"Похождения Шипова, или Старинный водевиль" - читать интересную книгу автора (Окуджава Булат)

СЕКРЕТНО

Шефу Жандармов и Главному Начальнику

III Отделения Собственной

Его Императорского Величества Канцелярии,

Господину Генерал-Адъютанту и

Кавалеру Князю Долгорукову 1-му

Корпуса Жандармов

Полковника Дурново

РАПОРТ

Во исполнение секретного предписания Вашего Сиятельства я немедленно отправился в г. Москву, где я явился Г. Московскому Военному Генерал-Губернатору для получения от него указаний тех лиц, к которым я мог бы обратиться для получения дальнейших по предписанию Вашего Сиятельства сведений. Генерал-Адъютант Тучков указал мне на чиновника особых поручений Подполковника Шеншина и частного пристава городской части Шляхтина. От первого я не получил никаких сведений, а второй объяснил мне, что Граф Толстой, проживая в Москве, имел постоянные сношения со студентами, замешанными во всякие злонамеренные издания. Зная при этом, что Граф Толстой сам много пишет, и полагая, что он, может быть, сам был редактором студенческих сочинений, частный пристав приказал следить за ним Михаилу Шилову как в Москве, так и по приезде его в его имение в Тульской губернии.

После сего отправился я в г. Тулу, где и вручил отношение Вашего Сиятельства Господину Исправляющему должность Начальника Тульской губернии. Сейчас же была отправлена эстафета к Исправнику и Становому Крапивенского уезда о прибытии в г. Тулу, чтобы ехать вместе со мной в имение Графа Толстого Ясные-Поляны…

По прибытии в село Ясные-Поляны оказалось, что у Графа Толстого проживают в имении 9 молодых людей, все имеющие виды на жительство. Все они занимаются обучением грамотности в школах.

Приступив затем к осмотру всех бумаг, ничего предосудительного не оказалось. В доме Графа Толстого, устроенном весьма просто, по осмотре его не оказалось ни потайных дверей, ни потайных лестниц, литографных камней и станков тоже не оказалось. С посторонними Граф Толстой держит себя очень гордо и вообще восстановил против себя всех помещиков…

Обращение его с крестьянами чрезвычайно просто, а с мальчишками, учащимися в школах, даже дружеское.

По прибытии моем в Москву я все обстоятельства этого дела передал словесно Г. Московскому Военному Генерал-Губернатору и получил приказание отправить Михаила Шилова к Приставу городской части Г. Шляхтину.

Полковник Дурново

Его Величеству Государю Императору

Александру II

Ваше Величество!

6-го Июля Жандармский Штаб-Офицер в сопровождении земских властей приехал во время моего отсутствия в мое имение. В доме моем жили во время вакации мои гости, студенты, сельские учителя мирового участка, которым я управлял, моя тетка и сестра моя. Жандармский офицер объявил учителям, что они арестованы, потребовал их вещи и бумаги. Обыск продолжался два дня; обысканы были: школа, подвалы и кладовые. Ничего подозрительного, по словам жандармского офицера, не было найдено.

Кроме оскорбления, нанесенного моим гостям, найдено было нужным нанести то же оскорбление мне, моей сестре и моей тетке. Жандармский офицер пошел обыскивать мой кабинет, в то время спальню моей сестры. На вопрос о том, на каком основании он поступает таким образом, жандармский офицер объявил словесно, что он действует по Высочайшему повелению. Присутствие сопровождавших жандармских солдат и чиновников подтверждали его слова. Чиновники явились в спальню сестры, не оставили ни одной переписки, ни одного дневника непрочитанными и, уезжая, объявили моим гостям и семейству, что они свободны и что ничего подозрительного не было найдено. Следовательно, они были наши судьи и от них зависело обвинить нас подозрительными и несвободными…

Я считаю недостойным уверять Ваше Величество в незаслуженности нанесенного мне оскорбления. Все мое прошедшее, мои связи, моя открытая для всех деятельность по службе и народному образованию и, наконец, журнал, в котором выражены все мои задушевные убеждения, могли бы без употребления мер, разрушающих счастие и спокойствие людей, доказать каждому интересующемуся мною, что я не мог быть заговорщиком, составителем прокламаций, убийцей или поджигателем. Кроме оскорбления, подозрения в преступлении, кроме посрамления во мнении общества и того чувства вечной угрозы, под которой я принужден жить и действовать, посещение это совсем уронило меня во мнении народа, которым я дорожил, которого заслуживал годами и которое мне было необходимо по избранной мною деятельности — основанию народных школ.

По свойственному человеку чувству, я ищу, кого бы обвинить во всем случившемся со мною. Себя я не могу обвинять: я чувствую себя более правым, чем когда бы то ни было; ложного доносчика я не знаю; чиновников, судивших и оскорблявших меня, я тоже не могу обвинять: они повторяли несколько раз, что это делается не по их воле, а по Высочайшему повелению.

Для того, чтобы быть всегда столь же правым в отношении моего Правительства и особы Вашего Величества, я не могу и не хочу этому верить. Я думаю, что не может быть волею Вашего Величества, чтобы безвинные были наказываемы и чтобы правые постоянно жили под страхом оскорбления и наказания.

Для того, чтобы знать, кого упрекать во всем случившемся со мною, я решаюсь обратиться к Вашему Величеству. Я прошу только о том, чтобы с имени Вашего Величества была снята возможность укоризны в несправедливости и чтобы были ежели не наказаны, то обличены виновные в злоупотреблении этого имени.

Вашего Величества верноподданный

Граф Лев Толстой

…Государь Император изволил получить от помещика Тульской губернии Графа Толстого всеподданнейшее письмо относительно обыска в Июле месяце, произведенного в имении его «Ясная Поляна».

Мера эта была вынуждена разными неблагоприятными сведениями на счет лиц, у него проживающих, близких его с ними сношений и других обстоятельств, возбудивших сомнение, однако Его Величеству благоугодно, чтобы помянутая мера не имела собственно для Графа Толстого никаких последствий.

Уведомляя Ваше Превосходительство о такой Высочайшей воле, к надлежащему исполнению и представляя Вам сообщить оную Графу Толстому при личном с ним свидании, прошу Вас вместе с тем передать Графу, что если бы он во время пребывания Полковника Дурново в «Ясной Поляне» находился там лично, то он, вероятно, убедился бы, что Штаб-Офицеры Корпуса Жандармов при всей затруднительности возлагаемых на них поручений стараются исполнить оные с тою осторожностью, которая должна составлять непременное условие их звания.

Примите, Милостивый Государь…