"Над бездной" - читать интересную книгу автора (Хольбайн Вольфганг)

3

Следы на дороге стали явственнее. Очевидно, люди, за которыми они гнались, шли еще медленнее, чем предполагал Деляну. Теперь он допускал, что уже в течение дня их можно настигнуть.

А потом?

До сих пор Андрей избегал даже мыслей об этом. Разумеется, они попытаются освободить пленников и наказать убийц Мариуса, Барака и остальных, но что-то внутри не позволяло ему думать о том, как они это сделают. Что же до мнения Фредерика, а также тихого, но упорного в нашептываниях внутреннего голоса, то их следовало убить.

Однако в действительности это едва ли возможно. По свидетельству мальчика, нападавших было человек двадцать. Отряд состоял, похоже, по преимуществу из церковников, которых, если Андрею будет сопутствовать удача и он проявит некоторую изобретательность, нетрудно и перехитрить. Но это лишь в том случае, если на их пути не возникнут золотые рыцари. И если все же судьба будет к нему благосклонна, он сможет освободить пленников и вместе с ними отправится назад в Борсу. А потом? Как он защитит этих людей, если рыцари вновь начнут охоту на них? Среди плененных обитателей деревни он едва ли найдет боеспособных мужчин, которые смогут поддержать его, — в основном это женщины, дети и старики.

Существует и другая возможность — первым делом устранить рыцарей. И хотя он верил в свои силы, Андрей не мог не понимать, что более точно направить клинок еще не значит справиться с опытными врагами. Если ему не удастся завлечь их в ловушку, он погибнет. И кому от этого будет лучше?

Этому его тоже научил Михаил: никогда не кидаться в бой вслепую, а предварительно хорошо обдумать, как использовать слабости противника. Однако, если быть до конца честным, надо признать: после всего, что рассказал Фредерик, Деляну не находил у золотых рыцарей слабостей. Оставалось ждать случая, который дал бы ему преимущество перед ними.

К середине дня след, по которому они шли, раздвоился. Андрей и Фредерик пересекли один из многочисленных, поросших скудной зеленью холмов в бесконечной горной цепи. Перед ними был крутой обрыв, который у подножия превращался в узкую и извилистую низину, чтобы на противоположном склоне так же круто взлететь вверх. Хотя почва была каменистой, след был виден отчетливо: он тянулся через низину и на другой стороне поднимался вверх. Андрей понял, что три или четыре всадника отделились здесь от основного отряда. Их след терялся где-то между скалами.

— Чего ты ждешь?

Фредерик, который до этого сидел на коне позади Андрея, соскользнул вниз и пробежал немного вперед. Лошадь нервно фыркала, и вскоре Андрей тоже спрыгнул на землю. Он был встревожен, и его тревога передалась лошади, или наоборот — животное почуяло опасность, которую еще не восприняли гораздо менее чуткие люди.

— Я не знаю, по какому следу идти, — не сразу ответил он на вопрос мальчика.

— По главному, конечно, — сказал Фредерик. — Мы почти догнали их. Еще два-три часа и…

— Нельзя недооценивать противника, — перебил его Андрей.

Он взял поводья и осторожно повел лошадь по склону. Под ее копытами обломки камней срывались и с шумом катились вниз. Это была правильная идея — спешиться. Тропа оказалась круче, чем казалось сверху. Лошади даже без всадника было трудно, и следы, по которым они шли, доказывали, что преследуемым тоже было нелегко. Некоторые из них падали, и Андрей видел на камнях следы крови.

В низине он снова остановился. Его взгляд в нерешительности блуждал между двумя следами различной ширины.

— Чего же ты? — снова спросил Фредерик.

Андрей пожал плечами.

— Я… не знаю, — сказал он, заслоняя глаза от слишком яркого света. — Что-то здесь не так. У меня нехорошее предчувствие.

— У меня тоже, — резко отозвался Фредерик. — Если мы будем стоять, они улизнут от нас.

Андрей ничего не ответил на это — он изучал своего спутника долгим, внимательным взглядом. В голосе Фредерика слышалась интонация, которая его встревожила. Мальчик стремился не только к тому, чтобы снова увидеть родных и наказать убийц отца и брата. Было что-то еще. Андрей не мог сейчас точно сказать, что именно, но это что-то ему не нравилось.

— Ты прав, — сказал он вяло. — Пошли.

Нападение произошло в тот момент, когда они достигли вершины противоположного холма. След потерялся. Четко обозначенной дороги через лес не было, но деревья росли так редко, что пройти не составляло никакого труда. Опушка казалась безлюдной. И все-таки кто-то здесь был. Андрей чувствовал это так явственно, как будто видел.

Он возник ниоткуда — могучий, сверкающий золотом великан в шлеме, из которого росли рога, — и бросился на Деляну с пронзительным боевым кличем. Андрей вырвал свой меч из ножен, одновременно уклоняясь в сложном развороте от нападающего. Рогатый демон повторил боевой клич и снова бросился вперед. В руках у него был огромный, в человеческий рост, меч, отточенный с обеих сторон и весивший не менее пуда, который со смертельной точностью приближался к горлу Андрея. Тот вскинул сарацинский меч, но сделал это недостаточно быстро, чтобы отразить удар. Нападающий должен был лишить его головы, если бы Деляну в эту секунду не споткнулся о камень и не покачнулся назад. Меч противника нанес ему глубокую, до самой кости, рану.

Андрей упал и откатился в сторону, из последних сил одолевая подступающее обморочное состояние. Кровь залила глаза, и на какой-то момент он словно ослеп. Боль в голове была нестерпимой.

Но боль произвела и другое, неожиданное действие. Рогатый демон превратился в того, кем был на самом деле, — в человека, закованного в гладкую латунную броню, с рогатым шлемом из того же материала и полутораметровым обоюдоострым мечом, которым лихо размахивал. Он был рослым, широкоплечим, но вовсе не гигантом и уж во всяком случае не демоном.

И все же он был опасен.

Как опытный воин, не теряя ни секунды на разглядывание раны противника, он прыгнул через камень, о который споткнулся Андрей, широко расставил ноги для устойчивости и занес свой меч высоко над головой, чтобы довести дело до конца.

Но нападение переполнило Андрея мощной энергией. Это была та же ярко пламенеющая сила, которую он почти физически почувствовал в Михаиле, когда однажды в учебном бою они слишком жестко схлестнулись. Правда, Михаил вовсе не собирался уничтожать его, а только хотел указать, как найти путь к самому себе и, тем самым, к своим способностям и силам.

Золотой рыцарь, напротив, был охвачен жаждой уничтожения. Он хотел одного — убить противника, и сделать это как можно скорее. Этим он и вызвал в Андрее реакцию отлично натренированного бойца.

Когда огромный меч опустился, Андрея на земле уже не было. Клинок высек искры из камня и врезался в землю точно в том месте, где только что была шея Деляну.

Андрей лишь услышал звук стали о камень и вопль разочарования. Еще в движении, в прыжке, он перебросил сарацинский меч из правой руки в левую и ударил под выигрышным углом. Он не попал в самую цель, но вынудил раненого противника к поспешному отступлению и мог бы это свое преимущество развить, если бы краем глаза не заметил второго рыцаря. К его горлу устремился меньший по размеру, но столь же смертоносный клинок.

Деляну провел сложный пируэт, перехватил меч правой рукой и нанес молниеносный и точный удар в грудь нападавшего. Острая как бритва сталь его клинка почти без усилия рассекла блестящую броню, оставив глубокую рану, и вывела противника из строя. А большего Андрею и не требовалось. Он отступил на шаг и применил прием, с помощью которого можно раздробить коленную чашечку. Это тоже была наука Михаила.

Рыцарь взревел, выронил меч и упал. Он оказался вовсе не таким неуязвимым, как ожидал Андрей. Атака надолго лишила его боеспособности, и теперь можно было снова обратиться к противнику в сверкающей амуниции.

Как выяснилось, медлить нельзя было ни секунды. Рыцарь оказался выносливым, что несвойственно для исполина с тяжеленным мечом. Двух-трех секунд, которые Андрей потратил на его товарища, ему хватило на то, чтобы преодолеть боль: он воткнул меч в землю и, опершись о рукоять, встал, пошатываясь.

Ногой Деляну отшвырнул его в сторону, занес меч и всадил в поверженного врага. Он целился в голову, но промахнулся и разбил шлем, оставив на лице царапину. Гигант не издал ни звука, но Андрей был уверен, что в этот момент он испытывает боль, страх смерти и полную убежденность, что все потеряно. Малейшего движения руки было достаточно, чтобы положить всему конец. Сарацинский меч был отлично наточен, и одним ударом можно было отправить этого дьявола в ад.

Но Андрей тянул время. Он хотел продлить его страдания. Рыцарь был из тех, кто уничтожил его семью, и вполне вероятно, что он был убийцей его сына. В любом случае он был с теми, кто чудовищным образом замучил Барака. Андрею хотелось, чтобы он заплатил за это — за причиненную боль, за каждую секунду страданий. Двумя-тремя молниеносными движениями меча он окончательно разбил шлем на рыцаре и рассек ему лицо. На этот раз вопль вырвался из глотки раненого. Андрей насладился им, как дорогим сладким вином. И почувствовал отвращение к этому человеку: поверженный не стоил того, чтобы сам он забылся, превратился в зверя, который испытывает удовлетворение, безжалостно мучая противника.

Андрей прекратил свою жестокую забаву и приставил клинок к его горлу. Но что-то внутри протестовало. Он не хотел убивать этого человека. Ни так быстро. Ни так легко. Черный огонь все еще горел в нем и требовал продолжения.

— Сделай это, Деляну, — простонал золотой рыцарь. — Доведи… до конца.

Он умело изображал слабость. Под кровью и грязью угадывалось сильное, волевое и жестокое лицо. Лицо воина, привыкшего выносить боль и просчитывать свои шансы.

Деляну прижимал меч к его горлу, и это исключало всякую возможность сопротивления. Он чего-то выжидал — быть может, пытался выиграть время, дождаться момента собственного невнимания, когда противнику удастся избежать смертельного клинка и вырваться.

— Кто ты? — спросил Андрей.

Тот рассмеялся:

— Что тебе нужно? Мое имя или моя голова?

У него был непривычный, жесткий акцент, которого Андрею раньше не приходилось слышать.

— Имена остальных, — ответил Андрей. — И еще хочу знать, куда они идут и почему вы это сделали.

— Ты сохранишь мне жизнь, если я скажу?

— Ты сможешь выбрать, кончится ли это скоро или будет продолжаться долго, как у Барака, — сказал Андрей мрачно. — Почему вы мучили старика? Он никому ничего плохого не сделал.

За спиной Андрея раздался вопль. Кричал ребенок. Это был душераздирающий звук, рожденный невыносимым страданием или смертельным страхом.

«Трое!» — мелькнуло в голове у Андрея.

Он совершил страшную ошибку. Там были следы троих мужчин, отделившихся от основной группы!

Деляну отвлекся на долю секунды, но этого было достаточно. Пренебрегая тем, что сарацинский меч оставил кровавый след на шее, рыцарь отстранился от смертельного клинка и, выворачиваясь, попытался ударить обеими ногами в голеностопный сустав Андрея.

Он промахнулся, отчего потерял равновесие и упал на колени. Это могло стать окончанием боя. Нужен лишь молниеносный прыжок — и на этот раз ни секунды промедления, чтобы все закончить одним ударом. Другого шанса не будет.

Но за спиной все еще кричал Фредерик. Андрей устремился к рыцарю, на ходу бросив взгляд назад.

То, что он увидел, привело его в ужас. Третий разбойник, который охотился за Фредериком, загнал его в теснину и теперь стоял над ним с поднятым мечом.

Перед Андреем был выбор: лишить жизни или спасти. И он инстинктивно принял верное решение: вместо того чтобы обезглавить стоявшего перед ним на коленях, он развернулся и метнул меч, как копье. Блеснув серебряной молнией, тот поразил разбойника между лопаток и швырнул его на землю. Но за мгновение до этого враг опустил свой меч на Фредерика…

Крик мальчика оборвался. Андрей бросился к нему. Он слышал, как за спиной раненый рыцарь издал возглас удивления и со стоном поднялся на ноги. Без всякого сомнения, в следующий момент он дотянется до оружия и снова нападет.

Андрей не стал тратить на него время. Фредерик не должен умереть. Ни в коем случае! Мальчик — это все, что у него осталось. В пять-шесть мощных прыжков Деляну оказался у злополучной скалы. Сраженный воин свалился на мальчика, оружие выпало из его руки. Андрей с ужасом увидел, что клинок был в крови.

Отчаянным напряжением сил он отбросил мертвого.

Мальчик лежал перед ним бездыханным. Порванная рубаха обнажила окровавленное тело.

Он опоздал с броском на долю секунды. Фредерик был мертв.

Боль, которую Андрей ждал, почему-то не возникла. Он был напуган этим, — вместо боли в нем внезапно и отчаянно вспыхнуло черное пламя. Деляну вырвал свой меч из тела убитого им воина и оглянулся на опушку. Сейчас он ничего не чувствовал, кроме страшного всепоглощающего холода — мести.

Как и ожидал Андрей, рыцарь воспользовался шансом и снова взял в руки оружие. Но нападать не решался. Выпрямившись, он стоял на опушке леса почти неподвижно в своих отливающих золотом доспехах и смотрел на него.

Деляну сделал шаг по направлению к нему, однако остановился, когда тот покачал головой.

— Не теперь, Деляну, — сказал он.

— Иди же, — потребовал Андрей, — и кончим это, так или иначе!

— Не теперь, — повторил рыцарь. — Ты добрый, Деляну, но пока недостаточно добрый. Мы еще увидимся, обещаю тебе.

И он исчез так же стремительно и неслышно, как и возник. Андрей еще какое-то мгновение чувствовал его близость, но затем исчезло и это чувство темного, угрожающего присутствия, похожего на незримый и дурной дух.

После этого пришла боль.

Черный огонь в душе погас, но оставил красное бурлящее море страдания. Его глаза наполнились слезами, руки дрожали. Ему было трудно убрать меч в ножны, тем более повернуться к Фредерику и взглянуть на него.

Мальчик лежал на спине с широко открытыми глазами, а их выражение было то ли бессмысленным, то ли растерянным.

— Что… произошло? — пробормотал он. — Ты его убил?

В первое мгновение Андрей просто не был в состоянии осмыслить то, что видит. Фредерик жив. Он лежал весь в крови, одежда на нем была разодрана, — видимо, он был сильно ранен, но жив!

Отчаяние Андрея уступило место глубокому облегчению.

— Не двигайся! — сказал он поспешно. — Бога ради, не двигайся! Лежи спокойно!

Он опустился возле Фредерика на колени и придержал мальчика за плечи, когда тот сделал попытку приподняться.

— Ты убил его? — В голосе Фредерика звучала укоризна.

Возможно, то, что уловил Андрей, объяснялось прямым прикосновением к смерти.

— Нет, — он покачал головой, — но теперь это не имеет значения, и ты должен…

Андрей оборвал себя на полуслове. Он пытался осторожно ощупать мальчика, чтобы понять, насколько глубока его рана. Грудь Фредерика была в крови, но тело осталось невредимым.

— Ты… не ранен? — спросил Деляну растерянно.

Фредерик приподнялся — на этот раз Андрей не мешал ему, — осмотрел себя и то ли пожал плечами, то ли помотал головой.

— Нет, — сказал он неуверенно. Это прозвучало скорее как вопрос, а не как утверждение.

Андрей с изумлением смотрел на него. Он не видел точно, как меч поразил Фредерика. Может быть, ему просто повезло и клинок убийцы только порвал одежду, не повредив кожу, а кровь принадлежит убитому, который упал сверху. Или, возможно, от испуга он перепутал, как все происходило. Он не должен так смотреть на Фредерика. Это дело случая, невероятного случая, и больше ничего.

Чтобы подавить собственное замешательство, Деляну заставил себя рассмеяться и преувеличенно бодро вскочил.

— У тебя болит что-нибудь? — спросил он.

— Нет.

На этот раз Фредерик ответил твердо. Он тяжело перевернулся, встав на четвереньки, и подчеркнуто медленно поднялся. Андрей очень внимательно следил за ним, готовый при малейших признаках слабости поддержать его.

Этого не понадобилось. Фредерик действительно не был ранен, и это выглядело настоящим чудом. Вероятно, судьба таким образом решила отплатить ему за недавние ужасы.

Мальчик неуверенно повернулся к Андрею, затем перевел взгляд с него на убитого воина. Он довольно долго рассматривал мертвое тело, потом размахнулся и пнул его так, что оно перевернулось на бок.

Андрей инстинктивно хотел воспрепятствовать такому его действию, но передумал и мягко положил руку ему на плечо.

Фредерик смахнул ее и собрался еще раз ударить мертвеца, но остановился. На его лице отразились противоречивые чувства, причем сильнее других были страх и беспомощность.

— Зачем ты это сделал? — спросил Андрей тихо.

Фредерик упрямо молчал.

— Потому, что он хотел тебя убить? Или потому, что он из тех, кто напал на Борсу?

Фредерик прищурился:

— Разве не ты убил его?

— Это совсем другое, — возразил Андрей.

Он видел смятение, которое вызвали в мальчике его слова, и внезапно понял, как важен для Фредерика этот момент. От того, что он сейчас скажет, возможно, будет зависеть жизнь мальчика.

— Почему другое? Потому, что ты воин, а я ребенок?

— Потому, что он хотел убить тебя, — ответил Деляну. — Я оборвал одну жизнь, но спас другую.

— И кто дал тебе это право?

Андрей почувствовал беспомощность. Михаил многому научил его, но к ситуации вроде этой не готовил.

— Не знаю, — признался он, помолчав. — Видимо, нет такой причины, которая позволяет оборвать чью-то жизнь. Но если я снова окажусь перед подобным выбором, я поступлю так же.

— Но ты же пощадил золотого рыцаря? — сердито спросил Фредерик.

Его враждебность была не чем иным, как упрямством, детским гневом и — в первую очередь — страхом. Мальчик просто сорвал их на том, кто в этот момент находился рядом. Его слова не должны были ранить Андрея, но произошло прямо противоположное, и в первый момент ему нечего было возразить.

— Я не знаю, кто кого пощадил. Но мы еще увидимся с ним, не волнуйся. — И, резко повернувшись, добавил: — Пойдем, у нас есть пленник. Я уверен, он может рассказать много интересного.

Третий нападавший попытался доползти до леса, но силы покинули его на полдороге. Он лежал в траве и жалобно стонал. Когда Андрей и Фредерик подошли к нему, он закрыл лицо руками, всхлипывая от страха. Его правое колено было раздроблено. Андрею хватило беглого взгляда, чтобы понять: этот человек на всю жизнь останется хромым.

Вид изувеченного им врага доставил ему неожиданно болезненное переживание. К этому Михаил тоже не готовил его. Он научил его одним ударом ломать полено толщиной в руку, объяснив, что так же можно ломать кости и шею. Но существовало различие между знанием и переживанием, и это различие оказалось чудовищным.

Кивком головы Андрей велел Фредерику оставаться на месте, а сам склонился над раненым и легким движением отвел его руки от лица.

— Ты не должен бояться меня, — сказал он. — Я не причиню тебе зла.

Это не произвело положительного впечатления. Страх в глазах раненого сменился настоящей паникой.

— Нет! — взмолился он. — Не прикасайся ко мне! Ты — дьявол! Все правда, что они про вас говорят.

— А что они говорят? — спросил Андрей.

— Что вы в сговоре с нечистой силой.

— Мы?

— Деляну, — пояснил пленник. — Вы колдуны, продавшие душу дьяволу.

Андрей увидел краем глаза, как вздрогнул Фредерик, но удержался от желания повернуться к нему.

— Поэтому вы замучили Барака? — спросил он.

— Вы колдуны, — продолжал настаивать раненый. — Вы продали душу сатане. Никто не может убить вас.

— Если ты действительно веришь этому, то с вашей стороны было довольно глупо нападать и пытаться убить меня, — сказал Андрей.

Он заставил себя подвергнуть еще одному внимательному обследованию ногу воина, однако ничего нового не обнаружил. На всю жизнь тот останется калекой, если в ближайшие дни не умрет от гангрены. Андрей ничего не мог для него сделать, разве что немного унять боль. Несмотря на протесты раненого, он нащупал нервный узел, на который в свое время указал ему Михаил, и в течение нескольких секунд массировал его. Боль не уйдет совсем, но станет ощутимо слабее. По крайней мере, ненадолго.

— Пока ты ничего не придумал, имей в виду, — предупредил Деляну, — это никакое не колдовство, а древнее искусство, возникшее в одной далекой стране.

Это был бессмысленный урок. Страх на лице воина был настолько велик, что Андрей уже не мог сочувствовать ему.

— Как тебя зовут? — поинтересовался он.

— Драшкович.

— Хорошо, Драшкович, — Деляну кивнул и тщательно обдумал слова, которые собирался сказать. Не исключено, что он прикончит воина, если неправильно задаст вопрос или тот даст неправильный ответ. — Кто послал вас в Борсу?

— Отец Доменикус, — ответил Драшкович. — Оставь меня в покое. Уходи! Убей меня, если хочешь, но я… не буду больше разговаривать с тобой.

— Я не стану убивать тебя, Драшкович, — сказал Андрей спокойно.

Он должен будет презирать себя за следующие слова.

Когда он их произнес, его голос звучал так холодно и угрожающе, что Андрей почти испугался самого себя. Видимо, черный огонь в нем не погас, а поджег что-то еще, что глубоко в душе породило сумятицу и хаос.

— Я не убью тебя, Драшкович. Ни сейчас, ни потом. Если ты честно ответишь на мой вопрос, с тобой ничего не случится. Если же ты не станешь отвечать или соврешь, я заберу твою душу.

Драшкович не отводил взгляда. Он хотел возразить, но у него отказал голос.

— Я не колдун, но я и не дьявол. Однако я знаю, как его вызвать. Отвечай, кто такой отец Доменикус и почему вы напали на Деляну?

Драшкович задрожал еще сильнее, и страх в его глазах теперь граничил с безумием.

Потом он заговорил…