"Журнал «Посев» № 2 (1589) - февраль 2010" - читать интересную книгу автора

Мирон Я. Амусья. Новая национальная задача

С этой новости начинается каждое утро, как с молитвы у правоверных. Израиль кажется буквально сошедшим с ума. После военного разгрома хамасовцев в Газе страна будто упала на колени, умоляя практически за любую цену выпустить Гилада Шалита. Как палочка в эстафете, эта цель передалась от правительства, ведшего войну в Газе, к новому. В борьбе за пленника неприлично забыли его погибших товарищей, потерянный не в бою танк «Меркава». А ведь двое погибших и пленённый составляли его экипаж. Двое спали, на часах был Шалит. Его промах, пусть и отчасти понятный в восемнадцать мальчишеских лет, привёл, однако, к трагическим последствиям. Но о погибших и их семьях забыли. Центром государственной политики, актом всё нарастающей значимости стало освобождение Шалита, искусственно превращённое в национальную проблему. Конечно, нет прощения государству, которое забывает своих солдат или граждан, живых или мёртвых. Но и забота должна иметь разумную границу.

Казалось бы, операция «Литой свинец» была подходящим моментом для силового решения вопроса. Ведь тогда вся шайка – руководство Хамаса – тряслась за свою шкуру, находясь в бегах или сидя под госпиталем в Газе. Освобождение Шалита могло потребовать новых жертв. Но ведь и вся операция «Литой свинец» была отнюдь не бескровна. Создалось впечатление, по меньшей мере, у меня, что такое освобождение – силой, было приемлемым далеко не для всех. Видно, обменно-торговая манипуляция вместо военной операции в чьих-то глазах выглядит привлекательной.

Хамас назначил чудовищную цену за обмен – 1000 шахидов, включая самых отпетых, за одного израильского солдата. Однако наглое предложение не было отвергнуто. Вместо этого начался базарный торг. В торге участвуют многие члены кабинета министров, таким образом, фактически ведущие переговоры с Хамасом, которого они же якобы не признают. Очевидна нелепость ситуации.

Тяжело писать об этом, а потому я принимался за эту заметку множество раз и откладывал. Мне казалось, что отсутствие личной опасности, подобной той, в которой находится Шалит, требует моего молчания. В конце концов, право пострадавшего, реальной жертвы и потенциальной – должны быть разными.

Но во мне росло убеждение, что в данном деле присутствует далеко не только высокоморальный компонент жалости и готовности помочь своему солдату, гражданину, даже его памяти, что вызывает большое уважение и понимание необходимости жертвы. Уже давно проблема освобождения Гилада Шалита из морально-этической, сформулированной словами «сам погибай, а товарища выручай», стала чисто политической. Я увидел малопочтенное политиканство, увидел, как те же левые либералы, которые делают всё возможное для морального разоружения Израиля, особенно активны в борьбе за выкуп Гилада Шалита. Я предпочитаю пользоваться термином «выкуп», который точнее, хотя и грубее, чем «освобождение», передаёт суть происходящего. Ведь освободить можно и силой, и хитростью, и прямой угрозой главарям «не то худо будет…».

Про то, что надо своего пленного освободить при минимальной возможности – в Израиле нет спора. Страсти и несогласие кипят вокруг выкупа, который множеству людей с полным основанием кажется и опасным, и унизительным. Но именно унизительностью он прельщает, на мой взгляд, лево-либеральную публику. Ведь ничто так не разрушает уверенность человека (и народа) в своих силах, как прилюдное унижение. Не случайно, и не только из корысти, столь часто раздевали жертв перед расстрелом.

Примечательно, что противоположной стороне – тем, кто уже пострадал от прошлых «выпускников» в ходе такой торговли, не то, чтобы просто затыкают рот, но и в полный голос не дают слова сказать. К молчанию принуждены и видные военные. Внушается, что это неприлично – протестовать против выкупа своего солдата, находящегося в руках врага, в обмен на будущие трупы своих граждан. Как опытный политик, встречается с множеством крупнейших политических деятелей в стране и мире отец Гилада – Ноам Шалит, беда которого понятна, но права требовать выкупа своего сына в обмен на свободу бандитов – нет. Кровь будущих жертв выкупа Гилада будет не только на руках политиканов, способных вместо решительных действий лишь к базарной торговле, но и на руках его отца.

Уместно делать всё, чтобы выручить своих – сограждан, соплеменников, друзей, попавших в беду. Но и солдат должен помнить, что армейская служба – не пикник в танке. Здесь промах наказывается. Было движение среди резервистов и призывников, которые обращались к правительству с заявлением – если попаду в плен – не выкупайте меня. Но оно не получило достойного освещения в прессе, поддержки у руководства страны и как будто угасло. А зря, поскольку выкупленный должен помнить, что в каждом теракте, совершённым «выпускником – досрочником» – есть вина выкупленного. Он должен понимать, что становится тем самым потенциальным соучастником преступления.

Знаю случай – выпускник из семьи леваков-«гуманистов» стремился в элитные боевые части. Попал, несмотря на сопротивление родни и суровый отбор. Успешно прошёл подготовку. Но когда был послан на перехват террориста и получил приказ «стреляй», сказалось воспитание семьи, – приказ не был выполнен. Он засомневался в том, террорист ли перед ним, или невинный. Террориста застрелил другой, а на теле едва не помилованного «гуманистом» нашли пояс смертника. Бесчестьем кончилось «гуманное» воспитание, а не будь рядом исправившего ошибку, – ещё и преступной халатностью, здесь эквивалентной соучастию в преступлении, приведшем к гибели многих людей.

Я слышал выступление эксперта по терроризму, отставного полковника израильской армии, специально занимающегося заключёнными – террористами, который говорил, что в тюрьме они матереют. По его словам, на путь исправления становится 15–20% заключённых. Конечно, 1000 выпущенных составляют всего пять процентов боевых сил того же Хамаса. Но ведь и пять процентов опытных бойцов – это много. Как может отец пленного быть готовым стать виновником смерти других молодых людей – ровесников, товарищей сына, да и просто безоружных граждан – понять невозможно, при всём сочувствии его беде. Поразительно, что он без видимого напряжения играет эту роль. По моему мнению, выкуп Гилада Шалита нужен левакам как ещё один шаг унижения страны во имя выдуманных, якобы высокоморальных принципов, да ещё и якобы одобряемых традицией страны и иудейской религией. Однако сомневаюсь, что обмен одного солдата на батальон убийц поддерживается иудейской религией, если не путать её с некоторыми раввинами – интересантами.

Невозможно забыть о той роли, которую ещё недавно играло движение «матери в чёрном». Они очень много сделали для того, чтобы тогдашний премьер Израиля Э. Барак вывел войска из Южного Ливана. Напомню тем, кто забыл – это решение не принесло мира северу Израиля. Напротив, этот вывод видом стремительно убирающихся из Ливана израильских солдат не мог не подтолкнуть Арафата к началу террористической войны, стоившей Израилю более 1000 жизней. Смена ситуации в Южном Ливане не уменьшила требований к Израилю и со стороны «мировой общественности». Сомневаюсь, что дальнейшее сохранение буферной зоны на юге Ливана привело бы за девять лет к отдалённо подобному числу жертв среди солдат Израиля, особенно, если бы они имели нормальное право отвечать огнём на огонь, а не были бы повязаны своим командованием по рукам и ногам.

В июле 2005, через полтора года после формального завершения террористической войны, Хизболла атаковала военные позиции армии Израиля на севере и похитила двух солдат. Кстати, их портреты помещены в книгу Ниссима Мишаля «Израилю 60». Примечательно, что в этой же книге – своего рода летописи важнейших событий страны – говорится о пленении Шалита, но места для имён, не говоря уже о портретах, двух убитых при его пленении израильских солдат не нашлось. Как не вспомнить, что даже в далеко не сентиментальном СССР погибший вместе с Гагариным полковник ВВС тоже был похоронен в стене на Красной площади – неприлично выглядело бы разделение погибших после смерти. А вот в случае с Шалитом это оказалось возможным. Увы, массовое безумие всегда лишает такта.

Конечно, пребывание в плену у бандитов – тяжёлое испытание. Понятно переживание близких пленного. Понимание вызывает и позиция армии – нельзя бросать товарища в беде. Ну, так и вызволяйте – на то вы и армия, чтоб действовать своей мощью, а не методами торгаша. Казалось бы, эта проблема могла быть решена с позиции той силы, что имеется у армии Израиля. Давно отработана методика освобождения заложников, когда переговоры безрезультатны. Думаю, если бы сегодняшний министр обороны направил на освобождение Шалита столько же солдат и техники, сколько брошено на воплощение в жизнь вреднейшего для страны решения о моратории на строительство поселений в Иудее и Самарии – Шалит давно был бы дома. Удивление вызывает и позиция начальника генерального штаба генерал-лейтенанта Г. Ашкенази. Его обязанностью давно было прервать неприличный, позорящий армию торг, и найти другой, естественный метод убеждения солдат Израиля в том, что страна их не бросит ни при каких условиях.

Но Шалит давно стал элементом внутри-израильской (а может, и международной) политической игры. Приятный мальчик с милым, нежным лицом, солдат, не выполнивший свой долг – удобнейший объект для растлевающей жалости. Борьба за выкуп Шалита стала элементом подрыва духа израильской армии, частью грязных международных махинаций. А подрыв духа армии удобен «левым» для обоснования их центрального тезиса – победить террористов Израиль не может, он способен лишь отступать под их давлением.

Конечно, сама торговля, элементами которой становятся серийные убийцы типа Баргути, возможна потому, что фактически в Израиле приостановлена смертная казнь. Она не отменена, но заменяется пожизненным заключением. Считаю, что к серийным убийцам, террористам, преднамеренно погубившим многие жизни, непосредственным организаторам террора смертная казнь должна применяться. Левые либералы и здесь много наговорили и понаписали – и про важность не жестокости, но неотвратимости наказания, и про опасность казнить невинного, и об отсутствии права отнимать у человека жизнь. Замечу, однако, что эти доводы не мешают большинству штатов в США сохранять смертную казнь. Да и сомневаюсь, правомерно ли относить Баргути и Кунтара к людям.

Признаюсь, меня коробит даже при разговоре о принципиальной возможности выпуска Баргути, осуждённого за непосредственное участие в убийстве десятков израильтян, на свободу. Напрасны надежды, что трус, обмочившийся при аресте, будет лояльным к Израилю правителем будущей мечты левых либералов – государства Фалестын. Но и при гарантии такого исхода, есть преступления, прощению не подлежащие. Такие преступники не должны быть объектами обменных сделок или помилований. Есть ситуации, когда твёрдость правительства – обязательна. Не пошли же власти Италии на выкуп у террористов бывшего премьера А. Моро. Моро погиб, но республика Италия осталась.

Иерусалим