"Именем Закона" - читать интересную книгу автора (Данилов Олег)

Олег Данилов. Именем Закона

 1. ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА С ЗАКОНОМ

 (ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ)

Я -- студент факультета журналистики. Учусь на четвертом курсе. Около года назад

произошла со мной вот какая история.

 Я сидел в кабинете начальника уголовного розыска районного отделения милиции

капитана Соколова и безуспешно пытался вытянуть из него что-нибудь интересное --

мне давно хотелось написать серию очерков о буднях милиции. Было около восьми

утра -- я специально пришел пораньше: капитана всегда куда-то вызывали.

 -- Не знаю, Олег, что вам и сказать. -- Соколов, не глядя в мою сторону, перебирал

какие-то документы. -- Ничего сверхпотрясающего у нас не происходит... Обычная,

будничная работа... Мы, кстати, для того и существуем, чтобы ничего такого не

происходило... Да нет, пожалуйста, заходите, наблюдайте, вы нисколько не

помешаете. Тем более Нина Александрова очень хорошо о вас отзывалась! Вдумчивый,

говорит, товарищ, серьезный. Пишет хорошо!

 (Мы с Ниной учимся в одной группе. Она -- невеста лейтенанта Ивченко, который

служит здесь, в угрозыске. Нина и попросила своего лейтенанта познакомить меня с

Соколовым.)

 Но ведь бывают, -- сказал я с тайной надеждой, -- всякие там погони, перестрелки,

преследования!

 Бывают... -- согласился капитан. -- К сожалению... Вот вы бы лучше такое написали,

чтобы этого всего больше не было! Шучу... Ждите. Если начнется операция --

возьмем вас, так и быть...

 В этот момент в кабинет вошел дежурный милиционер.

Товарищ капитан! -- доложил он. -- К вам школьники. Целая орава! Говорят,

преступника поймали!

 Давай их сюда! -- распорядился капитан и неожиданно подмигнул мне.- Слыхали?

Может быть, то, что вам нужно!

 ...Через несколько минут ничего понять было невозможно.

 -- Мы идем, а он стоит!

 -- И читает!

 -- Спрашиваем -- где взял? Не говорит!

 -- И еще обзывается!

 -- А главное, киоск закрыт. И замок висит!

 -- А как дернули -- сразу открылось!..

 -- Стоп! -- скомандовал капитан. -- Так мы до завтра не разберемся. Вот ты, --

указал он на серьезного толстого мальчика, -- рассказывай. Остальные -- тихо.

 -- Идем мы в школу, -- начал рассказывать мальчик, -- и видим, что у киоска

"Союзпечать" стоит наш одноклассник Серега Иванов...

 -- Вот этот! Вот он! -- Ребята вытолкнули вперед паренька довольно нахального

вида, в расстегнутой куртке.

 -- ...Ну да. Стоит и читает журнал "Крокодил". Мы, конечно, у Сереги спрашиваем:

где взял? А он говорит, не ваше дело.

 -- Тут я смотрю, -- все-таки вмешался еще один мальчик, в очках, который все это

время держал Сережу за рукав, -- а замок у киоска на честном слове болтается. Я

за дверцу потянул -- она и открылась! А внутри -- пакет с "Крокодилом", весь

развороченный! Несколько номеров даже на полу валяется.

 -- Мы Сережке говорим, -- сказала рыженькая девочка с бантиком, -- положи

журнал на место, остальные собери, и мы тогда никому не скажем. А он говорит,

чего пристали, ничего я не знаю! Какой киоск?! Ну, думаем, раз так, тогда в

милицию пойдем! Вот и пришли!

 "Невероятно! -- подумал я, внимательно разглядывая возбужденных" ребят. -- Чтобы

школьники своего же товарища сами привели в милицию? Видно, соответствующая

репутация у парня..."

 Капитан нахмурился.

 -- Что скажешь? -- спросил он Сергея.

 -- Подумаешь, журнал читал! -- огрызнулся Иванов. -- Нашли преступление!

 -- А почему на улице? -- воскликнул толстый мальчик.

 -- Как открыл -- стало интересно очень... А что, нельзя на улице?

 -- А где ты взял журнал? -- строго спросил мальчик в очках.

 -- Нашел! -- зло сказал Сережа. -- Он рядом с киоском лежал. А что внутри киоска --

этого я не знаю.

 -- Да врет он, товарищ капитан! -- загалдели ребята. -- Ясное дело? Раз не

признается да еще издевается -- в тюрьму его сажайте. Пускай сидит, пока не

сознается!

 -- Это какой киоск? -- спросил капитан. -- На углу Садовой и Паковой?

 -- Да-да, этот, -- подтвердили ребята. Соколов нажал кнопку селектора.

 -- Ивченко, -- сказал он, -- зайди ко мне.

 В дверях появился невысокий худощавый лейтенант.

"Ага! -- подумал я. -- Вот какой у нашей Ниночки жених. Вид-то у него не сильно

богатырский... Куда такому преступника схватить! Наверное, в канцелярии сидит,

бумажки перебирает!"

 - Прогуляйся-ка к киоску "Союзпечати" номер восемь! -- попросил Соколов. --

Выясни, что там творится.

 - Есть, товарищ капитан!

Ивченко повернулся на каблуках и исчез.

 - Будем разбираться... -- задумчиво сказал Соколов. -- Только млейте в

виду, ребята, сажать Сергея в тюрьму я не имею права.

 - Почему? Вы же самый славный! Начальник, угрозыска! Прикажите -- и все!

 - Да не лазил я в этот киоск несчастный! -- вдруг закричал Сережа, чуть т плача.

 -- А журнал на тротуаре подобрал!..

 Ребята засмеялись. Сережа махнул рукой и отвернулся к стене.

 - Послушайте, друзья... -- капитан откинулся на кресле, приготовившись к долгому

разговору. -- "Графа Монте-Кристо" читали?

 - Читали, а как же, -- хором ответили ребята.

 - Помните, как судили Эдмона Дантеса, главного героя романа? Ведь против него

были все улики! Казалось бы, и сомнений быть не может, что он -- преступник. А в

итоге -- Дантес двадцать лет безвинно просидел в тюрьме,

 - В замке Иф! -- уточнил маленький мальчик с большим носом.

 - Правильно, -- согласился капитан. -- Определить, виновен человек или нет,

иногда бывает очень непросто. В конце концов, идет ваш Сергей в школу, видит,

что у киоска лежит журнал, поднимает с земли и читает. Могло такое быть? Хотя бы

теоретически?

 - В общем, да... -- неуверенно проговорил кто-то.

 - То-то и оно!

 -- Хорошо. Допустим! -- не сдавался толстый мальчик. -- На свете все бывает. Но

пускай Серега это докажет! Пускай объяснит: почему открыт киоск, почему валяются

журналы. Тогда мы поверим. А так...

 -- Правильно Лешка говорит, -- согласились ребята. -- А то мало ли кто что скажет.

Так ведь и любой преступник будет говорить -- не виноват, и все!

 -- Конечно, будет, -- сказал капитан. -- И доказывать он ничего не должен. В

советском уголовном законодательстве действует принцип, который называется

"презумпция невиновности". Он гласит: пока вина человека не доказана, виновным

его считать нельзя.

 -- Вот это да! -- ахнули ребята.

 - Вы говорите, -- продолжал капитан Соколов, -- пусть Сергей докажет, что он не

виноват. А как он это сможет сделать? Он ведь не следователь, не юрист. Нет у

него ни инструментов, ни оборудования, ни розыскных собак...

 -- Пускай свидетелей найдет! -- предложил толстый Леша.

 -- А если нет свидетелей? -- возразил капитан. -- Или, предположим, они есть. Но

почему эти люди должны вступать в разговоры с мальчиком? Куда-то с ним идти,

что-то доказывать?

 -- Так что же теперь делать? -- рассердился Леша.

 -- А мы на что? -- улыбнулся капитан Соколов. -- Вы совершенно правильно сделали,

обратившись в милицию. Собрать улики, вещественные доказательства, показания

свидетелей -- это обязанность наша, на и защитить невиновного тоже наш долг. А

если нет доказательств -- нет и обвинения. Мы не имеем права даже начать

следствие.

 -- Это верно!

В дверях стоял невысокий плотный мужчина в темно-синей форме

 - Добрый день, капитан! -- приветливо сказал он. -- Отчетность ваша меня

интересует и вообще состояние дел... А вы беседу проводите? Этот товарищ, -- он

посмотрел на меня, -- видимо, учитель?

 - Этот товарищ, -- капитан почему-то едва заметно улыбнулся, - журналист Олег

Данилов. Интересуется нашей работой... Вот, ребята перед вами -- прокурор нашего

района Николай Николаевич Кириллов.

 Поднялся шум:

 - Ой, как здорово!

 - А вы тоже преступников ловите?

 - Прокурор в суде выступает!

 - В суде адвокат выступает!

 - И прокурор тоже!

 -- Ты сам-то не выступай!..

 -- Тише, ребята, тише! -- попросил прокурор. -- В чем дело, Владимир Иванович? --

обернулся он к Соколову.

 Капитан в нескольких словах изложил суть дела.

 -- Товарищ прокурор! -- официальным тоном сказал он напоследок. -- Прошу

вашего совета: нужно ли возбуждать уголовное дело по обвинению Иванова Сергея

в совершении кражи из киоска "Союзпечать"?

 -- Нет, капитан, возбуждать дело не следует. Нет оснований.

 -- Значит, нет оснований?! -- хмуро сказал мальчик в очках. -- Эх, вы!

И тут зазвонил телефон.

 -- Угрозыск, -- снял трубку капитан.

 - Да, Ивченко, я... Что?! Стриженый?.. Где? -- Другой рукой он нажал клавишу

селектора. -- Группу захвата к гастроному на Каштановой, срочно!.. Слушай меня,

Володя! -- закричал капитан. -- Ни в коем случае самому не брать! Понял, Ивченко,

 -- ни в коем случае! Ну и что - он один? И ты один! При чем тут твое дзюдо?

Группа захвата вышла - следи и жди! А я говорю, не уйдет! Категорически запре...

Ивченко! Володя! Володя!

 На другом конце трубку, видно, бросили. С улицы донесся затихающий вой сирены.

 - Стриженый объявился?.. -- с тревогой спросил прокурор. -- Он же с пистолетом не

расстается!..

 -- Супермены несчастные! -- опять закричал капитан. -- Мастер спорта он, видите

ли!.. Поскользнуться может мастер спорта? На яблочном огрызке, на бумажке

конфетной! На ровном месте!.. Может "или нет?

 - Может, - испуганно сказал кто-то из ребят, - А этот Стриженый - громила под

два метра! И терять ему нечего, и знает он, что его вот-вот возьмут, палец на

крючке держит! Несколько минут прошло в напряженном молчании. Наконец телефон

зазвонил снова.

 -- Ну?! -- Схватил трубку капитан. -- Ах, уже... Конечно, иначе ушел

бы, Исчез бы бесследно. На Луну бы, наверное, улетел!.. А группа?

Подъехала... Лейтенант Ивченко, за неисполнение приказа -- трое суток ареста!

Стриженого -- в камеру. Почему в больницу? Руку сломал... Что же ты так

неаккуратно? Мастер спорта, называется...

 Он положил трубку, с шумом выдохнул воздух и провел ладонью по лицу.

"Хороша обычная работа! -- подумал я. -- Но Ивченко-то, а? Вот тебе и бумажки в

канцелярии!.."

 -- За что же лейтенанта под арест? -- возмутился мальчик с большим носом. -- Он

ведь герой!

 -- Ну да!.. -- насмешливо посмотрел на него капитан. -- А ты, я так понимаю,

детективов по телевизору насмотрелся и думаешь: вот они, будни угрозыска.

Бандиты, стрельба!.. Нет, для нас вооруженный бандит давно уже, слава богу, не

будни. Очень редкий экземпляр. И брать таких надо спокойно, без риска, чтобы он

и пикнуть не успел... Каждый раз жизнью рисковать -- сотрудников не хватит...

 -- Так Ивченко, наверное, его случайно увидел, -- догадался толстый Леша, -- и

решил...

 -- Именно что случайно, -- согласился капитан. -- А должно быть -- не случайно.

Надо найти и за каждым его шагом следить. А такие подвиги... Это, если хочешь

знать, брак в нашей работе. А если бандюга стрельбу откроет? Днем, на улице?..

Вокруг люди. Дети в школу идут!

 Ребята притихли.

 -- Извините, -- нарушил молчание мальчик в туристских ботинках. -- Мы пойдем...

Он встал со стула и сунул руку в карман брюк, -- наверное, за ПЛОТ-КОМ. Из

кармана вывалился золотистый румяный бублик и покатился по полу, прямо под ноги

капитану.

 - Ишь, какой ты запасливый! -- улыбнулся капитан. Он поднял бублик и протянул

было мальчику, но вдруг что-то насторожило его.

 - Надо же, теплый еще! -- сказал капитан и посмотрел зачем-то на часы. -- Всю

ночь пролежал дома в хлебнице, а совсем как из печи.

 - Почему всю ночь -- в хлебнице? -- возразил мальчик в лыжных ботинках. -- Он так

и есть, только что из печи.

 -- А где ты живешь? -- спросил Соколов.

 - На Второй Лесной, дом восемь.

 - Ваша булочная в девять открывается. Сейчас -- девять двадцать, а вы у меня

около получаса сидите. Когда же ты его купил?

 - А я его не покупал! -- опять возразил мальчик, очень довольный

тем, что сумел удивить начальника угрозыска. -- Мне брат принес!

 - А он где взял? -- продолжал удивляться Соколов.

 - Понимаете, -- стал рассказывать мальчик, -- чтобы утром в булочной хлеб был

свежий, привозят его с хлебозавода ночью или очень рано утром. Приходит машина,

ее надо разгрузить, лотки с хлебом на место поставить, пересчитать, в накладной

расписаться...

 -- Похоже на девяносто шестую, -- неожиданно сказал прокурор.

 -- Именно-именно! -- согласился капитан. -- Да ты продолжай! - кивнул он

мальчику. -- Тебя, кстати, как зовут?

 -- Дима Ковальский.

 - Ковальский... -- повторил капитан, записав что-то на листке отрывного

календаря. -- И дальше что?

 -- Гак вот мой брат, -- продолжал Дима, -- работает в булочной ночным приемщиком

товара. Разгружает, оформляет накладные... Он вообще-то студент, а в

магазине подрабатывает. Приходит в восемь утра домой, и самый свежий хлеб

приносит -- и батоны, и ватрушки, и бублики... Всем хватает! Я еще и для ребят

беру!

 - Точно! -- подтвердили остальные. -- Димка не жадина! Кому с ним в школу по

дороге -- всегда бубликом угостит, теплым еще!

 -- Получается, -- небрежно сказал капитан, - что твой брат весь заработок на

бублики расходует?

 -- Да что вы! -- рассмеялся Дима. -- Он за них не платит! Зачем он будет платить,

если сам их разгружает?

 -- Ты своему брату вот что посоветуй, -- предложил капитан. -- Тут рядом есть

магазин "Ювелирторг". Кольца продают, брошки, перстни с камнями... Пусть он

лучше устроится алмазы разгружать! Ей богу, выгоднее! А что бублики -- мелочь!

Ребята засмеялись.

 Дима хотел капитану возразить, но, почувствовав что-то не ладное, замолчал.

 -- Да, -- вздохнул прокурор, -- собрались вы с преступностью бороться, а

настоящего преступника и не заметили!..

 -- Это вы про Юрку моего? -- возмутился Дима. -- Какой же он преступник? Если бы

действительно алмазы!.. А бублики! Сами говорите, мелочь!

Прокурор раскрыл портфель и достал небольшую книжку.

 -- "Уголовный кодекс РСФСР", -- прочел он название. -- А теперь послушайте, о чем

говорит девяносто шестая статья. "Мелкое хищение государственного или

общественного имущества путем кражи, присвоения, растраты, злоупотребления

служебным положением..." так... "наказывается исправительными работами на срок

до одного года или штрафом от ста до двухсот рублей"! И в данном случае я, как

прокурор, должен решать вопрос о том, надо ли возбуждать уголовное дело.

 -- Не надо! -- чуть не плача, закричал Дима. -- Он же не нарочно! Он же не знал!

 -- Не знал!.. -- резко сказал прокурор. А какое право он имеет, живя в стране,

не знать ее законов? "Не знал"!..

 - Удобная позиция! -- усмехнулся капитан. -- Этак каждый Преступник будет

оправдываться тем, что он не знал! Нельзя воровать -- не знал,

нельзя хулиганить -- не знал... Пожалуй, и судить будет некого!

 - А вот чтобы исключить подобные, с позволения сказать, "оправдания", -- добавил

прокурор, -- в нашем законодательстве четко сказано:

 "Незнание закона не освобождает от ответственности!"

 - Товарищ прокурор! -- в полном отчаянии крикнул Дима, -- Ну, не надо Юрку

судить! Ну, пожалуйста!

 И остальные ребята заволновались.

 - Из-за бублика!

 -- Так не один же бублик! Еще ватрушки!

 -- А если каждый начнет?

 -- А ты, Волков, боишься -- тебе не хватит? Скорее похудеешь!-- А ты, шкилет,

вообще молчи!

 -- Все равно, судить -- это слишком!

 -- Тише, ребята, -- строго сказал прокурор. -- Тише! Послушайте меня!

Он помолчал, собираясь с мыслями.

 -- Вы, просите меня не судить этого самого Юру. До этого вы просили капитана

Соколова посадить в Тюрьму вашего товарища... Значит, почему-то вы убеждены,

что все зависит от нас -- от милиции, прокурора, судьи... Захотели -- посадили,

захотели -- отпустили... А ведь мы тоже люди подчиненные...

 -- Ну да, мы знаем! -- кивнул мальчик в очках. -- Есть генеральный прокурор, есть

Верховный суд!..

 -- Есть! -- согласился прокурор района. -- Но и они должны беспрекословно

повиноваться!

 -- Кому? -- удивились ребята.

 - Закону! -- веско произнес прокурор. -- Всеми нами руководит ЗАКОН. И

отступать от него никто не может!

 -- Значит, Юрку будут судить! -- горестно вздохнул Дима. -- И черт меня дернул

проболтаться!

 -- Не будут его судить, -- успокоил Диму прокурор. -- По этой статье уголовное

дело можно не возбуждать, если нарушение небольшое и совершается впервые. Но вот

побеседовать со мной твоему брату придется! Напиши-ка свой адрес!..

Дима склонился над листком бумаги. Остальные ребята замолчали и задумались.

 -- Вообще-то, -- неуверенно произнес мальчик с большим носом, -

надо бы почитать про законы эти... А то еще впишешь в историю!.. Из-за

бублика!

 - Да, друзья, -- согласился капитан Соколов. -- Законы надо знать.

Кстати, в историю вы действительно чуть не влипли. В ваших поступках есть один

очень неприятный момент. Я имею в виду ваш разговор с Сережей около киоска...

Прямо вам скажу -- если бы действительно было совершено преступление, вы тоже

могли попасть под суд!

 - Мы - под суд? - испуганно спросила рыженькая девочка. - Но за что?

 -- А что вы сказали Сереже, когда увидели его у киоска? -- с ехидцей спросил

капитан. -- "Положи журнал на место, остальные собери, и мы тогда никому не

скажем"! Как это называется, Николай Николаевич?

 - Статья сто девяностая Уголовного кодекса РСФСР "Недонесение о преступлениях",

 -- строго сказал прокурор Кириллов, -- гласит, что за это полагается -- в некоторых

случаях -- до трех лет лишения свободы. А за укрывательство -- до пяти лет! Не

волнуйтесь! -- поспешно добавил он, видя, как ребята буквально остолбенели. -- Вы

в своих действиях, не учли главного Уголовная ответственность, по нашим законам,

наступает лишь с четырнадцати лет, и то далеко не за все преступления!

Слава богу! - воскликнул толстый Леша. -- Еще год можно жить

спокойно!..

 Ребята засмеялись.

 - Но, между прочим, -- задумчиво сказал мальчик в очках, -- если мы к

четырнадцати годам всю эту премудрость не освоим -- плохо кое-кому придется...

Дверь открылась, и в кабинет вошел лейтенант Ивченко. - Разрешите обратиться!

Капитан Соколов встал из-за стола, подошел к Ивченко и молча пожал ему руку.

 - Товарищ капитан!-- скрывая улыбку, сказал прокурор. -- Прошу вас, ввиду

чрезвычайных обстоятельств, отменить приказ об аресте лейтенанта!

Ладно... -- пробурчал капитан. -- Ну, а что там с этим киоском? Небось забыл в

пылу сражений?

 -Вчера вечером, -- стал докладывать Ивченко, -- к продавщице киоска Петровой Вере

Ивановне пришел внук Петров Виктор Николаевич, семи лет. Он, пока бабушка

работала, разворошил кипу журналов "Крокодил". Поскольку было уже поздно, Вера

Ивановна решила, что наведет порядок с утра. Один журнал она разрешила внуку

взять с собой, и оставили за него деньги в киоске. Однако когда они пришли

домой, выяснилось, что Петров Виктор Николаевич, семи лет, "Крокодил" потерял по

дороге. Что касается замка, он уже два дня, как испорчен, и Вера Ивановна вешает

его просто так, для вида. На недопустимость этого ей указано.

 - Все ясно, -- сказал капитан.

 Ивченко повернулся на каблуках и вышел из кабинета. Опять, воцарилось молчание.

Сережа обиженно засопел, остальные ребята старательно смотрели в пол.

 - Ну, вот что, -- сказал капитан Соколов, -- идите-ка в школу! А когда все

обдумаете, приходите, поговорим.

 ...- Да-а -- задумчиво сказал прокурор, когда ребята ушли. -- Вы знаете, Владимир

Иванович, о чем я подумал? А не делаем ли мы ошибку? Какую?

Мы ведем правовую пропаганду среди подростков, начиная лет с пятнадцати. А надо

начинать знакомить их с законодательством значительно раньше. Вот ведь попадают

ребята в ситуации, а как вести себя -- не знают...

 - Это верно -- согласился Соколов. -- Но, с другой стороны, юриспруденция --

сложная наука! История, теория, нормы, положения... Если ребятам лекции про это

читать, боюсь, скучно покажется.

 - Конечно, -- вздохнул прокурор. -- Все это должно быть подано как можно более

занимательно... В идеале -- нужна интересная детская книга о законах. Но кто

может ее написать?

 - Минуточку! -- воскликнул капитан. Николай Николаевич! у нас здесь

присутствует журналист!

 - Будущий... -- на всякий случай уточнил я.

 - Но писать-то вы уже сейчас пробуете! А не попросить ли нам заняться

сочинением такой книги?

 Прокурор взглянул на меня с большим сомнением.

 - Олег, насколько я понял, интересуется детективной стороной дела, -- сказал он.

 -- Этого явно недостаточно... С другой стороны, помощь в освоении науки мы можем

оказать... Правда, возраст у автора слишком... юный, житейского опыта

маловато... Но зато Олег не очень далеко ушел от будущих читателей... детство

помнит лучше, чем, например, мы с вами... А в самом деле -- давайте рискнем!

Вдруг получится! Что скажете, Олег?...

 С разговора в кабинете начальника уголовного розыска и началась моя

"литературно-юридическая" работа. Должен сознаться, на предложение Кириллова я

согласился сразу. Шутка сказать, есть возможность написать книгу... То, что я не

знаю материала, меня не испугало. Право это что-то связанное с преступлением?

Значит достаточно, думал я взять Уголовный кодекс, выбрать статьи, близкие

подросткам, -- ну, например, про хулиганство или кражи -- и пересказать своими

словами.

 Тут же, как говорится, "с ходу", я придумал название будущей книги. "...Именем

Закона!" В этом названии -- грозный голос правосудия, сулящий немедленную кару

преступникам, полную победу добра над злом, торжество истины и справедливости!

Эффектно, ничего не скажешь!

 Только сейчас, проведя почти год за изучением различных юридических материалов,

я понял, что все далеко не так просто, как мне поначалу представлялось... Право

оказалось обширнейшей, сложнейшей наукой со своей историей, теорией,

методологией, латинскими терминами, традициями и проблемами. Кстати, уголовное

законодательство по объему нанимает там довольно скромное место. Но еще более

поразительным оказалось другое. Все эти кодексы, параграфы и латинские слова

оказались теснейшим образом связаны с нашей повседневной, сиюминутной жизнью,

Вот как я это обнаружил.

 ...С самого начала меня очень заинтересовала история Сережи Ивановна, Ребята-

шестиклассники привели своего приятеля в милицию это же немыслимое дело! И я

решил познакомиться с этими ребятами и все разузнать. Я разыскал их, мы стали

общаться, постепенно подружились. Каждый игл них, узнав, над чем я работаю,

рассказал мне о тех случаях, когда ему по разным причинам пришлось столкнуться с

Законом. И вот тут-то я и увидел, как сухие, скучные фразы из кодексов и

инструкций становятся частью человеческих судеб.

 Я долго думал, как построить эту книгу. И решил вот что.

У меня есть записи тех историй, которые рассказали мне ребята. Есть расшифровка

бесед с прокурором Кирилловым и капитаном Соколовым. Есть несколько сочиненных

мной историй на юридические темы. И есть, наконец, дневник, который я вел в

течение этого времени. В него попали мои сомнения, размышления, идеи, -- в общем,

все, что приходило в голову.

 И есть, наконец, я сам -- автор, который, если нужно, может по ходу дела что-то

объяснить, уточнить, дополнить...

 Пускай читатель, подумал я, проделает тот же путь, который пришлось пройти мне.

Пусть он тоже поспорит с прокурором Кирилловым, подружится с ребятами из 6-го

"в", пусть попытается разобраться в том, что случилось с Сережей Ивановым, пусть

вместе со мной рассуждает, ошибается, фантазирует...

 2.

 Как появился ЗАКОН

 8 СЕНТЯБРЯ

Приступаю к ведению дневника. Даю сам себе слово, что буду делать записи

постоянно, -- дисциплина и организованность, прежде всего! (Тем более что именно

этих качеств мне -- увы! -- не хватает...)

 Первая тема -- о возникновении права. Эту тему подсказал прокурор Кириллов, и он,

конечно же, прав: начинать нужно с начала.

 А для начала -- идет дождь. Он идет и идет, не останавливаясь, с само-

го утра. Такое впечатление, что он никогда не кончится. Похоже, что он никогда и

не начинался, а просто наша планета так и вылепилась из звездных туманностей -- в

мелком, моросящем, нудном дожде. Менялись эпохи, зарождались и гибли великие

империи, бушевали бури восстаний и войн -- и при этом непрерывно, бесконечно,

неотвратимо лил, капал и просто шел дождь, дождь, дождь...

Ничего не хочется делать. Ни читать, ни думать, ни писать. Дождь...

А зачем вообще нужны законы? Жили себе люди и жили, творили, и хотели... И в

милицию никто никого не водил... И бублики таскай сколько хочешь... Когда,

интересно, появились бублики? Раньше, чем Закон, или позже? Или одновременно?

Все. Хватит. За дело. Итак!..

 Жил-был на земле веселый, сильный Простой Человек. Он охотился на диких зверей,

пил воду из ручья, собирал ягоды и коренья, пел песни и громко смеялся, встречая

восход солнца.

 Но однажды на лесной дороге повстречался Простому Человеку некто - в богатом

хитоне, с курчавой головой и крашеными ногтями. В руках он держал

свиток из толстого пергамента. Ты кто? -- удивленно спросил Простой Человек. Я

Закон! -- важно ответил незнакомец.Закон? - переспросил Простой Человек. --

Первый раз слышу.

 А откуда ты взялся?

Меня придумали люди, -- заявил Закон. -- И теперь во веки веков ты мне будешь

подчиняться!

 - Неправда!- рассердился Простой Человек. - Я подчиняться никому не стану!

 - Посмотрим, -- усмехнулся Закон и щелкнул пальцами. В ту же секунду, ломая

кусты, на дорогу выскочили стражники с короткими мечами.

 Это -- раб! -- сказал им Закон. -- Взять его! Заковать в цепи! Надеть на него

ошейник! И пусть работает от зари до зари в каменоломне! ...Поздно ночью, когда

измученный Человек со стоном повалился на охапку соломы, около него кто-то

вздохнул. Это был Закон.

 - Ну что, -- спросил Закон, -- понял, что к чему?

 - Я подчинился не тебе, а стражникам! - зло сказал Простой Человек. -- Их

много, они сильней меня!

 - Эх ты, наивная душа, -- покачал головой Закон. - При чем тут эти тупые

скоты?.. Слушай!.. -- И вот что рассказал Закон Простому Человеку.

В незапамятные времена люди жили хоть и тяжело, но дружно. Вместе охотились,

вместе ловили рыбу, сеяли пшеницу, разводили скот. И все, что у них было, делили

поровну. Но вот однажды люди из племени, которое жило у реки, решили, что в лесу

 -- лучше. В реке -- одна рыба! А в лесу -- и дичь, и грибы, и ягоды, и зеленый

шатер над головой!

 Но в лесу жили другие люди. И тогда речное племя пошло войной на лесных людей.

Они напали исподтишка. Многие лесные люди погибли, а тех, кто попал в плен,

победители заставили работать на себя. Так появились рабы.

Как-то раз вечером собрались свободные люди на сход.

 - Послушайте-ка, братцы, -- сказал им Вождь. -- Что-то у нас не то

происходит. Неправильно живем!

 А в чем дело? -- разволновались свободные. - Вроде все в порядке. Рабы трудятся,

мы ими командуем. Все, как у людей!

 Рабов-то вон сколько! - возразил Вождь. - Вдруг они возьмут да и разбегутся?

Точно! -- согласился кто-то. -- У меня вчера раб удрал. Я только отвернулся -- а

его и нет.

 - Разбегутся - это еще полбеды! -- продолжал Вождь. -- А вдруг они нас, свободных

людей, возьмут да и ...

 Могут! -- заговорили остальные. -- Вполне. Работают-то из-под пилки...

 - Не посмеют, -- возразил кто-то. -- У нас оружие, а у них его нет.

 - А вот вчера, -- опасливо зашептал один свободный, -- я рабу своему, как положено,

дал пару раз. А он на меня так посмотрел!.. А под рукой, как на грех, ни меча,

ни дубины. Не будешь ведь круглые сутки

 с оружием ходить?!

 -- Что же делать? -- задумались собравшиеся.

 -- А делать вот что, - сказал Вождь. -- Надо из нас, свободных людей, создать

отряд. И те, кто в отряде, день и ночь будут носить оружие и следить за рабами.

 -- Верно! -- загомонили свободные люди. -- Ай да Вождь! А кого

в отряд возьмем?

 - Кто посильнее, конечно! - усмехнулся Вождь. -- Ты... ты... ты...

и ты... Ну, и я. Как самый сильный.

 -- Подожди-ка, Вождь, - сказал один из тех, кого взяли в отряд. --

Значит, охотиться мы не будем, со своими рабами управляться нам будет

некогда, А кто же нас будет кормить?

 -- Они! -- указал Вождь на остальных свободных людей. -- За то, что мы их защищаем

и охраняем, они отдадут нам часть того, что имеют.

 -- Порядок! -- сказал человек из отряда. -- Теперь, если рабы взбунтуются, всех

поубиваем!

 -- Подожди! -- остановил его Вождь. -- Если всех поубиваем -- кто станет работать?

Нет, так нельзя... Зачинщиков -- само собой... а остальных... Тут помозговать

надо, Если, например, раб не сильно виноват -- плетьми побить, Если похуже -- уши

отрежем. А еще можно под замок его

 посадить и еды не давать, пока не перевоспитается... В общем, надо правила

разработать: кого, когда и за что наказывать!

 -- Вот так, -- закончил свой рассказ Закон, -- появился я, Закон.

 -- Но ведь я ни в чем не виноват! -- воскликнул Простой Человек. -- Почему я

должен быть рабом? Работать с утра до ночи? Питаться отбросами? Почему?

 -- Но что я могу сделать? -- вздохнул Закон. -- Ведь меня придумали те, кто стоит

у власти. А им нужны рабы, сам понимаешь. Вот они, властелины, и создают такие

законы, чтобы вас, рабов, держать в подчинении.

 -- Бедный я, бедный, -- опечалился Простой Человек. -- Неужели

я всегда буду рабом?! Неужели нельзя отменить этот ужас?

 -- Нельзя! -- строго сказал Закон. -- Никогда мои хозяева этого не

допустят!

 -- Ты ошибаешься, -- раздался вдруг тихий голос. -- Тебя изменить можно!

 -- Кто это смеет спорить с Законом?! -- воскликнул Закон. -- Я позову стражу!

 -- Я не боюсь стражников, -- сказал голос. -- Они ничего не смогут со мной

сделать.

 -- Кто ты? -- воскликнул Простой Человек.

 -- Я -- Время!

 -- И ты можешь изменить Закон?

 -- Могу!

 -- Так измени! Я не хочу больше быть рабом.

 -- Не спеши... -- тихо сказало Время. -- Я буду другим. Закон изменится!

...И Время прошло. Рабство, которое существовало более трех тысячелетий,

постепенно исчезло. Простой Человек перестал быть рабом. У него появился домик --

маленький, но зато свой, -- небольшое поле, плуг, мотыга, лошадь...

Простой Человек старательно трудился, да и лето было хорошее --

урожай выдался на славу. Но когда он, утирая пот со лба, затащил в сарай

последний мешок зерна и уселся на крыльцо отдохнуть, перед ним внезапно

появился некто -- в длинной черной мантии и волнистом парике, концы которого

свисали, чуть ли не до земли. В руках этот некто держал толстую книгу в

переплете из свиной кожи.

 -- Узнаешь ли ты меня? -- спросил некто в мантии.

 -- Нет, -- покачал головой Простой Человек. -- Я тебя не знаю,

 -- Ошибаешься, -- возразил незнакомец. -- Я -- Закон.

 -- Закон?! -- воскликнул Простой Человек. -- Ты изменился! Тебя просто не

узнать. Время было право. Ты видишь -- я уже не раб. Посмотри, какой у меня дом,

какой урожай!

 -- Хороший урожай, ничего не скажешь, -- согласился Закон. -- Теперь слушай:

половину урожая ты отдашь барону -- видишь его замок на горе? Еще треть -- в

пользу святой церкви. А что останется, так и быть, можешь взять себе.

 -- Но с какой стати? -- возмутился Простой Человек. -- Разве барон работал на

поле?! Разве наш толстопузый святой отец помогал мне пахать и сеять?

 -- Смотри! -- вместо ответа указал Закон на дорогу. Там, в клубах пыли, мчался

отряд всадников с копьями наперевес. А впереди, сверкая латами, с развевающимися

перьями на шлеме, скакал сам барон.

 -- Лучше отдай добром, -- зашептал Закон Простому Человеку. -- А не то... сам

понимаешь...

 -- Это они тебя придумали? -- спросил Простой Человек, когда отряд промчался

мимо.

 -- Они! -- вздохнул Закон. -- Власть-то теперь у кого? У короля и его Вассалов --

герцогов, графов и баронов. Вот они и делают, что хотят.

 И Простой Человек остался с одним мешком муки на всю долгую зиму.

 -- Опять я должен голодать! Опять у меня не жизнь, а мучение! Когда же это

кончится?!

 -- Никогда, -- строго сказал Закон.

 -- Ошибаешься, -- опять раздался тихий голос. -- Ты забыл обо мне -- о

Времени.

 -- Время! -- обрадовался Простой Человек. -- Ты уже избавило меня от рабства. Так

избавь и от этих наглых грабителей! Ведь я до весны не

 доживу!

...время шло, и настала пора, когда рухнула ненавистная королевская

власть. Простой Человек стал свободным! Он больше не раб, не крепостной. Это

было великое счастье!

 -- Где ты, Закон?! -- воскликнул Простой Человек. -- Ты видишь -- Время прошло, и я

стал свободен.

 -- Поздравляю! -- раздался знакомый голос, и перед Простым Человеком появился

Закон -- в строгом сюртуке, цилиндре и с тросточкой в руках.

 -- Я -- свободен! -- повторял Простой Человек. -- Свободен! Свободен...

 -- Ну? -- прищурился Закон. -- Что же ты примолк?

 -- Я голоден, -- сказал Простой Человек. -- Где мне взять еду?

 -- Ты свободен, -- усмехнулся Закон. -- Бери, где хочешь.

 -- Но где?

 -- Могу дать совет, -- сказал Закон. -- Видишь дымящуюся трубу? Это фабрика. Иди,

наймись туда на работу -- получишь деньги и будешь сыт. Имей в виду -- я тебя не

заставляю, не принуждаю. Не то время! Не хочешь -- не ходи!

 -- Легко сказать -- не хочешь, -- вздохнул Простой Человек. -- Не помирать же с

голоду!

 И Простой Человек стал рабочим. Платили ему гроши -- ровно столько, чтобы хватило

на скудную еду. Спать приходилось на полу в бараке, где ютились еще полсотни

таких же бедняков. А рабочий день продолжался ни много, ни мало шестнадцать

часов.

 Каждый день на фабрике появлялся хозяин -- толстый, краснорожий тип с золотой

цепочкой поперек живота. Рабочие знали, что хозяин живет в собственном особняке,

у него с десяток слуг, свой экипаж, а его костлявая жена вся обвешана

бриллиантовыми побрякушками.

 "Нет, что-то тут не то, -- мучительно раздумывал Простой Человек. -- Ведь мой

хозяин не король, не герцог... У нас с ним одинаковые права... Или нет?"

 -- Абсолютно одинаковые, -- подтвердил оказавшийся рядом Закон. -- Уж мне-

то можешь поверить! Хочешь -- сам становись хозяином. Фабрикантом, банкиром, хоть

миллионером! Я тебе не запрещаю.

 -- А как мне стать миллионером? -- спросил Простой Человек. -- Копить, что ли?

 -- Много ты накопишь! -- засмеялся Закон. -- Нет, эти дела иначе делаются. Есть у

человека небольшие деньги -- нанял вас, рабочих. Сначала немного. Вы трудитесь,

гроши получаете, а вся прибыль -- ему. Больше прибыли -- больше рабочих. Больше

рабочих -- еще больше прибыли. И пожалуйста -- миллионер!

 -- А откуда эти самые первые-то деньги у них взялись? -- спросил Простой Человек.

 -- У меня их с самого начала не было.

 -- По-разному бывает, -- заметил Закон. -- Кто, например, спекулирует чем-нибудь.

Или запрещенные товары из-под полы продает. Бывает, случайно клад найдут, или

там нефть, или золото, а что нашел, то и твое. А кто понахальнее, те просто

грабят.

 -- И вот на таких-то людей мы и работаем?! -- возмутился Простой Человек.

 -- Не хочешь -- не работай, -- пожал плечами Закон. -- Твое дело.

 -- А если мы все бросим работать? -- воскликнул Простой Человек. --

Тогда что?

 -- А вот этого не советую, -- строго сказал Закон. -- Видишь эти здания? С

решетками на окнах? А видишь, кто там на углу стоит, в белых перчатках и с

дубинкой? Он свистнет -- их много набежит!

 -- Да почему же мы, простые люди, -- возмутился Простой Человек,-- должны работать

на этих грабителей?!

 -- А власть у кого? -- спросил Закон. -- Полицию, армию, суд кто оплачивает? То-

то...

 -- И долго будет продолжаться это безобразие? -- спросил Простой

Человек.

 -- Всегда! -- сурово сказал Закон.

 -- Ты опять ошибаешься, -- раздался тихий голос Времени -- Надо уметь ждать.

Подожди, Простой Человек, и когда-нибудь твоя жизнь станет лучше.

 -- Нет, -- решительно сказал Простой Человек. -- Хватит! Не буду я ждать. Я буду

бороться против хозяев сейчас же. Немедленно!

 И Простой Человек стал бороться. Его бросали в тюрьму, ссылали на каторгу,

избивали до полусмерти в полицейских застенках -- но он упрямо и непреклонно шел

к своей цели.

 .. Настало время, когда Простой Человек стал хозяином на своей земле Ему и

другим простым людям принадлежали теперь фабрики и заводы, золото и нефть, леса,

озера и реки.

 -- Привет тебе, Простой Человек! -- раздался уверенный ГОЛОС, и Перед новым

хозяином снова появился Закон -- в строгом темном костюме и галстуке, с

университетским значком на груди

 -- Это ты, Закон? -- удивился Простой Человек. -- А разве ты еще существуешь?

 -- А как же! -- улыбнулся Закон. -- Без меня не обойтись. Я буду тебе помогать.

Тебе и твоим товарищам

 Простой Человек сжал кулаки. Он вспомнил кровавые законы рабства, грабительские

законы феодализма, лживые и продажные законы капитализма.

 -- Но ведь при помощи законов одни люди мучают других! -- воскликнул Простой

Человек. -- И вот опять ты! Хватит!

 -- Так было, -- возразил Закон. -- Было, когда власть принадлежала какому-то

одному классу -- рабовладельцам, феодалам или капиталистам. А теперь власть

принадлежит всему народу. Значит, и законы будут устанавливаться в интересах

всех.

 Простой Человек задумался.

 -- Нет, я все-таки не понимаю, -- сказал он, потирая лоб. -- Раньше законы были

нужны, чтобы держать кого-либо в подчинении: раба, крепостного, рабочего. Но

теперь-то никто никому не подчиняется. Для чего ты нам теперь? Ведь мы столько

сил положили на то, чтобы завоевать свободу!

 -- Свободу? -- переспросил Закон. -- А что такое, по-твоему, свобода?

 -- Ты, наверное, за глупца меня считаешь! -- воскликнул Простой Человек. --

Свобода -- это когда можно делать, что хочешь!

 -- Если ты так думаешь, ты и впрямь глупец! -- строго сказал Закон. -- Делать, что

хочешь! Ну, хорошо... Хочешь купить мороженое в жаркий день, когда печет солнце

и от духоты не спрятаться даже в тени деревьев? Хочешь?

 -- Конечно! К чему это ты?

 -- А продавец мороженого хочет в это время искупаться. Значит, ты

свободно купить мороженое не можешь. Для продавца свобода - для тебя

неприятность. Но мороженое -- мелочь. А если каждый начнет ходить на работу,

когда захочет? А не захотел -- и не пошел? А если люди будут свободно брать в

магазинах или у других людей то, что им понравится? Что тогда получится? Значит,

полная свобода одних оборачивается несвободой для других!

 -- Похоже, что так. -- Простой Человек даже головой покрутил от удивления. --

Значит, нам нужны Правила -- что можно делать, а чего нельзя.

Значит, нам нужен ты - Закон? Хорошо. Тогда начинай работать...

 19 СЕНТЯБРЯ

Интересные вещи рассказала мне Нина Александрова. Я у нее спросил, не знает ли

она, чем кончилась история со Стриженым, которого задержал лейтенант Ивченко.

Оказывается, Стриженого видели в Ленинграде чуть ли не десять человек -- он

выходил из одного подъезда с чемоданами. Именно в этом подъезде потом обнаружили

ограбленную квартиру, хозяева которой были в отпуске. А сам Стриженый нагло

утверждает, что в это самое время находился во Владивостоке, в институте рыбного

хозяйства В отделе искусственного разведения осетровых рыб! И называет при этом

подлинные фамилии сотрудников отдела! (Капитан Соколов туда позвонил, --

действительно, такие люди есть')

 Я сначала не понял -- зачем вообще этого бандита слушать? Ведь явное вранье!

Оказывается, тут с точки зрения законодательства интересная ситуация Вранье-то

вранье, но каждое утверждение подозреваемого должно быть тщательно проверено И

теперь, пожаловалась Нина, ее Володя должен лететь во Владивосток, встречаться с

сотрудниками рыбного института и выяснять, был ли там Стриженый и откуда он их

всех знает А Стриженый, конечно, просто тянет время Может быть, на побег

надеется. А по-моему, это слишком! Все проверять, перепроверять, доказывать, с

ума можно сойти!

 Но, с другой стороны, иначе, наверное, тоже нельзя да, закон -- вещь серьезная!

 21 СЕНТЯБРЯ

Вчера общался с ребятами из 6-го "в" -- Лешей Волковым (толстый мальчик) и

Андреем Киселевым (маленький мальчик с большим носом) Спрашивал их про Сережу

Иванова -- почему они его повели в милицию, а не попытались разобраться сами?

 -- Был бы кто другой, -- помявшись, сказал Леша, -- мы бы, конечно, так не

поступили Что мы, совсем уже, своего парня в отделение тащить?

А Серега -- другое дело

 Я пытался выяснить почему "другое дело"? Может быть, Сергей уже попадался на

кражах? Хулиганит? А эти оба в один голос не попадался и не хулиганит и учится

неплохо. И все равно!

 А что "все равно" -- выяснить мне так и не удалось

 3.

По ЗАКОНУ и по совести.

 27 СЕНТЯБРЯ

 Сегодня был свидетелем и участником возмутительного эпизода. Еду в трамвае.

Народу много. Стоит пожилая женщина с двумя сумками. Руки заняты, держаться за

поручни не может, от каждого толчка ее мотает взад-вперед... А прямо перед ней

молодой парень, уткнувшись в газету, сидит! Я подхожу, говорю: "Ты бы встал,

уступил место!" А он с ухмылочкой: "Я устал?" И сидит. Я говорю: "Встань, не

позорься!" А он: "Чего ты пристал, я не обязан, вон есть места для инвалидов и

пожилых, пускай она гуда садится!" А те места, конечно, заняты. Народ

возмущается, шумит! А главное, в том же вагоне едет милиционер, сержант. И --

ноль внимания! Как будто так и надо! Еще пару раз я этого парня попросил по-

хорошему, а потом взял за шиворот и в проход выкинул!

 Он крик поднял! Хулиганство, кричит, безобразие! Так вот тут милиционер

вмешался! "Вы нарушаете общественный порядок, -- это мне! -- Прошу пройти со мной

в отделение милиции!" Пассажиры просто из себя выходят: кого вы защищаете,

кричат, хороша милиция -- хамов поддерживает! Л сержант: "Прошу пройти!" Ну, мы и

пошли. А этот наглец опять ни свое место уселся и еще ноги в проход вытянул!

Вы шли мы из трамвая. Я сержанту говорю: "Вы что, -- говорю, -- Делаете?" Он

говорит: "Ты понимаешь, друг, я бы этого типа не то что в проход выкинул, а еще

бы и морду ему набил просто с наслаждением!" Я допорю: "Как же так? Ему морду

бить надо, а в милицию вы меня ведете? Разве это правильно?" А он говорит:

"Правильно". Я возмутился окончательно, кричу: "Да почему?" -- "Потому что, --

говорит, -- он закон не нарушил, а ты -- нарушил. Не могу я его заставить место

уступить. Нет такой нормы права, понимаешь? А вот то, что пассажиров нельзя в

проход швырять, - это, извини, законом предусмотрено. Хулиганство это

называется. Понял?"

 Я говорю: "Но ведь кроме законов еще и совесть должна быть!" А он усмехнулся и

говорит: "Это точно. Поэтому будем считать, что я с тобой провел беседу, объявил

тебе предупреждение, и иди давай. А то в милиции, опять оке по закону, протокол

придется составлять, на работу тебе сообщать или по месту учебы -- неприятностей

не оберешься... Так что будь здоров, а рукам воли не давай все-таки..."

Не могу забыть про этот случай. Неужели по закону надо делать, а по совести --

другое? Не понимаю...

 БЕСЕДА АВТОРА С ПРОКУРОРОМ Н. Н. КИРИЛЛОВЫМ (расшифровка магнитофонной записи)

Автор. ...Почему же тогда по закону надо делать одно, а по совести другое? Не

понимаю...

 Кириллов Н. Н. Вы считаете, что в данном случае закон и совесть вступают в

противоречие?

 Автор. Получается так...

Кириллов Н. Н. Давайте разберемся. Начнем с вас. То, что вы нарушили закон,

вышвырнув человека с места, понятно. Но хорошо ли вы поступили? Если по совести?

Автор. Конечно!

 Кириллов Н. Н. Нет! Вы уверены, что у этого парня не больное сердце? А может

быть, он смертельно устал на работе?

 Автор. Да что вы!..

Кириллов Н. Н. Ладно. Допустим, и в самом деле хам. Так что же, действовать

против него хамскими методами? До чего же мы, простите, докатимся?

Автор. А если он иначе не понимает?

 Кириллов Н. Н. А вы найдите такие слова, чтобы понял. Трудно, конечно! Но это --

единственный разумный путь. А сейчас что? Выйдет он на улицу, озлобленный,

озверевший, и тоже, в свою очередь, начнет толкать, бить, оскорблять! Вот чего

вы добьетесь! Ничего в этом хорошего нет!

 Автор. Да, - пожалуй... Я погорячился... Хорошо. А милиционер?

Кириллов Н. Н. А что -- милиционер?

 Автор. А чего же он меня отпустил? Нарушителя?

Кириллов Н. Н. Ваши действия можно квалифицировать как мелкое хулиганство, то

есть административное правонарушение. За это -- в зависимости от степени тяжести

прогонка -- полагается штраф или административный арест до пятнадцати суток...

Автор. Вот видите!

 Кириллов И. Н. Или представитель власти может ограничиться предупреждением, что

и было сделано. Сержант вывел вас из трамвая и провел с вами беседу. Он сделал

это по-дружески, не формально, но он постарался объяснить, в чем вы неправы.

Сержант понял, что имеет дело хоть и с несдержанным, но хорошим человеком, и

принял разумное и -- подчеркиваю! -- законное решение. Вот так.

От автора. А не может ли все-таки быть так, что закон требует одного, а совесть

 -- другого? Достаточно ли знать юридические нормы и соблюдать их, чтобы быть в

ладу со своей совестью? Всегда ли мы поступаем правильно, действуя строго по

закону?

 Эти вопросы не давали мне покоя очень долго. Кажется, в конце концов, я нашел

единственно верный ответ. Но об этом речь впереди...

 А пока я хотел бы вспомнить одну историю. Ее рассказал мне брат ученицы 6-го "в"

класса Оли Кругловой, рыженькой девочки с бантиком. Рассказал месяца через два

после злополучного происшествия в трамвае. Но я подумал, что два этих, внешне

совсем разных, случая имеют в основе своей много общего и в книге их следует

расположить рядом. Почему я так решил? Надеюсь, что это будет понятно...

 РАССКАЗ ВИТИ КРУГЛОВА,

СТАРШЕГО БРАТА ОЛИ КРУГЛОВОЙ

 ученицы 6-го "в" класса, рыженькой девочки с бантиком

 -- Вы ведь прокурора Николая Николаевича Кириллова знаете? И я его знаю! И он

меня знает. Нет, вы не думайте, что он меня привлекал или что-нибудь такое.

Просто Кириллов в нашем училище беседы проводит, а иногда даже уроки дает по

основам правоведения.

 Не знаю, какой он прокурор, а учитель из него поначалу был неважный. Волновался,

краснел... А главное -- нас боялся! Ну а мы, как только это дело поняли, стали на

его уроках развлекаться. Только Николай Николаевич начнет что-нибудь объяснять,

один из нас хватается за голову и кричит, будто в отчаянии: "Ничего не понимаю!

Ну ничегошеньки!" Николай Николаевич еще больше волноваться начинает. С

настоящими-то учителями этот номер не проходит! "Ах, не понимаешь? Будь любезен

остаться после уроков, я тебе персонально объясню. Пока не поймешь, из училища

не уйдешь!" А кому просто так сидеть охота...

 Но скоро дисциплина наладилась. Потому что у него на каждый закон, ни каждую

статью и юридическую норму пример не выдуманный, а все про живых людей.

Интересно нам стало. А раз интересно -- сидим и слушаем,

 И вот как-то раз проводил он беседу, и я с ним, с прокурором, поспорил. Я ему

говорю:

 Вот вы, Николай Николаевич, нам доказываете, что все и всегда должно быть по

закону.

 - Да, -- говорит. -- Безусловно.

А я говорю:

 -- В жизни так не бывает.

 -- Почему? -- удивился Кириллов.

 Есть, -- говорю, -- такие случаи, когда по закону одно надо делать, а по совести --

совсем другое!

 -- Нет, -- нахмурился Кириллов, -- таких случаев не может быть! Любое нарушение

закона -- я подчеркиваю: любое! -- это поступок аморальный, попросту говоря,

бессовестный!

 Да? -- говорю я. -- И у нас на стройке тоже?..

Я забыл сказать: ПТУ наше -- строительное, учусь я по специальности "маляр-

штукатур", а на стройке мы проходим практику.

 - Учтите, ребята, -- говорит прокурор. -- Противоречия между законами и совестью,

между правом и моралью быть не должно. Ни при каких обстоятельствах!

И вот недавно мы -- весь третий курс -- перешли в рабочий класс. Не совсем,

конечно. Просто занятия кончились, экзамены мы сдали и вышли на постоянную

практику. Поработаем до июля и будем дипломы защищать.

 Появились мы на стройплощадке, собрал нас мастер, молодой такой парень, лет

двадцати пяти, и говорит:

 Товарищи учащиеся! Этот девятиэтажный жилой дом мы решили сдашь досрочно. Это

наш трудовой подарок жителям района. Дом построен, в том смысле, что коробка

готова. Теперь от нас с вами зависит, когда будущие жильцы смогут поскорей

справить новоселье. Поэтому отделочные работы решено провести в ударном темпе,

за две недели. Наше стройуправление надеется, что вы не подведете! Ну как, можно

на вас положиться?

Конечно! -- зашумели мы. -- Все силы отдадим! Даешь досрочную сдачу дома!

Молодцы! -- обрадовался мастер. -- Я в вас верю! Он зачитал список, кто куда

должен идти, и мы разбрелись по квартирам.

Поставили нас по три человека. Я и Сашка Образцов, как поднялись на шестой этаж,

сели в карманные шахматы играть, а Катя Иванцова достала вязанье и устроилась на

перевернутом ведре. Потому что призывы призывами, а раствора-то нет! И когда его

привезут -- никому не известно!

 Сколько мы так просидели -- не знаю, но две партии Карпов -- Каспаров мы с Сашкой

разобрать успели, а Катя кусок рукава связала. Вдруг слышим, снизу кто-то орет.

Вроде опять собрание. Когда собрались, мастер говорит:

 -- Ребята, когда будет раствор, неизвестно. Поэтому, чтобы без дела

не сидеть, приступайте к уборке территории. Приемочная комиссия на это тоже

обратит внимание.

 Посмотрел я на территорию вокруг дома -- ой-ей-ей!.. Доски валяются, бочки из-под

чего-то, мусор, все это под снегом, а снег наполовину растаял -- март на дворе,

кругом лужи -- страшный сон! И вспомнил я тут наш спор с товарищем прокурором. А

ну-ка, думаю, рискну!

 -- Извините, -- говорю, -- товарищ мастер, я убирать не буду.

 -- Почему? -- очень спокойно интересуется он. Наверное, решил, что у меня нога

болит... Тут я ему и выдал:

 -- Согласно трудовому законодательству, перевод трудящихся на другую работу без

их согласия возможен только по производственной необходимости. (Это мы на уроках

проходили.)

 -- Ты что? -- говорит мастер. -- Какой перевод?

 -- А как же, -- говорю. -- Мы по специальности кто? Маляры-штукатуры. А вы нас

заставляете выполнять работу дворников или разнорабочих. Нет, -- говорю, -- не

имеете права!

 Мастер помолчал и говорит:

 -- У тебя совесть есть?

 -- Конечно, -- говорю, -- поэтому я и хочу, чтобы все было по

закону.

 Ребята хихикают, друг друга локтями толкают -- вспомнили наш с прокурором спор.

Мастер помолчал, потом говорит:

 -- Значит, по закону? Так ведь ты сам сказал: по производственной необходимости

перевод допускается. Ни дворников, ни разнорабочих у нас нет, а убирать надо.

Разве это не производственная необходимость?

 -- Нет, -- говорю. -- По закону сюда относятся: авария, стихийное бедствие,

угроза гибели имущества. Нехватка рабочих той или иной специальности сюда не

относится.

 Мастер еще помолчал и говорит:

 -- Ну, хорошо. А убирать-то кто будет?

 -- Не знаю, -- говорю, -- я не буду.

 -- И мы не будем! -- завопили остальные. -- Не имеете права заставлять! Не пойдем!

Мастер остался стоять как столб, а мы разошлись по квартирам. Еще через две

партии Карпов -- Каспаров пришла машина с раствором.

 -- Ведра вниз! -- кричит мастер.

А делается так: раствор из самосвала выливают в бадью, нагружают в ведра, и

лебедка поднимает их на этажи. Но вдруг выясняется, что лебедка не работает.

Почему -- никто не знает.

 Мастер командует:

 -- Раствор в бадью. Из бадьи будем таскать сами!

 Шофер уже подает свой самосвал кузовом вперед -- сейчас вся эта масса ухнет.

 -- Стой! -- кричу я шоферу. -- Не поднимай кузов!

 -- В чем дело? -- кричит на меня мастер. -- Что ты командуешь?

 -- Вопрос имею! -- вежливо отвечаю я. -- А кто будет ведра с раствором таскать

наверх?

 -- Опять отказываешься? Опять работу срываешь?

 -- Согласно трудовому законодательству, -- говорю я ему, -- норма переноски

тяжестей для несовершеннолетних не должна превышать: для девушек десять

килограмм двести пятьдесят грамм, для юношей шестнадцать килограмм

пятьсот грамм. А ведро с раствором, извините, килограммов на сорок тянет!

Дело в том, что лебедка не только на этом доме ломалась. На какой-нибудь там

шестой этаж ведро с раствором затащишь -- и глаза на затылке, даже если вдвоем

нести.

 -- Давайте разбирайтесь! -- кричит шофер. -- Я стоять не могу!

 -- Не будем в ведрах таскать! -- зашумели наши. -- Не имеете права требовать!

Шофер махнул рукой, дал газ и уехал на другой объект. А мы опять разошлись по

квартирам, опять взялись кто за что.

 Настало время обеда. Пошли мы в столовку -- нас там по договоренности с училищем

кормят. Сели. Обедаем. Сашка Образцов вдруг вилку отложил и говорит:

 -- Нормально придумал с законами! Самое то! А ничего нам не будет за то, что не

работаем?

 -- Тебе прокурор как объяснял? Раз по закону, -- значит, все правильно. Пей

компот.

 Пообедали мы, по улице погуляли, посмотрели, чего в кино идет, - спешить-то

некуда...

 Наконец в полтретьего пришел еще один самосвал. Раствор есть, лебедка -- починил

ее мастер -- работает, вроде порядок. Однако -- стоп!

 -- Согласно трудовому законодательству, -- говорю я мастеру, -- наш рабочий день,

как у несовершеннолетних, семь часов. То есть до пятнадцати десяти. Хотите --

командуйте сгружать раствор. Но учтите: сорок минут работаем и уходим.

 -- У тебя что, -- кричит мастер, -- дети дома плачут? Не можешь задержаться?

В принципе, конечно, могу. После смены оставаться приходилось, но...

 -- Согласно трудовому законодательству, -- говорю я, -- привлекать

несовершеннолетних к сверхурочным работам запрещается.

 -- Не останемся! -- заорали наши. -- Не имеете права!..

Мастер подошел к шоферу, что-то ему сказал, и самосвал уехал.

 -- Ну, так! -- говорит нам мастер. -- Рабочий день вы, друзья дорогие, сорвали.

Подвели не себя, не меня -- все управление. Об этом я начальнику управления и

сообщу. И пускай он в училище звонит и разбирается, как вас там воспитывают и

где ваша рабочая совесть!

 На следующее утро мы пришли на стройку опять. Раствора, конечно, нет. Сидим.

Вдруг подъезжает "Волга", и вылезает из нее очень солидный мужчина в очках и

мягкой шляпе -- начальник стройуправления Никаноров. Ну, чувствую, сейчас будет

разгон!

 Видим, приехал Никаноров не один. Стоит на площадке, оглядывается вокруг - кто

бы вы думали? -- прокурор Кириллов.

 (Это уж потом мы узнали, когда Никаноров директору училища звонил, чтобы на нас

пожаловаться, Николай Николаевич как раз в директорском кабинете сидел, они план

какой-то составляли. А как услышал прокурор об этом деле -- решил поучаствовать.

Все ведь как бы с его подачи произошло.)

 -- Сейчас он тебе покажет законы! -- говорит мне Сашка Образцов.

Собрали нас на первом этаже. Мы на пол уселись, благо в комбинезонах, а

начальство перед нами стоит. Мастер про наши вчерашние подвиги доложил. В

основном про меня, конечно.

 Начальник управления все это выслушал, головой покивал, мол, понятно, и говорит:

 -- Не знаю, как у вас, товарищ мастер, а у меня к ребятам никаких претензий нет.

Как руководитель, я их ни в чем упрекнуть не могу!

 Наши заулыбались, кто-то мне большой палец показывает -- молодец, мол! Ох, думаю,

рано радуетесь!

 -- Но вот о чем я вспомнил, -- продолжает начальник управления. -- Вернее, не о

чем, а о ком! Вспомнил я, ребята, о Павке Корчагине. "Как закалялась сталь"

вы все, конечно, читали... Есть там такая глава: Павка и его друзья-комсомольцы

строят узкоколейку, чтобы по ней подвезти к городу дрова... Целый месяц с утра

до ночи, босые, голодные, они буквально надрывались, не щадя себя! И -- помните!

 -- они ждали смену, смена не пришла, они остались еще на месяц... Только,

кажется, двое из всего отряда и уехали, а точнее, сбежали в город! Эти двое

покрыли себя позором, им пришлось положить на стол комсомольские билеты! А ведь

Павка Корчагин вполне мог отказаться от адской работы! Мог заявить: "Не имеете

права заставлять!" И, с точки зрения закона, был бы прав! Были правы, с этой

точки зрения, и те двое, решившие уехать! А теперь пусть каждый спросит себя: на

чьей он стороне? Вот ты, Витя, -- повернулся он ко мне, -- уехал бы или остался?

 -- Остался бы, -- говорю я. И я бы действительно остался, это уже без вранья.

 -- Не сомневаюсь! -- воскликнул начальник управления и взмахнул рукой с очками,

которые он зачем-то сорвал с переносицы. -- Но тогда, извини, я тебя не

понимаю! Мастер вам вчера объяснил -- ситуация с домом напряженная! Приходится

работать в сложнейших условиях, нас подводит растворный узел, отдел снабжения не

может выбить новую лебедку! Не хватает разнорабочих! А люди, живущие в

общежитиях некоторые с маленькими детьми, без надлежащих условий, -- как

огромного счастья ждут отдельной квартиры! От вас, комсомольцев, мы ожидали, что

вы последуете героическому примеру Корчагина, окажетесь достойными его славы,

его памяти! А вы!.. -- и он замолчал, скорбно покачав головой.

Честно скажу, сидели мы все, как побитые.

 "Интересно, товарищ прокурор, -- подумал я, -- что вы на это скажете?"

 -- Позвольте и мне несколько слов, -- вышел вперед Кириллов. -- Вы, товарищ

Никаноров, вспомнили Павку Корчагина. Вспомню его и я. Безусловно, Павка --

герой. Но скажите, пожалуйста, почему он должен был совершать свои героические

поступки на строительстве узкоколейки? Ну-ка, Витя, ответь!

 -- Ясно, почему, -- сказал я. -- Голод был. Разруха. Ни техники, ничего.

Гражданская война шла! Да и без войны страна нищая после царя была.

 -- Вот! -- воскликнул Николай Николаевич. -- Именно поэтому! То время -- время

рождения нового мира -- требовало работы в нечеловеческих условиях: без

оборудования, без техники безопасности, без отдыха! А давайте-ка подумаем:

почему вдруг в наше время потребовался "героизм"? Жизнь у нас мирная. Ни

разрухи, ни голода, слава богу, нет! Почему же надо надрываться, работать по

колено в грязи, оставаться на стройке чуть ли не до ночи? Кто мне ответит?

 -- Раствора нет... -- сказал мастер.

 -- А почему его нет? -- резко спросил Кириллов. -- Может быть, растворный узел

разбомбили? Или большинство рабочих ушли на фронт? Нет, не поэтому. А потому,

что два руководителя не в состоянии спланировать работу и наладить нормальные,

деловые отношения!

 -- Простите! -- оскорбился начальник управления. -- Я чуть не каждый день ругаюсь

по телефону с этим Спиридоновым! Он непробиваем!

 -- Ничего удивительного! -- иронически усмехнулся прокурор. -- Потому что надо не

ругаться, а действовать опять же по закону -- обратиться в арбитраж!

Я вспомнил, что арбитраж -- это вроде суда, но там разбирают споры между

предприятиями.

 -- Что вы! -- замахал руками Никаноров. -- Это означает окончательно испортить

с ним отношения!

 -- У него не частная лавочка, а государственное предприятие! -- возразил

Кириллов. -- А что с лебедкой?

 -- Отдел снабжения не получил новые, -- мрачно сказал начальник управления.

 -- Этого не может быть, -- опять возразил прокурор. -- Говорите честно:

забыли заключить договор о поставке лебедок? Я ведь проверю!

Никаноров кивнул.

 -- Вы могли бы, -- проговорил он, -- сказать мне это с глазу на глаз! А не

подрывать мой авторитет при этих мальчишках и девчонках.

 -- Свой авторитет вы сами подорвали, -- ответил Кириллов, -- плохой организацией

дела, за что и ответите!

 Начальник управления оскорблено отвернулся.

 -- У меня вопрос! -- говорю я.

 -- Пожалуйста! -- повернулся ко мне прокурор.

 -- Мы все поняли насчет организации и вообще... Но с другой стороны -- жильцы эти

будущие, которые дом ждут, они-то не виноваты, что тут такое творится. Может,

ради них все-таки надо было нам, ну... остаться и раствор на себе потаскать...

Хоть это и не по закону...

 Наконец-то дошло! -- воскликнул мастер. -- О чем я вам вчера говорил!

 - Да!..-- посмотрел на него прокурор. -- Чувствую, придется для сотрудников

стройуправления лекцию прочесть о законности... И не одну... Вы поймите, ребята,

трудовое законодательство не просто так существует! Л, как и все другие законы,

для пользы дела! Вот предположим, вчера вы убирали бы территорию, сегодня

разгружали бы кирпичи, потом считали на складе рукавицы, вообще оказывались бы

на побегушках: а осваивать профессию вы когда будете? Вы же здесь на практике! А

в итоге выйдете из училища недоучками, без должных навыков! И для будущих

жильцов станете плохо строить, медленно, неумело!.. Теперь о ведрах с раствором.

А если бы кто-нибудь надорвался?

 -- Ну да! -- зашумели мы. -- Подумаешь! Да мы эти ведра!..

 -- В вашем возрасте, -- возразил Кириллов, -- организм еще не окреп. И, к

сожалению, бывали случаи, когда в результате такого вот "героизма" ребята

становились на всю жизнь инвалидами. Кому это выгодно? Вам? Государству? Жильцам

этого дома?

 Опять он, получается, прав.

 -- А почему после работы нельзя оставаться?

 -- Объясню, -- сказал прокурор. -- Во-первых, опять же из соображений охраны

здоровья. Но дело не только в этом. Смотрите, что получается! Рабочий остался на

три часа, значит, он получит деньги за одиннадцать часов работы, причем за

последние три часа -- по повышенным расценкам. А работу он сделает ту, которую

должен был сделать за восемь часов! Ведь если бы вам раствор привезли вовремя,

оставаться не понадобилось бы! Выходит, государство переплачивает, тратит лишние

средства! Разбазариваются народные деньги! А жильцы вашего дома -- они тоже

народ! Выгодно им это?

 -- Им -- нет, а рабочим -- выгодно! Рабочий человек побольше заработал -

нормально!

 -- Нет, ненормально! -- покачал головой Кириллов. -- Потому что рабочий, если

разобраться, этих денег не заработал. Он после смены трудился, а днем сидел. Как

вы вчера!

 -- Или сегодня, -- ехидно заметил я и торжествующе посмотрел на Никанорова.

 -- Или сегодня, -- согласился прокурор. -- Безобразие! Никаноров что-то тихо

сказал мастеру, и тот как ошпаренный понесся в контору.

 -- А зачем же тогда сверхурочные все-таки разрешают? И эти повышенные расценки

ввели?

 -- Ну, представь себе, -- прокурор задумался, -- предположим... конвейер,

автомобили собирают. Работа идет в две смены. Первая смена кончилась, а на

вторую кто-то из рабочих не вышел. Например, внезапно заболел. Конвейер

останавливать нельзя. Вот тогда кто-нибудь остается, выручает товарищей, пока

его не заменят. Он работает с дополнительной нагрузкой, поэтому больше и платят.

 -- Значит, в наше время героизм не нужен?

 -- Нужен! -- сказал прокурор. -- Еще как!

 -- Но зачем? -- удивился я. -- Если все должно быть по закону!.. Послышался шум

мотора -- во двор въезжал самосвал с раствором.

 -- Во-первых, -- пояснил прокурор, -- бывают исключительные случаи. Но в основном

трудовой героизм проявляется не в этом. А в чем, надеюсь, вы поймете. А сейчас

за работу, друзья!

 Он махнул нам на прощание рукой и пошел к машине. Никаноров поспешил за ним. А

мы разошлись по квартирам.

 Взяли шпатели, залезли на козлы, каждый у своей стенки, работаем.

Вдруг я замечаю, чего-то мы все работаем, работаем... Лебедка не ломается,

раствор не кончается... Слышу -- еще один самосвал внизу урчит. Так часа полтора

прошло. Чувствую, у меня руки начинают потихоньку отниматься, а спина гудит.

Потому что раньше нам больше сорока минут подряд работать никогда не

приходилось.

 -- Фу-фу!.. -- отдувается за моей спиной Сашка. -- Не могу больше! Давайте,

братцы, хоть десять минут передохнем! Слышь, Катька?

 Только сели, ноги вытянули -- мастер, как нарочно, является.-- Согласно трудовому

законодательству, -- заявляет он, глядя на меня, -- перерывы в течение дня

для специальности "маляр-штукатур" не предусмотрены! Кроме обеденного! Делаю

вам замечание!

 -- А для каких специальностей они предусмотрены? -- спрашиваю, чтобы время

протянуть.

 -- Существует утвержденный перечень, -- говорит мастер. -- Например, те, кто

работает с виброинструментом, имеют право прерывать работу на десять минут в

час. А вас прошу продолжать!

 Как мы до обеда дожили -- сам не понимаю. Спина у меня деревянная сделалась, а

руки -- чугунные. Сидим в столовке, чувствую, ложку до рта с трудом доношу. А

впереди еще полдня!

 Когда с обеда возвращались, мастер нас встретил и заявил:

 -- Обращаю ваше внимание на то, что, согласно трудовому распорядку, обеденный

перерыв -- сорок минут. А вы отсутствовали час! Если это повторится -- объявлю

вам выговор!

 -- Подумаешь! -- говорю. -- Все равно ведь!..

 -- Что все равно? -- вежливо спрашивает мастер.

 А и вправду -- раствор есть, лебедка урчит. Валить не на что.

Когда кончилась наша смена -- рухнули мы на пол, кто куда. Я еще подумал, какие

там сверхурочные! Но появился мастер и заявил:

 -- Плохо, друзья, работаете!

 -- Как это -- плохо? -- возмутился я. -- Вон, еле живые сидим!

 -- А норму не сделали!

 Достал рулетку, площадь заштукатуренную обмерил -- точно. Недотянули мы,

причем довольно прилично. И валить опять же не на что.

 ...Не знаю, как уж начальник управления этого добился, но никаких срывов больше

не было. И вкалывали мы от звонка до звонка. Как положено.

Где-то к третьему дню полегче стало. В ритм, что ли, вошли? Руки вроде как сами

собой задвигались. Ну, нас ведь все-таки в училище обучили кой-чему. Не новички.

Однажды услышали мы на дворе скрежет. Выглянули. Оказывается, пришел бульдозер и

за какой-нибудь час сгреб весь мусор. Потом приехал колесный трактор с ковшом,

покидал мусор в самосвал -- и площадка стала как новенькая. Хоть цветочки сажай.

Норму мы, честно говоря, только к концу недели первый раз дали. И что интересно,

вроде и не особо замучились. Не то что в первый день.

 Я все это время слова прокурора Кириллова вспоминал насчет трудового героизма. И

понял в итоге одну штуку. Оказывается, труднее всего -- это работать нормально.

Если все как следует организовано, и в шахматы не поиграешь, и в обед не

поболтаешься, а самое главное -- вот тут-то и становится ясно, на что ты годен,

что умеешь.

 А дом этот мы вместо двух недель за восемь рабочих дней сделали. На два дня

раньше срока!

 30 СЕНТЯБРЯ

 Вот какой вывод можно сделать по поводу истории, рассказанной Витей Кругловым:

надо действовать по закону -- и твоя совесть будет чиста. Правильно? Правильно.

Да, но парень, отказавшийся уступить место пожилой женщине, тоже действовал по

закону!..

 Нет, видимо, все не так просто...

 5 ОКТЯБРЯ

Только что звонил Андрей Киселев. Сережа Иванов сбежал из дома! Его ищут второй

день и не могут найти!

 10 ОКТЯБРЯ

 Разговаривал по телефону с капитаном Соколовым -- хотел узнать про Сережу

Иванова. Капитан сказал, что Сережу нашли на третий день после побега в

маленьком городке Каменске. Но почему он оказался в этом Каменске и почему

вообще убежал из дома -- пока неясно.

 ...Неужели на Сережу так тяжело подействовал случай у киоска? Но, судя по

рассказам ребят, не похож он на эдакую нервную, впечатлительную натуру... И

время прошло... Да и чего, собственно, переживать? Добро бы и в самом деле на

воровстве попался, еще понятно. А получается-то наоборот. Он - невинная жертва

напрасных подозрений! Знай ходи себе с оскорбленным видом, как живой укор!.. А

он -- бежать!..

 11 ОКТЯБРЯ

 Разговаривал с ребятами из 6-го "в". Никто ничего не понимает, и объяснить

поступок Сережи не может...

 4.

 Какие бывают ЗАКОНЫ.

 17 ОКТЯБРЯ

 Эту тему тоже подсказал Николай Николаевич.

Как же к ней подступиться? Перечислять основные разделы законодательства?

Скучно... Не перечислять? А что тогда делать?

 18 ОКТЯБРЯ

Встречался с ребятами из 6-го "в".

 -- Хорошо, что вы такую книгу пишите, -- заявил толстый Леша Волков. -- Законы

надо знать! А то как же? Имеешь на что-нибудь право -- и не знаешь! А тут раз,

и потребовал! Мол, если положено -- будьте любезны!

 -- И вовсе не для этого законы существуют! -- возразил Андрей Киселев. -- Закон --

это для того, чтобы от нас требовать! Начнешь ты, к примеру, чего-нибудь

вытворять, а тебе говорят: нельзя! В тюрьму посадим! И мигом успокоишься!

А действительно, что же такое -- Закон? Что можно или чего нельзя? Кто прав --

Андрей или Леша? А может быть, они правы оба?

 А может быть, законы потому и разные, что они должны запрещать и разрешать,

требовать и награждать, наказывать и советовать?

 Это мысль.

 19 ОКТЯБРЯ

Про что в этой главе писать, кажется, понятно. Теперь вопрос -- как? Наверное,

опять имеет смысл использовать знакомых героев. Пусть о законах расскажут

Простой Человек, Закон и Время.

 Стоп. Почему -- ПРОСТОЙ Человек? Ведь речь пойдет о нашей стране. Там, где есть

аристократы, миллионеры, диктаторы, такое выражение оправдано. А у нас? Если

кого-то назвать "простым человеком" -- кто же тогда "непростые люди"? Чушь какая-

то... Значит, не ПРОСТОЙ человек, а просто -- ЧЕЛОВЕК!

 Однажды субботним утром Человек надел пальто, кепку, обмотал шею шарфом и вышел

на улицу. Светило ласковое солнышко. Дул теплый ветерок. И настроение у Человека

было хорошее.

 -- Приветствую тебя! -- раздался вдруг уверенный голос. -- Как поживаешь?

 -- Это ты, Закон? -- воскликнул Человек. -- Рад слышать тебя! Ты пришел помогать

мне? Да?

 -- Постараюсь! -- улыбнулся Закон.

 -- Прекрасно! -- обрадовался Человек. -- Слушай! Я иду покупать магнитофон.

Пойдем со мной, а? Вдруг пригодишься?

 -- Пойдем' -- согласился Закон.

 -- Для начала, -- мечтал Человек вслух, -- Высоцкого, Пугачеву и Майкла

Джексона... А потом!..

 На переходе им преградил путь красный свет светофора, но Человек не обратил на

это внимания -- улица была пуста.

 -- Неплохо бы, конечно, Моцарта, -- размышлял Человек опять, -- или Бетховена... В

хорошем исполнении...

 Раздался свисток.

 -- С вас за неправильный переход улицы штраф! -- сказал, козырнув, усатый

милиционер. -- Платите три рубля!

 -- Чего? -- возмутился Человек. -- А ну-ка, Закон, защищай меня немедленно!

 -- Не могу! -- ответил Закон. -- Сержант прав! Он выполняет мое Требование!

Негодующе фыркнув, Человек заплатил штраф, и они пошли дальше.

 -- Давай проедем пару остановок, -- предложил Человек, успокоившись. -- Все

быстрее!

 В автобусе Человек развалился на переднем сиденье и вытянул ноги в проход.

 -- Нет, прежде всего, конечно, Леонтьева! -- заявил он. -- Здорово поет! "...А я

бегу, бегу, бегу, бегу, бегу!.."

 -- Во-первых, не кричи на весь автобус, -- строго сказал Закон. -- Ты нарушаешь

общественный порядок! А во-вторых, пересядь на заднее сиденье!

 -- Это еще почему? -- удивился Человек.

 -- Первые шесть мест предназначены для пассажиров с детьми и инвалидов. А ты не

тот и не другой. А в-третьих, пробей талон!

 -- Да брось ты! -- отмахнулся Человек. -- Две остановки всего-то!

 -- Пробей! А не то еще раз оштрафуют!

 Выйдя из автобуса, Человек скомкал билет и швырнул на тротуар.

 -- И это называется, ты мне помогаешь! -- громко возмутился он. -- Шагу не

ступить, чтобы ты...

 -- Подними талон! -- потребовал Закон. -- И брось его в урну!

 -- Ну, знаешь! -- Человек остановился и топнул ногой. -- Что я тебе, дворник?

 -- Смотри! -- предупредил Закон.

 Человек поднял талон и, держа его в вытянутой руке, торжественно промаршировал к

урне.

 -- Доволен? -- зло спросил он. -- Придираешься ко всякой ерунде!.. Целый квартал

они прошли молча. Человек, надувшись от обиды, даже

 не смотрел в сторону Закона.

И вдруг он остановился как вкопанный.

 -- Минуточку! -- быстро сказал он. -- А это что такое?

Прямо на тротуаре лежал новенький коричневый бумажник, чем-то плотно набитый.

 -- Так, так!.. -- Человек открыл бумажник и стал в нем рыться. -- Паспорт чей-

то... водительские права... ух ты!.. -- И он вытащил из бокового кармана толстую

пачку денег.

 -- Десять, двадцать... -- нетерпеливо считал он, -- тридцать... двести пятьдесят

рублей! Вот это повезло! Ур-ра!

 -- Повезло, -- согласился Закон. -- Тому, кто потерял бумажник. По

паспорту и водительскому удостоверению этого недотепу быстро разыщут!

 -- Кто же это, интересно, будет его искать? -- усмехнулся Человек. -- Уж не я ли?

 -- Милиция!

 -- А как милиция про это узнает?

 -- Смотри! -- Закон показал Человеку на дом напротив. Около одной Из парадных

висела стеклянная доска с надписью "Стол находок".

 -- Сейчас ты пойдешь туда и отдашь то, что нашел.

 -- Вообще-то да, -- согласился Человек. -- Зачем мне чужой пас-Порт? И

водительские права? Надо помочь бедняге...

 -- Правильно! -- раздалось сразу несколько голосов. Оказывается, собрались люди,

которые на все лады обсуждали необычное происшествие.

 Вот так и сделаем! -- сказал Человек. Он вынул деньги, сунул себе Я карман и

защелкнул бумажник на кнопку. -- Иду в "Стол находок"!

 Погодите! -- воскликнул старичок с дедморозовской бородой и усами. -- А деньги?

А деньги стали моими! -- уверенно сказал Человек. -- Ведь это я их нашел!

Вы обязаны их тоже сдать! -- заявил толстый дяденька с портфелем, из которого

торчал батон. -- Деньги заработаны не вами!

 А не надо было терять! -- нахально заявил Человек. -- Теперь не отдам!

 -- Нет отдадите! -- строго сказал старичок. -- Вот мы сейчас милицию

позовем!Товарищи, товарищи! -- раздался взволнованный голос, и сквозь протиснулся

молодой парень в кожаном пальто. -- Вы случайно...

 ну, мало ли... бумажник не находили? Такой коричневый... Там еще паспорт. И

права... Васильев моя фамилия, Степан Захарович!..

 Смотря куда-то в сторону, Человек молча протянул парню бумажник и деньги.

 - Ой! радостно выдохнул парень. -- Вот удача так удача! Я, понимаете, жениться

собираюсь, так вот как раз сегодня мы пошли кольца покупать! Стал у кассы

расплачиваться, а бумажника-то и нет! Три месяца деньги откладывали! Лидочка

говорит: "Кто же теперь вернет!.." А вот есть, оказывается, честные люди!

И он крепко пожал Человеку руку.

 -- ...Слушай, Закон, -- медленно проговорил Человек, когда они остались вдвоем. --

Чего это старичок на милицию ссылался? Опять твои штучки?

 -- Да, -- ответил Закон. -- Гражданин Васильев мог бы обратиться в суд. И суд,

основываясь на показаниях свидетелей, обязал бы тебя вернуть деньги.

 -- Ну вот что! -- помолчав, сказал Человек. -- Ясно одно: ничего хорошего от тебя

не дождешься! Вместо того чтобы мне помогать, ты какие-то пакости устраиваешь!

Из-за тебя и штраф платить пришлось, и деньги возвращать! Сюда не садись, туда

не иди, там не пой, здесь не стой! Всего-навсего полчаса я с тобой провел -- и

уже сколько неприятностей! А если ты ко мне домой проникнешь? Или на работу?

Страшно даже представить, что это будет! Короче, все! Я тебя больше знать не

хочу! И прекрасно обойдусь без тебя!

 И Человек решительно зашагал прочь. А Закон, грустно улыбнувшись, посмотрел ему

вслед.

 -- Эх, Человек, Человек!.. -- вздохнул он. -- Ты хочешь обойтись без меня? Ну, что

же... попробуй! Время! Где ты?

 -- Я здесь! -- раздался тихий голос Времени.

 -- Помоги мне, -- попросил Закон. -- Ведь мы с тобой старые друзья.

 -- У меня нет времени, -- пожаловалось Время. -- Я ни на мгновение не могу

остановиться!.. А что тебе нужно?

 -- Ты можешь быть таким разным, -- подольстился Закон. -- Наше Время, Прошедшее

Время, Будущее Время! Все это ты!..

 -- Да, -- согласилось Время. -- И не только это. Удачное Время, Потерянное Время,

Свободное Время, Смутное Время, Золотое Время -- это тоже я! Ладно... Говори, что

надо делать?

 -- Слушай! -- сказал Закон. -- Пусть этот Человек попадет во ВРЕМЯ, КОГДА ЗАКОН

ВДРУГ ИСЧЕЗ!

 ...Человек надел пальто, обмотал шею шарфом и вышел на улицу.

"Для начала, -- мечтал он на ходу, -- Высоцкого, Пугачеву и Майкла Джексона... А

потом..."

 Раздался пронзительный визг тормозов, и буквально в сантиметре от Человека

остановился фиолетовый "Москвич".

 - Ты что, ослеп! -- завопил высунувшийся из кабины водитель. -- Не видишь, что я

еду?

 - Вам -- красный свет! -- возмутился Человек и показал на светофор. -- Смотрите!

 -- Ишь ты, -- удивленно сказал водитель. -- Какие огонечки! Красный... желтый...

зеленый... Наверное, от Нового года остались. А больше никакого не будет?

Я-то фиолетовый цвет люблю... А ты осторожнее!

 "Чудак какой-то", -- пожал плечами Человек, но улицу стал переходить,

 вертя головой во все стороны.

 "Неплохо бы, конечно, Моцарта... -- размышлял он, -- или Бетховена... В хорошем

исполнении..."

 -- Папа! Папа! -- услышал вдруг Человек детский голосок.

Совсем маленький мальчик с большим желтым портфелем догнал высокого мужчину в

вязаной шапочке с лыжами на плече.

 -- Вова? Что случилось? -- встревожено спросил мужчина. -- Почему ты не в школе?

 -- Папа! -- сквозь слезы проговорил малыш. -- Я двойку получил. Меня из класса

выгнали.

 -- На каком уроке? -- строго спросил отец.

 -- На чтении... Мария Сергеевна велела прочитать вслух кусочек из букваря, а я

не смог...

 -- Безобразие! -- еще строже сказал отец. -- Возмутительный факт! Мария Сергеевна

 -- учительница, человек с высшим образованием!.. Что же она, неграмотная? Сама

прочесть не может?

 -- Я ей так и сказал, -- обрадовался мальчик, -- а она... Значит ты меня не

будешь ругать?

 -- Зачем же я буду ругать собственного сына? -- улыбнулся отец. -- Не хочешь

учиться -- не учись!

 -- И уроки можно не делать?-- Мне некогда, сынок, -- сказал отец, взглянув на

часы. -- Опаздываю. Мы с друзьями на лыжную прогулку едем... Делай, что хочешь,

 -- Ура! -- воскликнул маленький мальчик и зашвырнул портфель в сугроб.

"Что же это такое?! -- подумал Человек. -- Когда я в первом классе был, так мой

папа и уроки проверял, и объяснял, если я что не понимаю, а если надо, и

наказывал. Зато я и читать научился, и писать, и таблицу умножения знаю. А

этот... Кем же он вырастет?"

 ...До радиомагазина было несколько кварталов, и Человек решил сесть в автобус.

Но только он успел пробить талон, как автобус остановился. Шофер выскочил из

кабины.

 -- Коля! -- воскликнул он и раскрыл объятия.

 -- Гриша! -- воскликнул в ответ усатый дядька в тулупе и тоже раскрыл объятия.

 -- Друг! Сколько лет!

 -- Сколько зим!

 -- А помнишь...

 -- А ты помнишь?

 -- А я не помню...

 -- Вспомнишь! Ох! -- опомнился водитель. -- У меня же полный автобус народу.

Он снова влез в кабину и схватил микрофон:

 -- Граждане пассажиры! -- прозвучал металлический голос-- Автобус дальше не

пойдет. Прошу освободить салон.

 -- Безобразие! -- зашумели пассажиры. -- Нам ехать надо! Мы талоны пробили!

 -- Нехорошо, Гриша! -- сказал с тротуара усатый Коля. -- У людей билеты. Что им

теперь делать?

 -- И правда, - задумался водитель. -- Дело серьезное. Товарищи, -- объявил он,

 - использованные талоны вы можете выбросить в специальный ящик у передней двери.

Желающие могут взять их с собой.

 "...Что происходит? -- думал Человек, шагая к магазину пешком. -- Странно как-то

все сегодня..."

Послышалось сильное шипение, и тут же пальто Человека оказалось забрызганным

коричневой краской. Это маляр, который красил фасад дома, направил пульверизатор

не в ту сторону.

 -- Понимаешь, -- виновато заговорил маляр, -- я вообще-то не маляр. Я дворник. А

начальник говорит: "Иди и крась". А как с этой штукой управляться, бог ее

знает...

 -- Зачем же вы согласились? -- рассердился Человек. -- Из-за вас теперь пальто

хоть выбрасывай!

 -- Начальство... -- вздохнул маляр-дворник. -- Ему видней. Может, так и

положено...

 -- Вот пусть ваш начальник и покупает мне новое пальто!

 -- Правильно! -- охотно согласился дворник. -- Пускай, такой-разэтакий, идет,

понимаешь, в универмаг и выбирает тебе пальто. Смотри, чтобы велико не было!

Примеряй как следует!

 -- А если он не захочет? -- засомневался Человек.

 -- Конечно, не захочет, -- опять согласился дворник. -- Зачем ему деньги зря

тратить? Он лучше себе еще одно пальто купит!

 -- Так надо его заставить! -- топнул ногой Человек.

 -- Обязательно! -- дворник тоже топнул ногой. -- Покупай, мол, и все!

 -- А кто же может это сделать? -- задумался Человек.

 -- А никто не может... -- вздохнул дворник. -- Кто же его заставит, ты сам

подумай!.. Возьми-ка лучше ацетон, потри как следует, глядишь, краска и отойдет.

Человек махнул рукой, и пошел было дальше, но тут же оступился и упал в снег --

в этом месте тротуар оказался почему-то уже чуть не на полметра.

А можно и снегом оттирать, -- глядя ему вслед, сказал малярный шорник. -- Только

ты подольше поваляйся!..

 В радиомагазине на полках стояли разные магнитофоны. И все на вид были очень

симпатичные.

 Товарищ продавец! -- обратился Человек к молодому парню в синем халате с

хлястиком. -- Как вы думаете: какой магнитофон мне купить?

 - Нет, вы слышали? -- вскинул брови продавец. -- Я должен знать, какой магнитофон

ему купить!

 -- Вы мне, пожалуйста, объясните, -- попросил Человек, -- чем они друг от друга

отличаются?

 - Ценой отличаются, -- усмехнулся продавец. -- Весом. Размерами. Могли бы и сами

заметить.

 -- А вы мне дадите посмотреть?

 -- Смотрите!

 -- Нет, и попробовать?

 -- Интересно! Вы начнете "пробовать", сломаете, а отвечать кто будет?

 - Ну, тогда вы сами, может быть, включите? Интересно, как он звучит.

 -- Интересно, а зачем вам вообще покупать магнитофон? -- Продавец опять вскинул

брови. -- Захотел послушать -- пришел в магазин, попросил включить, наслушался и

ушел. И деньги тратить не надо.

 Человек вздохнул. "Куплю вот этот, -- решил он. -- Вроде и не очень дорого, и

небольшой -- носить удобно. И на вид ничего". Он заплатил в кассу деньги, и

продавец вручил ему покупку.

 -- Вот теперь, -- сказал продавец, -- другое дело. Слушайте сколько угодно.

В соседнем отделе продавали кассеты с разными записями. Нетерпение было слишком

велико -- песни Аллы Пугачевой Человек решил послушать прямо в магазине. И каково

же было его удивление, когда Пугачева запела знаменитый "Айсберг" хриплым

голосом Высоцкого!

 -- Головка воспроизведения барахлит, -- авторитетно заявил продавец. --

Заводской брак.

 -- Дайте мне другой магнитофон, -- потребовал Человек.

 -- С какой стати? Брак-то заводской. При чем тут магазин?

 -- Тогда верните мне деньги.

 -- А куда мы эту развалину денем? Ее же никто не купит.

 -- Что же мне делать?

 -- Так слушайте!-- посоветовал продавец. -- Пугачева и Высоцкий в одном лице -- еще

интереснее! Ни у кого такого нет, а у вас есть. Вам все завидовать станут!

 -- Что же мне делать? -- воскликнул Человек. -- Кто мне поможет? Чуть не плача, он

выбрался из магазина и, держа под мышкой магнитофон, побрел домой.

"Правильно говорят, -- думал он по дороге, -- не везет -- сиди дома. Приду,

поставлю чайник, включу телевизор... А завтра, глядишь, невезение

КОНЧИТСЯ..."

 Испачканный краской, облепленный снегом, с поломанным магнитофоном под мышкой

Человек вошел в свою квартиру.

 В квартире было так же холодно, как на улице. Свет не зажигался. Водопроводный

кран со стоном выдавил несколько капель и умолк.

 "Что вы, уважаемый, кричите? -- ласково сказал по телефону начальник жилконторы.

 -- Я вас прекрасно слышу. У нашего электрика день рождения. Когда ему чинить ваши

пробки?" -- "А вода? А батареи?" -- "А водопроводчик пошел к электрику в гости. И

на всякий случай все поотключал. Вдруг, говорит, заливать станет. О вас

заботятся, а вы... Когда?.. Ну, не раньше понедельника, конечно... Людям

отдыхать надо!" Человек упал в кресло и заплакал.

 -- Что мне делать? -- в отчаянии повторял он. -- Как дальше жить среди этого

кошмара? Кто поможет мне?

 -- Я! -- раздался уверенный голос.

 -- Кто это? -- испуганно спросил Человек.

 -- Я -- Закон! Я могу помочь тебе!

 -- Ты? -- удивился Человек. -- Но ведь от тебя одни неприятности!

 -- Не торопись с выводами! -- строго сказал Закон.-- Эй, Время! Хватит.

Вернись обратно, и начнем сначала.

 ...Человек пошел в радиомагазин. Но теперь рядом с ним был Закон.

 -- Здравствуйте,-- улыбнулся продавец. -- Что желаете купить?

 - Магнитофон. Да вы не беспокойтесь, -- застеснялся Человек,-- я сам .,

 -- Зачем же? -- возразил продавец. -- Моя обязанность порекомендовать тот или

иной товар. -- Он поставил на прилавок несколько магнитофонов и стал подробно

рассказывать о каждом из них. -- А теперь, -- сказал продавец в заключение, --

можете попробовать сами. Включайте; слушайте.

А если я что-нибудь сломаю? -- испугался Человек.

 Сломаете специально, -- например, на пол бросите, -- будете платить. Но вы же не

станете этого делать! А если все делаете в пределах правил, -- значит, прибор

неисправен, и платить вам не нужно.

 Купленный Человеком магнитофон работал прекрасно.

 -- А вдруг он возьмет и испортится? -- спросил Человек вежливого продавца.

 -- Обменяем, -- заверил его продавец. -- А как же иначе?

 -- А если брак заводской?

 -- Ну и что же? -- удивился продавец. -- Если мы продали вещь, то мы отвечаем за

ее качество. В случае чего, приходите!

 -- Ну, спасибо тебе, Закон! -- сказал Человек. -- Оказывается, и ты можешь

пригодиться! Сейчас как послушаем!

 "А ты такой холодный!.. -- завопил магнитофон на всю улицу. -- Как айсберг в

океане, и все твои..."

 -- Выключи! -- потребовал Закон. -- Сию же минуту!

 -- Опять? -- возмутился Человек. -- Опять ты жить мешаешь?

 -- Послушай меня внимательно! -- строго сказал Закон. -- И запомни раз и навсегда.

Я, Закон, защищаю твои права. Ты только что убедился в этом. Но, кроме прав,

существуют и обязанности. И я, Закон, требую от тебя и от других людей их

выполнения!

 -- Зачем они нужны, эти обязанности? -- мрачно спросил Человек. -- Без них

спокойнее!

 Закон некоторое время помолчал, собираясь с мыслями, потом спросил:

 -- Скажи, кто ты есть?

 -- Я? -- удивился Человек. -- Я -- Человек!

 - Ну, это понятно! -- сказал Закон. -- Я другое имею в виду. В каждый момент

своей жизни ты вступаешь в самые разные отношения с другими людьми. Исполняешь,

как говорят ученые, различные социальные роли.

 - Какие роли? -- воскликнул Человек. -- Я же не артист.

 -- А вот послушай! -- сказал Закон. -- Кем ты был только что? Покупателем. И у

тебя, и у представителя магазина -- продавца -- возникли и права, и обязанности.

Если я, Закон, их четко не урегулирую, то -- ты сам почувствовал -- что из этого

может выйти! Поэтому существует так называемое гражданское право, которое

регулирует различные имущественные отношения: куплю-продажу, обмен, заказ,

хранение, перевозку, наследование... Понял?

 -- Вроде бы... -- неуверенно сказал Человек. -- Постой! А какие еще роли я могу

исполнять?

 -- Подумай! -- предложил Закон. -- Вспомни, чем тебе приходится в жизни

заниматься!

 -- Я хожу на работу, -- сказал Человек. -- Значит, я трудящийся. Так?

 -- Верно! -- подтвердил Закон. -- Отношения людей на работе регулирует

трудовое право. Прием на работу, увольнение, режим труда и отдыха, трудовая

дисциплина, оплата труда -- видишь, сколько всего?

 -- Кроме того, -- продолжал Человек, -- у меня есть семья. Я муж и отец!

 -- Тут вступает в силу семейное право, -- пояснил Закон.

 -- А оно-то зачем? -- удивился Человек. -- Мы с женой сами прекрасно договоримся!

Без всякого права!

 -- Я рад за тебя! -- сказал Закон. -- Но что делать, если муж и жена не могут

договориться? Развод, раздел имущества, права и обязанности по воспитанию

детей... Ты, кстати, недавно получил квартиру?

 -- Да,-- заулыбался Человек,-- трехкомнатную... Неужели есть квартирное право? --

поразился он.

 -- Да, -- улыбнулся Закон, -- только оно называется жилищное. Если ты напишешь

книгу или сочинишь песню, то есть станешь автором, у тебя появится авторское

право. А если кто-то попытается оскорбить тебя или начнет хулиганить, вступает в

действие уголовное право или административное.

 -- А какая между ними разница?

 -- Сложный вопрос... -- задумался Закон. -- Ну, чтобы тебе было понятнее...

Какой-то человек перешел улицу на красный свет...

 -- Зачем эти намеки? -- обиделся Человек.

 -- Я к примеру... Ничего не случилось, никто не пострадал, последствий не было.

Однако этот человек нарушил ПОРЯДОК! Это -- административный проступок. Но если

он перешел ту же улицу, на тот же красный свет, но какой-то шофер, пытаясь его

объехать, врезался в столб, разбил машину, а то и сам покалечился -- со стороны

Человека это уже преступление.

 -- Понял! -- воскликнул Человек. -- Все дело в том, насколько опасно то или иное

нарушение!

 -- Попросту говоря, да, -- согласился Закон. -- Ведь многие плохие дела, --

например, спекуляция, хулиганство, нарушение действующих на транспорте

правил -- могут считаться и административным проступком,а могут и преступлением.

Наверное, и наказания разные?

 -- Конечно. Например, за мелкое хулиганство как за проступок -- штраф или

административный арест до пятнадцати суток. А за хулиганство как за преступление

 -- даже до семи лет лишения свободы! И грань между проступком и преступлением

очень зыбкая!

 Человек задумался.

 - Теперь я понимаю, -- сказал он наконец, -- что происходило, когда ты исчез!

Шофер ни с того ни с сего остановил автобус, потому что отсутствовало трудовое

право. Отец перестал воспитывать сына, -- конечно, ведь семейного права тоже не

стало... Дворник занялся не своим делом -- опять трудовое, в магазине --

гражданское... А почему я в снег упал?

 -- Тротуар в этом месте, -- пояснил Закон, -- был сделан без учета строительных

норм и правил. Это тоже раздел законодательства.

 -- Много набирается! -- удивленно заметил Человек.

 -- И это далеко не все! -- сказал Закон. -- Существует также финансовое

право, земельное, колхозное, международное и даже космическое...

 -- И такое есть? -- не поверил Человек.

 -- В космос летают представители разных стран, и нужны общие для всех нормы... А

самая главная отрасль законодательства -- право государственное! Оно

определяет, как устроено наше государство, кому принадлежит власть, какие у нас

органы власти, кто владеет богатствами страны, каковы обязанности граждан. А

основным документом государственного права является КОНСТИТУЦИЯ!

 -- Пожалуй, -- сказал Человек, -- все это действительно необходимо... Но

как это запомнить?

 -- Запомнить все, конечно, невозможно, -- успокоил Закон Человека, -- но основные

положения права знать необходимо. Для того, чтобы в нужную минуту на помощь тебе

мог прийти я -- Закон!

 5.

 Наш основной ЗАКОН

 10 НОЯБРЯ

Разговаривал -- в перерыве между лекциями -- с Ниной Александров вой. Она

интересовалась, как идет работа над книгой. Я отделался какими-то общими

словами: делать выводы пока рано.

 Нина грустит: ее Володя, лейтенант Ивченко, до сих пор во Владивостоке. Она

заходила в угрозыск, беседовала с капитаном Соколовым. Он сказал, что Ивченко

проверяет показания Стриженого, и что выяснились любопытные факты. Оказывается,

Стриженый действительно был во Владивостоке, только не тогда, а раньше, и знаком

с работниками осетрового отдела. Но важно другое: именно в то время в городе

была совершена серия квартирных краж, причем найти преступника не удалось! А в

отделе лаборантом работает некий Свистунов, дважды судимый, причем второй раз он

сидел со Стриженым в одном лагере. Вот такая ниточка потянулась...

Я предложил Нине поехать за город, погулять; и она развеется, и мне надо

воздухом подышать, а то сижу, как крот, в четырех стенах. А она говорит, ни в

коем случае! Володя выполняет опасное задание, так неужели я в это время... Я

разозлился и говорю: "Ты тогда вообще дышать перестань! Вот Володя твой

обрадуется, когда вернется!"

 Ненормальные какие-то эти влюбленные, честное слово!

Ну и ладно! Никаких отвлечений! Все свободное время -- работе!

 12 НОЯБРЯ

Прокурор Кириллов похвалил меня за рассказ "Какие бывают Законы"! Правда, он тут

же оговорился, что о литературных достоинствах судить не берется. Но с точки

зрения юриста все в порядке.

 Николай Николаевич высказал, однако, пожелание поподробнее поговорить, с

читателем о Конституции СССР -- об Основном Законе. Тема сложная; придется,

чувствую, попотеть, но прокурор прав -- в книге о законах без Основного Закона не

обойтись!

 БЕСЕДА АВТОРА С ПРОКУРОРОМ Н. Н. КИРИЛЛОВЫМ

 (расшифровка магнитофонной записи)

Автор. Николай Николаевич! Видимо, в работе над этой темой надо прибегнуть к

сравнению?

 Кириллов Н. Н. То есть?

Автор. То есть сравнить какую-нибудь буржуазную конституцию, -- например,

американскую -- с нашей, сопоставить два общественных строя...

Кириллов Н. Н. И сделать вывод: у нас -- хорошо, у них -- плохо!

Автор. Ну, не совсем так, конечно...

 Кириллов Н. Н. Известная схема!

Автор. Значит, не сравнивать?

 Кириллов Н. Н. Олег! Анализ двух конституций, двух общественных систем -- дело

очень сложное, совсем не для детской книги. Лучше, мне кажется, сосредоточиться

на наших внутренних проблемах, связанных с пониманием и применением Основного

Закона. Поверьте мне, этих проблем немало...

 14 НОЯБРЯ

 Как же написать о Конституции? Ведь заниматься перечислением и толкованием

статей бессмысленно. Только для этого понадобится не одна книга.

Надо выделить самое существенное, основное, какую-то главную мысль... Но -

какую?

 20 НОЯБРЯ

 Сегодня, зайдя в школу после уроков, разговорился с ребятами из 6-го "в".

Рассказал, над какой темой сейчас работаю. Интересную мысль высказал Леша

Волков.

 -- Вы, -- говорит, -- вот про что напишите. В нашей стране все равны, да? Так и в

Конституции записано, верно?

 -- Верно, -- говорю.

 -- А почему же тогда, -- заявляет Леша, -- у нашего Сереги Иванова, ну вот которого

мы в милицию-то сдуру привели, так у него и машина своя -- у отца, в смысле, -- и

видеомагнитофон, и одет он будьте нате!.. А я своему папе говорю: "Давай и мы

машину купим..." А он говорит: "Нет, сынок, не могу, денег таких у нас нет". Что

же это за равенство, если одни имеют, ню хотят, а другие -- нет? Разве это

справедливо?

 ...А в самом деле?

У нас есть люди, труд которых оплачивается очень высоко. Крупные ученые,

знаменитые артисты, известные писатели, директора больших предприятий, летчики-

испытатели; у них зарплата значительно больше, чем у рядового инженера, врача

или учителя. Видимо, так и должно быть: директор завода тратит больше времени,

сил, нервов, чем тот же инженер. То же самое можно сказать и про летчиков, и про

ученых, и про артистов, если это настоящие артисты! Поэтому они все много

зарабатывают. Все правильно!

 А с другой стороны, что-то тут не то! Ведь люди-то все разные! Разные у них

способности, сообразительность... И у каждого человека есть свой предел, выше

которого не поднимешься. Один, отдавая все силы и способности, трудится,

предположим, инженером, конструирует скромные -- ну, не знаю! -- мясорубки. А для

другого работа по способностям -- это создание сложнейшей космической техники. Но

"выкладываются"-то оба одинаково! И тот, и другой отдают своей работе все силы!

Силы не равны, вот в чем дело, -- но заслуга ли одного, что природа одарила его

талантом? Вина ли другого в том, что ему таланта не досталось? Он, этот другой,

наверное, с удовольствием сделался бы киноартистом или Главным конструктором --

не может! Так мало того, что природа с ним несправедливо поступила, еще и

общество эту несправедливость усиливает -- меньше денег платят! Выходит, Леша

прав, когда говорит, что "это несправедливо"?

 БЕСЕДА АВТОРА С ПРОКУРОРОМ Н. Н. КИРИЛЛОВЫМ

(расшифровка магнитофонной записи)

 Автор. Вы знаете, Николай Николаевич, я, честно говоря, подзапутался...

Кириллов Н. Н. А давайте представим себе, что наступило "равенство" по Леше

Волкову! То есть, все получают одинаково. Куда как справедливо, не правда ли?

Автор. Да вроде бы...

 Кириллов Н. Н. Подумайте!

От автора. А действительно, подумал я тогда, что будет, если все начнут получать

одинаково? Никому не будет обидно, завидно... Каждый трудится в меру своих сил,

значит, каждый имеет право на одинаковую с соседом,

 с товарищем долю дохода. Логично? Вроде бы... Один -- инженер, другой - директор,

третий -- летчик-испытатель... Кто на что способен...

 Интересно, а захочет кто-нибудь быть директором? Кто-нибудь, наверное, захочет.

А кто-нибудь и не захочет, подумает -- а зачем? Ответственность, нервотрепка,

заботы всякие, а деньги те же! Лучше сидеть спокойно в инженерах, мясорубки

конструировать!.. Или тот же летчик вполне может подумать: высоко, опасно, еще

разобьешься на незнакомом самолете, лучше летать себе за те же деньги на

"кукурузнике"... Есть ведь и вредные профессии, и тяжелые, есть нудные и

однообразные работы... Захотят ли люди всем этим заниматься?

БЕСЕДА С Н. Н. КИРИЛЛОВЫМ

 (расшифровка магнитофонной записи)

Кириллов Н. Н. ...Верно! Не захотят! Материальный стимул, желание побольше

заработать играют еще большую роль, и ничего плохого в этом нет, конечно, если

деньги зарабатываются честно. А иначе получится не равенство, а уравниловка!

Равенство по Конституции заключается в другом, в том, что любой из нас имеет

одинаковые возможности стать, например, тем же директором, независимо от

происхождения, пола, цвета кожи и так далее. Но при этом каждый получает

столько, сколько он заработал. И по большому, по самому высокому счету, -- это,

конечно, несправедливо!

 Автор. Ничего не понимаю!

Кириллов Н. Н. Вы же сами рассуждали о том, что у людей разные возможности, по

воле матушки-природы, которая одним дала талант, других обделила...

Автор. Но позвольте! Поровну -- плохо, непоровну -- тоже!.. Как же так?

Кириллов Н. Н. Олег! Я прошу вас понять одну важнейшую мысль. Каждая

Конституция, в том числе и наша, является отражением определенной ступени

развития общества! Мы живем при социализме, где действует принцип распределения

по труду. А значит, сохраняется имущественное неравенство: есть "богатые" и

"бедные". В этом, повторяю, заключается известная несправедливость. Но устранить

ее мы сможем только с переходом к коммунизму! Вот там каждый человек, независимо

от способностей, будет получать столько, сколько ему нужно по потребностям.

Говоря языком Леши Волкова, каждый сможет иметь и автомобиль, и видеомагнитофон,

и все, что захочет. А сейчас мы еще не на той стадии развития. Попросту

говоря, на всех не хватает тех же автомобилей. Значит, кому давать, в первую

очередь? Тому, кто приносит обществу больше пользы!

 Автор. Видимо, исходя из этого, мы ввели в Конституцию обязанность трудиться.

Верно?

 Кириллов Н. Н. Да. А также право на труд.

Автор. Вот это, кстати, мне не совсем понятно. Если человек и так обязан

работать, зачем же ему еще и право на получение работы?

 Кириллов Н. Н. Обратимся к истории!

 1530 год. Англия

...Далеко по улицам туманного Лондона разносились истошные крики. На площади

стояли мрачные, озлобленные люди и молча смотрели, как взмокший от усердия палач

наотмашь хлестал бичом привязанного к тачке человека с обнаженной спиной.

 -- Я не виноват! -- стонал несчастный. -- Отпусти меня!

 -- Мерзавец! -- приговаривал палач. -- Молодой, здоровый -- работать не хочешь!

Бродяжничаешь! Побираешься!

 -- Я хочу работать! -- кричал человек. -- Я готов на любую работу! Дай же мне ее!

Палач на мгновение остановился, чтобы утереть пот со лба.

 -- Согласно указу всемилостивейшего нашего короля Генриха Восьмого, -- тотчас

вмешался стоящий рядом судейский чиновник, -- бичевать бродяг и нищих полагается

до тех пор, пока кровь не заструится по телу. Продолжай!

 -- Я знаю, ваша честь! -- виновато сказал палач. -- Запыхался малость! Много их

нынче!..

 Порка возобновилась. Человек уже не кричал: от боли он потерял сознание.

 -- Бедняга! -- негромко переговаривались в толпе. -- С земли согнали, устроили там

пастбище для овец -- а ему куда? Если не работаешь, вон что делают! А пойди-ка

найди эту работу!

 -- А второй раз попадется -- половину уха отрежут.

 -- Ну да?

 -- Точно! Я сам слышал, как королевский указ читали. А третий раз поймают --

смертная казнь!

 Палач отвязал бродягу от тачки и швырнул в пыль. Стоявшие рядом люди подхватили

едва стонавшего человека и куда-то унесли. А палач уже привязывал новую жертву --

худенькую, дрожащую от страха девушку.

 -- Согласно указу всемилостивейшего нашего... - гнусаво забубнил чиновник.

Снова засвистел бич. Еще мрачнее стали смотревшие на все это люди.

Кириллов Н. Н. Видите, Олег, что бывает, когда обязанность трудиться есть, а

права на труд, то есть возможности получить от государства работу, при этом не

существует Король Генрих Восьмой пытался избавить страну от бродяг и нищих,

требуя, чтобы люди трудились Намерение, казалось бы, похвальное -- а что вышло?

Автор. Да уж

 Кириллов Н. Н. А теперь прочитайте-ка вот это письмо

Автор (читает) "Уважаемый товарищ прокурор! Очень прошу вас, помогите мне! Я

мать, у меня двое детей, я жду третьего, но он родится еще не скоро -- через пять

месяцев Я, пока с двумя сидела, три года не работала, а сейчас решила

устроиться, и то мужу тяжело одному всех нас обеспечивать, да и дома скучно --

дети в яслях, а мне чего днем делать? У нас рядом НИИ, на воротах объявление

висит -- требуются радиомонтажницы, как раз моя специальность. Четвертый разряд у

меня. Пришла в отдел кадров, а меня не берут. Мол, вы три месяца поработаете, а

потом в декрет уйдете, потом будете с ребенком сидеть, а мы вам и пособие плати,

и место рабочее сохраняй, и еще ваши дети болеть начнут, а мы вам больничный

оплачивай, а работать кто будет? И не взяли. Я говорю, жаловаться буду, а

начальник только смеется: "Нет у нас мест, и все. Взяли, -- говорит, -- уже

рабочего!" Что же это такое делается? С уважением Антипова Мария Андреевна".

Да... Но разве предприятие не само решает, кого брать, кого нет?

Кириллов Н. Н. Само. В том смысле, что устанавливает, какой специальности

требуются работники и в каком количестве. Но если есть свободное место -- принять

обязаны! В том же Уголовном кодексе РСФСР есть статья сто тридцать девятая, она

так и называется: "Отказ в приеме на работу или увольнение беременной женщины

или кормящей матери". За это предусматривается увольнение от должности. Против

начальника отдела кадров возбуждено уголовное дело. Думаю, что суд как раз и

потребует его увольнения. Вот вам пример того, как действует право на труд!

 23 НОЯБРЯ

Сегодня я опять ходил к прокурору -- хотел задать несколько вопросов. Николай

Николаевич сидел в своем кабинете сердитый, угрюмый и встретил меня хоть и

вежливо, но крайне неприветливо, чего с ним раньше никогда не случалось.

 -- Что произошло, Николай Николаевич? -- поздоровавшись, спросил я. --

Неприятности?

 -- Да, -- кивнул Кириллов. -- Неприятности. А что у вас?

 -- Да так, -- я, честно говоря, замялся: отрываю от дела занятого человека. -- Я

лучше в другой раз, наверное...

 -- Знаете что? -- Кириллов, посмотрев на часы, поднялся. -- Меня тут пригласили на

одно мероприятие... Поедемте со мной. Я думаю, вам будет полезно. Хотите?

В машине Кириллов сидел по-прежнему мрачный и на все мои вопросы отвечал, "сами

увидите". Но мне все-таки удалось из него вытянуть, что мероприятие, на которое

мы едем, это общее собрание рабочих сборочного цеха одного крупного

машиностроительного завода. На этом собрании должны состояться выборы нового

начальника цеха, поскольку бывший ушел на пенсию. Причем интересно, что выборы

проходили уже дважды, но между рабочими и дирекцией каждый раз возникал

конфликт: рабочие выбирали "не того, кого надо".

 В зале заводского Дома культуры народу было много, но не битком. Люди негромко

переговаривались, кто-то листал газету, кто-то жевал бутерброд...

Тем удивительнее была суета, которая происходила на сцене, где стоял длинный,

покрытый красной скатертью стол президиума. К пожилому, рослому, с красивой

сединой мужчине -- директору завода -- все время подбегали какие-то люди; выслушав

распоряжение, убегали; некоторые, наоборот, садились за стол, тут же вскакивали;

сам директор то нервно смотрел на часы, то с тревогой вглядывался в зал...

Когда мы с Кирилловым вошли, среди сидящих пронесся легкий гул (Николай

Николаевич был в форме).

 -- Ого! Прокурора привели! -- хмыкнул кто-то. -- Управу ищут!

 -- А пускай! -- лениво ответили ему. -- Все равно никуда они не денутся!

Николай Николаевич отправился в президиум, а я сел с краю, на свободное место.

На сцену вынесли два стула -- для кандидатов на должность. Вышли из-за кулис эти

самые кандидаты, сели почти рядом. После первого же взгляда на них я не мог

сдержать возгласа удивления: все было ясно бея всяких выборов.

Одним из претендентов был высокий, ладный, подтянутый, лет тридцати человек со

спокойным, смелым взглядом. В каждом его движении чувствовалась сила и

уверенность. При этом мне почему-то показалось, что он еще и хороший человек.

Трудно сказать, почему. Глаза, или спокойная, мягкая улыбка, или... не знаю. Но

впечатление такое появилось.Второй... Мятый, жеваный костюм и точно такое же

лицо. Сильно за пятьдесят. Галстук съехал на сторону. Пыхтя и отдуваясь, он не

сел, а стек ни стул, и, сложив руки на животе, начал оглядывать зал маленькими,

жуликоватыми глазками.

 "Все ясно! -- подумал я. -- Конечно, молодой, энергичный начальник

цеха дирекции не нужен: он и с критикой может выступить, и коллектив

повести за собой -- таким не очень-то покомандуешь. Не то, что этот тюфяк -

из такого дирекция может веревки вить! Вот она, дирекция, молодого и

проваливает!"

 Хотя... Этот вот, второй... А может быть, он, несмотря на свой заторможенный

вид, на самом деле опытный, знающий, энергичный человек? Дирекция проталкивает

молодого карьериста, который ради этой самой карьеры готов на все!.. А рабочие,

естественно, против такого!

 "В любом случае, -- подумал я, -- коллектив должен победить! Не то

сейчас время, чтобы всему цеху рот заткнуть. Недаром третий раз выбирают".

 -- Товарищи! -- поднялся директор завода. -- Начинаем собрание. Зачем

собрались -- знаете. Этих людей знаете. Больше ничего говорить не буду. Об одном

прошу -- подумайте!

 -- Зачем прокурора пригласили? -- выкрикнул кто-то из зала. Николай Николаевич

встал.

 -- Дело в том, товарищи, -- сказал он, -- что возникли сомнения в законности

всей процедуры. Причем сомнения возникли у обеих сторон. Дирекция недовольна

вашим выбором. Вы недовольны тем, что дирекция отклоняет вашего кандидата. Я

здесь для того, чтобы следить за соблюдением закона, -- это мой долг. Впрочем,

если вы считаете, что я здесь не нужен...

 -- Да ладно! Оставайтесь! -- зашумели в зале. -- Пускай и впрямь все по закону

будет!

 -- Попрошу каждого из кандидатов, -- сказал директор, -- подробно изложить

программу своей работы в случае избрания.

 -- Слыхали! Хватит! -- выкрикнул тот же голос. -- В темпе давайте!

 -- Ничего, еще раз послушаем! И товарищ прокурор тоже пусть послушает, -- заявил

директор. -- Вы ответственней, товарищи! -- В его голосе неожиданно появились

просительные нотки. -- Вникните наконец!

 Первым выступал более молодой претендент. Говорил он легко, без бумажки, и

сказал о том, что собирается провести в цехе реконструкцию, заменить старую

технику на новую, поднять производительность труда на... ( он назвал цифру,

которую я не запомнил), в общем, перечислил много всяких дел. Слушали его с

интересом.

 -- Давно пора, в общем-то! -- заметил кто-то в зале по ходу

доклада.

 -- Что и говорить! -- поддержали его сразу несколько человек. -- Салю собой,

ясно!

 Проводили этого кандидата уважительными аплодисментами. Похоже, подумал я, что

первое впечатление меня не обмануло.

 Еще больше утвердился я в своем мнении, выслушав вторую речь.

Речь эта состояла исключительно из выражений типа "Беречь и приумножать!..",

"Усилим и укрепим!..", "Еще выше поднимем!..", "Не пожалеем сил и времени!..".

Все это второй претендент, сильно запинаясь, прочитал по бумажке. Никто эту речь

не слушал, но тем не менее аплодировали в конце довольно дружно.

Выборы были открытыми. Абсолютным большинством голосов на должность начальника

цеха был избран второй кандидат.

 Увидев лес рук, поднятых в поддержку малограмотного увальня, я не поверил своим

глазам. Что происходит? Неужели дирекция сумела так запугать рабочих, что они,

изменив прежнему решению, дружно голосуют за явно негодного человека?

 -- Скажите, -- спросил я соседа, молодого парня в джинсовой куртке, -- а первые

два раза кого избирали?

 -- А все его, его, голубчика, -- хмыкнул парень и, увидев на моем лице изумление,

пояснил: -- А зачем нам такой молодой да деловой? Начнет шерстить, зажимать, душу

мотать... А с этим тюхой...

 -- Так ведь он производство развалит! -- не удержался я.

 -- Ничего, -- обернулся ко мне пожилой мужчина, сидящий впереди. -- На наш век

хватит...

 -- Товарищ директор, -- крикнули тем временем из зала. -- Утверждаете наше

решение? Или еще раз голосовать будем?

 -- Пускай прокурор скажет, -- потребовал кто-то, -- законные выборы или нет?

 -- Правильно, пускай подтвердит!

 Я увидел, как директор завода, нагнувшись к Николаю Николаевичу, что-то умоляюще

зашептал, но прокурор поднялся, не дослушав.

 -- Товарищи! -- сказал он. -- Как юрист, как прокурор района, заявляю: ваше

решение имеет абсолютно законный характер. У администрации нет оснований

отклонять выбранного вами кандидата.

 -- Во! -- спокойно сказал кто-то. -- Так бы и давно!.. А то развели, понимаешь...

Демократия так демократия! Все, что ли?

 Люди в зале начали подниматься с мест.

 -- Подождите! -- сказал вдруг директор. -- Подождите! Он грузно поднялся, и я

увидел, что у него дрожат руки.

 -- Товарищи! -- Директор взял было в руки микрофон, но тут же отложил его и

шагнул к самому краю сцены. -- Товарищи! Братцы... Что же вы делаете? Знаю я,

почему вы этого выбрали... Такой начальник... Он, если надо, и наряд липовый

подпишет, и прогул не заметит, и брак прикроет...

 -- Это оскорбление! -- С неожиданной для него живостью новый начальник вдруг

подскочил на стуле. -- Товарищ прокурор! Я прошу защиты!..

 -- Да ладно! -- Директор отмахнулся от него, как от мухи. -- Христом богом я вас

прошу, опомнитесь! Завалим мы план с таким руководителем! Добро бы еще... не

знаю... автобаза была, а то ведь сборочный! Неужели вам до такой степени на свою

работу наплевать?

 -- Я попросил бы! -- снова подскочил новоиспеченный руководитель. -- Вы оказываете

давление на коллектив! Вы зажимаете демократию и гласность! Вы!..

 -- Ты, начальник! -- вдруг резко сказал пожилой мужчина, сидящий впереди меня. --

Не больно ори! Выбрали -- и помалкивай!

 Новый начальник съежился на своем стуле.

 -- Вот вам гласность! -- глядя ему в глаза, насмешливо сказал директор и

повернулся к залу.

 -- Эх вы, рабочий класс!.. -- проговорил он тихо и безнадежно, махнул рукой и

ушел за кулисы.

 Люди расходились молча, не глядя друг на друга...

 БЕСЕДА АВТОРА С ПРОКУРОРОМ Н. Н. КИРИЛЛОВЫМ

(расшифровка магнитофонной записи)

 Автор. Как же так, Николай Николаевич? Почему это произошло?

Кириллов Н. Н. Вы, помнится, сейчас работаете над главой о Конституции?

Автор. Да.

 Кириллов Н. Н. И конечно, знаете, что в нашем Основном Законе есть право на

труд, на отдых, на бесплатное лечение, на жилище, на пенсию?

Автор. Знаю. А какая тут связь?

 Кириллов Н. Н. Вот какая... Иногда эти прекрасные, гуманные права начинают --

увы! -- работать в другую сторону! Есть еще люди, которые, к сожалению, из всей

нашей Конституции хорошо усвоили только одно: что бы они ни делали, они не

пропадут! Государство будет учить, лечить, давать жилье, устраивать на работу...

Вдумайтесь в то, что произошло на собрании рабочих! Люди из двух руководителей

сознательно выбрали заведомо худшего! А почему? А потому, что привыкли к тому,

что им все равно начислят зарплату, все равно оплатят больничный лист, дадут

отпускные, что у нас нет безработных!..

 Автор. Так что же, безработицу устроить?

Кириллов Н. Н. Между прочим, некоторые весьма серьезные экономисты считают, что

это было бы полезным.

 Автор. А вы как считаете?

Кириллов Н. Н. Я считаю, что бесплатное лечение, образование, право на труд, на

жилище -- это наши величайшие завоевания, и отказываться от них нельзя. Это

означало бы отказ от социализма.

 Автор. Да, но что же делать, чтобы не было подобных собраний?

Кириллов Н. Н. Соблюдать Конституцию!

 Автор. То есть?

Кириллов Н. Н. Наш главный принцип: "От каждого по способностям -- каждому по

труду". Это -- основа Конституции. А на данном предприятии об этом, видимо,

забыли!

 Автор. Поясните, пожалуйста.

Кириллов Н. Н. С первого января тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года

вступил в силу "Закон о государственном предприятии". Там прямо говорится --

предприятие должно само себя содержать! Заработали прибыль, -- пожалуйста,

платите премии, стройте санатории и жилые дома, хоть свои театры открывайте! Но

если предприятие убыточное, оно будет закрыто!

 Автор. А рабочих куда?

Кириллов Н. Н. Уволят.

 Автор. А как же право на труд?

Кириллов Н. Н. Без работы не останется никто. Но для плохих работников это

чревато неприятностями. Кто-то будет получать меньше, чем получал, придется

переучиваться, может быть, менять место жительства... Государство не может

терпеть нахлебников!

 Автор. Подождите... Но ведь если предприятие плохо работает, в этом может быть

виновато руководство! Директор, главный экономист, главный инженер... При чем

тут рабочие?

 Кириллов Н. Н. Скажите, пожалуйста, если бы рабочие твердо знали, что от

руководителя зависит их заработок, их премии, наконец, сам факт существования

предприятия, выбрали бы они того "тюфяка"? Или предпочли бы делового, грамотного

человека?

 Автор. Конечно, делового и грамотного! Верно!

Кириллов Н. Н. Вот именно! А на предприятии, где мы с вами были, рабочие еще не

прочувствовали всего этого! Там продолжают мыслить по старинке -- лишь бы было

поспокойнее! Но очень скоро они на собственных заработках ощутят, что значит

иметь плохого начальника!

 Автор. А как вы думаете, Николай Николаевич, можно будет использовать эту

историю в главе о Конституции?

 Кириллов Н. Н. Безусловно! Ведь право на выборы, в том числе и командиров

производства, дается нам именно Конституцией. Но видите, как бывает: право-то

есть, а пользоваться им не умеем, а то и не хотим! В конце концов плохой

начальник цеха -- беда невеликая... А если люди к выборам руководителей

государства станут так относиться? Нет, случай этот поучительный... Вы его

запомните...

 3 ДЕКАБРЯ

 Встретился в очередной раз с ребятами из 6-го "в". Рассказал, что продолжаю

работать над темой "Наш Основной Закон".

 -- А правда, -- спросил Игорь Бондаренко, -- что там записано про свободу слова?

Мол, каждый имеет право свое мнение высказывать, преследовать за критику нельзя,

все такое?

 -- Правда, -- согласился я, чувствуя, однако, подвох.

 -- Отец мне то же самое говорил... А по-моему, ерунда это все! -- заявил Игорь.

 -- Такое только в книжках бывает!

 -- Почему? -- я, признаться, опешил.

 -- А вот вы с нашей Юлей поговорите! -- вмешался Андрей Киселев. -- Юлька! Иди

сюда! Тут товарищ писатель жизнь изучает, так ты ему расскажи про то, что с

твоей мамой случилось! Давай, давай, не стесняйся!..

 РАССКАЗ УЧЕНИЦЫ 6-ГО "В" КЛАССА ЮЛИ ПЕТРОВОЙ

 -- Мама у меня инженер, в конструкторском бюро работает... Как-то приходит она

домой, веселая-веселая, нас с Валеркой прямо у вешалки завертела-закружила, а

потом серьезная сделалась и говорит:

 -- Вот, дети! Ваша мама -- борец за качество продукции! Гордитесь! Оказалось, что

у них было профсоюзное собрание. Естественно, зашел

 разговор о работе. А они -- мама и раньше рассказывала -- делают один устаревший

агрегат. Все знают, что он устаревший, а все равно делают. И все молчат про это.

Не хотят с начальником связываться.

 -- А я, -- говорит мама, -- подумала: "А почему в самом деле не выступить? Каждый

день по телевизору, в газетах призывают недостатки вскрывать, правду говорить, а

мы? Ведь металлолом выпускаем!" Встала и сказала. Страшно было. Думала, сейчас

начальник крик поднимет! А он - ничего. "Спасибо, -- говорит, -- Ирина Семеновна.

Вы, -- говорит, - во всем правы. Спасибо за откровенность! Подумаем!" А потом,

после собрания, ко мне товарищи подходить стали, молодец, говорят, Ирка, здорово

врезала! Так и надо! В духе времени!

 И весь вечер мама веселая была и даже Валерку не ругала за то, что он в аквариум

ботинок опустил, чтобы рыбки в нем жили, как в домике .

 А через неделю пришла сама не своя. Плачет, ничего не рассказывает, а только все

повторяет: "Дура я, дура! Так мне и надо!"

 А потом, как Валерку спать уложила, успокоилась немного, стали мы с ней чай пить

на кухне. Тут и выяснилось, что начальник увольняет ее с работы. Вроде бы за

какие-то нарушения, а на самом деле дал ей понять, что за выступление...

Сотрудники ей сочувствуют, переживают за нее, говорят: "Не расстраивайся,

найдешь другую работу, мы тебе поможем, у всех знакомых будем спрашивать, где

место есть". А сами все этот несчастный агрегат делают и делают...

С тех пор уже больше месяца прошло, мама пока на работу ходит, но, говорит, три

недели до увольнения осталось. Она и новое место ищет, да все не то попадается.

Или от дома далеко, или платят мало...

 БЕСЕДА АВТОРА С НАЧАЛЬНИКОМ КБ ФИЛИМОНОВЫМ СЕРГЕЕМ ПРОКОФЬЕВИЧЕМ

(расшифровка магнитофонной записи)

 Филимонов С. П. Да, товарищ журналист, есть у нас такая Петрова Ирина Семеновна.

Прекрасный работник! Жаль, уходит от нас...

 Автор. То есть как уходит?

Филимонов С. П. Да вот так. Решила уволиться.

 Автор. Насколько я знаю, ее увольняете вы!

Филимонов С. П. Я?! С чего вы это взяли?

(Автор пересказывает С. П. Филимонову содержание разговора с Юлей.)

Филимонов С. П. Ну, дорогой мой! То, что простительно девочке-шестикласснице,

недопустимо для взрослого человека... Вы в это верите?

Автор. Приходится.

Филимонов С. П. И совершенно напрасно. Чтобы уволить человека с работы, нужны

основания. Например, ликвидация предприятия. Но наше КБ никто не собирается

закрывать. Или сокращение штатов. Но оно у нас не проводится. Прогулов Петрова

не совершала... В пьяном виде на работу -- да это просто смешно! Даже если бы я

захотел ее уволить -- предположим! -- как бы я это сделал?

Автор. Тогда почему она уходит?

 Филимонов С. П. По собственному желанию. Да вот, извольте, ее заявление.

Автор (читает). "Прошу уволить меня по собственному желанию... в установленный

законом срок..." Подпись.

 Филимонов С. П. Убедились?

Автор. Ничего не понимаю... Здесь что-то не так!..

 Филимонов С. П. Вы правы... Я не хотел говорить, однако вижу, вы искренне

заинтересованы в судьбе Ирины Семеновны и не обратите ей во вред то, о чем я

сейчас скажу. Но это между нами, идет?

 Автор. Посмотрим.

Филимонов С. П. Впрочем, решайте сами... Дело вот в чем. У Петровой были

серьезные нарушения дисциплины.

 Автор. Неужели? Какие?

Филимонов С. П. Ознакомьтесь. Вот ее объяснительная записка.

Автор (читает). "Я, Петрова И. С., совершила опоздание на работу после

обеденного перерыва..." Число, подпись.

 Филимонов С. П. Вот еще одна ее объяснительная.

Автор (читает). "Я, Петрова И. С., повторно опоздала на работу с обеденного

перерыва... уважительной причины для опоздания у меня нет..." Число, подпись.

Филимонов С. П. А вам известно, что такое "систематическое неисполнение своих

обязанностей"? Два опоздания в течение недели уже система! За это можно уволить.

Более того, как руководитель, я обязан был это сделать! Но Ирина Семеновна --

молодая женщина, у нее двое детей... Представляете, каково ей жить с записью в

Трудовой книжке: "Уволена по статье тридцать третьей пункт три КЗОТ РСФСР"? В

любом отделе кадров сразу поймут, что имеют дело с нарушителем дисциплины, и,

конечно, постараются ее на работу не брать! Я пошел Ирине Семеновне навстречу.

Мы с ней договорились, что она уволится по собственному желанию и, таким

образом, ее трудовая биография останется незапятнанной. Это все, что я мог для

нее сделать.

 Автор. Понятно...

 РАССКАЗ ИРИНЫ СЕМЕНОВНЫ ПЕТРОВОЙ

 -- ...Юлька-то, Юлька, доченька моя! ...Переживает она, слезы мои видит. Я уж и

так стараюсь при ней сдерживаться, да не всегда удается. Хорошо, что вы меня

после работы встретили, а не домой пришли... Еще больше бы Юленька

расстроилась...

 Опоздала я два раза с обеда, верно. Да только кто у нас не опаздывает? Столовая

маленькая, вечно очередь, а тут еще недавно буфет открылся, там всякие

полуфабрикаты продавать стали: фарш, или суповой набор, или еще что-нибудь... А

коллектив женский в основном, и все стоят, из всех отделов... И я стою -- чем

после работы-то мотаться! И всегда, уже звонок с обеда прозвенит, а мы еще минут

десять стоим. И никогда начальник слова никому не сказал про это, так, пошутит

иногда: "Опаздываете? Уволю!" -- и такое грозное лицо нарочно сделает...

Вот и первый раз в ту неделю опоздала я минут на десять, не больше. Он и сказал

обычное: "Опаздываете, Ирина Семеновна!" Я только удивилась, что громко очень,

на все бюро... Похихикали мы, тем и кончилось... А второй раз -- вообще на пять

минут, только-только звонок прозвенел... А он уже у дверей и опять:

"Опаздываете!" -- да серьезно так... Тут у меня сердце и екнуло. А он позвал меня

к себе в кабинет и говорит: "Пишите объяснительные! И за тот раз, и за сегодня!"

Я говорю: "Да что вы, да ведь все так!" А он: "Мне надоело это разгильдяйство!

Надо с кого-то начинать! А вы, -- говорит, -- не кивайте на других, а отвечайте за

себя! Если уж, -- говорит, -- выступаете с критикой, так будьте любезны сами

нарушений не совершать!" Пришлось писать объяснения...

 Ну а потом он в благородство начал играть. По собственному желанию предложил...

Подала заявление. Теперь вот десять дней доработаю, а дальше не знаю, что и

делать... Нашла место, так час двадцать в один конец ехать... Валерку в восьмом

часу из садика забирать придется... И главное -- все по закону, не придерешься...

 БЕСЕДА АВТОРА С Н. Н. КИРИЛЛОВЫМ

(расшифровка магнитофонной записи)

 Кириллов Н. Н. Олег! То, что вы рассказали, очень серьезно. У нас еще будет

время обсудить этот случай. А пока свяжитесь, пожалуйста, с Ириной Семеновной и

попросите ее ко мне зайти. Как можно скорее!

 8 ДЕКАБРЯ

...Позавчера Юлина мама была у Николая Николаевича. Интересно, как прошла

встреча. Можно ли в этой ситуации что-то сделать?

 РАССКАЗ ИРИНЫ СЕМЕНОВНЫ ПЕТРОВОЙ

 -- Спасибо вам, Олег. Ну такое спасибо, прямо я и не знаю! И товарищу прокурору,

конечно, само собой! Такой он хороший человек!..

 Вот как дальше дело было...

Вхожу я в кабинет и нашему "любимому" Сергею Прокофьевичу говорю: "Я

передумала!" Он не понял сначала. Я еще раз повторяю: "Передумала! Отдайте мое

заявление обратно!"

 Он даже в лице изменился. "Шутки шутите? -- усмехнулся. -- А вы забыли?" -- И мои

объяснительные из стола достает.

 Я говорю: "А какое сегодня число? Двадцатое? А когда мои объяснительные

написаны? Посмотрите, пятнадцатого прошлого месяца. Понятно?" -- спрашиваю.

Ну, он-то законы знает почти как Николай Николаевич. Если с того момента, когда

он узнал о нарушении, прошло больше месяца -- объявлять взыскание нельзя. А

увольнять с работы тем более! Так что теперь его угрозы просто ерунда!

В чем наш Сергей Прокофьевич молодец, так это в том, что держать себя умеет.

Моментально успокоился, улыбнулся. "Все к лучшему, дорогая Ирина Семеновна! --

говорит. -- Оставайтесь, спокойно работайте..." И заявление мое об уходе обратно

мне вручил. "На память!" -- говорит.

 И теперь все в порядке. Почувствовал Филимонов, что у меня хороший советчик

появился, заступник. Улыбается теперь, о детях спрашивает... А я что? Работаю

себе. Но конечно, больше не опаздываю. Мало ли что... И насчет выступлений

хватит. Уж извините!..

 14 ДЕКАБРЯ

 Почему возможны такие случаи? Ведь в Конституции специально записано право на

свободу слова. Более того, там еще добавлено, что преследование за критику

запрещается, а тех, кто все-таки это делает, можно наказывать. И вот

пожалуйста!..

 Хорошо, что вмешался Николай Николаевич. Он мне, кстати, потом объяснил, что

Ирину Семеновну нельзя было уволить за такие сравнительно мелкие, нарушения, что

Филимонов специально ее запугивал, чтобы вынудить уйти по собственному

желанию... Но, с другой стороны, он мог продолжать ее подлавливать, эти мелкие

нарушения накапливались бы -- придраться-то можно ко всему! -- и в итоге Филимонов

все-таки подвел бы Петрову под увольнение!

 Неужели прокурор должен сидеть на каждом собрании или обсуждении, а потом

следить, что будет с теми сотрудниками, которые критикуют руководство? Но это

невозможно: сколько же тогда понадобится прокуроров?!

 Может быть, законы плохие? Несовершенные? Но, с другой стороны, начальник должен

иметь право уволить плохого работника! И никакой закон не в состоянии учесть и

предусмотреть все до мелочей...

 Значит, все-таки правы Игорь и Андрей: в Конституции -- одно, в жизни -- другое, и

ничего тут не поделаешь?

 Надо все это обдумать. Такой вопрос нельзя оставить без ответа...

От автора. Вот что я тогда в итоге понял.

 Никакая Конституция, никакие законы не могут действовать сами по себе. Все

зависит от конкретных людей -- от всех вместе и каждого в отдельности.

Почему стал возможен случай с Петровой? Да потому, что никто из сотрудников КБ

не заступился за нее! Никто не сказал: "Хватит, товарищ начальник! Прекратите

это безобразие! Мы, трудовой коллектив, не дадим Ирину Семеновну в обиду!"

Каждый решил: "Неохота связываться"...

 Чтобы лучше осмыслить подобные явления, я написал рассказ, в котором опять

действовали Человек, Закон и Время.

 ...Человек сидел за столом, обхватив голову руками.

"Что за жизнь! Что со мной происходит? Ну, предположим, был бы я лентяем,

прогульщиком, тогда, как говорится, поделом мне! Но ведь я честно работаю,

нормально себя веду, делаю все, что от меня требуют! Может быть, мне просто не

везет? Да, наверное, я самый обыкновенный неудачник!.. Не зря жена меня так

называет".

 -- Привет тебе, Человек! -- раздался уверенный голос, и перед расстроенным

Человеком появился его старый знакомый -- Закон.

 -- Что случилось? -- спросил он. -- Почему ты такой грустный? Может быть, я помогу

тебе?

 Человек махнул рукой и тяжело вздохнул.

 -- Не первый раз мы с тобой разговариваем, -- сказал он. -- И ты меня извини, но я

начинаю сомневаться в твоих силах. Все у тебя на словах получается хорошо,

справедливо, а на деле!..

 -- Говори конкретно! -- потребовал Закон. -- Что случилось?

 -- Я -- врач, -- стал рассказывать Человек, -- работаю в клинике. Я уже десять

лет работаю, и опыт у меня накопился, и умение. Да и способности есть, чего

скромничать. А что получилось? Наш главный врач ушел три года назад на пенсию.

Назначили другого. У него опыта нет, с людьми он ужиться не может, и тем не

менее он -- главный! А я за время работы придумал очень интересный метод лечения:

голодание плюс иглоукалывание... А главный врач узнал и категорически запретил

мне этим заниматься. "Вы с ума сошли! -- закричал. -- Что за самодеятельность,

еще, не дай бог, что-нибудь случится!" И статью в медицинский журнал запретил

писать: мол, прочтут другие врачи, к нам за опытом поедут, а у нас эта методика

не применяется, а применять ее не надо, еще, не дай бог... -- и все в таком роде.

Разве это справедливо?

 -- Нет, несправедливо! -- согласился Закон. -- Это все?

Во дворе раздался шум мотора. Новенькие, сверкающие хромом и лаком "Жигули"

остановились у подъезда. Из машины вышел плотный, краснолицый тип в кожаном

пиджаке с пакетом в руках.

 -- Вот! -- заявил Человек. -- Полюбуйся! Сосед!.

 -- А кто он? -- поинтересовался Закон. -- Где работает?

 -- А вот представь себе -- не знаю! -- зло сказал Человек. -- Хотя знаком с ним

очень хорошо. Судя по всему, нигде не работает, а у него машина, две дубленки,

золотой перстень на пальце... Скажешь, справедливо?

 -- Нет! -- снова согласился с Человеком Закон.

 -- А еще у меня есть Друг, -- сказал Человек. -- Живет в однокомнатной квартире с

женой и двумя детьми. Месяц назад в нашем доме освободилась двухкомнатная

квартира: люди, которые там жили, уехали на Дальний Восток. Все мы были уверены,

что квартиру эту дадут моему Другу с семьей, ведь он имеет на это право! И что

ты думаешь?

 -- Не дали? -- удивился Закон.

 -- Нет! Дали вот этому... с машиной. Одному человеку -- двухкомнатную!

Справедливо?

 Нет! -- в третий раз согласился с Человеком Закон. -- Конечно нет

 -- Вот то-то и оно! -- печально сказал Человек. -- А теперь вспомни что ты мне

говорил раньше? "Законы действуют в интересах трудящихся" Ты обещал помогать

мне, меня поддерживать. А получается, что в жизни совсем по-другому!..

 -- Ты прав в одном, -- заметил Закон, -- я обещал помогать тебе. И я это сделаю.

Вместе со своим старым товарищем -- Временем! Эй, Время. Где ты?

 -- Я здесь! -- раздался голос Времени. -- Я всегда рядом! Что тебе нужно, Закон?

 -- Мы с тобой должны помочь Человеку, -- сказал Закон. -- Поэтому вот что! Вернись

немного назад! Что для тебя каких-то полгода!

 -- Хорошо, -- ответило Время. -- Я вернусь. Действуйте, Человек и Закон!

...В конференц-зале клиники сидели врачи в белых халатах и шапочках, среди них

Человек. Рядом с ним, незаметно для остальных, стоял Закон.

 -- Товарищи! -- на трибуне появился толстенький, добродушный глав врач. -- За ту

неделю, что я проработал, возглавляя клинику, я изучил темы некоторых

разработок. В частности, вашу! -- он вежливо кивнул в сторону Человека. -- Вы

предлагаете применять... э-э-э... иглоголодание... то есть, виноват...

голодоукалывание... в общем, короче говоря, мне ваш метод показался

бесперспективным. Однако, -- продолжал он, -- я бы не хотел решать этот вопрос

единолично и готов выслушать и ваше мнение и мнение коллег. Прошу выступать!

Все врачи посмотрели на Человека -- ведь речь шла о его методе!

 -- Давай! -- тихо сказал Закон. -- Встань и скажи то, что считаешь нужным!

Человек встал.

 -- Мне казалось... -- запинаясь, проговорил он, -- что метод нужный... И

анализы показывают... И из других больниц интересовались, торопили даже... Но

если вы, товарищ главный врач, считаете, что работу нужно прекратить, то

действительно... вам видней. Я возражать не буду...

 -- Молодец! -- удовлетворенно сказал главврач. -- Надо уметь признавать свои

ошибки! Продолжим, товарищи!..

 - Что же ты, Человек? -- спросил Закон. -- Ведь ты не согласен с ним? Почему

ты прямо не сказал ему об этом? Твои коллеги тебя бы поддержали. За новое всегда

нужно бороться! Человек усмехнулся:

 -- Ты что, Закон? Хочешь, чтобы я поссорился с главным? Что я, по-твоему,

ненормальный? Мы с женой и с сыном собираемся в августе к морю, а он возьмет и

передвинет мне отпуск на ноябрь!

 -- Не имеет права! -- заявил Закон.

 -- Не имеет! -- согласился Человек. -- А если я начну возражать да спорить, мне

вообще житья не будет. Лучше жить потише... Так спокойнее.

...В отделе учета и распределения жилой площади было людно и шумно.

Человек сидел у стола инспектора -- пожилой усталой женщины -- и громко

возмущался. Рядом с ним, незаметно для окружающих, стоял Закон.

 -- Да... -- кивала головой женщина-инспектор. -- Да... Безобразие...

Возмутительно... Решение вашего кооператива надо было отменить...

Безусловно, ваш Друг с женой и детьми имеет все права! А почему он сам не

пришел?

 Он говорит, неловко ему самому! -- объяснил Человек. -- Так в чем дело?

 -- Видите ли... -- женщина понизила голос, -- по поводу этой квартиры был звонок.

Нас очень просили... И мы пошли навстречу.

 -- А кто звонил? -- хмуро поинтересовался Человек.

 -- Не знаю, -- замялась женщина, -- я не разобрала.

 -- Так может быть, -- воскликнул Человек, -- этот жулик вас обманул? Взял и сам

позвонил?

 -- Не исключено, -- задумалась женщина. -- Но, с другой стороны... Кто знает... А

вдруг?.. Впрочем, вас этот звонок не касается. Если вы обратитесь в горсовет, в

газету, наконец, в суд! -- права вашего Друга будут восстановлены.

 -- Действуй, Человек! -- сказал Закон. -- Я тебе обещаю, ты добьешься

своего! Я на твоей стороне!

 -- Ага! -- опять усмехнулся Человек. -- Тебе легко! А разве в горсовете нет

телефона?

 -- Есть, конечно! -- удивился Закон. -- А при чем тут телефон?

 -- А при том, что и в горсовете может раздаться звонок... И в редакции. И в

суде. Я начну требовать, только время потеряю. А то еще хуже -- кляузником

объявят. Нет уж... Ему надо -- пусть и ходит...

 ...Человек, нагруженный портфелем и авоськой с продуктами, шел по двору домой.

Рядом с ним шагал Закон.

 -- Привет соседу! -- окликнул Человека краснолицый тип, высунувшись из "Жигулей".

 -- А ведь у меня к вам дело. Ведь вы врач?

 -- Да, -- подтвердил Человек.

Краснолицый протянул ему листок бумаги -- рецепт.

 -- Беда, доктор, -- пожаловался он, -- заболел один приятель, нужно вот такое

лекарство, а достать не удается. Может быть, вы у себя в больнице отыщете?

Человек взглянул на рецепт.

 -- У нас есть такое лекарство, -- сказал он, -- но оно выдается только

тяжелобольным, по специальному разрешению... А что с вашим приятелем? Чем он

болен?

 -- Да не знаю, -- отмахнулся краснолицый, -- по-моему, здоров как бык, просто

любит лечиться, почему не доставить другу удовольствие, за его же деньги...

Он взял Человека за локоть и стал осматривать с головы до ног.

 -- Брюки у вас, -- вздохнул он, -- ширпотреб... Да и ботиночки

не того... Отстает наша легкая промышленность от мирового уровня!.. Могу

предложить, -- он понизил голос, -- итальянские сапоги фирмы "Крокодайл"...

Ватничек французский для супруги... Американские "бананы"... Для вас все это без

наценки! А для начала сувенирчик!

 Он открыл лежащий на сиденье машины дипломат и достал оттуда баночку черной икры

и яркий заграничный пакетик с растворимым кофе.

 -- Обидите, обидите! -- категорически заявил он, когда Человек стал отказываться и

предлагать деньги. -- И слушать не желаю! Подарок -- святое дело! И вообще, если

возникнут проблемы, обращайтесь без всякого стеснения! Соседи должны помогать

друг другу! А насчет лекарства попробуйте, ладно?

 -- Что же ты, Человек? -- возмутился Закон. -- А ну-ка поинтересуйся, откуда у

этого типа дефицитные продукты и заграничные тряпки? И кто он вообще такой? И на

какие средства живет? Ты имеешь на это право!

 Но Человек сунул рецепт в карман, вежливо попрощался с краснолицым и пошел

прочь.

 Кто он такой? -- с усмешкой переспросил Человек, когда они с Законом отошли от

машины. -- По-моему, ясно! Типичный спекулянт. Но ведь наверняка тоже не лыком

шит. У него и справки есть, и на работе он где-нибудь числится. Станешь в это во

все влезать, сам в дурачках останешься! А про лекарство скажу, что кончилось...

Все! -- сказал Закон. -- Хватит. Эй, Время! Возвращайся!

 Человек, печальный и растерянный, сидел за столом. Сурово смотрели на него Закон

и Время.

 -- Да, -- сказал наконец Закон. -- Хорош ты, нечего сказать... Ну вот все и

выяснилось! Ты жаловался на несправедливость! Но скажи, разве не ты сам виноват

в том, что с тобой случилось? Ты мог разоблачить малограмотного главврача и

промолчал! Ты мог обжаловать незаконное действие трусливой чиновницы и не сделал

этого! Ты мог, наконец, схватить за руку спекулянта, а сам чуть не вступил с ним

в сговор! Чему же тут удивляться?

 -- В конце концов это мое личное дело! -- заявил Человек. -- Ну, не стал автором

нового метода, что же делать? Значит, не судьба...

 -- Нет, Человек, -- возразил Закон, -- ты ошибаешься. Не только в том беда, что ты

не получил авторское свидетельство. А в том, что наши больные не получили новую,

более эффективную систему лечения!

 -- Ну, предположим, -- неохотно согласился Человек. -- А история с квартирой? Друг

сам виноват, что он такой стеснительный! Он и пострадал.

 -- Нет! -- опять возразил Закон. -- Пострадал не только твой Друг. Где гарантия,

что напуганная инспекторша и дальше будет верить жульническим звонкам?

Ее не остановили вовремя -- и она будет действовать в том же духе... Про

спекулянта я вообще не говорю -- он систематически обворовывает множество

людей! Вот тебе и личное дело...

 -- Интересно ты рассуждаешь! -- возмутился Человек. -- Почему все я?

Схватить -- я, разоблачить -- я!.. А ты, Закон, для чего тогда существуешь?

Закон нахмурился и сокрушенно вздохнул.

 -- Да, -- сказал он. -- К сожалению, это довольно распространенное заблуждение,

не ты один так думаешь. Дескать, Закон сам по себе, я сам по себе. Есть суд,

прокуратура, милиция, народный контроль, вот они пускай и разбираются. Так, что

ли?

 -- Так! -- с вызовом сказал Человек. -- Именно!

 -- Помни! -- произнес Закон. -- Я, Закон, могу очень многое. Все обязаны меня

слушаться и мне подчиняться. Но скажи, как я могу уволить твоего начальника за

неправильное решение, если ты сам это решение поддерживаешь?

 -- Ну, это верно, -- подумав, согласился Человек. -- А с квартирой? Ведь ты сам

сказал, что это явное беззаконие!

 -- Правильно! -- подтвердил Закон. -- А кто об этом знает?

 -- Да, -- опять задумался Человек. -- Выходит, так... И этого жулика, моего

соседа, я давно мог схватить за руку! Потребовать, чтобы сказал, где он

работает, на какие средства живет, откуда у него дефицитные товары!.. Ты

думаешь, Закон, я сам всего этого не понимаю? Связываться неохота, вот в чем

дело!..

 -- Очень жаль! -- сурово произнес Закон. -- Ты о многом забыл, Человек! Когда-то

ты, не страшась крови и смерти, палачей и карателей, смело шел на борьбу за

справедливость. Так почему же теперь ты "не хочешь связываться"? Что с тобой

случилось, Человек?

 -- Ты, Закон, слишком суров, -- вмешалось в разговор Время. -- Человека можно

понять Я думаю, он не потому пассивен, что боится неприятностей. Дело тут в

другом... Разные бывают времена, и я хочу напомнить тебе последнее время. В

последнее время -- еще пять-шесть лет назад! -- кто-то пожалуется, а его же и

наказывают. Начальник глуп и малограмотен, его поддерживают. Что-то достать,

получить, чего-то добиться можно было только по знакомству, "по блату". Вот

некоторые люди и подумали: ждать справедливости бесполезно. Так, Человек?

 -- Так, -- подтвердил Человек. -- Верно!

 -- Но сейчас, -- продолжало Время, -- я изменилось. Не само по себе, конечно, меня

изменили люди. Те люди, которые решили покончить с этим последним временем,

которые поняли, что дальше так жить нельзя. И наступило другое время -- время

перемен. Оглянись вокруг, Человек! Пойми, все зависит от тебя и от таких, как

ты! В твоих силах восстановить справедливость там, где она нарушена. Закон --

твой первый помощник в этом деле. Но главный здесь ты сам! Вперед, Человек! За

дело! Я, Время, требую этого!

 -- Я понял! -- воскликнул Человек. -- Я буду действовать! И вместе с Законом мы

добьемся порядка и справедливости!

 -- Так и будет! -- уверенно сказал Закон. -- Этим спекулянтом я займусь сам, --

пообещал он, -- достаточно того, что я о нем узнал. А про квартирные дела своего

Друга пиши заявление.

 -- Но тогда, -- засмущался Человек, -- получается, что я требую выселения

этого типа из квартиры...

 -- Именно, -- подтвердил Закон. -- И стесняться тут нечего. Иначе Он будет

продолжать в том же духе. Пиши!

 Человек написал заявление в отдел учета и распределения жилой площади и вручил

его Закону.

 -- Дату поставь! -- указал Закон. -- Теперь порядок. Ну, а что же будет с твоим

методом?

 Человек пододвинул к шкафу стул, залез на него и достал кипу мелко исписанных

листков бумаги.

 Вот мои черновики, -- сказал он. -- Я забросил их... А теперь восстановлю то, что

сделал... Или нет: лучше я разработаю новый вариант. У меня появились новые

идеи, чувствую, они мне пригодятся. И как только новый вариант будет готов,

добьюсь его внедрения!

 Человек сел за стол, положил перед собой чистый лист бумаги, взял ручку и

задумался. Написал несколько слов... перечеркнул... написал снова... снял с

полки медицинский справочник... перелистал его... нашел нужную страницу...

 -- Все в порядке, Закон! -- заметило Время. -- Он понял. Он работает. Не будем

ему мешать!

 14 ДЕКАБРЯ

 Что же все-таки главное в рассказе о Конституции?

Главное, видимо, вот что.

 Хозяин нашей страны -- народ. Но быть настоящим хозяином очень трудно. Мы еще, к

сожалению, не очень-то умеем думать сначала о благе государства, а потом уже о

собственной выгоде. Не умеем ради пользы дела говорить правду в глаза тем, кто

нашему общему делу мешает. Наконец, не умеем хорошо, с полной отдачей работать --

а ведь мощь и процветание страны зависит от трудового вклада любого из нас.

Учиться всему этому надо с детства. Потому что потом будет поздно.

 6.

ЗАКОН и коллектив

 15 ДЕКАБРЯ

 Вспомнилась история увольнения Ирины Семеновны Петровой. Вспомнилась -- и

открылась вдруг с неожиданной стороны. И в связи с этим опять возник вопрос: как

связаны между собой закон и совесть?

 Ход мысли следующий.

Да, начальник КБ Филимонов распоясался потому, что молчали сотрудники. Да, они

поступили, как трусы и подлецы.

 Но они действовали по закону! Ни одной нормы права они не нарушили! Значит, их

совесть должна быть чиста?

 Но ведь это исключено! Вопрос...

От автора. Вопрос! И жизнь заставляла меня снова и снова возвращаться к нему...

Ведь и следующая дневниковая запись, и та история, которая вскоре будет

рассказана, -- все, по сути, о том же самом...

 16 ДЕКАБРЯ

 Просто возмутительно! Черт знает что!

Над нами живет некий Миша Афанасьев, двадцатипятилетний оболтус. По

специальности токарь.

 Как я ни приду домой, над головой топот, музыка орет, вопли раздаются. И это --

днем!

 Правда, стоит подняться, сказать -- немедленно становится тише. Мишка -- парень

вежливый.

 Я ему сколько раз говорил: "Опомнись, ведь тебя за прогулы с завода выгонят!" И

точно -- выгнали. Он ко мне как-то зашел трешку занять и сказал, что очень

переживает, и больше не будет прогуливать, а будет работать. И три рубля отдаст.

И буквально через неделю -- опять топот, и грохот, и музыка!..

Я к нему поднялся, а он заявляет -- все в порядке. Устроился в контору слесарем,

если выгонят -- еще куда-нибудь, говорит, пойдет! "У нас, -- говорит, -- не

Америка, безработных нет, не пропаду! А что шумно, извини!"

А сам еле на ногах стоит...

 Из жилконторы его, конечно, тоже выгнали. Стал он письма разносить, сумку

потерял...

 И грузчиком он был в магазине, и сторожем, и дворником, и еще кем-то... И везде,

я так понимаю, он только портит и вредит.

 А сейчас я его встретил на лестнице.

 -- Чего-то ты, Олег, -- говорит, -- бледный какой-то!.. Работаешь, наверное, много!

Давай-давай! -- говорит. -- Дураков работа любит!Сам-то он, конечно, не бледный:

рожа, как помидор, и перегаром разит.

 Вот что с ним делать? И с такими, как он? Помню, когда мы. с Кирилловым про

Конституцию говорили, Николай Николаевич идею безработицы осудил. Право на труд

должно соблюдаться. Вот Мишка Афанасьев и использует право на труд! Потому и

безобразничает, что прекрасно знает -- куда-нибудь обязательно возьмут!

 18 ДЕКАБРЯ

Общался с ребятами из 6-го "в". Занятную историю рассказал один паренек.

Оказывается, рабочие собрания тоже разные бывают, не только такие безнадежные,

как - то, что мы с Николаем Николаевичем посетили!..

 РАССКАЗ УЧЕНИКА 6-ГО "В" КЛАССА ИГОРЯ БОНДАРЕНКО --

 МАЛЬЧИКА В ОЧКАХ

 -- Недавно к нам в школу приехал ужасно суматошный дядька в кожаном пиджаке.

Выяснилось, что он работает на киностудии и называется "помреж" (помощник

режиссера). А приехал он для того, чтобы найти для съемок фильма "Тяжелая

расплата" мальчика тринадцати лет.

 Наши, как об этом узнали, кто галстук нацепил, кто пробор соорудил... И все, как

один, только помрежа в коридоре увидят, сейчас давай орать, как ненормальные, и

по-всякому выставляться, чтобы их заметили.

 А помреж, между прочим, выбрал меня. Хотя я не орал, стихи на всю школу не

выкрикивал, мускулы не надувал.

 Он подошел ко мне прямо в коридоре и говорит:

 -- Мальчик, хочешь сниматься в кино? Я говорю:

 -- А как же мне сниматься, если я в очках?

 -- Это, -- говорит он, -- не важно, а вернее, как раз хорошо, более жизненно.

Главное, ты хочешь или не хочешь?

 Я говорю: "Хочу". Интересно, а кто не хочет? Он мне сказал, куда приходить, и

исчез. Ребята, конечно, начали сразу же издеваться.

 -- Тоже мне, Бельмондо! -- кричат.

 -- Жан-Поль Бондаренко!

 .. А сниматься в кино сначала оказалось довольно скучно.

Познакомили меня с режиссером. Вы его, конечно, знаете, толстый такой. Он меня

заставил перед ним ходить, сидеть, хохотать, суп есть прямо и I кастрюли...

Потом кинопробы начались! Когда свет из всех юпитеров дали, думал -- ослепну. Но

привык быстро.

 На экране я себя сначала не узнал. Я-то думал, что кино -- как зеркало.

Оказывается, ничего подобного. Совершенно незнакомый мальчишка передо мной. И

кривляется так, что смотреть противно.

 -- Хочешь сниматься, -- сказал мне режиссер, -- запомни: экран все преувеличивает

примерно раз в десять. Улыбнешься, а получится, что ты со смеху помираешь. Имей

это в виду!

 Кинопробы кончились, на роль меня утвердили. На первой репетиции режиссер подвел

меня к высокому мужчине в кожаном пиджаке.

 -- Познакомьтесь, -- говорит, -- это, Игорь, твой отец. По картине, конечно. А

это, дорогой Олег, твой сыночек.

 Я на своего "отца" взглянул и ахнул. Я же этого Олега в десятках фильмов видел!

Он стройный, подтянутый, улыбка во все лицо. Да вы его знаете! Его все знают!

 -- А вот и "мама", -- говорит режиссер. -- Людочка! Иди сюда! Тут я вообще чуть не

упал! Кинозвезда, на весь мир известная! И вот

 я с ними сниматься буду!

 -- Слушай, Игорь, -- стал рассказывать режиссер, -- по сценарию, твой отец --

рабочий. Плохой рабочий, пьяница и прогульщик. Такое бывает, к сожалению... Он

приходит домой пьяный, скандалит с женой, к тебе придирается. На работе план не

выполняет, подводит всю бригаду... И кончается фильм тем, что рабочие собирают

собрание, обсуждают и решают, что такому в коллективе не место. Требуют его

увольнения. И тебя с мамой на собрание приглашают. Она о его домашних

художествах расскажет, а Ты должен всем заявить: мне не нужен такой отец! Вот

тогда коллектив и примет окончательное решение -- выгнать! И он за свои

безобразия лишится и семьи, и работы. Останется один, поскольку сам себя

вычеркнул ил жизни своим пьянством. Понял?

 Я кивнул.

 -- Попробуем, -- предложил режиссер. -- Дай, Люда, ему реплику.

 -- Сил моих больше нет! -- сказала "мама" рыдающим голосом.

 -- Мне не нужен такой папа! -- выкрикнул я.

 -- Гениально! -- воскликнул режиссер. -- Но не очень. Главное в этой фразе -- что?

 -- Ну, что он мне "не нужен"... -- неуверенно сказал я.

 -- Вот. Значит, "не нужен" выдели голосом. Понял?

 -- Сил моих больше нет! -- опять сказала "мама".

 -- Мне НЕ НУЖЕН такой папа! -- опять выкрикнул я.

 -- Вот! -- воскликнул режиссер. -- Это достаточно гениально.

 -- А по-моему, -- вмешался Олег, -- главное, что ему ТАКОЙ папа не нужен.

 -- Попробуем, -- предложил режиссер.

 -- Сил моих больше нет! -- сказала "мама".

 -- Мне не нужен ТАКОЙ папа! -- выкрикнул я.

 -- Нет, это менее гениально, -- заметил режиссер. -- Видишь, Олег, мальчик

чувствует материал... Вот эту сцену мы завтра и будем снимать. На настоящем

заводе, прямо в цехе.

 -- Как? -- удивился я. -- Это же последняя сцена!

 -- А снимать будем первой, -- улыбнулся режиссер. -- В кино так часто бывает.

...На следующий день прямо к школе подкатил автобус с надписью "киносъемочный".

Когда ребята увидели автобус, а в нем и Олега, и Людмилу, и режиссера, с ними

случился массовый столбняк. Я, конечно, в раздевалке подольше покопался, пускай,

думаю, полюбуются.

 В автобусе меня ожидал сюрприз. На последней скамейке, забившись в угол и явно

растерявшись среди весело переговаривавшихся актеров, сидел -- кто бы вы думали?

 -- капитан милиции Соколов! Я его сразу узнал -- запомнил, когда мы к нему Серегу

Иванова привели.

 Соколов махнул мне рукой, и я сел с ним рядом. Автобус тронулся.

 -- Это, значит, ты юная кинозвезда?! -- сказал капитан. -- А меня, видишь, тоже

пригласили...

 -- А вы кого играть будете? -- поинтересовался я. -- Наверное, милиционера,

который моего отца забирает?

 -- Куда уж мне играть! -- засмущался Соколов. -- Режиссер, правда, предлагал... У

вас, говорит, фактура выигрышная... Да ну, со страху помрешь перед камерой! Меня

как консультанта пригласили. Главный герой -- пьяница, в милицию попадает, и все

такое... Я должен следить, чтобы все было по закону.

 Какое-то время мы ехали молча.

 -- Слушай! -- спросил меня капитан Соколов. -- А как там ваш Сережа Иванов?

 -- Да ничего, -- пожал я плечами. -- Тихий стал... На уроках сидит молчит...

Экономикой стал увлекаться!

 -- Экономикой? -- переспросил капитан. -- Это в чем выражается?

 -- К нашей библиотекарше все пристает, просит книжки про планирование, про

отчетность предприятий, про какую-то... как ее... финансовую

дисциплину... Она говорит: "Нет у нас такого!" Так он добился, что ему

направление дали в Публичную библиотеку... Торчит там... Странно!

 - Да нет... -- нахмурился капитан. -- Это, брат Игорь, совсем не странно.

Я стал к нему приставать, пусть расскажет! Ведь знает что-то про Серегу! Но

капитан только махнул рукой и стал смотреть в окно.

 В красном уголке одного из цехов уже стояли осветительные приборы, кинокамеры,

по полу тянулись провода, а среди всего этого суетился знакомый помреж. В зале

сидели люди. Как объяснил нам по дороге режиссер, сниматься будут и настоящие

рабочие, из цеха, -- это придаст фильму достоверность.

 Нас провели на сцену. За длинный стол уселись актеры: "начальник цеха", "знатный

рабочий", "девушка-комсомолка". Олег-отец сел в углу сцены на стул. Мы с "мамой"

 -- с другой стороны президиума. Капитан Соколов примостился где-то сзади, в

последнем ряду.

 -- Товарищи! -- сказал режиссер, обращаясь к сидящим в зале. -- Снимается эпизод

"Рабочее собрание". Попрошу вас живо, непосредственно на все реагировать, как

будто обсуждают вашего товарища. Мы снимаем одновременно с нескольких точек, так

что вы все тоже в кадре! Внимание! Камера! Мотор! Начали!

 -- Товарищи! -- поднялся начальник цеха. -- Этого, с позволения сказать,

деятеля вы все знаете...

 -- Слава богу, насмотрелись! -- выкрикнул кто-то.

 -- И насмотрелись, и натерпелись! -- подхватил начальник цеха.

 -- Какие меры наказания к нему применяли? -- спросила девушка-комсомолка.

 -- Согласно законодательству о труде, -- ответил начальник цеха, -- выговор

объявляли, строгий выговор... На нижеоплачиваемую работу переводили, на три

месяца... Летний отпуск передвинули на зимнее время... Сами видите, товарищи: не

помогло это все... Вы Закон о трудовых коллективах знаете. Там прямо сказано,

если что, рабочее собрание может и крайнюю меру потребовать. Вам решать,

товарищи! Дальше будем с ним нянчиться или как?

 -- А чего с такими возиться, -- вздохнул пожилой усатый дядька, сидевший в

проходе. -- Вот и привыкают, что им все дозволено...

 Дядька актером не был. Значит, рабочие начали постепенно включаться.

 - Я так скажу! -- поднялся актер -- "рабочий -- ударник". -- Коллектив у нас

передовой. По всем показателям. Так скажите на милость, зачем нам этого

разгильдяя терпеть? С какой стати?

 Верно! -- зашумели в зале. -- Зачем нам этот балласт нужен? Гнать такого в

шею!

 -- Давайте жену заслушаем, -- предложил начальник цеха. -- Как он дома себя

ведет?

 Людмила встала, прижимая к глазам платочек.

 -- Не могу больше! -- рыдающим голосом заговорила она. -- Каждый вечер пьяный,

каждый вечер! И ругала, и кричала, и -- что скрывать! -- била... Ничего на него не

действует! Друзья-приятели ему всего дороже! Решайте, как знаете... Сил моих

больше нет! -- И с этими словами она незаметно подтолкнула меня в спину.

Я вскочил со стула.

 -- Товарищи! -- выкрикнул я на весь зал и повернулся к отцу, чтобы сказать свой

текст ему в лицо, как учил меня режиссер.

 Я посмотрел на Олега, -- и заученные слова застряли у меня в горле.

Олега не было. Маленький, жалкий, потерянно улыбавшийся человек сидел на краешке

стула, изо всех сил прижимая к коленям дрожащие руки.

 Бесформенный серый пиджак с оторванным карманом свисал у него с плеча. Он купил

этот пиджак, когда еще был сильным, здоровым мужчиной, а сейчас он исхудал,

ссохся от пьянства, и пиджак болтается на нем... Он еще старается выглядеть

прилично, этот человек: мятую, жеваную, когда-то белую рубашку он застегнул на

все пуговицы, а пуговицы -- разные, пришитые кое-как, а самая верхняя -- от

наволочки... Он пытался побриться перед собранием, но из-за того, что руки

дрожали, порезался и бросил -- половина лица чистая, половина в какой-то сизой

щетине...

 Сынок!.. -- еле слышно сказал он тонким надорванным голосом. -- Сыночек!..

Мой собственный папа -- инженер, руководитель группы в одном проектном институте.

Никогда в жизни не видел я его пьяным. Они с мамой живут дружно и весело, любят

друг друга и меня тоже. У нас трехкомнатная квартира, красивая мебель, папа и

мама любят хорошо одеваться, часто ходят в театр, а скоро мы, наверное, купим

машину...

 Я потом все думал: откуда же взялась другая жизнь, которая так ясно и в один миг

представилась мне?! Пустая, почти без мебели, комната, с провисшими, выгоревшими

шторами. Вечно скандалящая, озлобленная мать. "Иди ужинать, олух!" -- кричит она,

с грохотом швыряя прямо на стол сковородку с макаронами. И этот человек, мой

"отец", всюду чужой -- и дома, и на заводе. Всюду никому не нужный, лишний...

 -- Да сядь ты как следует! -- закричал я на него. -- Что ты их испугался?!

Зал мгновенно затих.

 Отец взглянул на меня, и что-то вдруг мелькнуло в том взгляде, что-то прежнее,

оставшееся от сильного, красивого человека, самого сильного и красивого на

свете...

 -- Эх, вы! -- тихо сказал я в зал. -- Выгнать хотите?! Да выгоняйте! Если вас

только показатели.. если вы... не нужно нам... Он тоже без вас обойдется... Да

что вы все на него кричите?.. А ты не смей ничего просить... уходи и все... И от

нее уходи, -- кивнул я на мать. -- Она тебе за всю жизнь пуговицы не пришила! В

день рождения хоть бы подарок принесла! Хоть бы что-нибудь! Тоже, кричит

только!.. Найдешь работу, другую... и пить не будешь, понял?..

 -- Ага! -- язвительно произнес усатый дядька. -- Не будет он!

 -- Не будет! -- твердо сказал я.

 Мать вскочила со стула. Лицо ее пошло пятнами, руки зло комкали и рвали

платочек.

 -- Много ты понимаешь! -- взвизгнула она. -- Папочку жалко?! А что папочка жизнь

мою загубил? Скажите на милость, обидели его! Вы не знаете, -- повернулась она к

рабочим в зале, -- это еще на прежней работе было... Бригадир его... Жесть хотел

с завода вывезти... Какое твое дело было? -- закричала она на отца. -- Кто тебя

просил соваться? Ничего не доказал. Со всеми переругался. А через два месяца его

же под увольнение и подвели!..

 -- Как же так получилось? -- спросил высокий парень в ковбойке.

 -- В квартире трубу прорвало. Пока пытался починить, пока водопроводчика

дожидался -- день и прошел. Прогул! А за один прогул уволить можно, сами

знаете... Вот его и уволили по статье...

 -- Погоди! -- поднялась пожилая работница. -- Уволить можно, если без уважительной

причины прогул. А у него -- причина! В суд надо было обращаться.

 -- А я про что?! -- подхватила мать. -- Просила, умоляла: напиши в суд заявление,

там разберутся, восстановят тебя, еще и те дни оплатят, которые ты пропустил,

как уволили... Специально у юриста узнавала...

 -- Правильно! -- послышалось сразу несколько голосов. -- Это называется

"вынужденный прогул". По вине администрации! За их счет!

 -- Так нет! -- опять закричала мать. -- Он, видите ли, гордый! Он перед ними

унижаться не желает! Он лучше будет пьянствовать и на весь белый свет обижаться!

Вот и докатился, что и отсюда выгоняют...

 -- И выгоним! -- строго сказал усатый дядька. -- Здесь завод, а не детский сад!

Свои обиды за проходной оставляй! Сюда люди работать приходят. Не хочешь -- не

держим!

 Он встал и повернулся лицом к залу.

 -- Как там его уволили, дело прошлое! А теперь что получается? Вот, допустим, он

у меня в бригаде. А мы на бригадном подряде находимся. За свою работу вместе

отвечаем и премию на всех делим, по коэффициенту трудового участия. Значит, мы

за него работать должны! Ведь какую-никакую зарплату, минимум, надо ему

выписать! И плюс к тому из-за его художеств нам премию по итогам года режут. А

это, сами знаете, деньги не-малые! Так почему из-за него мы должны домой только

ползарплаты приносить? И вообще, -- продолжал дядька, -- не понимаю я системы

этой... Чего мы тут обсуждаем? Наше дело -- работать! А такими деятелями пускай

милиция занимается! Прогульщик, тунеядец, значит, надо органы подключать! Вот вы

нас собрали, не позабыли: а где, интересно знать, милиция? Об этом не подумали?

 - Здесь милиция! -- раздался вдруг из заднего ряда голос капитана Соколова. Он

встал и, провожаемый удивленными взглядами, прошел через весь зал и поднялся на

сцену.

 -- Начальник уголовного розыска райотдела внутренних дел капитан Соколов, --

представился он.

 -- Ого! -- воскликнул кто-то.

 -- Спасибо, товарищи, что пригласили, -- вежливо сказал капитан. -- Большое

спасибо! Мы, угрозыск, как известно, преступников ловим. Сотворит человек что-

нибудь противозаконное -- наша служба подключается. Прямо скажу, трудно бывает.

Находим, конечно, но повозиться приходится. А вы нам работу облегчаете!

Помогаете правоохранительным органам!

 -- Это как? -- насторожился усатый дядька.

 -- Да очень просто! -- пояснил капитан. -- Сейчас вы этого "друга" выгоните. Он,

конечно, с горя пить начнет, еще больше, чем пил. По пьянке или в драку

ввяжется, или в семье дебош устроит... А то и на кражу пойдет, вслед за

дружками. Терять-то ему нечего! Значит, надо нам сейчас наблюдение за ним

установить и можно брать, еще тепленького. Не сразу, конечно, пускай сначала

натворит лет так на восемь! Чтобы вы его долго не увидали!

 -- Интересно! -- воскликнула пожилая работница. -- Он будет творить, а вы

дожидаться!

 -- Подожди, Маша, -- остановил пожилую работницу усатый дядька. -- Не поняла ты...

Товарищ капитан тут перед нами аллегорию развел... Дескать, вы уволите и вот чем

это кончится. Поэтому не увольняйте, а мучайтесь с ним до скончания века!

Только, извините, время сейчас другое! Везде прямо говорят: нянчиться с такими

нечего!

 По залу прошел сдержанный гул. Люди явно заволновались. Послышались голоса:

 -- Человек все-таки!

 -- А мы чем виноваты?

 -- А ты забыл, как в прошлом году напился и два дня гулял?

 -- Так я на свадьбе!..

 -- А все равно под увольнение подходил!

 -- Одного выгонишь -- другим неповадно будет!

 -- Вот что! -- сказал капитан, легко перекрывая гомон. -- Я в производстве не

силен. Но знаю, когда брак случается, прежде всего, стараются его исправить.

Переделать. А в отходы отправляют, когда все средства испробованы. Детали, узлы

и то сохранить стараетесь! Как же вы можете живым человеком швыряться?! О

зарплате думаете, рубли считаете: а про товарища забыли? Трудовой коллектив

может увольнения требовать. Верно! И хорошо, что это законом предусмотрено. Но

это -- крайняя мера, когда уже ничего не помогает!

 -- Так ничего и не помогает! -- выкрикнул усатый дядька. -- Говорил же начальник

цеха: и выговоры объявляли, и отпуск передвинули... Не действует на него!

 -- Это не действует, -- согласился капитан. -- А вот приставить к нему двоих, кто

поздоровей! Чтобы с работы и на работу его провожали, пока пить не отвыкнет. И в

наркологический кабинет водили бы да смотрели, чтобы лечился как следует,

процедуры не пропускал! А дружкам его чтобы морды понабивали и раз навсегда от

дома отвадили!

 -- Хорошие советы милиция дает! -- выкрикнул кто-то.

 -- Это я так, -- смутился капитан. -- Образно говоря... В зале засмеялись.

 -- Ничего, -- поднялся парень в ковбойке. -- Надо будет, мы и не образно... Я бы,

честно говоря, не его выгнал, а тех, кто из-за рубля ничего вокруг не видит. Ты

вот, -- он резко повернулся к усатому дядьке, -- о производстве заботишься. А чего

же ты о нем не позаботился, когда тебя в бригаду Стешенко перейти попросили?

 -- Умный какой! -- обозлился дядька. -- Собрали пацанов зеленых, сам бригадир

только-только после армии. Они наработают, пожалуй! С какой стати я из-за них в

заработке терять должен?

 -- Ты вот на Закон о трудовых коллективах ссылался, -- сказал парень, -- так там

не только про пьяниц сказано... Тех, кто коллектив разлагает рвачеством своим,

ведь тоже попросить кое о чем можно...

 Дядька дернулся было, но промолчал.

 -- А ты чего сидишь, как пыльным мешком вдаренный? -- сказал парень моему отцу.

 -- Чувствую, и вправду придется тебя на веревочке водить. Пощады не жди! Умрешь,

а человеком станешь!

 -- Камера -- стоп! -- раздался вдруг голос режиссера. -- Снято!

И я, и все в зале к этому времени напрочь забыли, что идет киносъемка. Всех как

будто холодным душем окатили. Режиссер вылетел на сцену.

 -- Ну, товарищи! -- воскликнул он, радостно потирая руки. -- Сказать, что

гениально, значит, ничего не сказать! Абсолютно живой, подлинный эпизод!

Прекрасный финал для картины! Взволнованный, страстный!.. Огромное вам спасибо!

 -- Тьфу, черт! -- опомнился парень в ковбойке. -- А я-то...

 -- Вы старались не зря, -- успокоил его режиссер. -- Поймите: зрители, сидящие в

зале, благодаря вам и вашим товарищам будут активно сопереживать происходящему

на экране. А кое-кто переосмыслит свою жизнь... Мы этот эпизод домонтируем

крупными планами, и когда рабочее собрание все-таки примет решение уволить этого

человека с завода, для него это будет еще большей трагедией! Ведь нашлись люди,

которые вступились за него.

 -- Чего, чего? -- переспросил парень. -- Как это уволить?!

 -- У нас есть утвержденный сценарий, -- терпеливо стал объяснять режиссер, --

согласно которому этот эпизод в картине -- последний.

 -- Значит, -- спросил кто-то из рабочих, -- если в кино, предположим, пьяница или

прогульщик забредет, то он на экране что увидит? Как таких в шею гонят?

 -- Именно, -- подтвердил режиссер. -- Тяжелая расплата!

 -- Получается: надеяться ему больше не на что? И к нормальной жизни не

вернуться?

 -- Все в его руках, -- возразил режиссер. -- Если он захочет...

 -- Вот что, товарищи киношники, -- сказал парень. -- Как отдельные личности пьют,

прогуливают и увольняются постоянно -- это мы и так знаем. И в кино ходить не

надо. И не пойдет никто на такой фильм... А вот вы покажите, как человека

вытащить можно! Как в цехе или еще где борются за него! Вот тогда нам интересно

будет: удастся это или нет? Тогда каждый переживать станет. А так... Знал бы, ни

за что не стал бы сниматься...

 -- Верно, Эдик! -- раздался звучный голос Олега. -- Это не конец картины, а

начало! Перестраивайся!

 Олег стоял посреди сцены, насмешливо глядя на режиссера. Как влитой, сидел на

нем серый пиджак. Известная всей стране улыбка играла на лице.

 -- Ну, Олегушка, дорогой, -- засуетился режиссер, -- это мы решим на студии...

Автор сценария, если надо, кое-что перепишет... Он, слава богу, жив, не Лев

Толстой!

 -- Да уж, -- язвительно сказала Людмила, -- отнюдь!

Она спустилась со сцены и, словно не замечая расступавшихся перед ней рабочих,

пошла к автобусу.

 -- А вам, товарищ капитан, -- вцепился в Соколова режиссер, -- сниматься теперь

придется. Вы от нас не отвертитесь. Если что, я позвоню комиссару милиции, чтобы

он вам просто приказал... Я шучу, конечно, но учтите!..

 Я почувствовал на своем плече чью-то руку. Сзади стоял Олег.

 -- Артистом хочешь быть? Я пожал плечами.

 -- Может быть, и будешь, -- задумчиво сказал он. -- Может быть... В нашем деле что

главное? Поверить в то, что происходит. А ты поверил. Вон как весь эпизод

перевернул! И по правде получилось. Недаром ведь люди забыли, что тут кино

снимают! Конечно, мальчишка отца не бросит! И рабочие так просто, за здорово

живешь, не выгонят.

 -- Скажите, -- спросил я, -- откуда Людмила Макаровна это

все взяла? Ну, про обиду эту... как вас... отца то есть... неправильно уволили?

 -- Людмила -- настоящая актриса, -- улыбнулся Олег. -- Как критики любят говорить:

полностью перевоплотилась. Что-то всплыло изнутри -- и текст сам пошел. Если

верно образ нащупаешь, так обычно и бывает. Ты же вот откуда-то взял, что она

мужу на день рождения ничего никогда не дарила. Верная деталь, живая... Ну,

поехали, -- он взглянул на часы. -- У меня вечерний спектакль еще...

 22 ДЕКАБРЯ

Только что узнал от соседа по лестнице -- наш Миша Афанасьев опять начал пить,

допился до белой горячки, и его увезли в больницу... Наверное, отправят на

принудительное лечение, по закону это разрешено...

 Никак я не могу понять: что же такое -- ЗАКОН? Раньше мне виделось нечто грозное

и неукоснительное: только так и никак иначе! А теперь оказывается, что в очень

многих случаях Закон как бы спрашивает: а ну-ка, скажи, есть у тебя совесть или

нет? Добрый ты или равнодушный? Смелый или трус? Придешь на помощь или

отвернешься в сторону?

 Я, Закон, позволяю тебе быть смелым и добрым, а дальше -- решай сам!..

Ведь если бы нашего Мишу не гнали отовсюду, а помогли бы, остановили вовремя,

может, и не случилось бы с ним беды...

 7.

 ЗАКОН и предприимчивость

 23 ДЕКАБРЯ

Долго разговаривал с Николаем Николаевичем про нашего Мишу и вообще про то,

почему люди пьют. Прокурор назвал несколько причин пьянства. Это и "традиции", и

то, что нечем заняться в свободное время, и то, что мало еще в магазинах

хороших, привлекательных товаров, поэтому пропивать зарплату не очень-то и

жалко...

 Николай Николаевич порекомендовал мне почитать "Закон об индивидуальной трудовой

деятельности". Этот закон, так считает Кириллов, помогает бороться с пьянством.

Во-первых, люди в свободное время могут подрабатывать, вместо того чтобы пить. А

во-вторых, резко расширяется ассортимент товаров и услуг. Больше возможностей

тратить деньги.

 Интересно.

 24 ДЕКАБРЯ

Мне повезло! Я разговорился с капитаном Соколовым, и он рассказал, что

индивидуальной трудовой деятельностью уже стали заниматься дети! Был,

оказывается, такой случай. Капитан посоветовал найти сержанта милиции Березина

из их отделения, он знает подробности.

 25 ДЕКАБРЯ

 Сегодня разговаривал с сержантом Березиным, разыскать которого мне советовал

капитан Соколов.

 К сожалению, сержант Березин, кроме самого факта, ничего сообщить не смог. Но

зато сказал, как найти этих ребят, он, на всякий случай, записал их адреса. Надо

будет обязательно с ними встретиться!..

 РАССКАЗ УЧЕНИКА 2-ГО "А" КЛАССА ВИТИ ВЛАДИМИРОВА

 -- На большой перемене подбегает ко мне Вовка Киреев и кричит;

 -- Пошли! У меня идея! Скорей!

 А у Вовки всегда идеи. То он придумал, как в метро на один пятак втроем

проходить, -- потом мы целый час в милиции отдувались... То как сделать

искусственную елку из трех веников и четырех бутылок зеленки, -- два дня пришлось

в каникулы дома сидеть, пока отмылись... То соорудил канатную дорогу от своего

окна до нашего класса -- школа у нас во дворе. Трос натянул, ролик приделал,

решил организовать катание-- 10 копеек за поездку... У нас по поводу Вовки даже

собрание было. Все его ругали, называли "капиталистом", стыдили, что все только

о деньгах думает...

 Мы с Вовкой живем по одной лестнице, сидим за одной партой, в школу вместе

ходим, в общем, дружим. И я знаю, что никакой он не капиталист, просто живут они

с мамой вдвоем, денег в семье мало, Вовка рвется матери помочь, как-нибудь

заработать, поэтому и придумывает всякое. Только ничего у него не выходит

...Так вот. На большой перемене затащил меня Вовка в угол под лестницей и

спрашивает:

 -- Ты газету сегодня читал?

 -- Нет, -- говорю.

 Тут Вовка заважничал.

 -- Другой бы, -- говорит, -- на моем месте помалкивал, сам бы все один провернул!

Но я не такой! Раз ты мне друг, я и тебя возьму!

 -- Куда возьмешь? -- спрашиваю.

 -- В дело! -- говорит. -- Читай!

 И дает мне газету. А там написано: "Расширять сферу индивидуальной трудовой

деятельности".

 Я только первые строки прочел, Вовка у меня газету вырвал:

 -- Ты три часа читать будешь... Вот отсюда читай и досюда.

А в газете написано: "Как известно, разрешается оказывать гражданам и различные

бытовые услуги".

 -- Понял? -- кричит Вовка. -- Мы с тобой окажем гражданам услугу, а они нам деньги

заплатят! И все по закону будет!

 -- Подожди, -- говорю, -- так ведь нам с тобой еще не положено работать! По

возрасту!

 -- Так я и думал, ничего ты не поймешь. Мы же ни в какую организацию не будем

устраиваться! Тут написано -- "индивидуальная деятельность"! Понял?

 -- Теперь понял! -- говорю, потому что спорить с Вовкой бесполезно, а бросать

одного нехорошо, опять в какую-нибудь историю влезет.

 ...Вышли мы из школы. Вовка оглядел улицу и спрашивает:

 -- Какую бы гражданам услугу оказать? Чего им не хватает? Как думаешь?

Я на всякий случай молчу: его любое слово может на такую идею натолкнуть!.. А

напротив по тротуару идет старушка, тянет за собой санки с внуком идет, на

каждом шагу спотыкается: снег не убран, санки то и дело застревают...

 -- Идея! -- кричит Вовка. -- Вперед!

 Понеслись мы обратно в школу, взяли у завхоза лом и лопату, стали тротуар

очищать... Я ломом колочу, а Вовка ледышки лопатой раскидывает. Час поработали,

взмокли оба, зато метров двадцать в порядок привели.

 Все, -- говорит Вовка. -- Теперь зарабатывать пора! -- И встал у начала нашей

чистой полосы.

 Идет какой-то дядька с портфелем. Торопится. Вовка его спрашивает:

 -- Вы, товарищ, здесь собираетесь пройти? Прохожий удивился и говорит:

 -- Да собираюсь. А что?

 -- С вас, -- говорит Вовка, -- за оказанную услугу, за расчистку тротуара,

десять копеек!

 Ну, думаю, сейчас будет скандал. Я даже по сторонам стал оглядываться, куда

лучше бежать.

 А прохожий молча полез в карман, вынул гривенник, сунул Вовке в руку и пошел

дальше.

 Вовка просто обалдел. Шепчет:

 -- Видел! Сработало! Теперь живем!

 Я-то понял: спешил дядька, некогда ему разбираться, что к чему, проще десять

копеек отдать.

 Появилась женщина с тяжелой сумкой, Вовка к ней...

Но тут мы услышали гул. Прямо на нас двигалась снегоуборочная машина. Знаете,

маленькая такая, зеленая, впереди у нее, как нож у бульдозера, внизу щетка

вертящаяся.

 Проехала машина по тротуару, снег раскидала, ледышки подмела да еще и песком все

посыпала. Нашей работы и не видно стало. Деньги брать не за что.

...Два дня после этого Вовка тихий ходил -- думал. А на третий день опять меня

после школы "в дело" потащил. ч Прибежали мы к пельменной, там, конечно,

очередь.

 -- Понял? -- спрашивает Вовка.

 -- Понял, -- говорю, -- мы за них в очереди стоять будем? Да? Вовка только рукой

махнул!

 Потом два часа у меня перед глазами все мелькало, как в нашей дискотеке, а когда

успокоилось, вижу: мы с Вовкой стоим на улице, оба в передниках, перед нами

столик, на столике -- спиртовка, на ней -- кастрюля с пельменями, из кастрюли пар

идет, рядом -- тарелки, вилки, а Вовка на всю улицу кричит:

 -- Подходите, товарищи! Горячие пельмени! Фирменное блюдо!

Пельмени мы в магазине купили, спиртовку в кабинете химии выпросили, а столик и

посуду Вовка из дома взял. И передники тоже.

 Подошел солдат, попросил порцию. Потом парень с девушкой. Потом старичок. Потом

еще кто-то...

 А потом пельмени у нас кончились. Мы в магазин -- а они и там уже все распроданы.

Вовка -- к директору магазина. Директор, симпатичный такой, с усами, выслушал

Вовку и говорит:

 -- С удовольствием бы, молодой человек, поддержал ваше начинание, Тем более что

вы правы: "Закон об индивидуальной трудовой деятельности" это не запрещает. Но я

не имею права! Как это -- "продавайте пельмени только нам"? Другие покупатели

тоже люди! А если они хотят кушать пельмени дома, а не на улице? В удобное для

них время! Так что извините...

 ...Еще два дня жили мы тихо-спокойно, а потом было вот что...

Стоим мы с Вовкой около памятника Пушкину, я держу фотоаппарат, а Вовка кричит:

Дорогие ленинградцы и гости нашего города! Кто хочет получить на память

художественную фотографию на фоне великого поэта -- обращайтесь к нам! Качество

гарантируем! Срок исполнения одни сутки!

 Прохожие на нас оглядывались, как на полоумных, и долго никто к нам не подходил.

Наконец какой-то мужчина с маленькой-маленькой девочкой встал около нас,

послушал Вовкины крики и говорит:

 -- А ну давайте! Рискну...

Всю пленку мы на них извели: и вместе с дочкой он захотел, и отдельно, и дочка

на плечах, и они на скамейке, -- в общем, все варианты. Целый вечер сидели мы в

Вовкиной ванной -- печатали.

 -- Не придет он, -- говорю, -- посмеялся, и все...

 -- Придет! -- горячился Вовка. -- Увидишь!

 На завтра мы были у памятника ровно в четыре. А через пять минут появился и наш

заказчик.

 Посмотрел он фотографии, похвалил, поблагодарил нас, руку каждому на прощание

пожал...

 Тут Вовка и говорит:

 -- С вас десять рублей.

 -- Чего? -- мужчина даже в лице изменился.

 -- Здесь двадцать пять фотографий, -- говорит Вовка, -- по сорок копеек штука.

Итого...

 -- Да вы что, за деньги?

 -- А вы что думали? -- обиделся Вовка. -- Между прочим, и пленка, и бумага, и

проявитель -- их бесплатно не дают!

 Мужчина достает из кармана фотографии и протягивает Вовке.

 -- На! -- говорит. -- Забери! За десятку я у настоящего фотографа снимусь! Я-то

думал: тут пионеры доброе дело делают, а вы!.. Деляги оказались!

 - Да зачем нам ваши фотографии! -- Вовка, вижу, чуть не плачет. -- Вы обязаны

заплатить! А то я милиционера позову!

 Мужчина усмехнулся:

А вот, кстати, и милиционер идет! Товарищ сержант, постойте! Можно вас?

Подходит милиционер, честь отдает:

 -- Что случилось, товарищи?

 -- Согласно закону об индивидуальной трудовой деятельности, -- говорит Вовка

взрослым голосом и все рассказывает, как было...

 -- А разрешение у вас есть? -- спрашивает милиционер.

 -- Какое разрешение?

 -- Да нет у них ничего! -- кричит мужчина. -- Организовали незаконную артель,

думают, дураки кругом!

 -- Вы, товарищ, не кричите. -- Милиционер посмотрел на нашего клиента

очень неодобрительно. -- Вы-то, взрослый человек, обязаны были разобраться, что к

чему... И ребятам объяснить, чтобы они зря на вас не работали... Но с точки

зрения закона, -- это он уже нам, -- гражданин прав. Денег с него я потребовать не

могу. А фотографии, если вы настаиваете, он вам вернет...

 -- Да ладно! -- Вовка махнул рукой, и мы пошли по домам. Веселого, конечно, мало.

Он и теперь еще ходит грустный и никаких дел больше не затевает.

 БЕСЕДА АВТОРА С ПРОКУРОРОМ Н. Н. КИРИЛЛОВЫМ (расшифровка магнитофонной записи)

Автор. Николай Николаевич! Что бы вы посоветовали предпринять Вове с Сережей?

Чем именно заняться?

 Кириллов Н. Н. Ничем.

Автор. Как?! Вы же только что говорили...

 Кириллов Н. Н. Помните, мы с вами обсуждали главу "Какие бывают законы"? Там, в

частности, шла речь о гражданском праве.

 Автор. Да-да! Оно регулирует... это самое... как его...

Кириллов Н. Н. Браво!.. В основном оно регулирует имущественные отношения. То

есть куплю-продажу, заказ, наем жилого помещения, наследование, завещание и так

далее... Так вот, вступать в эти отношения лицам, не достигшим пятнадцати лет,

запрещено. Говоря юридическим языком, они недееспособны. Значит, индивидуальная

деятельность пока не для Вовы с Сережей. Пусть учатся и приобретают

квалификацию, для будущей работы. В этом залог их успехов, в том числе и

высокого заработка!

 31 ДЕКАБРЯ. О ЧАСОВ

 С Новым годом, товарищ Данилов! С новым счастьем! Эх, жизнь студенческая! Все

празднуют, веселятся, а ты изволь над книгами сидеть! Послезавтра экзамен!

Доцент -- изверг! Что будет?

 8.

 ЗАКОН и семья

 2 ЯНВАРЯ

 Сдал! Доцент -- прелесть! Все бы преподаватели такими были... 10 января --

следующий. Профессор -- зверь! Что будет!..

 А Нина Александрова ездила со своим Володей к его родителям -- они в Старой Руссе

живут -- и экзамен завалила... Но она все равно веселая -- понравилась Володиным

родителям. Это, говорит, важнее стипендии!

 Очень может быть...

 1 ФЕВРАЛЯ

Перечитал запись рассказа ребят, пытавшихся заниматься "индивидуальной

деятельностью". Обратил внимание на одну фразу Вити Петрова, касающуюся его

друга Вовки: "И я знаю, что никакой он не капиталист, просто живут они с мамой

вдвоем"...

 Неполная семья! Насколько я знаю, явление сейчас очень распространенное.

Конечно, в первую очередь от этого страдают дети. Вовка Киреев, живя без отца,

решил помогать матери, -- значит, растет хорошим человеком. Но ведь бывает и по-

другому. Ребенок не чувствует твердой мужской руки, распускается, начинает плохо

учиться, а матери трудно справиться с ним, да она часто и виноватой себя

считает: не сумела семью сохранить... А еще бывает, мать такого ребенка, жалеет

его, излишне балует, все ему прощает, и получается тунеядец, паразит, хулиган!

Кстати, надо бы ознакомиться еще с одним разделом законодательства -- семейным

правом.

 3 ФЕВРАЛЯ

 Внимательно прочитал "Кодекс законов о браке и семье". Да! Сложная передо мной

стоит задача! Как рассказывать о нашем семейном праве, если с некоторыми его

положениями я категорически не согласен!..

 Вот, например: будь моя воля, я бы, конечно, запретил разводы. Поженились люди,

взяли обязательства друг перед другом -- пускай выполняют! Женитьба -- дело

добровольное, никто не заставляет (это и в кодексе подчеркивается), поэтому раз

уж решили -- никаких отступлений! Ну, если еще нет детей -- другое дело. А если

есть -- все! Без разговоров! Тогда у каждого ребенка будут и отец, и мать!

Так просто, а никто не додумался!

 РАССКАЗ УЧЕНИКА 6-ГО "В" КЛАССА ЛЕШИ ВОЛКОВА ТОЛСТОГО МАЛЬЧИКА

 -- Когда у папы хорошее настроение, он берет свою старую студенческую гитару и

поет разные песни. Маме особенно нравится вот эта:

 Ты у меня одна. Словно в ночи луна, Словно в степи сосна, Словно в году весна...

Я думаю, маме кажется, что это про нее написано. И действительно, она у папы

одна. И у меня тоже.

 Но давно уже папа гитару не берет, песни не поет... Они с мамой теперь ругаются.

 -- Я не понимаю, -- говорит мама за ужином, обращаясь к холодильнику, -- как это

может быть! Пятнадцать лет на одном месте и оставаться все тем же старшим

инженером. Иванов -- начальник отдела. Петров -- руководитель группы. Сидоров --

зам. начальника цеха!

 -- А я не понимаю, -- темнеет папа, -- почему все обязательно должны быть

начальниками и руководителями? Я прежде всего не старший инженер, а хороший

инженер!

 -- А я, -- заводится мама, -- должна поэтому три года ходить в одном и том же

пальто? А Лешу (это меня) мы уже который год не можем повезти к морю!

 -- Леша прекрасно проводит время в пионерском лагере, -- кипятится папа. -- Ему с

его разгильдяйством, как раз полезно побыть в коллективе. Ты руки перед едой

вымыл? -- напускается он на меня.

 Конечно, я не вымыл. Я слушал, как они ругаются.

 -- Вот, пожалуйста, -- папа простирает вперед руку, которую он, кстати,

тоже не вымыл. -- Двенадцать лет парню! Спортом не занимается! В кружки ходить не

хочет! Да я в твои годы...

 -- Ты посмотри на себя в свои годы! -- ехидно заявляет мама -- И нечего срывать

злость на ребенке. Ты просто неудачник!

 -- Еще бы! -- неожиданно соглашается папа. -- У всех жены как жены...

 -- Потому что у всех мужья как мужья. -- Мамины глаза наливаются слезами. -- Ну, и

женился бы на своей Верке Дульцевой!

 -- Я, кстати, ее недавно встретил, -- небрежно говорит папа.

 -- Случайно? -- так же небрежно интересуется мама. -- Ну и как она?

 -- Ничего. С мужем развелась. В гости приглашала.

 -- И что же ты не зашел? -- Мама берет тарелку и начинает непонятно зачем ее

вытирать. -- Или ты зашел?

 -- Нет, не зашел, -- резко отвечает папа. -- Но могу зайти, если ты настаиваешь.

 -- Понятно... -- тихо говорит мама и аккуратно кладет тарелку на стол -- А

позавчера ты задержался на совещании, не так ли?

 -- Лена!

 -- Саша!

 -- Я тебя прошу...

 -- Оставь меня в покое! Всему должен быть предел.

 -- Ах так!

 - Да. Вот так!

 Сначала мне все это, честно говоря, даже нравилось. Потому что если они

ссорятся, то со страшной силой начинают любить меня.

 -- Геометрию делаешь, сынок? -- вдруг умиляется папа, словно это великий подвиг --

делать геометрию. -- А ну давай посмотрим, что за задачка такая?

 -- Лешенька! -- звенит в это время мамин голос из кухни. -- А что я тебе

вкусненького принесла!

 ...И все это было хорошо до тех пор, пока в нашей семье не поселилось нехорошее

слово "развод".

 Как всегда, масла в огонь подлила бабушка -- мамина мама. Она бывшая учительница

и привыкла всех учить.

 -- Если он, -- говорит бабушка маме, придя в гости, -- не хочет исполнять

элементарных обязанностей перед семьей...

 А потом приходит другая бабушка -- папина мама. Она всю жизнь была женой офицера.

 -- Сыночек, -- говорит она папе. -- Давай я тебе пуговицу на пиджак пришью... Если

больше некому...

 И кончилось все это тем, что сидят папа с мамой на кухне и разговаривают, как

чужие.

 -- Учти, -- очень спокойно говорит мама, -- ты имеешь право на половину

всего нашего имущества. Я узнавала: все, что нажито совместно, при разводе

делится пополам.

 -- Мне ничего не нужно, -- вежливо отвечает папа, -- кроме моих вещей, конечно.

Костюм... пальто... гитара.. Впрочем, если Леша будет жить с нами...

 -- С кем это -- "с вами"? -- настораживается мама.

 -- Я, естественно, перееду к своей матери, -- объясняет папа.

 -- Странно, -- смеется мама, хотя ей совсем не смешно. -- Разве Вера Дульцева тебя

не примет?

 -- Я перееду жить к матери! -- резко повторяет папа. -- И мой сын будет жить со

мной!

 -- Леша останется жить здесь! -- категорически заявляет мама. -- И думать нечего!

 -- Ничего подобного! -- твердо говорит папа. -- По закону, если ребенок

старше десяти лет, спрашивают его мнение. Оно, конечно, не является решающим, но

суд учитывает его.

 -- Тогда я спокойна, -- говорит мама. -- Леша, конечно, захочет жить со мной.

 -- Посмотрим! -- зло отвечает папа. -- Я бы на твоем месте не был так уверен.

Кончилось все это тем, что папа сходил в суд и подал заявление о разводе.

Вечером они с мамой позвали меня на кухню -- у них почему-то все дела решаются на

кухне - и велели подумать и решить, с кем из них я хочу остаться.

На следующий день я после школы домой не пошел, а сел в садике на скамейку и

стал думать.

 Когда я был маленький, лет шести, мы жили на даче и папа учил меня плавить Он

держал меня за ноги и заставлял колотить руками по воде Я все время уходил на

дно. Когда выныривал -- плакал. Но папа с нова и снова хватал меня за ноги и

требовал чтобы я плыл.

 Хватит! -- вскрикивала мама с берега. -- Он воды наглотается! Ничего! --

гремел папа. -- Он должен быть мужчиной!

 Я плакал, глотал воду а потом так рассердился, что и не заметил , как папа

отпустил мои ноги. И вдруг чувствую -- плыву!

 Мама! -- крикнул я -- Я мужчина. Я плыву. Плыву'

Мама смотрит и смеется. И папа смеется.

 - Понял, -- говорит, -- что значит захотеть? Решил -- никогда не отступай.

А однажды я болел воспалением легких. Папа был в командировке, за мной мама

ухаживала. У меня температура пять дней подряд была тридцать девять и шесть. И я

только одно помню, как глаза открою -- мама рядом сидит. И днем, и ночью, все

время. Потом уже я узнал: бабушки мои приходили предлагали ее сменить -- ни за

что. Похудела на восемь кило, и седые волоски у нее появились; она их потом

выдергивала перед зеркалом...

 И главное, я же чувствую ерунда происходит какая-то! Не могут они друг без друга

жить! И без меня не могут. И я без кого нибудь из них не могу!

Посоветоваться бы с кем-нибудь. А с кем? Ребята не больше моего понимают.

Бабушки начнут меня в разные стороны тянуть. К тому же оказывается, тут законов

всяких полно -- развод-то в суде происходит. А в законах и не каждый взрослый

сразу разберется!

 И тут я вспомнил, - как мы несколько месяцев тому назад привели в милицию нашего

Серегу Иванова, который нашел у киоска журнал, и как начальник угрозыска капитан

Соколов мгновенно все выяснил.

 ...Капитан Соколов сидел за столом в своем кабинете и разговаривал по телефону

 -- Да, Каменская трикотажная фабрика. Кофточки детские колготки. Ума

не приложу -- Он махнул мне свободной рукой -- "садись!" -- Кто у нас

ОБХСС -- ты или я? Повторяю, есть что искать! Есть! Еще раз проверь! Связи

прощупай! Не мне тебя учить. Ну привет. -- Он положил трубку -- Что скажешь Леша?

Неудобно мне стало: он посторонний человек серьезными делами занят а я лезу к

нему с семейными склоками.

 -- А что такое ОБХСС? -- спросил я, чтобы хоть не молчать

 -- Отдел борьбы с хищениями социалистической собственности, -- усмехнулся

капитан. -- Ты пришел, чтобы это выяснить? Говори, Леша, зачем пожаловал?

 -- Да, так, мелочи, -- застеснялся я. -- Вы уж извините. Я пойду лучше..

 -- Рассказывай, Волков! -- потребовал капитан.

 -- А откуда вы знаете, как меня зовут?

 -- Так ведь это ты несколько месяцев назад приходил, когда насчет киоска

разбирались? Вот на этом стуле ты сидел тогда. Справа И шарф на тебе был в

полоску А фамилия в разговоре мелькнула.

 -- И все запомнили?

 -- Профессия! -- улыбнулся капитан. -- Это у нас все умеют. Рассказывай'

И я все рассказал.

 Выслушав меня, капитан нахмурился и забарабанил пальцами по столу.

 -- Мелочи, говоришь? -- сказал он зло. -- Нет, брат, это не мелочи. Совсем не

мелочи. Ладно. Иди домой. Родителям скажешь, ничего не решил.

...Когда я сказал родителям, что еще подумаю, они оба, по-моему, ужасно

обрадовались. Не потому, что я никого из них не выбрал. Просто, я думаю, и папа,

и мама надеются: вдруг что-нибудь такое произойдет, и они помирятся. А через два

дня папа ушел было на работу, но тут же вернулся.

 -- Лена! -- позвал он маму прежним не чужим голосом. -- Посмотри, что я вынул из

почтового ящика. Как это понимать?

 Мы с мамой прибежали из кухни и увидели у папы в руках открытку.

 -- "Уважаемые товарищи Волковы! -- прочел папа. -- Настоятельно рекомендуем вам

всей семьей присутствовать на судебном заседании по делу гражданина Снежкова.

Начальник уголовного розыска райотдела милиции Соколов". Ничего не понимаю!. А

кто этот Снежков?

 -- Понятия не имею, -- встревожилась мама. -- Леша, ты не знаешь? Я помотал

головой: нет

 -- Лена, -- сказал папа, -- надо идти. Похоже, что это дело серьезное. ...В зале

суда сидели какие-то люди, а в углу, за маленьким столиком, -- пожилая женщина-

секретарь судебного заседания.

 -- Встать! -- громко сказала она -- Суд идет!

Все встали. Из маленькой боковой дверцы вышли двое мужчин и женщина. Они сели в

большие кресла с гербами РСФСР на спинках.

 -- Посередине -- судья, -- тихо пояснил папа. -- А это -- народные заседатели.

 -- Прошу сесть! -- сказала женщина-секретарь, и все сели

Двое мужчин расположились перед судейским столом друг против друга.

 -- Это -- адвокат, -- опять пояснил папа, -- а это -- прокурор. Прокурора я узнал:

он заходил к капитану Соколову, когда мы приводили Серегу Иванова.

Милиционер ввел подсудимого Гражданин Снежков оказался худеньким парнишкой, на

вид грустным и робким.

 -- Свидетелей попрошу покинуть зал! -- громко сказал судья

 -- Это для того, чтобы они не слышали, кто что будет говорить, -- сказал нам

папа, -- и не меняли своих показаний...

 Несколько человек вышли.

...Вскоре выяснилось, что гражданин Снежков, четырнадцати лет, взломал

продуктовый ларек и украл оттуда три плитки шоколада "Спортивный", два пакета

конфет "Белочка" и два блока жевательной резинки.

 -- Объясните, гражданин Снежков, мотивы ваших действий, -- предложил судья.

Снежков встал, вытер нос ладонью и тихо сказал:

 -- Ребята во дворе смеются... Мать, говорят, у тебя пьяница... А я решил:

принесу конфет, ребятам дам, скажу, мать работать пошла, денег принесла домой...

Пить, скажу, бросила...

 Мне как-то нехорошо от таких слов стало.

 -- Да врет он! -- раздался хриплый женский голос. -- Кто пьет-то?

 -- Соблюдайте порядок! -- резко сказал судья. -- Иначе я прикажу вывести вас из

зала!

 -- Прошу суд, -- сказал прокурор, -- учесть заявление гражданки Снежковой и

пригласить ее для дачи показаний.

 Перед судейским столом у небольшого барьера встала женщина в полинялом рыжем

плащике. У нее было красное, опухшее лицо, губы размалеваны помадой, а под

глазом темнел густо припудренный синяк.

 -- Боже мой! -- вздохнул сидящий рядом с нами рослый, модно одетый человек со

складным зонтиком в руках. -- И это мать!

 -- Шоколадки ему! Конфеток! -- злобно заговорила женщина. -- На двойки учится,

мать родную ни в грош не ставит! А теперь вот что!

 -- Обращаю внимание суда, -- сказал адвокат, -- что гражданка Снежкова

явилась в суд в нетрезвом состоянии.

 -- Неправда, -- заявила Снежкова. -- Вчера, раз такое дело, я само собой... С

расстройства... А сегодня -- ни-ни!.. Похмелилась только и все!..

 - Вот кого надо судить в первую очередь! -- с возмущением заявил наш сосед. --

Несчастный мальчик!

 -- Снежкова, вы работаете? -- спросил судья. - Устраиваюсь, -- буркнула женщина.

 -- Восьмой месяц устраиваетесь! -- заметил адвокат, заглянув в какую-то бумажку.

 -- Расскажите суду, -- обратился прокурор к Снежковой, -- занимаетесь ли

вы воспитанием сына?

 -- Ну что тут спрашивать? -- махнул рукой человек с зонтиком. -- Неужели не

ясно?..

 -- Что же, я не мать? -- обиделась Снежкова. -- Про родного сына забуду? Как

только двойку принесет, я ремень в руки!.. Правда, теперь-то тяжелее мне -- вырос

он!..

 - Я говорю не об этом, -- резко сказал прокурор. -- Вы помогали сыну делать

уроки? Приносили ему книжки? Проверяли домашнее задание?

 -- Извиняюсь! -- усмехнулась Снежкова. -- На то школа есть

 -- Есть еще вопросы к гражданке Снежковой? -- спросил судья. Адвокат отрицательно

покачал головой. Прокурор тоже.

 -- У меня вопрос, -- сказала женщина-заседатель. -- Анна Григорьевна! -- как-то

очень по-домашнему, по-родственному заговорила она. -- Почему вы пьете? Почему

сына забросили? Что с вами случилось?

 Снежкова огляделась и неожиданно всхлипнула.

 -- Пью я, верно... И сына загубила... А что случилось? Была семья, муж хороший,

лектором в обществе "Знание" работал, я -- бухгалтером. Нормально жили... А как

ребенок родился -- заболела я... Два года болела, высохла вся, на ведьму похожа

стала. Ну и бросил меня мой супруг... Обидно мне стало, сил нет! Если б не

сыночек -- руки бы на себя наложила... Л подружки, будь они прокляты... выпей,

говорят, Анечка, легче будет... А потом... Все понимаю, все! -- вдруг закричала

она -- Все! Не могу бросить! Перед вами стою, сыночка моего судят, а я про одно

только думаю: трешка у меня есть, и магазины до восьми, а сейчас уже

полшестого!.. Не успеть боюсь! Меня судите, меня! Меня одну!.. -- Она схватилась

ля голову и зарыдала.

 - Скажите, Анна Григорьевна, -- спросил адвокат, когда Снежкова немного

успокоилась, -- а ваш бывший муж, отец вашего сына, он принимает участие в

воспитании мальчика?

 Сидящий на скамье подсудимых Снежков презрительно хмыкнул и отвернулся.

 -- Отец-то его? -- переспросила Снежкова. -- Да вы у него сами спросите! Вон же он

сидит! Здесь присутствует!

 И она показала на сидящего рядом с нами мужчину с зонтиком В зале стало тихо.

Снежков-старший встал, двинулся было к судейскому столу, но остановился и,

повертев зонтик в руках, положил его на свободное место около папы.

 -- Присмотрите, пожалуйста! -- вежливо попросил он и пошел к барьерчику.

 -- Граждане судьи, -- сказал он, положив обе руки на барьер и красиво откинув

голову. -- Я знаю положение, согласно которому родитель, находящийся в разводе,

обязан участвовать в воспитании ребенка. И смею вас заверить, я это участие

принимал! Помимо аккуратно выплачиваемых алиментов, мною было приобретено для

сына... -- он достал из кармана бумажку и стал читать, -- игрушка автомобиль

"Москвич" стоимостью три рубля восемьдесят семь копеек; куртка подростковая из

материала "болонья" стоимостью восемь рублей двенадцать копеек, портфель

школьный детский стоимостью...

 -- Да подавись ты! -- с ненавистью сказал вдруг Снежков-младший и сплюнул на пол.

 -- Вот, пожалуйста! -- с пафосом воскликнул старший Снежков. -- Мамаша, вместо

того чтобы воспитать у ребенка чувство уважения и благодарности к отцу, все

время настраивала его против меня!-- Скажите, -- спросил судья, -- как часто вы

навещали свою бывшую семью? Как происходили встречи?

 -- Видите ли, -- Снежков-отец несколько замялся, -- я предпочитал посылать подарки

по почте. Вот квитанции! -- Он вынул из кармана несколько смятых бумажек. --

Обращаю ваше внимание на то, что гражданка Снежкова демонстративно присылала мне

все вещи обратно!

 Мой папа давно уже как-то подозрительно ерзал и хватался руками за спинку

кресла. Вдруг он резко поднялся.

 -- Мерзавец! -- закричал он на Снежкова-отца. -- Пустобрех несчастный!

Таких, как ты!..

 Никогда я своего папу таким не видел. Попадись сейчас ему этот "лек тору, он бы

его, наверно растерзал!..

 -- Вы свободны! -- сказал судья Снежкову-отцу. -- А вас -- он строго посмотрел на

папу, -- попрошу удалиться из зала!

 -- Извините, -- тихо сказал папа. -- Не сдержался. Разрешите остаться,

товарищ судья

 Судья, помолчав кивнул.

 -- Но требую соблюдения порядка! -- строго добавил он. Проходя мимо нас,

Снежков-отец кинул на моего папу гневный взгляд,

 схватил свой зонтик и уселся на другое место.

 Что было дальше я плохо помню. Вызывали свидетелей, им задавали вопросы, а я

все смотрел на худенького паренька, сидевшего на скамье подсудимых. Он был

старше меня всего на два года. Но сколько страшного уже успел увидеть!

Предоставили слово прокурору. Он сказал, что подсудимого надо отправить на три

года в колонию, а в отношении родителей поставить вопрос о лишении их

родительских прав.

 И тут Снежков-младший вскочил со своего места.

 -- Маму не надо! -- крикнул он, вцепившись в загородку. -- Не лишайте! Она

хорошая! Мы в деревню ездили, она мне ягоды собирала! В детском саду я зайца

играл, мама костюм сшила с ушами длинными!.. Не надо, граждане судьи!

Суд удалился на совещание.

 Мы с мамой давно поменялись местами. Она сидела рядом с папой и держала его за

руку.

 -- Встать! Суд идет! -- громко сказала секретарь.

 -- Именем Российской Советской Федеративной Социалистической Республики, --

громко прочел судья, -- суд постановил...

 ..Судья читал долго, обстоятельно, а смысл был такой. Снежкова направят в

спецПТУ -- будет там и жить и учиться. А мать Снежкова, Анну Григорьевну, решено

было послать на принудительное лечение от алкоголизма.

 ..Около дверей суда стоял милицейский "газик"

 -- Волковы! -- крикнул сидевший за рулем лейтенант. -- В машину! Мама с папой

настолько обалдели от всего, что даже не удивились Мы доехали до отделения и

поднялись на второй этаж

 -- Садитесь, -- встал нам навстречу капитан Соколов. -- Прошу!

 -- Простите, -- папа наконец заметил, что он в милиции. -- А что все это значит?

 -- Ну как? -- вместо ответа спросил капитан. -- Понравилось?

 -- Ужасно! -- сказала мама с горечью. -- Кошмар какой-то.

 -- Да, -- согласился капитан. -- Одно хорошо: такие дела не часто все-таки

попадаются. Это уж прокурор по моей просьбе вам специально подобрал...

 -- Объясните, товарищ капитан, -- решительно потребовал папа. -Что происходит?

 -- Значит, разводитесь?--опять вместо ответа спросил капитан заявление подали,

мнением сына интересуетесь...

 -- Простите, -- возмутился было папа, -- но это, так сказать, наше личное дело...

 -- Личное? -- неожиданно закричал капитан и треснул ладонью по с голу. -

Личное?.. Думаете, развелись, и никому дела нет? А потом приходящий отец только

и знает, что подарочки носить да угощения. Мать одна все хозяйство тянет, не до

воспитания ей. А сыночек без присмотра на улице да в компании: сигарета,

рюмка... А потом мы ими изволь заниматься!.. Вот вам и личное дело.

 -- Леша! -- сказала мама, посмотрев на меня с ужасом. -- Ты?

 -- Да нет, -- успокоил ее капитан, -- у вас сын золото. Ко мне пришел, чуть не

плачет, помогите, говорит... Вы видели сегодня Снежкова? Мать его избивала,

валялась пьяная -- он и то ее любит. Не раз на следствии говорил... Жалеет ее.

Все на хорошее надеется. А каково вашему? Вы же его на разрыв испытываете... И

потом, -- он резко повернулся к маме, -- гражданка Волкова! Посмотрели, какие

мужья бывают? Поняли, что такое плохой муж?

 -- Поняла, -- тихо сказала мама.

 -- То-то -- все познается в сравнении! Но и вы, -- повернулся он к папе, - тоже

извините, неправы! Вместо того чтобы лишний раз жену приласкать, в амбицию

лезете... Кстати... Ивченко! -- проговорил он, нажав кнопку селектора.

Появился лейтенант.

 - Выяснил?

 - Гражданка Дульцева Вера Сергеевна, -- стал докладывать Ивченко, - в

настоящее время... В общем, замуж собирается... заявление уже подала в районный

ЗАГС.

 -- Из-за вас, -- сказал капитан, -- пришлось интересоваться личной жизнью граждан.

Но хоть для пользы дела? -- в упор спросил он папу с мамой.

Папа хмуро кивнул, а мама поднесла к глазам платок.

 -- Слушай, -- капитан неожиданно повернулся ко мне, - а чего ты такой толстый?

Спортом не занимаешься? Ивченко! В дзюдо его. И до седьмого пота.

 -- Есть, -- товарищ капитан! -- весело ответил Ивченко и подмигнул мне. -- Завтра в

семнадцать ноль-ноль сюда. Вместе и пойдем.

 Капитан поднялся. Родители тоже встали.

Вы, товарищи, конечно, извините, -- сказал капитан. -- Но если у нас такие семьи

разваливаться начнут... -- Он развел руками -Подумайте!

 ...Когда мы пришли домой, я сразу сказал:

 -- Что-то я устал... И на тренировку завтра. Я спать лягу. Потому что при мне

они, конечно, мириться не станут. А я так хотел, чтобы это поскорее случилось!

Лег я спать, а сам не сплю. Папа с мамой молчат. Долго-долго. Потом папа

говорит:

 -- Лена! А

мама говорит:

 -- Саша!

Ну, тут я, конечно, не утерпел. Слез с кровати, на цыпочках подошел к двери и

стал подглядывать. Вижу: подходит папа к шкафу снимает сверху свою старую

гитару, подтягивает струны и начинает петь:

 Ты у меня одна,

 Словно в ночи луна,

 Словно в степи сосна,

 Словно в году весна

 А мама слушает и, конечно, уверена, что эта песня написана про нее.

 3 ФЕВРАЛЯ

Как же все-таки быть с разводом? Запретить или нет?

 Если запретить, отец Снежкова остался бы в семье. Жил бы вместе с женой, с

сыном... Может быть, Анна Григорьевна и не начала бы пить, а сын -- воровать...

Ну, а если муж действительно разлюбил жену? Предположим, он добрый, хороший

человек, не то что этот лектор! Готов помогать материально, воспитывать детей,

встречаться с ними, ездить вместе в отпуск и все такое, но -- разлюбил! Или она

его?

 А ведь тут можно вспомнить и другую Анну -- Анну Аркадьевну Каренину, героиню

одноименного романа Льва Николаевича Толстого. Она бросила мужа, оставила

маленького сына Сережу, чтобы выйти замуж за любимого человека -- Вронского. И

по-моему, Анна Каренина поступила правильно...

 Правда, было другое время.

А что значит -- другое время? Во все времена люди любили, ревновали страдали, и

так оно есть и будет.

 Нет! Нельзя сохранять семью "из-под палки"!

А может быть, ради детей надо? Но в семье, где нет любви, неизбежны ссоры,

скандалы, взаимная неприязнь... Дети будут все это замечать, более того --

участвовать в стычках, занимать чью-то сторону... Не дело это!

А может быть, семейное законодательство вообще не нужно? Раз это сугубо личные

отношения -- пускай люди сами и разбираются? При чем тут закон?

 БЕСЕДА АВТОРА С ПРОКУРОРОМ Н. Н. КИРИЛЛОВЫМ

(расшифровка магнитофонной записи)

 Автор. Николаи Николаевич! А может, семейное законодательство вообще не нужно?

Кириллов Н. Н То есть?

 Автор. Раз это сугубо личные отношения -- пускай люди сами и разбираются! При чем

тут закон?

 Кириллов Н. Н. В известном смысле вы правы.

Автор. Это в каком -- известном?

 Кириллов Н. Н. Если супруги, как говорится, нормальные люди, право тут

действительно вообще ни к чему. Например, ушедший из семьи отец и так, без

принуждения, будет давать деньги на содержание ребенка. Мать сама, без

вмешательства судебного исполнителя предоставит отцу возможность встречаться с

сыном или дочерью. И насчет раздела имущества они вполне могут договориться

сами, решить вопрос полюбовно.

 Автор. Так в чем же дело?

Кириллов Н. Н А в том, что далеко не все, к сожалению, ведут себя в этих

ситуациях нормально, по-человечески. Есть, например, такие папочки которые

бегают чуть не по всей стране, чтобы скрыться от бывшей семьи... Кстати за

злостное уклонение от уплаты алиментов полагается уголовная ответственность --

статья сто двадцать вторая УК РСФСР, до одного года лишения свободы... Есть

такие матери, которые от обиды или от злобы прячут детей от отцов, запрещают

свидания... Иногда при разделе имущества дело доходит даже до драк... В этих

ситуациях вмешательство закона, к сожалению, необходимо...

 5 ФЕВРАЛЯ

У нас в доме, двумя этажами ниже разыгрался скандал. Из семьи ушел муж увез все,

что было в доме, перед этим, пьяный, орал и буйствовал! Страшное дело! А у них

дочь-пятиклассница, очень милая, тихая девочка Оля. Жаль ее, честное слово

Взрослые ругаются, а страдают дети.

 РАССКАЗ ОЛИ КОСЕНКОВОЙ, УЧЕНИЦЫ 5-ГО КЛАССА

 -- У нас всегда много денег было Папа очень хорошо зарабатывал. Как гости придут

 -- дедушка с бабушкой или еще кто -- папа всегда говорил: "Мне, -- говорил -- сотню

в день сделать -- тьфу: Норма! А захочу--и больше сделаю! Нет предела

возможному!."

 И что только у него ни попросишь, всегда пожалуйста, он купит Мне когда было

семь лет, мы пошли в "Детский мир", и там немецкий конструктор продавался --

железная дорога. Разные комплекты -- можно одно собрать, можно другое третье...

И все по одному комплекту покупали - он дорогой, конструктор это. А папа

посмотрел и так громко говорит на весь отдел: "Что мы -- говорит, -- дочка,

нищие, что ли, коробочки выбирать! Дайте, -- говорит -- нам все, что есть

в двух экземплярах! Вдруг, -- говорит -- потеряем какое-нибудь колесико!" -- и

мне подмигивает. И пошел в кассу, две сотни небрежно кинул и стоит, на всех

смотрит. И я так гордилась -- вот какой папа у меня!

 Мы с ним вечером это все собрали, и так здорово: паровозики бегают, вагончики

тянут, еще туннели можно сделать, мостики, семафорчики, с ума сойти!

Я тогда спать легла, все мне эта железная дорога мерещилась. А потом вдруг -- не

знаю, почему, -- другое вспомнилось. Как люди на моего папу смотрели, когда он

сотенные бумажки в кассовое окошечко швырнул. Нехорошо смотрели. Недобро...

Я на следующее утро у мамы спросила, почему так. А она засмеялась и говорит:

"Завидуют люди! У них столько нет, вот и завидуют! Я, -- говорит, -- тоже, как в

новой дубленке вышла во двор, так у всех соседок челюсти поотвисали! Еще бы

дубленка полторы тысячи стоит! Вот какой у нас папа!"

 А мне почему-то железная дорога разонравилась.. Папа придет, соберет, сам в нее

играет, я с ним рядом сижу, говорю, спасибо, папочка, как интересно, и все такое

а сама думаю: лучше бы не было ее дороги этой...

 А однажды папа пьяный пришел. Я спала уже, и мама тоже, вдруг слышу грохот в

прихожей. Я испугалась, выскочила, смотрю, а папа стоит, шатается, чуть не

падает. А грохот оттого, что он за вешалку, наверное, схватился и от стены ее

отодрал, она и рухнула. Мама тоже выскочила, кричит: "Ты что, с ума сошел?" А

он: "Не волнуйся, Надя новую купим. Все, -- кричит, -- купим!" И трах по зеркалу

кулаком! Руку порезал, кровь пошла.

 Он через день работает. И как с работы придет, так пьяный. И все время ломает

что-нибудь. А утром проснется выпьет -- он всегда с собой приносил "добавить" -- и

идет покупать, что сломал. А вечером опять выпьет и маме говорит "Все, последний

раз, Надя, больше не буду, клянусь, -- говорит, -- чем хочешь, и здоровья жалко, и

мебель жалко все, в общем". А на следующий день то же самое.

А полгода назад, как-то утром -- воскресенье было -- проспался он, выпил, как

всегда, и маме говорит: "Надя, я от тебя ухожу. Я, -- говорит, -- полюбил другую".

Я думала, мама плакать станет, расстраиваться. Нет. Она так спокойно: "Уходи, --

говорит. -- Ты мне, -- говорит, -- давно осточертел со своим пьянством". Тут они

ругаться начали, он хлопнул дверью и ушел.

 А через день приехал фургон с грузчиками. И все из квартиры они вынесли,

погрузили в этот фургон и увезли. И мебель, и телевизор цветной, и сервизы, и

холодильник, ну все! Моя кровать осталась, раскладушка и шкаф. И дубленку мамину

за полторы тысячи он унес.

 Мама стала говорить: "Как тебе не стыдно, оставляешь нас без всего, как мы

теперь жить будем!" А он смеется, злобно так, и отвечает: "Все здесь мое, что

хочу, то и делаю". И тут еще и шкаф разломал, ну просто в щепки. И напоследок

дверью хлопнул опять так, что штукатурка посыпалась.

 А я забыла вот что рассказать. Мама ведь никогда не работала. Папа раньше

говорил: "Зачем тебе это надо, деньги есть, сиди дома, дочку воспитывай, я вас

обеспечу". Она институт когда-то закончила, инженер по радиоэлектронике. А вот

теперь что делать? Она говорит: "За это время все позабыла". Инженером работать

не может. Да, если даже и вспомнит возьмут ее рублей на сто тридцать, как

начинающую, а она не может на такие деньги жить, не привыкла... И потом, надо

все заново покупать, нельзя же с одной раскладушкой. А как заработать?

Они с папой развелись в суде, мама на алименты подала. Пришли эти алименты --

сорок рублей. Я спрашиваю: "Как же так, ведь папа много зарабатывает? А ведь

алименты -- это одна четвертая часть его зарплаты по закону". Видите, уже

разбираться стала... "Неужели, -- говорю, -- папа всего сто шестьдесят рублей

получает?" Мама рукой махнула и заплакала.

 Теперь она лежит целыми днями на раскладушке и молчит. Дедушка с бабушкой придут

 -- это ее родители, -- принесут поесть чего-нибудь, вот мы и живем. Они мне

письменный стол купили в комиссионке, чтобы я могла уроки делать. И стул -- вы на

нем сидите...

 РАССКАЗ ОЛИНОЙ МАМЫ, Н. Г. КОСЕНКОВОЙ

 -- Вы знаете, кем мой муж бывший работал? В этом-то все и дело. Он -- официант, в

ресторане...

 Мы ведь с ним вместе учились. В одной группе. Да, он тоже с высшим образованием,

представьте себе...

 И вот мы институт закончили, распределились в НИИ, в разные. Я проработала

полгода -- и в декрет. И Оля родилась.

 И тут началось. Я декретные получила и все. Он -- сто тридцать, а с подоходным --

сто пятнадцать на руки. Премий никаких нет: институт в прорыве. Ну, родители мои

подкинут четвертной, да у них тоже не густо: пенсионеры...

А маленький ребенок, сами знаете... Кроватку, пеленки, распашонки комбинезоны,

шапочки, то, се... А кругом многие дети разодеты, коляски немецкие,

комбинезончики финские, мамаши друг перед другом выставляются...

Промучались мы так около года, в долги залезли... И поступил мой муж на курсы

официантов. Из института отпустили его, не заставили три года отрабатывать, как

обычно полагается... Пошли навстречу.

 Не поверите, пришел он после первого дня занятий на этих курсах, сел на кухне и

заплакал. Здоровый мужик, под метр восемьдесят, боксом занимался, чемпион

института был! Я и влюбилась-то в него, когда на ринге увидела... А тут сидит и

плачет, как маленький. Всхлипывает... Он ведь, специальность свою любил, в

студенческом научном обществе состоял, диплом его чуть ли не изобретением

признали...

 Короче, окончил он эти курсы пошел работать. В первый же месяц шестьсот рублей

принес.

 И я-то, главное, дура! Ведь живут же другие люди на обычную зарплату. Трудно

поначалу, очень трудно -- ну что делать?

 А я от этих денег -- ну просто обалдела честное слово! В глазах помутилось!

Накупила сразу всего, Оленьку разодела как принцессу. У них в ресторане к тому

же спекулянты все время толкались тряпки приносили заграничные, дефицит всякий.

Они ведь около денежных людей вьются...

 Ну, а что дальше было, рассказывала Оленька...

А теперь и не знаю. На алименты не прожить, конечно... Оленька все удивляется,

почему так мало. И вам говорила? Ну вот...

 А дело-то в том, что зарплата у официантов небольшая -- сто шестьдесят, кажется.

Главные деньги они помимо зарплаты делают. Я уж Оле не стала объяснять...

Во-первых, чаевые. Приходят к ним такие купцы -- "сдачи не надо"! А мой муж --

человек с юмором, обаятельный, где подмигнет, где анекдот к месту расскажет,

глядишь, при расчете лишнюю десятку и кинут...

 А вообще, у них целая система разработана. И метрдотель завязан, и кухня, и

буфет -- все. В буфете водку разбавили, на кухне чего-нибудь не доложили, а раз

официант все это несет, с ним делятся...

 Вот однажды было, он рассказывал. Пришли трое, сделали заказ. Муж в буфете и на

кухне все получил, на поднос поставил и понес. Уже по залу идет, до столика

метров десять осталось. И тут встречный официант ему условный знак подает: это,

мол, ревизия. Узнал их кто-то. То есть сейчас эти трое, когда заказанное

получат, вызовут директора, документы предъявят и начнут проверять. Порции

взвешивать, крепость водки спиртометром измерять. Потом акт составят.

А муж-то знает, что несет: и недолито там, и разбавлено, и недовложено...

Официант за это не отвечает: что ему дали, то он и подает. А для кухни и для

буфета -- приговор.

 Как быть? Обратно повернуть -- остановят, могут и в сговоре обвинить. На стол это

все поставить -- "друзей" подведет, под увольнение в лучшем случае. А значит, и

сам вскоре с работы вылетит. Там такое не прощают.

 Короче, пошел он к ревизорам бодрой походкой. Улыбается: мол, сейчас, сейчас!..

А метров трех не доходя, споткнулся. И со всего размаху, вместе с подносом, как

грохнется!

 Ну и все, что на подносе стояло, -- в разные стороны разлетелось. Водка вылилась,

в ковер впиталась... Остальное что куда... Поди теперь выясняй, чего там было и

сколько!

 Метрдотель прибежал, раскричался: мол, безобразие, не умеете работать, получите

выговор! Нарочно, само собой... Срочно все замените, что дорогие гости

заказывали! Муж извиняется, краснеет... Ну, а когда заменяли, тут уж все по

норме сделали, грамм в грамм. Ревизоры и проверять не стали, тоже не дураки...

Сразу акт написали, что все нормально...

 За этот подвиг две сотни ему отвалили. Еще бы -- спаситель!

Он пришел домой, стал рассказывать, веселый такой, довольный... пьяный,

конечно... Вот тогда-то я впервые и задумалась. Страшно мне стало. Смотрю на его

красную физиономию и думаю, что же мы, дураки, с собой сделали? Неужели это вот

такого опухшего типа я когда-то полюбила? Он однажды на свидание не пришел;

потом выяснилось, что ему на тренировке бровь рассекли, надо было в больницу

ехать; так вот я его полтора часа ждала, потом пошла домой и по дороге решила --

повешусь. Он, думаю, меня бросил, разлюбил, все. Жить незачем. Вошла в квартиру,

руки трясутся, пальцы не слушаются, мать ко мне кинулась, а со мной истерика, на

диван упала и ору: "Не могу без него! Не могу!" Мама, бедная, сама чуть в

обморок не грохнулась... Хорошо, подруга случайно зашла, так она бегом вниз, в

такси, в общежитие наше студенческое -- он там жил, -- схватила его, в такси в это

засунула и к нам. А я его как увидела -- под глазом синяк, голова забинтована, --

а для меня будто солнце взошло. Вот как любила. А теперь нет. Это и не он вовсе.

Другой какой-то человек...

 Вы извините, не про то я говорю... Если по закону разбираться, все правильно.

Что в квартире есть, на его деньги куплено. Я ни дня не работала... Что касается

алиментов, правильно. Чаевые и ворованные алиментами не облагаются...

А мы, не знаю, как будем жить... Оля у родителей моих, я говорила... А мне,

может, жить-то и не стоит...

 8 ФЕВРАЛЯ

 ...Опять проклятая водка! Хотя не только она. Как-то по-дурацки в этой семье все

сложилось. Инженер, человек с высшим образованием, способный конструктор -- и

вдруг с подносом бегает! Да нет, работа официанта вполне почетная и нужная, но

Косенков-то к ней никаких склонностей не имеет! Конечно, трагедия. Что может

быть хуже нелюбимой работы...

 Только что узнал от соседа, который приходил за отверткой, Надежда Григорьевна

попала в больницу. Нервная депрессия...

 Невеселая история, что и говорить!..

 РАССКАЗ ОЛИ КОСЕНКОВОЙ

(продолжение)

 -- Вы знаете, все так хорошо. Так здорово! Просто счастье! Ну я не знаю какое!

Все у нас в семье замечательно! Главное -- к нам папа вернулся! Сейчас он в

тюрьме сидит, его на десять суток посадили... Конечно, радуюсь, а как же!..

Я пришла к маме в больницу. Ей лучше стало, но все равно грустная лежит, тихая.

Вдруг слышу: в коридоре топот, какие-то вопли, возня... И в палату папа влетает.

За ним сестры, нянечки. "Нельзя! -- шумят. -- Безобразие!" -- и все такое... А

папа: "Наденька! Наденька!" -- а на глазах слезы. Увидел маму, подбежал, на руки

ее поднял и бегом по коридору и по лестнице вниз. Сестры с нянечками за ними,

крик, шум!..

 А навстречу по лестнице главный врач поднимается. Папа мимо него пронесся, с

мамой на руках, а врач посмотрел на это все да как крикнет:

"Стойте!" Только не папе, а нянечкам с сестрами. Они ему, нарушение режима, да

как можно, да все такое!.. А папа уже на улице; там его, оказывается, машина

ждала. Я тоже вниз торопилась, но услышала, кик главный врач сказал: "Это, --

говорит, -- для нее сейчас лучшее лекарство! Когда, -- говорит, -- я вас научу не о

режиме думать, а о человеке!" И еще там чего-то...

 Два дня папа от мамы вообще не отходил. То какие-то сказки рассказывает, то на

руки возьмет и баюкает, как маленькую... Смех, одним словом. А про ту женщину,

ну, к которой уходил, даже и не вспомнил...

 А на третий день дедушка с бабушкой приехали, остались с мамой, а мы с отцом в

его ресторан отправились -- увольняться.

 Часов шесть вечера было, народу в зале немного еще. Папа к метрдотелю подошел,

стал разговаривать. А тот, ну такая рожа противная, просто ужас! Здоровый,

толстый, живот висит, на пальцах перстни золотые. С папой на "ты" и с таким

презрением! "Дурак ты, Косенков, -- говорит, -- еще наплачешься, обратно проситься

будешь! И за тобой, -- говорит, -- вилки числятся и скатерти: дружки твои

растащили, а отвечать ты будешь, мы тебя, -- говорит, -- накажем слегка!" -- и

ржет.

 Ну, тут все и произошло... Папа молчал, слушал, а потом -- я даже и не поняла,

вроде ничего особенного, -- просто руку вперед выбросил. И вдруг этот метрдотель

на полуслове заткнулся и как рухнет! Прямо на столик, а там посуда стояла, все

посыпалось, загремело!.. Другие официанты подбежали, стали его поднимать, а он

только мычит и головой мотает, а сам весь в салате! И еще в чем-то. В рыбе, по-

моему...

 Ну, милицию вызвали, папу забрали. Я одна домой поехала. Потом мама позвонила,

ей про десять суток сказали: мол, хулиганство!..

 Я не знаю, как дальше будет. Вещи все папа там решил оставить, куда увез. Новую

жизнь, говорит, начинать надо... Мебели нет, денег нет, папа сидит, оба они без

работы -- а мама счастливая! И я тоже.

 12 ФЕВРАЛЯ

 Прокурор Кириллов объяснил мне юридические особенности этой истории.

Оказывается, при разводе имущество делится пополам даже тогда, когда жена не

работала и все в доме куплено на деньги мужа (имеется в виду то имущество,

которое приобреталось, когда супруги уже состояли в браке. А если у мужа была,

например, машина еще до свадьбы, он бы мог эту машину забрать себе). Так что

Косенков увозить из дому все вещи не имел права...

 А мне опять не дает покоя тот же самый вопрос!

Отец Снежкова, когда бросил больную жену, действовал по закону? По закону. А

Волков-старший совершенно справедливо обозвал его мерзавцем.

Папа и мама Леши, если бы развелись, нарушили бы закон? Нет. А капитан Соколов

на них наорал, и правильно сделал.

 Косенков, ограничив свою помощь семье сорока рублями, творил беззаконие? Не

творил. Однако плакал, когда опомнился

 Значит, можно быть порядочным человеком, можно мерзавцем -- и все будет по

закону?

 Выходит, так

А если так, может быть, законы, вообще не нужны! Да нет, нужны, конечно Может

быть, не такие? А какие?

 А между прочим, пока я из всего этого не выпутаюсь, начинать работу над книгой

нельзя!

 9.

 ЗАКОН и преступление.

 14 ФЕВРАЛЯ

Сегодня встретился с ребятами из 6-го "в".

 -- Чего-то вы все не про то пишете, -- сказал Игорь Бондаренко. -- Если хотите,

чтобы книга интересная получилась, вы туда побольше разных приключений

напихайте. Чтобы бандиты были, погони, перестрелки, расследования!.. Вот это я

понимаю! А так...

 Наверное, в словах Игоря есть резон. Пора собирать материалы по уголовному

праву. А значит, надо поговорить с капитаном Соколовым. Уж он-то, начальник

угрозыска, наверняка знает массу разных случаев!..

 15 ФЕВРАЛЯ

 Сегодня заходил к капитану Соколову, хотел поговорить насчет уголовного права и

всяких преступлений. Любопытный документ показал мне капитан. Я на всякий случай

переписал, мало ли, пригодится...

 Заявление

У нас в управлении материально-технического снабжения работает Иванов Дмитрий

Анатольевич. Получает сто семьдесят рублей, а сам на "Жигулях" раскатывает.

Наверняка на работе чего-нибудь тащит. Разберитесь с ним, дорогая милиция.

Честные люди.

 Я даже сначала не понял, почему капитан именно мне показал эту полуграмотную

анонимку. Потом сообразил: Дмитрий Анатольевич Иванов -- это же отец Сережи!

Я, конечно, стал приставать к Соколову: какая связь между этим письмом и

странным поведением мальчика? Владимир Иванович отвечал очень неопределенно, в

основном при помощи мимики и жестов, пожимал плечами, разводил руками, качал

головой!.. Я, честно говоря, даже обиделся: зачем же было мне сначала показывать

заявление, а потом отмалчиваться и уходить от ответа? Владимир Иванович сказал,

что у него есть ко мне просьба. В семье Сережи обстановка сложная; сам мальчик

ведет себя непонятно; поэтому было бы неплохо, чтобы я поговорил с ребятами из

6-го "в" (конечно, не упоминая о письме), а они постарались бы поручить Сергею

какие-нибудь дела, побольше бы вместе бывали, и тем самым отвлекли бы парня от

семейных неурядиц.

 Я так сосредоточился на всем этом, что даже забыл поговорить с капитаном о том,

ради чего пришел... А теперь капитан уехал в командировку. Ну, ничего! Мне

поможет Николай Николаевич!

 16 ФЕВРАЛЯ

 Общался с ребятами из 6-го "в". Спрашивал о Сереже, намекнул, что неплохо бы его

вовлечь в классную жизнь. "Да ну его! -- заявил Леша Волков. -- У него теперь

какая-то другая компания завелась. С нами еле здоровается!" А Оля Круглова

сказала, что Сережа и раньше-то особой активностью не отличался, а теперь и

вовсе от коллектива отошел. То ли случай у киоска забыть не может, то ли

действительно нашел друзей на стороне!.. При всем при том учится Сережа вполне

прилично, ведет себя в школе хорошо, из дому больше не бегает и увлечение

экономикой оставил. Посмотрим...

 БЕСЕДА АВТОРА С ПРОКУРОРОМ Н. Н. КИРИЛЛОВЫМ (расшифровка магнитофонной записи)

Автор. Николай Николаевич! Я говорил с ребятами из шестого "в". И все в один

голос --- пусть в книге будет побольше про уголовное законодательство! Не могли

бы вы мне что-нибудь посоветовать?

 Кириллов Н. Н. А почему вы к Владимиру Ивановичу не обратились? Ах да, он в

командировке... Ну, попробуем вам помочь... Постойте! Этим летом, в одном

пионерском лагере произошла крайне любопытная история!

 Автор. Уголовная?

Кириллов Н. Н. Ишь как оживился!.. Мне кажется, это именно то, что нужно для

начала. Только вот как найти мальчика?.. Зовут его, кажется, Сева... Сейчас,

минуточку!..

 РАССКАЗ УЧЕНИКА 4-ГО КЛАССА СЕВЫ СЛАВКИНА

 Этим летом, так я подумал сначала, мне здорово повезло. Пионерский лагерь, в

который меня послали родители, один из лучших в городе. Про него в газетах пишут

и по телевизору показывают... Но это не главное. В первый день, как приехали,

пошли мы обедать в столовую... А я позавтракал рано, да еще в автобусе долго

ехали, -- в общем, обеда мне не хватило. Точнее, не хватило котлет. Очень они

вкусные оказались. Хотя и компота тоже не хватило. В общем, пошел я за добавкой.

Смотрю, а у котла стоит и половником в нем мешает парень из нашего дома -- Вася

Колечкин. Он учился в кулинарном ПТУ на повара, весной окончил его и вот,

значит, куда попал работать!

 -- Вася! -- кричу. -- Привет!

 -- Сева! -- улыбается Вася. -- Сосед! Какая встреча!

В общем, в тот раз хватило мне и котлет, и компота, а потом и булочек на

полдник.

 Оказалось, Вася работает на кухне по сменам, через день. И когда у него

выходной, он в город не уезжал, а приходил к нам в отряд. И мы с ним и купались

вместе, и загорали, и в волейбол, и вообще...

 Вася взрослый. Ему вот-вот восемнадцать исполнится, осенью в армию идет, а мы с

ним друзья. Другие ребята меня сразу уважать начали. А я к Васе и по вечерам

забегал, и утром, если до подъема проснусь, картошку помогал чистить, или

тарелки относил, или просто так. Я думаю, когда один работает, а другой рядом

стоит, только серьезно стоит, сосредоточенно, вдумчиво -- это тоже помощь.

Я, конечно, не потому на кухню бегал, чтобы лишнее съесть. Я только в первый раз

проголодался, а в другие дни мне хватало. А Вася все равно мне то яблоко, то

апельсин, то конфету... Я сначала отказывался, не надо, говорю, другим не

хватит. А он мне объяснил, что всегда что-то остается: лагерь-то огромный, на

восемьсот человек, и то заболел кто, ему конфет нельзя, или родители кого в

город забрали, или отряд в походе. А излишки повара обязаны раздавать ребятам. И

Вася не только мне давал, что останется, но и всем, кто хочет.

Отлично мы с Васей дружили целых две недели! И я все переживал: в одном дворе

всю жизнь прожили, а я на него только издали смотрел! Ну ничего, когда он в

армию уйдет, я ему письма писать буду. А когда вернется, я уже стану взрослым, и

можно будет дружить по-настоящему.

 А однажды Вася мне выдающуюся конфету дал -- "Птичье молоко"!

 -- Попробуй, -- говорит,-- небось не ел таких?

 -- Нет, -- говорю.

Попробовал, да!.. А Вася говорит:

 -- Смотри, не болтай ребятам!

 Я и сам решил, ничего не скажу. Зачем? Придут они не полдник, а им -- раз! -- и

такой сюрприз! И у всех будет радость! А если заранее сказать, то не будет

радости. Но день прошел, и другой, и третий, не выдают нам "Птичьего молока".

Ну, думаю, на родительский день берегут. Чтобы родители, когда приедут, были

потрясены, как нас тут кормят...

 А вечером приходит к нам в спальню наш вожатый Саша Петухов, мрачный и сердитый.

Даже злой.

 -- Слушайте, -- говорит, -- меня. Беда у нас в лагере. Хуже не придумаешь.

Мы сначала засмеялись. Потому что у взрослых главная беда -- это если кто-то без

спросу купаться полезет.

 -- Сами у себя крадете! -- вдруг закричал Саша. -- У своих товарищей! Совесть у

вас есть?

 Я говорю:

 -- Ты что, Саша? У нас ничего ни у кого не пропало! Саша сел на табуретку и

говорит-

 -- Я уверен, что вы тут ни при чем Но ведь крадет кто-то у своих!.. Тут

выяснилось, что из кладовой, где хранятся продукты, ночью были

похищены два ящика шоколадных конфет "Птичье молоко". Кто-то сбил замок и вынес

ящики.

 -- Ведь не в конфетах дело! -- вздохнул Саша. -- Главное -- воры-то среди

нас! Пока не найдут, любого подозревать можно... и вас... и меня... Вот что

ужасно.

 Ребята поахали, повозмущались и легли спать. А я все думал: а вдруг Васе

попадет? Ведь он, наверное, за эти конфеты отвечает!

 И точно! Бегу я утром к нему на кухню, а Вася стоит бледный и молчит. А перед

ним стоит завхоз, весь красный, и орет:

 -- Ты что смотрел?! Ты, наверное, замок не закрыл! Ты эти ящики, наверное, забыл

в кладовую занести! Вот так мы храним материальные ценности! Безобразие!

Преступная халатность!

 Завхоз так орал, что на крик чуть не весь лагерь сбежался. И все стали бедного

Васю защищать:

 -- Если бы он ящики не занес, никто бы дверь не взламывал! А если бы замок был

не закрыт, зачем было его сбивать! Чего к человеку пристали!

Я, конечно, громче всех за Васю заступался.

 Завхоз еще пошумел и отстал. А лагерь сразу поскучнел, потому что начальник

отдал приказ: в милицию не сообщать, чтобы позора не было, а искать самим.

Вожатые и воспитатели пошли по спальням, заставили ребят все вещи перетряхнуть --

ничего не нашли. По территории посмотрели, в разных кустах, оврагах и канавах --

тоже ничего не обнаружили. И решили про это дело забыть. Целую неделю все было

спокойно. До тех пор, пока из кладовой не пропали два пакета с плитками

шоколада.

 Завхоз так орал на Васю, что даже начальник лагеря вступился.

 -- Что вы, -- говорит, -- Захар Петрович, на человека напали? При чем он тут?

Конечно, это дорогие наши детки орудуют! Конфеты, шоколад, само собой, ясно!..

Опять стали весь лагерь перетряхивать. И опять ничего не нашли. А я все это

время каждую свободную минуту к Васе бегал. Такая неприятность у человека! А

главное, -- я этого раньше не знал, -- он, оказывается, по совместительству

кладовщиком оформлен. Значит, он за все, что в кладовой, материальную

ответственность несет!

 Я ему говорю:

 -- Сообщи в милицию! Пускай воров найдут!

 -- Понимаешь, Севка, -- говорит Вася, -- а вдруг не найдут? А вдруг им покажется,

что я на самом деле плохо храню?.. Начальник обещал, как-то спишет, что ли, или

уж я не знаю...

 -- А если, -- говорю, -- еще чего-нибудь украдут?

Он опять руками развел и не пошел с нами купаться. И в футбол играть не стал...

И тогда я решил действовать. Нужно было во что бы то ни стало изловить воров!

Четыре вечера подряд, когда лагерь затихал, и все засыпали, я вылезал в окно и,

хоронясь за кустами, прокрадывался в беседку -- она как раз напротив кладовой -- и

вел наблюдение. И ничего не замечал. А пятой ночью, я уже одурел от недосыпания

и чуть-чуть задремал, вдруг прямо вздрогнул от звяканья железа. Выглянул я

тихонько из беседки и увидел, что двери кладовой открывают двое мужчин.

А на территории лагеря ведь не кромешная тьма: и около ворот фонари горят, и над

клубом, и над столовой... И поэтому, даже не особо напрягаясь, я узнал в этих

двоих завхоза Захара Петровича и Васю. "Ну, -- думаю, -- молодцы, даже ночью

проверяют".

 А понял я все тогда, когда Вася, пыхтя и отдуваясь, вынес одну за другой две

большие картонные коробки, потом закрыл кладовую на висячий замок и,

оглянувшись, сильно ударил по нему молотком. Замок упал на траву. Вася и Захар

Петрович взяли по коробке и пошли за территорию.

 А я потихоньку за ними следом.

Шли они недолго. Почти сразу за оградой, под здоровенной сосной, оказался

закрытый ветками тайник. Вася и Захар Петрович сгрузили туда коробки, завалили

лапником, накидали сверху колючего мусора и разошлись в разные стороны.

А утром Саша Петухов объявил нам, что из кладовой пропала только что полученная

сгущенка -- две коробки. И что теперь уже начальник будет вызывать милицию,

потому что дальше терпеть все это невозможно.

 Тут я от всех убежал. И не пошел купаться, хотя была жара, и все кругом

плавилось. Я залез в кусты. Это около лагеря, я эти кусты нашел, и теперь это

мои личные кусты. Так вот я в них залез и стал думать: "Вася вор. Со всеми

конфетами, которыми он меня угощал, и -- "Сева, пас мне! Отлично!" и "Заходи,

друг, поговорим". Он вор. И все скандалы, которые закатывал Захар Петрович,

самая обычная липа. Что же мне делать? Если я знаю, кто преступник, я обязан

сообщить. Понимаю, не маленький. Но Вася мой друг. Он меня конфетами угощал.

Когда мы в футбол играли, он только мне пасовал и был в паре: "Сева, пас мне,

отлично!" И просто так предлагал: "Заходи, друг, поговорим!", и мы с ним сидели

на ящиках около этой проклятой кладовой, и он мне рассказывал, что еще два года

назад на дискотеке познакомился с Катей Беловой и она будет его ждать из

армии...

 Вася предал меня. Он предал всех нас. И свою Катю тоже. Но если Вася предатель,

неужели и я должен стать таким же?

 И неужели я своими руками отправлю Васю в тюрьму? Но ведь он вор и отправлять

его в тюрьму нужно!"

 Я еще вот что подумал: "А может быть, просто молчать и все? Приедет милиция,

станут искать. Найдут, значит, Вася будет отвечать. Так ему и надо. А не

найдут...

 А если и вправду не найдут? Тогда Вася больше воровать не будет.

В том смысле, что здесь, в этом лагере. А вообще, конечно, будет! Если с рук

сходит, почему нет? И кем он станет?"

 ...Когда горны позвали всех на обед, я в столовую не пошел, а пошел прямо к

начальнику лагеря. Начальник у себя в кабинете разговаривал с пионервожатыми.

 -- Развалили воспитательную работу!-- возмущался он. -- Не пионерский лагерь, а

воровская "малина"! Опозоримся на весь город! Завтра здесь милиция будет!

Докатились!

 Мне было очень страшно. Но я распахнул дверь кабинета и прямо в середину

начальниковой фразы влепил: - Это я!

 -- Вижу, что ты! -- сказал начальник. -- А почему ты входишь без спроса? Не

постучавшись? Вот, пожалуйста! -- Он показал на меня воспитателю. -- Если уж мы до

того дошли, что...

 -- Это я украл сгущенку! -- сказал я.

Тут в комнате стало очень тихо. Потом стало очень шумно. Потом опять тихо.

Сначала мне никто не поверил. Но когда я рассказал, где сгущенка спрятана, и

Саша Петухов, сбегав на то место, упавшим голосом сказал, что коробки именно там

и есть, поверили все.

 Горнисты затрубили общий сбор. На центральной площади выстроился весь лагерь --

восемьсот человек. И все они смотрели, как председатель совета дружины

семиклассница Аня Коробова сорвала с меня пионерский галстук. А потом, под свист

и улюлюканье, меня повели в изолятор и там заперли.

 Как ни странно, я очень хорошо себя чувствовал. Я весь ужин съел -- мне Саша

Петухов принес, -- тарелки на стол брякнул и вышел, ни слова не сказав. Я с

удовольствием "Тимура и его команду" стал перечитывать -- кто-то ее в изоляторе

забыл. Я читал и думал: "Все-таки я молодец! Тимур помогал своим товарищам,

выручал их, и я выручил Васю! Уж теперь-то, конечно, он больше не будет

воровать, ему стыдно станет. Я видел, как он и Захар Петрович, совершенно

потрясенные, смотрели от кладовой, как меня из пионеров исключали... И пускай

меня теперь в тюрьму посадят -- за друга можно и пострадать. А родителям я все

объясню. Они поймут, уж это точно!"

 Когда совсем стемнело, в окошко кто-то постучал. Я открыл окно, и в комнату

впрыгнул Вася. Он сел на кровать и стал пристально на меня смотреть.

Понимаешь, -- тихо сказал он наконец, -- запутал меня этот Захар проклятый. Он мне

еще в городе шестьсот рублей одолжил на магнитофон. Я думал, как-нибудь отдам,

да вот не вышло! А он говорит: "Давай, никто не узнает!.." Он-то судимый уже,

опытный. Говорит: "Подумаешь, ребенок конфетку не получит или шоколадку!.." А ты

не бойся, тебе ничего не будет. Пока шестнадцати лет нету, уголовная

ответственность не наступает.

 Я точно это знаю. Скажешь: понял, осознал, тебя и в пионеры обратно примут.

Спасибо, друг!

 Он пожал мне руку и выпрыгнул обратно в окно.

...На следующий день приехала милиция: младший лейтенант из райотдела и

проводник с собакой. Когда меня привели к начальнику лагери, там шел спор, и

довольно крутой.

 -- Что значит -- неправильно? -- кипятился начальник. -- Он сам признался!

Что еще нужно?

 -- Ему, может, ничего не нужно, -- настаивал младший лейтенант, то снимая, то

надевая фуражку: в ней жарко, а без нее не положено. -- Но вы-то взрослый

человек, должны законы знать! Признание не является доказательством вины!

Проводник, намотав на руку длинный поводок, сидел в углу кабинета. Огромная

овчарка лежала рядом.

 -- Но ведь он место указал- -- воскликнул начальник.

Овчарка взглянула на меня и равнодушно отвернулась.

 Да мало ли что он укажет! -- устало сказал милиционер. -- Видел, слышал, все может

быть! А вы... Он повернулся ко мне.

 -- Ты, значит, вор? Я!

 - Ну пошли!

 Ом надел фуражку, проводник что-то негромко сказал собаке, и все мы вышли из

кабинета.

 Конечно, весь лагерь уже толпился вокруг. Мы пошли по территории, ребята за

нами. Пришли к яме, заваленной лапником. Я хотел откинуть ветки, но младший

лейтенант не дал.

 - Подожди! -- велел он. -- Что в тайнике?

 -- Сгущенка.

 -- Сколько?

 -- Две коробки!

 -- Больше ничего?

 -- Ничего! -- наобум сказал я.

 -- Ни шоколада, ни конфет? Ладно. Как хранятся?

 -- Чего? -- не понял я.

 -- Ну, как стоят? Одна на другой или рядом? Может, завернуты во что-то? Или

накрыты? Ставил сутки назад -- должен помнить!

 -- Рядом! -- опять наобум сказал я. -- Ничем не накрыты.

(Я не видел, чтобы Вася или Захар Петрович что-то сверху клали.)

 -- Прошу внимания, товарищи! -- громко сказал младший лейтенант и откинул ветки.

Коробки, оказывается, стояли одна на другой, но сверху ничем накрыты не были.

Среди ребят прошел негромкий говор. А овчарка зевнула и улеглась на передние

лапы.

 -- Забыл! -- сказал я. -- Сгрузил, а как встали, не запомнил!

 -- Ну-ну! -- иронически заметил младший лейтенант. И, нагнувшись, достал из

тайника одну коробку.

 -- Неси! -- скомандовал он.

 - Куда? -- не понял я.

 - В кладовую! Откуда взял!

Я приподнял коробку, и ноги у меня подкосились. Потом уже я узнал, что в

фабричной упаковке содержится сорок банок!

 Неверными шагами прошел я метров пять, и упал вместе с коробкой. Да это не он! --

радостно воскликнул кто-то из ребят. -- Не Сева. Куда ему!

Тихо! -- скомандовал младший лейтенант. -- Может быть, ты ее волоком по земле

тащил?

 - Ага! радостно подтвердил я.

 -- Прошу обратить внимание! -- сказал младший лейтенант, легко

приподняв коробку и поворачивая ее всеми сторонами.-- Ни на одной из граней

коробки нет ни вмятин, ни царапин.

 И точно, не было...

Потом всей толпой, оставив коробки, мы пошли к кладовой, где стояли Вася и Захар

Петрович.

 -- Товарищ младший лейтенант, -- вдруг сказал Вася, шагнув вперед. -- Отпустите

Севу. Я это...

 -- Чудеса! -- воскликнул лейтенант. -- Товарищи! Кто еще хочет признаться?

 -- Я это! -- упрямо повторил Вася.

 -- Ваше заявление будет учтено! -- Лейтенант внимательно посмотрел на Васю. -- Вы-

то коробочку поднимете... Но не будем спешить! Прошу принести молоток!

Принесли молоток. Младший лейтенант протянул его мне.

 -- Давай! -- велел он. -- Сбивай замок!

Я изо всех сил трахнул молотком по замку. Потом еще раз. Потом схватил молоток

двумя руками!

 Замок висел как ни в чем не бывало.

 - Дай-ка мне, -- негромко сказал Вася.

 После первого же его удара замок упал на землю.

Какой ужас! -- воскликнул вдруг Захар Петрович. -- Вася! Неужели! Как ты мог?!.

Младший лейтенант опять посмотрел на Васю, потом на Захара Петровича.

Остальное будем искать? -- спросил подошедший проводник. Лейтенант кивнул.

 - Ищи, Корсар!

 Поводок мгновенно натянулся, как струна. Овчарка рванулась вперед. Проводник

поспешил за ней, а мы следом. Овчарка вбежала в домик, где жили служащие лагеря,

остановилась перед комнатой Захара Петровича и несколько раз негромко пролаяла.

...И снова горнисты протрубили общий сбор. На глазах у всего лагеря Аня

Коробова повязала мне галстук и крепко пожала руку.

 10.

 ЗАКОН и наказание.

 18 ФЕВРАЛЯ

Здорово я тогда рассудил, нечего сказать!

 Конечно, Сева хороший и добрый мальчик. Но правильно ли он действовал? Нет!

Он надеялся, что Вася Колечкин исправится. А Севастьянов? О нем Сева вообще не

подумал. А ведь Захар Петрович очень опасная фигура. И уж он-то вряд ли

перевоспитался бы под влиянием Севиного благородства. В итоге главный преступник

остался бы безнаказанным!

 Сева искренне хотел спасти друга. Но вот вопрос: а надо ли было это делать? Вася

взрослый парень, обязан был соображать, что можно делать, а чего нельзя. И не

исключено, что он, избежав ответственности, успокоился бы, огляделся -- и опять

принялся бы за старое...

 Как должен был поступить Сева? Самое лучшее -- заявить в милицию. Стесняться тут

нечего: речь идет о преступлении! Или попытаться уговорить своего друга Васю

признаться в содеянном. Но ни в коем случае не покрывать уголовников. Это

недопустимо! И двух мнений тут быть не может...

 БЕСЕДА АВТОРА С КАПИТАНОМ В. И. СОКОЛОВЫМ (расшифровка магнитофонной записи)

Капитан Соколов В. И. Какие бывают уголовные наказания? А почему вы ко мне

обратились, а не к Николаю Николаевичу?

 Автор. Ну, вы все-таки уголовный розыск...

Капитан Соколов В. И. Да нет, пожалуйста, я охотно помогу вам...

Автор. Один вид наказания я знаю. Это -- тюрьма. Но по-моему, есть еще какие-то?

Капитан Соколов В. И. Есть. Они перечислены в уголовном кодексе. Во-первых,

лишение свободы.

 Автор. Трудно себе представить: всю жизнь просидеть за решеткой! Кошмар!

Капитан Соколов В. И. Почему -- всю жизнь?

 Автор. Но ведь бывает пожизненное заключение?

Капитан Соколов В. И. В нашей стране -- нет.

 Автор. Разве? А я думал...

Капитан Соколов В. И. И напрасно. Вы забываете о главной цели наказания. Какая

она, по-вашему?

 Автор. Ну... чтобы преступник почувствовал...

Капитан Соколов В. И. Иначе говоря -- месть?

 Автор. Да, пожалуй, так. Поделом!

Капитан Соколов В. И. Нет, Олег! Вы ошибаетесь! Цель уголовного наказания это не

только -- и не столько -- кара за содеянное, сколько прежде всего исправление и

перевоспитание осужденного. Надо превратить преступника в человека!

Автор. А это возможно?

 Капитан Соколов В. И. Честно скажу, не всегда получается... Но... Знаете, что

перевоспитывает в первую очередь?

 Автор. Нет.

Капитан Соколов В. И. Надежда. Поверьте, нет такого уголовника, который в

глубине души не мечтал бы о нормальной жизни. Ходить на работу, а не на "дело",

иметь семью, детей, не шарахаться от каждого милиционера... Поэтому, сидя в

лагере, каждый из них думает: ну, еще три года, ну, пять, но вот выйду и!..

Автор. Я понял! Пожизненное заключение не оставляет надежды!

Капитан Соколов В. И. И не только оно, а и вообще слишком большие сроки. Поэтому

в нашем законодательстве максимальный срок лишения свободы пятнадцать лет.

Назначается такое наказание, конечно, не часто...

 Автор. Владимир Иванович! А нет ли здесь, в таком подходе, одной опасности?

Капитан Соколов В. И. Какой, Олег?

 Автор. Преступник знает, что срок он получит сравнительно небольшой. Не может ли

возникнуть... ну... некоторое легкомыслие по отношению к приговору? Мол,

подумаешь, пять лет, поймают -- отсижу, выйду -- жизнь впереди, а вдруг еще и не

поймают!..

 Капитан Соколов В. И. Это важный вопрос. Суть в следующем: воздействует ли на

преступников суровость, жестокость наказания? Можно ли надеяться, что страх

перед тяжелой расплатой остановит злоумышленника? И следовательно, нужно ли

ужесточать систему карательных мер? Так?

 Автор. В принципе, да.

Капитан Соколов В. И. Мне хочется вспомнить одно историческое явление.

Представьте себе...

 XVI ВЕК. ПАРИЖ

 С самого раннего утра бесчисленные толпы народа стекались на Гревскую площадь --

место, где обычно происходили пытки и казни. Сегодня палач должен был привести в

исполнение очередной приговор: подвергнуть колесованию известного грабителя и

убийцу по кличке Кровавый Анри.

 Похоже, весь Париж собрался посмотреть на это жуткое зрелище. Ремесленники и

лавочники, вертлявые горничные и надменные гвардейцы, монахи, аптекари, бродячие

музыканты, уличные мальчишки, крестьяне из окрестных деревень -- этот пестрый

людской водоворот заполнил не только площадь, но и все ближайшие улицы и

переулки.

 -- Везут! Везут! -- пронеслось по толпе.

Громыхая по булыжникам мостовой, мимо примолкших парижан проехала телега, на

которой со связанными за спиной руками сидел Кровавый Анри. Он смотрел прямо

перед собой. По его лицу струился пот.

 Палач помог преступнику слезть с телеги и провел его на возвышение, где уже все

было готово для казни.

 В самой гуще народа, недалеко от пыточного колеса, стояли два скромно одетых

человека. Один пожилой, с повязкой вместо правого глаза, другой -- помоложе и

пошустрее.

 -- Бедняга Анри! -- вздохнул пожилой, зорко оглядывая толпу единственным

глазом. -- Какой был славный вор! А убивал -- ну так что же? Сначала он всегда

вежливо просил: "Отдайте кошелек, месье! По-хорошему!" Ну, а если человек по-

хорошему не понимает...

 -- Послушай, дядюшка Жан, -- спросил молодой, -- а колесование -- это как? Мне,

признаться, еще не приходилось видеть...

 Хорошего мало, я тебе скажу, -- снова вздохнул одноглазый, тесно прижавшись к

стоящему рядом толстяку. Привяжут к колесу, перебьют железным бруском сначала

одну руку, потом другую, потом ноги... Ужас! Не правда ли? -учтиво спросил он

толстяка

 - Разумеется! - проворчал тот. -- Но почему вы так на меня навалились?

Невозможно вздохнуть!

 Пардон, месье! - воскликнул одноглазый. -- Вы же видите, какая давка! На меня

тоже кто-то навалился! Эй! Поаккуратнее! Вы отдавили мне ногу! Вы смяли мне

ребра! Пойдем отсюда, мой мальчик, этак и задавить не долго!

Схватив своего спутника за локоть, дядюшка Жан стал энергично протискиваться в

сторону.

 -- Спасибо тебе, дорогой Анри! -- сказал он, оказавшись на другом краю площади. --

Ты помог старым друзьям!

 -- О чем ты? -- удивился молодой.

Жан разжал кулак -- на ладони лежал увесистый, с дорогим шитьем кошелек.

 -- Наш толстенький сосед слишком увлекся, -- подмигнул он. -- Нельзя быть таким

рассеянным...

 Толпа пришла в движение.

 -- Сейчас начнут!

 -- Какой ужас!

 -- Поделом ему!

 -- Смерть преступнику! -- послышались громкие голоса. И вдруг,

перекрывая гомон, над площадью пронесся ужасный вопль: палач начал свое дело.

 -- Ты с ума сошел! -- молодой побледнел от страха. -- В такой момент! Ты что,

захотел на место Анри?

 Вопли и стоны уже не прекращались.

Ему не позавидуешь! -- одноглазый, подбросив кошелек на ладони, сунул его за

пазуху. -- Но, с другой стороны... Ты посмотри, как пораскрывали рты эти олухи!

Они забыли про все, и про свои кошельки в том числе! Грех упускать такой шанс!

Упокой господь душу бедного Анри, сегодня он даст нам, как следует заработать!

За дело, мой мальчик! Нас ждет хорошая добыча!..

 Капитан Соколов В. И. Да, Олег, это исторический факт! Именно во время публичных

казней, которые, казалось бы, должны были запугать преступников, количество краж

и грабежей резко возрастало! Ужесточение наказания ничего не дает!

Автор. А что же тогда нужно делать?

 Капитан Соколов В. И. Вот что по этому поводу писал Владимир Ильич Ленин:

"...значение наказания обусловливается вовсе не его жестокостью, а его

неотвратимостью. Важно не то, чтобы за преступление было назначено тяжкое

наказание, а то, чтобы НИ ОДИН случай преступления не проходил нераскрытым"!

Понимаете, преступник должен ясно сознавать: от наказания ему не уйти. Что бы он

ни совершил, придет расплата. А значит, заниматься преступной деятельностью

бессмысленно! На что рассчитывали воры в парижской толпе? На то, что их не

поймают. Поэтому жестокие пытки их как бы не касались. А вот если любой вор

знает, что рано или поздно попадется, дело другое!

 Автор. Понятно...

Капитан Соколов В. И. Итак, уголовные наказания. Чтобы не вдаваться в излишние

подробности, я просто перечислю. Кроме лишения свободы, это ссылка, высылка...

Автор. Простите, а какая разница?

 Капитан Соколов, В. И. Существенная. Ссылают куда-то, в определенное место, из

которого нельзя уезжать. А высылают откуда-то, как правило, из места жительства

осужденного.

 Автор. Понятно. А на какой срок?

Капитан Соколов В. И. И ссылка, и высылка от двух до пяти лет. Далее:

исправительные работы без лишения свободы...

 Автор. Понятно, в лагере.

Капитан Соколов В. И. Повторяю, без лишения свободы!

 Автор. Без? А в чем же тогда наказание?

Капитан Соколов В. И. А в том, что из заработка осужденного производятся

удержания в доход государства -- от пяти до двадцати процентов.

Автор. Ничего страшного!

 Капитан Соколов В. И. Да, это сравнительно легкое наказание. Оно обычно

назначается тогда, когда преступник нанес какой-то материальный ущерб. Например,

уклонялся от уплаты алиментов или от оказания помощи нетрудоспособным

родителям... Вот и пусть возмещает таким способом! Далее: лишение права занимать

определенные должности или заниматься определенной деятельностью...

Автор. Например?

 Капитан Соколов В. И. Работать в торговле, руководить, заниматься воспитанием

детей...

 Автор. Понятно.

Капитан Соколов В. И. Далее: штраф.

 Автор. Понятно.

Капитан Соколов В. И. Увольнение от должности.

 Автор. Я уже где-то слышал о таком наказании... Не помню, где...

Капитан Соколов В. И. Далее: возложение обязанности загладить причиненный вред.

Автор. Понятно. Поломал -- почини...

 Капитан Соколов В. И. Или оплати ремонт. Но учтите, вред бывает разный. Если,

например, один человек оскорбил, унизил другого при людях, суд может потребовать

публичного извинения перед потерпевшим.

 Автор. Разумно.

Капитан Соколов В. И. По-моему, тоже. Далее: общественное порицание.

Автор. И такое есть?

 Капитан Соколов В. И. Да. Причем суд имеет право довести об этом до сведения

общественности даже через печать.

 Автор. Понятно.

Капитан Соколов В. И. Далее: конфискация имущества.

 Автор. Это когда все забирают?

Капитан Соколов В. И. Ну уж и "все"... Нельзя лишать человека, как говорится,

последней рубахи и крыши над головой. Тем более у осужденного может быть семья,

дети... Есть специальный перечень предметов, не подлежащих конфискации.

Например, оставляется жилой дом, корова, корм для скота; одежда: одно летнее

пальто на каждого, одно зимнее, один летний костюм, по одной кровати и стулу...

Автор. Прямо так все и расписано?

 Капитан Соколов В. И. А как же иначе? Закон -- дело точное. Не подлежат также

конфискации все детские вещи.

 Автор. Понятно.

Капитан Соколов В. И. Далее: лишение воинского или специального звания.

Автор. Понятно.

 Капитан Соколов В. И. Суд может лишить осужденного также и орденов, и медалей, и

почетных званий, например, "Заслуженного мастера спорта СССР". К сожалению,

такие случаи бывали...

 Автор. Надо же сколько всяких наказаний? А я-то думал!..

Капитан Соколов В. И. ...что преступников только в тюрьму сажают? Сажают,

конечно... Но по возможности стараются обойтись без этого. Давно доказано:

человек, если он не закоренелый преступник, гораздо быстрее исправляется в

нормальной обстановке, среди хороших людей, чем в зоне среди уголовников...

Поэтому существует еще один вид лишения свободы -- условное.

Автор. А как это можно -- условно посадить?

 Капитан Соколов В. И. Преступник остается на свободе. Но он знает: при малейших

нарушениях он отправится в лагерь. Это, как вы сами понимаете, действует.

Автор. Владимир Иванович! Я знаю, что существует еще один вид наказания...

Правда, моим будущим читателям, видимо, не стоит о нем рассказывать...

Капитан Соколов В. И. Вы имеете в виду смертную казнь?

 Автор. Да.

Капитан Соколов В. И. А почему не стоит? Ваши читатели должны знать, что

существуют еще, к сожалению, опасные преступники, которые совершают особо

тяжелые, иногда страшные вещи... К ним и применяется этот вид наказания,

конечно, как исключительная, крайняя мера! С другой стороны -- сейчас активно

обсуждается вопрос об отмене смертной казни.

 Многие юристы, и не только они, высказываются за то, чтобы эта отмена

состоялась.

 Автор. Но ведь вы сами сказали, существуют очень опасные люди...

Капитан Соколов В. И. Во-первых, если преступник знает, что его ждет расстрел,

то, спасая жизнь, он может пойти буквально на все. В результате -- новые

убийства... Хотя бы из этих соображений, я думаю, смертную казнь следует

отменить.

 Автор. А еще из каких?

Капитан Соколов В. И. Главное, конечно, -- это гуманность, человеколюбие... Да-

да, по отношению к преступнику! Вы поймите: ведь будущий уголовник когда-то рос

среди нас, ходил в обычную школу, отдыхал с другими ребятами в пионерском

лагере... Значит, что-то из нашей с вами жизни сделало его преступником! Это мы

с вами недоглядели, что -- предположим -- его родители пьют, или, наоборот,

излишне ребенка балуют, или трезво и хладнокровно издеваются над ним, и такое

бывает! В том, что человек становится на преступный путь, есть и наша общая

вина! Хотя, конечно, я ни в малейшей степени не оправдываю нарушителей закона...

А смертная казнь означает, что всю ответственность мы перекладываем на плечи

осужденного... Правильно ли это?

 Автор. Пожалуй, вы правы... Последний вопрос, Владимир Иванович!

Капитан Соколов В. И. Пожалуйста.

 Автор. Николай Николаевич рассказывал мне, что уголовная ответственность

наступает с шестнадцати, а за некоторые преступления с четырнадцати лет.

Капитан Соколов В. И. Именно так.

 Автор. Значит, и к подросткам применяются уголовные наказания?

Капитан Соколов В. И. Разумеется.

 Автор. Неужели они такие же, как для взрослых людей?

Капитан Соколов В. И. Хорошо, что вы об этом спросили... Вашим будущим читателям

важно это знать,.. Нет, конечно, не такие. Возрастная граница здесь восемнадцать

лет. А до восемнадцати -- наказание значительно мягче. Наибольший срок лишения

свободы -- десять лет. Ни ссылка, ни высылка, ни, разумеется, смертная казнь не

применяются. По возможности суд старается использовать право на отсрочку

исполнения приговора. То есть отложить лишение свободы на год или на два.

Автор. Это то же самое, что и условное осуждение?

 Капитан Соколов В. И. Нет, не то же самое. Если преступник осужден условно,

то он попадает в тюрьму, совершив новое преступление А при отсрочке достаточно,

предположим, нарушить дисциплину в школе или на улице, попасться на мелком

хулиганстве, прогулять работу -- и приговор вступит в силу.

Автор. А если ничего этого не было?

 Капитан Соколов В. И. Тогда осужденный освобождается от наказания. Вот в общих

чертах и все...

 Автор. Спасибо, Владимир Иванович!

Капитан Соколов В. И Не за что А в заключение разговора хочу напомнить вам слова

выдающегося русского юриста Александра Федоровича Кони "Нет такого преступника и

падшего человека, в котором безвозвратно был бы затемнен человеческий образ."

При назначении наказания нельзя забывать об этом!

 11.

 ЗАКОН и честь.

 2 МАРТА

Сижу и чуть не плачу.

Сегодня в молочном магазине на меня накричала продавщица. Из-за сущей ерунды: я

сначала попросил один сорт сыра, а потом -- другой (не заметил, что есть

"пошехонский"). Она ни взвесить не успела, ни нарезать, только в руку взяла

головку "костромского", потом отложила и всего-то! Но что началось!

И главное -- неважно, что она конкретно говорила (вернее, орала). Чувствуешь себя

идиотом, кретином, ничтожеством, вот что ужасно! Ведь все это происходило при

людях, очередь стояла! Я попытался что-то возразить -- все на меня же и

накинулись! "Не мешайте работать, сами виноваты, соображать надо!" Как будто с

каждым из них не может произойти что-нибудь подобное!

 Я нормальный человек. Учусь в университете. Товарищи меня уважают, преподаватели

тоже. Прокурор района, начальник угрозыска, даже такие люди говорят со мной

вежливо, предупредительно и, по-моему, с охотой!

 Почему же из-за одной грубой выходки нахальной тетки, которая меня не знает, и,

следовательно, хотя бы поэтому сказать ничего по-настоящему обидного попросту не

может, -- почему вся моя жизнь кажется мне перечеркнутой?

И главное -- совершенно непонятно: что в таких случаях делать? Пытаться

переорать продавщицу?

 Бесполезно, да и унизительно. Драться с ней? Нельзя: женщина. Прилавок

расколотить -- глупо.

 Какая-то дикая ситуация: от убийцы, бандита, вора можно защититься, в том числе

и при помощи закона, а от обыкновенной хамки -- нет!

 Ладно. Все. Наплевать. Работаю. Плохо, что руки трясутся...

От автора. Я ошибался: закон может защитить нас и в подобных случаях. Правда,

иной раз это оказывается посложнее, чем обезвредить бандита...

 РАССКАЗ ОЛИ КРУГЛОВОЙ - РЫЖЕНЬКОЙ ДЕВОЧКИ

С БАНТИКОМ

 -- Мы с мамой и папой живем в трехкомнатной квартире. Но квартира не вся

наша. Одну комнату занимает соседка -- Алевтина Степановна. Раньше там жили

два мальчика с мамой, но потом им дали квартиру.

 У меня папа -- учитель, мама -- врач, и они очень хорошие, и я тоже хорошо учусь,

и слушаюсь, и мы каждое лето на юг ездим, а папа даже книжку написал -- "Методика

педагогического воздействия..." Не помню только, на кого... Мы могли бы

замечательно жить, если бы не эта самая Алевтина Степановна.

Причем, она не какая-нибудь пьяница или хулиганка. Нет. Она с высшим

образованием, "специалист по специальным системам" -- так она нам представилась

при первом знакомстве.

 На самом деле она сидит в каком-то институте и проектирует водопровод и

канализацию. И очень хорошо, это все должно быть, а как же?

У Алевтины Степановны есть только один недостаток: она редкая зараза.

Вот я прихожу из школы в субботу. Папа и мама на работе, она дома.

 -- Ну почему, -- кричит Алевтина Степановна, -- надо обязательно хлопать

дверью?! Я имею право на отдых! По Конституции! Я всю неделю работала! У меня

умственный труд!

 Я говорю:

 -- Я не хлопаю!

 -- Ну почему, -- кричит Алевтина Степановна, -- какая-то девчонка мне перечит?! У

меня тридцать лет непрерывного стажа! Я заслуженный работник! А она мне перечит!

Я молчу.

 -- Ну почему, -- опять кричит Алевтина Степановна, -- я к ней обращаюсь, а она,

видите ли, даже не соизволит мне ответить?! Как будто я пустое место!

Ну что тут делать?

 По вечерам, когда мама и папа приходят с работы, Алевтина Степановна

"переключается" на них.

 -- Ну почему, -- кричит она, -- надо занимать конфорку именно тогда, когда я

собираюсь поставить чайник?! Это хулиганство! Я вот напишу в школу, как

некоторые ведут себя в быту! Знаем мы этих учителей! Интеллигентами

прикидываются, а сами взятки берут с учеников и родителей!

 -- С чего мы это решили?! -- вспыхивает папа. -- Как вам не стыдно?!

 -- Он меня будет еще стыдить! -- Алевтина Степановна кончает кричать и начинает

орать. -- Лучше бы за женой смотрел! Врачи до трех принимают, а она в семь вечера

домой является! Кого это, интересно знать, она лечит?

 -- Это неправда! -- мамины глаза наливаются слезами. -- Я работаю на полторы

ставки. У меня есть разрешение от главного врача.

 -- За какие такие заслуги?! -- вопит Алевтина Степановна. -- Небось конвертик

поднесла! Знаем мы эту бесплатную медицину!

 И вот так каждый вечер...

 -- Я не понимаю, -- говорит мама папе, -- почему она себя так ведет? Что ей надо?

Ведь мы ничего плохого ей не сделали.

 -- Она несчастный человек, -- вдруг заявляет папа. -- Мне, ты знаешь, жаль ее.

Ведь она совсем одна. Никто к ней не ходит, ни друзья, ни знакомые... Дочь, и та

ее избегает...

 (У Алевтины Степановны есть дочь Карина и внук Вова. Они приходят перед Новым

годом и перед Женским днем. Вове восемь лет, и он моментально убегает от бабушки

к нам. Бабушка ругает его, кричит, Карина плачет, хватает сына и пропадает на

несколько месяцев.)

 -- Еще бы! -- говорит мама. -- Еще бы ее не избегать! Я как-то встретила Карину на

улице... Они много лет жили вместе, разъехались недавно... Ведь Алевтина

Степановна довела Карининого мужа, отца Вовки, до того, что он ушел от них...

Из-за нее Карина осталась одна. Чему же тут удивляться?!

 Я спрашиваю:

 -- А может быть, она больная? Ненормальная?

 -- Не думаю, -- отвечает мама-врач. -- Это, скорее всего, въевшаяся с детства

распущенность. Вовремя не сказали "нельзя", и вот пожалуйста!

 -- А знаете, что? -- как-то предложила я. -- Давайте устроим ей бойкот! Она

кричит, а мы будто ее и не слышим!

 Но "бойкот" привел к тому, что Алевтина Степановна распоясалась окончательно.

То займет все четыре конфорки на целый вечер, то замочит белье в ванной, и трое

суток оно там мокнет, то вдруг вставила в телефонный провод выключатель и в

девять вечера стала отключать телефон... Папа попробовал поговорить с ней по-

хорошему -- что было!!!

 Тогда я решила действовать сама.

Однажды вечером я вышла на кухню, поставила чайник, но в комнату не пошла, а

нарочно осталась ждать, когда он закипит. Сейчас, сейчас начнется!

 -- Ну почему, -- немедленно завелась Алевтина Степановна, -- надо

обязательно торчать на кухне, чтобы другим повернуться было негде?! Нахалка

малолетняя!

 Так. Очень хорошо. Что и требовалось доказать.

 -- Сами вы нахалка! -- громко ответила я. -- И скандалистка!

 -- Что??? -- взвизгнула соседка.

 -- Что слышала! -- крикнула я.

 -- Ах ты дрянь этакая! -- завопила Алевтина Степановна. -- Хулиганка!

 -- Сама ты дрянь! -- Я тоже завопила что было сил. Пускай папа с мамой услышат,

как я их защищаю.

 -- Ну погоди! Я тебе, мерзавке этакой, все уши оборву!

 -- А я тебе мусор в суп насыплю! Или вообще всю посуду перебью! На кухню

прибежал папа. "Отлично! -- подумала я. -- Сейчас мы

вдвоем на нее навалимся. А если еще и мама подключится, мы точно победим!"

Но папа крепко и больно схватил меня за руку, уволок в комнату и швырнул на

диван.

 -- Как тебе не стыдно?! -- шепотом крикнул он. -- Как ты можешь?! Я, помню, ужасно

обиделась. Ради них воюешь, горло надрываешь,а они...

 -- Струсили, да? -- сквозь слезы проговорила я. -- Струсили? Эх вы!.. Папа с мамой

переглянулись.

 -- Вот это самое ужасное, -- тихо сказала мама. -- Это хуже всего. Папа сел на

диван и положил руку мне на голову.

 -- Пойми, -- сказал он неожиданно мягко. -- Пойми и запомни. Ни в коем случае

нельзя уподобляться таким, как эта... Алевтина... Нельзя становиться с ними на

одну доску. Это... -- он замялся, подбирая нужные слова, -- да это просто

гражданская гибель! Ты, как личность, можешь оказаться искалеченной на всю

жизнь! Сегодня ты поругалась с соседкой... Пусть ты права, а она нет, но ты вела

себя как хамка! А завтра ты подобным же образом отреагируешь на слова учителя?

Опять же, пусть он будет и неправ -- и такое бывает, -- но привычка к хамству

укоренится в тебе. А потом ты оборвешь подругу, оскорбишь попутчика в поезде,

устроишь базарную склоку с продавцом... И будешь думать: раз я права, значит,

мне так можно, вернее, вот только так и надо! Тебя ожидает кошмарная жизнь. Все

нормальные люди будут попросту шарахаться от тебя. Да вот, за примерами не надо

далеко ходить!..

 -- Очень трудно, -- добавила мама, -- сохранить свое достоинство, когда тебя вот

так поливают грязью. Очень трудно!.. И все-таки надо оставаться порядочным

человеком, что бы ни случилось!

 -- Ну ладно, -- хмуро сказала я, шмыгая носом. -- Предположим, я больше не буду...

Но с ней-то что делать? Ведь она на каждом шагу нас оскорбляет! Терпеть, что ли?

Папа вздохнул и развел руками.

 -- Терпеть, невесело улыбнулся он.

 -- Подожди! - возразила мама. -- Что за христианское всепрощенчество? Мы же в

конце концов не в каменном веке живем. Ведь существует же ответственность за

оскорбления! Даже, кажется, уголовная. Может быть, обратиться в суд?

А где свидетели? -- мрачно спросил папа. -- И оскорбление, и клевета уголовно

наказуемые деяния, говоря языком юристов. Но свидетелей-то нет! Придем мы в суд,

станем жаловаться, а она нам скажет: "Неправда" и все тут! И нас еще в клевете

обвинят! Ведь при посторонних она молчит...

 Действительно, если к нам кто-нибудь приходит, Алевтина Степановна тише воды,

ниже травы...

 Я однажды спросила у Виктории Андреевны -- это наша соседка за стеной, -- не

слышит ли она Алевтинины вопли? "Нет, -- говорит, -- шум доносится, но кто кричит

и что именно -- не разобрать. Научились строить", -- говорит...

Вот так мы и жили до тех пор, пока не настал мамин день рождения. Были гости,

пели песни, Алевтина Степановна при гостях молчала, потом два дня орала. Все,

как обычно. А через несколько дней папу вызвали в милицию.

Вернулся он оттуда, как ни странно, очень веселый.

 -- Все! -- заявил он с порога. -- Теперь порядок! Выяснилось вот что.

Невысокий, худощавый лейтенант молча протянул папе заявление. В заявлении было

написано, что мои родители "...систематически организуют дома пьянки, устраивают

дебоши и оргии, приглашают в коммунальную квартиру сомнительных личностей..." В

общем, необходимо оградить ребенка -- это меня -- от разлагающего влияния

родителей, папе запретить преподавать, а маме -- лечить...

Папа говорит, он сначала даже обрадовался.

 -- Это же клевета, -- сказал он лейтенанту. -- Я могу обратиться в суд.

 -- Вы, пожалуйста, -- попросил лейтенант, -- сперва расскажите поподробнее, что

происходит у вас в квартире.

 Папа рассказал.

 -- Вы знаете, -- задумчиво сказал лейтенант, выслушав папу, -- вы меня, конечно,

извините, но ведь может оказаться, что в заявлении-то правда написана... Я ведь,

еще раз извините, вас не знаю...

 -- Позвольте, товарищ лейтенант! -- возмутился папа. -- По поводу данного случая

есть прямые свидетели. Наши гости! Они подтвердят, что мы пили чай, что вели

себя пристойно... И таким образом факт клеветы будет доказан!

Лейтенант усмехнулся и раскрыл уголовный кодекс.

 -- "Статья сто тридцатая -- клевета, -- прочитал он, -- то есть

распространение заведомо ложных, позорящих другое лицо измышлений"...

 -- Вот! -- воскликнул папа. -- Ложных и позорящих! Все правильно!

 -- Все, да не все... -- вздохнул лейтенант. -- Слово "заведомо" не случайно здесь

присутствует. То есть если вы докажете, что ваша соседка знала, не могла не

знать, что вы пьете чай, и тем не менее написала, что вы пьете водку, вот тогда

это клевета.

 -- А как же вообще можно это доказать? -- удивился папа.

 -- Ну, предположим, -- сказал лейтенант, -- это заявление написал кто-либо из

ваших гостей. Он сидел с вами за столом, принимал участие в разговоре, он не мог

не видеть, что обстановка вполне приличная, и тем не менее заявляет, что имел

место скандал, дебош и пьянка. Вот тогда можно привлекать за клевету. А так...

Возьмет ваша соседка и скажет на суде: "Мне показалось. Послышалось". И это уже

не клевета, а добросовестное заблуждение! И ей ничего не будет. А на вас пятно

останется. Тем более что суд обязательно пригласит кого-нибудь с вашего места

работы, чтобы выяснить мнение коллектива о вас. Пойдут слухи, разговоры... Кто-

то может решить: про меня не пишут, а про него пишут... Дыма без огня, мол, не

бывает! Такие авторы, -- он помахал заявлением, -- на это как раз и рассчитывают.

 -- Что же делать, товарищ лейтенант? -- спросил папа. -- Ведь так дальше жить

невозможно! Мы уже начали с женой ссориться. Она говорит: "Ты -- мужчина, призови

ее к порядку!" Хотя как раз жена, как женщина, могла бы сама найти с ней общий

язык.

 -- Да... -- протянул лейтенант. - Сложные это случаи... Ну, предположим, вызову я

ее, побеседую. Она, конечно, заявит, что сама она ангел, а вы -- такие-сякие... А

если я к вам приду, при мне все будет тихо-мирно...

 -- Какой-то юридический казус! -- вздохнул папа. -- Все, как я понимаю, упирается

в то, что нет свидетелей ее хамства! Но свидетелей и не может быть! При

посторонних-то она молчит...

 -- Естественно, -- опять вздохнул лейтенант. -- Я тут, перед тем как вас вызвать,

побеседовал с вашими соседями по дому -- сверху, снизу, за стенкой... Все в один

голос говорят -- ни шуму, ни пьянок не было.

 -- И то хорошо, -- невесело усмехнулся папа.

 -- Пьянствовать и тихо можно, -- возразил лейтенант. -- И шепотом ругаться... В

общем, так, -- сказал он в завершение разговора. -- Я, конечно, дело начинать не

буду. Но мой вам совет: постарайтесь с ней как-нибудь найти общий язык. Ну, не

знаю... подружитесь, на чай ее пригласите, что ли...

 -- С какой это стати? -- возмутился папа. -- Почему мы должны дружить с этой...

грубиянкой?!

 И тут, говорит папа, лейтенант, который до этого вел себя очень серьезно, вдруг

улыбнулся и подмигнул.

 -- Ладно! -- сказал он папе. -- Будет у вас свидетель! Объективный и

нелицеприятный! Значит, так!..

 ...Мы с мамой немедленно стали приставать к папе, что посоветовал ему лейтенант.

Но папа отмалчивался. И мы с мамой решили, что это он нарочно успокаивает нас.

Тем более что все оставалось по-прежнему.

 Но вот однажды...

Папа пришел из школы довольно поздно: у них был педсовет. Обычно мы

переодеваемся в комнате, чтобы не было лишнего крику. А тут папа повесил пальто

в прихожей и даже оставил под вешалкой свой огромный учительский портфель.

Алевтина Степановна была на кухне...

 -- "...Я не знала, что тебе мешала, -- пела она противным голосом, гремя

тарелками. -- Мы чужие, обо мне забудь..."

 Папа вошел в комнату и сказал маме:

 -- Иди на кухню!

 -- Ты что? -- удивилась мама. -- Там же... эта...

 -- Иди! -- потребовал папа. -- Чайник поставь. И даже... -- он задумался, -- и даже

картошку начни чистить. А вымой ее под краном. В раковине!

 -- Ты с ума сошел! -- воскликнула мама. -- Ты знаешь, что будет?

 -- Знаю! -- весело ответил папа. -- Иди! И постарайся продержаться как можно

дольше.

 Мама пожала плечами и вышла.

 -- Папа, -- сказала я. -- Как тебе не стыдно! Зачем ты маму посылаешь на заведомый

скандал?!

 -- Т-с-с! -- вместо ответа прошептал папа. -- Слушай! Но слышно было и так.

 -- Обнаглели! -- орала Алевтина Степановна. -- Хулиганы! Мерзавцы! Придурки

интеллигентские! Мало того, что она больных калечит в поликлинике, так и дома от

нее покоя нет! А я еще раз в милицию напишу! И муженьку твоему в школу! И в

горздрав! Что вы самогонку гоните! А ты с работы спирт носишь!

 -- Но ведь это неправда, -- послышался усталый мамин голос. -- Зачем вы?..

 -- Ну и пусть неправда! -- продолжала орать соседка. -- А зато как тебя потаскают,

так узнаешь! Чтобы не лезла на кухню не в свое время! В столовке питайтесь, не

подохнете! Я не хочу, чтобы у меня под носом кто-то шастал! Когда я готовлю!

 -- Это -- коммунальная квартира, -- тихо сказала мама. -- Мы имеем такое же

право...

 -- Что??? -- взревела Алевтина Степановна. -- Я вам покажу право! Я вас всех из

города выселю! За моральное разложение! Я еще и в газету напишу, как вы

трудящуюся женщину заедаете! Узнаете вы меня!

 Мама вернулась в комнату. У нее дрожали руки.

 -- Доволен? -- спросила она папу. -- Ты этого хотел?

 -- Именно этого! -- радостно сказал папа. -- Теперь все! Доигралась' И он пошел на

кухню.

 Мы с мамой переглянулись: что с нашим папой? Неужели ему стали нравиться

скандалы?

 -- Теперь этот вылез! -- бушевала Алевтина Степановна. -- Сморчок очкастый! Что,

жену обидели?! Заступаться пришел? И ничего ты мне не сделаешь! Попробуй только

пальцем тронь -- посажу на десять лет! Вот нарочно шишку на лбу набью, а скажу,

что ты меня ударил! Хулиганы! На экспертизу пойду! Мерзавцы! Придурки

интеллигентские! Сейчас же в милицию позвоню! Мало того, что она больных в

поликлинике...

 -- Ничего не понимаю! -- вдруг сказала мама, прислушавшись. -- Там что, две

Алевтины Степановны, что ли?

 Мы выбежали на кухню и увидели потрясающую картину.

Алевтина Степановна с выпученными глазами и раскрытым ртом стояла и молчала.

Папа, торжествующе улыбаясь, держал двумя руками свой огромный портфель. А

портфель голосом соседки визгливо орал:...И муженьку твоему в школу! И в

горздрав! Что вы самогонку гоните, а ты!..

 -- Магнитофон! -- догадалась я. -- Ой, как здорово! Папа сунул руку в портфель -- и

крик прекратился.

 - Вот он, свидетель, -- сказал папа. -- Объективный и нелицеприятный! Молодец,

лейтенант, здорово придумал!

 Мама не выдержала и расхохоталась, уж больно смешной был у Алевтины Степановны

вид.

 -- Учтите, -- сурово сказал папа соседке, -- если вы немедленно не прекратите свои

безобразные выходки, эта пленка окажется в суде. А статья сто тридцать первая,

как мне разъяснил юрист, предусматривает за оскорбления уголовную

ответственность.

 Алевтина Степановна аккуратно положила на стол полотенце, которым она вытирала

посуду, и молча пошла к себе в комнату.

 -- Ура! -- закричала я. -- Да здравствует наша юстиция! Соседка, уже взявшись за

ручку двери, оглянулась.

 -- Радуетесь? -- неожиданно тихо сказала она. -- Ну и правильно... Заела я вашу

жизнь, сама понимаю... Не дура... А только я с малых лет по коммуналкам...

Бывало, в квартире тридцать человек, а кран один, и плита одна... Тут если за

горло не возьмешь, и немытый ходить будешь, и голодный, и со свету тебя

сживут... А я еще с дочкой маленькой... Вот и привыкла...

Она ушла к себе в комнату, а мы к себе.

 -- Как-то нехорошо получилось, -- сказала мама. -- Жалко ее...

 -- Ничего себе! -- возмутилась я. -- Можно подумать: она одна в коммуналке

выросла! Наша бабушка тоже всю жизнь в коммуналке прожила -- а разве она такая?!

 -- Что и говорить, -- вздохнул папа, -- жалко ее, но и себя тоже пожалеть надо...

Теперь действительно в нашей квартире мир. Алевтина Степановна оказалась, в

общем, неплохой теткой и даже научила маму делать заварной крем.

Правда, иногда она все-таки срывается на крик. Тогда папа молча выносит на кухню

свой огромный портфель, и Алевтина Степановна первая смеется и, махнув рукой,

замолкает.

 5 МАРТА

 Откуда все-таки берутся подобные Алевтины? И что, главное, делать, чтобы их было

поменьше?

 Ясно что -- воспитывать. С детства прививать уважение к людям, умение общаться, и

все будет в порядке.

 Кстати, та продавщица, которая меня обхамила, молодая женщина. Она училась в

такой же школе, как и я, смотрела те же фильмы, жила среди тех же людей...

Наверняка ее воспитывали, хотя бы в школе...

 Но если целый день стоять у прилавка, разрываясь на части между сыром, колбасой,

вопросами, криками, претензиями; если целый день смотреть на злые, недовольные

лица, поневоле озвереешь! А лица, конечно, злые и недовольные -- очередь!

А если, предположим, встать около очереди и начать воспитывать: мол, товарищи,

не толкайтесь, не ругайтесь, любите друг друга, все люди братья -- что будет?

Может быть, даже и не побьют. Но что не подействует такое "воспитание" -- это

точно...

 А что подействует?

А подействует, если очереди не будет. Или нет? Да. Безусловно.

Тогда продавщица, конечно, улыбнется симпатичному молодому человеку -- это мне, --

посоветует, какой сыр выбрать, какую колбасу... У нее на это будут --

элементарно! -- силы и время.

 А каково жить в коммуналке? Когда кругом очень многие в отдельных квартирах?

А давиться, садясь в автобус? А смотреть, как кто-то получает "дефицит" с

черного хода или из-под прилавка?

 Делаю вывод: для того чтобы изменились люди, надо изменить условия, в которых

они живут. Не будет очередей, коммуналок и транспортной давки -- не будет

хамства, склок и скандалов.

 Правильно? Правильно.

 27 МАРТА

Люди звереют от житья в коммунальных квартирах, потому что это ненормально. А

что будет дальше?

 А дальше -- рано или поздно -- коммунальные квартиры исчезнут. У всех будут

отдельные либо -- собственные дома.

 Да, но те, у кого нет собственного дома, могут озвереть от того, что за стеной

их отдельной квартиры кто-то включает музыку, забивает гвозди, смеется, плачет,

играет в домино, грохая костяшками о стол...

 Хорошо -- звукоизоляция. А необходимость сталкиваться с соседями

на лестнице? Ожидать занятого кем-то лифта? Вытирать лужи и менять обои из-за

того, что кто-то наверху по рассеянности забыл закрыть кран?

Значит, мой потомок из двадцать первого века, сочиняющий подобную книгу, может

сделать вывод: пока у каждой семьи не будет отдельного дома, хамство не

исчезнет? Может!..

 Дальше. Предположим -- у всех отдельные дома. Но если мимо моего дома проезжают

соседи на автомобилях или пролетают на вертолетах; если соседская собака

забежала в мой сад; если рядом в своем саду справляют день рождения под музыку --

можно озвереть? Раз плюнуть.

 Значит, что же получается -- хамство вечно и бесконечно?

Да нет Просто условия условиями, но прежде всего надо быть человеком. В любых

условиях.

 12.

 ЗАКОН и самозащита.

 20 АПРЕЛЯ

Как летит время!

 Кажется, вчера только я познакомился с прокурором Кирилловым, с ребятами из 6-го

"в", начал работать над книгой -- а вот уже апрель! Уже весна/

Ну и дела...

 21 АПРЕЛЯ

 Заходил сегодня к капитану Соколову, он обещал рассказать про криминалистику.

Заглянул в кабинет; капитан сидит мрачнее тучи, перед ним лейтенант Ивченко

навытяжку стоит, тут же Леша Волков и Андрей Киселев, явно перепуганные!.. Хотел

спросить, что случилось, а капитан так посмотрел! По-моему, он меня просто не

узнал!

 Правильно я сделал, что ушел. Не до меня им было.

Что же там такое, интересно знать, стряслось?

 РАССКАЗ УЧЕНИКА 6-го "В" КЛАССА АНДРЕЯ КИСЕЛЕВА -- МАЛЕНЬКОГО МАЛЬЧИКА С БОЛЬШИМ

НОСОМ

 Обычно они появляются около восьми часов вечера, когда с детской площадки уходят

последние бабушки с внуками. Расположившись на скамейке, они курят, лениво

переговариваются, а иногда начинают визгливо, на весь двор, хохотать.

Их трое. Им лет по семнадцать, но выглядят они, как взрослые мужики.

Паша-папаша вообще под метр девяносто и весит за центнер. Валера поменьше, но

тоже здоровенный. А главный у них -- Шурик. Он не такой слон, как Паша, но зато

уже два года занимается каратэ по какой-то книжке. Иногда, встав со скамейки, он

бьет ногами выше головы, а его ладони со свистом рассекают воздух.

По вечерам они сидят на скамейке и развлекаются.

 -- Дядя! -- кричит Валера прохожему, повизгивая от смеха. -- А ну подойди!

Прохожий подходит, останавливается.

 -- Куришь? -- спрашивает его Валера.

 -- А твое какое дело? возмущается тот.

 -- Чего грубишь? сквозь зубы цедит Паша. -- Напрашиваешься?

 -- Не пугай, -- усмехается прохожий. -- Видали мы таких! Думаешь, управы на вас

нет?

 И тут он натыкается на спокойный, изучающий взгляд Шурика. Этот взгляд -- как

подножка.

 -- Садитесь, -- тихо говорит Шурик. -- Отдохните. Вы не ответили на вопрос:

курите вы или нет?

 -- Ну... курю.

 -- А вы знаете, что курение вредит вашему здоровью? -- спрашивает Шурик. -- Ну-ка,

достаньте сигареты.

 -- А ну доставай! -- шипит здоровенный Паша. -- Кому сказано?!

 -- Тихо, тихо, -- останавливает его Шурик. -- Товарищ достанет.

Прохожий достает сигареты.

 -- Прочитайте, что написано на пачке, - просит Шурик.

 -- Ну... это и написано... Прохожий вытирает пот со лба. -- "Минздрав СССР

предупреждает..."

 -- Громче! -- велит Шурик.

 -- "Минздрав СССР предупреждает..."

 -- У вас что, голоса нет? -- удивляется Шурик. -- Я же сказал, громче!

 Валера уже давно чуть не катается от хохота.

 -- Курение, -- на весь двор кричит прохожий, -- вредит вашему здоровью!

 -- Вот это другое дело, -- одобрительно говорит Шурик. -- У нас, знаете ли, много

молодежи во дворе, ребятишек... Пусть все знают, что курить вредно... Возьми,

Паша, у товарища сигареты. Он больше не будет курить. Не будете, правда?

 -- Чего вам надо? -- мужчина вскакивает со скамейки. -- Бить будете? Ну, бейте!..

Сопляки!

 -- А ведь мы вас не обзывали, -- говорит Шурик. -- Мы вам добра хотим. Идите,

товарищ. Спокойно идите домой. Вас никто не тронет. -- Погоди. За такие

слова... -- приподымается Паша-папаша.

 Шурик неодобрительно смотрит на него, и Паша садится.

Прохожий, оглядываясь, спешит прочь, а Валера лениво свистит ему вслед.

Вот так они проводят время.

 Шофер дядя Петя -- он живет напротив нас -- не выдержал как-то, крикнул из окна:

Эй вы, паразиты! Хватит над людьми издеваться!

 А ночью мы проснулись от звона разбитого стекла. Все три окна дяди Петиной

квартиры оказались выбитыми.

 Хулиганы! -- кричал дядя Петя в темноту. -- В милицию заявлю! Ответите!

Он и действительно заявил в милицию. Приходил участковый, осматривал двор,

вызывал, говорят, к себе всех троих, но доказать ничего не удалось: ночь,

свидетелей нет, а они, конечно, все отрицали, возмущались даже.

...Я хожу мимо них три раза в неделю, когда возвращаюсь из музыкальной школы.

Изо всех сил стараюсь не бежать и не бегу, но шаг ускоряю и с этим ничего не

могу поделать. "Иди-ка сюда, мальчик", -- мерещится мне тихий голос Шурика, и от

этого меня начинает колотить. Я боюсь даже не за себя, а за маму. Она не может

выйти встретить меня, потому что нельзя оставить маленького Гришу, моего братика

 -- ему восемь месяцев, -- но она смотрит на меня и на них из окна, и я просто не

представляю, что с ней будет, если они меня позовут.

 -- Иди-ка сюда, мальчик, -- раздался однажды тихий голос Шурика за моей спиной.

Я подошел, чувствуя, как что-то остановилось у меня внутри.

 -- Музыкой занимаешься? -- ласково спросил Шурик, взглянув на папку с нотами.

Я кивнул.

 -- А на чем играешь?

 -- На рояле, -- сказал я.

 -- Вот какой молодец! -- похвалил меня Шурик. -- Трудно небось? Я кивнул.

 -- Еще бы! -- понимающе улыбнулся Шурик. -- Это не на гитаре брякать. Ноты знаешь?

 -- Знаю, -- сказал я и подумал: "Вовсе не такие они и страшные. Интересуются..."

 - Ну, а что сейчас учишь? -- спросил Шурик. "Времена года" Чайковского.

Поняли? -- посмотрел Шурик на своих. -- А ты, дубина, -- это он Паше, --

небось и не знаешь, какое сейчас время года?

 -- Осень! -- гоготнул Валера.

 -- Осень... -- задумчиво повторил Шурик, протянул руку, снял с моей головы кепку

и аккуратно почистил ею свой ботинок.

 - Прекратите! Хулиганы! Как вам не стыдно?!

Ко мне бежала мама -- она все-таки оставила Гришу одного. Но Шурик, не взглянув

на нее, так же аккуратно почистил моей кепкой свой второй ботинок.

А что вы здесь стоите? -- удивился он. -- А-а, вы кепку ждете. Пожалуйста.

И он, привстав, натянул мне на голову мокрую, грязную кепку. - Как вы можете?! --

заплакала мама. -- Как вы можете?

 Я не знаю, что со мной сделалось, но я сжал кулаки и кинулся на Шурика. И тут же

согнулся от страшной боли в животе, -- это Шурик выставил мне навстречу только

что начищенный ботинок.

 -- Что за дети пошли! -- вздохнул Шурик. -- Такой маленький, а уже на людей

кидается. А ведь небось пионер... Идите, мамаша! -- сказал он маме. -- Не

утомляйте. А сына надо лучше воспитывать. Музыке учится, а вести себя не умеет!

Идите.

 Когда мы пришли домой, я заплакал. Не от боли. От бессилия.

 -- Ты молодец! -- повторяла мне мама. -- Ты молодец! Ты их не испугался. Ты

пытался защитить свою маму. Только я тебя умоляю, -- она схватила меня за руки, --

ничего не рассказывай папе, когда он вернется. Слышишь? Ни единого слова!..

Папа у нас уже полгода в плавании, он торговый моряк, радист на теплоходе.

 -- Он, конечно, захочет вмешаться, -- шептала мама, пойдет к ним, это может

кончиться чем угодно... -- Тут заплакал Гриша, и мама убежала его успокаивать.

...Я не мог заснуть до полуночи, все думал: "Неужели ничего нельзя с ними

сделать? Неужели они так и будут надо всеми издеваться? Ведь дядя Петя пытался

их остановить, даже в милицию ходил..." Он потом рассказывал маме, что сказал

участковый. "Пожалуйста, -- говорит, -- я их мигом за хулиганство привлеку. Только

свидетели нужны".

 Но никто из нашего двора идти в свидетели не захотел. Боятся, что ли, или

связываться не хотят?

 Я прочел много разных книг, посмотрел много фильмов и в кино, и по телевизору. И

в книгах, и в фильмах всегда кто-нибудь приходит на помощь. Летит в

развевающейся бурке на выручку своему отряду Чапаев, впереди, на лихом коне!.. А

на толстом ишаке трусит веселый Ходжа Насреддин -- он один, безоружный, вступает

в бой с падишахами и эмирами!.. Грозно сверкают шпаги мушкетеров, звенят стрелы

Робина Гуда, без промаха бьет длинный карабин Натти-Зверобоя! В самый последний

час, когда и надеяться уже не на что, стоит только позвать: "На помощь, друг!" --

и в воздух поднимутся самолеты, вспенят волну корабли, под грохот барабанов

пойдут в атаку полки с развевающимися знаменами, и враг будет раздавлен, смят,

уничтожен!.. Так -- в книгах. Так -- в кино. А в жизни, выходит, совсем не так!..

И назавтра, сидя на уроках, я все продолжал думать обо всем этом

 -- Ты что такой пришибленный? -- спросил меня мой друг Лешка Волков, с которым

мы все шесть лет сидим за одним столом -- Заболел?

 -- Слушай, Лешка, -- неожиданно для самого себя попросил я, -- запиши меня в

дзюдо, а? Или куда ты там ходишь?

 Лешка за последнее время здорово изменился. Раньше он был просто толстым, а

теперь стал еще и надутым, как индюк Шутка сказать -- дзюдоист!

 - Тебе нельзя в дзюдо, -- авторитетно заявил Лешка -- Ты же пианист! А у нас, в

борьбе, всякое бывает. Палец вывихнешь -- и привет роялю... А что случилось-то?

Выслушав меня, Лешка задумался и вроде даже слегка похудел.

 -- Вот гады! -- несколько раз повторил он. -- Вот гады! -- Потом еще

подумал и вдруг решительно сказал: -- Где зал борьбы, знаешь?

 -- Ну, знаю, -- сказал я. -- В спорткомплексе.

 -- К шести часам подходи туда.

 -- Так мне же нельзя! -- удивился я. -- Ты сам сказал.

 -- Да не заниматься. Посоветуемся. Обязательно приходи, слышишь? ...В борцовской

раздевалке, распахнув кимоно и тяжело дыша, сидел

 на длинной скамейке Лешкин тренер лейтенант Ивченко. Видимо, у него только что

кончилась тренировка.

 -- Друга, что ли, заниматься привел? Так это не сегодня надо...

 -- Мы посоветоваться, Владимир Петрович, -- сказал Лешка. -- Давай, Андрей,

рассказывай...

 Пока я рассказывал, лейтенант успел отдышаться и начал прогуливаться по

раздевалке.

 -- Мама, говоришь, плачет, а ты с кулаками бросаешься? И сколько их, ты

говоришь?

 -- Трое.

 -- Маловато, -- вздохнул Ивченко. -- Ну ладно... А оружие, случайно, никто из них

не носит? Нож, например?

 -- У Шурика есть нож! -- вспомнил я. -- Но он никогда его не применяет, -- добавил

я поспешно, чтобы все было по-честному. -- Так только... ребятам своим

показывает. Из окна видно...

 -- Если носит, значит, рано или поздно применит. Лучше не дожидаться. Где

живешь?

 Я назвал адрес.

 -- Идите, ребята, -- сказал лейтенант. -- Я все понял. Часов в восемь, думаю,

навещу ваш двор...

 ...В полвосьмого мы с Лешкой сели в нашей кухне у окна, погасили свет, чтобы

лучше было видно, и стали смотреть.

 Появились они -- все трое. Сели на скамейку. Закурили. Валера забренчал на

гитаре. Шурик с Пашей о чем-то лениво заспорили. И тут во дворе появился наш

лейтенант в штатском. Был он не один. Рядом с ним шла худенькая светловолосая

девушка с сумочкой через плечо.

 -- Это -- Нина Александрова, невеста его, -- пояснил Лешка моей маме. --

Журналистка... Тетя Таня, можно мы окно откроем? А то ничего не слышно.

 -- Ты, Ниночка, вот тут постой, -- раздался снизу голос Ивченко, -- а и

быстренько...

 -- Сеанс двадцать один сорок, -- строго сказала Нина. -- Учти! -- И она осталась

стоять возле нашей парадной.

 Ивченко подошел к площадке, внимательно огляделся, прошелся взад-вперед мимо

них, сел на ближайшую скамейку и развернул газету. Они переглянулись.

 -- Эй, друг! -- крикнул Валера. -- Чего читаешь?

 -- Газету, -- ответил Ивченко.

 -- Ну и как, интересно? -- гоготнул Валера.

 -- Интересно, -- кивнул лейтенант.

 -- Что же вы, товарищ, -- негромко сказал Шурик, -- сами читаете, а другим,

значит, не надо? Ну-ка почитайте вслух!

 -- Не могу, ребята, -- вежливо ответил Ивченко. -- Голоса нет. Простудился.

 -- Голоса нет! -- засмеялся Валера. -- Так сейчас будет голос! Сейчас вылечим! А

ну, иди сюда!

 Ивченко встал, сунул газету в карман и подошел к ним

 -- Зачем же он... так близко! -- заволновалась мама.

 -- Ничего, тетя Таня. Так задумано, -- авторитетно заявил Лешка. -- Сейчас кинет

кого-нибудь...

 -- Будешь читать? -- рявкнул Паша-папаша.

 -- Да нет, не буду, -- подумав, сказал Ивченко. -- Темновато. Паша-папаша встал со

скамейки, не спеша подошел к лейтенанту и сгреб своей огромной лапищей плащ у

него на груди. Напротив нас с треском распахнулось окно.

 -- Опять к людям пристаете! -- раздался голос дяди Пети. -- Ну подождите,

голубчики!

 -- Не лезь! -- закричала на дядю Петю его жена тетя Валя. -- Твое какое дело? Окно

захлопнулось.

 -- Будешь читать? -- еще раз спросил Паша. Лейтенант помотал головой:

 -- Нет.

 -- Смотрите, смотрите, -- в азарте зашептал Лешка. -- Сейчас ка-ак кинет!

Паша рванул лейтенанта на себя, наотмашь ударил по лицу и резко оттолкнул.

Ивченко, с трудом устояв на ногах, зашатался и медленно провел по лицу ладонью:

кровь была и на разбитой губе, и на светлом плаще лейтенанта.

 -- Чего это он? -- удивился Лешка. -- Такой простой удар поймать не мог?

Дяди Петино окно опять распахнулось.

 -- Втроем на одного, да? -- закричал дядя Петя. -- До крови избили! Вот я сейчас

милицию!..

 Привлеченные голосом дяди Пети, в окнах стали появляться головы соседей:

 - Что такое? Опять они? Где милиция?

 Шурик и Валера встали со скамейки и медленно подошли к лейтенанту, Окружив его с

трех сторон.

 Неужели, -- вежливо начал Шурик, -- так трудно почитать вслух газету? Почему надо

обязательно спорить? Будете читать, товарищ?

 Ну, ясно, -- возбужденно заявил Лешка, -- он их нарочно вместе собрал. Сейчас как

кинет!

 -- Не бейте меня, ребята! -- на весь двор вдруг закричал лейтенант И...

побежал.Они устремились за ним.

 Ивченко добежал до детской площадки и остановился.

 -- Не надо, ребята! --снова крикнул он. Лешка махнул рукой и отвернулся.

Паша снова схватил лейтенанта за плащ и сильно толкнул. Ивченко перелетел через

барьерчик и упал на песок. Паша прыгнул вслед, встал над лейтенантом и занес для

удара ногу в тяжелом ботинке.

 Мне стало страшно, и я закрыл глаза.

 -- Наконец-то, опомнился! -- раздраженно сказал Лешка. -- Хоть так! Кидать

надо было!

 Я открыл глаза. Лейтенант по-прежнему лежал на песке. Паша-папаша валялся рядом

с ним, крутя головой и отплевываясь.

 Ивченко поднялся и стал отряхивать плащ. Паша, полежав немного, тоже вскочил и

бросился на лейтенанта, с остервенением размахивая кулаками.

И тут мы увидели странную картину. Ивченко вроде бы не закрывался, не

увертывался, не отходил назад, но ни один Пашин удар не достигал цели. Впрочем,

нет. Лейтенант вдруг отступил в сторону, оказался между Пашей и Валерой и

неожиданно резко пригнулся. Пашин пудовый кулак просвистел в воздухе -- и Валера

как подкошенный рухнул на землю.

 -- Володя! -- вдруг услышали мы голос Нины Александровой. -- Мы опаздываем!

Я даже разозлился: ее жениха бьют, весь плащ в крови, а она только про кино и

думает!

 -- Сейчас, Ниночка, сейчас! -- поспешно ответил лейтенант. -- Не волнуйся.

 -- Ах, так! -- завопил Паша и опять бросился на Ивченко. Ивченко слегка присел,

повернулся -- и Паша, перелетев через него,

 с размаху проехался мордой по песку.

 -- Передняя подножка, -- прокомментировал мой друг Волков. -- Но бедро не

довернул, и захват нечеткий...

 Однако Паше, видимо, хватило и нечеткого захвата: он сидел в песочнице, очумело

вертя головой.

 -- Все, ребята, -- деловито сказал лейтенант. -- Расходимся.

 -- Подождите, товарищ, -- негромко сказал Шурик. -- Меня забыли!..

Он встал в боевую стойку каратиста и рванулся вперед. Его правая нога

"выстрелила" почти рядом с головой лейтенанта, а ребром ладони он чуть-чуть не

попал Ивченко по горлу.

 Лейтенант довольно спокойно поймал Шурика за руку -- и Шурик оказался в песочнице

рядом с Пашей.

 Подхват, -- прокомментировал Лешка. -- Ну, это нормально...

Шурик почти сразу вскочил на ноги; видимо, занимаясь каратэ, он научился падать,

и снова бросился на лейтенанта. И снова оказался на песке.

 -- Бросок через себя с захватом одноименной руки, -- сообщил Лешка.

На этот раз Шурик поднялся с трудом.

 -- Может, хватит? -- миролюбиво спросил его лейтенант.

Вместо ответа Шурик медленно потянулся рукой в задний карман джинсов. Сухо

щелкнуло лезвие ножа.

 Кто-то громко ахнул. Я огляделся и увидел, что десятки людей -- весь двор! -- стоя

у окон, напряженно следят за поединком.

 Шурик, отведя руку с ножом назад, пошел на лейтенанта.

 -- Осторожно, Володя! -- прозвенел в мертвой тишине голос Нины. -- Осторожней!

Ивченко почему-то улыбнулся и неожиданно сунул руки в карманы плаща.

 -- Брось нож, дурак, -- сказал он Шурику. -- В тюрьму сядешь! Шурик,

оскалившись, резко выбросил вперед правую руку. Вместо того чтобы отскочить или

выбить оружие, лейтенант, не вынимая рук из карманов, шагнул ему навстречу--

прямо на нож.

 Раздался вопль. Шурик согнулся пополам и рухнул на землю.

 -- Ура! -- как-то неуверенно сказал из окна дядя Петя. -- Ура! -- повторил он уже

громче. -- Ура, товарищи!

 Тишина во дворе как будто взорвалась. Люди кричали "ура", аплодировали, а в

одном окне даже обнимались.

 К лейтенанту подбежала взволнованная Нина.

 -- Я тебе что говорила? -- закричала она. -- Я тебе говорила: осторожней! А ты?

Посмотри, что ты наделал!

 -- Да я чуть-чуть... -- сказал лейтенант, будто извиняясь. -- Не волнуйся!

 -- Это называется "чуть-чуть"? -- не унималась Нина. -- Мальчик стонет!

 -- О чем и речь! Если бы я как следует -- разве бы он стонал? Он бы тогда

тихонечко лежал...

 Соседи, только что кричавшие и аплодировавшие, вдруг, как по команде, исчезли из

окон. Я даже удивился -- что случилось? Потом понял. Люди повыскакивали изо всех

парадных. Впереди, в голубой майке и в брюках со спущенными подтяжками, несся

дядя Петя.

 -- Ага! -- кричал он, потрясая кулаком -- Доигрались! Допрыгались! Достукались!

То-то же!

 Ивченко подняли на руки и, как римского триумфатора, понесли по двору. Но

продолжалось это недолго. Послышались позывные сирены и, сигналя "мигалкой", во

двор въехал милицейский "газик". Видно, кто-то успел позвонить в отделение.

Стонущего Шурика, обалдевшего Пашу, и по-прежнему бесчувственного Валеру

погрузили в машину. Туда же влезли Ивченко с Ниной, и "газик" уехал

 -- Ну, я думаю, у вас тут теперь будет порядок, -- сказал Лешка мне и маме таким

тоном, будто это он только что кидал и обезоруживал.

 ...На следующий день нас с Лешкой вызвали к директору. Директор, округлив глаза,

сообщил, что ему звонили из угрозыска и просили срочно нас туда направить.

...Когда мы вошли в знакомый кабинет, капитан Соколов сидел за столом и молча

барабанил по нему пальцами. Лейтенант Ивченко в милицейской форме, с ссадиной на

губе, стоял перед ним по стойке "смирно".

 Кивнув нам "садитесь", капитан продолжал барабанить по столу. Вдруг он резко

повернулся в кресле.

 -- Как же ты мог, Володя?! -- спросил он страшным шепотом. -- Ты, милиционер,

профессионал, юрист будущий! На безоружных!..

 Тут я не выдержал.

 -- Да что вы говорите, товарищ капитан! -- крикнул я. -- У Шурика нож

автоматический. Трое их! Один Паша чего стоит!

 -- Они безоружны перед ним! -- резко сказал капитан. -- Да ты что, сам не видел?!

 -- Все равно, -- влез в разговор Лешка, -- они первые напали! Товарищ лейтенант

сначала ничего и сделать не мог... Вон по губе получил. И ногой ему чуть не

заехали!

 Капитан ехидно засмеялся:

 -- Да, да, да... Бедняжка!.. Ты мне только не вкручивай! Конечно, товарищ

лейтенант первым не полез. Он у нас на юридическом учится, законы знает. Он

сперва дождался, пока его ударят. Да небось еще и побежал от них! Наверняка на

весь двор "не бейте!" кричал. Убедился, что свидетели из окон торчат... Так

было? -- спросил он у нас с Лешкой.

 Мы кивнули головами:

 -- Так.

 Тут я кое-что начал понимать.

 -- Ну вот, -- продолжал капитан. -- И получилось типичное состояние необходимой

обороны. Уголовный кодекс РСФСР, статья тринадцатая. "Не является преступлением

действие, -- наизусть процитировал он, -- совершенное... при защите... от

общественно опасного посягательства путем причинения посягающему вреда, если при

этом не было допущено превышение пределов необходимой обороны".

 -- Чего-то я не понял, -- признался Лешка.

 -- А чего тут не понять? -- хмыкнул капитан. -- На тебя нападают -- ты имеешь право

защищаться. Вчера вам товарищ лейтенант все наглядно изобразил.

 -- А что значит -- превышение пределов необходимой обороны? -- спросил я.

 -- Ну, это, предположим, тебя толкнули слегка, а ты кирпич схватил и обидчика по

голове... То есть когда защита не соответствует степени опасности. Ты этих

парней сильно покалечил?

 -- Да что вы, товарищ капитан?! -- обиженно сказал лейтенант. -- Нарочно в

песочницу кидал!

 -- Ловко! -- прищурился Соколов. -- Все предусмотрел!

 -- Встаньте, пожалуйста, товарищ капитан! -- неожиданно попросил Ивченко.

 -- Что?!

 -- Ну, встаньте с кресла. На минутку.

Капитан, недоуменно пожав плечами, поднялся. Он был на голову выше лейтенанта и

раза в два шире его в плечах.

 -- Вас в детстве, Владимир Иванович, били? -- тихо спросил Ивченко.

 -- Я тебе не Владимир Иванович... Ну и что?

 -- Били или нет?

 -- Конечно, а как же?.. Раз, помню, в восьмом классе, -- оживился он. -- Я после

уроков иду -- они стоят. Четверо. Ждут. Ну, думаю, терять нечего. Одному с

разворота сразу ка-ак врезал! Тут меня кто-то сзади портфелем... А я другого ка-

ак!.. Тут мне ногой! А я его ка-ак!.. А в чем дело? -- спохватился он.

 -- Это не били вас, Владимир Иванович. Это вы дрались. А меня били.

 -- А какая разница?

 -- Вот вы всегда, наверное, были такой... ну, большой по отношению к другим...

А я вот всегда таким же маленьким был... опять же все в соотношении...

 -- Сесть можно, товарищ лейтенант? -- спросил Соколов.

 -- Садитесь, -- разрешил Ивченко.

 -- Володя, -- капитан потер лоб. -- Володя, дорогой, ну разве я не понимаю! Я бы

этих гадов... -- Он потряс сжатым кулаком и стукнул им по столу. -- Но ведь нельзя

же так. Если бы кто-нибудь из соседей подобным образом действовал или прохожий,

я бы ему первый спасибо сказал. Честь и слава, что вступился, себя не пожалел. И

закон это разрешает, и по совести в самый раз! Но ведь мы не соседи и не

прохожие!.. Мы -- милиция!..

 -- Знаете, товарищ капитан, -- вдруг сказал я неожиданно для себя. --

Вот вы товарища лейтенанта ругаете и все такое. А если бы вы видели, какой у нас

во дворе праздник вчера был, вы бы ему благодарность объявили!

 -- Праздник? -- повторил Соколов. -- Весь двор радовался?

 -- Весь! -- сказали мы с Лешкой. -- Ну буквально все "ура" кричали!

 -- Я вот там не был, -- сказал капитан, -- а точно знаю, что не все радовались. У

этих олухов матери есть. Они тоже радовались? И "ура" кричали? Кстати, --

повернулся Соколов к лейтенанту, -- а кто у этих ребят родители? Что за семьи

там? Где они учатся?

 Ивченко пожал плечами.

 -- Вот тут, Володя, твоя главная ошибка и кроется, -- задумчиво произнес Соколов.

 -- Ты бы вчера не кулаками размахивал, а поговорил бы с ними. Показал бы

удостоверение и спокойно поговорил... Может быть, они и поняли бы.

 -- Бесполезно! -- махнул рукой лейтенант.

 -- Трудно сказать, -- нахмурился капитан. -- Трудно сказать... Мы и таких

воспитывать обязаны. А ты решил, как легче! Ну ладно... Теперь-то что... А вы,

голубчики, -- повернулся он к нам с Лешкой, -- возьмите по листу бумаги и

подробно, со всеми деталями напишите про все, что вчера видели.

...Когда мы возвращались, Лешка горячился, размахивал руками. Давить их

надо, этих Шуриков! А капитан -- воспитывать... Меня и то уже бесполезно

воспитывать, сам чувствую. А этих!..

 Я что-то отвечал Лешке, а сам думал: оказывается, все правда. И про

мушкетеров, и про Чапаева, и про Робина Гуда. Стоит только позвать: "На помощь,

друг!" -- и помощь придет. Так устроена жизнь. Так всегда было, есть и будет.

Хорошо!

 24 АПРЕЛЯ

 Прав Ивченко или нет?

С одной стороны, вроде бы нет. Ведь он, по сути дела, подбил ребят на драку!

Теперь их будут судить. Шурик, наверное, понесет суровое наказание: он бросился

на человека с ножом! А если бы лейтенант попытался как-то воздействовать на этих

парней -- они не стали бы преступниками!

 С другой стороны, ребята, наверное, вежливо поговорили бы с лейтенантом -- узнав,

кто перед ними! -- покивали бы, посоглашались, дали бы обещание исправиться... А

буквально завтра могли пристать еще к кому-нибудь!

 И что тогда -- снова уговаривать, упрашивать, воспитывать? А они опять за свое...

Или нет? А вдруг -- да?

 Стоит ли рисковать, ожидая результатов "педагогического воздействия"? Наверное,

нет. Или -- стоит?

 Как же все-таки относиться к поступку лейтенанта?

 БЕСЕДА АВТОРА С ПРОКУРОРОМ Н. Н. КИРИЛЛОВЫМ

(расшифровка магнитофонной записи)

 Автор. Николай Николаевич! Как же все-таки относиться к поступку лейтенанта?

Кириллов Н. Н. Вы знаете, Олег, я, может быть, выскажу сейчас точку зрения, для

юриста странную, но тем не менее... Мне поступок Ивченко нравится.

Автор. И мне.

 Кириллов Н. Н. Справедливость должна торжествовать. Люди должны видеть,

чувствовать, что зло не останется безнаказанным!

 Автор. Верно!

Кириллов Н. Н. А вообще, в этой истории есть подлинный, бесспорный виновник, и

этим человеком я лично займусь!

 Автор. А кто это?

Кириллов Н. Н. Участковый уполномоченный. Просто слов нет! В его дворе людям

стекла бьют -- и как будто так и надо! Он, видите ли, свидетелей не нашел! А

между прочим, это он обязан был вовремя заметить, что ребята растут хулиганами!

Именно он должен был пойти в семьи, побеседовать с родителями, помочь

организовать досуг этой троицы! Есть у нас еще, к сожалению, сотрудники, которые

действуют по принципу "когда убьет, тогда придете!". А потом, конечно,

приходится принимать из ряда вон выходящие меры!

 Автор. Николай Николаевич! У меня есть вопросы по юридической стороне дела.

Ивченко действовал в состоянии обороны -- защищал себя. А если бы он увидел, что

бьют кого-то другого, -- он имел бы право вмешаться?

 Кириллов Н. Н. Безусловно. И не потому, что он работник милиции. Каждый человек

может защитить того, кто попал в опасность.

 Автор. А если опасность мнимая? Показалось, что избивают, подошел, расшвырял, а

потом выяснилось, что просто друзья шутили.

 Кириллов Н. Н. Был такой случай. Один парень, лет двадцати, пьяный, "вооружился"

игрушечным пистолетом, стал болтаться по улицам и в итоге ночью подошел к

одинокому прохожему на пустынной улице, направил на него пистолет и крикнул:

"Руки вверх! Кошелек или жизнь!" А прохожий оказался боксером, мастером спорта.

Ударил парня в висок и убил!

 Автор. Так глупо погибнуть!..

Кириллов Н. Н. Состоялся суд. И этого боксера...

 Автор. Посадили в тюрьму?

Кириллов Н. Н. Нет. Оправдали. Его действия были признаны правомочными. Несмотря

на то, что на самом деле никакой опасности не было -- пистолетик-то

пластмассовый! -- но суд учел обстановку. Ночь, никого нет, угроза... Прохожий

ведь не мог сказать: "Подожди, я посмотрю, какой у тебя пистолет, если

настоящий, тогда ударю, а если нет, вместе посмеемся!.." Конечно, трагедия. Но

виноват в ней сам этот парень! Вот ответ на ваш вопрос. Надо знать, где и как

шутить. Если люди просто возятся -- это одно, хотя тоже лучше не на улице. А если

изображают настоящую драку, пусть будут готовы к настоящим последствиям.

Автор. Спасибо, Николай Николаевич!

 Кириллов Н. Н. Минуточку. -Есть еще один важный момент. Итак, каждый имеет право

защищаться или защищать другого -- разобрались. А вот должны ли мы это делать?

Автор. То есть?

 Кириллов Н. Н. Предположим, кто-то тонет. Или оказывается накрытым проводами под

напряжением, или не может выбраться из горящего дома... Обязаны мы бросаться на

помощь?

 Автор. Ах, вот вы о чем... Конечно, обязаны!

Кириллов Н. Н. По закону -- нет.

 Автор. Но почему?

Кириллов Н. Н. Нельзя требовать, чтобы кто-то подвергал себя опасности. Ведь

если ввязаться в драку, можно и самому оказаться избитым. Бросившись спасать

утопающего -- самому захлебнуться в воде. И так далее...

 Автор. Значит, что же -- стоять и смотреть?

Кириллов Н. Н. Закон предусматривает оказание помощи, если это связано с

выполнением профессионального долга. Милиционер обязан прекратить драку,

электромонтер -- ликвидировать аварию с проводами...

 Автор. Пожарный -- потушить пожар, спасатель -- спасти утопающего... А остальные?

Кириллов Н. Н. А это уж дело совести каждого... Но вот на что я хотел обратить

ваше внимание. Слышали ли вы о статье сто двадцать седьмой Уголовного кодекса

РСФСР "Оставление в опасности"?

 Автор. Признаться, нет.

Кириллов Н. Н. Она звучит следующим образом: "Неоказание лицу, находящемуся в

опасном для жизни состоянии, необходимой и явно не терпящей отлагательства

помощи, если она заведомо могла быть оказана виновным без серьезной опасности

для себя или других лиц..."

 Автор. Простите, а вы бы не могли своими словами?

Кириллов Н. Н. Пожалуйста. Представим, хулиганы убежали, избитый человек остался

на земле. Тут уж каждый по закону обязан помочь. Например, вызвать врача,

позвонить в милицию... Если выяснится, что кто-то, ничем не рискуя, мог оказать

помощь и не сделал этого, такой человек будет наказан. Сто двадцать седьмая

статья Уголовного кодекса РСФСР предусматривает за это -- в некоторых случаях --

до двух лет лишения свободы!

 Автор. Только за то, что прошел мимо?

Кириллов Н. Н. Да. И это каждый должен иметь в виду. Равнодушие -- это

преступление! И по закону, и по совести.

 25 АПРЕЛЯ

 И снова закон предлагает выбор!

Можно ввязаться в драку, можно не ввязываться. Можно спасать утопающего, можно

не спасать. Можно кинуться в горящий дом, можно не кинуться! И все -- по закону!

Для чего я, собственно говоря, собираюсь сочинять книгу? Наверное, для того,

чтобы каждый человек с юных лет понял: законы надо знать и строго соблюдать.

Правильно? Правильно.

 Еще совсем недавно мне казалось: стоит изучить необходимые юридические правила и

положения, и можно спокойно и уверенно пускаться в плавание по житейскому морю.

Делать то, что можно, не делать того, чего нельзя, и порядок!

Но какой же тут порядок, если на твоих глазах тонет ребенок, а ты спокойно

смотришь на это?

 Безусловно, я должен не просто описать различные положения законодательства, не

просто рассказать несколько занимательных историй, я должен прийти к какому-то

главному выводу. Дать читателям, что называется, жизненную установку. Но в чем

она заключается?

 13.

 ЗАКОН и беззаконие.

 26 АПРЕЛЯ

В повседневной, а вернее, ежедневной суматохе я совсем забыл о том, что очень

сильно меня интересовало, да и продолжает интересовать: о деле Сережи Иванова.

Странная анонимка, которую мне показал капитан Соколов, да и вообще все тут

непонятно... Уже сколько времени прошло с того злополучного сентябрьского дня --

восемь с лишним месяцев! -- а ничего я толком не узнал и не понял.

Сегодня днем встречался с ребятами из 6-го "в", спрашивал их про Сережу, а в

ответ: "нормально", "нет проблем", "порядок"...

 Что все это значит?

...Только что мне звонил Кириллов. Пригласил зайти к нему, сказал, что есть

интересный материал. Бегу!

 26 АПРЕЛЯ (ВЕЧЕР)

 Разговаривал с Николаем Николаевичем. К сожалению, почти сразу кончилась пленка,

а запасную кассету я забыл. Надо срочно все восстановить по памяти.

Прокурор начал с того, что он, видимо, меня разочарует. Дело, о котором он хочет

мне рассказать, еще не закончено. Идет следствие. Значит, ни фамилии

подозреваемого, ни каких бы то ни было подробностей он сообщить не может.

В то же время дожидаться приговора суда неразумно: это сильно задержит работу

над книгой.

 Поэтому Николай Николаевич предложил: он расскажет самую суть происходящего, так

называемую фабулу, а потом мы с ним порассуждаем.

 Дело состояло в следующем.

Один человек -- прокурор предложил называть его Степанов -- дал взятку другому...

В этом месте разговора возникла странная заминка. Без всяких задних мыслей я

сказал:

 -- Пусть фамилия другого будет Иванов. Просто, чтобы удобнее было обсуждать

историю!

 Но прокурор вдруг замолчал и странно посмотрел на меня.

 -- Почему -- Иванов? -- быстро спросил он.

 -- Не знаю, -- растерялся я, -- а какая разница? Ну, пускай Петров. Сидоров.

Перепетуйкин!.. Не все ли равно?

 Николай Николаевич испытующе взглянул мне в глаза и неожиданно рассмеялся.

 -- Да нет, разницы, конечно, никакой, -- согласился он. -- Пускай будет Иванов.

Так я и не понял, что его насторожило. Может быть, фамилия этого типа

действительно Иванов? И я таким образом случайно проник в тайну следствия? Но я

же понятия не имею, кто он такой, где работает, как его имя-отчество... При всем

желании я не смогу использовать эту информацию, даже если бы, предположим,

захотел. Мало ли на свете Ивановых? Вон Сережа из 6-го "в" -- тоже Иванов...

Итак, Степанов дал Иванову взятку. Я, конечно, тут же спросил:

 -- За какие заслуги? Почему?

 Выяснилось, что Степанов работал директором завода. Заводик был маленький, а

главное -- имел крайне устаревшее оборудование. Поэтому план систематически не

выполнялся, рабочие и служащие не получали премии, на расчетном счете в банке не

было денег. При этом общежитие практически разваливалось, клуб уже шестой год не

могли достроить, ни базы отдыха у завода не было, ни своей поликлиники -- ничего!

Конечно, люди мало-мальски квалифицированные, трудолюбивые при первой

возможности уходили на другие предприятия. Оставались те, кто привык работать

шаляй-валяй, для кого главное -- спокойная, тихая жизнь. И завод все больше и

больше увязал в долгах. Выход был один -- реконструкция, то есть замена старых

станков на новые.

 Банк дал ссуду. Министерство помогло получить современное,

высокопроизводительное оборудование. Дело упиралось только в стройматериалы:

цемент, доски, гвозди, двери... Но без всего этого проводить реконструкцию было

невозможно.

 -- Из-за такой ерунды задержка? -- удивился я. -- Подумаешь... Ну, написали бы

письмо куда-нибудь, попросили бы...

 -- Это не ерунда, -- заметил Николай Николаевич. -- Все, что связано со

строительством, вечный дефицит! Конечно, Степанов слал письмо за

письмом. А ответ один: "Выделение вам дополнительных фондов не представляется

возможным"... Обещали им все необходимое не раньше, чем через два года!

"Безобразие! -- подумал я. -- Но при чем тут взятка?" Один из сотрудников отдела

снабжения дал Степанову "совет" обратиться в управление материально-технического

снабжения города, к некоему Иванову (фамилию-то я сам предложил, не забыть бы об

этом!), и вышеозначенный Иванов, конечно, за соответствующую "благодарность",

выделит из резерва все, что нужно.

 -- Кстати, -- добавил Кириллов, -- против сотрудника, который познакомил Иванова и

Степанова, возбуждено уголовное дело за посредничество во взяточничестве. Есть и

такая статья...

 Итак, встреча состоялась. Степанов вручил Иванову пятьсот рублей, и через неделю

завод получил все, что требовалось. Цех введен точно в срок и уже дает

продукцию.

 Тут я, грешным делом, подумал, что запутался в нами же выдуманных фамилиях.

 -- Подождите, Николай Николаевич, -- попросил я. -- Степанов -- это у нас

директор?

 -- Директор, -- подтвердил прокурор.

 -- Он дал взятку или получил?

 -- Он дал.

 -- А сидит Иванов? Его будут судить?

 -- Нет. Степанова. Директора.

 -- А Иванова не будут?

 -- Будут, разумеется. Но его пока не трогают, чтобы не спугнуть тех, с кем он

связан.

 -- А Степанов уже сидит?

 -- Пока в предварительном заключении.

 -- А потом, на суде, он срок получит?

 -- Я не любитель прогнозов в подобных случаях, но думаю, что оправдан Степанов

не будет.

 -- Скажите, Николай Николаевич, а вот эти пятьсот рублей -- откуда Степанов их

взял? Может быть, украл или каким-то способом "изъял" у государства?

Ответ прокурора прозвучал для меня как гром среди ясного неба.

 -- Это его деньги, -- спокойно сказал Кириллов. -- Триста рублей с книжки снял,

двести одолжил у приятеля. На допросе он даже просил жене не сообщать. Как будто

на суде все это не выяснится! Ну вот, суть дела мы с вами выяснили. По-

моему, картина ясная. Теперь давайте обсудим?

 Я, честно говоря, давно уже еле сдерживался от возмущения. Но когда я услышал

про то, как "преступник" отдал свои собственные деньги!..

 -- Что же у вас творится, Николай Николаевич! -- закричал я. -- Степанов невиновен!

Его надо срочно спасать!

 -- Вы так думаете? -- спокойно спросил прокурор.

 -- Уверен! Сами посудите: Степанов действовал исключительно в интересах

производства. Или я ошибаюсь? -- Тут мне пришла в голову новая мысль. -- Скажите:

если бы он не построил цех в срок, не выпустил бы продукцию, он был бы наказан?

Может быть, он этого боялся?

 -- Нет, -- покачал головой Кириллов, -- Степанов всегда мог оправдаться тем, что

ему не дали дефицитные стройматериалы. Он ведь не забыл их попросить -- писал

письма, посылал заявки... Нет, его бы не наказали.

 -- Вот! -- воскликнул я. -- Человек действовал в интересах государства: ускорил

ввод цеха, выпустил продукцию, дал прибыль, заплатил за это свои же собственные

деньги -- а его в тюрьму посадили! Судить будут! Да что же это такое?

 -- Все дело в том, -- резко возразил прокурор, -- как он действовал. Вот об этом

вы почему-то забываете!

 -- Ну, Николай Николаевич... -- тут я просто развел руками. -- Конечно, взятка --

преступление. Но нельзя же так! Это уже бюрократизм какой-то! Извините...

Надо же в каждом отдельном случае разбираться!

 -- Давайте разберемся, -- согласился прокурор Кириллов. -- Степанов

столкнулся с бюрократизмом и волокитой -- это все так. Но надо было попытаться

что-то изменить...

 -- А как?

 -- Обратиться в министерство, в газету, в Центральный Комитет партии, наконец!..

А он, вместо того чтобы разоблачить взяточника, дал ему возможность развернуться

еще шире!

 -- Это, пожалуй, верно... -- вынужден был согласиться я. -- Но с другой стороны:

неужели надо было сидеть и ждать изменений? А завод? А план? Ведь люди нуждались

в продукции-нового цеха? Степанов дал взятку, но зато принес большой доход

государству!

 -- То, что так думаете вы, полбеды, -- вздохнул прокурор. -- Вы ведь постигаете

азы юриспруденции. Но поразительно то, что подобные идеи высказывают даже

некоторые юристы, причем научные работники, ученые!..

 -- Вот видите! -- не удержался я.

 -- Что "видите"! -- воскликнул Кириллов. -- Взятка наносит такой вред, с

которым не сравнится ни прибыль обновленного завода, ни прибыли вообще всех

предприятий страны! Что же получится: вместо планирующих органов, вместо

правительства, вместо, наконец, народа распоряжаться социалистической

собственностью будет взяточник Иванов? Исходя из интересов того, кто ему больше

даст! О каком социализме может тогда вообще идти речь? Иванов -- государственный

служащий! Как люди станут

 относиться к государству, сталкиваясь с такими его представителями? Сможет ли

рабочий, колхозник, инженер трудиться с полной отдачей, если увидит, что

результатами его труда распоряжается преступник, причем делает это от имени

советской власти?

 -- Ну что же, -- сказал я, -- спасибо за беседу, Николай Николаевич. Вдруг я

неожиданно для себя вскочил со стула.

 -- Николай Николаевич! Конечно, с точки зрения законодательства вы правы! Но

ведь этот Степанов... Может быть, это ненаучно, юридически неграмотно так

говорить... но ведь он -- хороший человек! Как же можно допускать, чтобы хороший

человек сидел в тюрьме?

 -- Надо сказать, -- прокурор опять завертел в пальцах авторучку, -- что случай со

Степановым не единичный. Слишком долго жили мы под грузом бесчисленных

инструкций, распоряжений, рекомендаций... Они по рукам и ногам связывали

инициативу, не давали людям делать свое дело... И некоторые руководители,

буквально доведенные до отчаяния, начинали действовать в обход этих

инструкций... И тем не менее у каждого человека, а тем более облеченного

властью, должно быть четкое понимание одной простой истины: закон обязателен для

всех! Вы, наверное, знаете, что существовал такой церковный орден -- иезуиты. У

них был девиз: "Цель оправдывает средства". Так вот именно представители этого

ордена "славились" хитростью, коварством, не брезговали подкупом, обманом, даже

убийством, чтобы добиться своего. Это не наш подход к Закону. Ведь еще юристы

Древнего Рима говорили: "Ad verbis legis non est recedentum" ("От слов Закона

не должно отступать!") Надо и нам всегда помнить об этом...

 28 АПРЕЛЯ

В моем отношении к Закону появилась новая грань. До сих пор я как-то забывал о

том, что законы устанавливаются людьми. А ведь это, естественно, так. А если это

так -- закон может оказаться и устаревшим, и просто неправильным!

Зачем же такой закон соблюдать?

 Есть известное понятие -- "профессиональная близорукость". Это когда врачу везде

мерещатся больные, учителю -- хулиганы и двоечники, милиционеру -- воры и

бандиты... Не происходит ли нечто подобное с уважаемым Николаем Николаевичем?

Нет, насчет взяток он, конечно, прав... Но -- в общем!.. Если закон явно плох,

обойти его можно и нужно! Хотя Кириллов, как прокурор, конечно, представить себе

этого не может!

 Профессиональная близорукость!

От автора. Это называется по-другому-- юридическая безграмотность. И не

Кириллова, конечно, а моя -- в то время. Слава богу, мне удалось, подумав, понять

свою ошибку!

 В самом деле. Предположим, я считаю, что данный закон плохой. А кто-то считает,

что другой закон -- устаревший и несправедливый. А еще кто-то то же самое, но по

поводу уже третьего закона. А пресловутый Стриженый убежден, что устарела 144-я

статья УК РСФСР -- кража, по которой его неоднократно судили. Значит, я нарушаю

одну норму права, кто-то -- другую, кто-то -- третью, а Стриженый, без зазрения

совести, свою любимую 144-ю статью. Что же начнется в стране?

Ответ прост -- беззаконие. То есть неразбериха, беспорядок, а то и прямые

злоупотребления. Поэтому вывод может быть только один: лучше

плохой закон, чем никакого! А бороться с плохими законами надо опять же законным

порядком -- добиваясь их отмены. Другого пути нет.

 От автора. Сложное это дело -- принимать новые законы!

Смотрю по телевизору заседание сессии Верховного Совета, и хочется иногда

крикнуть депутатам: "Ну что вы, ей-богу, препираетесь!" То слово не такое, то

название, то еще какая-нибудь мелочь! А потом понимаю -- нет в законе мелочей!

Стоит хоть что-то упустить -- и появляется лазейка для таких вот Ивановых,

позволяющая извлекать из закона свою выгоду.

 А такие вот Степановы вынуждены будут ради дела идти в обход юридических норм,

рискуя свободой и честью! Так что правильно депутаты препираются.

Кстати, что касается снабжения: теперь уже предприятие не должно все, что ему

нужно, выпрашивать "наверху". Можно просто взять и купить.

Очень хорошо.

 14.

 Как наука помогает ЗАКОНУ.

 3 МАЯ

Отшумел Первомай. Мы всем факультетом ходили на демонстрацию. Нина Александрова

явилась под ручку со своим лейтенантом. Да!.. В голову не придет, что такой

худенький паренек может завязать узлом троих здоровенных громил!..

А на Нину я обиделся. Да! Мне так хотелось с Ивченко поговорить, порасспросить

его, ведь как-никак сотрудник угрозыска. Наверняка участвовал в операциях,

расследованиях, может быть, даже в погонях и перестрелках! Вот было бы здорово

все это вставить в книгу!

 Кроме того, я вспомнил одну историю, а именно: как Ивченко задержал уголовника

Стриженого. Это было тогда, когда капитан Соколов послал лейтенанта узнать про

якобы ограбленный Сережей Ивановым киоск "Союзпечать". Потом Ивченко ездил в

Красноярск... нет, во Владивосток, где тоже выяснились любопытные факты. Чуть ли

не целая шайка там орудовала! Чем кончилось дело?

 Я подошел, представился, только собрался начать разговор, а Нина сразу: "Мы с

Володей считаем!.. Нам с Володей некогда!.. Мы пришли отдохнуть, а ты!.." -- и

все в таком роде. И куда-то лейтенанта потащила.

 Ивченко мне, оглянувшись, подмигнул, руками развел: извини, мол, в другой раз...

 5 МАЯ

Совершенно упустил из вида одну интереснейшую тему! Хорошо, что ребята

напомнили!

 Прихожу сегодня после уроков в 6-й "в". Заглянул в класс. Смотрю -- скандалят.

 -- Да не списывал я! -- кричит Игорь Бондаренко. -- И не думал даже!

 -- Неправда! -- возражает математичка Марина Константиновна, -- Ты взял у Оли

Кругловой тетрадку, дождавшись, когда она решила всю контрольную!..

 -- Не брал он! -- говорит Оля, правда, довольно неуверенно.

 -- Но я же видела! -- утверждает математичка. -- Своими глазами!

 -- А вы докажите! -- это Леша Волков потребовал. -- Мало ли кто что видел!..

Давайте мы Олину тетрадку отнесем в милицию, у меня там все знакомые! Если они

Игорехины отпечатки пальцев на кругловской тетрадке обнаружат -- все! А если нет,

значит, нет!

 И тут меня осенило -- криминалистика! Научные методы раскрытия преступлений! Как

же я забыл!

 5 МАЯ (ВЕЧЕР)

 Вспомнил про уголовника Стриженого, которого в свое время задержал лейтенант

Ивченко. Интересно, что стало со Стриженым? Был ли суд, чем закончился?

Надо будет спросить у капитана...

 БЕСЕДА АВТОРА С НАЧАЛЬНИКОМ УГОЛОВНОГО

 РОЗЫСКА КАПИТАНОМ В. И. СОКОЛОВЫМ

(расшифровка магнитофонной записи)

 Капитан Соколов В. И. Я понял, Олег, что вас интересует. Современные методы

раскрытия преступлений. Наука на службе у юриспруденции. Так?

Автор. Именно.

 Капитан Соколов В. И. Ну что же... Попробую вас просветить... Только учтите,

тема эта чрезвычайно обширная. Стало быть, надо выбрать что-то наиболее

интересное, живое и в то же время достаточно значительное... Задача, доложу я

вам... Так. Давайте начнем вот с чего. С проблемы идентификации личности

преступника.

 Автор. Прекрасно! Это как раз то, что нужно!

Капитан Соколов В.. И. А что это такое, вы знаете?

 Автор. Понятия не имею. Но если про преступников -- уже хорошо!

Капитан Соколов В. И. Занятная логика!.. Итак. Бывают случаи, когда один и тот

же человек совершает преступление повторно: попался, отсидел -- или бежал, --

снова что-то натворил и снова попался. Значит, он должен понести гораздо более

суровое наказание, не так ли?

 Автор. Конечно! Таких называют... как же...

Капитан Соколов В. И. Рецидивисты. Но возникает проблема. Как доказать, что

именно данный человек попадается не первый раз? Как это вообще заметить?

Автор. Очень просто.

 Капитан Соколов В. И. Да? И как же?

Автор. Достаточно иметь картотеку, в которой будут записаны имена преступников!

Например, схвачен... ну... некий Олег Данилов. Перебираем карточки, смотрим,

ага! Он уже фигурировал в деле таком-то. И все!

 Капитан Соколов В. И. Неужели вы думаете, что на свете один-единственный Олег

Данилов? Возможно совпадение имен, фамилий, даже дат рождения... Не говоря уже о

том, что преступник вполне может сменить фамилию.

 Автор. Пожалуй... Тогда приметы!

Капитан Соколов В. И. И приметы могут совпасть. И рост, и вес, и цвет волос --

их, кстати, можно перекрасить, -- и форма носа... Вот представьте себе!..

 ...ФРАНЦИЯ, ПАРИЖ. ИЮЛЬ 1879 ГОДА

В одной из комнат префектуры криминальной полиции "Сюрте" идет допрос.

 -- Господин инспектор! Клянусь господом нашим Иисусом Христом и всеми

апостолами, я совершил эту кражу случайно! До этого я вел честную жизнь!

Жестокая бедность толкнула меня...

 -- Врешь! Мне знакома твоя нахальная рожа! Господин писарь, посмотрите, нет ли

в нашем архиве фотографии этого типа!

 -- Но, господин инспектор... В нашем архиве восемьдесят тысяч фотографий...

Если я начну их перебирать...

 -- И все-таки я тебя уже видел! По-моему, твоя фамилия Андрие!

 -- Побойтесь бога, господин инспектор! Я с самого детства Луи Саньяр! Еще моя

дорогая матушка...

 -- Врешь! Писарь, дайте карточку на Андрие! Так... Ну конечно... Все приметы

совпадают! "Невысокого роста... брюнет... черты лица мелкие... грабеж... побег

из тюрьмы!" Это ты, мерзавец!

 -- Осмелюсь заметить, что господин инспектор сам брюнет, невысокого роста, с

мелкими чертами лица!

 ...Подобные сцены происходили в парижской префектуре чуть не каждый день.

Определить личность бесчисленного количества уголовников, буквально наводнивших

в то время Париж, было невозможно. Ни примитивные фотографии, ни поверхностные

описания внешности не помогали. И вот однажды скромного полицейского писаря

Альфонса Бертильона осенила великолепная идея! А было это примерно так...

 -- Что вы делаете, Бертильон?

 -- Обмеряю заключенных, господин инспектор!

 -- Зачем?

 -- Природа сотворила всех людей разными!

 -- Правильно... Ну и что?

 -- Если измерить у преступника объем головы, длину рук, пальцев, то потом,

когда он снова попадет к нам, по этим приметам можно...

 -- Вы хотите сказать, что не бывает людей одинакового роста?!

 -- Какой-то один признак может совпадать! Но я подсчитал: если сделать

одиннадцать разных измерений, то вероятность совпадения 1 к 4 191

304-м!

 -- Вы знаете, сколько в Париже уголовников?

 -- Если расположить карточки по моей системе, найти нужного человека не

составит труда!

 -- Теперь мне все ясно!

 -- Вот видите!

 -- Ясно, что вы, дорогой Бертильон, просто-напросто перегрелись на солнце... Но

если вам больше нечего делать, измеряйте этих мерзавцев!

 До 1883 года метод Бертильона встречал только насмешки, ведь ни один из

обмеренных им преступников не попадался вторично. Как вдруг!..

 -- Ваша фамилия?

 -- Дюпон, ваша честь!

 -- Ну да... Сегодня это уже шестой Дюпон... Почему вы все придумываете именно

эту фамилию?.. Итак, объем головы пятьдесят семь сантиметров; средний палец сто

четырнадцать миллиметров; мизинец восемьдесят девять миллиметров... Заглянем в

картотеку... Так... Так... Позвольте! Ну да!.. Есть! Вы -- Мартин!

 -- Чего?

 -- Вы -- Мартин! Пятнадцатого декабря тысяча восемьсот восемьдесят второго года

вы уже были арестованы за кражу!

 -- Откуда... откуда... вы знаете?

 -- Это мое дело! Итак, вы Мартин?

 -- Да, я Мартин... Но... как вы это установили?

 Капитан Соколов В. И. Первоначально научная идентификация проводилась по методу

Альфонса Бертильона -- о нем я вам только что рассказал. Этот метод по имени

создателя получил название "бертильонаж".

 А в т о р. Но что-то я не слышал, чтобы сейчас, в наше время, кого-то обмеряли!

Капитан Соколов В. И. Очень скоро выяснилось, что "бертильонаж" имеет ряд

недостатков. Измерений множество, но если хоть одно сделано неточно -- все

насмарку!

 Автор. А есть способ абсолютной идентификации?

Капитан Соколов В. И. Есть. И возник он одновременно с "бертильонажем".

Послушайте, как это произошло.

 ...ЯПОНИЯ. ТОКИО. 1879 ГОД

 - Мистер Фулдс! Мистер Фулдс! Скорее!

 - Что такое, Сэм?

 - К соседям залез вор!

 - Так беги за полицией!

 - Но вор убежал!

 - Все равно беги за полицией!

 - Полиция уже там!

 - Тогда в чем дело?

 - У соседей недавно побелили забор!

 - Я очень рад за них -- и что же?

 - А вор, когда убегал, измазался в саже!

 -- Сэм, я тебя уволю!

 -- Ваше право, мистер Фулдс! Но только этот негодяй, перелезая через забор,

оставил на белой известке отпечатки своих пальцев, измазанных сажей! Вы

собираете коллекцию... и я подумал...

 Капитан Соколов В. И. Шотландский врач Генри Фулдс, работавший в токийской

больнице Дзукийи, имел не совсем обычное увлечение: он собирал коллекцию

отпечатков пальцев. Его интересовал вопрос: есть ли различие в узорах на

кончиках пальцев -- они называются папиллярные линии -- у людей разных наций и

народностей и передаются ли эти узоры по наследству?

 Но его исследования не вышли бы за пределы медицины, если бы вор, залезший к

соседям, не схватился рукой, испачканной в саже, за покрытый известкой забор...

Когда через несколько дней преступник был пойман, Фулдс попросил у японской

полиции разрешения снять отпечатки пальцев арестованного. Оказалось, что они

отличаются от тех, что были на заборе. Значит, сделал вывод Фулдс, задержан

невиновный! И врач оказался прав. Вскоре арестовали настоящего вора, отпечатки

пальцев которого точно соответствовали следам на известке. Вот тогда-то Фулдс и

подумал: а нельзя ли использовать этот метод для идентификации преступников? И

не имеет ли смысл на месте каждого преступления искать отпечатки пальцев? Так

родился простой и удобный метод -- дактилоскопия.

 Автор. А если преступник как-нибудь изменит отпечатки?

Капитан Соколов В. И. Как?

 Автор. Ну, например, сделает пластическую операцию! Можно ведь под наркозом

просто срезать кожу! Или пересадить! Предположим, в Америке нанять врача-

хирурга, заплатить...

 Капитан Соколов В. И. Такие попытки были. И кстати, именно в Америке...

 ...АМЕРИКА. ЧИКАГО. 1934 ГОД

 -- Экстренный выпуск! Читайте "Чикаго Трибюн"! Экстренный выпуск! Известный

гангстер Джек Клутас по прозвищу Красивый Джек расстрелян из пулеметов у ворот

собственного дома! "Мы неплохо поработали!" -- говорит сержант Хили! Покупайте

"Чикаго Трибюн"!

 -- Экстренный выпуск! Полицейский мир в панике! У застреленного вчера Джека

Клутаса пальцы не оставляют отпечатков! Пластическая операция -- конец

дактилоскопического метода! Покупайте "Чикаго Трибюн"!

 -- Экстренный выпуск! Сообщение специальной врачебной комиссии. На новой коже

Джека Клутаса росли старые узоры! Еще неделя и они стали бы заметны простым

глазом! Америка облегченно вздыхает! Покупайте "Чикаго Трибюн"!

Капитан Соколов В. И. Да, Олег, ни пластические операции, ни срезание кожи, ни

прижигание кончиков пальцев соляной кислотой преступникам не помогло: на новой

коже рано или поздно появлялись точно такие же узоры.

 Автор. Владимир Иванович, а как еще помогает наука в расследовании преступлений?

Капитан Соколов В. И. Всего и не перечислишь. Например, определение яда при

отравлении... Вы слышали, что современные методы позволили обнаружить мышьяк в

останках... Наполеона?

 Автор. Императора?

Капитан Соколов В. И. Да-да!

 Автор. Его что же, отравили на острове Святой Елены?

Капитан Соколов В. И. Во всяком случае некоторые западные газеты именно это

утверждают. В принципе, провести такой анализ можно. Наука об отравлениях и об

исследовании ядов называется токсикологией.

 Или исследование контактных наложений. Предположим, преступник, вскрывая сейф,

работал в перчатках. Отпечатков пальцев нет. Но ведь от перчатки на сейфе

остаются ворсинки... Нашли владельца перчаток -- есть лишнее доказательство...

Так что иногда можно обойтись и без отпечатков пальцев.

 Или судебная баллистика -- исследование огнестрельного оружия.

Автор. Я понимаю: откуда стреляли, из какого ружья...

 Капитан Соколов В. И. Приблизительно так. Дело в том, что после выстрела на пуле

остаются следы. Причем как не повторяются отпечатки пальцев двух людей, так не

повторяются и следы на пулях, выпущенных из разного оружия...

А в т о р. То есть из ружья один след, а из пистолета -- другой?

Капитан Соколов В. И. Это само собой! Но даже если выстрелить из двух пистолетов

одинаковой системы с одного и того же расстояния, все равно следы на пулях будут

разными.

 Автор. Владимир Иванович, а не могли бы вы вспомнить какой-нибудь случай из

практики, когда наука помогла вам раскрыть преступление?

 Капитан Соколов В. И. Я не могу припомнить случая, чтобы мы могли обойтись без

науки... Ну вот, например, около месяца назад...

 Был совершен наезд. Свидетели видели: человека сбил грузовик типа КамАЗ серого

цвета. Номер, конечно, не заметили... Представляете, сколько в городе таких

грузовиков? А вдруг это вообще не КамАЗ? Померещилось свидетелю, или он в

машинах не разбирается... Ясно, что грузовик, -- но какой?

Автор. Но ведь невозможно найти среди тысяч машин...

 Капитан Соколов В. И. Надо найти! И тут нам на помощь приходит наука. Причем

разные отрасли науки. Вы знаете, что такое бампер-перелом?

Автор. Нет. Что такое бампер, знаю. Впереди машины такая блестящая железная

штука...

 Капитан Соколов В. И. Она бывает, кстати, и резиновая... Удар при наезде обычно

происходит о бампер. Конечно -- перелом. Так вот, у разных марок машин бамперы

расположены на разной высоте. Значит...

 Автор. Значит, и переломы на разной высоте?

Капитан Соколов В. И. Именно, И что, по-вашему, из этого следует?

Автор. Значит, по высоте перелома можно определить марку машины?

Капитан Соколов В. И. Вот какой вы молодец! По высоте перелома мы и определили,

что это был не КамАЗ, а "Колхида"... Эксперты высказали предположение, какие

повреждения -- вмятины, царапины -- могут быть у этой "Колхиды". Так мы узнали,

какую марку машины надо искать и с какими следами...

 Автор. Но ведь все равно огромное количество машин!..

Капитан Соколов В. И. Да, сотни автомобилей пришлось осматривать. Но найти --

полдела. Мало ли откуда могут взяться у автомобилей похожие повреждения! Надо

доказать, что это именно та самая машина!

 Автор. И это возможно?

Капитан Соколов В. И. На одежде пострадавшего остались мельчайшие, буквально

микроскопические, частички краски. Был сделан анализ этих частичек и взят соскоб

покрытия предполагаемого автомобиля. Если анализы совпадут, -- значит, тот самый.

А они как раз и совпали...

 Автор. Но ведь можно ошибиться?

Капитан Соколов В. И. Это, товарищ Данилов, в литературе можно ошибиться! Вот

как вы нашего Ивченко чуть ли не героем собираетесь изобразить, а я бы его за

такие номера!.. Ну, да ладно... Нет, наука -- дело точное. Иногда заключение

эксперта достаточное основание для суда при вынесении приговора... Не знаю,

Олег, достаточно ли полно осветил я для вас тему, но, к сожалению, мне нужно

ехать...

 Автор. Последний вопрос, Владимир Иванович! Не относящийся к теме, но важный.

Помните, как лейтенант Ивченко задержал некоего Стриженого?

Капитан Соколов В. И. Нарушив мой приказ самому этого не делать!..

Автор. Какова судьба Стриженого? Был ли суд?

 Капитан Соколов В. И. Нет, суда еще не было. Там вскрылись любопытные

подробности...

 Автор. Вы имеете в виду то, что Ивченко раскопал во Владивостоке?

Капитан Соколов В. И. Знакомство Стриженого с уголовником Свистуновым, серию

краж... Нет. Это все Свистунов творил самостоятельно. Он уже осужден.

Автор. А что же тогда со Стриженым?

 Капитан Соколов В. И. Извините, Олег, но об этом только после приговора суда.

Пока приговор не вынесен, считать человека преступником нельзя. Значит, нельзя и

рассказывать о его делах. Это -- основополагающий для нашего законодательства

принцип, и называется он...

 Автор. Презумпция невиновности!

Капитан Соколов В. И. Именно. К сожалению, ваши чересчур ретивые коллеги

журналисты достаточно часто этот принцип нарушают. Но уж тут я вам не помощник!

Автор. Жаль... То есть вы, конечно, правы, но...

 Капитан Соколов В. И. Впрочем, если хотите, вы можете с ним побеседовать.

Автор. Со Стриженым?

 Капитан Соколов В. И. Ну а что такого?.. Если он сам захочет вам что-нибудь

рассказать, пусть рассказывает. Это уже его личное дело. Он в предварительном

заключении. Через несколько иней я собираюсь поехать в тюрьму, могу вас

захватить. Сумеете "разговорить" Стриженого, получите, я думаю, интересный

материал. А сейчас, извините, дела!

 15 МАЯ

 Завтра иду в тюрьму беседовать со Стриженым.

Почему-то волнуюсь. Нет, сам Стриженый не вызывает опасений: там наверняка

охрана -- да и с какой стати ему на меня нападать? А если и нападет, я сумею

защититься! Да ну, ерунда какая!..

 Но я окажусь в тюрьме. Странное, страшное место! Трудно себе представить, что ты

сидишь в камере, что тебя стерегут, нельзя выйти, встретиться с друзьями, пойти

в кино, даже просто погулять по улице!..

 Стриженый в предварительном заключении, он еще не осужден. Но вообще-то такой

вид наказания, когда сажают в тюрьму, называется "лишение свободы"! Человек

лишается свободы! Зачем только люди совершают преступления? Ради каких таких

ценностей может прийти в голову рисковать свободой?

 Нет, конечно, такие ценности есть. Не только свободой, но и жизнью

рисковали люди ради великих целей. Ради мира на земле, ради всеобщего счастья,

ради той же свободы для всех!

 Но идти на такой страшный риск -- ради чего? Своего автомобиля, который можно

купить на ворованные деньги? Дачи, построенной из пущенных "налево" материалов?

Ради золотых и бриллиантовых побрякушек?

 Мне сейчас пришла в голову ужасная мысль. Даже в холодный пот бросило.

Преступники живут совсем не так, как нормальные люди! А главное -- постоянный

страх, что не сегодня-завтра можно на чем-нибудь погореть и оказаться за

решеткой, -- страх с утра до вечера, днем и ночью, каждую секунду!..

Такая жизнь хуже любой тюрьмы!

 РАССКАЗ ВОРА-РЕЦИДИВИСТА ФЕДОРА ПРОКОФЬЕВИЧА ПЕНОЧКИНА ПО КЛИЧКЕ СТРИЖЕНЫЙ

 -- Ну здорово, здорово, писатель... Как не писатель? А кто же ты? Если книжку

сочиняешь, стало быть, он самый и есть... Давай поговорим, если желаешь. На

магнитофон записывать будешь? Валяй. Глядишь, и я в истории останусь... Я

вообще-то писателей уважаю. Да... Если книга хорошая попадется, душой, я тебе

скажу, отдыхаешь... Как на воле побывал... Правда, писатели тоже разные

бывают... Как тебя, говоришь? Олег Данилов? Извини, не слыхал. Врать не буду...

Ты, когда про меня писать станешь, первым делом упомяни, что, мол, Стриженый сам

в милицию шел явку с повинной оформлять... Как-никак смягчающее

обстоятельство... Пускай суд учтет. Это я уже потом, на следствии, начал им про

институт рыбного хозяйства заливать -- обиделся, что самому прийти не дали... Я с

детства, ты только не смейся, писатель, конфеты люблю шоколадные. Тогда я в

гастроном шел, думаю, куплю себе "Белочки" или "Кара-Кума", наемся до отвала, да

и в милицию -- сдаваться... А тут паренек этот подвернулся... Узнал меня... "Ваши

документы!" -- говорит. Я его вежливо отодвинул: он мне витрину заслонил... Потом

чувствую, вроде комар кусает... Открываю глаза -- лежу на койке, простыней

накрыт, правая ручка моя в гипсе, а в левую медсестра укол делает...

А почему я в милицию с повинной решил идти -- это я тебе обязательно рассказать

должен.

 Я, когда из колонии удрал, сюда приехал. В большом городе затеряться легче. Хотя

сейчас нигде не затеряешься... Пришел к дружку, говорю: "Посоветуй место, где

побольше взять можно". Он мне адресок. "Кто проживает?" -- говорю. А он так

усмехается хитро и говорит: "Инженер из управления материально-технического

снабжения". Я другу говорю: "Что я там поимею? Ложки мельхиоровые? Или бусики из

стекляшек?" А друг смеется и говорит: "Отстал ты, Федор, от жизни! Иди -- не

пожалеешь!"

 Пошел. Дождался, пока семья разошлась кто куда: сынишка -- в школу, инженер с

женой -- на работу. Захожу... Ну что значит, как дверь открыл? Сама открылась!..

Хотя четыре замка было...

 Огляделся. Мама дорогая! Ковры. Хрусталь. В стенном шкафу три дубленки, два

кожаных пальто. Видеомагнитофон, причем японский!.. В прихожей у зеркала золотые

цепочки валяются, кольца, браслеты! В серванте сервизы, один другого чище!

Мебель импортная!..

 Стою и думаю, сколько же этот инженер получает? Ну двести рублей. Ну триста!..

Ну жена, предположим, столько же. Все равно и десятой доли

того не купишь, что имеют. Кстати, инженер на работу на "Жигуленке" уехал...

И знаешь, писатель, противно мне стало. Ладно, я -- вор. Так я и живу, как вор!

От людей хоронюсь, по стране болтаюсь, в колониях то и дело заседаю... А этот?

Он у государства столько натащил, что мне и не снилось. А при всем при этом он

на работе состоит, живет с семьей, с сынишкой, не прячется, от каждого

милиционера не шарахается...

 Нет, думаю, шалишь! Не буду я твои поганые вещички брать! А то вроде как и я в

твою компанию попадаю. Еще подумал: а не взять ли мне в руки стульчик и не

разгромить ли все это логово в мелкие щепки? Нет, думаю, не надо. Рано или

поздно тебя, дорогой, посадят, вещи твои отберут -- конфискация имущества это

называется, слыхал, писатель? -- так пускай государство все в целости и

сохранности получит!

 И вот тут-то окинул я свою жизнь мысленным взором, и побежала у меня по щеке

горючая слеза -- про слезу, писатель, напиши, не забудь! -- и решил я идти в

родные органы сдаваться. И перво-наперво про этого деятеля сообщить. А то за

мной гоняются, а под боком такой цветок распустился!

 Правда, как я про него заявил, выяснилось, что знают. Ухватить, говорят,

трудно...

 И потом, невозможно работать стало. Ловят, хоть ты тресни!

До чего наука дошла -- это не описать никакими словами. Предположим, побывал ты в

квартире. Следов, ясно, не оставил. Так они -- представляешь! -- воздух квартирный

собирают в пробирку, запах исследуют и доказывают, что ты в этой квартире был!

Одорология это называется. У каждого человека, оказывается, свой запах есть...

Волос найдут -- и могут доказать, что это твой. Ты записку сжег -- они по пеплу

чуть ли не текст восстанавливают. Кто-то тебя издали видел -- сейчас по его

словам фоторобот делают, и через сутки по всей стране твои фотографии у милиции

имеются... И рентгеновские лучи применяют, и лазеры, и... как его... и не

выговоришь сразу... спектральный анализ, и химию всевозможную... И все против

меня одного!..

 Ну скажи, можно так жить? Я так прикинул: за побег из мест заключения мне три

года светит да не досидел я парочку годов -- итого пять лет. Но зато выйду как

человек, может, и семьей еще обзавестись сумею...

 БЕСЕДА АВТОРА С КАПИТАНОМ В. И. СОКОЛОВЫМ

 (расшифровка магнитофонной записи)

Капитан Соколов В. И. Ну, как вам Стриженый? Удалось разговорить?

Автор. Вы знаете, он раскаивается. Говорит, что с повинной шел. Просил вам об

этом напомнить.

 Капитан Соколов В. И. Он, как попадется, каждый раз одно и то же заливает. Шел

сдаваться, а сотрудники милиции его не вовремя схватили!.. Стриженый законы

знает не хуже Николая Николаевича. Явка с повинной -- смягчающее обстоятельство!

Вот и крутит!

 Автор. А мне показалось, он искренне...

Капитан Соколов В. И. С другой стороны, все может быть... Надоело по колониям да

по притонам мотаться, вот и решил завязать. Не исключено!

А в т о р. Я не спрашиваю вас, что это за квартира, в которой побывал

Стриженый...

 Капитан Соколов В. И. Вот и не спрашивайте. Всему свое время. Единственное, что

могу сказать, инженер, владелец квартиры, давно взят нами на заметку. Сейчас

против него возбуждено уголовное дело, и как раз сегодня в квартире будут делать

обыск. Пока больше ничего сообщить не могу. (Телефонный звонок.) "Да. Соколов.

Куда? Веди наблюдение. Держи меня в курсе". (Капитан вешает трубку.)

Автор. Что случилось, Владимир Иванович?

 Капитан Соколов В. И. Как раз новости по этому поводу. Наши сотрудники приехали

к инженеру с обыском, а его нет. Жена говорит, кто-то позвонил, он в "Жигули"

свои прыгнул и уехал... Пришлось отложить.

 Автор. Так, наверное, его задержать надо?

Капитан Соколов В. И. Зачем? Никуда он не денется. А вот к кому и зачем он так

поспешил -- это интересно... Ребята его ведут, конечно. Кстати, ваш любимый

Ивченко группой командует... Есть еще вопросы?

 Автор. Спасибо, Владимир Иванович!

Капитан Соколов В. И. Рад быть полезным. Подождите, я тоже ухожу. Хотите, могу

подвезти, если по дороге...

 15.

 Когда ЗАКОН бессилен.

 20 МАЯ

Наконец-то все выяснилось! История Сережи Иванова, которая не давала мне покоя

целый год, перестала быть загадкой.

 Я все это время не переставал думать, прикидывать, перебирать различные

варианты, пытаясь как-то объяснить непонятное поведение мальчика. Но

действительность оказалась тяжелее всех, моих предположений!..

Однако хватит эмоций. Необходимо строго и точно записать все по порядку.

Мы с капитаном вышли из райотдела и сели в милицейскую "Волгу". Сначала ехали

молча. Я не решался приставать к Владимиру Ивановичу с вопросами. Ведь он и так

долго со мной говорил, наверное, устал! Может быть, он сам что-нибудь скажет и

беседа завяжется?

 "Внимание всем постам ГАИ! -- раздался вдруг голос по рации. -- Внимание постам

ГАИ города и области! Угнан автофургон КДС пятьдесят восемь -- ноль три! Машина

идет из Каменска по направлению к Березнякам! Примите меры к задержанию!"

 -- Делать им нечего! -- вздохнул капитан, остановив машину перед светофором.

 -- Кому? -- не понял я.

 -- Да угонщикам этим... Все равно остановят максимум через десять минут...

Скрыться-то невозможно...

 -- Но ведь автофургон -- огромная машина! -- вслух подумал я. -- Как же можно ее

остановить? А если угонщик не послушается приказа?

 Красный свет сменился зеленым, и мы поехали дальше.

 -- Есть методы, -- спокойно сказал капитан. -- Можно, например, на пути следования

"ежа" кинуть -- ленту такую, с колючками... Все шины пропорет -- поневоле

остановишься... Сотрудники ГАИ, если надо, и на полном ходу из своей машины в

кабину той могут прыгнуть... Они это умеют... Можно и из пистолета пару колес

продырявить... Вот, помню...

 "Внимание всем постам ГАИ! -- снова прозвучал голос по рации. -- Новые данные об

автофургоне КДС пятьдесят восемь -- ноль три! Внимание! За рулем -- ребенок!

Категорически запрещаю применять обычные методы задержания! Повторяю: за рулем

мальчик примерно двенадцати лет! Немедленно освободить шоссе от автотранспорта

на предполагаемом пути следования! В населенных пунктах, на перекрестках,

регулируемых светофором, дать "зеленую улицу"! Выслать вперед, не ближе пятисот

метров к фургону, патрульную машину для оповещения! Вести наблюдение с

вертолета! Подготовить медицинскую помощь! Немедленно сообщать о любых

изменениях маршрута!"

 -- Да, положение!.. -- нахмурился капитан.

 -- А почему нельзя его задерживать? -- удивился я.

 -- А как? В любом случае риск! Пропарят шины -- перевернуть машину может... Про

стрельбу уж и не говорю. Если преступник за рулем -- выбирать не приходится. А

тут!.. Потому и дорогу очистили, чтобы не напугать... Не туда руль крутанет и

все!.. Единственный выход: пусть едет, пока самому не надоест... До Березняков

километров сорок, если от Каменска считать... А.там...

 Вдруг наша "Волга" остановилась так резко, что я чуть не ударился головой о

ветровое стекло.

 Капитан распахнул дверцу с моей стороны.

 -- Выходите! -- скомандовал он. -- Выходите, Олег! Мне нужно... туда... Быстрее!

 -- А что такое? -- даже обиделся я. -- Вы же не ГАИ!..

 -- Автофургон из Каменска, -- неожиданно тихо сказал капитан. -- Мальчик за

рулем... Не понимаете?

 Тут я буквально похолодел.

Да, разные, казалось бы, не связанные между собой события: побег Сережи Иванова

из дому, его неожиданное увлечение экономикой; разговор про Каменскую

трикотажную фабрику в кабинете капитана Соколова -- этот разговор случайно

услышал Леша Волков; странная квартира, в которой оказался Стриженый; поспешный

отъезд инженера в неизвестном направлении -- все вдруг сложилось у меня в одну

страшную картину!

 -- Товарищ капитан! -- взмолился я, вцепившись в сиденье. -- Я с ваий! Поймите, я

должен быть там! Я должен видеть!

 Капитан, секунду подумав, коротко кивнул. Я захлопнул дверцу. Взвыла сирена, и

наша "Волга", круто набирая скорость, понеслась по осевой линии шоссе.

 РАССКАЗ СЕРЕЖИ ИВАНОВА

 -- Я все расскажу. С удовольствием! А то думают, что Сережа Иванов дурачок

какой-нибудь! Пусть знают, как на самом деле было...

 Ну, из дому-то я действительно убежал, потому что обидно стало. Ребят понять

можно. Решили: раз папаша такой, значит, и сын недалеко ушел... Яблоко от яблони

недалеко, мол, падает... Я и обиделся...

 Про Каменскую трикотажную фабрику я много раз от отца слышал, когда он по

телефону говорил. Я тогда решил: узнаю все и скажу отцу, кончай, мол, свои дела,

иначе в милицию заявлю! Не хочу, чтобы меня из-за тебя вором считали. Ну,

дурачок был!

 Проболтался я у ворот той фабрики двое суток, ничего, конечно, не узнал. Замерз

только как собака. А потом, как меня поймали и обратно привезли, у нас с отцом

разговор состоялся. Я ему тогда, как и хотел, все выложил. Думал, он орать

будет, за ремень хвататься... Ничего подобного!..

 -- Тебя, значит, из-за меня в милицию потащили? -- усмехнулся отец. --

А вот почему меня самого туда не тащат? Ребята в курсе, взрослые и

подавно! Посмотри, нет милиции? Выгляни во двор: не приехали?

Я сдуру посмотрел. Не сообразил, что это шутка.

 -- Нет? -- захохотал отец. -- И не будет! А почему? А потому что люди уважают тех,

кто жить умеет! Одноклассники твои -- мелюзга. А кто поумнее, постарше, понимают,

что к чему... Любого спроси: "Хочешь машину иметь?" Скажет: "Хочу!" Еще

прибавит, заработать, мол, на машину не могу, а украсть боюсь. "А если точно

будешь знать, что никогда не попадешься, -- украдешь?" Задумается. Боятся

многие... А тех, кто не боится, уважают! Потому что иначе -- как? Вот мы с

мамой вместе четыреста рублей в месяц получаем. Вроде не так и мало... А

"Жигули" девять тысяч стоят. Значит, если всю зарплату откладывать, свежим

воздухом питаться -- и то два года копить надо! А реально -- по сто рублей в месяц

откладывать -- это восемь лет! И между прочим, на свете не только "Жигули"

существуют, а еще разные хорошие вещи!

 -- Подожди! -- вспомнил я. -- А вот Игоря Бондаренко отец машину купил недавно...

Изобретение какое-то сделал и очень большую премию получил!

 -- Ну и что?

 -- Можно, выходит, и заработать!

 -- Сережа! -- поморщился отец. -- Тебе же не три года... Подмазал он кого надо, а

потом премией этой поделился! Так оно и делается... Ты другое скажи: тебе на

"Жигулях" ездить нравится? Видеомагнитофон гонять? Ну и весь разговор! А на

одноклассников своих наплюй. Поумнеют -- завидовать начнут, сами прибегут,

просить будут, чтобы на машине покатали и "видик" посмотреть разрешили...

Долго потом я думал про то, что мне отец сказал, и понял: прав он. У нас рядом с

домом пивной ларек стоит. Толстый парень в нем торгует. Приезжает и уезжает на

своей машине. Все знают, на какие деньги он ее купил, и ничего, как будто так и

надо.

 А когда мы с отцом по двору идем, с ним все здороваются, никто не отвернется,

никто не скажет: "Я вам, Дмитрий Анатольевич, руки не подам!" Тянут как

миленькие...

 Или вот мама. Раньше, когда отец на заводе работал экономистом в цехе, она его

все время пилила: "Денег нет, до получки не доживем, и когда это кончится!" А

как отец в управление перешел, начал дела крутить, в семье у нас мир и счастье.

"Ах, Димочка, ты, наверное, устал! Ты переутомился! Полежи отдохни! Я тебе кофе

подам! Я тебе газетку принесу!" Еще бы, с работы ушла, завела себе персональную

портниху, парикмахершу, маникюршу, массажистку...

 Прав отец: жить надо уметь!

А на следующий день после нашего разговора он мне на личные расходы пятьдесят

рублей выдал. А что -- плохо? Нормально...

 ...Как-то пошел я по улицам поболтаться: скучно дома, а с ребятами разругался

после того случая... Оказался у метро... А там трое парней стоят, две девушки с

ними. Взрослые, лет по семнадцать. Веселые, смеются... Я еще подумал, вот бы мне

таких друзей!

 Один из них говорит своим: "Дайте закурить!" Те хлоп по карманам, нету ни у

кого. Стали мелочь считать -- не набирается. А у меня с собой как раз пачка

"Данхила" была -- я у папаши со стола позаимствовал, на всякий случай. Я тогда не

курил, просто пачка понравилась. Подхожу, говорю: "Хотите закурить, ребята? У

меня есть".

 Так и познакомились. Я им всю пачку отдал. Они меня не прогнали, один даже

подвинулся, место мне у стенки освободил... Я и сам тогда закурил. Кашлять стал,

давиться, думал, смеяться будут. А они: "Ничего, привыкнешь, не боись... Жалко,

выпить не на что, а то и винца тебе попробовать пора..."

 Я им про деньги намекнул -- сразу лучшие друзья сделались! Один у меня десятку

взял, в магазин сбегал, вина принес. Посидели в скверике, мне полстакана дали...

Я думал, опять давиться начну. Нет, голова только закружилась и все...

И вот стал я с ними каждый вечер гулять. Уважали они меня. Конечно, раз у меня

деньги! А скоро и вообще отлично стало. У Пимахи -- его фамилия Пименов, а мы

Пимахой звали -- родители в командировку за границу на два года уехали, квартира

освободилась, нормально! Мы там и собирались.

 Вот только папаша мой что-то стал ерепениться: "Зачем тебе столько денег? На

тебя не напасешься!" А денег у нас с ребятами много уходило... Вино, сигареты да

закуска всякая. А тут еще Вера Морозова -- она в ПТУ каком-то училась, даже не

знаю, на кого, -- стала кассеты магнитофонные приносить, фирменные. Вечер

послушать -- десятка. Переписать -- четвертной...

 Ждали они меня, встречали, как родного. Спасителем называли, кормильцем... И

никто на мозги не капал, про уроки не напоминал, про дисциплину всякую...

Нормально, в общем!

 Пару раз я у отца из бумажника стянул. А чего такого? У него-то у самого откуда?

Не заработал же... Заметил он. По физиономии мне съездил. Крик поднял. И вообще

деньги перестал давать.

 Тут я и решил: "Прижму я тебя, дорогой папочка. Узнаю все про твои дела и скажу:

"Или поделись с единственным сыном, или..." Тогда я и стал книжки по экономике

читать. Понять пытался, что к чему, и сначала ничего не понял.

Папаша в управлении снабжения работает. Они от предприятий заявки получают на

материалы, на оборудование... А потом управление это все заказывает и по

предприятиям распределяет. В учебнике даже схема нарисована со стрелками. Чего

тут можно украсть, черт его знает! А когда я своим ребятам рассказал, то Венька

Самокат -- а он студент, на третьем курсе учится -- засмеялся и говорит:

 -- Простое дело! Что такое дефицит, знаешь?

 -- Знаю, -- говорю, -- когда не хватает чего-то!

 -- Ну вот! Требуются, предположим, для всех предприятий... ну... восемьсот

комплектов электродов. К примеру. А получает твой папаша -- четыреста, больше не

производят. Всех не обеспечить. Значит, дает он тем, кто ему взятки дает. А не

дадут -- не получат. А предприятию план выполнять надо... Так что называется это

получением взятки с использованием своего служебного положения. Сколько за это

полагается -- не знаю, но думаю, прилично.

 Пошел я в библиотеку школьную, попросил Уголовный кодекс -- сказал, что к докладу

готовлюсь. Нашел статью сто семьдесят третью -- "Получение взятки", прочитал -- и

как-то не по себе стало. Потому что за это дело от восьми до пятнадцати положено

или смертная казнь! Вот тут-то я своего папашу сильно зауважал: на какой риск

идет и не боится!

 Тем же вечером говорю: "Папа, мне нужны деньги!" Он мне десятку. Говорю: "Мало!"

Он: "Скажи зачем?" Говорю: "Не твое дело". Он мне по физиономии, да так, что я в

стенку врезался...

 Рассказал я про это своим ребятам. Венька Самокат и говорит:

 -- Да, крутой у тебя папашка! Молоток! Уважаю! Однако наказать его надо.

Попугать слегка. Чего он для единственного сына денег жалеет?

И такую штуку придумал, что мы часа два от смеха катались... Как-то возвращаюсь

я домой, а папаша мрачнее тучи.

 -- Что за народ! -- маме жалуется. -- Ведь, кажется, живут мои дорогие

сотрудники как у Христа за пазухой, никто не в обиде, не внакладе... Так нет,

анонимками занялись! Неймется кому-то! Ну, погодите, узнаю!..

Тут я не удержался, хмыкнул Анонимку-то эту Венька Самокат сочинил-- я же ему

рассказывал про все эти дела' А папаша сразу насторожился, мне в глаза глянул и

догадался

 "хватил меня за шиворот, мамашу оттолкнул -- заступаться решила, -- втащил в свою

комнату

 - Твои штучки? -- кричит

 - Мои, -- говорю, -- папочка

 - То-то, -- кричит, -- меня прокурор вызывал Я ничего понять

не мог! Какого черта ты это устроил? В тюрьму меня упрятать хочешь?

 -- Мне, - говорю, -- деньги нужны, папочка. Он мне опять по физиономии.

 -- Дерешься! -- кричу. -- А сто семьдесят третью статью хочешь? Еще и тюрьме

обрадуешься!

 Он даже в лице изменился. - Ты на что намекаешь?

 -- На то, что там под конец написано. Забыл? Напомнят! Долго он молчал, а потом

говорит:

 -- Вырос ты, сынок. Взрослый стал. Давай по-взрослому и разговаривать. Если я

сейчас тебе уступлю, ты с меня всю жизнь тянуть будешь. Поэтому ни копейки ты от

меня не получишь. А насчет того, что пугать меня вздумал, имей в виду следующее.

Была у нас недавно ревизия. Теперь понятно: из-за этого письма идиотского!

Профессионалы-ревизоры работали, не тебе, сопляку, чета. И ничего не нашли.

Полный порядок! А почему не нашли -- догадываешься?

 -- Догадываюсь... Они тоже под сто семьдесят третью подходят...

 -- А вообще спасибо тебе, сынок! -- рассмеялся вдруг отец. -- Теперь у нас

проверок долго не будет.

 Рассказал я все это ребятам, они тоже посмеялись. А Самокат говорит:

 -- Нам наука. Нечего с малолетками связываться. Иди, Сереженька, домой. Ты,

наверное, не все уроки сделал... Иди, понял?

 Прогнали они меня. Я и не обиделся нисколько: раз денег нет, чего они со мной

дружить будут? Все правильно.

 А однажды пришли к отцу гости -- два незнакомых мужика. Долго сидели, коньяк

пили, голоса громче стали, и я кое-что услышал.

 -- На джинсы переходим, уважаемый Дмитрий Анатольевич! Утрем нос загранице!

 -- Ну как я для Каменской фабрики вдруг выпишу индиго? -- это отец. -- На каком

основании?

 -- Думайте! Того стоит!

 -- А наклейки? Заклепки?

 -- Это уже наша забота...

 -- А где продавать?

 -- Тоже наша забота... Итак, договорились? Первая партия восемнадцатого...

Звякнули рюмки, -- значит, договорились.

 Пошел я к ребятам -- Веньку Самоката найти, посоветоваться.

 -- Да все очень просто, -- говорит он. -- Они наши отечественные джинсы

заграничным красителем индиго пропитают, наклейки и заклепки приделают и будут

продавать как иностранные. Наши сорок рублей стоят, а иностранные -- сто. А

папаша твой, снабженец, им это индиго выпишет. За это и получит. Понял?

И тут меня одна идея осенила.

 -- Слушай, -- говорю, -- Венька... А если, предположим, с рук продавать, по

восемьдесят... Наверное, быстро раскупят?

 -- Ну! -- усмехается Венька. -- На двадцатку дешевле, чем в магазине? Ясно!

 -- А я ведь знаю, -- говорю я ему, -- где эта фабрика... И как оттуда продукцию

вывозят...

 Самокат сначала молчал, оценивал. Потом оценил.

 -- Ну ты, Серега, -- говорит, -- гений! Ведь если у них машину с "левыми" джинсами

угнать, они в милицию не пожалуются. Но учти, -- тут Самокат даже руками замахал

для убедительности, -- я в эти дела -- ни-ни! Я, как Остап Бендер, чту Уголовный

кодекс!

 -- Продать, -- говорю, -- поможешь?

 -- Ну это, -- говорит,-- другое дело... Машину-то водить умеешь? Я говорю, отец

меня давно научил, на своих "Жигулях".

 -- То "Жигули", -- задумался Венька, -- а на фабрике небось КамАЗы...

Сразу не поедешь, а разбираться некогда будет... Завтра подойди в это время,

сходим с тобой на автобазу, у меня там друг есть один... Даст на грузовике

покататься...

 Ночью, перед восемнадцатым числом, я долго заснуть не мог. Страшно мне стало И

не то страшно, что поймают, а вообще даже непонятно, почему... Но тут я про отца

подумал. Он ведь жизнью рискует и не боится! Вот как надо! А будешь слюнтяем,

трусом, так и проживешь, над каждой копейкой трясясь! Нет уж!

И сначала все пошло как по нотам.

 На фабрике на этой, правда, те еще порядочки: хоть все вывози -- не заметят.

Ворота настежь почти все время, взад-вперед люди ходят, пропуска никто не

проверяет... Один фургон в стороне стоял, кончили его нагружать, я щеколду

откинул, заглянул -- и точно! Они! Навалом. Наклейки, заклепки, пояса...

Шофер только ехать собрался, я подбегаю.

 -- Дяденька, -- кричу, -- вас к телефону, срочно! Жена звонит! Он бегом в контору.

Ключи, конечно, в щитке оставил...

 От автора. Здесь, мне кажется, Сережу Иванова стоит прервать: одновременно с

угоном происходили события, о которых Сережа не знает, а рассказать о них надо.

 20 МАЯ (продолжение)

Никогда в жизни не ездил я с такой скоростью! Дома, улицы, светофорные мигалки

на перекрестках -- все слилось у меня перед глазами в одну бесконечную

разноцветную ленту.

 "Волга" капитана Соколова, оборудованная двигателем повышенной мощности --

специально для преследования, -- рвалась из города. Вой сирены, казалось,

разбрасывал встречные машины в разные стороны.

 Когда мы выехали на шоссе, капитан выключил сирену.

 -- Что там случилось, Владимир Иванович? -- немедленно спросил я.

 -- Ума не приложу! -- капитан пожал плечами. -- Где-то мы ошибку допустили.

Квартиру Ивановых под наблюдением держали, фабрику тоже... Кстати, об

угоне фургона сообщил наш сотрудник, работники фабрики молчат. В магазине, куда

они "левый" товар везут, дежурят сотрудники ОБХСС... А вот про мальчика не

подумали...

 "Докладывает наблюдатель патрульного вертолета! -- раздался голос по рации. -- На

шоссе замечена машина "Волга" синего цвета с двумя пассажирами. Преследует

автофургон КДС пятьдесят восемь -- ноль три".

 "Беру руководство операцией на себя! -- сказал капитан Соколов в микрофон. --

Ивченко!" -- "Я, Владимир Иванович! -- отозвался лейтенант. -- Ведем "Жигули"

инженера Иванова. Направляется в сторону Каменска". -- "Уходи вперед, -- приказал

капитан, -- и налево по проселку, выскочишь как раз за Березняками. Перехвати эту

"Волгу"!" -- "Понял, товарищ капитан!"

 -- Преследуют... Кто это? -- встревожено спросил я.

 -- Это "Волга" главного инженера фабрики Корецкого. Он -- один из главарей всей

этой банды. А второй наверняка Чехол. Уголовник... Корецкий его пригрел после

лагеря, слесарем оформил... А на самом деле он на побегушках и как

телохранитель... Плохо. Они на все пойдут!

 Некоторое время мы ехали молча.

"Сообщает наблюдатель патрульного вертолета! -- послышалось из динамика. --

"Волга" синего цвета обошла автофургон КДС пятьдесят восемь -- ноль три. Пытается

остановить его, прижимает к обочине. Фургон в опасной близости к кювету!"

 -- Вот мерзавцы! -- сквозь зубы сказал капитан. -- Ну погодите,

голубчики!..

 "Фургон вышел на осевую и резко увеличил скорость, -- доложил наблюдатель. --

"Волга" отстала, но продолжает преследование. Вижу милицейскую машину "Жигули" --

вышла с проселочной дороги..."

 -- Это Володя! -- облегченно вздохнул капитан Соколов. -- Ну, порядок!

"...преследует "Волгу". Догоняет. Идет на столкновение..."

 -- На такой скорости! -- испугался я. -- А если?..

 -- Ничего, ничего! -- спокойно сказал капитан. -- Дело привычное, отработанное...

"Волга" в кювете! -- сообщил наблюдатель. -- Преступники, покинув машину, бегут к

лесу! Один из них отстреливается!"

 -- Кошмар! -- воскликнул я. -- А вдруг?..

 -- Ничего, ничего! -- сказал капитан. -- Уж как-нибудь...

"Товарищ капитан, -- раздался через несколько минут голос Ивченко, -- пришлите

"техпомощь" в район шестнадцатого километра. Что-то не заведемся никак..." -- "А

те где? -- спросил капитан. -- А то со мной товарищ Данилов, волнуется..." --

"Здравствуйте, Олег! А чего волноваться? Они в нашей машине сидят, отдыхают... В

наручниках, правда..." -- "Все ясно! "Техпомощь" будет!"

 Наша "Волга" пронеслась по мосту через какую-то речушку, и снова по обеим

сторонам дороги замелькали деревья...

 РАССКАЗ СЕРГЕЯ ИВАНОВА (продолжение)

 -- В зеркало заднего вида я заметил, что милицейский "Жигуль" столкнул эту

проклятую "Волгу" в кювет. "Плохо, -- подумал я. -- Милиция, значит, подключилась.

Сворачивать надо поглубже в лес, фургон прятать, самому смываться..."

Навстречу мне неслась ярко-красная легковая машина с низко посаженными

галогенными фарами. Еще издали я узнал "Жигули" отца. Откуда он тут взялся?

Он проскочил было мимо, но тут же развернулся, догнал меня и начал сигналить:

стой, мол, остановись!

 Пришлось тормозить: все равно не отстанет.

В ногах у меня лежала сумка с инструментами. Выходя из кабины, я на всякий

случай прихватил тяжелый гаечный ключ.

 Отец выскочил из машины.

 -- Что ты тут делаешь? -- закричал он. -- Зачем угнал фургон?

 -- Деньги нужны, папочка, -- говорю я. -- Тебе нужны и мне нужны. Посоветуй лучше,

куда фургон спрятать! Да скорее, а то милиция вроде зашевелилась уже...

 -- Опомнись, Сережа, -- говорит отец и тут увидел в руке у меня гаечный ключ. Он

даже в лице изменился: -- Это ты на родного отца, Сереженька?

Я смотрю на него, а вижу совсем другое. Вижу, как наши ребята -- вся компания -- у

Пимахи в квартире расположилась. Сам Пимаха на гитаре тренькает, Самокат что-то

смешное заливает, Верка Морозова улыбается -- а она красивая, стройная такая,

только лицо от вина опухать стало... И вот они сидят, а тут я вхожу и так

небрежно пачку денег на стол -- раз! И как они все ко мне кинутся, обнимать

начнут, по плечу хлопать, а Верка, может, и поцелует.

 -- Слушай, -- говорю, -- родной отец! Убирай машину с дороги! По-

хорошему прошу!

 Он сгорбился весь, жалкий стал.

 -- Что я наделал! -- шепчет. -- Сереженька, прости меня! Прости!

 -- Убирай машину! -- кричу. -- Оглох, что ли?

 А он все чего-то бормочет себе под нос, руками разводит, на глазах слезы,

смотреть противно!

 Я не знаю, что со мной сделалось, но только я гаечный ключ перехватил поудобнее,

к отцу подбежал!.. Вовремя вы подъехали. Хотя папаше, я так понимаю, все равно

крышка...

 А мне ничего не будет. Всего-навсего угон без цели хищения. Может, я покататься

захотел на фургоне на этом? А если вы где-нибудь напечатаете, что я сейчас

говорил, я на суде скажу, вранье и все! Сочинил писатель Данилов для интереса!

Не подкопаетесь...

 БЕСЕДА АВТОРА С ПРОКУРОРОМ Н. Н. КИРИЛЛОВЫМ (расшифровка магнитофонной записи)

Автор. Вы бы видели, Николай Николаевич! Сережа, четырнадцатилетний мальчик, с

гаечным ключом бросился на своего отца! Это было страшно!..

Кириллов Н. Н. Я думаю... Скажите, Олег, помните ли вы, как мы обсуждали историю

одного директора завода? Я еще придумал ему вымышленную фамилию Степанов...

Автор. Да-да-да! Помню. Степанов дал взятку одному сотруднику управления

материально-технического снабжения, чтобы получить дефицитные стройматериалы. Я

тогда этого сотрудника назвал Ивановым...

 Постойте... Неужели?..

Кириллов Н. Н. Представьте себе! Тогда вы чисто случайно, сами того не

подозревая, произнесли подлинную фамилию преступника.

 Автор. То-то вы так насторожились!

Кириллов Н. Н. Для меня это было неожиданностью -- вдруг услышать среди условных

имен что-то реальное... Но я, конечно, сразу понял, что это совпадение. Просто

фамилия очень распространенная. Да, это тот самый Иванов! Он фактически склонил

Степанова к совершению преступления, привел на скамью подсудимых. Но самое

страшное то, что его психология дельца-накопителя подействовала на Сережу!

Автор. Да! Ведь мальчик чуть ли не гордился отцом! Восхищался смелостью,

готовностью идти на риск!

 Кириллов Н. Н. Именно.

Автор. Я обязательно напишу об этом в своей книге. И знаете, как будет

называться глава? Я уже придумал.

 Кириллов Н. Н. Как?

Автор. Когда Закон бессилен!

 Кириллов Н. Н. Эффектно, ничего не скажешь. Но верно ли?

Автор. Думаю, что да. Сережа, несмотря на свои четырнадцать лет, -- конченый

человек. Поднять руку на отца! Никакой закон, мне кажется, не в силах его

перевоспитать! Несмотря на то, что Сережу будут судить.

 Кириллов Н. Н. Давайте разберемся. Во-первых, судить Сережу не будут.

Автор. Почему? Ведь уголовная ответственность наступает с четырнадцати лет!

Кириллов Н. Н. Далеко не за каждое преступление.

 Автор. А за кражу?

Кириллов Н. Н. То, что он совершил, называется "грабеж" -- открытое похищение

имущества. Он же на глазах у всех угнал фургон с джинсами...

Автор. Ну за грабеж?

 Кириллов Н. Н. За грабеж -- да. С четырнадцати.

Автор. Вот видите!

 Кириллов Н. Н. А вы пойдите докажите, что он угнал машину с целью грабежа!

Сережа верно рассчитал, когда говорил вам: скажу, мол, что покататься захотел! И

скажет! А за угон автомототранспортных средств без цели хищения судят уже с

шестнадцати лет!

 Автор. Значит, Закон все-таки бессилен?

Кириллов Н. Н. Закон ведь не только карает, но и воспитывает. Уверяю вас, когда

Сережа узнает, что его отец с сообщниками давно находился под наблюдением, что

ни о какой безнаказанности не могло быть и речи, на него это подействует. И

очень сильно!

 Автор. Тут я согласен с вами, Николай Николаевич. Может быть, преступником

Сережа и не станет. Но ведь он потерял представление об истинных человеческих

ценностях! Дружба, любовь, взаимопомощь, тепло семейного очага -- все это

заслонили у него деньги! Кроме денег, он ни о чем думать не в состоянии!

Кириллов Н. Н. Может быть... Как необходимо ему сейчас твердое слово отца!.. Но

его отец -- преступник! И вернуть Сереже семью, которая ему так необходима, Закон

действительно не может... И тем не менее я глубоко убежден: Сергей Иванов не

безнадежен!

 Автор. Будем надеяться... Но как вы себе это представляете?

Кириллов Н. Н. Объясню. Но сначала ответьте вы на мой вопрос: почему Сережа стал

таким, каким стал?

 Автор. Ясно, почему! Отец!..

Кириллов Н. Н. Ошибаетесь. Главная причина не в этом. Вспомните, с чего все

началось... Ребята увидели Сережу у киоска и повели в отделение. Повели потому,

что у него отец явно нечист на руку. Верно?

 Автор. Верно.

Кириллов Н. Н. Значит, ребята знали о том, что творится в семье Ивановых? Не в

подробностях, не в деталях, но знали? Безусловно. А взрослые тем более. Однако

никто не вмешался, никто не обратился в милицию, не попытался хотя бы поговорить

с Дмитрием Анатольевичем... Более того, некоторые соседи и сослуживцы даже

завидовали Иванову за "умение жить!". Сережа рассказывал вам об этом... А его

старшие "друзья": Пимаха, Венька Самокат и прочие? Они попытались -- глупо и

неумело -- шантажировать Иванова, но им и в голову не пришло его осудить,

объяснить Сереже гнусность его поступков! Видите, какое влияние оказывает среда,

в которой живет человек? Но не забывайте, влияние это может быть

не только отрицательным, но и положительным. Если Сергей попадет в нормальный

коллектив, если он подружится с интересными, яркими людьми, для которых деньги

не главное, если он увидит, что, помимо наживы, могут быть и другие цели, он,

конечно, изменится.

 Автор. Но где взять такой коллектив?

Кириллов Н. Н. Он есть.

 Автор. Это вы про что?

Кириллов Н. Н. Это я про шестой "в" класс, в котором учится Сергей. А почему вы

так скептически улыбаетесь? Я знаю этих ребят хуже, чем вы, в основном по вашим

же рассказам, и то я заметил, что среди них есть ищущие, творческие натуры,

неординарные личности... Или что, они все только о деньгах думают?

Автор. Нет, конечно... Но почему же тогда все так получилось?

Кириллов Н. Н. Ребята вовремя не протянули Сереже руку помощи. Более того, они

парня попросту оттолкнули. Теперь именно они должны исправить эту ошибку.

Сложно, конечно! Что-либо исправлять всегда сложнее, чем делать сразу!.. Но

другого выхода нет. Постарайтесь им это объяснить. Так, чтобы они поняли...

 16.

ЗАКОН и законность.

 22 МАЯ

 Продолжаю думать про Сережу. И вообще про все, что я узнал и увидел за время

работы над книгой.

 Разные люди, разные судьбы... Но чем больше я перебираю в памяти истории,

свидетелем и участником которых я стал, тем больше убеждаюсь: в них во всех есть

нечто общее. Кажется, я знаю, что их объединяет...

 А если попытаться осмыслить это общее явление с помощью моих постоянных героев,

о которых я уже стал забывать? Предположим, будущую книгу прочли Человек, Закон

и Время. Прочли -- и обсуждают...

 -- Ну и ну! -- воскликнул Человек. -- Кто бы мог подумать!.. Эй, Закон! Ты где?

 -- Я здесь! -- раздался уверенный голос, и перед Человеком снова появился его

старый знакомый -- Закон. -- Что случилось?

 -- Нет, ты только посмотри! -- Человек схватил со стола книгу. -- Видишь? Про нас

с тобой пишут!

 -- Ах, вот ты о чем!.. -- улыбнулся Закон. -- Знаю. Как же! Я внимательно слежу за

всеми публикациями на юридические темы, в том числе и за этой... Но ты, я вижу,

чем-то взволнован?

 -- Как-то странно получается, -- задумчиво сказал Человек. -- Ты, Закон,

устанавливаешь разные правила на все случаи жизни. Вроде бы и шагу нельзя

шагнуть, чтобы тут же не нашлось какой-нибудь инструкции, или указа, или еще

чего-нибудь...

 -- В известной степени это верно, -- сказал Закон. -- Ну и что?

 -- А то, -- Человек печально вздохнул, -- что нарушают тебя все время! Я вот

все прочел подряд, ужас что творится! Никакого порядка!

 -- Подожди! -- нахмурился Закон! -- А разве в каждом из этих случаев

справедливость не восстанавливается? Разве виновные не получают по заслугам?

Разве те, кто пострадал, не добиваются правды?

 -- В итоге, конечно! -- согласился Человек. -- Но сколько при этом Происходит

разных неприятностей!

 Закон некоторое время собирался с мыслями.

Ну, во-первых, -- наконец сказал он, -- случаи, описанные Олегом Даниловым, это

еще не вся жизнь. А во-вторых, Олег специально выбирал такие события, которые

давали повод рассказать о разных нарушениях норм права. А что касается

неприятностей, давай-ка разберемся, почему они происходят. Все эти события -- а

они очень разные -- произошли по одной причине.

 Как по одной? Там столько всего...

Давай разберемся! -- снова предложил Закон. -- А для начала вспомним. Эй, Время!

Я здесь! -- раздался тихий голос Времени. -- Я всегда рядом! Что тебе нужно,

Закон?

 -- Мы хотим еще раз побывать в тех ситуациях, о которых говорится в этой книге.

Ты можешь нам помочь?

 -- Конечно! -- тихо ответило Время. -- Сейчас мы перелистаем страницы. Вперед,

Человек и Закон!

 -- ...мой брат, -- продолжал рассказывать Дима Ковальский, -- работает в булочной

ночным приемщиком товара. Приходит в восемь утра домой и самый свежий хлеб

приносит: и батоны, и ватрушки, и бублики... Он за них не платит! Зачем он будет

платить, если сам их разгружает?

 -- ...призывы призывами, а раствора-то нет! -- вздохнул учащийся ПТУ Витя Круглов.

 -- А территория вокруг дома -- ой-ей-ей! Доски валяются, бочки из-под чего-то,

мусор, все под снегом, а снег наполовину растаял -- страшный сон! А мастер

командует, раствор из бадьи будем таскать сами! А лебедка опять не работает...

..Когда я заметил, что рабочие единогласно выбрали малограмотного увальня, я не

поверил своим глазам.

 -- Он же производство развалит! -- воскликнул я.

Ничего! -- обернувшись, подмигнул мне пожилой дядька, сидевший впереди. -- На

наш век хватит!

 - ...мой муж, видите ли, гордый! -- закричала актриса Людмила Макаровна, мать

Игоря Бондаренко. -- Он перед ними унижаться не желает! Он лучше будет

пьянствовать и на весь белый свет обижаться! Вот и докатился!

 -- ...помимо аккуратно выплачиваемых алиментов, -- хорошо поставленным голосом

произнес старший Снежков, -- мною было приобретено для сына... -- Он достал из

кармана бумажку и стал читать: -- ...игрушка автомобиль "Москвич" стоимостью три

рубля восемьдесят семь копеек; куртка подростковая из материала "болонья"

стоимостью восемнадцать рублей двенадцать копеек; портфель школьный детский

стоимостью...

 -- Да подавись ты! -- с ненавистью сказал вдруг Снежков-младший и сплюнул прямо

на пол.

 -- ...наш пионерский лагерь сразу поскучнел, -- вздохнул четвероклассник

Сева Славкин, -- потому что начальник отдал приказ: в милицию не сообщать, чтобы

позора не было, а искать самим.

 -- ...ночью я проснулся от звона разбитого стекла, -- продолжал Андрей Киселев. --

Все три окна дяди Петиной квартиры оказались выбитыми. Дядя Петя тогда заявил в

милицию. "Пожалуйста, -- сказал участковый, -- я их мигом за хулиганство привлеку.

Только свидетели нужны!" Но никто из нашего двора не захотел идти в свидетели...

 -- ...понимаешь, писатель... -- Стриженый в волнении взмахнул пудовым кулаком,

 -- я, конечно, вор! Так я и живу, как вор. От людей хоронюсь, по стране болтаюсь,

в колониях то и дело "заседаю"... А этот? Он у государства столько украл, что

мне и не снилось. А при всем при том на работе состоит, живет с семьей, с

сынишкой, не прячется, от каждого милиционера не шарахается...

 -- ...а на фабрике на этой порядочек черт те что! -- ухмыльнулся Сережа Иванов. --

Ворота настежь, пропуска не проверяют, выноси, что хочешь!..

 -- Спасибо тебе, Время! -- воскликнул Закон. -- Ну, вспомнил? -- обернулся он

к Человеку.

 -- Вспомнить-то вспомнил, -- пожал плечами Человек. -- Но что во всех этих случаях

общего?

 -- А теперь давай мы с тобой проведем эксперимент, -- предложил Закон. -- Он

называется -- "Если бы!.."

 -- Давай! -- согласился Человек. -- Что я должен делать?

 -- Я буду тебя спрашивать, -- сказал Закон, -- а ты будешь отвечать "да" или

"нет". Хорошо?

 -- Хорошо! -- кивнул Человек. -- Спрашивай!

 -- Итак! -- Закон поднял палец. -- ЕСЛИ БЫ Юру Ковальского вовремя остановили его

товарищи -- грузчики или кто-нибудь из администрации магазина, -- стал бы он брать

булки и бублики?

 -- Нет! -- уверенно сказал Человек.

 -- А могли они это сделать?

 - Да!

 -- ЕСЛИ БЫ мастер на стройке, вместо того чтобы отдавать незаконные

распоряжения, потребовал бы у начальника управления обеспечить участок всем

необходимым, возник бы конфликт между начальником и ребятами?

 -- Нет!

 -- А мог мастер это сделать?

 - Да!

 -- ЕСЛИ БЫ...

 -- Я понял! -- воскликнул Человек. -- ЕСЛИ БЫ товарищи отца Игоря

Бондаренко вовремя вступились за него; ЕСЛИ БЫ рабочие сразу проголосовали за

молодого, энергичного, знающего свое дело начальника цеха; ЕСЛИ БЫ сослуживцы

Ирины Семеновны поддержали ее вместо того чтобы шептаться по углам; ЕСЛИ БЫ

подруги Снежковой вовремя заметили, что она спивается, и вмешались; ЕСЛИ БЫ

начальник пионерского лагеря сразу вызвал милицию; ЕСЛИ БЫ жильцы того двора,

где хулиганили Шурик и Паша-папаша, призвали их к порядку; ЕСЛИ БЫ соседи и

сослуживцы Дмитрия Анатольевича Иванова вовремя сообщили в ОБХСС, что он живет

не по средствам, то ВСЕГО ЭТОГО НЕ СЛУЧИЛОСЬ БЫ! Главная причина -- равнодушие!

 -- Вот об этом я и говорю! -- подтвердил Закон. -- Любое преступление, любое

нарушение законодательства возможно только там, где есть это страшное зло --

равнодушие.

 Человек вдруг покраснел и стал смотреть в пол.

 -- Знаешь, что я вспомнил? -- тихо сказал он. -- Ведь и со тиной было нечто

подобное... Помнишь, как я махнул рукой на свой метод лечения, не стал помогать

другу, сделал вид, что не замечаю махинаций своего соседа... Хорошо, что ты

тогда, Закон, вмешался... И знаешь, о чем я еще думаю? Как бы сделать так, чтобы

никто тебя не нарушал? Может быть, еще какие-нибудь законы издать? Может быть,

их, то есть вас не хватает?

 -- Ты так думаешь? -- покачал головой Закон. -- Смотри! Исчезли стены комнаты

Человека. А вместо них возникли уходящие вдаль книжные полки. Плотно, корешок к

корешку, стояли на них объемистые тома

 Перед тобой, -- торжественно произнес Закон, -- мои владения! На этих полках

собраны все правовые нормы нашего государства! Здесь записано все, что нужно для

управления поведением людей в самых разных ситуациях. Но оказывается, только

записать закон -- мало. Важно еще добиться того, чтобы все положения Закона

выполнялись. Это и есть ЗАКОННОСТЬ.

 -- Я понял! -- воскликнул Человек. -- Надо, чтобы за исполнением Закона кто-то

следил! И кто это делает?

 -- Обеспечением законности занимаются правоохранительные органы, -- пояснил

Закон. -- Я перечислю их. Это -- прокуратура, суд, милиция, Комитет

государственной безопасности...

 -- А кто из них самый главный?

 -- Самый главный? Это -- ты.

 - Я? -- изумленно воскликнул Человек. -- Неужели?.. Да! Ты и твои товарищи. Все

люди.

 Если все люди, -- послышался тихий голос Времени, -- перестанут быть равнодушными,

то настанет -- поверьте мне, я-то знаю! -- настанет такое Время, когда станут

ненужными суды и тюрьмы, адвокаты и прокуроры, погони и преследования. Тогда и

ты, Закон, окажешься ненужным, потому что люди и без твоей помощи станут жить по

справедливости! Так будет!..

 -- Так будет! -- подтвердил Закон. -- И поверь, Человек, я с удовольствием уйду в

Историю. Ведь моя главная цель -- добиться того, чтобы вы, люди, научились

обходиться без меня!

 -- Так будет! -- твердо сказал Человек. -- Так обязательно будет!

 25 МАЯ

Мы с ребятами серьезно поговорили про Сережу Иванова. Много было споров, криков:

"Сам виноват!", "Не маленький!", "Надо было думать!"... Но кажется, мне удалось

им кое-что объяснить... Во всяком случае, вчера мне позвонили Леша Волков и

Андрей Киселев. Они, вырывая друг у друга телефонную трубку, сообщили, что сразу

после окончания учебного года собираются всем классом на неделю в поход, а

разработку маршрута поручили Сереже...

 Да! Я был на свадьбе лейтенанта Ивченко и Нины! Очень все происходило весело,

особенно сначала: жених на четыре с половиной часа опоздал во Дворец

бракосочетаний, а в итоге появился в рваном мундире и с огромным "фонарем" под

глазом. Оказывается, когда Ивченко уже ехал во Дворец, то по рации передали

сигнал о пьяной драке в квартире, расположенной неподалеку. Пока он вламывался в

эту квартиру, пока отнимал ножи, пока догонял по крышам одного из хулиганов --

четыре часа и прошло. "Так будет всегда!" -- трагически воскликнула Минина мать,

теща лейтенанта. Сама Нина нисколько не рассердилась, только вздохнула... А

теща, пожалуй, права.

 Свадьба была веселая. Капитан Соколов читал стихи собственного сочинения. Стихи

были такие серьезные, суровые и возвышенные, что все чуть не лопнули со смеху.

Капитан потом и сам смеялся и все говорил, что он, конечно, не поэт. "И слава

богу! -- подумал я. -- Кто бы тогда преступников ловил?"

 А Николай Николаевич посидел на свадьбе буквально минут десять и ушел. Скоро суд

над Дмитрием Анатольевичем Ивановым и всей его шайкой, а прокурор готовится

выступать по делу, и времени у него нет...

 28 МАЯ

 В моем столе -- стопки с кассетами, на которых записаны беседы с Николаем

Николаевичем, капитаном Соколовым и рассказы ребят из 6-го "в"!

Полка ломится от книг по юриспруденции, которые я все это время собирал.

Дневник старательно хранит все мои мысли, идеи, придуманные мной истории...

Можно начинать работу над книгой? Нет, нельзя. Потому что надо наконец понять, о

чем эта книга должна быть.

 О том, что надо знать и соблюдать законы? Конечно.

Но ведь не раз и не два я обращал внимание на то, что можно не нарушить ни одной

нормы права и при этом вести себя подло и отвратительно! Ведь равнодушие, как

правило, ненаказуемо.

 А что может заставить человека не быть равнодушным? Закон? Нет. Тут он

действительно бессилен. А что же тогда?

 Только одно -- совесть.

В свое время я, помню, пытался разобраться в том, как закон и совесть связаны

между собой. И пришел тогда к выводу: действуй по закону и будешь жить в ладу с

совестью.

 Нет! Неверно! А верно вот как (нарочно запишу себе это большими буквами):

ЗНАЯ И УВАЖАЯ ЗАКОН -- ЖИВИ ПО СОВЕСТИ!

 Вот главная мысль будущей книги! Все. Можно начинать работу...

 ЮРИДИЧЕСКИЙ СЛОВАРЬ

В книге встречается немало юридических понятий и терминов. Для того, чтобы

читатели могли лучше и точнее представлять себе, о чем идет речь, мы составили

небольшой юридический словарь.

 ПРАВО -- система принятых государственными органами норм и правил, регулирующих

поведение людей -- как отдельных граждан, так и организаций. Правовые нормы

устанавливают их права и обязанности и предусматривают ответственность за

нарушение законодательства.

 ГОСУДАРСТВЕННЫЕ ОРГАНЫ -- создаваемые в соответствии с Конституцией страны

организации, осуществляющие власть и управление в обществе в интересах народа и

от его имени.

 Различают органы государственной власти, государственного управления и

правоохранительные органы.

 Органы государственной власти -- это Советы народных депутатов, среди них высшим

является съезд народных депутатов СССР. Органы государственного управления -- это

Советы Министров, исполкомы и министерства. Правоохранительные органы -- это суд,

прокуратура, арбитраж, милиция. Они

 обеспечивают соблюдение всеми гражданами и организациями законодательства и

применяют меры ответственности за правонарушения.

 ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО -- вся система действующих в стране законов и подзаконных актов.

Основной Закон -- Конституция -- закрепляет самые важные положения о политической

и экономической системе государства, о правах и обязанностях граждан, об

устройстве, правах и обязанностях государственных органов.

В соответствии с Конституцией принимаются основы законодательства (например, о

народном образовании), отдельные законы (например, Закон о кооперации) и кодексы

(Гражданский, Уголовный, Жилищный, Земельный и т. д.). Подзаконные акты

принимают органы государственного управления (например, решения исполкома). Все

они должны соответствовать законам.

 Право и законодательство делятся на отрасли.

Государственное право -- определяет, как устроено государство, какие в нем есть

государственные органы и как они образуются (избираются или назначаются). В

нормах государственного права закреплены основные права и обязанности граждан

(например, право избирать и быть избранным в Советы народных депутатов, право на

труд, на образование, на отдых и т. д.). Основной законодательный акт --

Конституция.

 Гражданское право -- устанавливает права и обязанности граждан и организаций в

объеме имущественных отношений. Например, права собственников и арендаторов,

участников различных договоров, а также авторов книг и кинофильмов,

изобретателей. Кроме того, гражданским правом определяются правила наследования.

Гражданское право содержит правила возмещения убытков при нарушении

имущественных прав граждан. Основной законодательный акт -- Гражданский кодекс.

Трудовое право -- регулирует прием на работу и увольнение, устанавливает

продолжительность рабочего времени и времени отдыха, дисциплину труда, льготы

для работающих подростков и женщин, закрепляет права трудовых коллективов.

Основной законодательный акт -- Кодекс законов о труде (КЗоТ).

Уголовное право -- определяет, какие поступки людей являются преступными, какие

применяются наказания за каждое преступление. Основной законодательный акт --

Уголовный кодекс.

 ЗАКОННОСТЬ -- важнейший принцип в жизни правового государства. Он означает, что

деятельность всех граждан и организаций, государственных органов должна строго

соответствовать законодательству.

 Контроль и надзор за соблюдением законности осуществляет прокуратура.

 ЮРИДИЧЕСКАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ -- предусмотренные правовыми нормами санкции, то есть

меры наказания за нарушения законодательства (правонарушения). Основные виды

правонарушений: административные проступки, нарушения трудовой дисциплины,

нарушения условий договоров, причинение вреда имуществу или здоровью граждан,

нарушения экологических правил. Самые серьезные, то есть общественно опасные

правонарушения, -- уголовные преступления.

 Меры юридической ответственности применяются судами и другими государственными

органами.

 СУД -- государственный орган, рассматривающий уголовные и гражданские дела. В

состав суда входят председательствующий и народные заседатели. Все они

избираются населением, имеют равные права и подчиняются только закону.

По уголовным делам суд выносит приговор, а по гражданским спорам -- решения.

В уголовном процессе в суде, то есть при рассмотрении дел по обвинению граждан в

совершении преступлений, участвуют: прокурор (государственный обвинитель), сам

обвиняемый, его защитник (адвокат), свидетели, потерпевшие.

В гражданском процессе (например, спор о разделе наследства) участвуют истец

(тот, кто обратился в суд за защитой своих прав -- подал исковое заявление -- иск)

и ответчик (тот, кто нарушил права истца). В гражданском процессе также могут

участвовать прокурор, адвокаты, свидетели.

 ПРОКУРОР -- государственный служащий, обязанностью которого является надзор за

соблюдением законности на данной территории (например, в Ленинграде, в отдельном

районе города). Прокурор проверяет соответствие закону всех решений органов

государственного управления на своей территории, законность работы следователей

милиции, дает санкцию (разрешение) на обыск или арест, поддерживает

государственное обвинение в суде. Обнаружив нарушения законодательства, прокурор

может возбудить уголовное дело, вынести предупреждение о недопустимости

нарушения закона, опротестовать незаконное решение или приказ.

 ПРЕЗУМПЦИЯ НЕВИНОВНОСТИ -- этот принцип действует в уголовном праве и означает,

что человек считается преступником и несет уголовную ответственность (лишение

свободы, конфискация имущества, штраф и др.) только после того, как его

виновность в совершении преступления доказана в суде и приговор суда вступил в

законную силу. Если виновность не доказана, суд оправдывает гражданина.