"Король и Королева Мечей" - читать интересную книгу автора (Арден Том)

ГЛАВА 18 ДРАМА

— Милочка, вы выглядите сногсшибательно! Так оно и было.

Ката повернулась в одну сторону, в другую. Улыбка не сходили с ее губ. Горели свечи, их свет смешивался со светом заката и из-за этого становился волшебным, чарующим. Ката любовалась своим отражением в зеркале.

— Но все же это еще не совсем...

Да чего же еще можно было ожидать? Всего-то одну пятнадцатую назад в зеркале отражалась стеснительная воспитанница пансиона благородных девиц, закованная в черное платье примерной агонистки. А теперь перед Катой красовалась женщина, красивая женщина в роскошном золотистом платье со шлейфом.

Это было платье Пелли.

— Тетя Влада, как вы думаете, Пелли вернется?

— Быть может, лишь для того, чтобы жить в позоре, как падшая женщина. Стой смирно. Вот так...

Тетка Пелли стояла рядом с Катой. Она ловко орудовала шпильками и заколками и укладывала густые волосы Каты в изящную прическу. Ката закрыла глаза. Порой ей было больно, но это была такая приятная боль.

Умбекка и вдова все еще крепко спали.

Тетя Влада отступила.

— Но вот рубины... Противная девчонка, она их забрала. — Она проворно расстегнула изумрудное ожерелье. — Должно подойти... Верно, вот так хорошо. Ну, что? Твой возлюбленный встретит тебя возле храма?

Ката кивнула. Тетя Влада рассмеялась.

— Вряд ли бы так себя повел респектабельный мужчина. Думаешь, речь идет о законном браке? Пф-ф-ф! Поверь мне на слово, детка: он просто хочет тебя соблазнить.

— Но лорд Фоксбейн...

— Ох уж этот мне противный старикашка...

В окно забарабанил дождь. Шторы не были закрыты. Небо стало темно-лиловым, как зловещий кровоподтек.

— Ну почему опять дождь?

— Небо отяжелело. Оно пытается освободиться от бремени...

— Но бал...

Тетя Влада снова рассмеялась — тепло, любовно.

— Милая моя, со временем ты поймешь, что этот мир сотворен не только для того, чтобы радовать нас.

— Но для чего же тогда сотворен этот мир? Тетя Влада не ответила на этот вопрос.

— Посмотри в зеркало. Теперь ты — женщина, дитя мое. Ты видишь свою красоту. Но разве ты не видишь в этой самой красоте ростки трагедии, которая только и ждет, чтобы обрушиться на тебя? Какое мужчинам дело до того, сколько красивых тряпок мы напяливаем на себя, сколько побрякушек?

Кончики холодных сухих пальцев прикоснулись к губам Каты, скользнули по ее шее, пробежались по груди. Ката вздрогнула, поежилась.

— Женщина украшает себя, милочка, для себя самой. Ну, еще для других женщин. А мужчинам нужно только сорвать с нас одежду и насладиться нами. В этом они подобны диким зверям. Сегодня ночью, моя дорогая, тебе предстоит испытание. Выдержишь его — значит, тебя ждет великое будущее. Не выдержишь — станешь самой последней из шлюх, сколько бы шикарных тряпок ты на себя ни натягивала.

Взгляни на этих двух старух, что храпят у огня, словно две дряхлые, никому не нужные суки. Если бы они сейчас проснулись, как бы они принялись тявкать и выть на нас! Они глупы. Они не понимают, что своими запретами они только подогревают страсти.

Но, моя милая, есть на свете и другие радости. Они тоньше, прекраснее. Что может знать о глубочайших тайнах сердца какая-то жирная старушенция? Со мной, дитя — только пройди назначенное мною испытание, — ты войдешь во все самые дальние потайные комнаты.

Тетя Влада склонилась к девушке. Ката снова поежилась, а Влада проворковала:

— Выдержишь испытание — и ты моя. Провалишься — и я умою руки. Тогда ты превратишься в грязь под ногами.

Грянул раскат грома. Нет, то был фейерверк. Ката нетерпеливо бросилась к окну. Тетя Влада поймала ее за руку и развернула к двери.

— Нет, милочка! Ступай! Ступай, встреться со своим возлюбленным.

Они порывисто обнялись, после чего тетя Влада почти насильно вытолкала Кату из комнаты. В следующее мгновение Умбекка, разбуженная грохотом фейерверка, вдруг забормотала:

— Что? Что такое? — и попыталась подняться.

Увидев Владу Флей, она дико завопила.

— Радж, постой! — крикнул Джем. — Не нужно! Ты устал, я устал, утром в дорогу...

— Так возвращайся! Возвращайся в лагерь. В то, что от него осталось...

— Радж, не дури! Я без тебя не пойду.

— Да ну? С чего это ты вдруг стал такой заботливый?

— Я всегда за тебя тревожился...

— Не настолько, чтобы честно сказать мне, кто ты такой...

Снова пошел дождь. Мальчики шли по размытому склону холма в сторону города.

— Забудь про то, кто я такой! Радж, одумайся!

— Сегодня бал по случаю окончания сезона. Все соберутся в Ассамблее, верно же? Ну, вот и посмотрим, как им понравится дождик, который я им устрою.

— О чем ты?

Очень скоро стало ясно, о чем говорил Радж. Он стал наклоняться и подбирать камни. Некоторые он рассовывал по карманам, некоторые с силой швырял в разные стороны.

Он был жутко зол, и это пугало Джема.

— Ну, чего встал, принц?

— Не называй меня так!

— А что — не хочешь полюбоваться на то, как разлетятся вдребезги стекла, как осколки и камни полетят в расфуфыренных танцоров?

— Ну... нет, не хочу.

— Ну конечно, не хочешь. Ты ведь такой же, как они, а я все время забываю, принц! Тебе, небось, охота туда, чтобы поплясать вместе с ними!

— Это неправда! Послушай, Радж, ты ведь не в «Серебряных масках» служишь. Как ты вообще намерен пробраться в город?

Раджал бросил через плечо:

— Какая у тебя, оказывается, плохая память!

— Что?

— Сегодня в Варби такой переполох... Какой-нибудь мальчишка-чистильщик сапог может запросто проскользнуть через грузовые ворота, а? Ну, ты сам посмотри! Там ведь нету никого, все глазеют на фейерверки...

— Радж, не стоит. Если тебя изловят... Ну что же ты за осел такой? Глупый и упрямый осел!

Раджал взвесил в руке камень. Джем пригнулся.

— Не хочешь думать о себе, так подумай о Миле!

— Мила тут ни при чем!

— Нет, при чем! Мы все при чем, и ты, и я! Радж, неужели ты не понимаешь, что должно случиться? И очень скоро! Разве ты не понял, что случилось в пещере? Это все не важно — то, что ты задумал, это глупости, это...

Раджал оказался прав. Никто не задержал их у грузовых ворот. На улицах было темно. Со всех сторон доносилось поскрипывание пустых телег.

Неожиданно грянул взрыв.

Мальчики вздрогнули, чуть не вскрикнули от испуга. В темном небе вспыхнули миллионы звездочек.

— Ой, Радж, фейерверк! Давай посмотрим, ну давай посмотрим!

Джем догнал друга, схватил за руку. Раджал понурился. Куда девалась его злость! Он вдруг громко, по-детски разрыдался.

Друзья прижались к одной из телег. В небе бушевал фейерверк. Темноту разрывали снопы светящихся брызг — лиловые, зеленые, алые, синие, золотые. Вертелись шутихи Элабет, спирали Элдрика, выстреливали ракеты Созеники.

В промежутках между залпами мальчики переговаривались.

— А ты знаешь, — вырвалось у Раджала, — что я видел, как повесили моего отца?

— Как? — прошептал Джем, и сердце у него болезненно сжалось.

— Сказали, что он украл какого-то мальчишку, мальчишку-калеку, который жил в Ирионе.

— Калеку?

— Говорили, что он чокнутый — наверное, так и было. Но я его хорошо запомнил! Я стоял далеко, но этого мальчишку вывели на эшафот в тот день, и он там стоял, пока людям рассказывали ложь про моего отца...

— Радж, это было... Это был... Но я...

Снова залп, еще один...

— Нова, я видел, как этот мальчишка стоял там и смотрел! Он смотрел даже тогда, когда у отца из-под ног выбили табуретку. И тогда я подумал, что все эджландцы одинаковые, что вы все похожи на этого чокнутого калеку. У вас на глазах происходят страшные, ужасные события, а вам хоть бы хны!

— Не надо, Радж, не все мы такие...

Больше он ничего не успел сказать. Как раз в это самое время в сторону ворот устремилась изящная карета, из которой доносились истеричные крики. Кричала женщина:

— Отпустите меня! Убирайтесь! Кучер, кучер, остановите карету!

— О моя милая!

— Капитан...

— Пойдемте...

В грозовом небе играли разноцветные огни, и от них струи дождя становились разноцветными, светящимися. Карета легко мчалась по улицам. Капитан набросился на Кату.

— Но как же... бал? — беспомощно проговорила она. — Мы... не туда едем...

Капитан покрывал ее губы горячими поцелуями.

— Бал? Игрушки для заскучавших детишек! Позволь, милая, я еще поцелую тебя...

Но нет, поцелуев капитану было мало. Дрожа от нетерпения, он тискал колени Каты, пытался задрать юбку... О, но он был так хорош собой...

— Куда вы меня везете?

— Куда же еще, моя милая, как не в любовное гнездышко?

— Вы делаете мне больно...

— Никогда! О святая невинность! У тебя еще никогда не было любовника? Если тебе и будет больно, то совсем немножко. Прольется чуть-чуть крови... но зато потом ты ощутишь божественный экстаз!

«Значит, все правда — правда все, что говорила тетя Влада!»

«Это испытание. Провалишься — и станешь шлюхой».

Ката стала отбиваться. Она царапалась, кусалась, брыкалась, кричала. Она уже была готова выпрыгнуть из кареты, оставив в ней окровавленного капитана.

Но тут послышался звон разбитого стекла.

— Вот проклятие! Фонарь кто-то разбил! — выругался кучер. Завязалась драка — кто-то напал на кучера. Карета съехала с мостовой.

Кто-то другой схватил вожжи.

— Тпру!

— Что там такое?!

Капитан вдруг отпустил Кату, сорвал с окна занавеску...

И получил кулаком в нос.

Он откинулся на сиденье, Ката вскрикнула от страха: в окошко просунулась голова мальчишки-вагана — темнокожего, словно вымазанного ваксой. Мальчишка схватил ее за руку и потянул к себе.

Да что же это такое? Ката стала вырываться.

— Вот дурочка! Я же тебя спасаю!

Юноша-ваган пытался успокоить девушку, но заставить ее замолчать ему никак не удавалось. В итоге он крепко обнял ее и поцеловал в губы.

Ката была настолько ошеломлена, что прекратила сопротивление, поддалась мгновению, и мгновение получилось долгим.

Как сладок был этот поцелуй!

Как непохож на грубые ласки капитана!

Но как она могла? Одно дело, если бы ее соблазнил аристократ, и совсем другое — целоваться с каким-то первым попавшимся уличным мальчишкой!

Ката оттолкнула его и влепила ему пощечину.

— Да как ты смеешь! Грязный бродяга!

— Ката, неужели ты не узнаешь меня? Неужели ты и вправду меня не узнаешь?

Но мальчишке-вагану не удалось дождаться ответа. На крики девушки прибежал патруль. Синемундирники были пьяны, но очень сердиты и держали наготове заряженные мушкеты.

— Ваганы! Хватай их!

Юноша успел чмокнуть Кату на прощание и умчался в темноту — исчез, словно привидение.

Очень скоро Ката, промокшая и едва державшаяся на ногах, была укутана в теплый солдатский плащ, а стражник с жесткой соломенной бороденкой расспрашивал ее о том, что случилось.

А Ката не могла придумать, что ей отвечать.

«Ката, неужели ты не узнаешь меня?»

Но что она могла ответить?

Из кареты послышался стон, из окошка высунулась физиономия с окровавленным, красным, как у куклы, носом.

— Напали ваганы... — хрипло проговорил капитан. — Мы с этой дамой... с этой добропорядочной девицей... стали жертвами нападения ваганов.

Джем упал на мостовую. Он тяжело дышал. Дождь лил как из ведра.

Что он наделал? А что он мог поделать?

Когда он увидел Кату на площади, он уже тогда понял, что все кончено, что все кончено навсегда. Ее изменили, ее превратили в совсем другую девушку. О, все было безнадежно! Он всегда будет любить ее, но что он мог поделать, если она даже не узнала его? Что он мог поделать, когда его ожидали такие страшные испытания?

Горела щека, по которой ударила Ката.

— Ох, Радж, — простонал Джем. Но Раджа рядом не было.

Надо было отправляться на поиски друга. Но тут Джем услышал неподалеку крики приближавшихся синемундирников. Неподалеку стояло несколько телег.

Джем стремглав бросился к ближайшей из них.