"Токийский декаданс" - читать интересную книгу автора (Мураками Рю)

Топаз

Когда я с ним столкнулась, внутри меня словно что-то взорвалось и разлетелось на осколки.

Наверное, потому, что всю вторую половину субботы я ублажала довольно неприятного клиента. Настроение было на нуле, я не хотела возвращаться в офис и пошла гулять по Аояме с желанием купить чего-нибудь, чтобы развеяться. И встретила его. А о нем я мечтала еще со средней школы.

Он был композитором, певцом, снимал фильмы — одним словом, был человеком искусства. Я называла его про себя артистом. Ему было за сорок. Он взорвал меня изнутри, а потом запрыгнул в красную спортивную машину и умчался по зеленому свету светофора, оставив меня наблюдать, как исчезает. Я смотрела ему вслед очень внимательно, словно старалась вдохнуть каждую крупицу его запаха.

Мое душевное состояние мигом улучшилось, и в голову пришла странная мысль о том, что если бы мне было столько же лет, сколько моей маме, у нас, может, что и получилось бы.

Я заглянула в ювелирную лавку рядом с итальянским рестораном, из которого он вышел. Бородатый продавец в костюме-тройке добродушно улыбнулся мне и, придирчиво осмотрев мои пальцы, сказал, что на них хорошо смотрелся бы топаз.

Даже в тот момент я все еще думала о нем, моем артисте, о его лице, музыке, кинокартинах, поэтому, когда услышала голос продавца, мне показалось, что это он со мной заговорил.

Я вытащила бумажку в десять тысяч иен, полученную от неприятного клиента, которого забавляла в номере дорого отеля вся голая, вспотевшая и липкая от различных выделений, надела кольцо с топазом и представила себе, что стала любовницей сорокалетнего артиста. Пробормотав под нос что-то типа «Вот, потрудилась для меня, я тебе и купил», я почувствовала, что там, внизу, у меня снова все намокло, хотя и принимала душ полчаса назад.

Оставив продавцу три перемазанных спермой бумажки по десять тысяч иен каждая, я купила кольцо. Выйдя из магазина, взглянула на вывеску итальянского ресторана, перевела взгляд на меню, выставленное у входа, и саму дверь. В этот момент мне показалось, что ресторан стал храмом, и я зашла в него с благоговением, будто собиралась помолиться. Несмотря на утреннее плохое самочувствие, несмотря на то что весь день ничего не ела, несмотря на тошноту после вонючего клиента, который связал меня и пихал в меня вибратор, настроение у меня оказалось на высоте. Рослый официант проводил меня вглубь, к самому дальнему столику.

Он поинтересовался, что я буду пить, и я заказала пиво. Затем, когда передал мне меню с милым котенком на обложке, я назвала имя моего артиста и спросила:

— Я слышала, что он часто вас посещает…

— На самом деле сегодня он изволил пожаловать после двух месяцев отсутствия, — ответил официант, улыбаясь.

Я съела рыбок под уксусом, которых посоветовал мне официант, и запила пивом. Потом долго сидела и развлекала себя мыслями, что я действительно любовница артиста, а недавно мы обедали тут и болтали о нашем ночном сексе, рассуждали о том, кто прошлой ночью был зверем в постели, после он встал и ушел первым, потому что очень известный и у него масса дел. Внезапно в кармане раздался звонок пейджера.

Он прерывистым эхом прокатился по всему ресторану, искромсав мои мечтания, подобно тому как ножницы режут бумагу на мелкие кусочки, и мое ликование в один момент съежилось и застыло, будто его заморозили.

— Чем занимаешься?

Телефон стоял рядом с кассой. Добрый официант, что-то вписывая в длинный лист бумаги, посмотрел на меня ласковым взглядом, как бы желая пожалеть меня за мою занятость. Мне почему-то стало стыдно, будто моя мама увидела, как я занимаюсь сексом.

— Акико, сегодня ведь суббота, так много людей звонят…

Надтреснутый голос мама-сан, словно длинное щупальце, перемазанное липким соком плотоядного растения, утащил кусочки моих разбитых мечтаний в самую глубь черной дыры. Я тихо извинилась.

— Так ты где? На Аояме? Обедаешь? Ты же знаешь этого врача из Киото, клиента Ёсиэ? Да, господина Ямагиси. Так вот, у Ёсиэ сегодня месячные, выходной, и господин Ямагиси говорит, что хочет, чтобы ты пришла. Да, на два часа, но если ты как следует его обслужишь, он продлит время на сколько тебе угодно. Ёсиэ всегда продлевает на два или три часа и получает сто или двести тысяч за раз. Давай скорее к нему в отель. Только много не ешь, а то сама знаешь, как он любит клизму.

Когда я повесила трубку, мне показалось, что улыбка высокого официанта исчезла с лица, и мои щеки покраснели и стали горячими. При выходе из ресторана садомазо игрушки в моей большой черной сумке зазвенели, и этот звук напомнил мне звук собственного голоса, когда меня во время любовных игрищ заставляют произносить какие-нибудь слова, и я повторяю их, сгорая от стыда. Я изо всех сил попыталась собрать хотя бы остатки мечтаний о моем любимом артисте, но и они бесследно исчезли.

Ямагиси было слегка за тридцать, он был высок и мускулист. Мне он нравился. У него было красивое лицо и длинные, как у пианиста, пальцы. Он душился одеколоном, запах которого я раньше никогда не встречала. Мне было стыдно раздеваться перед ним.

Я попросила выключить свет. В ответ он рассмеялся и выполнил мою просьбу, но отдернул занавески и велел мне встать прямо перед окном. Заливаемая лучами заходящего солнца, проникавшими через слегка изогнутое окно «Нью-Отани Тауэр», я стояла и смотрела на сбившиеся на хайвее в плотную пробку машины и грузовики. Они казались мне кучей гусениц и производили отталкивающее впечатление. Мне стало неприятно.

Ямагиси достал из своего чемоданчика плавательную шапочку серебристого цвета и приказал мне, убрав волосы, надеть ее.

— Какое у тебя большое лицо! — воскликнул он, посмотрев на гладкий серебристый шар, в который превратилась моя голова.

На мне в тот момент были только шапочка, трусы, лифчик и туфли на высоких каблуках. Ямагиси достал пиво из холодильника, отпил глоток и распорядился:

— Потряси попкой, будто ты стыдливая офисная леди, которой до ужаса хочется трахаться. И сними трусы.

Начав крутить немного нагревшимся под вечерними лучами солнца мягким местом, я заслужила его неодобрение:

— Ну чего ты дергаешься как на зарядке?! Я засмеялась, но в тот же момент пожалела об этом. Ямагиси со стуком поставил банку с пивом на стол и закричал:

— Не смей!

Я испугалась. Он подошел ко мне, содрал лифчик и сильно сжал пальцами соски.

— Здесь и вот здесь! — Он сжал меня внизу. — Дура! Какого хрена ты ржешь?! У тебя же даже личности нет! Ты своими куриными мозгами хоть можешь сообразить, что такое личность?! Вот ты не личность, а такие, как ты, не ржут, а сидят на жопе и стесняются!

Он покрутил пальцами мои соски и потер кожу внизу. Мне стало так больно, что я чуть не описалась, но, испугавшись, что он меня снова выругает, стерпела и попросила прощения, опустив глаза.

— А ты подумай вот этим и этим! Поняла?! Если поняла, поздоровайся со мной как следует!

Когда Ямагиси наконец отпустил меня, я, мелко тряся попой, чтобы заглушить постепенно проходящую боль, встала на колени перед ним. Он развалился на диване. Я стала по одному облизывать пальцы его ноги, прося простить меня. Другой ногой Ямагиси пинал мою одетую в серебристую плавательную шапочку голову и артистично смеялся хорошо поставленным голосом, как у диктора из прогноза погоды.

За четыре часа я испытала оргазм несчетное количество раз, Ямагиси кончил два раза мне в рот. После каждого раза мы отдыхали и смотрели какой-то венгерский фильм на маленьком карманном видеоплеере, который оказался у Ямагиси в чемоданчике. Это была короткая история о парне, воспылавшем не совсем обычной любовью к голубям.

Когда Ямагиси кончал мне в рот последний раз, он заставил меня позвонить на какой-то номер в Киото, по-моему, это был то ли бар, то ли закусочная, куда он любил ходить. Мне следовало рассказывать женщине на другом конце провода о том, что я делаю в данный момент.

— Я сейчас какаю! — Сразу после пол-литровой клизмы, находясь в ванне, с вибратором во влагалище.

Или:

— Мне так хорошо! — Все с тем же вибратором.

Или:

— Я вам звоню с членом Ямагиси-сан во рту!

Женщина, похоже, возбудилась и, странно хихикая, отвечала мне:

— Да? Какая ты извращенка! Или:

— Проглоти все до конца, ладно?

Когда Ямагиси стал кончать, он вырвал у меня трубку и, назвав ее по имени, детским голосом произнес:

— Я тебя люблю.

Получив от Ямагиси в этот раз больше денег, чем обычно, я позвонила мама-сан в офис. Она очень обрадовалась тому, что все хорошо, и я вышла из номера просто в отличном настроении. Спустилась на лифте, прошла по длиннющему коридору и увидела в магазине мужской одежды итальянское пальто. В тот момент, когда подумала: «Вот ему бы подошло такое пальто», имея в виду своего артиста, я вдруг обнаружила, что недавно купленное кольцо с топазом исчезло.

Я сразу же позвонила в номер Ямагиси, но мне сказали, что гость просил ни с кем не соединять. Делать нечего, я отправилась в туалет, закрылась в кабинке, вывалила содержимое сумки на крышку стульчака и начала рыться в вещах, надеясь, что кольцо затерялось среди них. Но его не нашла.

Засунув в сумку веревку, клизму и вибратор, я уронила красную свечку в виде члена. Она покатилась по полу и оказалась за дверью кабинки. Выйдя, я обнаружила трех девушек, одна из которых в изумлении протянула мне свечку:

— Вот…

Они, наверно, попали сюда с какой-нибудь встречи студентов с преподавателями, на двух было одето кимоно с длинными рукавами, а на девушке, подобравшей свечку, бархатное вечернее платье. Они все были гораздо красивее и выше меня, и мне вдруг стало стыдно. Щеки мои покраснели, и я попыталась сбежать, вырвав свечку.

— Эй ты! Ну-ка стой!

Девушка в бархате рассерженно схватила меня за руку.

— Отпусти ее! Она странная какая-то! — закричали девушки в кимоно, и мне стало еще стыднее.

Я подумала о том, что, наверно, с подобной им девушкой я и разговаривала тогда по телефону во время секса, и такие девушки и ходят с моим артистом в итальянские рестораны и получают от него в подарок драгоценности. Решив так, я взглянула на девушку в бархатном и увидела у нее на пальце очень красивое кольцо с камнем зеленого цвета. Мне стало еще хуже, и я дернулась, пытаясь высвободить руку, но не смогла.

— Ты же это… шлюха, наверное, да? Ты свечку во время работы используешь, да? — сказала она с насмешкой, глядя на зажатый в моей руке предмет.

Она была выше меня более чем на десять сантиметров, у нее были большие красивые глаза, и я вдруг чуть не заплакала. Когда она потребовала от меня извинений, я, не знаю почему, внезапно укусила ее за тонкое запястье.

Я хотела еще поискать кольцо, но девушки закричали, что сейчас позовут охранника, и мне пришлось, пробежав через холл, выскочить на улицу и быстро поймать такси.

— У вас все в порядке?

Водитель смотрел на мое отражение в зеркале заднего вида. Приложив руки к лицу, я поняла, что оно все в слезах.

— Нам, конечно, нельзя разговаривать с клиентами на такие темы, но… видите ли, дело в том, что у меня дочка такого же возраста, как вы… Но вы не расстраивайтесь, я вот что вам скажу, может, странно прозвучит, но не все же так плохо в этом мире. — Он разговаривал будто с самим собой.

Я была вынуждена выслушивать его и так рассердилась от безысходности, что, будь у меня сейчас нож, зарезала бы его без всяких колебаний.

— Вот и дочке я тоже говорю, времена другие, но она-то понимает, так ведь, что времена, надо это пережить, обидно, конечно, но я часто об этом думаю…

Бред. Когда я слушала его, мне казалось, что мое лицо облизывает кто-то вонючий, с ужасным запахом изо рта. Я не могла больше терпеть:

— Да заткнись ты уже!

Он затормозил. Его вытянувшееся лицо выражало полное удивление. Затем выражение лица переменилось, и он стал похож на разозленного хряка. Сплюнув в окно, он заорал:

— Дура! Пошла вон отсюда!

Я вернулась в офис. Мама-сан похвалила меня за четыре часа с Ямагиси и подарила шейный платок от Шанель. Я перекусила лапшой и, хотя мама-сан меня уже отпустила, осталась в надежде на то, что позвонит какой-нибудь клиент из «Нью-Отани» и я смогу туда поехать. Время перевалило за двенадцать, но никто так и не позвонил. Выйдя из офиса и немного прогулявшись, я попробовала позвонить Ямагиси, но меня снова не соединили. Тогда я отправилась в «Нью-Отани» сама.

Я шла по коридору, ища кольцо на полу — вдруг оно куда-нибудь закатилось.

— Вы что-то потеряли? — Ко мне подошел посыльный.

Я отрицательно покачала головой и быстро направилась в бар, где заказала джин-тоник.

В углу сидели какие-то девушки в кимоно. Меня охватило некоторое волнение, вдруг это те самые, из туалета. Но это оказались не они, и я подумала, что, если встречу тех девок, убью их.

— Извините. Здесь свободно? Полноватый мужчина с бледным лицом сел рядом со мной, получив утвердительный ответ.

Он помолчал пять минут, а потом начал разговор:

— Извините, не разрешите вас угостить? У меня сегодня есть повод.

Я промолчала. Он заказал бармену коктейль, название которого я никогда не слышала. Его было легко пить. И сладко.

— Коктейль на текиле, поэтому такой сладкий. Зато крепкий. Если вас какой-нибудь похотливый самец будет угощать таким, будьте настороже, — улыбнулся он.

Затем рассказал, что работает в музыкальном издании, показал журнал, и там, на страничке с интервью с авторами новинок, я увидела своего артиста. Мне захотелось выдрать эту страницу и жадно ее съесть.

— Я его фанатка.

— Но ты так молода. — Он закурил тонкую иностранную сигарету. — Хотя он всегда и для всех был звездой…

— А вы его знаете?

— Ну да, с его дебюта. Мы и сейчас иногда в гольф играем. Ну… что о нем можно рассказать… он оригинал, конечно, необычный человек.

От бледного мужчины неприятно пахло одеколоном «Арамис». Он мне сразу не понравился, но благодаря ему я смогла позвонить любимому артисту домой и услышать его голос на автоответчике. Мне казалось, что сердце выскочит из груди, я так разволновалась, что не смогла ничего сказать, но все равно была рада до слез. Несмотря на запах одеколона, я пошла с ним в номер, сосала и засовывала в себя его член, более бледный, чем его лицо.

Прошло еще много времени, прежде чем я оказалась у номера Ямагиси и позвонила.

Я много выпила, и мне пришлось изрядно поплутать по коридорам.

Ямагиси вышел в халате, схватил меня за руку и надел на палец кольцо с топазом, сказав при этом, что кольцо мне слишком велико и нужно попросить в магазине, чтобы его уменьшили.

Я тут же расплакалась, а он, пробормотав себе под нос: «Ну что ты будешь делать…», завел меня в комнату и дал пива. Я сказала ему, что мне деньги не нужны, но я очень хочу остаться здесь на ночь. Он ответил, что ему завтра рано на работу, поцеловал меня в щеку и проводил до лифта.

Вернувшись к себе домой, я первым делом вытащила журнал, который дал мне мужчина с бледным лицом. Вырезав фотографию моего артиста, я наклеила ее на стену и, сказав: «Люблю тебя…», поцеловала. В этот момент внутри появилось такое приятное чувство, будто у меня теперь есть игрушка, маленькая куколка, в которую я влюбилась. Я позвонила своей однокласснице, с которой мы вместе ходили в старшую школу, и похвасталась, что сегодня слышала его голос. А затем примерно час любовалась своим кольцом с топазом.