"Игра в ошибки" - читать интересную книгу автора (Поникаровская Алиса)

«…и как всегда, когда срочно нужно было позвонить, все телефоны в округе были сломаны. Алиса вернулась в дом замерзшая и усталая, долго топталась на пороге, снимая плащ осторожно, чтобы не задеть перебинтованное запястье.

– Дозвонилась? – выглянул из комнаты Михалыч.

– Нет. На весь квартал – ни одного рабочего телефона. Такое ощущение, что кто-то испытывает невообразимый кайф, отрывая телефонные трубки.

Михалыч немного помолчал, размышляя, потом произнес:

– Сегодня Ким дежурит. Сходи к нему, надеюсь, в садике отрывать телефонные трубки некому.

– Ты серьезно? – подняла на него глаза Алиса. – Может… пойдем вместе?..

– Зачем? Я думаю, ты и одна справишься.

Алиса потопталась в нерешительности, потом робко произнесла:

– Ты, правда, ничего не имеешь против?

– А что здесь такого? Не съест же он тебя. Или ты его…

– Хорошо. Я быстро.

– Давай, давай, – Михалыч скрылся в комнате.

Алиса снова натянула плащ, поморщилась, задев зашитую руку, и вышла на улицу.

Дорогу к садику она знала наизусть, могла пройти по ней в любое время суток, с завязанными глазами и вперед спиной. Она шла как сомнамбула, ничего не видя и не замечая, в состоянии какой-то отрешенной прострации, в которой она находилась с тех пор, как пришла в себя на кушетке в операционной от резкой и рвущей боли в руке. Вальтер вернулся домой чуть раньше, и взломал дверь ванной. Потом примчался Михалыч, потом ее куда-то везли, сознание включилось, когда над ней склонился врач и, глядя в только что открывшиеся глаза, спросил:

– Жива, самоубийца? Встать можешь?

И Алиса кивнула ему, сразу все поняв и заплакав.

Алиса долго топталась перед дверью садика, не решаясь постучать, потом решила, что ведет себя, как полная дура, позвонить нужно было обязательно, и она осторожно постучала. Прислушалась и постучала погромче.

За дверью раздались неторопливые шаги.

– Кто там? – спросил Ким.

Алиса вздрогнула.

– Это я, – голос ее сорвался, она закашлялась и повторила. – Это я, мне очень нужно позвонить.

Ким загремел замками и распахнул дверь.

– Привет, – сказал он, и Алиса поняла, что он удивлен ее появлением здесь в столь поздний час.

– Мне… позвонить, – негромко повторила она.

– Я понял, – кивнул Ким, отступил в сторону. – Проходи.

Алиса вошла. Она ни разу не была здесь, но точно знала, куда нужно идти, потому что столько раз видела это место на мелькавших в ее голове картинках. Все было так, как она себе представляла: небольшой письменный стол, три стула, на одном из которых лежала гитара, и телефон на столе.

Она вращала телефонный диск, стараясь унять бьющую ее дрожь, отчего руки ее тряслись почему-то еще сильнее. Ким опустился на стул и молча смотрел на нее. В трубке побежали короткие гудки. «Черт, ну почему, почему так?..» – ей хотелось быстрее дозвониться и убраться отсюда, чтобы не ощущать этого повисшего в воздухе напряжения, чтобы не видеть Кима, не видеть и забыть, что он вообще существует. Она положила трубку на рычаг и неестественно громко сказала:

– Занято… Я подожду чуть-чуть…

– Конечно, – Ким потянулся за лежащими на столе сигаретами.

– Можно? – спросила Алиса, осторожно опускаясь на стул.

Ким кивнул и протянул ей спички. Алиса закурила и снова подняла трубку. В трубке вновь бежали короткие гудки, Алиса держала ее долго, хватаясь за эти звуки, как за спасительную соломинку, пытаясь таким образом избавиться от напряженного молчанья, висящего в воздухе, и лихорадочно придумывая, чтобы такое сказать и не сорваться, и не броситься к нему на шею. Она положила трубку и жадно затянулась.

– Как тихо тут у тебя… Не страшно одному? – наконец, произнесла она.

– Да нет. Я уже привык. А с гитарой как-то вообще тишины не замечаешь.

– Ну да, конечно, – Алиса усмехнулась несмело. – Конечно… Какая с гитарой тишина…

Она вспомнила, как прижимала к уху телефонную трубку, в которой звучала его мелодия, и снова схватилась за спасительный телефонный диск.

– Господи, да что же это такое! – она с силой опустила трубку на рычаг. – Сколько можно трепаться!

– Ты извини, – сказал Ким. – Но тебе лучше не приходить сюда вечером одной. Дом напротив, мало ли…

– Да, да, конечно, – торопливо произнесла Алиса. – Я не подумала, конечно…

– А где Михалыч?

– Дома. Я звала его с собой, но он не пошел…

Проклиная все на свете, Алиса снова сняла трубку. «Он боится, он отчаянно боится… пожалуй, не меньше, чем я…» – подумала она и облегченно вздохнула: в трубке раздались долгожданные длинные гудки. Она разговаривала по телефону, Ким молча курил, стараясь не смотреть на нее.

– Все, – облегченно выдохнула Алиса, повесив трубку. – Спасибо большое, я пошла.

– Да не за что, – Ким с видимым облегчением поднялся.

Алиса почти бежала к двери, торопясь поскорее убраться отсюда, задела о косяк больной рукой и на мгновение застыла, не удержав негромкий стон.

– Что случилось? – встревоженно спросил Ким.

Алиса подняла руку, рассматривая повязку, не выступила ли кровь, потом повернулась в сторону Кима. У дверей, где они стояли, было полутемно, и она не видела его глаз, наверно, поэтому с губ ее сорвалось:

– Что случилось?.. – она протянула к нему руку и выдохнула. – Ты…

– Что? – опешил Ким.

– Это все ты, – повторила Алиса и поняла, что если сию же секунду не уберется отсюда, то просто бросится к нему на шею и разревется в голос.

– Ну, открывай! – почти крикнула она.

Ким шагнул к двери, загремели замки, Алиса скользнула мимо него, изо всех сил стараясь сдержаться, бросила отрывисто:

– Пока, – и скрылась за дверью.

Она бежала к дому и то ли смеялась, то ли плакала, понимая, что проторчала там достаточно долго, и Михалыч наверняка сходит с ума, и сейчас ей снова придется оправдываться за то, чего не было… или было?.. Она постояла несколько мгновений в подъезде, пытаясь успокоиться и собраться, потом медленно пошла по лестнице, позвонила в дверь.

Открыв Михалыч, подозрительно глянул ей в глаза:

– Дозвонилась?

– Да, – кивнула Алиса. – Долго занято было.

И поняла, что все, что бы она сейчас ни сказала, прозвучит как оправдание, потому что Михалыч ждет этого оправдания, потому что он ей не верит…

Алиса прошла на кухню и поставила чайник.

– Что он там поделывает? – скрывая свой интерес под смешком, словно походя, осведомился Михалыч.

– Сидит с гитарой. Да мы с ним почти и не разговаривали, я все время пыталась дозвониться, а он… он попросил меня не появляться больше так поздно одной…

– Боже мой, какой трус, – Михалыч поморщился, помрачнев. – Если бы мне понравилась жена моего друга, я бы просто пришел к нему и сказал: «Да, мне нравится твоя женщина, и я буду за ней ухаживать, попытаюсь тоже понравиться, и если она выберет меня, не обессудь, я тебя заранее предупредил», но тут же детсад какой-то! Человек отрицает самые очевидные вещи, или отпирается или молчит, и черта с два заставишь его играть честно. Да и у тебя в голове непонятно что происходит. Хотел бы я хоть что-то в этой игре знать наверняка, чтобы не выглядеть полным идиотом…

– А ты уверен, что хоть кто-нибудь из нас знает хоть что-нибудь наверняка? – осторожно спросила Алиса. – Мне иногда кажется, что я настолько ничего не понимаю, что просто страшно… Может быть, то же самое происходит с ним? И с тобой?

– Чертовщина какая-то! – Михалыч налил себе чаю и подвинул второй стакан Алисе. – Я думаю иногда, что нас, всех троих, засунули в какую-то головоломку, дергают за ниточки, а мы идем, как бараны, не то, что даже выхода не зная, а вообще не понимая, что же такое с нами происходит…

– Ну, я же нашла выход, – тихо сказала Алиса. – Зачем было…

– Ты даже думать об этом не смей! – повысил голос Михалыч. – Как бы я потом жил с этим? Ты об этом подумала? Представь, что я завтра от всей этой кутерьмы повешусь, как ты себя тогда чувствовать будешь?

– Никак, – сказала Алиса. – Меня не будет.

– Прекрати, – поморщился Михалыч. – Я неудачный пример привел. Просто смерть – это не выход.

Алиса долго молчала, помешивая чай в стакане, потом подняла на него грустные глаза:

– А ты уверен, что он вообще есть, этот мифический выход? Уверен?.. Прости, но я далеко нет…»