"Оружие женщины" - читать интересную книгу автора (Кендрик Шэрон)

Глава 5

— Ребекка, ты не могла бы зайти ко мне?

Холодный голос Ванессы не предвещал ничего хорошего, и Ребекка крепко сжала трубку.

— Но мой рейс только вечером, — запротесто­вала она.

— Я знаю. Твое расписание полетов как раз лежит у меня перед глазами, — сейчас голос начальницы стал ледяным. — И я хочу тебя видеть немедленно.

Ребекка смотрела на трубку так, словно Ванес­са сейчас вылезет из нее и продолжит разговор здесь, в ее доме.

В глубине души она знала, что так будет. Даже странно, что этого не случилось раньше. Многое изменилось за недели, которые прошли с того момента, как Ксандрос ушел из ее дома. Он оста­вил ее раздавленной и несчастной. Она тогда легла в кровать и долго рыдала, оплакивая свое разбитое сердце.

Спустя пару дней она узнала, что он перестал летать «Эволо», отменив все забронированные ранее полеты. Ребекка слышала, как возмущалась в своем офисе Ванесса, и только молила Бога, чтобы ее пылающие щеки не выдали ее.

Но самое страшное открытие Ребекка сделала несколько недель спустя. Она долго не могла пове­рить, но доктор однозначно подтвердил ее худшие опасения.

И что теперь делать?

Ребекка снова порадовалась, что свободный пиджак от униформы скрывает то, что рубашка на ней уже не сходится. Она наложила макияж, гото­вясь к скандалу. Не зря же говорят, что макияж — это своеобразная маска. А ей сейчас необходимо спрятать свой страх и отчаяние.

Через стеклянные двери она видела, что Ванес­са разговаривает по телефону. Когда начальница заметила Ребекку, ее лицо исказила гримаса яро­сти. Она тут же отложила трубку.

— Закрой дверь, — были ее первые слова.

Ребекка послушалась.

— Ты хотела меня видеть, — сказала она, отме­тив, что Ванесса не предложила ей присесть. И сейчас она стояла как провинившийся ребенок перед строгой учительницей. А разве не так? — услышала она голос совести. Разве ты не заслужи­ла всего этого?

— Не строй передо мной саму невинность, — холодно бросила Ванесса. — Ты прекрасно понима­ешь, почему ты здесь.

Как много знает эта блондинка? Ребекка тянула время.

— Я думаю...

— Нет, вот как раз ты и не думаешь, и в этом вся проблема. Ты позволила себе влюбиться и наруши­ла святое правило нашей компании — не спать с клиентами!

Глаза Ванессы метали молнии, и Ребекка вдруг поняла, что здесь больше женского самолюбия, чем профессиональной этики. Ксандрос ведь как-то упомянул, что Ванесса пыталась познакомиться с ним поближе. Для него это было привычным делом. Она поморщилась, представив, что он сей­час с другой.

— Прости, — прошептала она.

— О чем ты вообще думала? — Ванесса отмах­нулась от ее извинения тщательно наманикюренной рукой. — Что люди не заметят, как ты на него смотришь? Ты была настолько глупа, что надея­лась на развитие отношений с ним? Ты могла вооб­разить, что такой мужчина, как Александрос Павлидис, способен предложить что-то большее, чем кратковременная интрижка?

— Я… я не должна все это слушать, Ванесса.

— Нет, должна, Ребекка. Определенно должна. Ты лишила меня одного из самых перспективных клиентов и всех тех, кому он мог бы порекомендо­вать нас. Так что выслушать меня придется!

— А что тут еще сказать? — воскликнула Ребек­ка, прекрасно понимая, что до самого худшего Ванесса еще не докопалась.

— Много чего! — взорвалась начальница. — Ты выставила мою компанию некомпетентной, а пер­сонал непрофессиональным.

— Послушай, я же извинилась, — снова попыта­лась объясниться Ребекка. — Правда, я... Ксандрос был таким настойчивым. Я... я...

Ванесса покраснела от злости.

— Правда? Я всегда была уверена, что мужчины становятся настойчивыми, когда женщина дает им зеленый свет, — она взяла ручку и постучала ею по столу. — И еще кое-что. В этой сфере ты больше работать не будешь. Поверь мне, я за этим просле­жу. А теперь убирайся.

Неужели так легко быть выброшенной на улицу? — вяло удивилась Ребекка. В считанные секунды... Но ведь действительно нарушила уста­новленные правила. И что предпочтительнее: уйти прямо сейчас и больше не видеть никого из «Эволо» или остаться еще на какое-то время, зная, что все только о ней и говорят?

— Я пришлю униформу, — прошептала она.

— Выстиранную, пожалуйста, — процедила Ванесса.  

По дороге домой Ребекка чувствовала себя совершенно потерянной. Как будто для нее нет места в этом мире. Ей нужно было с кем-то погово­рить, но с кем?

Ее овдовевшая мать вышла замуж второй раз и уехала жить в Австралию. Как Ребекка позвонит ей и скажет: «Мам, я беременна от мужчины, которо­го больше не увижу»?

Она не могла поделиться этим с друзьями, кото­рых завела на работе. Ванесса обвинит их в обще­нии с предателем, а это отразится на их работе. У нее есть две подружки, но они слишком заняты своими делами, к тому же живут не в Лондоне. Да и не хотелось ей никому ничего рассказывать.

Она даже будущему отцу не сказала!

Ребекка поежилась. Солнце нещадно пекло, но внутри у нее словно все превратилось в лед.

У меня будет ребенок. Вот она, правда.

Без семьи, без работы и дальнейших перс­пектив. И это тоже правда.

Она стояла и думала только о том, что ей делать дальше.

Не такой уж большой выбор. Она инстинктивно прижала руку к животу. Он округлился, точно округлился, но никому пока не видно. Пока. Пото­му что Ванесса бы не смолчала, если бы знала, что Ребекка носит ребенка Ксандроса.

Ребенок Ксандроса. Она поежилась. Ее быв­ший любовник будет отцом и ничего не знает об этом. Пока никто не знает, но скоро все станет заметно. И что тогда?

Что?!

Ребекка пришла домой и, аккуратно сняв форму, переоделась в летнее платье. Зайдя в спальню, осмотрела себя в зеркале. Со стороны кажется, что она здоровая женщина с пышными формами. Догадаться о том, что внутри нее растет новая жизнь, пока невозможно.

Среди украшений в ящике стола она заметила серьги, которые Ксандрос подарил ей в тот прощальный вечер. У нее екнуло сердце.

Интересно, он ей подарил их действительно на прощание? Впрочем, она была в этом уверена, хотя все закончилось не так, как он, видимо, планиро­вал. Их отношения закончились очень печально, но сам факт окончания ведь не был для нее сюрпри­зом.

Однако сейчас, как оказалось, у их связи появи­лись последствия, и ей нужно отнестись к этому со всей серьезностью. Ксандрос, конечно, не хотел ребенка, и она тоже, но дело сделано. Ребенок есть, и Ксандрос как отец имеет право знать.

Конечно, имеет. Ребекка обожала своего отца и не представляла, что могла бы лишиться общения с ним из-за того, что они с матерью расстались.

Однако решить сказать ему и сделать это было не одно и то же. После очередного УЗИ, на сроке двенадцать недель, Ребекка поняла, что тянуть дальше нет смысла. Письмо она сразу отмела. Это какой-то безликий способ, такие вещи говорят лично. Несколько раз она хваталась за телефон, чтобы позвонить ему, но не решалась. Как можно рассказать такую новость по телефону?

К тому же он может отказаться разговаривать с ней. Что-то внутри нее заставляло сказать ему лично, посмотреть на его реакцию. Ребекка жаж­дала увидеть его глаза, как бы тяжело это ни было. Сможет ли она освободиться от чувств к нему? А может, ей просто хочется обрести хоть чуть-чуть контроля над ситуацией?

Приняв решение, Ребекка начала действовать, радуясь, что у нее есть чем занять свои мысли. Как будто решение поехать к нему избавляло ее от не определенного будущего. Она взяла билет до Нью-Йорка, забронировала отель и позвонила матери.

— Не бери с собой много вещей, — прорвался через плохую слышимость голос ее матери. — Походишь в Нью-Йорке по магазинам.

— Да уж, — пробормотала Ребекка.

О походе по магазинам она даже не думала, хотя, наверно, было бы не лишним заглянуть в магазины для беремен­ных. Но сейчас у нее туго с деньгами. Хотя она вре­менно занималась подработками, денег не хватало, и она экономила каждый цент.

Ребекка не была в Америке много лет. Работая в «Эволо», она туда не летала. Хотя обычно наслаждалась полетом, в этот раз она не могла ни спать, ни отвлечься на что-либо — настолько нер­вничала.

Сейчас, когда за дорожные расходы не платила авиакомпания, Ребекка столкнулась с проблемой отыскать дешевый отель в центре города. В итоге она нашла чистенькую комнатку, в которой стояли искусственные цветы и большой телевизор.

Она прилегла и на минутку закрыла глаза, но, когда открыла их, поняла, что проспала довольно долго. За окном было темно, а на часах десять вечера.

У нее внутри все оборвалось. Она планировала прийти к нему на работу и попросить о встрече, чтобы у него не было возможности отказать ей. Сейчас она уже не была уверена, что это будет легко. Вряд ли такой известный человек, как Ксан­дрос, так доступен для публики.

Работая в «Эволо», она убедилась, насколько хорошо охраняют известных людей. Будь то день или ночь, ей все равно потребуется разрешение Ксандроса на то, чтобы встретиться с ним. У нее нет никакого шанса внезапно появиться перед ним. Если только караулить его у входа, но как жалко она будет выглядеть!

Ребекка поморщилась. Что ж, вечно оттягивать тягостный момент она не сможет. Чем быстрее она это сделает, тем быстрее уедет.

Но время уже десять вечера. Что, если он сей­час с другой женщиной? Тогда ей придется посмотреть правде в глаза.

Ее волосы растрепались, потому что она уснула с мокрой головой. Но сейчас ей было не до наведе­ния красоты. Она уже давно выкинула из головы нелепую мысль, что Ксандрос посмотрит на нее и вдруг поймет, каким глупцом был. Такого не быва­ет. А даже если бывает, она слишком себя уважает, чтобы снова хотеть человека, который так к ней относился.

Ребекка слегка подкрасилась, забрала волосы в пучок и сменила платье. Потом достала свой теле­фон и дрожащими пальцами набрала его номер.

Она долго слушала гудки и уже была готова услышать автоответчик, когда вдруг послышался щелчок и раздался его голос с неподражаемым акцентом:

— Да?

Наверно, ее имя отобразилось у него на дис­плее, потому что Ребекка уловила в его голосе настороженность. Если бы она только могла сейчас отключиться! Глубоко вздохнув, она отозвалась:

— Ксандрос? Привет. Это Ребекка. Я тея не отвлекаю?

Ксандрос молчал. Глядя на звездное небо, он обдумывал, как лучше ответить на ее вопрос. Он не ждал от нее звонка и в общем-то не хотел его. Но любопытство было сильнее, хотелось узнать, что заставило ее наступить на свою гордость.

— Как ты, Ребекка?

Сложный вопрос.

— Мне нужно тебя увидеть.

— Нужно?

Пауза.

— Но я сейчас в Нью-Йорке.

— Да, я знаю. Я тоже.

На этот раз пауза была такой долгой, что Ребек­ка уже решила, что он повесил трубку. Он даже не спросил, что она делает в Нью-Йорке, но это не должно удивлять ее. Он всегда был непредсказуе­мым,

— Где именно? — спросил он.

Она прочла вслух название отеля на гостинич­ном справочнике.

— Ты знаешь, где это?

Знал ли он? Ксандрос горько усмехнулся. До боли знакомое название. Закрыв глаза, он вспомнил, как остановился в этом самом отеле, когда первый раз сюда приехал. Он тогда с удивлением понял, что деньги в Нью-Йорке на улицах не валя­ются. Он видел бездомных, голодных людей и пообещал себе завоевать этот город. Через пару недель он нашел работу, которая позволила ему оплатить обучение в колледже. И с тех пор его дела шли только в гору.

— Ты можешь приехать? — спросил он.

— Куда?

— Я у себя в офисе.

Ребекка еле сдержала вздох облегчения. По крайней мере он сейчас не с той, что стала ей заменой.

— Вообще-то уже поздно, — возразила она.    

Он поджал губы. Ему хотелось сказать, что ее не касается, до какого времени он работает. Зачем вообще она прилетела? Он придал голосу как можно больше жесткости...

— Я пришлю за тобой машину.

Его тон снова дал Ребекке понять, как на самом деле обстоят дела. Она его бывшая любовница, и никаких теплых чувств к ней в его сердце не оста­лось. А когда он узнает о цели ее визита, все станет еще хуже.

— Не надо. Я доеду на метро.

— Не будь смешной, Ребекка, — он нетерпели­во цокнул языком. — Уже поздно, и я сказал, что пришлю машину. Водитель позвонит, когда подъе­дет.

Она поняла, что с ним спорить бесполезно и в сложившихся обстоятельствах даже глупо. Зачем отказываться от комфортного транспорта, да еще поздно вечером в незнакомом городе?

— Спасибо, — быстро сказала она и отключи­лась.

И вдруг почувствовала странную слабость. Сразу и не поймешь, из-за беременности, из-за длинного перелета или потому, что она ничего не ела с утра.

Так поешь!

Ее организм отчаянно просил еды, и Ребекка совсем не хотела упасть перед ним в обморок. В мини-баре она обнаружила шоколад и сок.

Зазвонил телефон, и она ощутила себя загнан­ной в угол. Обратного пути нет.

Темный лимузин ждал ее у входа. Шофер, одетый в униформу, открыл ей дверцу. Ребекка устро­илась на заднем сиденье и смотрела в окно на про­плывающие мимо улицы. Она не видела их много лет, но помнила по телевизионным программам. Однако сейчас ее мысли были заняты другим. Она тщательно подбирала слова для предстоящего раз­говора.

Как сказать человеку, оставшемуся в прошлом, что в тебе часть его будущего?

Лимузин остановился перед высотным зданием, освещенным тысячами огней. У входа стояла девушка. Ее кудри и красное платье заставили Ребекку почувствовать себя совсем плохо. Кто такая? Как же она ненавидела себя за то, что ее до сих пор волнуют такие вопросы!

Брюнетка открыла дверцу машины.

— Привет, я Мириам, — улыбнулась девушка, демонстрируя безупречную улыбку. — Ксандрос попросил меня встретить тебя. Он у себя в офисе.

— Спасибо, — ответила Ребекка. Они поднима­лись в стеклянном лифте на верхние этажи. Сам он ее встретить не вышел. И как он объяснил ее появление Мириам? Это его девушка, которую он попросил встретить ее, чтобы не было никакого недопонимания? Или его секретарша, которая будет присутствовать при их разговоре?

Нет, она не позволит никаким девушкам поме­шать тому, к чему она так долго готовилась. Если он захочет, то пусть потом расскажет об этом Мириам.

Ее проводили в очень красивый и большой офис. На огромном столе небрежно были разбросаны эскизы и ручки с карандашами. Ребекка заме­тила, что на стенах нет ни одной картины. Ксандро­са она не сразу заметила, а потом скорее почув­ствовала, чем увидела. Она резко повернулась и увидела его у окна. Он молча разглядывал ее. Она вдруг почувствовала волнение и смесь какого-то дикого страха и безумного желания.

— Это все, Мириам, — сказал он.

Похоже, она не его девушка.

— Это твоя секретарша? — с надеждой спроси­ла Ребекка, когда девушка вышла.

— Нет, архитектор, — ответил он и заметил, что гостья вздрогнула от жесткости в его тоне. А чего она ждала? Он не имел никакого представления, что привело ее сюда. Если только это не часть какой-то изощренной игры. Может, именно поэто­му Ребекка сама порвала их отношения, не дождав­шись его инициативы? Пыталась заставить его пожалеть и прибежать к ней? Если так, то она про­гадала.

Она заставила его... что? Почувствовать себя раздраженным оттого, что она полезла в его личную жизнь? Ксандрос не мог отрицать, что она имела странное воздействие на него. У нее была какая-то сила, ведь иногда он ловил себя на мысли, что скучает по ее страстности. Не поэтому ли он разорвал контракт с ее авиакомпанией? Не хотел снова искушать себя желанием побыть с ней еще немного, видеть ее голубые глаза и трогать шелко­вые волосы.

— Присаживайся.

— Спасибо. — У нее дрожали ноги, и она опу­стилась в кресло с чувством облегчения.

— Хочешь чего-нибудь выпить? Или воды?

Она покачала головой, надеясь, что самообла­дание не покинет ее.

— Нет, спасибо.

Ксандрос молча ждал, когда она объяснит цель своего визита, но Ребекка, опустив глаза, рассма­тривала свои руки. Он вдруг почувствовал раздра­жение. Что она удумала?

— Итак?

Ребекка долго набиралась смелости, прежде чем посмотреть ему в глаза. Как лучше сказать ему? Все заранее подготовленные слова казались ей сейчас ерундой. Нет тут лучшего или худшего способа, нужно просто сказать.

— Я беременна, Ксандрос.

Он не ответил и даже не пошевелился. Ребекка искала взглядом его глаза.

— Ты меня слышал, Ксандрос? Я...

— Я слышал.

Он почему-то подумал о Нотусе — греческом ветре, который неизменно приносит с собой грозы. А в его жизни как раз только что разразилась буря. Ребенок от женщины, которая ничего не значит для него. Однако его лицо не отразило никаких эмоций. Он посмотрел ей в глаза и спокойно спросил:

— Ты уверена?

Она уже хотела показать ему округлившийся живот, но потом подумала что не должна оправды­ваться и чувствовать себя виноватой. Он не плани­ровал этого, но ведь и она тоже.

— Да, уверена. Я делала тест, а потом доктор подтвердил, что они... — Он дернулся, но она продолжила: — Да, они. Я жду близнецов, Ксандрос. Где-то в середине января.

Близнецы. Это слово ворвалось в его сознание, как камень, брошенный в воду с высоты. Он почув­ствовал злость и боль одновременно. Близнецы.

На него нахлынули эмоции, возвращающие его в детство, которое он так долго пытался похоронить и забыть. Мать, бросившая его. Отец, которо­го как такового и не было. Брат, с которым он был связан навеки, сам того не желая.

Он усмехнулся, когда вдруг понял, что этот факт спас Ребекку от его сомнений в отцовстве ребенка. Хотя почему-то эти сомнения даже не приходили ему в голову. Она настолько вся отдавалась встре­чам с ним, что он был уверен, что другого любовни­ка у нее нет. Или это его мужское самолюбие гово­рило, что после него она еще не скоро позволит другому мужчине дотронуться до себя.

Близнецы.

Он снова посмотрел на нее.

— В этом ты тоже уверена?

Он что думает? Что она проверяет его таким образом? Утешая себя тем, что это он от неожиданности задает глупые вопросы, Ребекка кивнула.

— В наши дни можно сделать любой анализ, а на сроке от девяти до...

— Хватит! — Он поднял руку, чтобы она замол­чала, давая понять, что детали его не волнуют. Ему нужно время подумать.

Ксандрос подошел к окну, в котором отража­лись огни ночного Нью-Йорка. Что вообще мужчины делают в такой ситуации?

Он повернулся. Ребекка тихо сидела, и он отме­тил, что она выглядит очень уязвимой. Она забрала волосы обычной заколкой, и он понял, что у нее не было желания поразить его своим внешним видом. Еще он заметил, что она покрылась гусиной кожей. Наверно, не привыкла к кондиционеру.

— Скажи хоть что-нибудь! — не выдержала Ребекка, не в силах выносить его тяжелое молчание.

— Что ты хочешь от меня услышать? Что мы все заживем счастливо и я женюсь на тебе? — Он коротко рассмеялся. — У меня нет таких намере­ний.

Его слова ранили ее. А как могло быть иначе? Но Ребекка не показала этого. Она обещала себе, что, несмотря ни на какие его слова, не устроит истерику.

Они поговорят как взрослые люди. По крайней мере она точно. Ей удалось сохранить спокойствие, хотя больше всего сейчас хотелось крикнуть, что она не вышла бы за него замуж, даже будь он последним мужчиной на земле. Она даже умудри­лась кивнуть и натянуто улыбнуться. В конце кон­цов она была готова к тому, что он будет отказы­ваться от отцовства. А это куда обиднее отказа жениться.

— Брак? Упаси боже! Я не за этим здесь, — ответила она.

— Да? — Его темные брови недоверчиво изогну­лись. — Тогда, зачем?

— Наверно, это прозвучит странно, Ксандрос, но мне совершенно не доставило радости столько лететь, чувствуя при этом недомогание, чтобы тер­петь унижения. Просто я считаю, что ты как отец имеешь право знать.

В первый раз он не сдержался и тихо выругался на родном языке — так на него подействовало то, с какой интонацией она произнесла слово «отец».

— Хорошо. Ты мне сообщила. Довольно дорогой способ выбрала для этого. Проделала такой путь, чтобы сказать мне лично. Могла бы позвонить.

Если она признается, что хотела видеть выра­жение его лица, это будет уже слишком. Еще подумает, она надеялась на то, что он заключит ее в объятия и скажет, как скучал по ней. А дети от нее вообще его мечта.

Но ведь какая-то крошечная часть ее души надеялась именно на такую реакцию, хотя это противоречит всякой логике. Может ли мужчина, у которого все есть, осознать, что новая жизнь — это чудо? Но на его красивом лице не отразилось ника­ких чувств.

Ребекка медленно вставала со стула, ощущая неожиданную тяжесть в ногах.

— И куда ты собралась? — требовательно спро­сил он.

— Домой. То есть в отель. Я сделала то, ради чего приехала.

Он прищурился.

— Но мы еще ничего не решили.

— Здесь нечего решать, Ксандрос. Вот как раз это не было моей задачей. Ты все знаешь, и моя совесть чиста.

— А моя нет! — воскликнул он и запустил руку в волосы. — Я буду платить!

На мгновение она подумала, что ослышалась, и схватилась за спинку стула.

— Платить? Ты о чем?

Он вскинулся.

— А ты как думаешь? На содержание. Тебя... и... детей...— он еле заставил себя выговорить это слово. — Когда они родятся. Тебе будут нужны деньги все это время. Я предполагаю, что летать ты уже не сможешь. Так ведь?

Она уже хотела сказать, что летать в любом случае не сможет, потому что потеряла работу, нарушив правила. Но потом передумала выста­влять себя жертвой. С этого момента нужно быть гордой и независимой. Не только ради себя, но и ради детей. Дети. Ребекка вздрогнула. Если новость о близнецах поразила Ксандроса, то сама она озаботилась этим несравненно сильнее. Как справиться?

— Я не денег пришла у тебя просить.

— Может, и нет, но я обеспеченный человек, и мы оба это знаем, — возразил он, сверкая глазами. — Я хочу, чтобы ты приняла то, что я предлагаю. Нет, я настаиваю на этом.

Она посмотрела ему в глаза и поняла, что ему просто необходимо предложить ей что-то конкрет­ное, например деньги. Таким образом Ксандрос снимет с себя груз ответственности. Он ведь не оправдал ее слабую надежду на то, что ему захочет­ся принимать хоть какое-то участие в жизни своих детей.

Она покачала головой.

— Ты не в том положении, Ксандрос, чтобы на чем-то настаивать.

Он с иронией отметил, что, несмотря на свое уязвимое положение, Ребекка, как никогда, сильна и спокойна. Но, возможно, это как раз то, чего она хотела, чем можно привязать его к себе.

— Но мы же не воюем, Ребекка, — спокойно возразил он. — Я пытаюсь найти наилучший выход из сложившейся ситуации. Ты живешь в крохотном доме, в котором и одному человеку тесно. Как ты сможешь разместиться там даже не с одним, а с двумя детьми?

— И что ты предлагаешь?

Ребекка была уже на грани истерики. Но она не могла позволить себе такую слабость. Он раскри­тиковал ее дом. Она столько времени занималась приведением его в порядок, чтобы произвести на Ксандроса впечатление, а он остался им недоволен. Неужели не понимает, что не у всех есть такие деньги, как у него?

Ребекка удивлялась, как могла так ошибиться в человеке. Как только могла думать, что любит его! У него сердце каменное.

Она поежилась, жалея, что не взяла с собой пиджак, и одарила его таким взглядом, по которо­му он должен был понять, что ей от него ничего не нужно. Она обойдется без его помощи.

— Я как-нибудь справлюсь, — слабым голосом, но с достоинством ответила она. — У меня нет денег, Ксандрос, но зато я знаю, что буду любить этих детей. Любить всем сердцем, а от тебя мне ничего не надо. Понимаешь?

Их взгляды встретились, и вдруг ее порывистые слова задели его за живое. Она сказала, что будет любить своих детей, но он-то знал, что быть матерью еще не значит любить своего ребенка. Теперь, когда она поняла, что он не собирается на ней жениться, останется ли при том же мнении? Или выберет аборт?

— Прекрасно понимаю, — ответил он. — Но хочешь ты или нет, а мою помощь получишь. Я положу деньги на счет лично для тебя, а как ты ими распорядишься — твое дело. В обмен я хочу, чтобы ты держала меня в курсе того, как проходит бере­менность. Понятно?

Она удивленно смотрела на него.

— Ты хочешь сказать, что будешь принимать в этом участие?

Ксандрос заставил себя не поддаться наивному взгляду голубых глаз.

— Я сказал, что хочу быть в курсе, — пояснил он, словно речь шла об одном из его очередных проектов. — И хочу знать, когда они... — он тяжело сглотнул, — когда ты родишь. Можешь сделать это для меня?

— Да, — еле слышно прошептала Ребекка и встала. Если бы она не чувствовала себя такой измученной, то просто ушла бы и добиралась бы обратно на метро. — Я бы хотела вернуться в отель. — Еще немного, и она разрыдается прямо здесь.

Ксандрос видел, что у нее дрожат губы. Раньше он бы просто поцеловал ее, но сейчас это было неблагоразумно. Их отношения закончились, и они оба об этом знают.

Он догадывался, чего она хотела от него. Но он не испытывал никаких чувств к этим еще не рож­денным младенцам. И разве не воспитывался он в семье, где было в порядке вещей бросать своих детей? Наверно, в его семье все вообще лишены зова крови. Он со злостью сжал кулаки.

— Мой водитель ждет, — процедил он. — Я тебя провожу.