МИР ВЕЛИКОЙ РАДОСТИ

Недавно я узнала, что есть запретный мир, и это повергло меня в шок. Я-то считала само собой разумеющимся, что если уж освоил метод Ситы Дьюлип, то можешь из любого аэропорта отправляться в любой из миров, и выбор этих миров практически неограничен. К тому же последние дополнения к «Энциклопедии миров» свидетельствуют о том, что количество известных миров постоянно растет. И я все их считала доступными (при соблюдении определенных условий и правил, разумеется), пока моя кузина Сьюли не рассказала мне об истинном Мире Праздника.

В мир Великой Радости можно попасть только из некоторых аэропортов, и все они находятся в США, по большей части в Техасе. В Далласе и Хьюстоне существуют даже специальные клубные комнаты для желающих попасть в этот мир вечных каникул, но меня это не интересует, и я совершенно не хочу знать, как в этих комнатах вызывают необходимый для подобного путешествия стресс или несварение желудка.

Не возникает у меня и желания посетить этот мир. А вот моя кузина Сьюли посещает его уже несколько лет подряд. Она как раз снова собиралась в мир Великой Радости, когда я и услышала от нее рассказ о нем. В ответ на мою просьбу она впоследствии притащила мне оттуда целую сумку всяких листовок, брошюр и прочих завлекательных рекламных материалов, из которых я и скомпилировала то описание, которые вы найдете ниже. У представителей этого мира есть даже свой сайт в Интернете, хотя адрес его, похоже, то и дело меняется.

Всякая попытка описать мир Великой Радости обречена оставаться лишь перечнем догадок. Исходя из данных, приведенных в рекламных брошюрах, этому миру не более десяти лет. Я примерно представляю себе сценарий его создания: группа бизнесменов вынуждена была ждать отложенного рейса в Техасском аэропорту, и в баре эти люди разговорились о том, куда могли бы, скажем, податься в поисках развлечений те, кто летит первым классом или бизнес-классом, а все остальные такой возможности не имели бы. И тут кто-то из бизнесменов предложил попробовать метод Ситы Дьюлип. Так сказать, методом «тыка» или просто на ура они очутились не в одном из популярных туристических миров, а в таком, который даже не указан в карманном «Путеводителе» Рорнана. С точки зрения туризма, этот мир оказался совершенно девственным, неисследованным, неразвитым — вроде одной из стран так называемого Третьего мира, только и ждущей мудрых предпринимателей, магического прикосновения капиталистической эксплуатации.

Насколько я могу себе представить, население этого мира проживало на многочисленных маленьких островках и отличалось то ли чрезвычайной бедностью, то ли фатальным гостеприимством, а может, и тем и другим. Они, возможно, также надеялись подзаработать или воспринять новый замечательный образ жизни. Так или иначе, готовы они были к этому или нет, они научились делать то, что им говорили, и вести себя так, как их учила вести себя Корпорация Великой Радости (КВР).

Эта КВР, пожалуй, имела, если можно так выразиться, некий китайский привкус, хотя вся рекламная литература, которую раздобыла для меня кузина Сьюли, была напечатана в Соединенных Штатах. Корпорация владеет торговой маркой названия данного мира и издает о нем разнообразные пропагандистские материалы. Но больше я практически ничего о ней не знаю и не пыталась расследовать ее деятельность. Это бесполезно. Информации о подобных корпорациях не существует. Существует только дезинформация. Даже после того, как эти корпорации терпят крах, взрываясь и превращаясь в большую вонючую воронку, окруженную непроницаемой стеной из членов Конгресса и других государственных чиновников, крепко держащихся за руки и надевших через плечо желтые ленты с надписями: «Частная собственность», «Проход запрещен», «Не входить», «Охота и рыбная ловля запрещены» (или «Всякая отчетность запрещена», хотя уж это-то и вовсе бессмысленно, потому что в любых подобных отчетах нет ни слова правды).

Короче говоря, если верить рекламным изданиям, мир Великой Радости — это очень теплые неглубокие моря, покрытые сотнями маленьких островков. Эти острова более плоские, чем наши тихоокеанские, имеющие вулканическое происхождение, и похожи скорее на песчаные отмели. Климат там тоже должен быть довольно приятным. Вероятно, там имеется (или имелся) местный животный и растительный мир, но в рекламных брошюрах о нем не говорится ни слова. Единственные деревья, которые я видела на фотографиях, — это ели и кокосовые пальмы, растущие в огромных горшках. О местных жителях в брошюрах тоже почти не упоминается, если не считать фраз типа «эти дружелюбные и весьма живописные аборигены».

Самый большой остров — во всяком случае, тот, которому посвящены наиболее пышные и многословные описания в рекламных брошюрах, — это остров Рождества.

Именно туда при первой же возможности и направляется моя кузина Сьюли. Поскольку она живет в провинциальной Южной Каролине, ее дочь — в Сан-Диего, а сын — в Миннеаполисе, то подобная возможность выпадает не так уж редко, особенно если постарается попасть в иной мир в соответствующем месте — в одном из крупных аэропортов Техаса, в Денвере или Солт-Лейк-Сити. Сын и дочь ждут Сьюли в гости сперва в августе, потому что она именно тогда предпочитает покупать рождественские подарки, и в начале декабря, потому что тогда она как раз впадает в панику из-за того, что какие-то вещи не успела купить в августе.

«Я как раз пребывала в нужном настроении — мечтала об острове Рождества! — рассказывала она мне. — О, какое это СЧАСТЛИВОЕ место! Цены там низкие, как в «Уол-Марте», но выбор в сто раз лучше!»

В мире Великой Радости стоит, как утверждают все рекламные брошюры, «мягкое солнечное лето», но все витрины магазинов и лавчонок в Ноэль-сити, в Июльвилле и в Славном Городке украшены «морозными» узорами, подоконники усыпаны вечным снежком, а рамы увешаны еловыми ветками и падубом. С дюжины шпилей и колоколен доносится неумолчный колокольный звон. Кузина Сьюли говорит, что и под этими колокольнями не церковные помещения, а обыкновенные торговые залы, но снаружи все эти шпили и колокольни выглядят очень красиво. В торговых залах и на заполненных народом улицах слышатся рождественские гимны и колядки. Местные жители, судя по фотографиям, одеваются, как в Викторианскую эпоху — мужчины во фраках и высоких цилиндрах, женщины в платьях с кринолинами. У мальчиков в руках обручи, у девочек — тряпичные куклы. Местные весело снуют туда-сюда, чтобы убедиться, что рядом нет ни одного пустующего здания, ни одной незастроенной площади. Они возят туристов в каретах и шарабанах, запряженных лошадьми, продают ветки омелы и старательно подметают перекрестки. Кузина Сьюли говорит, что они всегда удивительно вежливы и приятны в общении. Я спросила, что же они говорят туристам, и она ответила, что обычно они кричат «Веселого Рождества!», или «Приятного вам вечера!», или «Габресса себбервун!». Она, правда, не была уверена, что точно запомнила последнее выражение и знает, что именно оно означает, но когда она его повторила, я постаралась записать его именно так, как услышала.

На этом острове круглый год канун Рождества; все магазины и лавки в Ноэль-сити и в Июльвилле — а их не менее 220, если верить брошюрам, — открыты круглосуточно триста шестьдесят пять дней в году.

«Но это совсем не такие липучие лавчонки, как у нас, которые круглый год торгуют рождественскими товарами, — уверяла меня Сьюли. — Там таких не сыщешь. Зато там есть, например, один замечательный магазинчик в Ноэль-сити, где торгуют только сумками. Представляешь? Хорошенькими сумками из бумаги, или из фольги, или из целлофана. Сумками для подарков. Особенно они хороши, если ты что-то не успела завернуть или вещь просто неудобна для упаковки. Кладешь ее в такую сумку, украшенную завитыми бумажными ленточками, и отлично! Очень красиво и вполне может пригодиться на следующий год». Если Сьюли уже покончила с покупками и успела посетить Уголок Ангелов — это нечто вроде часовни, где подают чай, и размещена «часовня» прямо в том «Отеле Маленького Барабанщика», где она обычно останавливается (отель «Адесте Фиделес», по ее словам, тоже очень мил, но там чересчур дорого), — она обычно позволяет себе съездить в Славный Городок. Она утверждает, что это «самое любимое ее место в мире».

Если у нее есть время, она отправляется в Славный Городок на санях, которые лошадка везет по знаменитой Дороге Рождественской Ели — эта дорога действительно с обеих сторон обрамлена елками в огромных горшках, усыпанных искусственным снегом, поскольку настоящий снег там раздобыть невозможно.

«Знаешь, там такая же песчаная почва, как у нас в дюнах, заросших соснами, — говорит она, — только сосен у них нет. Зато как замечательно звенят колокольчики, которыми украшена сбруя лошадки! Какой у нее длинный пышный хвост! Красавица! Прямо как в песне!»

Если же время у Сьюли ограниченно, она из Ноэль-сити отправляется в Славный Городок на рождественском экспрессе — это нечто вроде реактивного троллейбуса. В Городке человек должен ходить пешком, а если не может или не хочет ходить пешком, к его услугам открытый Рождественский поезд, которым управляют эльфы и который ездит по всем наиболее интересным для посетителей местам.

«Там просто невозможно заблудиться, — с восхищением рассказывает мне кузина Сьюли, — и совершенно безопасно! Только подумай, как сильно все это отличается от тех безобразий, что творятся в Святой Земле! Это так прекрасно — чувствовать себя в полной безопасности!»

В Славном Городке есть не только шпили и колокольни, но и настоящие церкви; это точные копии известных храмов Иерусалима, Рима, Гваделупы, Атланты и Солт-Лейк-Сити. Деревенские жители, одетые в то, что моя кузина называет «библейскими одеждами», продают на оживленных рыночных площадях мятные леденцы, украшенные лентами пряники, игрушки, всякие изделия местных ремесленников и сувениры; ребятишки играют в тесных двориках, пастухи гонят по улицам небольшие стада овец. А недалеко от Славного Городка находится то, о чем во всех брошюрах говорится с придыханием; это поистине вершина любой поездки — Вертеп.

Рассказывая о тамошнем Вертепе, кузина Сьюли не может удержаться от слез.

«И все, как по-настоящему! — восхищается она. — Ты входишь в такую большую палатку — что-то вроде цирка шапито, понимаешь? Хотя, пожалуй, больше похоже на этот… как он называется? Планетарий, да? Вот, на планетарий! Над головой черное ночное небо и множество звезд. Даже если снаружи светит солнце, там — ночь и звезды. И та Звезда, Рождественская. Сияет прямо над скромными яслями… Ох, за наши живые картины с Иоанном Крестителем просто стыдно становится! Нет, правда! Это просто чудесно! И такие замечательные животные! Не одна или две овечки, а целые отары овец, стада коров, ослы, верблюды — и все НАСТОЯЩИЕ! И люди тоже настоящие! Живые. И этот очаровательный младенец! Конечно, я понимаю, что это просто актеры и зарабатывают себе на жизнь, но прямо-таки чувствуется: они тоже наверняка благословенны, даже если сами и не подозревают об этом. Мне удалось однажды поговорить с одним из исполнителей роли Иосифа. Я увидела его во дворе одного из этих прелестных маленьких домиков и сразу узнала: красивый мужчина лет пятидесяти, и лицо такое хорошее. Иосиф ведь, в общем, не внушает особого восторга и священного трепета, правда? С волхвами, например, я бы ни за что говорить не стала. Да и у Марии обычно чересчур ангельская для нашего мира внешность. Но тут Иосиф выглядел так, что к нему вполне можно было подойти. Я поздоровалась, и он улыбнулся в ответ, а потом махнул рукой, как делают все аборигены, и сказал: «Мерра-Крисма!» — они все так произносят наше «Мерри Кристмас!». Нет, правда, тут все такие милые! И так отлично умеют создать рождественское настроение!»

Сьюли также всегда жалела, что на остров Рождества нельзя брать больных детей.

«Бедные малютки! Они ведь целый год ждут, когда придет Санта-Клаус! Ах, если б они могли видеть катания Санта-Клауса в Июльвилле! Их устраивают каждый вечер в девять, а потом еще раз повторяют в одиннадцать. Северные олешки, стуча копытцами, сходят по крыше Милого Дома, и за этим можно наблюдать прямо на Городской площади или по местному телевидению, а потом из саней выходит Санта и прыгает прямиком в каминную трубу — точно чертик из шкатулки, только наоборот. Ну, разве не приятно было бы детишкам увидеть такое? А у лисенка Рудольфа нос горит, как буферный фонарь! Но, похоже, в Корпорации просто не знают, как доставить ребенка на остров Рождества, не причинив ему слишком большого разочарования, хотя этот тур, по-моему, доведен до совершенства. Знаешь, я бы ни за что не отправилась в другие миры. Одному богу известно, чем это может кончиться! А остров Рождества — удовольствие гарантированное. Но все же жаль, что нельзя брать с собой больных малышей. Ведь бедняжкам пришлось бы тогда столько мучиться в шумном аэропорту, хотя само путешествие и стало бы для любого из них поистине целебным. — И добросердечная Сьюли вздыхает. — Вот я, например, этого явно не заслужила! — говорит она. — Порой я думаю, что больше никогда туда не поеду. Я ведь не должна, правда? Я делаю это просто из жадности. Нужно хотя бы раз просто подождать, пока Рождество само придет к тебе. Но ждать всегда приходится так долго — от одного декабря до другого…»

В мире Великой Радости есть и другие праздничные острова, но кузина Сьюли посещала только остров Пасхи. Ей он не слишком понравился, потому что она очень замерзла по дороге туда и чересчур сильно волновалась во время перелета из Денвера в Сиэтл. Тогда она — что было довольно рискованно — поменяла миры, уже сидя в самолете, хотя самолет и стоял на земле: его уже в третий раз очищали ото льда в связи со снежной бурей. «В общем, я выбрала не самое удачное время для путешествий», — призналась Сьюли.

На обложке рекламного буклета изображена песчаная дюна, и на ее вершине — хорошо знакомые нам хмурые монолиты с острова Пасхи из нашего мира. Моя кузина, похоже, просто пропустила эту информацию или не обратила на нее внимания. «Наверное, я искала что-нибудь священное, — сказала она. — Мне очень понравилась, например, выставка пасхальных яиц, принадлежавших русскому императору. Сплошь рубины, золото и тому подобное. Яйца были просто прелестны! Но скажи, зачем русским императорам столько яиц? Я где-то читала, что они ставили их на подставки. Это очень странно! Я думаю, что все они просто были коммунистами. Но кролики? Господи! Да там же повсюду кролики! Того и гляди наступишь. Я никогда особенно не любила кроликов — это у меня с тех пор, как Джеймс пытался выращивать кроликов и продавать их в мясную лавку на рынке в Огасте. Его Фред Ингли подговорил. Но кролики оказались никому не нужны, и на рынке их никто не покупал. А Джеймс с горя заработал себе опухоль, когда кролики подцепили какую-то кроличью болезнь и за неделю все передохли. Они мерли просто как мухи, один за другим, и мне совершенно некуда было девать их несчастные трупики, так что пришлось развести костер и все это спалить. Господи! Не люблю я вспоминать эту историю… Ну, так вот. На острове Пасхи полно маленьких цыпляток, они с писком бегают повсюду и очень милые. И корзины на рынке Банни Хоп просто великолепны. Но больше я там ничего не могла позволить себе купить. И еще там было ужасно жарко! Хотя я все время думала о том, какой мокрый снег с дождем валил в Денвере. Нет, наверное, я просто была не в том настроении. И там слишком много яиц и кроликов!»

Как написано в рекламных брошюрах, острова Рождества, Пасхи и Четвертого Июля самые большие, наиболее развитые в плане туризма и чаще всего посещаемые. Острову Хэллоуин посвящена гораздо более скромная брошюра. В ней рассказывается в основном о различных семейных развлечениях, так что этот остров явно рассчитан на застрявших в аэропорту родителей с детьми.

Судя по фотографиям, остров Хэллоуин прямо-таки усыпан тыквами, но я не могу с уверенностью сказать, настоящие это тыквы или искусственные. Там есть ярмарка развлечений с американскими горками, катаниями на привидениях, туннелем ужасов и тому подобным. Местные жители, обслуживающие гостей в гостиницах, ресторанах и кафе, одеты ведьмами, вурдалаками, привидениями, инопланетянами и… Рональдом Рейганом. Вам могут предложить, например, аттракцион «Трюкачи, или Как весело угоститься и провести вечерок. Безопасно! Все под контролем! (Сладости с гарантией качества и абсолютно безопасные для здоровья)». Пока детей водят из дома в дом по Городу Привидений, родители могут посмотреть один из «Ста фильмов ужасов» на большом телеэкране в номере, который снят для них в доме Семейки Адамс или в Замке Франкенштейна.

Я заметила этакую пуританскую нотку в голосе кузины Сьюли, когда она давала мне брошюру об острове Хэллоуин. Да и в тексте самой брошюры немало вежливых, но вполне убедительных предупреждений со стороны протестантских священников различного ранга. Все они, правда, тоже считают, что остров Хэллоуин «совершенно безопасен как для взрослых, так и для детей» и там нет «абсолютно ничего вредного или раздражающего», но я все же почувствовала в этих уверениях некую неискренность: святоши наверняка почуяли, что от подобных развлечений попахивает серой, а их острые глаза, возможно, разглядели на песчаных пляжах острова и отпечатки козлиных копыт.

Рекламный материал, посвященный острову Четвертого Июля, куда более хвалебный и отнюдь не носит оборонительного характера. Там есть все — от реального поднятия флага на Айво Джима до четырехчасового еженощного представления с фейерверком, от ресторана бифштексов «Мы едины в строю» до авеню Президентов, по обеим сторонам которой выстроились статуи, и молебственной часовни «Все мы под Богом Неделимым» — и все это сделано с размахом, и все детали до последней красно-бело-сине-полосатые и звездные. Корпорация явно ожидает большой наплыв патриотически настроенных посетителей. Интерактивный показ экспозиции музея «Наши герои», оружейного шоу и Всеамериканских Садов Победы (основные цветущие растения — сальвия, лобелия, иберийка) весьма популярны на сайте этого острова в Интернете; там же каждый и в любое время может интерактивно повторить Клятву Верности вместе с хором из пяти тысяч виртуальных школьников.

Гостиницы на острове Четвертого Июля самые разные — от кемпинга «имени Джорджа Вашингтона» (две звезды) до великолепного огромного «Отеля-люкс имени Джорджа Буша» (шесть звезд). (Мне и в голову не пришло надеяться на скромненький мотель с почасовой оплатой; такое заведение наверняка носило бы название типа «Последний приют отщепенца».)

По сравнению с высотными зданиями, вздымающимися над белыми песчаными пляжами, синей кромкой моря и красными зонтами, широкими улицами и мраморными скульптурами острова Четвертого Июля, остров Валентинова Дня выглядит скромным и старомодным. Он, разумеется, имеет форму сердечка, как и город Истинной Любви. Там много нежно-розового и белого цветов и великое множество апартаментов для медового месяца — а также и для второго медового месяца, и для третьего, и для вечного медового месяца — в отеле «Шоколадная бонбоньерка». Велосипеды с двойным седлом можно взять напрокат. Улыбающиеся местные дети, одетые (то есть практически голые), как купидоны, фотографируются с улыбающимися парами, прицеливаясь в них из лука, на фоне беседок, увитых искусственными розами. «По-моему, когда ты в соответствующем настроении и с соответствующим партнером, это может быть очень даже мило», — резюмировала кузина Сьюли, рассеянно листая буклет, посвященный этому острову.

В рекламной брошюре, посвященной острову Нового Года, сообщается, что «все гостиницы там совершенно новые». На самом деле там всего одна гостиница: огромный отель, в котором четырнадцать банкетных залов и шесть бальных, а на крыше — площадка для гольфа. Единственный снимок, сделанный за пределами этого отеля — вид откуда-то сверху на его огромный двор, освещенный китайскими фонариками. Остров Нового Года явно предназначен для кратковременных посещений — на несколько часов или на одну ночь. Сюда прибывают те, кто не может тратить слишком много времени, но все же хочет получить «действительно незабываемый новогодний вечер, лучший в вашей жизни», а потому, если не считать площадки для гольфа, все развлечения в этом отеле связаны именно со встречей Нового года.

Впрочем, ассортимент их довольно обширен: один прием устраивается в бальном зале с позолоченными стенами, с воздушными шариками, настоящим оркестром и вальсами; другой — в зале «Воспоминания о жизни в Гринич-вилледж», с джазом и контрабандным джином; третий — в баре «Давай выпьем», еще один — в зале «Влюбленные хиппи шестидесятых» и так далее. Соответствующий наряд — от бального платья и смокинга до пурпурного головного убора индейцев из племени могаук, накладного носа и губ, — можно взять напрокат. Изучая на фотографиях лица участников таких приемов и вечеринок, я пришла к выводу, что и соответствующую компанию для подобного мероприятия тоже можно взять напрокат. Среди танцующих, за буфетными стойками и тех, кто поднимает бокалы с шампанским, было много хорошеньких молодых женщин и вполне привлекательных мужчин лет сорока. Все стройные, темноволосые, все как один улыбаются и совсем не похожи на туристов. Зато настоящих туристов можно было узнать сразу.

Из этих брошюр я поняла, что визит в мир Великой Радости может оказаться затеей весьма дорогостоящей, хотя там и не приводится ни одного списка цен. Если же позвонить по номеру 800 или попытаться выяснить что-либо по Интернету, тебя всего лишь заверят, что доставка в этот мир «абсолютно бесплатная», и радостным тоном предложат на всякий случай захватить с собой «действующую кредитную карточку». Кузина Сьюли, правда, уверяет меня, что мир Радости «и вполовину не так ужасен, как это место во Флориде с таким смешным названием, куда Салли Энн так настойчиво нас звала. Дорогая, да ТАМ тебя уж точно обдерут КАК ЛИПКУ!

На острове Нового Года как раз перед полуночью (которая, как я полагаю, наступает там каждые двенадцать часов, а возможно, и каждые шесть) все, кто еще может стоять на ногах, стадами вытекают в большой двор, где огромный, в три этажа высотой телеэкран показывает хрустальный шар, опускающийся на Таймс-сквер. Все берутся за руки, поднимают бокалы с шампанским и поют. Взлетают фейерверки, льется вино, празднество продолжается. Оно все продолжается и продолжается… Интересно, думала я, когда же они успевают сделать в этих залах уборку? Впрочем, у них, возможно, есть несколько одинаковых залов — один используется, а другой в это время чистят и моют. И никто ничего не замечает. А как они отправляют пьяных в стельку туристов обратно в аэропорт, в исходную, так сказать, точку? Это ведь нужно сделать вовремя, а если они этого не сделают, то против них вполне можно возбудить судебное преследование. Хотя, пожалуй, совершенно бессмысленно преследовать в судебном порядке подобную корпорацию. Мне также было очень интересно узнать, ЧТО они разрешают курить на вечеринке «Влюбленные хиппи шестидесятых» и какими наркотиками пользуются на «Подпольной вечеринке панков»? И как этих-то гостей потом отправляют в исходную точку?

Так или иначе, если на этом острове всегда канун Нового года, то первого дня Нового года там не бывает никогда. И никаких решений тут принимать не нужно. Не нужно даже отсылать участников вечеринки домой до тех пор, пока они еще хотят продолжать свой праздник, пока снова не начнут бить часы, хрустальный шар не начнет опускаться на Таймс-сквер, снова не начнут взрываться петарды и все снова не запоют «За дружбу старую до дна…» и не нальют еще шампанского. Далее этого мое воображение идти отказывалось. Оно не желало разворачивать передо мной какие-то иные возможности жизни на острове Нового Года. И я чувствовала, что таковых просто не имеется.

Мы с кузиной Сьюли отнюдь не всегда совпадаем во взглядах, но в данном случае мы полностью друг с другом согласны. «Я ни за что не отправилась бы на этот остров! — решительно заявила она. — Я всегда НЕНАВИДЕЛА канун Нового года».

Я заметила, что одним из элементов развлечения на этом острове был китайский Новый год с парадом Дракона, какие устраивают и у нас в Сан-Франциско. Причем местные жители на фотографиях куда более убедительно выглядели в роли американских китайцев, чем в роли купидонов, эльфов или революционных солдат, пересекающих Делавэр. «А есть ли в мире Великой Радости хоть какие-нибудь неамериканские острова?» — подумала я. Сьюли высказалась по этому поводу весьма туманно. «Там множество всяких островов, — сказала она. — И некоторые, по-моему, могут быть иностранными».

Имея в виду этот, а также некоторые другие вопросы, я позвонила своей приятельнице Сите Дьюлип и страшно удивилась, когда она сказала мне, что даже не слышала о мире Великой Радости. Я рассказала ей все, что могла, и отослала ей всю имевшуюся у меня литературу.

Через неделю или через две Сита мне позвонила. Она пыталась связаться с Корпорацией Великой Радости и, естественно, столкнулась с непреодолимыми трудностями, пробуя пробиться дальше номера 800. Однако Сита — человек знающий и настойчивый, и, в конце концов, она как-то умаслила сотрудника из отдела Связей с общественностью, и он прислал ей целую кучу рекламных брошюр и каталогов, весьма похожих на те, которые удалось собрать моей кузине Сьюли, а также список-памятку островных проектов. Все это были разработки его отдела, а также отдела Развития, пока находившиеся на рассмотрении у глав Корпорации, которые и принимают окончательное решение. Там, например, были такие идеи:

1. Создать остров Синка де Майо (план полностью разработан и, по всей очевидности, будет воплощен в жизнь).

2. Учредить праздник «Седер каждую ночь!»*[2] (Корпорации явно не хватало информации, и проект, судя по всему, был положен на полку).

3. Создать некий африканский остров «Кванзаа!» (с весьма условными удобствами и довольно необычными развлечениями, однако на этом проекте имелось несколько одобрительных замечаний воротил Корпорации вроде «Давайте, давайте!», «Стоит попробовать!» и т. п.).

4. Странный проект под названием «Вечный Тет», о котором практически не было никаких дополнительных сведений.

5. Создание острова «Холи Холи Холи» (к проекту прилагалась длинная, исполненная энтузиазма справка, в которой описывались различные способы использования окрашенной жидкости и разноцветных порошков, которыми индийцы посыпают друг друга во время праздника «Холи», а также воспевалась зрелищность классических индийских танцев. Справка была подписана Р. Чандранатаном. Похоже, идея не получила особой поддержки). Впрочем, Сита Дьюлип продолжает исследовать деятельность Корпорации Великой Радости и созданный ею мир.

Уже написав все это, я решила подождать еще немного, пока не получу от Ситы какой-нибудь новой информации. Но прошел почти год, прежде чем она смогла вновь связаться со мной и назначить мне встречу.

А вскоре после нашей встречи Сита решила уведомить такую всемирную организацию, как Агентство путешествий в иные миры, о деятельности Корпорации в мире Великой Радости, превращенном ею в Мир Праздника, но оказалось, что Агентству все это давным-давно известно. Этот мир, чего мы обе не знали, был даже описан (правда, в своем исходном состоянии) в «Энциклопедии миров» и назывался Мусу Сум.

Агентство, как, собственно, и следовало ожидать, было перегружено проблемами регистрации и исследования только что открытых миров, установлением и инспектированием точек пересылки, возможностями проживания туристов и тысячей прочих ответственных дел. Но когда в АПИМе узнали, что некий мир закрыт для свободного доступа, а жителей его содержат точно в концлагере, управляя ими почти с той же жестокостью, но с неизменной выгодой для пресловутой Корпорации, то отреагировали мгновенно и весьма решительно.

Я не знаю, как именно Агентство осуществляет свои полномочия и на чем эти полномочия основаны, а также — каким инструментом убеждения оно могло воспользоваться, но только Корпорации Великой Радости больше не существует. Она исчезла столь же загадочным путем, как и возникла, так и не обретя ни собственной истории, ни собственного лица, ни даже намека на какую бы то ни было подотчетность.

Сита вскоре прислала мне новую рекламную литературу из мира Мусу Сум. Островными курортами теперь управляют сами островитяне — на кооперативной основе и (в течение первого года) под наблюдением экспертов-советников АПИМе.

И это весьма разумно. Слабо развитая и весьма мало приспособленная к содержанию самой себя экономика данного мира была полностью разрушена деятельностью Корпорации Великой Радости, так что за одну ночь ее не восстановишь. С другой стороны, многочисленные отели, рестораны, американские горки и прочее остались на месте, как и люди, которые специально обучены обслуживать и развлекать туристов и вполне способны зарабатывать себе на жизнь благодаря своим профессиональным умениям. С другой стороны, это немного тревожит. Особенно мне не нравится остров Четвертого Июля, этот оргиастический памятник американскому сентиментальному национализму, где теперь живут и работают люди, ничего не знающие об Америке за исключением того, что в течение долгих лет американцы безжалостно их эксплуатировали. Впрочем, вряд ли даже в этом мире можно совсем обойтись без эксплуатации; она ведь может быть, что называется, двух родов.

Я знакома с одним из аборигенов мира Мусу Сум; он был одним из первых, кто воспользовался вновь полученной свободой передвижения. Собственно, это Сита попросила его прибыть в наш мир и повидаться со мной. Он весьма трогательно поблагодарил меня за участие в освобождении его народа. То, что это произошло, в общем, совершенно случайно, для Эсмо Со My не имело никакого значения, и он в качестве «благодарственного дара народа Мусу Сум» преподнес мне подарок — маленький плетеный шарик, детскую игрушку довольно грубой работы. «Мы не делаем таких прекрасных вещей, как вы, американцы», — сказал он извиняющимся тоном, но я думаю, он прекрасно видел, как я тронута этим подарком.

По-английски Эсмо Со My говорил вполне бегло. Мальчишкой он изображал одного из эльфов, сопровождавших Санта Клауса, а затем стал работать на острове Нового Года официантом и, по совместительству, жиголо. «Это было не то чтобы плохо, — сказал он. — Это было очень плохо! — И его выразительное скуластое лицо сморщилось в веселой и одновременно презрительной усмешке. — Но все же не очень-очень плохо. Только еда была очень-очень плохой».

Эсмо Со My описал мне свой настоящий мир: это сотни островов, разбросанных по просторам морей и океанов, и на многих проживают всего одна-две семьи; а потому люди все время путешествуют — ездят с островка на островок на катамаранах. «Все время ездят друг к другу в гости», — сказал мой новый приятель.

Корпорация Великой Радости, сконцентрировав практически все население на одном архипелаге, запретила людям плавать и внутри данной территории, и за ее пределами. «Они сжигали наши лодки», — кратко пояснил Эсмо Со My.

Он родился на островке, расположенном значительно южнее Праздничных островов, и теперь снова туда вернулся. «Если бы я остался работать в отеле, — сказал он, — я зарабатывал бы куда больше, но мне все равно». Я попросила его рассказать мне о той жизни, которую он ведет теперь дома, и он засмеялся:

«О, у меня дома праздников не бывает! Потому что мы ужасно ленивые! Мы час или два трудимся в садах, а потом отдыхаем. Играем с детьми. Выходим в море на парусах. Ловим рыбу. Купаемся. Спим. Готовим еду. Так зачем же нам праздники?»

Но моя кузина Сьюли была страшно разочарована, обнаружив, что миром Великой Радости теперь управляет АПИМ. «Вряд ли в августе я отправлюсь туда, — сказала она мне печально, когда я позвонила ей, чтобы поздравить с днем рождения. — Похоже, это будет ничуть не похоже на Рождество, раз там совсем другое правительство, верно ведь?»