"Серая шапка" - читать интересную книгу автора (Рубаев Евгений)

Глава 1

Маленький одномоторный самолёт летел над Арктикой. В нём сидел лишь один человек, он же им и управлял. Этот пилот был очень амбициозным, на почве чего и состоялся полёт. Люди такого склада характера обычно невысокие. Но этот пилот, которого, несмотря на русскую принадлежность, звали Рэд, был роста выше среднего, спортивного телосложения, с правильными чертами лица. Такое имя он получил в кругу друзей за цвет своих волос. Самолёт принадлежал ему. Достался он Рэду за долги ещё в конце девяностых годов. Он вначале не знал, куда его сплавить. Потом посоветовали дружественные компетентные люди привести «Як-18» в порядок, чтобы аппарат стал товаром. Рэд в процессе комплектации и ремонта втянулся в авиационное дело. Обрёл новых знакомых из круга людей, влюблённых в авиацию, и, как каждый молодой парень, стал серьёзно заниматься тем делом, в которое он досконально вник впервые в жизни. Так случается с юношей, если таковой изучит какое-нибудь ремесло изнутри.

Жил в то время Рэд в маленьком подмосковном городке, возле которого находился аэродром, а при нём был аэроклуб. В начале двухтысячного, в дни «победившего волюнтаризма», лицензию — подлинную — можно было купить на любую деятельность. Чиновники под лозунгом «Нам мало платят!» продавали любые дипломы, часто даже оптом. Так Рэд и стал пилотом, и очень этим гордился. Имя «Рэд» он получил примерно в то же время, за рыжие волосы и пылкий характер. Конечно, перед этим он взял серию уроков у одного старого летуна, который чисто устно, теоретически руководил технической доводкой самолёта, получая зарплату от Рэда только горючим. «Горючим» он называл водку. За употребление горючего он когда-то поплатился своими лётными правами, хотя значительных аварий не совершал. Просто в одночасье начальству Архангельского надоела дилемма, постоянно возникавшая в пункте лётного медосмотра: «Выпускать или не выпускать?» И Рэдов инструктор оказался на пенсии, переехал на малую родину, в тот городок, где жил Рэд, и от тоски по небу ходил на местный аэродром.

Подвинула Рэда на такие решительные шаги — не продавать самолёт, а стать пилотом, — посадка немецкого юноши греческого происхождения Руста на Красной площади, прославившая его на весь мир. Вначале Рэд задумал было совершить ответную посадку в Германии. Но раздумья: «Где сажать, в Бонне или в Берлине?», — затянули принятие решения и, в конце концов, он от этого проекта отказался, вынеся вердикт: «Все эти города — на букву Б.»

Когда Россия готовилась к полемике: «Кто будет третьим Президентом страны?», Рэд решил в одиночку слетать на Северный Полюс. Конечно, такая идея родилась не спонтанно, а была навеяна длинными рассказами своего подвыпившего инструктора. Тот временами заговаривался и рассказывал, что в аэропорту Воркуты стоят «дугласы» ещё времён ленд-лиза. И что на «дугласе» можно долететь до Северного Полюса.

Будучи вполне духариком, кипежной Рэд воскликнул:

— Да я на своём «Яке» долечу!

Он был пойман на слове — в момент сказанного их окружали слушатели из местной братии лётчиков-любителей. После долгой подготовки и многократного откладывания полёта Рэд стартовал, наконец, с архипелага Земля Франца-Иосифа, с острова Хейса. Тут располагалась брошенная база геологов, на ней-то и создали запас авиационного горючего в небольших бачках. Этими бачками, как селёдками в бочке, перед полётом было забито всё пространство самолёта, плюс гондолы висели под крыльями. Один Рэд ни за что и никогда не осилил бы этой подготовительной гонки — впряглась одна из свежеобразованных компаний сотовой связи…

И вот Рэд летел на север, имея на борту опломбированные приборы спутниковой навигации для регистрации прохождения Полюса. Летел он на радиомаяк Хатанги. Самого страшного — обледенения — почему-то не боялся, а в голове назойливо вертелась история о гибели Валерия Чкалова. Погиб тот от замерзания карбюратора. У Рэда самолёт тоже был карбюраторный. Если бы фирма, рекламную акцию которой Рэд ишачил своим перелётом, ввязалась в подготовку пораньше, мотор можно было переделать под инжектор. Но какой-то деятель — антиквар-знаток — накуковал, что оригинальность машины будет нарушена и впоследствии «Як» не будет считаться настоящим олдтаймером. И Рэд решил не насиловать своё детище.

И вот теперь он думал о чкаловском карбюраторе, и о том, какой же Чкалов был великий лётчик!.. Когда на траверсе уже была Новая Земля, из мотора послышались хлопки, вначале лёгкие, а затем все более уверенные. Это «свидетельствовало об обеднении топливной смеси», проще говоря, карбюратор стал мёрзнуть.

В это время, чтоб вы знали, здесь Солнце не заходит вовсе. Под самолётом были дрейфующие льды, которые, конечно, торосились, но местами встречались и целиковые поля. Хуже было бы, если под крылом был паковый лёд или нилас. А так Рэд стал выбирать льдину для посадки самолёта, всё быстрее теряющего высоту. Когда он выполнил очередной поворот — о, чудо! — увидел во льдах корабль. Раньше, за суетой, он его не замечал, тем более что за кораблём не тянулся, как положено, шлейф дыма от работающих двигателей, который на фоне белого льда был бы прекрасно виден! Кстати, за кормой судна не виделось следа из крошёного льда, который всегда остаётся после корабля ледового класса, пробивающего себе путь. Даже с дальнего расстояния было видно, что корабль затёрт льдами и дрейфует вместе с ледяным полем. Рэд, не имеющий опыта пребывания в высоких широтах, был в состоянии крайней растерянности и совершенно естественно устремил самолёт к этому кораблю, в надежде, что там — люди, которые — обязательно помогут!

Приземление прошло довольно-таки успешно, и вскоре Рэд выбрался из кабины неподалеку от дрейфующего судна. Когда стих чихающий мотор «Яка», удивила тишина, которую не нарушали никакие звуки. А ведь рядом был большой корабль! Его названия Рэд, стоя у самолёта, не смог рассмотреть, лишь на надстройке судна огромными латинскими буквами сияли позывные. Набор этих букв был, как водится, сплошной абракадаброй, но Рэд знал, что латинские буквы позывных не исключают принадлежность судна родному государству. Он исходил из того, что по Северному морскому пути ходят только российские суда.

Погода в Арктике переменчивая и резкий ветер мог дунуть в любую минуту. Поэтому самолёт надлежало привязать к чему-то, заякорить. Такого оснащения, по причине борьбы с лишним весом, на борту самолёта не было. Поэтому за такой помощью он пошёл на судно. Ещё он надеялся найти там рацию, чтобы сообщить о своей вынужденной посадке. Самолётную рацию, всё по той же причине борьбы с лишним весом, тоже пришлось снять. Впрочем, не было у Рэда ни парашюта, ни резиновой лодки, ни еды, ни… Короче, не было практически всего…

Приятно было обнаружить свисающий со спардека верёвочный штормтрап. Сделан он был по-морскому искусно, и подниматься по плоским ступенькам было удобно. Дверка фальшборта оказалась распахнутой, и Рэд без труда очутился на палубе корабля. Сталь надстройки и палубы были проморожены, обутые в унты ноги скользили. Рэд крикнул:

— Есть кто-нибудь? Люди, отзовитесь!

В ответ из стальных недр слышались лишь лёгкие скрипы и какие-то шлёпанья. Звуки были явно не живого характера. В поисках чего-нибудь, чтобы закрепить самолёт на льду, Рэд не торопясь пошёл по палубе на ют, где могли располагаться всякие боцманские причиндалы. В пути следования его ни на минуту не покидало ощущение, что за ним кто-то неотрывно следит, поэтому Рэд на всякий случай обдумывал ответы на возможные неприятные вопросы типа: зачем поднялся на борт, куда пошёл, что искал…

Несколько раз Рэд резко оборачивался и разглядывал подозрительные места. Никого увидеть не удалось. На носу судна, почти в форт-пике, ему удалось обнаружить кандейку боцмана со всякой всячиной: начиная от линемётов, фальшфейеров, и заканчивая верёвками, которые моряки, все без разбора, называют: «Концы!»

Когда он подбирал подходящие «концы» для заякоривания самолёта, то услышал грубый окрик:

— Куда берёшь чужое!

Рэд выглянул из кандейки, опасаясь, что его задраят в ней навсегда! На палубе он увидел свободно стоящего без оружия человека. Облачён тот был в одежду полярника рядового состава: стёганку, набитую не ватой-хлопком, а верблюжьей шерстью. На голове косо сидела цигейковая шапка, под которой было приветливое молодое лицо весёлого парня. Рэд смутился, стал суетливо объяснять:

— Да я только самолёт привязать, я потом верну!

— Вернёшь! Улетишь, а потом лови тебя в небе! Чего его привязывать? Не корова, не украдут! Давай-ка знакомиться. Сергей Смирнов!

— Рэд! — протянул руку Рэд.

После длиннющего рукопожатия Смирнов спросил:

— А, чё — Рэд? Американец, что ли?

— Русский. Просто так все зовут.

— А-а-а…

— Серёга, а ты чё, здесь сторожем, что ли?

— Каким сторожем, нет. Долго объяснять… Матрос я, в общем…

Рэд остро почувствовал, что новый знакомый чего-то не договаривает. Причём не договаривает что-то очень сильно важное! Поэтому начал издалека:

— Из-за чего судно-то дрейфует? Двигатель встал?

— Нет, гребной вал свернуло, оборвало, — неохотно ответил Смирнов.

— Так в дырку же вода зайдёт?

— Не в дырку, а в дейдвудную трубу. Там остался обломок вала, бакаутные плашки воду держат хорошо. Хотя уже нижний трюм залило в отсеке.

— А где вся команда? — спросил Рэд.

— Ну, в общем… Пойдём-ка в рубку, а то очень холодно!

Они поднялись на ходовой мостик, прошли через штурманскую рубку и оказались в каюте комсостава. Крошечная каюта была неуклюже оборудована под временное жильё. Смирнов стал объяснять:

— Я вначале в капитанской, в двухкомнатной, поселился, но её же не протопишь! Выбрал поменьше. Вот сейчас тебя пуншем потчевать буду, за встречу!

Почти в середине каюты стояла самодельная печка, сделанная из сорокалитровой молочной фляги, алюминиевый бок которой был грубо вырублен, в образовавшееся отверстие была вставлена дымовая труба. Дрова, очевидно, хозяин закладывал в крышку сверху. На крышке же стоял чайник, явно из каюты капитана, уж больно ярко блестели сквозь копоть его никелированные бока. Из чайника попахивало каким-то ликёром. Бока печки-фляги были обложены шамотным кирпичом, от такой рационализации в каюте было довольно-таки тепло.

— Откуда на корабле кирпичи и дрова? — спросил первое, что пришло в голову, Рэд.

— Шамотный кирпич в котельной лежит, от обмуровки, футеровки котла остался, а может, на запас оставили?! Дрова в твиндеках беру, там мебель примитивная — кровати, тумбочки. Громлю все подряд!

— А пунш из чего варишь?

— Сначала раскассировал представительские запасы капитана. Они быстро кончились. Теперь нашёл в трюме гидролизный спирт, для водолазного комплекса, который на судне есть. Шланги водолазам промывать, в общем.

— Не отравимся?

— Да ты чё-ё?! Я уже полведра выпил и живой!

Рэд хотел вначале отказаться от угощения. Обосновав, что ещё надо самолёт ремонтировать и лететь. Не полетишь же «подшофе»?! Но его распирало любопытство: «Откуда образовался на дрейфующем судне Смирнов? И где команда?» — шлюпки и спасательные плотики «ПСН» были на месте, все в комплекте, заметил наблюдательный Рэд. Судя по заявлению «полведра» — Смирнов здесь давно. «Может, при совместной выпивке расскажет всё?» — подумал он.

Когда выпили по первой, Рэд подивился крепости пунша, и полюбопытствовал:

— Спирт-то с чем бодяжишь?

— У кока нашёл в кухмистерской сироп. Клубничный, вишнёвый, много ящиков. Жрачки всякой, в общем-то — навалом! Правда, мясо и рыба в риферах подзаглохли, температура хранения не та! Режим не выдержан хранения!

Рэд чувствовал, что истосковавшийся по обществу Смирнов будет часами гнать монологи на хозяйственную тему. Поэтому он начал подправлять течение беседы, пригубив очередную порцию пунша, который, будучи горячим, сразу ударил в голову тёплой волной. Он задал более конкретные вопросы:

— А что, команда судна на тягачах и санях по льду уехали? — такой вопрос был спровоцирован тем, что, как отметил Рэд, судно было оборудовано подъёмными стрелами, которыми запросто можно было вывести тягач за планшир и смайнать на лёд. — Санно-тракторным поездом ушли на Большую Землю?

— Ха-ха! — отреагировал Смирнов неадекватно, — до первой полыньи здесь уйдёшь! Лето же на дворе, лёд слабый!

— Так куда же делись люди? Корабль-то жилой, только машина стоит, а так, вроде, всё жилое!

— Ну-у-у! Это отдельный разговор! Давай ещё по одной!

— За упокой моряков этого корабля? — стал подводить разговор ближе «к теме» Рэд.

— Да живые они все и здоровее нас с тобой! О! Надо лампочку врубить, я от аккумуляторов свет сделал!

За иллюминатором резко потемнело. Смирнов подсоединил, скрутил электропровода, под потолком загорелась лампочка. Смирнов опять стал уводить разговор от темы:

— Дизель-генератор-то не запущен. А вспомогач я запустить не могу. Стоит, видно с тех пор!

— С каких пор? — ухватился за тему Рэд.

— Это потом! Давай вздрогнем!

— Чё ты! Всё вздрогнем, да вздрогнем! Ты бы хоть спросил. Я же забрать тебя не смогу, если самолёт починим.

— А чё? Секретное задание? Куда ты летишь?

— Рекорд ставлю! Весь самолёт бачками с бензином забит! Как танкер. И не выкинуть их. Все завязаны в систему. Могу только сообщить о тебе на Хатанге. У меня даже рации нет, для облегчения самолёта.

— Во, бешеный! А как тебя искать будут?

— А как тебя искать будут?

За этим спором труба кустарной печки жутко загудела. Смирнов прокомментировал:

— Шквал налетел! Погода сменилась, здесь это резко, в минуты бывает!

Рэд потянулся к выходу:

— Так у меня самолёт перевернёт! Чего ты не предупредил?

— А ты сам не видишь? За иллюминатором потемнело!

Так, пререкаясь, они выбрались на палубу и помчались за верёвками-концами. Ветер-низовик тянул снег с поверхности льда, и на расстоянии вытянутой руки почти ничего не было видно, а за бортом совсем ничего нельзя было рассмотреть. Они, пробравшись в боцманскую кандейку, страшно сталкиваясь, схватили первые попавшиеся верёвки. Смирнов спросил:

— К чему привязывать будем?

— А к чему? — ошарашено переспросил Рэд.

— Надо ледобуром лунки бурить и клинья вбивать!

— А есть этот ледобур?

— У боцмана в каптёрке всё есть, только как найти? — несмотря на пунш, Смирнов соображал чётко, — да и где ты сейчас найдёшь самолёт? Надо было подрулить ближе к судну!

— Я думал, возле судна трещины. Я всё равно пойду к самолёту. У меня там документы и деньги.

— Ты чё, деньги везёшь?! — возбуждённо воскликнул Смирнов.

Характер у него, видимо, был авантюрный, и напоминание о деньгах стало рисовать в его воображении, подогретом пуншем, тюки денег, которыми заполнен самолёт.

— Ну, ты дикий! — покачал головой Рэд, — Да там денег — на обратную заправку и пожрать купить по дороге!

Пристыженный Смирнов суетливо стал проявлять заботу о новом знакомом:

— Давай фал от линемёта к тебе привяжем. А то уйдёшь ты «в туманную даль»!

— Что же я, как кобель на верёвке буду?

— Если темы не знаешь — не спорь! Места здесь такие: уходят и не приходят!

Рэду стало жутковато на душе. Разумом он понимал, что новый его знакомый имеет в виду, что в непогоду человек ориентироваться не может. Да и компас возле Полюса бесполезен, Солнце и то здесь кульминирует, а не всходит и заходит. Жутко Рэду стало потому, что он почти физически почувствовал, что Смирнов говорит о какой-то «точке невозврата»!..

— А от чего этот фал? — спросил Рэд, что бы разрядить обстановку непонимания, возникшую между новыми знакомыми.

— А-а-а… Это когда буксировать судно вздумают, если оно ход потеряет. То ведь сразу буксирный канат не перекинешь с судна на судно. Вот и стреляют из линемёта линем, а за линь перетягивают фал, которым, в свою очередь, перетягивают буксирный канат. Уж больно тот тяжёлый! Шпилевой лебёдкой тянут!

Рэд не стал вдаваться в науку буксировки судов, лишь молча обвязался капроновой верёвкой, которая была смотана шлагами у ног Смирнова.

— С богом! — сказал Рэд и стал спускаться по штормтрапу на лёд в белую мглу мельчайших снежинок, перемешанных ветром с разрежённым воздухом Арктики. На льду, встав спиной к борту судна, Рэд сделал, примерно на глазок, как он помнил, доворот в направлении предполагаемой стоянки его самолёта и решительно зашагал, сгибаемый упругим ветром. Преодолевать этот ветер, всё дальше удаляясь от судна, становилось неимоверно трудно. Фал, свободно разматывавшийся вслед за ним, вдруг натянулся. Пытаясь освободить натянувшийся фал, Рэд ослабил контроль над порывами ветра и тот его повалил на снег. Пытаясь подняться, Рэд барахтался и вконец потерял заданное направление, которое, как ему казалось, он контролировал. Дышать было трудно. Рэду, из инструктажа по работе мотора самолёта, было известно, что в полярном воздухе не хватает тридцать процентов кислорода. Рэд, держась за натянутый фал руками, перебирал ногами по снегу, казавшемуся из-за мороза сухим. Судна не было видно до тех пор, пока оно не появилось перед самым лицом Рэда. Он стал кричать, чтобы Смирнов перестал тянуть верёвку, это мешало подниматься по штормтрапу. Когда Рэд оказался на палубе, Смирнов, не давая ему отдышаться, всё время спрашивал:

— Ну-у… Как, нашёл самолёт?

— Чего ты смеёшься? Если самолёт унесёт, как про тебя узнают, что ты здесь терпишь бедствие?

— Я ещё не решил, хочу я этого или не хочу!

Это заявление совсем обескуражило Рэда. Поведение Смирнова показалось ему более чем странным. Он стал подозревать его, что тот радуется, что Рэд не нашёл самолёт. Смирнов, сматывая аккуратно фал шлагами, поучал Рэда:

— Если ты левша — то сматываешь под выброску «под левую руку», если правша — то наоборот!

Рэд чувствовал, что Смирнов говорит ему ненужные сведения, чтобы заполнить непонятные места в общении. Рэду даже в голову пришла фантастическая мысль: «Может, Смирнов виноват в гибели всей команды судна? Где все члены экипажа?» И он задал, перебивая педагогические «проходы» обучающего, вопрос:

— Куда делись все люди с судна? Может, и мой самолёт туда «испарился»? Отвечай! — внезапное подозрение посетило его в момент задавания вопроса.

— Ты чё орёшь?! Ты кто такой? Прокурор, что ли? Допросы мне чинишь! А самолёт твой ветром унесло! Он, наверное, уже на Новой Земле в радиации купается!

— В какой радиации?

— А ты что, не знаешь, что в шестидесятых годах на Новой Земле термоядерную бомбу взорвали? Ну, ты совсем дремучий! Тогда весь лёд с архипелага растаял!

— А причём здесь радиация?

— Ты чего дорвался до меня? Сам не привязал самолёт, как требует ваша инструкция, а теперь на меня орёт! Чего заранее паникуешь? Может, стоит твой самолёт, прижало его ветром к торосу и стоит. А ты заранее истерику устраиваешь! Пойдём в каюту. Ты ещё меня благодарить должен, что я тебя фалом привязал. Сейчас бы кувыркался, следом за самолётом!

Рэда стали мучить угрызения совести. Правда, парень вроде как жизнь ему спас, догадался, что Рэд может заблудиться в такую пургу, и страховал его. Вместе они побрели в помещение надстройки корабля. В каюте было относительно тепло. Парни сняли куртки, Смирнов закурил неприятно пахнущую сигарету «Прима». Для начала беседы Рэд спросил:

— Что, в представительских запасах у капитана не было нормальных сигарет?

— Сигарет полно всяких по каютам. Только я привык к крепкому куреву. Я тебе не сказал, ведь я же геолог, привык в геологических партиях крепкий табак смолить.

— Так как же ты в матросы попал?

— Последние годы работал в морской геологоразведке. Во время перестройки всё финансирование прекратилось. Нас, специалистов, сократили. Что-то делать надо в жизни? Вот и пошёл в матросы. Это судно, в принципе, тоже корабль науки. Построен в восьмидесятых, для гидрографии. Здесь академики плавали, член-коры. Вот их и забрали потому, что они все шибко башковитые, много знают…

— Кто забрал? Американцы? — вскричал Рэд.

— Ну, вот! Опять ты мне допросы чинишь! Ты чего, никогда ничего не слышал о «Летучих голландцах»? Когда находят корабль в море, всё в нём на месте, а команды нет! Никто разгадать не может, а ты меня пытаешь!

— Ну, ты же откуда-то взялся!

— Ты же тоже откуда-то взялся! — огрызнулся Смирнов.

Рэд явно чувствовал, что его новый товарищ чего-то большого не договаривает. Чтобы смягчить опять напрягшуюся обстановку, Рэд предложил:

— Пойдём вспомогач запустим, чего без электричества сидеть. Рацию включим, с Землёй свяжемся!

— Всё одно, морзянку ни я, ни ты не знаем. А вспомогач не заведётся, после «этих».

Смирнов опять заговорил «туманными» фразами и Рэд, чтобы не касаться конфликтной темы, начал тормошить его:

— Пойдём, пойдём! Теперь я знаю, что ты — геолог. Геологи в технике — совсем деревянные.

— Ну, пойдём. Сам убедишься, что дело это не решаемое!

Они оба, друг за другом, прошли на бак, где стоял вспомогательный электрогенератор. Он, неожиданно, оказался, новеньким дизельком «Бокке Вульф». Рэд в восхищении воскликнул:

— Откуда на такой барже такая игрушка?

— Стояла здесь раньше штатная «чашка».

— Что за чашка?

— Так зовут маленькие морские дизельки, которые маркируются: «2-ча», «4-ча». Дед, стармех, продал его кооператорам. Оформил, как на ремонт, и продал. А эту бздыкалку вроде как спонсоры учёным презентовали. Это что! Ты бы посмотрел в машинном отделении на главный двигатель, у нас «Зульцер» стоит! — с обоснованной гордостью сказал Смирнов.

Рэд осмотрел мотоэлектроагрегат и стал проворачивать его стартером. Дизельное топливо, как он определил, поступало. Но вспышки в цилиндрах явно не было. Сколько он ни осматривал провода, идущие к топливному насосу, понять, почему нет этой вспышки, ему не удалось. К этому времени аккумуляторы иссякли совсем. Рэд, чтобы установить вероятность появления вспышки в цилиндрах, стал проворачивать мотор вручную рукояткой, которая имелась в ящике запасных частей. Самозваный механик не ведал, что в иностранном двигателе рукоятка служит не для пуска двигателя, а лишь для его проворачивания при регулировках. Рэд, как положено у русских, стал яростно вращать рукоять. Мотор неожиданно произвёл хлопок, сработал «в обратку», и рукоятка со всей силы ударила Рэда по руке — рука мгновенно онемела. Смирнов попросил его пошевелить пальцами раненой руки, но пальцы не шевелились! Он сказал:

— Перелом!

Товарищи поспешили в каюту, где попытались освободить руку от одежды. Чтобы не видеть мучений товарища, Смирнов помчался в каюту, которую прежде занимал судовой док. Там он раздобыл бинты и даже шину для фиксации руки. Когда он вернулся, Рэд уже освободил руку, но лишь только от верхней куртки. Совместными усилиями они наложили шину, прямо поверх свитера на уже успевшую изрядно опухнуть руку. Смирнов комментировал, как неисправимый оптимист:

— Хорошо, что не наложили повязку раньше, а то рука распухла бы, и теперь повязка давила бы её!

Под эти воркования он мотал бинт, а душой предчувствовал, что с рукой не всё так ладно, как они вслух рассуждают. Помощи ждать было неоткуда, в медицине у обоих познания были весьма усечённые. Смирнов, чтобы разрядить обстановку, приговаривал:

— При переломах очень хорошо мумиё помогает. Да где его взять?! Добывают его в горах, в Киргизии!

— Откуда ты это знаешь? — раздражённо спросил Рэд. Рука у него мозжила, а пальцев он совсем не чувствовал.

— Так я же тебе говорил, что выучился я на геолога. Строение Земли знаю в глобальном масштабе.

— Что значит, «в глобальном»? — брюзжал Рэд.

Что бы как-то утешить болевшего товарища, Сергей заискивающе подтвердил:

— Есть такая «глобальная тектоника». Раздел геологии.

— Чем решать глобальные теории, — извращённо съязвил пострадавший, — лучше подумай, как самолёт поведём. У моего «Яка» усилителей нет, одной рукой никак не управиться!

— Ты про самолёт забудь! Гиблые здесь места! Пропал он давно!

— Как это пропал? Не выморозило же его?! Прибило где к торосу!

— Ну, считай, что унесло его в неведомые дали!

Рэд уже давно понимал, что новый его товарищ что-то главное скрывает. Причём что-то большое, значительное. В силу своей дерзости, он резко спросил, как бы «на прихват»:

— А твой дизель-электроход не убывает же в неведомые дали?!

— Да! Нужно им это ржавое корыто?! У них железа хватает! — и замолчал на минуту.

— Кому железа хватает? — стал терзать его Рэд.

Но, Смирнов уже опомнился и понёс какую-то чепуху:

— Зачем мы полезли этот вспомогач дёргать?! Только греха нажили.

— Как зачем? Рацию включили бы, помощи попросили! Да, и просто с электричеством веселее, ходовые огни зажгли бы. Может, какой самолёт заметил бы!

— Ну-у! Ты и оптимист! Какие здесь самолёты? Здесь даже бакланы не летают, за тысячи километров отсюда! Да, и кто тебя спасать будет? Ты что, сын депутата, что ли? А морзянку шпарить ты умеешь? Судовые рации только морзянкой обустроены.

— Так SOS врубили бы на автомат!

— Вот на SOS, да ещё «на автомат», тебя бы и приняли!

— Да кто принял бы?! Говори толком, и так без твоих шарад рука огнём горит! Где вся команда с корабля?

Рэд вспомнил, что часто в океане находят брошенные суда, исправные, со следами не завершённых обыденных человеческих дел, но без команды! Пользуясь, что он ранен и имеет право капризничать, он стал доставать Смирнова:

— Давай, сознавайся! А то я дам показания спасателям и тебя посадят, как виновного в гибели всей команды!

Смирнов понимал, что у Рэда начинается бред. Рука, видневшаяся ниже запястья, обретала угрожающий бордовый цвет. Сергей думал: «Что-то важное там ему перебило! Может, кость сильно раздробило?»

Рэд стал временами впадать в дремоту, как бы забываться. Смирнов теребил его речами:

— Э-э-э! Давай проснись! Уже буран кончается! Метель стихла! Пойдём самолёт искать!

Они вышли на палубу, замотав руку Рэда шерстяным запасным свитером. Видимость в непогоде всё больше отвоёвывала свои права. Уже видны были дальние торосы и ближняя граница пакового льда. Перейдя с борта на борт, обследовав линию горизонта в морской бинокль, который Смирнов загодя прихватил из ходовой рубки, товарищи остановились на полубаке. Сергей взобрался на лебёдку брашпиля и вглядывался вдаль. Рэд оставался безучастным. Он понимал, что если даже они обнаружат самолёт, то сделать, как пилот, он ничего не сможет! Он был не из тех, кто быстро сдаётся, но в этом случае он явно понимал, что лучше быть просто одноруким, чем с такой грудой боли! Но даже при таких мрачных мыслях и адской боли в руке взгляд его привлёк свинцово-синий столб в атмосфере, идущий от неба до поверхности океана, на линии горизонта, по направлению к юго-западу от корабля. Вид этого явления был зловещий. Рэд спросил Смирнова:

— Что это такое?

От всяких загадок и недоговорок Смирнова Рэд себя чувствовал очень неуютно. Ему было жутковато от такого видения на горизонте.

— А-а-а!.. Не обращай внимания. Здесь часто случается такое.

— Это не радиация от Новой Земли?

— Ну, ты совсем дикий! Это циклон или антициклон рождается. Арктика, это кухня погоды!

От пребывания на холоде Рэду лучше не стало. Он даже закручинился, что его любимый самолёт пропал, наверняка! Товарищи пробрались в надстройку, в обжитую каюту. Сергей начал есть какие-то консервы. У Рэда аппетита совсем не было. Когда наступили ночные часы, он стал уже бредить. Рука его распухла до неимоверного состояния. Смирнову казалось, что она даже стала пахнуть гноем, а, может, у него наступило аллергическое расстройство обоняния, от отказа от спиртного. В одиночку он пить не хотел, а Рэду было совсем плохо. За иллюминаторами потемнело, наверное, этот атмосферный столб накрыл их судно. Сергей запалил электролампочку от уже изрядно севших аккумуляторов и стал теребить Рэда:

— Давай, я тебе градусник поставлю! Я прихватил у дока!

Прикосновение холодного градусника привело больного в чувство, и он спросил первое, что пришло в его воспаленную голову:

— Как ваше судно оказалось в этом полюсе недоступности? Ведь это не ледокол, чего вы сюда попёрлись?

Смирнов в начале знакомства хотел разыграть версию, что он так же, как и Рэд, попал на судно «потом». Но врать сильно больному человеку у него не хватило дерзости. Он поведал:

— Да, судно не ледокол, но ледового класса. Мы шли Севморпутём. Впереди прошёл караван с ледоколом впереди. Наш капитан пристроился, на халяву, по-русски. Хотели пройти мимо острова Вайгач, через Карские ворота. Но нас затёрло паковым льдом. Судно частное, за спасение платить было нечем. А ты же видел, что на бланках «Ллойдовского листа» написано: «Без вознаграждения — нет спасения!» Стали мы дрейфовать, попёрло нас на север.

— И, что же, льдом не раздавило?

— Я же говорю, у судна остов ледового набора и ледовый пояс брони. Тем паче, корпус килевой, его выдавливает, но не сжимает. Это ледокол, как плоское корыто. Попробовал бы ты походить на нём по открытой воде. Качает, как космонавта на стенде!

Так разговорами о качке и принципах судовождения во льдах Смирнов пытался отвлечь Рэда от потери сознания. Тот достал градусник, повернулся к лампочке и проговорил:

— Во, бздец! Тридцать девять и пять!

— Надо пить таблетки!

— А какие, ты знаешь?

— Ну, аспирин, он всегда помогает!

— С бодуна он помогает, — вскричал отчаянно Рэд. — Ещё день, и тебе придётся отрезать мне руку!

Смирнов от такой перспективы ошалел. Он даже не учёл, что его напарник может бредить. Он начал говорить алогичные вещи в свою защиту:

— Да если бы не этот корабль, ты бы на своём кукурузнике лежал где-нибудь в полынье, перевёрнутый вверх колёсами!

Рэд очень обиделся на реплику «кукурузник», он всегда гордился своим «Яком» и, когда был один, в хорошем настроении, всегда пел песню Высоцкого: «Я — Як-истребитель!» Он всем своим взрывным характером попёр на Смирнова:

— Да, ты-ы-ы!!! Загубил команду! Все пошли на Большую Землю, а ты струсил! Трус!

— Да я не струсил, и никуда, ни на какую Большую Землю они не пошли!

— А где они?

Смирнов «вошёл в ступор». Он, как учил его один старый урка, которого уже за количество ходок в дальнее плавание не брали, и он работал матросом в Мурманском портофлоте: «Вначале посчитай «минуса»!» Рэд, чувствуя, что момент истины близится, тоже поутих со своей филиппикой. Наконец, Смирнов решился. Он подумал, что без медицинской помощи парень пропадёт. Руку Смирнов ему отрезать не сможет, эту вероятность он даже не брал в расчёт. От гангрены парень умрёт. На борту будет труп, на труп обязательно придут белые медведи. Они трупы чуют за десятки километров. Белых медведей Смирнов боялся. Неожиданно, даже для себя, он промолвил твёрдо:

— Ладно! Расскажу. Всю команду забрали Руди!

— Что за Руди?

— Здесь, вблизи одного из полюсов, есть портал. Вход в другой мир, как говорят в народе, «кротовья нора».

— Вот отсюда поподробнее! — вскричал Рэд, чувствуя своё спасение. — Что за «другой мир»?

— Подземный Мир. Там, так же как мы, живут такие же люди. И хорошо живут!

— Так, открылся «портал» и Руди за руки увели, как детей из детского сада, всю команду, а тебя забыли?

— Зачем открылся? Зачем увели?! Телепортировали. Всё тихо и бесшумно!

— А ты чего не телепортировался?

— Да и я там был. Но потом, из природного любопытства, стырил шапку в помещении миграционной службы и примерил её. Подумал: «Что будет?» — и вот, оказался здесь. А шапка, вон она, на вешалке!

Рэд покосился на серую шапочку, которая, видимо, всегда висела на вешалке, высоко над полом, и Рэд её просто не замечал.

— Так расскажи, что там за устройство жизни, они что там, в пещерах живут?

И потёк рассказ Смирнова, который временами Рэду казался бредом, который он сам себе наговаривает в горячке. Сергей рассказывал, что там, внизу, люди живут, в отличие от нас, в четырехмерном мире. А время у них двумерное, и они могут его реверсировать, подправляя события по мере решения своего Мирового Правительства. Двумерное время у них от того принято, что при приближении к центру Земли гравитация возрастает и время бежит быстрее. Из-за этого там ты можешь встретить своего двойника, но в другом времени! Раз уж они четырехмерные, они ходят сквозь горную породу, как мы через воздух. А живут они на континентах, которые в свою очередь, обрамляются подземным океаном и морями. Океаны внизу, под нами, свыше тысячи километров — поболее наших. Вся эта поверхность в совокупности отбивается у нас сейсмикой. Расположена она под подошвой Верхней мантии Земли. А к нам они иногда прилетают, как мы летаем в Космос. Поэтому мы временами видим их корабли в атмосфере. Особенно много их кораблей в нашем океане, их часто регистрируют наши подводные лодки. С нами они в контакт не идут. У них существует закон, что-то вроде устава, который запрещает контактировать с нами. Их цивилизация более ранняя, чем наша. Они раньше жили на поверхности Земли. Потом их замучили разные проблемы с астероидами, сменой климата и прочими цунами. Тогда развились техника и наука, в результате изобрели четвёртое измерение. Позже, из-за того, что внизу время идет быстрее от влияния сильной гравитации, они изобрели двумерное время. Бывает, конечно, всякие «любители» нарушают закон. Тогда у нас в некоторых местах появляются привидения. А так же эльфы, кикиморы и прочая нечисть. Но техника у Руди развита сильно! Это они нарезали и помогли установить камни для пирамид. Потом, с помощью всяких своих полей подсказывают нашим соотечественникам разные идеи. Типа, как Менделееву, который шил чемоданы, про Таблицу злементов. Или Энрико Ферми — как бомбу сделать. И прочие неожиданные решения. Они вначале обнаружили, что кроме гравитационного и электромагнитного, существует в Мире масса других полей. Научились ими управлять. Раскрыли законы связей электронов, нейтронов и основных полей. Бывают, конечно, у них сбои. Поэтому у нас появляются в озёрах динозавры, снежные люди и прочие непонятки. Только лишь осязать мы все эти объекты не можем. А вот они могут забирать иногда наших людей для изучения состояния развития человечества. Опасаются. Вдруг наши перессорятся и рванут термоядерную бомбу! Вообще-то, их можно слышать по радио. Только лишь мы воспринимаем эти звуки как помехи.

Рэд своим сознанием понимал, что эти истории у него в ушах от его сорокоградусной температуры. Поэтому он для контроля переспросил:

— Зачем ты всё это мне рассказываешь? Чтобы отвлечь меня от боли в руке?

— К ним тебе надо! А то сгниёшь заживо!

— Да нах…р они мне сдались! Нелюди какие-то. Как у них там жизнь-то устроена? Как я их, а они меня понимать будем?

— Не ссы! У них, основываясь на их полях, понимание двухстороннее! Только голос слышишь, вроде как электронный, а так — нормально! Живут — как мы, отношения в обществе — такие же. Вот, к примеру, подумай сам, сколько существуют письменные источники, за тысячелетия мораль же у людей не изменилась, не мутировала?! Правда, они не заняты выработкой энергии и прочими насущными проблемами. Поэтому от ничегонеделания у них жизнеустройство сильно искажено, в отличие от нормального, человеческого. Все через ж…пу, не как у нас. Там любой начальник, чтобы не делиться благами со своими родственниками, которые его одолевают, выдумывают им разные «дутые» должности, чтобы те мзду брали с других же чиновников. Этот способ обеспечения у них называется «поставил на довольствие». А чиновники, которые покрупнее, выдумывают разные комитеты, подкомитеты. Все воруют и контролируют друг друга, «в круголя». В принципе, удобная система. Справедливое перераспределение матценностей. Отличная схема! Так то, в общем, хорошо жить можно, всё налажено. Только как-то не по человечески, не нормально это. Но это, возможно, при взгляде со стороны. А так — всё у них хорошо! Есть, конечно, неудобства.

— А какие? — заранее предохраняясь от неожиданностей, спросил Рэд.

— Ну-у! Мелочи! Музыка, например. У домохозяек «башню рвет», они за мзду вылезают на телевидение и лепечут оттуда назойливо всякие детские песенки. Или пишут книги-мемуары. Как, например, она покупала в бутике трусы, а приказчик подглядывал. Остальное — приспособиться можно. Ты же не песни туда слушать идёшь?! И мемуары можно не читать. Не будут же голову обвязывать верёвкой и укручивать палкой: «Читай мемуары тунеядца!» Не хошь — не читай!

— Ну, а другие Руди. У которых нет «тяг» в «верхах», они-то что делают?

— А-а-а! Кому скучно — дома сидит. А если жена с тёщей пилят, тогда они идут работать в охранники. Охраняют друг от друга. Там миллионы охранников. Сидят на стуле в вестибюле в униформе. Как у нас чучела на огороде. Огромные, здоровые парни, а глаза у них как у судака, в никуда смотрят! В общем, у них всё, как не у людей, наоборот!

— А энергию откуда они берут? — зачем-то спросил Рэд.

— Тебе, наверное, не известно, а я, как геолог, знаю: ядро Земли — оно магнитное. Скорость его вращения выше, чем земной коры. Вот они, вернее не они, а их предыдущие поколения, понаставили много огромных индукционных катушек и снимают энергию. Сами они только контролируют. Эти индукционные обмотки неподвижные. С ними ничего не делается. Это же не гидростанция, плотину которой через восемьдесят лет размоет. Только охлаждают их, и всё!

— А чем охлаждают?

— Водой, а горячая вода поступает в наш океан. Слышал, наверное, такие есть «чёрные курильщики»? В океане извергаются на глубине. Полтысячи градусов в них! Бывают, конечно, аварии. Тогда у нас вулканы прорывает, типа Везувия. Все эти индукторы расположены вдоль, так называемых нами геосинклинальных областей. Да зачем спрашивать, чё да как! Одевай быстро шапку, и ступай лечить руку, а то помрёшь!

Рэд думал о себе, что это он бредит. Но всё же спросил:

— А шапка эта не вредная?

— Он ещё кочевряжится! Да это вроде как у наших подводников «спасательная капсула». Только многократного возвратного действия!

Смирнов уже примерял серенькую шапку на голову Рэда. Тому казалось, что это он видит такой сон наяву, но он не сопротивлялся, покорился…