"Сила воли" - читать интересную книгу автора (Вейнбаум Стенли)

1

— По-моему, прибыли, — сверившись с приборами, объявил Хэм, переводя челнок в режим планирования, и добавил, глядя в черноту за бортом: — Кажется, еще ни у кого не бывало такого свадебного путешествия. Вероятно, ты и здесь захотела стать первопроходцем? — обернулся он к рассмеявшейся жене.

— Конечно, — согласилась миссис Хэммонд, еще недавно носившая имя Пат Берлингейм. — У меня это, наверное, от отца. И вообще, тебе стоило бы сто раз подумать, прежде чем жениться на биологе.

— А я и думал почти полгода, — парировал ее высказывание Хэм и, поймав удивленный взгляд Патриции, с улыбкой пояснил: — По венерианским меркам полгода, по земным — две недели, это когда мы мотались из Хотленда во Фрэшленд, пока в конце концов не оказались в Эросе.

Разговор происходил на борту исследовательского летательного аппарата, зависшего над темной стороной Венеры. Он стартовал из Венобля, довольно крупного поселения в южной части Сумеречной Страны, открытой в свое время великим английским исследователем Патриком Берлингеймом, отцом Пат. Именно он обнаружил пресловутую Дорогу Безумца — проход через Большой хребет Гор Вечности в северную часть либрационного коридора, колонизированную американцами под предводительством Кроули. Главный населенный пункт американской зоны носил претенциозное название Эрос.

Между тем Хэм перевел рукоять управления в положение «посадка», и челнок начал медленно опускаться в неизвестность — пока мягко не коснулся грунта. В тот же момент двигатели автоматически выключились, и от тишины, сменившей их мощный рев, закололо в ушах.

— Вот мы и на месте, — проговорил Хэм.

— И ты можешь его описать? — скрывая за шутливым вопросом невольную тревогу, спросила Пат, напряженно вглядываясь в темноту за иллюминаторами.

— Без малейшего труда, — бодро ответил Хэм и лихо отрапортовал: — Вверенный мне корабль находится на широте Венобля в семидесяти пяти милях западнее Ледяной Стены. На севере должны возвышаться Горы Вечности, если они, конечно, существуют и на этой стороне планеты, а все остальное покрыто мраком неизвестности.

— Да, с описанием местности как-то слабовато получилось, — прокомментировала его тираду Пат. — И что за подчиненные нынче пошли? Всю работу взваливают на начальство! Вот погодите — подам рапорт о несоответствии пилота его должности, и его уволят: как-никак с мнением командира экспедиции должны считаться!

Хэм вскочил, прищелкнул каблуками и дурашливо завопил:

— Не гневайтесь, командир! Я исправлюсь!

Грустно улыбнувшись жалким потугам поддержать бодрость, они погасили фары наружного освещения и принялись рассматривать никому доселе неведомый мир.

Супруги Хэммонд представляли собой исследовательскую экспедицию, целью которой являлось изучение флоры и фауны темной стороны Венеры. Этот проект, разработанный совместными усилиями Королевской Академии и Смитсоновского института, создавался в расчете на Патрицию Берлингейм, ведущего специалиста в области изучения изменчивой природы Сумеречной Страны. Принимался также во внимание и тот факт, что она была уроженкой Венобля, то есть человеком, наиболее приспособленным к местным условиям. То, что пилотом экспедиции придется взять чуждого научному миру субъекта, да вдобавок еще и американца, высокомудрые разработчики проекта даже не могли предположить. Однако жизнь распорядилась так, что бродяга-янки — правда, с университетским образованием — случайно встретился в Хотленде с надеждой современной английской биологии Пат Берлингейм, и выпавшие им на долю испытания привели к свадьбе, скромная церемония которой состоялась в Эросе. Молодожены заявили о своем категорическом нежелании расставаться, и поэтому — после проверочных тестов — Хэма назначили ответственным за техническую сторону проекта.

В сущности, экспедиция могла бы и не состояться, поскольку Хэммонды намеревались провести свой медовый месяц в цивилизованных условиях, какие только могла предоставить Земля — удачно реализованная венерианская добыча Хэма могла обеспечить им любую роскошь. Однако к тому времени, как путники преодолели Малый хребет и достигли Эроса, Венера, двигаясь по своей орбите, существенно удалилась от Земли, и лишь спустя долгие восемь месяцев появилась бы возможность покинуть Сумеречную Страну. Перспектива длительного унылого прозябания в убогих условиях поселка — будь то Венобль или Эрос — и подвигла молодоженов на участие в рикованной поездке на темную сторону планеты.

Люди давно стремились заглянуть за непреодолимую Ледяную Стену и выяснить, что скрывает вечный мрак, царящий на той стороне планеты, которая никогда не освещалась солнечными лучами. Несколько неудачных попыток не обескуражили исследователей, и вот, наконец, был создан летательный аппарат, способный перемещаться на любых высотах — от безвоздушного пространства космоса до бреющих полетов над поверхностью планеты. В условиях Венеры это имело первостепенное значение, поскольку экипажу предстоял бросок через Ледяную Стену, вознесшуюся до облачного покрывала планеты, плотную пелену которого пронзали лишь отдельные пики гигантских Гор Вечности.

Но не только немыслимая высота ледяной преграды закрывала дорогу человеку: там, где сталкивались воздушные потоки, рожденные на разных полушариях планеты — ледяном и раскаленном, грохотали чудовищной силы огненные ураганы, испепелявшие вокруг все живое.

И тем не менее люди, кое-как обосновавшиеся в узком — не более пятисот миль — пространстве, образовавшемся за счет либрации планеты, стремились узнать о ней как можно больше: стимулом к этому служили невероятные формы жизни, обнаруженные исследователями в Сумеречной Стране, как земляне называли либрационный коридор Венеры.

И вот теперь, казалось, этой мечте суждено наконец сбыться: на замороженных пространствах темной стороны планеты впервые оказался исследовательский корабль, экипаж которого — с тревожным предвкушением неведомого — сквозь стекла иллюминаторов напряженно вглядывался в негостеприимный чуждый мир.

После того как Хэм выключил прожекторы и глаза привыкли к темноте, выяснилось, что здесь царит не непроглядный мрак, а скорее густой сумрак: высокие облака отражали отсветы огненной стихии, бушевавшей над Ледяной Стеной. В этих пульсирующих отблесках света перед удивленными взглядами людей предстала величественная в своей дикой красоте страна: нагромождения льда, которым архитектор-ветер придал самые фантастические очертания, тускло светились зеленоватым светом, переливавшимся в глубинах прозрачных глыб. Каждая льдинка, каждый выступ, каждая неровность, казалось, трепетали в колеблющемся свете, словно говоря: «Вы искали здесь жизнь? Мы и есть жизнь!»

— Какая немыслимая красота! — выдохнула, наконец, Патриция, до этого безмолвно взиравшая на ледяной пейзаж.

— Мне она кажется угрожающей, — проговорил Хэм. — Словно шикарная декорация, скрывающая что-то отвратительное. Неужели здесь возможна какая-то жизнь?

Пат оторвалась от созерцания льдин и обернулась к нему.

— Вполне вероятно, если даже на Титане и Япете обнаружено нечто живое. Кстати, а какая температура за бортом? — Хэм взглянул на панель управления и сообщил, что датчики зарегистрировали тридцать пять градусов ниже нуля. — Вот видишь? Вполне подходящая для жизни, если судить по земным меркам.

— Но, помнится, для зарождения жизни требуется теплая, как суп, водичка. Или я что-то путаю, моя ученая женушка? — К Хэму постепенно стала возвращаться его обычная жизнерадостность.

— Нет, не путаешь, — рассмеялась Патриция. — Кое-какие знания по биологии еще остались в твоей голове со школьных времен. Да только зарождения жизни здесь не требовалось: ее сколько угодно по ту сторону Стены. Вспомни, какая неистовая борьба за выживание идет в жаркой части Сумеречной Страны — в Хот-ленде, где даже растения приобрели замашки хищников. Возьми того же Джека-Хватателя — очень «милое» деревцо! Вполне возможно, что какие-нибудь виды «сбежали» сюда, спасаясь от более сильных конкурентов.

— И кто бы это мог быть, как ты думаешь? — заинтересованно спросил Хэм и взглянул на ледяное пространство за окном, словно ожидая увидеть там нечто большее, чем мерцание световых бликов.

Отметив его непроизвольный жест, Пат с улыбкой сказала:

— Условие существования жизни — четко выстроенная пищевая цепочка. Вопреки известному анекдоту о фермере, который разводил песцов, скармливая им крыс, а тем в свою очередь отдавал ободранные тушки своих питомцев, такой замкнутый круг нереален. И те и другие при подобной кормежке перемерли бы от авитаминоза и расстройства желудка, поскольку для нормального рациона требуются растительные компоненты. Значит, в первую очередь здесь должен был бы обосноваться какой-нибудь вид растительности.

— Ну это бы еще ничего, а вот если что пострашнее? — полюбопытствовал Хэм.

— Думаю, есть и такие. Вспомни, кто набросился на нас в ущелье Большого хребта? Я потом имела возможность хорошенько изучить убитое тобой чудовище, останки которого доставили в Эрос. Это существо, по-видимому, родственник аборигенов Хотленда, которым — из-за их трех глаз — дано научное название Triops. Но оно, несомненно, более свирепое и, скорее всего, менее разумное, поскольку хищники руководствуются в основном высоко развитыми инстинктами. Я предложила назвать их Triops Noktivivans, чтобы отметить причастность этого вида к ночной стороне планеты.

— Можно подумать, что, давая имя какой-нибудь твари, мы делаем ее ручной! — фыркнул Хэм.

Пат отмахнулась от его замечания и продолжила:

— Все внешние признаки этих триопсов — две руки, четыре ноги, три глаза — свидетельствуют о том, что предки этого вида обитали в Сумеречной Стране. Даже их светобоязнь — не абсолютна: вспомни, как они «лакомились» омерзительной протоплазмой, хотя освещение той части ущелья существенно отличалось от здешней тьмы. Возможно, пещерные триопсы лишь переходная ступень к еще более диким обитателям этих просторов. — Вздохнув, она тоже взглянула в окно и добавила: — Так что надо быть готовыми ко всему…

Хэм что-то проворчал и ободряюще похлопал жену по плечу — да ладно, мол, — но Пат вновь увлеченно заговорила:

— Они появились здесь сравнительно недавно. Если руководствоваться земными мерками, то перерождение миролюбивых аборигенов в чудовищных хищников могло произойти примерно за двадцать тысяч лет. Однако этот срок весьма приблизителен — нам же неизвестна скорость эволюции на Венере. Они могли приспособиться к новым условиям значительно быстрее.

— Вот-вот! Я, например, приспособился к ночной жизни студентов университета за один семестр, — перебил ее Хэм.

— Но не все же такие вундеркинды! — усмехнулась Патриция и надолго умолкла.

Некоторое время ничто не нарушало тишину корабля, но затем в темноте снова зазвучал задумчивый женский голос:

— Меня занимает вот какой вопрос: какая жизнь появилась здесь до появления триопсов? Допустим, некий первый абориген, будущий родоначальник нового вида, отыскал путь, приведший его на темную сторону планеты. Но что-то же он ел — иначе бы не выжил! Значит, здесь уже имелась некая флора, а поскольку ночной триопс — хищник, следовательно, была и фауна. Вот какой напрашивается вывод.

— Ты хочешь сказать, что в этом мраке и холоде возможно существование даже разумных существ? — нахмурил брови Хэм.

— Такое тоже возможно, но не обязательно. Как известно, высокий интеллект не гарантирует устойчивость вида, — спокойно проговорила Пат.

— Но ведь именно разум сделал человека практически властелином Вселенной, разве не так? — возмущенно вскинулся Хэм.

— Это просто патетика, — все так же невозмутимо возразил женский голос. — Настоящими хозяевами той же Земли — не будем говорить о Вселенной — являются обыкновенные нематоды, то есть разнообразные черви, населяющие практически всю планету. Их численность в миллионы раз превосходит количество столь обожаемых тобой Homo Sapiens. — Услышав недовольное ворчание, Пат усмехнулась. — Ладно, не будем касаться человечества — можно провести и другие параллели, ну хотя бы гориллу и черепаху. Это тебя больше устроит? — Поскольку возражения не последовало, она продолжила: — Горилла, как ты понимаешь, более интеллектуально развитое существо, чем черепаха, однако последняя встречается повсеместно и даже в водной стихии, а ареал гориллы ограничен отдельными областями Африки: разум не помог ей приспособиться к жизни в других условиях.

— Мне кажется, ты как-то специфически понимаешь значение разума, — недовольно проговорил Хэм. — В конце концов ни черепахи, ни нематоды не привели к научному и техническому прогрессу, в результате которого мы находимся здесь.

— Все это верно, но я хотела показать, что интеллект сам по себе не является решающим фактором, когда речь идет о выживании. В огненном смерче ядерного взрыва погибнет любая цивилизация, а вот «безмозглый» таракан — уцелеет.

Голос Пат становился все слабее и слабее. Обеспокоенный Хэм поинтересовался, как она себя чувствует.

— Это все нервы, — проговорила она. — Наверное, я хочу сама себе доказать, что мы не встретимся здесь с чуждым и непонятным нам разумом: даже трудно представить, насколько чудовищным может быть проявление интеллекта на этой чудовищной планете.

Когда она повернула рубильник, включив наружные прожектора и свет в кабине, Хэм заметил тревожное выражение серых глаз и болезненную бледность любимого лица.

— Тебе просто надо отдохнуть, — заботливо сказал он и, когда Пат скрылась в жилом отсеке, погрозил кулаком тьме за иллюминаторами, проворчав: — Уж я до вас доберусь, будьте вы хоть трижды разумными!