"Дракон. Книга 1. Наследники Желтого императора" - читать интересную книгу автора (Алимов Игорь)

ЭПИЗОД 2 Книги в огне

Поднебесная, в нескольких часах пути от столицы, III в. до н. э.

Поленья весело трещали в костре, а над головой раскинулось бездонное черное небо, усеянное мириадами звезд.

— Что-то сотник задерживается, — задумчиво глядя в огонь, обронил десятник Лю.

— Такие дни, старший брат, такие дела, — мелко затряс жидкой бороденкой его помощник Ван, сидевший неподалеку. — Сюда поспеть, туда угнаться, а концы-то немаленькие! Велика держава, обширны земли ее, крепка рука владыки!

— Воистину, — старательно всматриваясь в пламя, поддержал разговор Лю.

— Вот и я говорю! — Ван, тощий и длинный, придвинулся ближе, попытался заглянуть в лицо. — Это же какое радение о государстве надобно иметь, чтобы всех книгочеев проверить и отделить скверну от истины! Тут не до заботы о себе самом. Верно, я говорю, старший брат Кан?

— Верно, верно, — согласно кивнул десятник, с трудом удержав в голосе неприязненные нотки. — Держава обширна, а государево дело не ждет.

— Вот! — торжествующе поднял к небу палец Ван. — И мы, слуги владыки, должны как один со всех ног исполнять повеления его, ибо он есть надежда наша и опора! Надлежит скорейше положить заслон той скверне, что сердца мутит и умы смущает, дабы в Поднебесной воцарились мир и покой!..

Ван буквально захлебывался от охватившего его горячего восторга.

Десятник Лю, бывалый воин, вдруг почувствовал неудержимое желание впечатать кулак прямиком в эти слюнявые губы. Заткнуть захлебывающийся славословиями рот. Едва утерпел Лю, не дал себе воли, потому что при всей своей никчемности приходился ему Ван свояком, а семья — это святое. «Навязался на мою голову… — неприязненно подумал десятник. — Даже тут выслуживается… Перед кем?»

Лю не любил свояка.

Они сидели посреди внутреннего дворика небольшой усадьбы. Рядом развели костерок свободные от дозора воины. Глухие глинобитные стены, опоясывавшие двор, терялись во тьме наступающей ночи, которая едва-едва отступила от огня, но полностью воцарилась за дверьми одинокого флигеля, где запаздывающего сотника дожидалась выявленная библиотека, а вместе с нею и владелец — крепко скрученный волосяным арканом некий господин Фэй, очевидный книгочей и предполагаемый вольнодумец.

Впрочем, над этими тонкостями пусть сотник голову ломает, а то и еще кто рангом поболее. Не случайно в поисках книг вместе с ними ездит таинственный высокопоставленный чиновник, имени которого Лю не знает, и справляться о нем почему-то не имеет никакого желания: меньше знаешь — крепче спишь.

Лю видел высокое лицо уже не раз. Едва вышел указ о проверке всех книг в Поднебесной — с целью отделения крамолы от истины, десятник и его люди наряду с другими отрядами потянулись по усадьбам да поместьям. И если находили собрания свитков, тут же посылали нарочного за сотником Ма, а в важных случаях и за высоким лицом, ибо, откуда им, простым и бесхитростным воинам, разобраться в книжной премудрости? Лю Кан и читать-то не умел, не то, что его смышленый младший братец Лю Бан! Что уж говорить про Вана и простых солдат… Да и зачем им это? Сила воина не в книжках обретается.

Вот и сегодня десятник привел своих людей в очередную усадьбу — в паре часов пути от столицы. Место было старое и, казалось, заброшенное, но у него нашелся хозяин — тот самый господин Фэй, а при нем и слуга сыскался. Привычно объявив волю владыки, Лю предложил выдать книги, но понимания в хозяине не встретил никакого, а слуга его, крепкий, надо признать, малый, и вовсе повел себя отчаянно — бросился на незваных гостей с палкой.

Да только что такое палка против десятка пик? Теперь тело рьяного слуги валяется на пустыре бездыханным, связанный книжник размышляет о бренности жизни в темноте своих покоев, а десятник Лю сидит у костра, дожидаясь приезда сотника и слушая поднадоевшую болтовню никчемного свояка.

— Скажи Сяо, пусть готовят еду! — Лю тяжело поднялся с земли. — По всему выходит, раньше утра мы отсюда не тронемся.

— Сей момент! — свояк рванулся было ко второму костру, но тут, же оглянулся и спросил: — А ты куда, старший брат Кан?

— Пойду, смутьяна проверю, — кивнул в сторону дома Лю, на ходу запаливая короткий факел. — Не помер бы ненароком.

На самом деле проверять пленника нужды не было. Просто Лю хотел хоть на минуту отделаться от назойливого свояка.

Десятник направился к одинокому флигелю, но на полпути остановился. Что-то стремительно мелькнуло слева — там, поверх окружавшей усадьбу стены. Или причудилось? Десятник развернулся к стене, выставил факел вперед, на всякий случай крепко сжал в руке копье и стал пристально вглядываться в ночь.

Ночь была безвинна и тиха, лишь едва потрескивали поленья, да слабо мерцал огонь костра.

Показалось? Все же целый день на ногах… Показалось! Да и кто осмелится тут объявиться, если во дворе отдыхает добрый десяток гвардейцев первого и единственного отныне и на многие годы императора — истинного владыки Поднебесной, что покорил непокорных и объединил разъединенных, собрав под своей рукой все чаемые земли?

Лю засунул копье за пояс сзади, благо длина древка позволяла, осмотрелся еще раз, затем достал из-за пазухи тряпицу с вяленым мясом, рванул зубами кусок и медленно двинулся вперед, жуя на ходу.

Во флигеле стояла непроглядная темень. Десятник обошел помещение кругом: неровный свет факела то и дело выхватывал из мрака теснившиеся у стен плетеные короба, в которых хранились книги. Коробов было много. И даже слишком много для такой захудалой усадьбы.

Книжник Фэй лежал связанным почти у самого входа и внимательно наблюдал за перемещениями десятника. Он был совершенно спокоен. Его лицо, худое и бледное, в свете факела казалось высеченным из молочного нефрита, а глаза, озиравшие Лю с непонятной настойчивостью, сверкали, точно пестроцветная яшма в лучах солнца.

— Что ж господин книги для осмотра сам не выдал? — десятник посмотрел на пленника сверху вниз. — Указов не соблюдает или же крамолу таит?

— В глуши живу, — отвечал Фэй, — отшельником, а новости к нам поспешают медленно.

— Стало быть, знать ничего не знал? — усмехнулся Лю и откусил еще мяса. — И ведать не ведал?

— В глуши живу, — стоял на своем Фэй.

— Слово владыки для всех священно, — прожевав мясо, сказал, как отрезал, Лю. — «Аще кто за тридцать ден не истребил все крамольные книги, тот да будет клеймен и на строительство Великой стены выслан», — процитировал он многократно слышанные строки указа. — Плохи твои дела, господин Фэй… как там тебя?

— Фэй Лун, — не сразу ответил пленник, а потом вдруг зачастил, как сорока: — Крамола? Ты не понимаешь, служивый! Эти книги — бесценная сокровищница мудрости, передаваемая в нашем роду из поколения в поколение, сберегаемая из века в век! Мой прадед передал библиотеку деду, дед приумножил ее и вручил на хранение отцу, отец потрудился — и отдал мне. Я не мог истребить эти книги!.. Как ты не понимаешь? Ты же человек не злой…

Внезапно книжник замолчал, внимательно вглядываясь в лицо десятника, а затем вдруг сказал:

— Ты бы отпустил меня, Лю Кан? Ты ведь Лю Кан, а твоего младшего брата зовут Лю Бан, ведь так?

— А тебе что за дело? — насторожился десятник, от волнения прихватывая зубами слишком большой кус мяса.

— Скажи мне, ты и впрямь Лю Кан?

— Сказать? — десятник наконец управился с едой, а вместе с нею — и с волнением, вызванным неожиданным вопросом, и шумно отрыгнул. Отер рот рукою и выдохнул: — Я и впрямь Лю Кан, и у меня действительно есть младший брат, которого зовут Лю Бан. Оба мы — верные слуги владыки. И что тебе это дало?

— Ничего, — вдруг улыбнулся книжник. — Просто мне нужно было знать наверняка.

— Фэй Лун! — грозно, но без злобы взмахнул факелом десятник Лю, прикрикнув для острастки: — Довольно пустых разговоров! Признавайся лучше, все ли книги здесь, не утаил ли ты чего, не припрятал ли?

— Он припрятал, непременно припрятал! — вдруг выскочил из темноты свояк Ван. — Такие завсегда припрятывают! Ну, говори! Говори, подлая душа, где у тебя ухоронка?

Ван метнулся к коробам и, полный служебного рвения, стал срывать с них крышки, вываливая книги наземь.

— Где крамола, где?! — брызгал слюной не на шутку разошедшийся свояк, расшвыривая по сторонам свитки и связки. — Ты думаешь, я не сыщу крамолы, книгочей? Шалишь! У меня нюх на непотребства!

Опустошенные короба разлетались прочь.

— Брат Ван, — решительно шагнул к нему десятник. — Ты что творишь? Уймись!

— Да как же это, старший братец, чтобы уняться?! — обернулся Ван в совершенном негодовании. — Нам же велено крамолу обнаружить и истребить всю, без остатка! А я с самого начала увидел, что этот грамотей что-то скрывает! Но меня не обманешь! У меня нюх!

Опрокинув очередной короб, Ван схватил родственника за плечо и жарко задышал тому в лицо:

— Нам главное что? Чтобы держава!.. Повеление владыки исполнить чтобы! А для того вредные книги надо сыскать до самой последней… И все их извести под корень, все изничтожить!.. — желтые огни безумия зажглись в глазах Вана. — Или ты, может, против? Или ты вдруг сам тайный книгочей, старший братец, а я про то ничего не знаю? А?!

— Думай, что говоришь, брат Ван. Я и читать-то не умею…

Лю Кан поймал себя на том, что оправдывается перед свояком, и озадаченно замолчал на полуслове, а Ван, злорадно усмехнувшись, уже более спокойно и чуть даже покровительственно продолжил:

— Да знаю я, старший брат, все знаю, не беспокойся… Но раз так, явим усердие и, покуда не прибыл сотник Ма, обыщем тут все хорошенечко. Раз и навсегда покончим с этим гнездом крамолы! И едва сотник объявится, тут же ему доложимся. Заслужим благодарность и награду! Верно ли?

— Верно, — покорно кивнул Лю, расслабляясь. — Верно…

Укрепив факел повыше, рьяные искоренители крамолы оттащили короба на середину флигеля и стали простукивать стены. Бывали уже случаи, и не однажды, когда книги прятали в пристенных тайниках. Повезло и на этот раз: Ван так яростно предавался выстукиванию, что внезапно из-под его пальцев посыпалась труха, затем обвалилась штукатурка и всеобщим изумленным взорам явилась небольшая ниша, в которой покоился некий сверток, обернутый запылившейся тканью.

— Ага! Я не зря чуял! Меня не обманешь! — торжествующе воскликнул Ван, шустро протягивая руки к свертку.

Не тут-то было: десятник, почувствовавший себя при исполнении служебного долга, а потому заметно осмелевший, решительно отстранил свояка и завладел находкой первым:

— Что здесь?

— Не трогайте! — вскричал пленный книжник. — Заклинаю, не трогайте! Возьмите все книги, но только это не трогайте!

— А почему же тогда сам не сознался в непотребных делах своих, а, мерзавец? Теперь, вишь, заскулил, ан поздно! — Ван подскочил к Фэю и от души пнул его, а потом добавил еще разок для понятливости, сопровождая пинки вразумлениями: — А я пальцы обстучал до костей! Но не зря, не зря! Я знал потому что! У меня нюх потому что! На грамотеев всяких поганых и схроны их тайные!

Выйдя на свет, Лю положил сверток наземь — тот оказался довольно увесистым, затем осторожно отряхнул ткань, и в неверном свете факела она неожиданно заискрилась и заиграла как живая.

— Верните на место! Ибо не ведаете, что творите… — бормотал Фэй, точно в забытьи, но при этом внимательно наблюдал за десятником. — Не ведаете…

— Очень хорошо ведаем! Очень хорошо! А что нашему уму недоступно, для того у нас есть великий и мудрый владыка, многая ему лета! А уж ему даже повеления Неба ведомы! — Ван снова с чувством пнул пленника. — Понял ты? Понял?!

— Погоди-ка, брат… — десятник взялся осторожно разворачивать сверток: искрящаяся ткань удивительным образом холодила руки и, казалось, даже слегка покалывала их. — Давай-ка посмотрим…

— Нам ведь только книги нельзя брать… — начал было враз присмиревший свояк. — Про остальное речи не было… ведь правда, брат Кан?

Ван помолчал, а потом все-таки решился сказать:

— Мы с тобой не такие зажиточные, как твой младший братец, в уездные смотрители рылом не вышли… Нам лишняя денежка не помешает…

Лю глянул на родственничка в упор.

— Да я что?… Я ж не только про себя думаю… — криво заулыбался свояк. — Одна ж семья!

Тяжело вздохнув, десятник откинул края необыкновенной ткани: она скрывала под собой три туго собранные свитка, составленные из бамбуковых дщиц.[1]

Снова книги. Разве что более старые и ценные…

— Десятник Лю! Десятник Лю! — раздался снаружи крик. — Едут! Сотник Ма прибыл!

— Поспешаем! — молодцом взвился на ноги Лю, бросаясь к выходу и прихватывая с собой таинственную находку. — Быстрее! Команда на построение!

Прямо на бегу десятник попытался замотать сверток назад и тут неожиданно почувствовал, как что-то скользнуло в ладонь. Глянул мельком: плотный шелковый мешочек. Видно, под свитками лежал.

— Десятник Лю! — надрывался дозорный.

«Потом разберусь!» — подумал Лю, сунул мешочек за пазуху и рысью бросился к воротам, зажав под мышкой сверток с книгами.

Фэй Лун проводил его внимательным взглядом. На губах его играла едва заметная и чуть виноватая улыбка.

И опять: или почудилось на бегу десятнику, или же вправду в ночной непроглядной темноте метнулась поверх стены какая-то тень?..

Ван едва успел выстроить воинов в две шеренги, как в ореоле трепещущего света факелов в ворота въехали конные: сотник Ма и высокое лицо. Следом за ними трусили пешие воины сопровождения.

— Сотник Ма! — склонил голову Лю Кан. Ван, стоявший позади него, согнулся и вовсе в подобострастном поклоне.

— Десятник Лю… — протянул, внимательно оглядывая двор, сотник. — Что тут у тебя?

— Докладываю: клад книг и книгочей! — не поднимая головы, отчеканил Лю.

Прибывшие с сотником воины — еще один десяток — быстро рассредоточились по двору.

— И где?.. — сверкнув отделанным бронзовыми пластинами панцирем, кряжистый сотник легко спрыгнул с коня, игнорируя одного из ратников, рухнувшего у стремени на четвереньки. — Приехали, господин советник.

Высокое лицо спешилось не так ловко, как Ма, и не погнушалось ступить на солдатскую спину.

Советник выглядел гордо и внушительно и роста оказался подобающего. Средних лет, в тяжелом шелковом халате, с волосами, шпильками собранными на затылке. Лицо узкое и бледное — трудное лицо, смягчаемое лишь аккуратной бородкой. Глаза проницательные и смотрят с недобрым прищуром. Лю едва глянул и тут же опустил взор: показалось, что советник заметил его интерес. Нехорошо.

— Где тут книгочей этот? Показывай! — скомандовал сотник Ма.

— Сюда! — указал путь десятник и первым пошел к флигелю. — Книгочей Фэй Лун здесь и собрание книг его тоже!

— Ты сказал — Фэй Лун? — подал голос советник. И голос тот был низкий, властный. — Книгочея точно зовут Фэй Лун?

— Точно так, господин, — почтительно отвечал Лю Хан.

— Вам он знаком, господин советник? — уважительно спросил сотник Ма, останавливаясь. — Быть может, встречались?

— Быть может… — задумчиво огладил бородку советник. — Пошли же.

Во флигеле все было по-прежнему: книги в коробах и разбросанные по полу, связанный Фэй, догорающий факел на стене, забытый впопыхах.

— Большая библиотека… — задумчиво пробормотал сотник Ма, когда сопровождающие осветили помещение. — Как поступим, господин советник? Прикажете развести костер пожарче?

— Погодите, Ма! — жестом руки остановил его советник и пошел вперед, внимательно оглядывая картину разорения. — Хочу сначала осмотреться.

Откинув крышку с ближайшего короба, советник стал перебирать книги — некоторые вынимал, разворачивал, бегло проглядывал начало и небрежно ронял наземь. Пришла очередь второго короба, третьего…

Сотник Ма, десятник Лю и трое солдат сопровождения в полном молчании ожидали решения высокого лица. Связанный книжник Фэй Лун безразлично лежал на земле в неудобной позе и смотрел куда-то в потолок. Тишина прерывалась лишь шуршанием шелковых одежд советника, перестуком бамбуковых дщиц в книжных свитках, да треском огня.

— Нет, нет, нет! — вдруг крикнул советник, в раздражении отталкивая от себя последний короб, откуда с глухим стуком посыпались книги. — Не то! Все не то!

— Господин советник, — дал о себе знать сотник Ма, — вы хотите сказать, что в этих книгах нет крамолы? Мы напрасно сюда ехали, господин?

— В этих?! — советник подхватил с пола ближайшую книгу, распустил завязку свитка и тот послушно открылся на всю длину. — Здесь самая что ни на есть крамола! Вот — «Книга песен»,[2] а вот, — он ткнул пальцем с длинным ногтем куда-то в темный угол, — «Книга истории»,[3] обе донельзя лживые и крамольные! Здесь все, все нужно сжечь! Велите вашим людям выносить короба к костру.

Ма тотчас же махнул рукой, и двое солдат, укрепив факелы в стенах, взялись за ручки ближайшего короба. Подняли, потащили к выходу… Десятник Лю хотел было присоединиться к ним, но вспомнил о тяжелом свертке, что до сих пор удерживал под мышкой.

— Сотник Ма…

Тот недовольно обернулся:

— Чего тебе?

— Осмелюсь доложить! — Лю почтительно, двумя руками подал сверток начальству. — Это было обнаружено нами в стене…

— В какой стене?! — советник в мгновение ока (а по виду и не скажешь, что он такой прыткий!) оказался рядом и прежде, чем Ма успел коснуться искрящейся ткани, выхватил сверток из рук десятника. — Какая стена? Говори!

Сердце Лю замерло — столь страшен был голос советника! В горле внезапно пересохло и все существо десятника заледенело в предчувствии неминуемой, неотвратимой беды…

Всех его сил хватило лишь на то, чтобы указать рукою вглубь помещения, туда, где они со свояком обнаружили потайную нишу.

Шорох шелка, и советник (вот только что был здесь, а уже гляди-ка где, глаз за ним не поспевает!) стоит у развороченного тайника. Поднес факел вплотную к стене, обшарил, едва не обнюхал нишу.

— Это лежало здесь? — указав на сверток, спросил он уже спокойнее.

— Точно так, господин!

— Вы не разворачивали? Нет?!

— Мы… не осмелились, господин! — Лю, сдерживая предательскую дрожь, изо всех сил старался, чтобы голос звучал твердо. Кажется, ему это удалось. Или же советник был недостаточно внимателен? Вот сотник Ма, напротив, глядит на своего подчиненного с удивлением и явно хочет что-то спросить…

— Огня сюда! — внезапно проревел советник.

Десятник от греха подальше стрелой выскочил на улицу, крикнул Вана и велел нести больше факелов.

— Что случилось, старший брат? — шепотом спросил подбежавший свояк, но Лю только отмахнулся: не до тебя! Потом! После!

— Книги — в костер!

Коробов было много. Сотник Ма, раздраженно вышагивая по двору, то и дело порыкивал на и без того поспешавших солдат: быстрее, быстрее! Советник же, отослав всех прочь, тщательно обыскивал потайную нишу, не гнушаясь запачкать широкие рукава роскошного халата.

Едва зал вконец опустел, советник подошел к Фэй Луну, присел с ним рядом и показал пленнику таинственный сверток.

— Ты думал, я не найду? — спросил он насмешливо. — Ты всерьез рассчитывал, что, скрывшись от мира и замуровав книгу в стене, сумеешь мне помешать?

Советник стал осторожно разворачивать ткань.

— Я думал, ты хоть что-то понял. Вот что я думал… — ответил Фэй Лун.

— Конечно, — улыбнулся советник, и улыбка эта раскроила его бледное длинное лицо, точно черная расселина. — Я многое понял. В том числе и то, чего никогда не мог, а теперь уже и никогда не сможешь понять ты, поскольку будешь в числе прочих особо ретивых распространителей крамолы приговорен к казни во славу нашего владыки-императора, да живет он многие лета… Тебе интересно, как и когда? Я скажу: ровно через десять дней тебя и еще четыре с лишним сотни грамотеев закопают па рассвете в землю. Живьем, что особенно радует.

— Не смерти я боюсь. Ты же знаешь, — в свою очередь улыбнулся Фэй Лун, но его улыбка вышла открытой и светлой. — Неужели ты думаешь, что сможешь утаить это, — пленник кивнул на сверкающий сверток, — от ока императора?

— Это? — советник засмеялся, тихо и утробно. — Нет, мой старый приятель, это я ни от кого утаивать не собираюсь! — Он стал бережно перекладывать свитки с ткани на землю. — Император велик в своей мудрости, и мы, его верные подданные, обязаны сделать все, что в наших силах…

Тут советник внезапно замолчал, непонимающе разглядывая удивительную ткань, затем схватил одну из книг — уже безо всякого почтения, развернул, стал трясти; потом вторую, третью…

Фэй Лун смотрел с насмешкой.

— Где?.. — страшным шепотом спросил советник, убедившись, что книги ничего не скрывают. Он склонился над связанным, замахнулся. В свете факелов сверкнули длинные ногти. — Где амулет?!

Фэй Лун в ответ лишь коротко рассмеялся, безо всякого страха глядя советнику в глаза.

— Ты не видишь. Ты забыл главное. Ты…

— Сотник Ма!!! — прервал Фэй Луна отчаянный вопль снаружи. — Сотник Ма!..

Крик внезапно оборвался. Лязгнули мечи.

Дверь распахнулась — в помещение влетел взъерошенный десятник Лю и тут же перекатился по полу в сторону от входа. Бежавший вслед за ним Ван не был столь проворен: он успел перенести ногу через порог и сделать пару шагов, но тяжелый метательный нож остановил его бег.

Перехватив удобнее верное копье, десятник Лю, чутко вглядываясь в дверной проем и слегка задыхаясь от пережитого, крикнул:

— Господин советник, докладываю: люди в черном… напали неожиданно… Все погибли… сотник Ма зарублен, я остался один!..

Снаружи донесся пронзительный, полный животного отчаяния крик, перешедший в визг — будто на бойне завизжала свинья.

— Вот и все, — безразличным голосом произнес в наступившей тишине Фэй Лун. — Вот и они.

Крыша легко скрипнула: кто-то быстро пробежал по ней.

— Ты не спрашиваешь, откуда они и кто? — спросил пленник советника, который в этот самый момент лихорадочно заворачивал книги в сверкающую ткань. — Тебе не интересно, кто же отправит тебя наконец к Желтому источнику?

— Молчи! — надменно крикнул советник и отшатнулся: сквозь окно беззвучно скользнула тяжелая арбалетная стрела и с глухим стуком впилась в деревянную колонну аккурат над его головой.

— Советник… — решился напомнить о себе притаившийся у двери десятник Лю. — Кто на нас напал?… Что теперь делать?

— Беги, — даже не взглянув на Лю, небрежно бросил советник. А сам, выхватив из-за пазухи длинную полосу плотного шелка, в мгновение ока обмотал ею сверток с книгами и ловко перекинул его за спину, туго завязав концы на груди. Еще миг — и долговязый, неуклюжий на вид советник невесомо скользнул вверх по деревянной колонне, исчезнув в темноте потолочных балок. Послышался треск, на мгновение явился кусочек звездного неба, потом звезды заслонила человеческая фигура. Тут же что-то хищно лязгнуло, кто-то застонал, что-то покатилось с крыши, раздался грохот падения… — и опять пала тишина, прерываемая шипением угасающего факела, последнего, что еще горел.

— Куда? — запоздало спросил Лю, в ужасе озираясь. — Куда бежать?…

— Туда, — мотнул головой в сторону Фэй Лун. — Где ты книги разыскал. Сильно бей в потайную нишу, откроется проход. Беги по нему, пока не выберешься. У самого выхода изо всех сил дерни за толстый корень. Он там один такой. Проход засыплет. Нет, меня не трогай, оставь как есть. Не теряй времени. Беги к брату своему Лю Бану. И постарайся остаться в живых. Теперь на тебя вся надежда…

Последней фразы Лю Кан уже не услышал.