"Корабль, который пел" - читать интересную книгу автора (Маккефри Энн)

6. КОРАБЛЬ, КОТОРЫЙ ОБРЕЛ ПАРТНЕРА

Неудержимо стремясь через бескрайний космос со скоростью, которую не смог бы выдержать ни один обычный человек, Хельва предавалась приятным размышлениям: наконец-то она расплатилась со своим долгом и больше не зависит от Космической службы Центральных Миров. Теперь она сама себе хозяйка. Она свободна. Свободна в выборе партнера, «тела», подвижного напарника, который будет сопровождать ее, куда она только пожелает. Ей больше не нужно связываться с зелеными юнцами, только-только вылупившимися из Академии, напичканными правилами и инструкциями, по рукам и ногам связанными этическими нормами Центральных Миров, запрограммированными на строго определенные мысли и поступки, отштампованными по заранее установленным психическим, интеллектуальным, духовным и психологическим образцам, — нет, ей они решительно не подходят. Теперь она может выбрать кое-что получше. Может…

Хотя нет, если подумать как следует, ничего она не может. Несмотря на все свои недостатки, «тела» — все же не заурядные инженеры, которых тысячами выпекают на всех планетах. Они проходят специальное обучение, готовящее их к сотрудничеству с необычным партнером. Она больше не может ошибиться — выбрать симпатичного парня, а потом убедиться, что он пустое место. Даже при краткосрочных контактах с промышленными или межпланетными агентствами она должна быть уверена, что на партнера можно положиться, что он обладает здравым и широким кругозором, — иначе ее будут надувать, регулярно и систематически. А кроме того, ей нужен постоянный напарник, а не очередной временный жилец. Нужен товарищ, умный и понимающий друг, а не равнодушный наемник.

Был и еще один фактор, который еще больше сужал сферу поиска. Многие во всех отношениях разумные граждане их огромной цивилизованной галактики испытывали отвращение или суеверный ужас при одной мысли, что за титановой панелью замуровано человеческое существо, присоединенное к управляющим системам мощного космического корабля. Такому невротическому страху могут быть подвержены даже столь мало впечатлительные люди, как Терон, который убедил себя в том, что капсульники — не настоящие люди, а сверхсложные компьютеры.

И лишь очень немногие из тех, с кем ей довелось встречаться, — грустно призналась она себе, — видели в ней, Хельву, личность, мыслящее, чувствующее, разумное абсолютно человеческое существо.

Именно так относился к ней Дженнан. Теода, если не считать одного краткого мига взаимопонимания, была слишком погружена в свою личную трагедию, чтобы у них с Хельвой могли установиться близкие человеческие отношения. С Кирой Фалерновой они проработали бок о бок три года, но ни одна из них не позволила дружбе перерасти в более глубокую привязанность.

Если быть честной до конца, то единственный человек, который относится к Хельве, как к Хельве, — это Найал Паролан. Насколько она поняла, он выработал свой эффективный метод обращения с подчиненными ему кораблями МТ — метод кнута и пряника. То поливая их отборной бранью, то обольщая тонкими комплиментами, он умеет добиться от них полной отдачи. Однако тот же Найал Паролан трое суток не покидал своего поста, руководя ее розысками. Хотя вполне мог перепоручить это дело любому офицеру связи. За одно это можно простить ему все прошлые обиды.

Она надеялась, что кто-нибудь обнаружил его спящим за пульсом управления. Нужно уснуть в ужасно неудобной позе, чтобы так храпеть! Хельва усмехнулась. Жаль, что ростом не вышел — из него бы мог получиться отличный партнер. И все же его забраковали, в то время как такие придурки, как этот чертов Терон, — высокие, с виду сильные, — не только допускаются к учебе, но и умудряются закончить сложнейший курс подготовки. Но Терону, как язвительно заметил Найал, это удалось, скорее всего, только за счет зубрежки. Пожалуй, учитывая последний конфуз на Бореалисе, Центральным Мирам стоило бы пересмотреть свои требования к «телам». Спору нет, уроженцы «тяжелых» планет с высокой гравитацией, вроде Паролана, не могут похвастаться ростом, но этот недостаток они компенсируют массой и… неотразимой мужественностью.

— Дерьмо, — с несвойственной ей грубостью выругалась Хельва, и это непривычное слово отчетливым эхом отразилось от стен пустых помещений. «Интересно, — подумала она, — успел он записать мое заявление о »разводе«, прежде чем уснул?»

Ей не хотелось вспоминать убийственную характеристику, которую в свое время дал Терону инспектор. Уж как он тогда старался ее отговорить от этого выбора. Она даже сейчас слышала его резкий, насмешливый голос:

— Не могу понять, Хельва, как при твоем уме можно было проявить такую невероятную тупость?

Ладно, в конце концов, как бы ни ехидничал Паролан, ничего непоправимого не случилось. Ведь не будь Терон таким непроходимым болваном, Зиксону никогда не удалось бы проникнуть в главную рубку и вырубить их обоих; тогда она не получила бы такого крупного вознаграждения и не сумела бы так быстро расплатиться с долгами.

До чего приятная мысль — всего за десять лет она рассчиталась с Центральными: Мирами, достигла заветной цели, предела мечтаний всех кораблей МТ. И что дальше? Ей нужно «тело», но к его выбору она должна подойти крайне осмотрительно. И еще ей нужна цель, смысл жизни, предназначение. Как знать, может быть, одно заменит другое? Или наоборот?

— Тогда я могла бы отправиться к туманности «Конская голова», — сказала она вслух, чтобы снова услышать эти слова.

И сразу нахлынули воспоминания, которые она так старательно отгоняла все эти годы: вот Дженнан сидит, облокотившись на пульт, и улыбается ей, взгляд его лучится нежностью и мягким юмором…

— Если нас когда-нибудь снимут с этих нудных рейсов, мы сразу рванем к нашей туманности, договорились?

Теперь она не связана рейсами, вот только Дженнан лежит на кладбище базы Регул, и все их дерзкие, счастливые замыслы похоронены вместе с ним. А предпринимать такой полет в одиночку — пустая затея, такая же бесплодная, как она сама.

Ох уж эта туманность «Конская голова»! Чтобы отвлечься от печальных мыслей, Хельва произвела быстрый расчет: да это ей под силу, хоть она по-прежнему зависит от человека. Ядерный реактор у нее вполне современный, хотя не мешало бы инженерам пошевелить мозгами и разработать новый источник энергии, способный полностью реализовать релятивистский принцип. Это все равно, что установить на мощную наземную машину две высокие передачи и не иметь возможности их использовать, потому что они за пару мгновений сожрут весь запас топлива. Тем не менее, мчась на максимальной скорости, она и сейчас могла бы добраться до туманности «Конская голова»… за сто галактических лет. И что потом? Ведь нужен кто-то рядом, чтобы отпраздновать победу, разделить радость свершения, — иначе любой триумф теряет смысл. А если нет стимула, то и достижение становится никчемным. Нет, не имея цели впереди, нечего и браться за дело.

Теперь Хельва понимала, почему корабли более ранних модификаций внезапно и без каких бы то ни было видимых причин покидали службу. Странно, почему все считают, что свобода от финансового гнета — такое уж большое завоевание? Вот она его достигла. И к чему пришла? Капсульники, которые так неотвязно мечтают об этом, — вроде Амона или Трила — никогда не поверят, что здесь важен только сам факт освобождения, не больше.

Ее тягостные размышления прервал сигнал межсудовой связи.

— Хельва, это 422.

— А, Сильвия!

— Только тебе я позволяю звать себя по имени. Ходят слухи, что ты расплатилась.

— Судя по моим подсчетам, да.

— Что ж ты тогда такая кислая? Ведь это не конец света, а только начало.

— Начало чего?

— Я вижу, передряга на Бореалисе далась тебе нелегко.

— Да нет, со мной все в порядке. Просто я не люблю одиночество.

— Ты не ценишь своего счастья, — по обыкновению ворчливо заметила Сильвия. — Я-то думала, ты рада-радешенька, что избавилась от своего недоумка Терона. Он так напоминал мне этого идиота… впрочем, не будем о нем. Учти, Хельва, ты должна действовать с умом. Ты расплатилась с долгами за неполных десять лет — а это неслыханно короткий срок. Слишком короткий, чтобы Центральные Миры захотели так легко с тобой расстаться.

— Я не уверена, что сама этого хочу.

— Ты в своем уме? — раздраженно проговорила Сильвия. — Послушай, если они вздумают навязывать тебе свои игры, обратись в Комитет по охране мутантов или в Общество защиты интересов разумных меньшинств. На Регуле их представители — Рокко и Амайкинг. Амайкинг — он из ОЗИРМ — это тот, который носит сногсшибательную форму, но по-настоящему соображает в наших делах Рокко. Если возникнут какие-нибудь споры, вызывай их. Потребуй пересчета всех затрат, с того самого дня, как тебя пересадили из колыбели в капсулу.

— Да нет, Сильвия, с цифрами выплаты не будет никаких проблем. Я чиста, как стеклышко. Это совершенно точно.

— Так в чем же тогда проблемы?

— Что мне теперь делать?

Сильвия даже задохнулась от возмущения. — Ты что, не знаешь, — сердито спросила она, — что промышленные компании, не говоря уже о межпланетных союзах, заплатят тебе любую сумму, какую ты только запросишь? И согласятся на любые твои условия? Конечно, с частными предпринимателями нужно держать ухо востро — среди них нередко встречаются жулики. Еще до посадки на Регуле свяжись с Броули. Городские капсульники всегда в курсе, кто какую цену заплатит и кому можно доверять. А уж Броули — в первую очередь. Он найдет тебе отличный контракт.

— А кто мне найдет отличное «тело»?

— Ты снова за свое, Хельва? — Сильвия явно вышла из себя. — Меняй их, как перчатки. Подбери подходящего специалиста, нужного для конкретного задания, а потом распрощайся с ним. Я то думала, что ты уже по горло сыта «телами».

— «Телами» — да. Мне нужен один партнер, постоянный. Если бы только Дженнан…

— Если бы да кабы… «Если» не прибавит тебе ни скорости, ни денег. По-моему, Хельва, ты просто не понимаешь: ты первоклассный корабль МТ, и у тебя не будет отбоя от «тел». Вот и выбирай. Кто спорит — вы с Дженнаном были прекрасной парой. И тебе чертовски не повезло, что он погиб. Но, так или иначе, он мертв. И с этим ничего не поделаешь. Как говорится, мир его праху. Найди другого парня — себе под стать, а не такого безмозглого придурка, как тот, которого ты шуганула со своего борта.

Значит, Сильвия уже слышала об этом происшествии, — удивилась про себя Хельва.

— И если тебе так позарез нужен напарник, выбери совсем юного и воспитай по своему вкусу. От Академии больше вреда, чем пользы. Теперь-то ты должна соображать, что именно в партнере тебя не устраивает. Научи его всему, что положено знать «телу». И не жди невозможного! Возьми дело в свои руки. Только остерегайся происков Рейли. Он пойдет на все, чтобы тебя удержать, или я — не я и не прослужила у них четыреста лет.

— Почему ты так долго служишь, Сильвия?

Наступило долгое молчание — Хельва уже было решила, что прервалась связь.

— Знаешь, Хельва, я больше не задаю себе этот вопрос. Другое дело раньше, когда я была молода, как ты, и казалось: еще чуть-чуть, и я от них откуплюсь… А потом над Садальзундом мы столкнулись с потоком метеоритов, и… Впрочем, на службе у Центральных Миров тоже попадаются интересные задания. У меня бывали хорошие партнеры, плохие тоже попадались. — Голос Сильвии становился все тише, по мере того, как она выходила из зоны слышимости. — Будь осмотрительна, Хельва. Не продешеви…

Связь прервалась. Прошло некоторое время, и на смену теплому чувству, рожденному ворчливой опекой Сильвии, пришли сомнения, навеянные ее мрачными прогнозами.

Чтобы хоть как-то успокоиться, Хельва еще раз провела свои подсчеты, начиная с огромных, пугающих своими размерами долгов младенческих и детских лет. Операция на гипофизе, в результате которой Хельва так и не выросла из своей капсулы, и тонкие нейрохирургические манипуляции, сделавшие ее кораблем, стоили, как всегда дорого. Но, поскольку в Федерации Центральных Миров не могло быть ни рабов, ни слуг, привязанных к хозяину пожизненным договором, заботливые комитеты и общества бдительно следили, чтобы уровень заработной платы и система премий и денежных поощрений давала капсульникам достаточные стимулы и компенсации, на каком бы поле деятельности они не трудились.

Теперь Хельва убедилась, что массированные дозы тонкого психопрограммирования, полученные в юном возрасте, стали для нее палкой о двух концах. Благодаря им она чувствовала себя счастливой, насколько это доступно капсульнику, но они же прочно внушили ей, что смысл всей ее жизни воплощен в службе Центральным Мирами, поэтому сама идея выкупа становилась чистой фикцией. Спрашивается, что еще делать кораблю МТ, как не продолжать… нести свою службу? Наверное, все капсульники — бороздят ли они просторы космоса, ведут горные разработки на чужих планетах или управляют промышленными предприятиями, — раньше или позже испытывают такое же чувство. И все же им доступны свои радости.

Снова пришло воспоминание о Дженнане, пришло, чтобы принести ей боль и утешение. Ведь были и у нее счастливые годы, пусть короткие, но до краев наполненные чудесами самопознания и творческого сотрудничества. Вдвоем они были готовы принять вызов, который бросал им каждый новый полет. Они, как орденом, гордились ее прозвищем. И Дженнану пришлось защищать себя и ее от насмешек других «тел», пока ДХ-834 не стали всерьез, с почтением и некоторой завистью, именовать «Корабль, который поет». Да, таких как Дженнан, нет и не будет. Но она верит: должен найтись другой человек с другими, но не менее привлекательными качествами.

Может быть, она потому и выбрала Терона, что он был полной противоположностью ее первого партнера. Пожалуй, Сильвия права: нужно пойти на разумный компромисс и, взяв кого-нибудь из молодежи, воспитать напарника по своему вкусу. Воспитать так, чтобы он видел в ней личность, а не корабль и не компьютер, способный на эмоциональные реакции.

Итак, она выплатила свой долг. Теперь можно не спеша оглядываться. Пусть Броули подыщет ей надежный, независимый контракт. Интересно, сколько времени ФГ-602 работает по контракту с Альфейской Конфедерацией? рассеянно подумала она. Он расплатился перед самым ее рождением. Как-то раз они с Дженнаном встретили его, но и капсульник, и его партнер держались с таким холодным и надменным превосходством, что это воспринималось, как оскорбление.

«Пожалуй, — подумала она, можно объявить о своих планах прямо сейчас». И сразу почувствовала себя гораздо лучше. Действие — вот что ей необходимо. Наверное, будет разумнее, если она свяжется с базой Регул и выяснит, как обстоят дела. Всегда лучше поддерживать хорошие отношения с Центральными Мирами: ведь для ремонта и технического осмотра ей еще раз придется воспользоваться их персоналом и оборудованием.

Заметив, что скорость слегка упала, Хельва прибавила тяги, уверенно держа курс на Регул. Развлечения ради, она стала составлять список качеств, которые хотела бы видеть у своего партнера, и тех, которые предпочла бы избежать. И эти приятные размышления так ее увлекли, что она и не заметила, как пролетело время и пришла пора запрашивать у Ценкома разрешения на посадку.

— Ба, да никак это Хельва! — отозвался Найал Паролан.

— Очнулись от сна, Спящая красавица?

— Очнулся. И от сна, и от красавиц.

— И как она только терпит ваш храп?

— Они, девочка моя, слишком утомились, чтобы слышать, и получили слишком большое удовольствие, чтобы жаловаться.

— Я не ваша девочка.

— Многие сочли бы за честь услышать от меня такое обращение.

— И как это вам удается заморочить им головы?

Найал злорадно хмыкнул.

— В отличие от некоторых, я тщательно подбираю себе партнеров и при этом руководствуюсь не только симметрией черт и прочностью черепов.

— Ладно, Паролан, один-ноль в вашу пользу. Кстати, я надеюсь, вы не захрапели прежде, чем зарегистрировать мой отказ от Терона?

— Нет, и к тому же получил немалое удовольствие, отправив на твой счет извещение о штрафе.

— Я могу себе позволить его оплатить.

— Знаю, — неожиданно мрачно буркнул он. — Опускай свою ленивую задницу на административную площадку, платформа номер три. Там тебя ожидает торжественная группа встречи.

— Вы хотите сказать, группа освобождения?

Ценком не ответил.

Что ж, с Пароланом они неплохо уживались. Пожалуй, ей даже будет его не хватать. Острый язык инспектора неплохо стимулировал к действию, и, каковы бы ни были его мотивы, все-таки он три дня просидел на связи. Но у независимости тоже должны быть свои плюсы. Поживем — увидим. С изысканной точностью она опустилась на платформу номер три, и тут ее с новой силой одолели сомнения. И мудрено ли — ведь за последние десять лет каждый час ее сознательной жизни был отдан Центральным Мирам. Она сжилась с этой службой и даже не сознавала, что находится у нее в долгу. Что ж, придется коренным образом перестроить свое мышление. Перемены необходимы — иначе так никогда и не повзрослеешь.

Она уже собиралась послать Ценкому сигнал поторапливаться, когда из главного корпуса появилась группа встречающих. Рядом с тремя рослыми спутниками Найал Паролан казался еще меньше. Она узнала плотную фигуру шефа Рейли — неужто и он собрался поздравить ее с отличным достижением? Двое других тоже были ей знакомы: капитан первого ранга Бреслау из Технической службы и адмирал Добриньон из Отдела инопланетных связей. Состав группы наводил на интересные размышления. Возможно, Сильвия была права, когда предупреждала: так просто Центральные миры с ней не расстанутся. Нужно было послушать ее и вызвать КОМ или ОЗИРМ. Или Броули. А теперь бежать уже поздно — или она изжарит весь высокопоставленный квартет.

Делать было нечего. Хельва спустила пассажирский лифт и на всякий случай включила наружную акустическую систему. Но ни один из посетителей не вымолвил ни слова, пока все не вошли в шлюз выстроившись согласно рангу. Но вот что странно: Найал Паролан вежливо пропустив шефа Рейли вперед, окинул салон Хельвы самодовольным взглядом собственника. А когда вошел в шлюз и отдал ей небрежный салют, вид у него был такой, будто он объявлял всем: отныне Х-834 принадлежит лично ему.

Его вызывающее поведение насторожило Хельву. Значит, вовсе не Рейли ей следует опасаться, а этого коварного маленького интригана, по имени Найал Паролан!

От глаз Добриньона не укрылся салют инспектора.

— Господа, где наши манеры? — спохватился адмирал и, браво щелкнув каблуками, отдал ей честь по всей форме.

Странно, что служба сохранила столь архаичные традиции, — подумала Хельва, вроде правила салютовать кораблю при подъеме на борт. А может, они приветствуют ее, как отличившегося на службе офицера? Да нет, навряд ли. Приветствия, которыми обмениваются люди, должны быть взаимными. Так или иначе, в память о службе она научит своего нового партнера отдавать салют.

— Хельва, разреши выразить тебе нашу глубочайшую благодарность, — начал шеф Рейли, подчеркнуто задержав руку у козырька. — Твоя отменная храбрость и находчивость, проявленные на Бореалисе, уже вошли в легенды нашей службы. Триумф разума на неподвижность! И мы горды, чрезвычайно горды, что ты была в наших рядах.

Хельва отметила, что он употребил прошедшее время, и снова подивилась странному поведению Паролана.

— Ты конечно, знакома с Добриньоном из Иносвязей и Бреслау из Техники, — так ловко и непринужденно ввернул шеф, что Хельва изумилась: уж не ослышалась ли она? Зачем здесь эти двое, если подразумевается, что она свободна?

— Да, мы встречались, — так сухо ответила она, что Рейли неодобрительно хмыкнул.

Он жестом предложил своим спутникам сесть, очевидно выгадывал время, чтобы сосредоточиться, прежде чем перейти непосредственно к делу. Хельва недоверчиво оглядела членов делегации. Паролан незаметно ухмыльнулся ей, а потом развалился на кушетке, вольготно закинув руку на спинку.

«Похоже, расположился всерьез и надолго», — мрачно подумала Хельва.

— Не знаю, Хельва, успела ли ты по пути получить официальное сообщение, — начал шеф, — но хочу тебе сказать, что дополнительные средства, обеспечивающие безотказность аудиовизуальной системы, которые ты предложила, отныне будут применяться во всех новых капсулах. И больше никому из наших людей не придется страдать оттого, что кто-то лишит его связи с окружающим миром. Ума не приложу, почему такая мера предосторожности не была предусмотрена ранее.

Бреслау откашлялся и, дернув себя за мочку левого уха, стал отвечать, не глядя ни на кого из собеседников.

— На ранних стадиях развития капсул такие устройства существуют, и раньше, до четвертого поколения включительно, их сохраняли и при окончательном капсулировании персонала космической службы. Однако в наш век, когда стали использоваться модификации, предусматривающие прямую связь внутренней оболочки с системами корабля, эти дополнительные устройства стали считаться излишними.

Рейли нахмурился.

— Иногда традиции, сохраняемые нашей службой, каким бы архаичными они ни казались на первый взгляд, могут в новом контексте приобретать совершенно особый смысл.

— К несчастью, все капсульники, похищенные Зиксоном, принадлежали к последним поколениям.

— Вы правы, Бреслау, это действительно можно назвать несчастьем, — так же непринужденно продолжал Рейли. — Тебе, Хельва, модификация, разумеется, обойдется бесплатно. В связи с этим можно предположить, что день твоего окончательного расчета уже не за горами… — он поднял руку и умиротворяюще улыбнулся Хельве, спеша предупредить ее возражения, — я вовсе не исключаю, что он уже наступил или даже миновал. Полагаю, нет никаких оснований сомневаться в том, что ты получишь полную премию за обнаружение кораблей и вознаграждение за поимку федеральных преступников. Дело за подтверждением от Центрального управления Федерации. — Рейли принялся мерить шагами рубку. Хельва не могла понять, что за этим кроется — чувство вины, или он просто набирает старт для следующей атаки. В любом случае, для нее это не сулит ничего хорошего.

— Итак, Хельва, база Регул вынуждена признать твою независимость, провозгласил он и снова улыбнулся, вопреки явному сожалению, которое было написано на его лице. — Ты наша гордость, Хельва, — он конфиденциально понизил голос. — И что бы ни болтал всякий космический сброд, мы хотели бы, чтобы все корабли класса МТ могли работать столь же результативно и в столь же короткий срок добиваться финансовой самостоятельности. Это было бы большим достижением и принесло бы нашей службе солидную прибыль. А сейчас, в ожидании подтверждения суммы твоих вознаграждений, база Регул вынуждена считать тебя свободной от выполнения дальнейших заданий любой продолжительности.

— Хотя, похоже, вы кое-что для меня приготовили.

— Мы действительно кое-что приготовили, — отечески улыбаясь и поблескивая глазами согласился Рейли и бросил выжидательный взгляд на Паролана.

— Но теперь, шеф, нет смысла тратить ваше драгоценное время на бесполезные обсуждения, не так ли? — спросила Хельва, увидев, что Паролан поднимается со своего места.

— Ну-ну, Хельва, — насмешливо протянул Паролан, — неужели ты думаешь, что наш шеф считает беседу с тобой бесполезной тратой времени? — и в глазах его она прочитала вызов и издевку. — Хотя, конечно, если ты по пути с Бореалиса уже приняла какое-то решение, то было очень любезно с твоей стороны заглянуть к нам попрощаться. — Он повернулся на каблуках и решительно направился к шлюзу. — Ты уж навещай нас иногда по старой памяти.

— Минуточку, Паролан, — проговорил Рейли.

Шеф держался молодцом, у Бреслау же был вид, близкий к паническому, а натянутая улыбка Добриньона казалась приклеенной. Похоже, они приготовили для нее какой-то весьма солидный кусок. Уловкам Паролана она, конечно, не поверит, но эти двое — надежные, квалифицированные специалисты, уважаемые люди. Послушать-то никогда не помешает.

Паролан уже вошел в шлюз и повернулся, чтобы сердечно помахать ей на прощание.

— Паролан!

Он остановился, опустив руку на поручень, на лице застыло учтивое внимание и ничего больше. Инспектор явно не собирался раскрывать свои карты.

— Что это вы затеяли, Паролан?

— Я? Ровным счетом ничего.

Хельва пропустила изумленный возглас Добриньона мимо ушей.

— Просто мы, — начал Паролан обменявшись взглядом с шефом, — обсуждали для ТХ-834 очередное задание, которое должно было последовать за столь эффектным наркорейсом. Но, разумеется, по не зависящим от нас обстоятельствам этот рейс отменяется.

Хельва усмехнулась. Да, Терона он ей так легко не спустит. Будет еще лет двадцать шпынять за эту ошибку…

— Мною, разумеется, движет чисто теоретический интерес, но все же, пока не пришли мои наградные, не соблаговолите ли обсудить со мной этот отмененный полет?

— Отчего же — поговорить никогда не вредно, — согласился он, возвращаясь в рубку. Поможет скоротать время, пока мы ожидаем подтверждения от Федерации. Уселся поудобнее и начал:

— Мы планируем отправить ТХ-834 в полет на Бету Корви.

— На Бету Корви? — Хельва ощутила непроизвольную вспышку страха, но быстро оправилась с ней и насмешливо расхохоталась. — Что я слышу? Терон с Актиона в оболочке корвика пытается приспособиться к местному окружению?

Найал Паролан наградил ее ехидным взглядом.

— Не ты ли отметила, что Ансра Колмер, махровая эгоистка, прямолинейная, упрямая и дьявольски практичная, меньше всех пострадала от корвиканского персонала сознания? А Терон так щедро наделен теми же дивными качествами, что совершенно очевидно…

— …что он как личность не продержится на Бете Корви ни минуты, и вам, Найал Паролан, это прекрасно известно. Этот человек просто не сумеет приспособиться к таким аномалиям. — Ее возмутила и разозлила тактика Паролана: ведь то, что он предлагает, граничит с хладнокровным убийством. Неужели ему удалось уговорить Рейли? Они, что же, задумали таким образом избавиться от Терона?

— Послушай, Хельва, — сказал Рейли, сделав шаг вперед, как будто желая разнять противников, — если уж речь зашла о Тероне, то я никогда не одобрял твой выбор, ты уж извини, что приходится тебе напоминать…

— И правильно делали, шеф, — так кротко и покаянно произнесла Хельва, что Паролан возмущенно фыркнул.

— …Хоть мне и очень жаль, уверяю тебя. К счастью, все закончилось благополучно…

— За исключением того, что Хельва теперь свободна, как ветер, лишенным всякого выражения голосом закончил за него Паролан.

— Вот именно, — с неожиданным пафосом воскликнул Рейли. — И если у нее пока нет своих планов, мы могли бы продемонстрировать ей те преимущества, которые она получила бы от нового полета, несмотря на свое изменившееся положение.

Паролан выдержал пристальный взгляд шефа, и на лице его мелькнула странная полуулыбка.

— Почему бы и нет, — без малейшего признака энтузиазма откликнулся он.

Хельва заметила, как Добриньон бросил на него недоуменный взгляд. Бреслау тоже был явно озадачен. Похоже, что-то идет не по сценарию…

— Так как, Хельва, — решительно приступил к делу Рейли, — есть у тебя какие-нибудь планы?

— Она еще не успела о себе заявить, — резко вставил Паролан. — По пути на Регул она не связывалась ни с одной планетой. И я очень сомневаюсь, чтобы самые бдительные из известных нам осведомителей успели обнаружить, что Х-834 расплатилась вчистую. Так рано это случается крайне редко.

— Благодарю, Паролан, но я могу ответить за себя сама.

Все трое начальников в полном недоумении воззрились на своего коллегу. Атмосфера в рубке явно накалялась. Хельва терялась в догадках: зачем Паролан намеренно разрушает то доверительное настроение, которое так старается создать Рейли? У него наверняка есть какие-нибудь свои скрытые мотивы — вот только какие?

— Так, значит, мой изобретательный координатор решил отправить меня обратно на Бету Корви? Это в какой-то степени объясняет присутствие адмирала Добриньона. А вы здесь зачем, капитан Бреслау? Или Техника и Иносвязь вступили из-за меня в конкурентную борьбу?

— Мы надеялись объединить наши усилия, — после неловкой паузы выдавил Добриньон.

«Видно, кто-то пропустил свою реплику», — подумала Хельва.

— Нам казалось вполне справедливым, — вступил в разговор до сих пор молчавший Бреслау, — чтобы ты первая воспользовалась преимуществом: ведь оно достигнуто благодаря открытию, сделанному на основе данных, которые ты доставила с Беты Корви.

Неужели техники получили ключ к стабилизации нестабильных изотопов?..

— И что же это за преимущество? — как бы невзначай поинтересовалась Хельва. А сама не спускала глаз с Паролана — он непревзойденный специалист плести интриги. Она не удивится, если именно он поставил весь этот фарс, включая собственное подчеркнутое безразличие, а все для того, чтобы она потеряла бдительность и сделала какой-нибудь неосмотрительный шаг. Еще бы она не захотела получить новый р-двигатель!

— Когда мы приступили к изучению основных теоретических положений, начал Бреслау, — то сразу увидели, как это можно применить к нашей системе релятивистского двигателя. Тебе, Хельва, конечно известно, что принцип релятивистского движения обладает неизмеримо большим потенциалом, чем сегодняшние возможности его применения. Вся проблема заключается в источнике энергии, который мог бы удовлетворить тем требованиям, которые выдвигает полная р-скорость, превышающая скорость света. Так вот, данные предоставленные корвиками, дают возможность осуществить межгалактические полеты уже в этом десятилетии. Больше того — в этом году!

«Межгалактические полеты? — Хельве передалось волнение Бреслау. Интересно, между какими галактиками? Между этой и… туманностью »Конская голова«?»

— Да, мы сможем преодолевать межгалактические расстояния за время, во много раз меньшее, чем то, которое потребовалось бы сейчас, — подтвердил Рейли, будто почуяв, что она проглотила наживку. — Только представь себе, Хельва: неограниченная мощность, буквально неиссякаемая, которая перенесет тебя к галактике, едва видимой с окраины Млечного Пути! За пределы миров, ныне известных человечеству! — Рейли просто блистал красноречием, стараясь разжечь ее любопытство. — Мощность, которая обеспечит эффективную работу р-двигателя — впервые с момента его создания! Все, чего нам не хватало это постоянный источник топлива, способный дать необходимый выход энергии. Так что тебе представится случай открывать доселе неизвестные планеты. Разведывать новые звездные системы, открывать целые галактики для Центральных Миров.

Эта обмолвка сразу отвлекла ее от неведомых звезд.

— Что ж, очень интересно. Ведь вся загвоздка с р-двигателями заключалась в том, что у нас была подходящая повозка, но не было сильной лошади ей под стать. И все же, если эта в корне новая разработка вытекает из данных, полученных у корвиков, почему так необходим новый полет?

Рейли подал знак Бреслау, и тот стал поспешно извлекать голограммы и компьютерные ленты, суетливо раскладывая их на пульте управления.

— Благодаря данным корвиков по стабилизации нестабильных изотопов, мы смогли добиться использования этой разновидности энергии не только на те доли секунды, которые длится полураспад и пока не будет исчерпана атомная единица массы, но на весь необходимый нам срок. Ты только представь себе, Хельва, — воскликнул Бреслау, и во взгляде его сверкнуло воодушевление, мощность новой звезды или почти равная мощности новой звезды на самом ее энергетическом пике!

Хельве показалось, что свет в рубке померк. Ведь именно новая звезда на самом своем энергетическом пике — взорвавшийся Равель — смертельно опалила Дженнана, несмотря на ее отчаянные попытки обогнать эту фантастическую энергию. Но обладать такой мощностью… не значит ли это попасть к ней в рабство?

И тем не менее, она должна ее заполучить. Пусть новая звезда у нее внутри искупит преступление той, старой. Вот высшее проявление справедливости Хаммурапи. Она заставила себя дослушать объяснения Бреслау.

— Однако, Хельва, приходится предположить, что здесь имеют место такие невероятные тонкости, которые — я с готовностью сознаюсь в этом — не в состоянии разрешить никто из членов моей группы. Можно подумать, что корвики обсуждают не субъядерные явления, а свои личные дела, и тем не менее, в результате достигается фантастическое владение нуклонными силами.

— Обрати внимание, Хельва, — продолжал он, показав ей первую голограмму, и ввел уравнения в бортовой компьютер, — у них изотопы излучают энергию циклически, но по мере распада уровень энергии, вместо того, чтобы падать, остается неизменным. Варьируя количество циклов в секунду или, в нашем случае, в миллисекунду, — Бреслау сиял, как именинник, гордясь достигнутыми результатами, — мы обеспечиваем р-двигатель той мощностью, которая ему необходима для того, чтобы превзойти скорость света в любое потребное количество раз. Таким образом, чтобы покрыть заданное расстояние в заданный промежуток времени, нужно лишь получить из базовых р-уровней необходимый коэффициент циклической вариации!

С подъемом, необычным для такого флегматика, он отстучал серию полетных данных.

— Если, допустим, тебе нужно добраться до Мирфака за два стандартных дня, то это вполне реально. А раньше на это требовалось бы… сколько?

— Четыре недели, — машинально подсказала Хельва, внимательно следившая за преобразованием чрезвычайно интересных уравнений.

— Вот-вот, четыре недели. Так что все преимущества налицо.

Теперь Хельва понимала, чем продиктована необходимость нового полета к Бете Корви.

— Едва ли кто-то возьмет на себя смелость высвободить такую энергию в пределах нашей Солнечной системы, не будучи уверен в объективных и субъективных последствиях. Какие побочные явления вы наблюдали? — в упор спросила она. — И на чем основаны эти расчеты: на экспериментальных данных или на чисто теоретических умозаключениях?

Задор Бреслау уступил место неуверенности и сомнению.

— Мы провели испытания ЦВ, циклического варианта энергетического источника. Уверяю тебя, мы предприняли все предосторожности, взяли очень низкий коэффициент цикличности. И все же, — лицо его омрачилось, — нам не удалось удержать экспериментальный корабль в диапазоне действия контрольно-измерительной аппаратуры.

— Корабль был с ручным управлением или МТ?

— С ручным, — еле слышно ответил Бреслау.

— И весь персонал погиб от столь чудовищного ускорения?

— Нам это неизвестно. — Бреслау украдкой взглянул на Рейли, который тихо переговаривался с Пароланом. Не успела Хельва подстроить аудиосистему, как они разошлись, и Рейли сел на кушетку с Добриньоном, оставив Паролана в одиночестве. На непроницаемом лице Найала застыла дежурная учтивость, глаза глядели настороженно.

— Как это — неизвестно?

— Корабль не вернулся. Ожидаемое время возвращения — девять стандартных лет. Видели, что он возвращается на обычной тяге. В последнем сообщении, которое мы получили, они предупреждают, что при использовании этого энергетического источника следует соблюдать колоссальную осторожность.

— Это очевидно. Осмелюсь предположить, что ваш пилот здорово налег на переключатель ЦВ, если так далеко вылетел из диапазона связи. Для испытательного полета нужно было взять корабль МТ, а не связываться с хлипкими «телами».

— Есть одно предположение: что мы неверно использовали данные корвиков, — продолжал Бреслау, задумчиво кивнув в ответ на ее замечание. — Можно легко проэкстраполировать разрушающий потенциал ЦВ фактора. И мы должны быть уверены, что не исказили данные и тем самым не высвободили неконтролируемые или нестабильные излучения, которые могут иметь последствия космического масштаба. — Бреслау взглянул на нее с надеждой и тревогой.

«Да, игра стоит свеч, — размышляла Хельва. — Подумать только межгалактические полеты! Испытательный корабль вынесло на расстояние в девять стандартных лет!»

— Для начала, господа, хочу поблагодарить вас за то доверие, которое вы мне оказали, — произнесла она после долгого молчания. — Однако, меня одолевают сомнения: не потому ли вы остановили на мне свой выбор, что я, расплатившись с вами, — правда пока только теоретически — представляю для вас наименьшую материальную ценность, поскольку в случае потери вашим финансам ничего не грозит?

Один Паролан по достоинству оценил ее колкость и расхохотался, ничуть не скрывая своего восхищения.

— Знаешь, Хельва, сейчас не время упражняться в остроумии, — упрекнул ее Рейли. — Для нас ты как раз представляешь наибольшую материальную ценность из всего персонала. И должен вам заметить, Паролан, что я не усматриваю никакого юмора в столь возмутительном предположении. Чувствовалось, что шеф рассердился не на шутку.

— В таком случае вы бессовестный вымогатель.

— Что? — взревел Рейли, разом забыв о Найале.

— Вам, шеф, прекрасно известно, что я всегда хотела иметь такой двигатель, с тех самых пор, как узнала о его существовании. И что я безусловно захочу остаться на службе в Центральных Мирах, чтобы его заполучить!

Паролан мгновенно успокоился и теперь наблюдал за ней.

— Вот в чем смысл вашей игры, не так ли? — холодно спросила Хельва. Теперь она обращалась только к Паролану, и он это понимал. Он продолжал молча смотреть на нее, только желваки ходили на скулах.

— Если честно, то да, — ответил Рейли, когда для всех стало очевидно, что Паролан так ничего и не скажет. — И у тебя не так много времени, чтобы принять решение.

— Это почему же?

Едва заметная перемена в выражении лица шефа вызвала у нее взрыв обиды и гнева. Так вот, значит, как Центральные Миры обращаются со своими мозговыми кораблями! Зря она не вызвала КОМ и ОЗИРМ. И с Броули тоже надо было связаться. Пусть Центральные Миры сами расхлебывают свою кашу.

— Пойми, Хельва, Центральные Миры связаны федеральными директивами, а эти директивы издают и контролируют граждане нашей цивилизованной галактики. И целый ряд из этих ограничений невозможно обойти. Пока не будут получены дополнительные премиальные от Федерации, ты по-прежнему подчиняешься Центральным Мирам. После их подтверждения наши с тобой взаимоотношения — характер полномочий, тип контракта, формулировка и состав отдельных статей, оплата и привилегии — все это будет регулироваться совершенно новым пакетом директив. А вздумай мы поступить по-другому, — неумолимо продолжал Рейли, — нас мигом одолеют правозащитники всех мастей, которые начнут рыться в наших архивах, дышать нам в затылок и всячески осложнять нашу работу. Ты зарекомендовала себя отличным работником. И наша служба в тебе чрезвычайно заинтересована. И до сих пор наша заинтересованность всегда шла тебе на пользу. Тебе были предоставлены все возможности, чтобы как можно раньше достичь полной финансовой независимости. И мы надеемся, что ты учтешь это теперь, когда мы предлагаем тебе стать первым кораблем МТ с полноценным р-двигателем.

— Если это сейчас уместно, я хотела бы принести свои извинения. Я не знала, что условия контракта изменяются после выплаты долга. И, я думаю, вы не станете судить меня слишком строго за то, что мне захотелось разобраться во всех тонкостях нашего разговора, который мы и завели-то только затем, чтобы скоротать время в ожидании подтверждения премиальных.

Из объяснений капитана Бреслау я однозначно поняла: существует угроза, что я могу взорваться, превратившись в новую звезду…

— Я возражаю, — Бреслау стремительно вскочил. — Ты можешь сама убедиться, насколько обоснована эта теория! Мы провели испытания…

— Которые вас до того напугали, что вы решили подстраховаться и проверить, не произошло ли путаницы с данными. Нет, господа. Мне дорога моя шкура и я предпочитаю сохранить ее в целости.

— Твоя капсула сделана из чистейшего титана, — выпалил Бреслау, — а он устоит…

— Вы хотите сказать устоит, если у меня внутри взорвется целое солнце? — перебила его Хельва. — Не забывайте, Бреслау, что я и так уже пострадала от жара новой звезды. И ваша непроницаемая титановая оболочка не спасла меня от повреждения… и человеческого коварства.

Исчерпав все доводы, Бреслау обессиленно упал на кушетку. Из его коллег только Паролан не проявлял признаков замешательства или досады. Услышав ее отказ, он рывком повернул голову по направлению к центральному пилону. На лице его застыло выражение горькой насмешки, слишком горькой даже для такого циника каким был Паролан. На один мимолетный миг он забыл о своих глазах, и в них мелькнула острая боль и еще выражение, которое Хельва видела всего раз в жизни — в глазах умирающего.

Однако заговорил именно он — усталым бесцветным голосом.

— Никто и не пытался, Хельва, скрыть от тебя опасность, связанную с новым заданием. Кроме того, мы постарались, чтобы весь этот непроходимый лес законодательных ограничений работал на тебя. Тебе было бы выгоднее продлить прежний контракт, вместо того, чтобы заключать новый. Если ты мне не доверяешь, можешь справиться в своем личном деле. Кое-какие статьи старого контракта мы бы могли исправить. Но в новом мы уже не сможем изменить ни единой буквы. А теперь будь любезна выслушать нас, а потом будет достаточно, если ты просто скажешь да или нет.

Казалось, ему безразлично, какое решение она примет. Вот только почему — этого она понять никак не могла.

Добриньон откашлялся и медленно, как будто стараясь собраться с мыслями, направился к ее пилону.

— Видишь ли, Хельва, планируемый полет к Бете Корви продиктован несколькими целями, и выполнение каждой из них требует таких качеств, способностей и знаний, что все сходится на тебе. Я постараюсь объяснить то, что относится к сфере моей деятельности.

По нашему глубокому убеждению, мы могли бы так запрограммировать будущих исследователей, чтобы им не грозила психологическая дезориентация в результате переноса на Бете Корви. Но это при условии, что нам будет известно, какие измерения происходят в психической сфере человека, пребывающего в корвианской оболочке. Я понимаю, Хельва, что мы требуем от тебя слишком большой жертвы, но у меня есть свои, вполне бескорыстные причины просить именно тебя отправиться на Корви. И я, и Паролан — мы оба уверены: если ты вернешься и убедишься, что в корвиканской среде личности солара Прейна, Керлы Стер, Шадресса и Ансры Колмер сохранились или, наоборот… уничтожились, то сумеешь справиться с чувством вины и неудачи, возникшим у тебя после первого полета.

К тому же, ты самый подходящий, если не единственный человек, который сможет узнать… иммигрантов, — Добриньон мимолетно усмехнулся. Хельва же подумала, что этот термин вполне уместен. Она боялась признаться даже себе самой, как ее пугает и… притягивает перспектива возвращения на Бету Корви. — Даво Филанзер вызвался принять участие в полете. Но, если честно, его психопрофиль свидетельствует о глубокой травме. И я боюсь, что он тоже может… ну да, иммигрировать.

— Весьма малоутешительная перспектива, — заметила Хельва. Ей совсем не понравилась представившаяся картина: пустая оболочка Даво Филанзера, неподвижно застывшая на кушетке. Но если Прейн с Керлой и Шадресс вполне довольны своей жизнью на Корви… — Хельва отбросила непрошенные мысли. Что ж, вполне очевидно, что нам потребуется помощь корвиков, если мы собираемся играть в их игры и при этом не хотим нанести непоправимый ущерб всей галактике. Я полагаю, вы изучили мой психопрофиль и сделали вывод, что я на Корви не останусь?

— Да, — быстро и без раздумий ответил Добриньон.

— Несмотря на то, что произошло со мной на Бореалисе?

— Осмелюсь предположить, что именно опыт, полученный на Корви, помог тебе в этом эпизоде.

— Весьма разумное предположение, Добриньон. В конце концов, мы все не что иное, как сумма нашего опыта. И это снова возвращает нас к обсуждению меркантильных вопросов. Полагаю, капитан Бреслау, ЦВ будет установлен в мой двигательный отсек до полета на Бету Корви?

— Да, это совершенно необходимо. Как иначе они смогут оценить, насколько верно мы использовали их данные?

— И какова же стоимость этой установки?

Бреслау неуверенно покосился на шефа. Рейли молча кивнул в ответ.

— Сейчас мы не можем назвать точную цифру: экспериментальный, корабль неоднократно перестраивался. Необходимо усилить защиту, удвоить прочность конструкций, заменить обшивку корпуса. С ходу я бы оценил затраты в районе пятисот тысяч галактических кредитов.

Хельва заметила, что у него все же хватило такта изобразить на лице смущение. Хотя на нее эта астрономическая сумма не произвела такого уж ошеломляющего впечатления. В конце концов, она уже выплатила гораздо больший долг.

— Это в случае, если контракт будет заключен немедленно?

— Да.

— И примерно вдвое больше, если старый контракт утратит силу?

— Полагаю, что так. — Бреслау мрачно складывал свои папки, будто потерял все надежды на осуществление проекта. Его пессимизм несказанно возмутил Хельву.

— Если же ты, Хельва, продлишь старый контракт, в наших силах смягчить некоторые условия, которые окажутся слишком жесткими для такого прекрасно зарекомендовавшего себя сотрудника, как ты, — вставил Рейли.

— Только не надо на меня давить, шеф. Я еще не обдумала все стороны вопроса со своей позиции.

Это была неправда. Она уже приняла решение. И она заставит Рейли смягчить эти жесткие условия, до тех пор, пока ОЗИРМ и КОМ не услышат, как все инструкции трещат по швам.

Да, Паролану удалось загнать ее в угол. И она готова поспорить на свою очередную премию, что он отлично предвидел, какое впечатление на нее произведет описание нового двигателя, представленное Бреслау. Этот интриган своего не упустит. Уж конечно, не кто иной, как он, усмотрел высшую справедливость в том, чтобы подчинить ей новую звезду после того, как взорвавшийся Равель погубил Дженнана. И он же подсказал Добриньону хитрый ход с искуплением вины. Ладно, она еще покажет этому эгоисту, этому коварному, самоуверенному, высокомерному выскочке, этому беженцу с тяжелой планеты… Хельва резко оборвала мысленный поток обвинений и в упор взглянула на Паролана.

Его лицо превратилось в застывшую маску отчаяния и усталости. В поникшей фигуре ничего не напоминало того ловкого махинатора, который взял ее на пушку, притворившись, что выходит из игры, когда она еще даже не началась. И почему-то не было злорадного торжества в его рассеянном взгляде, обращенном к ее пилону. А ведь он должен знать, что одержал победу. Неужели, убедившись, что она попалась на крючок, он пожалел о своих происках? Да, вид у него такой, будто он сожалеет о чем-то несбывшемся в далеком и невеселом прошлом.

Нашла время сочувствовать Найалу Паролану. Лучше вот о чем подумай: ты нужна им позарез, и этим необходимо воспользоваться.

— Полагаю, вероятностная кривая мне благоприятствует? — спросила она, нарушив общее молчание.

Рейли кивнул.

— Как я уже упоминал, — торопливо заговорил Добриньон, — ты, лучше, чем кто-либо другой, сможешь опознать иммигрантов, если в их корвиканских обличьях сохранились хоть какие-то следы прежних личностей.

— Вы в этом сомневаетесь?

Добриньон пожал плечами.

— Разве можно предсказать глубину переноса, когда речь идет о совершенно чуждой структуре и психологии? Как человек, я предпочел бы думать, что какие-то остатки человеческого все же уцелели. Однако я рекомендовал бы сделать первый контакт как можно более кратким. Я имею в виду, — поправился он, — если ты согласишься на этот полет. Мы ни при каких обстоятельствах не стали бы просить тебя рисковать собой для того, чтобы разыскать нашу четверку.

— Главная цель полета — получить у корвиков результаты анализа данных нашего ЦВ, — заговорил Бреслау. Он взглядом попросил извинения у Добриньона, и тот пожал плечами, признавая его первенство.

Вот, голубчики, вы у меня и попались!

— Я была бы чрезвычайно заинтересована получить этот двигатель, если это действительно возможно, — заявила Хельва. Но почему, во имя всего святого, Паролан решил уйти в кусты? Неужели они что-то скрывают?

— Что только подтверждает мою веру в тебя, — жизнерадостно воскликнул Рейли, снова становясь самим собой.

— Только вам-придется принять кое-какие мои условия, иначе я не вижу смысла продолжать наше обсуждение.

— Ты всегда была достаточно разумна, и у меня есть реальные полномочия, чтобы сделать тебе некоторые послабления.

— Сначала выслушайте мои условия, Рейли, а уж потом раздавайте авансы, — сухо сказали Хельва. — Я не собираюсь заложить свою душу лег этак на двадцать пять, чтобы выплачивать пятьсот тысяч кредитов, основываясь лишь на том предложении, что корвики проверят наш ЦВ, а я избавлюсь от застарелых душевных травм.

Если ЦВ двигатель окажется бесперспективным, продление контракта должно быть признано недействительным. Вы можете присобачить к моему корпусу любые модификации, я оплачу стоимость нового покрытия, а уж остальное вам придется списать на экспериментальные расходы. Так-то.

Рейли и Бреслау торопливо обменялись мнениями, и шеф неохотно уступил.

— Согласен.

— Во-вторых, я сама буду судить о целесообразности контракта с иммигрантами на Корви, и это не должно повлечь штрафа в случае невыполнения всех этапов запланированного полета.

— По-моему, Добриньон достаточно ясно изложил все, что касается этого момента.

— В-третьих, вопрос о телесном партнере…

— Ты убедительно доказала, что гораздо лучше справишься без партнера, перебил ее Рейли, демонстрируя полную заботу и внимание. Из горла Паролана вырвался какой-то нечленораздельный возглас. — Вы хотели что-то сказать, инспектор?

— Разрешите мне закончить, — вкрадчиво попросила Хельва. — Паролан, как никто другой, в курсе моих неоднократных требований — я имею в виду постоянного напарника. Я не люблю работать в одиночку. Просто ненавижу.

— Да, это было бы крайне нежелательно, — вставил обеспокоенный Добриньон.

— И я не соглашусь на это задание, если у меня не будет «тела», которое я выберу сама, — заявила она, повысив голос.

— Я полностью за, Рейли. Перенос дознания на Корви сопряжен с сильнейшей эмоциональной реакцией. Мы с Пароланом твердо уверены… Добриньон бросил взгляд на инспектора в надежде получить подтверждение, и, не встретив никакого отклика, торопливо продолжал: — …что Хельва обязательно должна иметь поддержку в лице сильного, решительного партнера, который сможет смягчить возможную психологическую травму.

— Мы можем положить конец нашей дискуссии прямо сейчас, Рейли, если мои требования не будут удовлетворены. Хотя ваши эксперты сошлись на том, что они вполне разумны.

Рейли неохотно согласился, но улыбка его угасла.

— Вот и отлично. Состояние моих дел тоже зависит от успеха нового двигателя. Вы поставили мне свое условие — пятьсот тысяч кредитов. Я его принимаю. Получив ЦВ, использующий весь потенциал р-двигателя, я смогу почти мгновенно преодолевать любые расстояния. И буду работать на вас, как проклятая. В связи с этим я считаю, что прежний уровень зарплаты и премиальных не соответствует моим новым возможностям.

Рейли начал было многословно возражать, высказав предположение, что названная Бреслау сумма в пятьсот тысяч кредитов несколько завышена, но его самого эта цифра явно устраивала.

— Это неприкрытый грабеж, — перебила его Хельва. — Кстати, может быть вы считаете, что я сама должна оплачивать все дорогостоящие усовершенствования, которые могут порекомендовать корвики? Это тоже необходимо оговорить, как и обслуживание совершенно нового источника энергии. Нет, Рейли, я уверена, что и КОМ и ОЗИРМ согласятся со мной: старый порядок оплаты должен быть пересмотрен в сторону увеличения, чтобы компенсировать мою возросшую эффективность.

— Ей не будет равных по скорости во всей галактике, — заметил Бреслау.

— Что-то я не пойму, Бреслау, вы то на чьей стороне?

— В данном вопросе на стороне Хельвы, — бесстрашно ответил инженер.

— Я прошу всего лишь разумной тридцатипроцентной прибавки — по-моему это не так уж много для столь безотказного сотрудника Центральных Миров? И я уверена, вы что-нибудь придумаете, чтобы вернуть свои денежки с лихвой, если, конечно, я правильно понимаю ваши принципы.

— И каковы же мои принципы? — Рейли стремительно обернулся и пристально взглянул на Паролана.

— Но Паролан руководит своим сектором, основываясь на ваших приказах, ответила Хельва, — и учитывая насущные требования момента.

И сразу же пожалела о своих словах. Теперь уход Паролана неизбежен, и все это понимают. Ведь он, а вовсе не шеф, затеял этот проект. Причем искуснейшим образом обставил дело так, чтобы у нее не осталось никаких шансов отклонить предложение. Но она никак не могла взять в толк, что с ним происходит. Он начисто выпал из разговора и не участвовал в обсуждении, целиком уйдя в какие-то личные переживания.

Она его жалела. Жалела и ненавидела. Ненавидела и желала. И она его почти заполучила. Пусть она не может его победить, зато может сделать своим союзником.

— Так как, Рейли, вы согласны на мои условия? Выбор за вами.

Добриньон с Бреслау принялись горячо убеждать шефа, но Хельва, даже прежде, чем услышала отрывистый рык Рейли, возвестивший о согласии, уже знала: другого выхода у него просто нет.

Надо отдать шефу должное, он умел проигрывать с достоинством. Введя все поправки в базовый компьютер и подтвердив их официальный статус, он долго стоял, опустив голову и глядя на пульт управления. А когда обернулся, лицо его было совершенно бесстрастно.

— Что ж, Хельва, меня предупреждали, что торговаться ты умеешь. — Он покосился на Паролана. — Вот уж никогда не думал, что мозговой корабль может меня переспорить. Но ты была чертовски права, — добавил он, сверкнув глазами, — когда сказала, что я заставлю тебя вкалывать как проклятую, пока ты состоишь на службе у Центральных Миров.

— Вполне справедливо.

— Теперь Бреслау отправит тебя в ангар для установки ЦВ двигателя. И пока корвики его не проверят, все остальное оборудование пусть остается стандартным. Да, это все входит в пятьсот тысяч. А у Добриньона есть целый ворох данных анализа психологической травмы, полученной на Бете Корви, которые тебе необходимо ввести в свой банк.

— Это не только моя заслуга, но и Паролана, — сказал Добриньон, снова пытаясь втянуть безмолвствующего инспектора в разговор. — Он сделал несколько весьма проницательных наблюдений из расшифровки психотестов других участников полета, которые помогли моим людям сформулировать те предварительные выводы, которые мы пока смогли сделать.

— Да-да, Паролан был очень полезен, — буркнул Рейли. — Итак, нам осталось только обсудить кандидатуру подходящего «тела». В настоящее время…

— Постойте, — перебила его Хельва. — Разве я недостаточно ясно дала вам понять, что соглашусь на полет к Бете Корви только с тем партнером, которого выберу сама? Останется ли он со мной после Беты Корви, значения не имеет.

Рейли повернулся к ней, взгляд его выражал настороженность.

— Да, мы это уже согласовали. Но ведь ты сказала, что хочешь постоянного напарника.

— Хочу. Но на Бету Корви я не полечу, если вместе со мной не полетит Паролан.

Она не стала слушать ни бурных протестов Рейли, ни изумленных возгласов и поздравлений Бреслау и Добриньона. Ее взгляд, ее мысли, все ее существо были прикованы к Найалу.

Он резко обернулся, глаза его безошибочно нашли то место на пилоне, за которым находилось ее лицо.

— Нашла время шутить, Хельва.

— Я нисколько не шучу, мальчик мой.

— Клянусь Всевышним, Паролан, Хельва просто гений! — с восторгом воскликнул Добриньон, хлопая инспектора по напрягшейся спине. — Здорово она вас раскусила!

— Вот-вот, — сухо и холодно заметил Рейли. — А вы, помнится, всегда хвастались, что можете провести любого в нашей конторе. — И если в выборе Хельвы не было и намека на злорадство, то в резком выпаде Рейли оно прозвучало вполне ощутимо. — Вам, инспектор, пойдет только на пользу проветриться в полевых условиях.

— Я думаю, Хельва сможет решить проблему неустойчивости гравитации, которая подвела наш испытательный корабль, — заверил Паролана Бреслау, — а для дополнительной страховки у вас всегда есть амортизирующая сетка.

Они быстро собрались и ушли. Остался один Найал Паролан. Вид у него был расстроенный и какой-то оцепеневший — словом, он реагировал совсем не так, как могла ожидать Хельва.

— Наверное, Хельва, ты все-таки пошутила, — произнес он наконец, и голос его предательски дрогнул, несмотря на явные попытки овладеть собой.

— С какой стати? Вы знаете все, что положено знать «телам», лучше, чем кто бы то ни было в нашей конторе. И все, что касается корвиков, тоже изучили вдоль и поперек. И наверняка разобрались в уравнениях Бреслау, прежде чем…

— Еще бы, — с горечью воскликнул он, и все его самообладание как рукой сняло. — Неужели ты думаешь, что я мог втянуть тебя в то, что сам не проверил от начала и до конца? Но знай: именно я затеял весь этот фарс. Я, а не Рейли! Это я его уговорил. И Бреслау с Добриньоном тоже. Потому что знал: только так можно поймать тебя на крючок.

— Это ясно, как Божий день!

— И я не оставил тебе никаких шансов. Потому что знал, на какую из твоих кнопок нажать и в какой момент. И я добился своего, прости меня Господи!

— Спору нет — вы самый бессовестный инспектор во всей нашей конторе, согласилась она, противопоставляя его едкому самобичеванию безмятежный юмор. — И то, что вы мне только что подстроили, — грязная и гнусная ловушка.

— Ты можешь хоть раз выслушать меня, безмозглая жестяная ведьма? Можешь понять, что я с тобой сделал? Ведь я вынудил тебя остаться на службе!

— Нет, я сама решила остаться. Но на своих условиях.

Найал смотрел на нее безумными глазами. На лице его боролись противоречивые чувства. С него разом слетела вся бравада и самоуверенность. До него только сейчас дошло, что она действительно обвела его вокруг пальца, и самолюбие его получило ощутимый удар.

— На твоих условиях? Теперь понятно… Вот еще один прекрасный пример торжества космической справедливости, — бросил он и хрипло расхохотался над чем-то понятным только ему одному.

— Почему бы вам, Найал, не поделиться этой шуткой со мной? Я тоже охотно повеселюсь, даже если придется смеяться над собой.

В его глазах застыли слезы, он выпрямился, как от удара, прижав стиснутые кулаки к бокам.

— Ну так слушай. Я, Найал Паролан, подстроил все это, потому что не смог допустить, чтобы ты ушла из Центральных Миров. Именно так. Да, я подсовывал тебе самые выгодные задания, чтобы ты могла поскорее расплатиться. А когда этот день настал, понял, что не смогу вынести такой перспективы, и заварил всю эту хитрую дерьмовую кашу, чтобы тебя удержать. И только когда увидел, что ты реагируешь именно так, как я рассчитывал, понял: я воспользовался своим положением ради самого гнусного дела в длинной череде хитрых, коварных, гнусных махинаций. Но я знал, что уже не могу остановить механизм, который сам же запустил. Я даже не мог найти способ вытащить тебя из этого дерьма. А ты, Хельва, ты выбрала меня своим «телом»! — его смех звучал как крик о помощи.

— И не изменю своего выбора, — решительно произнесла она. Нужно как-то остановить этот ужасающий смех! — И мною руководит такой же эгоизм, который двигал и вами, когда вы хотели оставить меня на службе. К тому же, мне будет как-то спокойнее, если вы станете моим «телом», а не инспектором. В конце концов, что мне еще делать, как не служить Центральным Мирам? — сказала она уже мягче. — А вы помогли мне остаться на моих условиях, потому что они распрекрасно знают: я единственный корабль, который справится с этим заданием. И вы, Найал Паролан, нужны мне как напарник, потому что вы чертовски умны, изобретательны, беспринципны и требовательны. Потому что вы знаете, как со мной обращаться, на какие кнопки нажимать. Конечно, ростом и наружностью вы не Бог весть что, но на этом я уже обожглась. И я верю, что вы вытащите меня отовсюду… даже с Беты Корви.

— Веришь… мне? — с трудом выдавил он. Тело его тряслось от нечеловеческого напряжения. — Да ты соображаешь, что говоришь, безмозглая, несуразная идиотка, недоразвитая романтическая жестяная дуреха? Ты веришь — мне? Неужели ты не понимаешь, что я знаю о тебе все до последней мелочи? Я даже сделал хромосомное экстраполирование и теперь знаю, как ты выглядишь? Знаю, какие отключающие слоги закодированы в твою панель не далее, как семь дней назад! Она мне верит! Да я последний человек из, тех, кому ты можешь верить. И ты выбрала меня своим «телом»! Боже милостивый…

Это открытие потрясло Хельву до глубины души. Так значит, у Паролана возникло к ней телесное влечение? Она не знала, что делать — благодарить небеса или выть от ярости. В душе ее боролись восторг и ужас. Нет, она знает, что ей делать. Еще ничего не потеряно. Подсознательное стремление «тела» увидеть лицо своего «мозгового» партнера — явление не столь уж редкое, когда между напарниками возникает глубокая эмоциональная привязанность. Обычно оно неосуществимо из-за невозможности открыть смотровую панель. Но если Найал знает секретный код…

Она должна избавить его от этого наваждения, так или иначе…

— Вот почему, Хельва, я не могу быть твоим «телом», — упавшим голосом проговорил Найал. — Только прошу тебя, не надо дурацких песен о том, что это обычное для тел наваждение, что оно пройдет. Я знаю отключающие слоги. И однажды малыш Найал может не выдержать. Мне придется открыть этот гроб, в который они тебя замуровали. Взглянуть на твое прекрасное лицо, коснуться ангельской улыбки и обнять тебя…

Он подходил все ближе, шаг за шагом преодолевая чудовищное сопротивление, пока не приник всем телом к ее пилону, вжавшись щекой в неподатливый металл. Пальцы побелели от усилий проникнуть за разделяющую их титановую поверхность. Вот рука его медленно скользнула к смотровой панели. А на лице застыло спокойное, отрешенное, почти счастливое выражение, глаза были закрыты, как будто он уже держал ее в объятиях.

— Тогда скажи эти слоги! — затрепетав от страсти, крикнула она. — Сними панель, открой капсулу, загляни мне в глаза, прижми к груди мое уродливое тело. Я лучше умру в твоих объятиях, чем навеки останусь нетронутой девственницей — без тебя!

Он вскрикнул и отпрянул, будто обжегшись о холодный металл. Лицо исказила страшная гримаса.

— Вот видишь, Найал, ты этого не сделал — значит, не сделаешь никогда, — тихо и нежно проговорила она, стараясь справиться с неожиданно нахлынувшим желанием, которое грозило свести ее с ума.

— Боже мой, Хельва, нет, нет!

Он повернулся и бросился к шлюзу. Рванул рычаг двери. Выскочил из лифта, не дожидаясь остановки. И исчез в главном здании.

«Теперь мне остается только ждать, — с тоской думала Хельва. — Он должен принять решение сам. Должен сам захотеть вернуться, после того, как убедится, что может доверять себе. Моя безоглядная вера в неги ничего не значит. Ведь именно от него зависят все наши планы, замыслы, свершения».

Ну почему я не захлопнула перед ним двери шлюза? Почему не заставила его остаться, пока он не поймет, что все уже прошло, что опасность навсегда миновала? Почему не воспользовалась моментом, когда с него слетела вся бравада — ведь уже никогда он не будет так открыт, незащищен ни от меня, ни от себя самого. И он это поймет, как только придет в себя.

Вероятно, он скоро вернется — заносчивый, беспечный, весь напор и самоуверенность. Если привязанность зашла так далеко, он непременно вернется. Просто не может не вернуться. Хотя… Найал Паролан сможет все. Если решит, что так нужно. Он такой. Он сумеет оправдать любой вероломный, коварный, беспринципный замысел, который сам же состряпал, а потом выкинуть его из головы, как только тот сослужит свою службу. Но поставьте его в такую ситуацию, которая затронет его душу, взовет к его глубоко запрятанным и бдительно охраняемым лучшим чувствам, — и Найал Паролан сможет сделать благородный жест, проявить несвойственный ему акт самопожертвования. И до конца жизни обречь их обоих на несчастье!

Может быть, вызвать Рейли? Он примет безотлагательные меры. Но какие? Найал укрылся в главном здании. Ему необходимо все обдумать, взвесить и принять решение. И она искренне надеется, что он решит вернуться. И потом, после всего того, что они устроили Рейли, лучше его лишний раз не раздражать. Особенно по поводу Паролана.

И Хельва продолжала-ждать — открыв шлюз, опустив лифт.

Он назвал ее красивой. Когда он успел сделать экстраполяцию ее хромосомной структуры? Это должно было стоить ему целого состояния. Перед ее полетом на Бету Корви? Или во время происшествия на Бореалисе? Господи, неужели он видел ее медицинскую карту? Нет, это оттолкнуло бы такого поклонника женской красоты, как он. — Она усмехнулась своим мыслям. Неужели он нашел ее юной и желанной? Конечно, ошеломляющие сексуальные подвиги, на которые он так прозрачно намекал, могли быть обычной болтовней. С другой стороны, мужчины, которых судьба обделила статью, зачастую могут похвастаться другими весьма завидными качествами. И аппетитами им под стать. Но он сказал, Что ее лицо прекрасно. И пусть это всего лишь искусственная экстраполяция, все равно услышать такое приятно. Он не из тех, кто легко бросается такими словами. Раз он так сказал, значит она действительно красива.

Мысль о собственной красоте льстила и одновременно лишала покоя. Капсульников специально программировали, чтобы они не задумывались о своей внешности, и заботились о том, чтобы они никогда не видели своих изображений. Это тоже принадлежало к разряду особо секретных сведений. Но, по-видимому, для того, кто настроен решительно, нет ни секретов, ни святынь. Найалу удалось узнать новый отключающий код, известный только шефу Рейли и вдобавок, в качестве дополнительной предосторожности, под гипнозом запечатленный в его памяти.

Значит, она прекрасна, — так сказал Найал. Но где же он?

Люди умирали, и черви их сжирали,

Но не от любви.

Она усмехнулась этим странным строкам, так неожиданно пришедшим ей на память. Тем не менее, ничто на свете не заставляло людей так отчаянно рисковать, как красота, особенно красота недосягаемая.

Ради обладания легендарной Еленой пала Троя. Ради прекрасных драгоценностей люди ставили на карту жизнь, свободу, веру. Ради красоты истины они шли на костер. Ради красоты принципа орды приверженцев самых разных религий жертвовали жизнью.

Но она не хочет, чтобы Найал погиб ради нее — неважно, красива она или нет. Он нужен ей живым, за пультом управления!

Включился канал связи.

— Слушаю!

— Какой милый прием, — проговорил чей-то знакомый голос.

Это не Найал. Волна облегчения набежала и отхлынула.

— Кто это?

— Дорогуша, ты меня обижаешь.

— Ах, это ты, Броули. Я… просто я ждала другого вызова. Но я всегда рада услышать твой голос. — Было бы неразумно ссориться с городским капсульником, тем более с Броули, и особенно сейчас. Ей может потребоваться его помощь.

— У тебя был такой радостный голос! Я искренне надеюсь, что тот, чьего вызова ты ждешь, мне не соперник.

— Соперник?

— Вот именно, — в его голосе прозвучала резкая нотка, и Хельва мгновенно насторожилась. Броули не стал бы так любезничать, не будь ему что-то нужно. — Насколько я понимаю, — голос его обрел прежнюю вкрадчивость, — ты расплатилась с долгами.

— Ты всегда все узнаешь первым.

— И ты еще ни с кем не договорилась?

— Мне очень жаль, Броули, но я продлила контракт с Центральными Мирами.

— Продлила контракт? С Центральными Мирами? — голос Броули перешел в возмущенный шепот. — А я-то всегда считал тебя умницей. Но почему, ради всех печатных плат, ты пошла на такую невозможную, вопиющую, безобразную глупость? Неужели ты не понимаешь, что четверо промышленников и две планеты уже выстроились в очередь, готовые отдать десятидневную прибыль, лишь бы заключить полугодовой контракт с кораблем МТ? Что на тебя нашло? Я поражен до глубины души. Пожалуй, мне нужно срочно проверить уровень кислотности. Своей глупостью ты меня просто ошарашила. У меня нет слов!

Почему-то, выслушав гневную отповедь Броули, она воспрянула духом. Этот алчный, корыстный, пронырливый городской сплетник только укрепил ее в принятом решении. Пусть шестеро соискателей готовы перегрызть друг другу глотки, лишь бы добиться ее согласия, она совершенно уверена, что не хочет с ними связываться, какие бы заманчивые контракты они ей не сулили. С ними неприятностей не оберешься. Несмотря на все свои недостатки. Центральные Миры все же заботятся о благе всей Федерации, а не об усилении влияния какой-то одной звездной системы или алчной монополии.

— Чтобы у Броули не было слов? — кокетливо усмехнулась Хельва. Никогда не поверю.

— Ведь это Паролан заманил тебя в ловушку? — напрямик спросил Броули.

Хельва представила, как его проницательный мозг, сложив все обрывки подслушанных сплетен и личных наблюдений, пришел к этому очевидному выводу. Но что он действительно знает, а о чем только догадывается? Ей было известно, что Броули очень гордился своим умением предугадывать события. Именно эта способность помогла ему стать чрезвычайно талантливым городским менеджером. Благодаря его неусыпным заботам обширная монополия Регула, сложный разветвленный организм, обслуживающий дюжину местных племен и огромное людское население, не знала ни транспортных пробок, ни производственных кризисов, ни нехватки материальных ресурсов. И он еще успевал бдительно следить за всеми слухами и скандалами. Он любил скандалы и утверждал, что от них молодеет, а слухи — так просто обожал, и был сам не прочь ради собственного развлечения пустить какой-нибудь слушок.

— Ты же знаешь, Паролан — мой инспектор, — уклончиво ответила она, — но мне удалось внести в наш контракт кое-какие изменения.

— Значит, ты хотя бы поторговалась?

— Конечно, и чтобы восстановить свою добрую репутацию в твоих глазах, могу добавить: если они не удовлетворят мои требования, продление контракта будет считаться недействительным.

— Ну, слава Богу, у меня просто от сердца отлегло. Не соблаговолишь ли ты назвать свои условия?

— Что, Броули, заело?

— Помилуй, Хельва, я всегда пекусь о твоих интересах. Ты стала моей любимицей с тех самых пор, как твой напарник разделал под орех пятерых флотских забияк только за то, что они упражнялись в остроумии по поводу твоего пения.

В этом весь Броули — ему обязательно нужно было напомнить ей о Дженнане. Причем именно сейчас. Что ж, про условия он все равно рано или поздно пронюхает, так лучше она расскажет ему сама, чтобы сохранить его доброе отношение.

— ЦВ двигатель! — так и вскинулся он. — Ты что, Хельва, не в своем уме? Давай лучше, дорогуша, я сведу тебя со своими клиентами, — самодовольно изрек он.

— Что, разве ЦВ так опасен?

— Хельва, душенька, неужели ты думаешь, что они скажут тебе всю правду? Разве ты не знаешь, что случилось с испытательным судном?

— Мне сказали, что оно улетело на девять стандартных лет, но ты же прекрасно знаешь: все капсульники гораздо лучше приспособлены для управления сложной электронной аппаратурой, чем подвижные…

— Вот черт! — прервал ее Броули. — Вечно не дадут поговорить спокойно. Пока Хельва, но учти, что-то здесь нечисто.

Она была рада, что их разговор прервался. Ее уже начал утомлять цинизм Броули. Неужели, прослужив столько лет, сколько он, она тоже превратится в подозрительную брюзгу? Или станет такой же равнодушной, как Сильвия, навсегда утратив надежду, что где-то в будущем еще возможны мгновения, исполненные любви и красоты?

Где же Найал? Пора бы ему опомниться и собраться с мыслями. Сколько времени прошло, как он исчез… Должен же он понять, каким блестящим, полным, вдохновляющим может стать их союз! Хватит ему загибаться в конторе. Если они объединят свои усилия, то сумеют расплатиться за ЦВ еще до истечения срока контракта. И тогда независимость уже не будет ее пугать. Если с ней будет Найал, ей никто не страшен. Вот только будет ли он с ней…

Она с надеждой взглянула наружу и удивилась — над базой Регул уже спустились ранние тропические сумерки. В главном корпусе погасли почти все окна, кроме дежурных служб да нескольких кабинетов. Она вспомнила, что, приземлившись, включила только лифтовую акустическую систему. Настроив остальные, она услышала приглушенный расстоянием металлический скрежет, доносившийся из ремонтных мастерских и мерную поступь караула, марширующего вдоль фасада главного здания.

Еще одна из архаических причуд нашей службы, — подумала Хельва. Ей было известно, что высокочувствительные датчики, установленные по периметру базы, могут засечь и при необходимости уничтожить даже ночного мотылька. И это случится куда раньше, чем часовой сможет обнаружить гораздо более видимого или слышимого нарушителя. И все же топот обходящего базу караула действовал успокаивающе. Она не чувствовала такого полного одиночества. Действительно, некоторые старые традиции совсем неплохи, если учесть, что их нечем заменить. Вроде… чертов Броули! И зачем только он вспомнил про Дженнана!

Но Броули может отыскать Найала. Только он непременно захочет знать подробности. И навряд ли ей посочувствует. Он придерживается мнения, что капсульники должны быть автономны и самодостаточны.

Раздался резкий сигнал вызова, и она поспешно ответила.

— Может быть, Паролан и не выжал из тебя все, что хотел, только он явно что-то празднует! — Броули так и источал яд. — А начал он с того, что устроил аварию, в которой пострадали пятнадцать машин на воздушной подушке и три транспортных экипажа. Снесено две радиомачты. Не знаю, как он уцелел, только ни на нем, ни на трех девицах, которые были с ним, нет ни царапины. К счастью, пассажиры других машин отделались легкими ушибами, но за столь безответственное поведение он оштрафован на тысячу кредитов. И он еще имел наглость смеяться! Не будь он инспектором космической службы со множеством связей, его бы наверняка отправили охладиться на несколько месяцев. А все ты. Я был бы счастлив, если бы ты передумала. Дьявол! Он отправился в «Последний барьер». Придется послать туда наряд. Если он думает, что ему сойдут два нарушения общественного порядка за одну ночь, то он глубоко ошибается. Я не допущу, чтобы Паролан своими безобразными выходками перебаламутил весь город!

Излив все свое возмущение, он отключился.

Неужели Паролан решил покончить с собой? Визит в «Последний барьер» она еще могла понять — это заведение славилось разнообразием и утонченностью предоставляемых услуг. На большинстве планет существовали такие салоны, особенно в городах при космопортах, и многие из «тел» были их завсегдатаями.

Были бы слишком больно раздумывать о том, чем он там занимается. Она снова пожалела, что капсульникам не дано забыться сном. Должен же и у них быть хоть какой-нибудь отдых от нескончаемых размышлений, убежище от мучительных дум…

Но непокорный разум безжалостно возвращал ее к мыслям о «Последнем барьере» и его недвусмысленной репутации.

— В двух семьях, равных знатностью и славой… — решительно продекламировала Хельва, и голос ее эхом прокатился по пустым каютам. Сможет ли солар Прейн, а ныне корвик, понять, как она благодарна ему за науку? — подумала она.

Включился канал связи, и она не удивилась, услышав визгливый голос Броули. Но в нем было не возмущение, а искреннее недоумение.

— Ты что, потребовала, чтобы Паролана уволили за то, что он загнал тебя в угол?

— Нет.

— Просто интересно. Не могу себе представить, что на него нашло. Его как будто подменили.

— Что он делает? — вопрос вылетел прежде, чем Хельва успела подумать.

— Сначала он был в своем обычном репертуаре. Но потом, похоже, потерял остатки разума, которые сохранились у него после всего того, что он сегодня выпил. Мой наряд уже собирался его забрать, и вдруг он вызывает тамошнего ювелира и покупает всем девицам побрякушки — на долгую память, как он изволил выразиться. И отправляется домой. Один, что самое непостижимое. Послушай, ты никогда не угадаешь, что он сделал дальше.

— Конечно, нет, если ты мне не скажешь.

— Он приглашает скупщика и распродает всю обстановку, картины, коллекции, записи. А ведь это стоило ему целого состояния, и он не окупит даже половины. Он продал свою машину. А теперь разделывается с гардеробом.

Хельва постаралась не дать разгоревшейся внезапной надежде, которая вспыхнула в ее душе при этом известии. Что это — символическое прощание с закрытой главой своей жизни? Но почему? Ведь Найал знает, что у каждого «тела» есть дом в одном из портов. Зачем же он все продает? А вдруг… Нет, она даже думать не желает о такой возможности.

— Ведь ты наверняка знала бы, если бы они с Рейли снова поцапались? спросил Броули.

— За весь вечер от Ценкома не было ни единого словечка.

— Если что-нибудь разузнаешь, не забудь о Броули, договорились?

— Конечно, Броули, не забуду.

Неужели девицы, пьянка, гульба в веселом доме и прощальные подарки все это свидетельства расставания с холостяцкой жизнью?

«Цезарь и Клеопатра» заняли ее до рассвета, и вот уже в главный корпус деловито потянулись служащие.

Нетерпеливо пискнул сигнал срочного вызова, и из динамика загремел голос Рейли.

— Что, черт возьми, задумал твой Паролан? Какого дьявола он подал рапорт об отставке? Что за шутки, Хельва? Дай мне с ним поговорить! Немедленно!

— Его здесь нет.

— Нет? И где же он?

— Не знаю.

— Может быть, ты не знаешь и того, что Паролан испоганил мне все утро, оставив на моем столе заявление об отставке? Что он процитировал в нем параграф пятый подпункта Д? По-моему, он просто умом тронулся. Спятил. И если вы оба думаете, что можете выкинуть еще какой-нибудь номер после того представления, которое устроили вчера… — неожиданно его гневная тирада иссякла. — Ну, хорошо, Хельва, — терпеливо заговорил он, — что произошло после того, как мы оставили вас наедине? Я-то думал, что все улажено. Ты сама выбрала Паролана, и вы на пару должны отлично справиться с полетом на Бету Корви. Так что же все-таки случилось?

— Партнерство невозможно без обоюдного согласия обеих сторон, медленно и осторожно ответила Хельва.

Она уловила в голосе Рейли опасные намеки — невысказанную угрозу и ошеломляющее предположение, что они с Найалом, сговорившись заранее, разыграли все, как по нотам.

Так вот почему Найал решил уйти — он стремится хоть на шаг опередить Рейли, который, уж конечно, употребит всю свою власть, чтобы силком затащить его к ней на борт. Итак, Найал Паролан сделал свой выбор. Вот почему он продал все свое имущество: ему нужны деньги, чтобы убраться подальше с Регула, за пределы досягаемости Рейли.

Мысли путались, ей вдруг стало трудно думать логично. Но она должна сохранить голову ясной — ради Найала. Если он считает, что должен поступить именно так, она никому не позволит ему помешать.

— Мне известно это определение партнерства, — недовольно буркнул Рейли. — И что дальше, Хельва?

— Найалу такое партнерство оказалось не по душе.

— Послушай, Хельва, хватит пороть ерунду. Найал Паролан поступил в нашу контору двенадцать лет назад, когда обнаружил, что не вышел ростом, чтобы стать «телом». И с тех пор, как стал инспектором, он только и делает, что учит «тела», как жить, работать и ладить со своими партнерами. И ты хочешь меня убедить, что Найал Паролан, получив корабль, который сам выбрал его своим «телом», предпочел смыться? Вот что я тебе скажу, Х-834: или он отправится на Бету Корви, или проведет остаток дней в кандалах!

«В кандалах? — ошеломленно подумала Хельва. — Что это, еще один пережиток службы? Неужели Рейли всерьез считает, что сможет заковать Найала Паролана в кандалы?»

Успокойся и раскинь мозгами. Скоро Рейли узнает, что Найал распродал все свои вещи. Тебе лучше подняться и…

Ее мысли прервал резкий визг тормозов. Включив камеры, она обнаружила, что у ее подножия выстраивается целый отряд. Первый раунд за Рейли.

— Броули, — торопливо заговорила Хельва, как только ей удалось с ним связаться, — ты должен предупредить Паролана. Рейли собирается устроить облаву и жаждет крови.

— Ну да? — восхитился Броули. — Паролан направляется в космопорт. Он достал билет у перекупщика. Я только что об этом узнал.

— Когда отлет?

— В девять ноль-ноль, но…

— Предупреди Паролана, что Рейли задумал остановить его любой ценой. Он выстроил вокруг меня оцепление, так что я на приколе. Следующим местом, на которое он обратит внимание, будет космопорт.

— Да что ты, Хельва! Ведь Паролан состоит на службе…

— Уже не состоит. Ты понял? Потому-то Рейли и хочет удержать его на Регуле.

— Но если Паролан официально подал в отставку, Рейли не властен ему препятствовать.

— Не будь таким наивным, Броули! Наш контракт с Рейли потеряет силу, если Паролан не полетит со мной на Бету Корви.

— Тогда Рейли непременно постарается его задержать, — согласился Броули, и тут до него дошел смысл сказанного Хельвой. — Так ты пыталась заманить Паролана себе в напарники? — он шумно задышал, как вытащенная из воды рыба, — это заменяло ему смех. «Слава богу, не обиделся, что я утаила от него такую лакомую новость», — подумала Хельва. — Дорогуша, ты просто чудо! А он невероятный болван. Он никогда не сможет отказаться от разгульной холостяцкой жизни и стать затворником, как положено «телу»… Хотя, кто его знает! Ведь отослал же он девиц нынче ночью.

— Послушай, Броули. Немедленно предупреди Найала, что Рейли готов снять с него шкуру ради этого контракта.

— Успокойся, дорогуша. Ведь если Паролан не объявится, контракт утратит силу?

— Да.

— И тогда ты снова станешь свободной и сможешь выслушать моих клиентов?

Она предвидела это предложение и сразу согласилась.

— Учти, Хельва, Рейли — опасный противник.

— Без Паролана он ничего не сможет со мной сделать. А если попробует, я вызову КОМ и ОЗИРМ.

— Нашла защиту, — презрительно фыркнул Броули.

— Они могут помочь в таких делах как это.

— Но мои клиенты будут иметь предпочтение?

— Я ведь уже согласилась, правда? А теперь поторопись, предупреди Паролана. И сразу забудь, где ты его нашел.

— Он едет общественным транспортом, только нужно вспомнить, каким номером. Думаешь, у меня без него мало забот в городе? — захихикал Броули и отключился.

«Стать затворником», — так выразился Броули. Но Найал сказал, что она прекрасна. И было такое желание в его голосе, во всем его жилистом теле, прижатом к разделяющей их металлической преграде. Он так хотел взглянуть на нее, обнять…

На память ей пришла та долгая ночь, которую он провел с ней, после тоге, как она вернулась с Беты Корви. Должно быть, он уже тогда был одержим влечением к ней. Именно поэтому и предложил ей занять пустое тело Керлы. Какой же нужно было быть дурой, чтобы не понять, что скрывалось за этим немыслимый предложением!

Ее тело, лишенное всех телесных способностей и населенное вполне человеческой душой. И тело Керлы — плоть, юная, прекрасная, желанная и… бездушная.

А ведь она могла бы стать для него доступной, осязаемой, могла вкусить вместе с ним этот блаженный дар само…

Может быть… если бы только тело Керлы стало совсем ничьим.

Нет! Она решительно отбросила эти пустые мыли. Броули сдержит слово. Предупредит Найала. А уж остальное зависит от него самого. Она уверена: он сумеет оставаться на свободе достаточно долго, чтобы Рейли успел остыть. Денег у него много, а безопасность всегда можно купить.

Однако Броули прав: Рейли опасный противник. Но и корабль МТ не сдвинешь с места вопреки его желанию. Если даже Рейли удастся поймать Найала, она не впустит его на борт. Ей не нужен партнер-невольник.

Невольник? Да, и в этом все дело. Что за ирония судьбы — первый человек, которого она захотела видеть своим «телом» после смерти Дженнана, ей отказал. Мы, капсульники, оторвались от жизни. Мы забыли, что не все мечтают разделить нашу участь.

Но ведь Найал хотел стать «телом»! А когда не прошел по физическим параметрам, сумел дослужиться до инспектора, руководящего целым сектором кораблей МТ. А потом ему встретилась она — застенчивая, скрытная и упрямая, — и заставила бросить все, чего он достиг: положение, престиж, богатство.

— Броули!

— Ну что?

— Ты его предупредил?

— Я же, кажется, обещал. И выполнил свое обещание. А от себя добавил парочку ласковых слов по поводу его поведения и советов на случай будущих осложнений.

«Господи, — чуть не застонала она. — Только этого не хватало — читать Найалу нотации, в его душевном состоянии…»

— Где он теперь?

— Чего не знаю, того не знаю.

— Должны же у тебя быть какие-то предположения?

— Пока нет, но как только возникнут, тебе я сообщу в первую очередь. А ты, дорогуша, проверь-ка свой уровень кислотности! — с этим ехидным советом Броули дал отбой.

Нужно во чтобы то ни стало связаться с Найалом Пароланом. Она будет работать с другим напарником — пусть он только останется ее инспектором. Нельзя допустить, чтобы из-за нее он пожертвовал всем.

Хельва тревожно выглянула наружу. Вокруг сновали машины, Рейли устроил целую облаву. Без помощи Броули ей Найала ни за что не найти.

Постойте, есть еще один способ достичь желаемого результата. Совершенно очевидно, что цель Рейли — осуществить проект полета на Бету Корви. Отлично, значит…

Не успела она выйти на связь, как ее вызвал главный корпус. Рейли строгим официальным тоном велел ей включить телеэкран. На нем появился сам шеф, который, откинувшись на спинку кресла, сидел за заваленным бумагами столом и глядел в пустоту перед собой. На заднем плане испуганно застыл адъютант. В кабинете были еще двое: старший, с печальным озабоченным лицом, был облачен в зеленую с золотом форму ОЗИРМ. Второй, помоложе, держался свободно и непринужденно, беззаботно покачивая ногой в изящном ботинке. Его проницательные глаза глядели уклончиво.

— Капитан Амайкинг из ОЗИРМ и м-р Рокко из КОМ явились ко мне по поводу жалобы, поступившей от твоего имени, Х-834, — голос шефа не сулил ничего хорошего, как, впрочем, и выражение его лица.

— Да, Хельва, человек, который к нам обратился, заявил, что плата за последнее задание дала тебе возможность полностью погасить долги, — ловко вставил Рокко, как будто не замечая, что Рейли не закончил свою тираду.

— Не все федеральные кредиты еще получены, — ответила Хельва, решив, что будет более дипломатично играть в открытую, особенно если это поможет смягчить Рейли.

— Кредиты уже пришли, — начал Рейли, — но…

— Значит, финансовые обязательства, связывающие Х-834, выполнены? вкрадчиво осведомился Амайкинг.

— Да, но, тем не менее…

— И, следовательно, отряды военнослужащих, так заботливо окружившие посадочную платформу, где находится Хельва, призваны защитить ее от назойливости независимых соискателей? — спросил Рокко.

Сжав губы в едва заметную линию, Рейли пронзил представителя КОМа ледяным взглядом.

— В противном случае это очень похоже на средство морального давления: ведь Хельва не сможет покинуть территорию базы, если она того пожелает, не обратив ваших солдат в пепел. А вы отлично знаете, что корабль МТ так поступить не может. Их необходимо отвести. И немедленно.

— Но это космическая база, м-р Рокко…

— Повторяю: немедленно, или мы с капитаном Амайкингом будем вынуждены заподозрить, что это акт принуждения. — Агент КОМа любезно улыбнулся, но в голосе его прозвучала сталь.

Рейли рявкнул на адъютанта, и тот бросился к пульту связи. И почти сразу охрана начала расходиться.

— Ну что, Хельва, они ушли?

— Да, м-р Рокко. Только учтите, что я продлила контракт с Центральными Мирами.

— Мне это известно, — заметил Рокко, повернувшись к ней, и глаза его лукаво блеснули. — Именно это обстоятельство делает эту охрану совершенно излишней. Однако я также слышал, что одно из условий продления контракта, на котором ты особо настаивала, в настоящее время не может быть выполнено по не зависящим от тебя обстоятельствам. Следовательно, контракт утрачивает силу…

— Контракт не утратит силу, пока Центральные Миры не заявят о невозможности выполнить это условие! — заявил Рейли и, дабы придать своим словам большую весомость, грохнул кулаком по столу.

— Здесь не о чем заявлять, — не менее веско возразил Рокко. — И так все ясно. Ведь ты, Хельва, выбрала своим напарником Найала Паролана, не так ли?

— Да, но…

— Но он уволился со службы и таким образом вышел из игры.

— Найал Паролан будет на борту Х-834 еще до захода солнца! — взревел Рейли и, поднявшись из-за стола, оглядел всех с высоты своего роста. — Это условие будет выполнено и контракт вступит в силу.

— Но только в том случае, если вы сможете найти Найала Паролана, уточнил Рокко.

— Господа, это просто смешно, — сказала Хельва, повысив голос, чтобы ее услышали. — Да, я хотела, чтобы Найал Паролан стал моим партнером. И мне жаль, что он не смог пойти мне навстречу. Я глубоко сожалею, что он счел необходимым покинуть службу, чтобы подчеркнуть свое несогласие. Но я никогда не стану навязывать ему свое общество, если оно представляется ему столь обременительным, тем более, его преследовать. Я готова обсудить кандидатуру другого напарника.

— Ах ты, ветреная, двуличная, умственно отсталая жестяная мученица! загремел из коридора хриплый голос. — Ты готова обсудить кандидатуру другого напарника?

У распахнутого люка, ведущего в машинный отсек, стоял Найал Паролан рваный рабочий комбинезон весь в грязи, сердитое чумазое лицо исцарапано.

— Не пытайся меня обмануть, Хельва. Это Паролан! — взревел с экрана Рейли.

— Да, шеф, это он, но первой с ним поговорю я, — крикнула Хельва. Она отключила связь, захлопнула шлюз и окружила корпус звуконепроницаемым полем, чтобы исключить подслушивание. Нужно, наконец, поставить все точки над «i», и она намерена сделать это прямо сейчас.

— Ты хочешь знать, почему я решила обсудить кандидатуру другого напарника? А какой еще выход ты мне оставил — ты, подлый, распутный, маленький выпивоха! Как я еще могла заставить Рейли отменить облаву и дать тебе свободу?

— Свободу? И ты еще говоришь о свободе? Стоило мне оставить тебя без присмотра, как ты уже готова снова продаться в рабство! Из всех тупых, полоумных, близоруких, идиотски глупых…

— Это я глупая? — Хельва задохнулась от ярости и обиды. — Взгляни лучше на себя — ты продал все, что заработал за семь лет каторжного труда, и только потому, что слишком обожаешь постельные забавы, чтобы согласиться на один-единственный рейс со мной! Ты заставил меня во второй раз за два дня продать свою душу…

— Рокко с Амайкингом уже здесь? Они должны были вытащить Рейли из постели, чтобы заставить его освободить тебя. Как только я узнал от этого чертова сплетника Броули, что меня разыскивают и… — он замолчал, стиснул зубы и так гневно сверкнул глазами, что Хельва поняла: Броули вложил в свою проповедь изрядную порцию яда. — Рокко и Амайкинг сейчас у Рейли? спросил он уже менее воинственно.

— Да, — ответила она ему в тон. Какое счастье, что он здесь, в безопасности, и можно говорить и ссориться, сколько душе угодно. — Ты бы лучше поскорее заготовил для Рейли правдоподобное объяснение — внизу уже собралась совсем нешуточная группа захвата. Не забывай: Рейли тоже знает мой отключающий код.

Это напоминание было излишним — Найал услышал лязг инструментов по корпусу.

— Дурочка! Ведь ты могла быть свободна, как птица, — пробормотал он, но в его словах было больше сожаления, чем злости.

— Только один полет на Бету Корви, Найал. Это все, что ему нужно.

Он рывком поднял голову.

— Не думай, что Рейли такой простак.

— Если ЦВ двигатель окажется хорош, то я от этого только выиграю. А если фикция, то я свободна и ты — тоже!

— Свободен? — тихо переспросил Найал, и на его измученном лице мелькнула странная усмешка. Он протянул руку и нежно провел ладонью по смотровой панели, чуткие пальцы отыскали невидимый шов, ведущий в ее обитель. — Я свободен не больше чем ты, Хельва. Но, Бог свидетель, я сделал все, чтобы вытащить тебя из этого распроклятого контракта, который сам же и состряпал. Он с силой ударил кулаком по колонне, разбив руку в кровь.

— Ну, хватит, Паролан. Если мы не сможем выплатить пустяковый долг в пятьсот тысяч кредитов меньше чем за десять лет, значит, мы с тобой никуда не годная команда, чего я отнюдь не считаю.

Он уже занес кулак, чтобы ударить еще раз, и вдруг отступил, устремив на нее взгляд, полный удивления и надежды.

— А знаешь, ведь ты права. Абсолютно права.

— Еще бы. Но если ты хочешь получить отпущение грехов, то садись же, к чертовой матери, на связь, и уговори Рейли отозвать группу захвата.

Он бросился к пульту, чтобы включить телесвязь, забыв, что Хельва может сделать это куда быстрее.

— Рейли! Что здесь, черт возьми, происходит? Что за дела — стоит оставить свой корабль на базе, и вот тебе на: в твое отсутствие его подвергают каким-то мерзким унижениям! А я-то считал, что этот дерьмовый полет на Бету Корви безумно срочный!

Где ваши вонючие спецы? Где модели, обещанные Бреслау? Мне срочно нужны данные Добриньона. Как, дьявол вас побери, мы сможем стартовать через пять дней, если вы не заставите ваших ленивых инженеров пошевеливаться?

— Паролан! — начал Рейли, видимо решив разом излить все накопившееся раздражение. — Вы арестованы. Вы оштрафованы. Вы…

— Вы что, забыли, шеф, что я уволился? — словно получив новый заряд энергии, заорал Паролан. — Так что у вас нет никакого права меня арестовать и штрафовать. Я свободный гражданин Центральных Миров и в настоящее время выступаю как подвижный партнер Хельвы-834. Она заключила с вами контракт, в котором параграф шестой раздела первого гласит: она имеет право самостоятельно выбрать себе партнера, а именно, некоего Найала Паролана. Но там ни слова не сказано относительно должности и статуса вышеупомянутого Найала Паролана. И если вы полагаете, что можете из этого что-то высосать, то знайте: на моем заявлении об отставке проштамповано время до получения федеральных кредитов. То есть, раньше, чем вступило в силу продление контракта. Так что если вы хотите втянуть корабль в судебную тяжбу «кто-кого», то валяйте. А если хотите, чтобы он поднялся со своей дорогостоящей задницы и отправился на Бету Корви проверять ваш драгоценный новый двигатель, то лучше начинайте шевелиться!

— Да, — подумала Хельва, — я должна была догадаться, что Паролан не станет объясняться и заискивать. Наверное, такой дерзкий напор единственный способ привести Рейли в чувство. Ей было искренне жаль адъютанта, который, остолбенев от ужаса, застыл рядом с шефом. Она была рада — и за него, и за себя с Найалом, — что Рокко и Амайкинг еще не ушли. И не сомневалась, что Найал воспользовался их присутствием, чтобы заставить Рейли признать столь нелицеприятно изложенные факты.

И шефу придется их признать. У него нет ни выбора, ни выхода — во всяком случае, перед лицом представителей могущественных организаций, ссориться с которыми ему нет резона.

— Это тебе придется шевелиться, Паролан, — наконец выдавил Рейли. — И вкалывать так, как еще не вкалывала ни одна команда.

— Само собой.

— И однажды… — прохрипел Рейли, — однажды, ты, Паролан, обдуришь сам себя!

— Мне нужны не пророчества, шеф, а модели и магнитные пленки. Приятно было с вами повидаться, Рокко, и с вами, капитан. Конец связи.

Экран погас, и когда Найал обернулся к Хельве, на лице его было незнакомое, беззащитное выражение.

— А ведь он бы отдал свою пенсию, только бы узнать, что со мной это уже случилось, правда, Хельва? — проговорил он тихо и виновато. И тут же широко улыбнулся. И взгляд его — гордый, любящий, искрящийся жизнью и юмором, заставил ее сердце подпрыгнуть от радости.

Вот они и пережили этот кризис, пережили вместе. Теперь для них нет ничего невозможного. Между ними существует такое взаимопонимание, какого не было у нее даже с Дженнаном. Они знают все достоинства друг друга — и все слабые места. Впереди их ждет небо в алмазах, постоянное стремление к новым победам и свершениям.

Хельва замерла: ей хотелось продлить этот миг. Мгновения столь чистого счастья так редки, так недолговечны…

И как будто подтверждая это, запищал сигнал Ценкома.

— Это вы, м-р Паролан, то есть Х… я хотел сказать НХ-834? — заикаясь, проговорил смущенный голос.

— Паролан слушает, — ответил он, не отводя глаз от ее пилона, зная, что она сама включит микрофон.

— Сэр, мы не можем воспользоваться лифтом, чтобы доставить вам то, что вы просили, потому что…

Дав отбой, Хельва сняла звуконепроницаемое поле, спустила лифт и открыла дверь шлюза.

— Черт возьми, ну и видок же у меня — ты только посмотри, как раз для командира! — ругнулся Найал, внезапно осознав, как выглядит и во что одет. — Я, пожалуй, был бы чище, если бы они притащили меня волоком. — Он направился к пилотской кабине, на ходу стаскивая с себя рваный, перепачканный комбинезон. — Хельва, закажи мне какую-нибудь одежонку у интенданта — он знает мой размер. Вели принести черный чемоданчик, я оставил его у Семнадцатого поста. И еще: я закоротил датчики между семнадцатым и восемнадцатым.

Он продолжал отдавать указания, одновременно принимая душ, облачаясь в спешно доставленную форму, наскоро перекусывая на камбузе. Лифт и связь работали без передышки. В главной рубке появились дополнительные столы, на которых расположились макеты двигателя и отчеты, услужливо присланные Добриньоном. Найал послал за всеми записями, сделанными на корабле-разведчике. Казалось, он не знает усталости — а ведь он не ложился всю ночь и полдня провел в бегах. Нет, Рейли никогда не загонит Паролана так, как он может загнать сам себя… и ее в придачу.

— Эй, Хельва, вдруг сказал Найал, выглянув в открытый шлюз, — включи-ка свет. Я почти ничего не вижу.

— Я и не знала, что уже так поздно, — проговорила она, всматриваясь в тропические сумерки.

И как раз в этот миг звонкий медный голос трубы с крыши главного корпуса возвестил об окончании дня. Конец дня… и одновременно реквием. Звучный протяжный напев поплыл над огромной базой, к дальнему кладбищу, скрытому в густой тени деревьев. Когда-то она слышала в нем только реквием. Но сегодня… «Каждый день умирает, — думала Хельва, — позволяя ночи, несущей мрак печали и забвенья, свершить свой путь и принести… новый день. И эта песня горна — простая и точная метафора начала и конца».

Кончен день,

Ночи тень

Скрыла звездным плащом небосвод голубой.

Все пройдет.

Отдыхай

Бог с тобой.

Прощай, Дженнан. Здравствуй, Найал.

Вот последняя нота замерла в бездонном космосе… и в ее сердце, и она поймала взгляд Найала — чуткий, все понимающий.

— Что за сентиментальная традиция для нашей современной службы, пробормотала Хельва. — …Трубить вечернюю зарю на закате.

— А ведь тебе это нравится, — сказал он внезапно охрипшим голосом. — Ты бы даже всплакнула — если бы могла.

— Да, — согласилась она. — Если бы могла.

— А знаешь, это даже хорошо, что я такой паршивец. Как-то уравновешивает твое нежное сердце, подруга, — проговорил он. — Прошу тебя, Хельва, оставайся такой всегда.

И эти слова прозвучали для нее, как самая прекрасная песня.