"Рушара" - читать интересную книгу автора (Казанцева Марина Николаевна)

Глава 8. Серебряные молнии Рушары

— Перестаньте ныть. — холодно бросил Рушер, прекращая свою раздражённую беготню по диагоналям и периметру зала.

Никто, вообще-то, и не ныл — себе дороже выражать Владыке соображения по поводу того, что случилось в плавильне. Это был провал, полное поражение, потому что Синнита обвёл Рушера вокруг пальца, отчего и было у Владыки теперь такое дурное настроение.

Так думал Моррис, глядя преданными глазами как Рушер дёргается от окна к двери и пинает мебель. А вот Алисия действительно затряслась с перепугу. И вот теперь она стоит перед Владыкой с перекошенной набок башней причёски и свисающим за ухо жемчугом — следствие поспешного бегства из плавильни.

Как они драпали! Моррис только помнит как Фарид свалился, вцепился в юбку даме-Инквизитору, а сам Стратег ловко перепрыгнул через обоих. В следующий момент ударная волна зашвырнула всех троих в переходник и с грохотом захлопнула двери. И вот теперь они снова во дворце, и Владыка никак не может отойти от бешенства — оттого, что так позорно удирал. Это надо как-то перетерпеть, пока он не выпустит пары. Дураку Фариду хоть бы что — он тут никто, вроде прислуги, он может пересидеть грозу где-нибудь в закутке. А Моррис и Алисия должны отдуваться за промах Владыки. И вот идиотка дама-Инквизитор с дурацким нытьём вдруг заявляет: зачем Рушер хотел казнить Синниту?! Ну не дура разве?

— Идиоты! — раздражённо ответил Рушер. — Да я скорее Мелковича бросил бы в переплавку, да и вас всех заодно! Синнита мне нужен был живым, а не мёртвым! Он перехитрил меня! Сибианы никогда не получили бы таких Сил, если бы не этот его ход. Для чего же я велел Стиассару захватить Орнарту, да ещё на Вершине Мира, в нарушение Закона?! Хотя, плевать мне на закон, я сам его выдумал. Да вы хоть знаете, идиоты, сколько сибианов добровольно шли к переплавке в надежде получить Силу и стать Героями?! Именно поэтому они больше не верят в пророчества и изгоняют пророков. Уже много веков.

Калвин умолк и стал смотреть в окно, на Сиварус. Его глодала досада. Он надеялся угрозой гибели сказительницы Ортнарты надавить на пророка. Очень кстати тут оказался и капитан. А, когда выяснилось. Что это долгожданный Герой из песен и сказаний про рыцаря Серебро, то Рушер прямо восторжествовал — всё складывалось в необыкновенную удачу. И вот пророк его обставил, и красиво обставил. Кажется, именно это дама-Инквизитор называет хорошей игрой?

Если бы он с самого начала знал, что Мелкович попал к сибианам и стал у них капитаном — всё было бы иначе. Но оба придворных холуя утаили это от Владыки. Когда он позволил им баловаться с озером, они лазали по всей планете, рассматривая её чудеса. Заодно смотрели как устроились их бывшие сокурсники. И вот Алисия искала бывшую свою подругу Нэнси, а отыскала Мелковича — она всегда скрыто завидовала красавице Грэхем, а теперь и вовсе изошлась злостью — отчего этот красавец не её? Морриса же во всей этой истории волновало только одно: как бы дура Инквизитор не проболталась, что ещё раньше обнаружила Боба. Поэтому Стратег стоял с сокрушённым видом и покорно принимал все громы и молнии Рушера.

Владыка успокоился и иронично взглянул на свою притихшую гвардию. Вот Красавчик — считает себя хитроумным, ищет как втереться в доверие. Старается выслужиться всей своей неглубокой душонкой. Только комбинации у него такие же мелкие, как он сам. А требуются результаты помасштабнее.

Алисия — тоже курица в квадрате. Впрочем, что взять с красотки? Пусть шляется по дворцу в своём дурацком кринолине — всё лучше, чем урзои. Фарид — совсем кретин. Такой спектакль устроил в плавильне! Все трое приживалов только даром хлеб едят. На что они нужны Рушеру? Зачем он им такие звания дал — посмешище одно.

Калвину давно опротивела эта планетка с её дурацкой магией. И дворец этот, как тюрьма, тоже надоел. Рушер целыми днями в нём сидит. Раньше хоть в плавильне было дело, а теперь Боб всё испортил, причём, его же, Калвина, оружием. Впрочем это всё не так ужасно, просто неприятно. Главное не это. Требовалось найти то место, куда он упрятал свою Силу. Настоящую Силу, а не детский реквизит для игры, какой он оставил героям.

Есть три способа обнаружить потерю. Можно просто последовательно перерывать планету дюйм за дюймом. Но это долго, утомительно, а главное, он не знает как выглядит то, что ему нужно. Второй — ждать, когда всё откроется само собой. Это ему нравилось ещё меньше, потому что непредсказуемо. А третий способ Синнита только что прикончил. Кроме того, Рушер, хоть и сказал так уверенно, что знает об особенностях хранилища, на самом деле понятия не имел, как к нему подступиться в случае обнаружения. Его память не сохранила практически никаких сведения. А Синнита ничего нового не сообщил.

Когда он найдёт свою Силу, то первым делом уничтожит эту планетку со всеми её расами, пророками, героями и прочим барахлом. Он создаст новую планету, её населением будут киборги — эти-то не станут с ним препираться. А, чтобы скучно не было, нужно затеять войну. Война — это бесконечная игра. Можно творить миры и захватывать их. Ввести в творческий метод элемент случайности с большим вероятностным разбросом. Потом будет интересно раскалывать орешки.

Совершенно верно сказала Алисия: полная покорность это такая дрянь! Но сейчас Рушер рад был бы покорности своих подданных. Хорошо играть только когда все верёвочки в твоих руках, а иначе приходится спорить со своими же собственными микробами, вроде Синниты. И всё-таки однажды эта планетка станет прочитанной книгой, и он отправит её в сортир Вселенной.

Орнарта захвачена! Страшная новость облетела весь континент Марено. Стиассар внезапно и подло напал на неё, когда сказительница сидела на пике священной Вершины Мира, разговаривая со стихиями. Горы мзивара ещё не знали такого коварства. Рушер пренебрёг своим же законом.

Аманда сидела в опустевшей хижине Орнарты и смотрела перед собой сухими глазами. Скорбеть было некогда — надо продумать тактику, потому что близость войны очевидна каждому птенцу-орниту.

Сидя в лёгкой избушке, стоящей на сваях в мелких водах залива Крабарри Ло, Аманда думала о последнем слове сказительницы. О пророчестве. Зачем она здесь очутилась, зачем её послал в это место тот бесплотный голос, что говорил к ней во сне. Он говорил, что тут без неё никак не обойдутся, что только она может сделать что-то. Но что? Честно сказать, хоть её и приняли тут очень тепло и душевно, толку от неё пока немного. Пусть ей сделали оружие, одели её в доспехи из боевого металла орнитов — самое сильное оружие среди рас. Боевой металл — это круглые пластины с затейливой формой края. В полёте они ускоряются, пронзают насквозь любую цель, а затем возвращаются и пронзают ещё раз. Ей выковали лёгкий короткий меч, научили пользоваться. Но любой орнит-подросток пользуется этим оружием куда лучше Аманды. Физически она слабее всех, хотя ранее и считала себя неплохой регбисткой. А Орнарта пела в своих песнях о Герое орнитов, о бесстрашной и могучей Орниссе. Она сразу указала на Аманду как на Героя и сама велела называть её новым именем. Старая слепая сказительница говорила Аманде, что она должна добыть себе волшебную Силу Героя, и тогда она будет летать и молнией убивать врагов. Говорила, что сам Стиассар будет её бояться.

Пророчество указывало ясно, где спрятана Сила Орниссы — под троном Рушера. Осталось малое — пересечь океан Сиварус, добраться до гор Рорсевааана, подняться на высоту десятка километров, проникнуть во дворец и достать свою силу из-под трона Рушера. Вот и всё.

Аманда и без всяких Сил желала бы добраться до дворца Рушера, потому что туда отнёс Синкрет старую сказительницу.

Размышления в осиротевшем жилище мало что давали, и Аманда отправилась в дорогу — к Вершине Мира. Туда, откуда Стиассар похитил Орнарту. Там наставница обычно беседовала со стихиями. Путь к горам долог, а среди высоких белых скал гуляет ветер. Туда поднималась в одиночестве старая орнитка.

Вокруг конической вершины лентой тянулась тропа. С одной стороны белый камень, из какого состоят царственные хребты Мзивара, с другой — глубокая пропасть. Священная вершина стоит особняком, у её подножия клубятся сизые туманы.

Девушка села, сложив ноги, на маленькой площадке на самом верху горы и обвела взглядом таинственные, утопающие в дымке вершины дальних гор, напоминающие застывшие волны. Она пыталась вызвать в памяти слова старой Орнарты, сказанные в те дни, когда сидели они в домике на сваях в водах мелкого залива Крабарри Ло. И теперь, сидя на Вершине Мира, она вспоминала эти бесценные наставления и пыталась найти смысл.

Побеждает не Сила, говорила ей старая орнитка, побеждает храброе сердце. Пойди вот, пройми Стиассара храбрым сердцем! А разве сама Орнарта была трусливой?

Но втайне Аианда надеялась, что Синкрет ещё раз нарушит Закон и похитит со священной горы и её. Тогда она сможет попасть во дворец Рушера.

Орнисса закрыла глаза, подставила лицо холодным потокам воздуха и попыталась представить, как можно говорить к стихиям. Что поёт ледяной ветер среди величественных пиков? О чём журчат холодные ручьи, бегущие по белым камням?

Она спускалась с вершины по тропе, легко переступая ногами, обутыми в кроссовки. Орниты, не носящие обуви, обшили их металлическими пластинами и укрепили подошвы, чтобы Аманда не осталась без обуви и не изрезала себе ноги множеством камешков. Голени Аманды затянуты в меховые чехлы из шкурок чиссиров. На ней надела оперённая курточка, рукава которой напоминают крылья орнитов. Они сами изготовили для неё такую одежду, отдавая по одному из своих драгоценных чёрных маховых перьев на украшение рукавов. Одна из легенд Орнарты гласит, что однажды орниты полетят. И первой полетит их Герой.

Юбка Аманды сделана из пышных хвостовых перьев птицеанов, а поверх них на сетке прикреплены всё те же пластины боевого металла, чтобы всегда были под рукой. Такие же пластины защищают её грудь и спину. И только голова не прикрыта ничем, кроме узкого обруча, придерживающего её растрёпанные рыжие волосы.

Внизу её встретили и пошли рядом две орнитки, с которыми она сдружилась — две молодые самки, уже заслужившие звание боевых вождей, Арииси и Ннарта. Внешне орниты походили на чёрных орлов, только глаза у них похожи на человеческие и лбы высокие, а вместо носа и рта — большой тяжёлый клюв. При ходьбе они слегка подпрыгивали, а при беге выбрасывали в стороны недоразвитые крылья, что позволяло им удерживать равновесие и создавало иллюзию полёта. По настоящему летать орниты не могли — для таких мощных тел у них слишком слабы крылья. Бег же их был так стремителен, и выносливость настолько велика, что всего лишь за день они могли покрыть одним броском расстояние от побережья до Мзивара. Пешему человеку на такое путешествие понадобилась бы неделя, даже если идти целый день. Поход к Мзивару с пешей Амандой занял бы очень много времени, но выход был очень прост: лёгкая девушка ехала верхом на одной из самок, сидя на её крепкой спине и держась поджатыми ногами за раскинутые рукокрылья. Обе самки летели над землёй, легко маневрируя на неровностях почвы, отталкиваясь мощными ногами и помогая себе хвостом. Таким манером они преодолевали сотни километров. Вот почему синкреты так боялись орнитов — появлению их предшествовала туча боевого металла, с гудением пронизывающего врага и возвращающегося обратно, а затем налетала орда свирепых чёрных фурий, когтями, крыльями и оружием превращая недобитого врага в фарш.

— Как победить Рушера? В чём его больное место? — горячо рассуждали орниты на совете, собранном в столице Марено, полуострове Фланнир.

— Больное место Рушера это он сам. — ответила им Аманда. — Можно мелко крошить его синкретов, можно даже найти способ уничтожить Старших Синкретов. Если они однажды были созданы, значит, есть и обратный способ. Можно найти способ забраться на Рорсеваан и устроить там погром. Но это всё пустяки. Раньше Рушер был просто человечком, дрянным таким, вредным тихоней. Но каким-то способом он получил Силы. А раз получил, значит, может и лишиться. А без Сил он не Владыка. Я во сне была амазонкой и мечтала найти город — и нашла его. Он тоже получил свои Силы во сне. Где-то есть источник Сил, не принадлежащий ему. Он только временно воспользовался ими, как воришка. Орнарта говорила, что ответ в легендах. Но их слишком много, все они очень неясны. А я не тот, кто в этом может разобраться. Надо искать других пророков, идти к другим расам за помощью.

— Орниты не связываются с прочими расами. — возразили ей.

— Не связываются, значит, свяжутся. — отрезала она. — Иначе забирайте себе обратно все перья и повтыкайте их себе, откуда взяли.

— Перья не возвращаются на место! — со смехом отвечали ей.

— Вот и прекрасно. — удовлетворилась этим Аманда. — А теперь обсудим, как преодолеть разделяющие континенты океаны. Мне нужно попасть на материк Урсамма, потому что Орнарта говорила, что Белый Монк говорил ей, будто знает, где спрятаны Силы Рушера.

Как переплыть Аурус, золотой океан, который лежит меж трёх континентов? Построить плот? С маленьким плотом она бы управилась, но с большим, чтобы хватило запасов воды и пищи, чтобы он был устойчив при качке, Аманде точно не совладать. Она не умеет обращаться с парусами. И на Марено точно никто не сможет построить корабль — орниты никогда не знали мореплавания, потому что панически боялись воды. Пожалуй, это единственное, что может привести бесстрашных птиц в ужас. Их стихия — мелкие воды залива Крабарри Ло. К тому же, по их рассказам, даже вечные морские скитальцы, сибианы, боятся встречи со стаей эйчварсов — серебряных молний океанских глубин, хозяев водных просторов. Любой эйчварс шутя потопит её плот. Аманда видела их, когда они стаей проплывали вдалеке, и свет солнца отражался от их спинных плавников, как от зеркал. Взрослый самец огромен, как трансатлантический лайнер, и бывает этих рыб в стае до сотни.

Аманда сидела на восточном берегу длинного полуострова Фланнир, города танцующих пальм, одного из чудес Марено. Пальмы танцевали не всегда, хотя и любили музыку. Кажется, они были даже по-своему разумны.

У обитателей Марено была красивая музыка, и они умели прекрасно играть на крупных раковинах морских моллюсков, которых золотым прибоем выбрасывало на берег Фланнира.

Когда орниты затевали пение и танцы, пальмы тоже постепенно включались в процесс и начинали сначала тихо раскачивать кронами в такт музыке. Потом начинали медленно вращаться, закидывая кроны, как головы. И под конец принимались петь. Тогда музыка умолкала, потому что поющим пальмам уже не до неё. Они входили в экстаз и роняли на песок крупные плоды, похожие на кокосовые орехи. Орниты подбирали их, сносили на берег и пускали в воду, чтобы волны подхватывали их и уносили.

Погода стояла довольно жаркая, и Аманда решила искупаться. На длинное плоское восточное побережье Фланнира легко накатывали золотые волны Ауруса, в их пенных гривах мерцали пурпурные и изумрудные искры. Но вода только сверху кажется золотой — такой странный коэффициент отражения, а под поверхностью уже обыкновенная океанская вода, в меру солёная, голубоватая.

Зайдя в воду по грудь, она нырнула. Дальше заходить не следовало, потому что на берегу сидят и переживают за неё две орнитки, Арииси и Нарта — боятся, что она утонет. Вид плавающей в океане Орниссы их уже не приводит в ужас — привыкли — но инстинкты тоже никуда не спрячешь, верно?

На прекрасном белом песке под водой лежал плод танцующей пальмы. Орех был с трещиной — испорчен, значит, вот и затонул. Аманда никогда не видела, чтобы орниты ели эти плоды или вскрывали их, и ей стало интересно, что там внутри. Здесь, под водой, куда ни один орнит не сунется, она предоставлена сама себе. Аманда вынырнула, захватила новый воздух и вернулась к своей находке.

Из трещины в боку плода что-то торчало — какой-то хвостик. Повинуясь нажатию на края трещины, плод разошёлся и выпустил из своего нутра маленькую, полупрозрачную, мёртвую рыбку наверно, залезла полакомиться и застряла.

С рыбкой в руке Аманда вышла на горячий песок, где развалились две неразлучные подружки. Они издалека помахали крыльями — ближе подойти боялись. Бесстрашные птицы, со свирепым смехом идущие в бой против орды синкретов, панически боялись утонуть.

— Что это? — спросила Аманда, вынеся к ним рыбку.

— Эйчварс. — ответила Нарта. — Зародыши гибнут в прибрежной полосе во время прибоя. Поэтому мы почаще поём песни, чтобы пальмы больше роняли орехов.

Это эйчварс?! Рыба размером с авиалайнер?! Серебряные молнии, взрывающие воды Ауруса и пролетающие на своих крыльях больше полукилометра?!

Арииси поудобнее разлеглась на песке, подперев голову рукокрылом и поигрывая когтями ног маленькой розовой раковинкой. Такими когтями она одним рывком вспарывала синкрета от хвоста до горла.

— Орнисса многого не знает. — сообщила орнитка. — Эйчварс не рыба. Он зверь, морской зверь. Он выходит из ореха и поначалу питается мелкими рачками, а рыбы питаются ими. Потом те, кто выжил, собираются в стаи и идут вдоль берега Фланнира на южное побережье. Путь их долог, и стая быстро редеет. Они сотнями проходят через неутихающий прибой тысячи островов, и остаются лишь самые сильные — их десятки. Обойти острова со стороны Ауруса нельзя — там подстерегают их морские драконы. Оставшиеся достигают мирных вод у мыса птицеанов, там их встречает и усыновляет стая. Там они кормятся и быстро растут.

— Если хочешь. Можем отправиться и посмотреть. — добавила Нарта. — Сезон поедания птицеанов ещё не кончился.

Про птицеанов Аманда уже слышала: это настоящие птицы, только ужасно глупые. Они пасутся на воде, ловят мелкую рыбу. Живут тут же на скалах, там же и размножаются. Весь их жизненный цикл проходит возле одного места — Мыса Птицеанов.

В тот же день Аманда с двумя подругами отправилась смотреть на кормление молодняка. Она не сказала Нарте и Арииси о своих тайных надеждах: попробовать плавать на эйчварсах. Дорога заняла три дня.

Птицеаны спали на воде. Огромные стаи толстых зелёных птиц покачивались на слабой волне за линией прибоя. Издали это походило на сбитую волнами кучу морских водорослей, какие плавают по просторам Ауруса подобно островам. Орнитки видели это зрелище много раз, поэтому не проявляли любопытство. И вообще, если бы не Орнисса, они бы сейчас завалились спать на тёплом песке.

Ночной воздух был тёпл и чуть душен от поднимающихся с песка испарений. Всё тут провоняло птицеанами, их помётом и остатками пищи. Кругом валялись остатки скорлупы.

Аманда бродила вдоль берега, стараясь разглядеть: не покажутся ли эйчварсы. Хорошо ещё, что на небе светили сразу пять лун, и ночь была светлой. И вот она увидела: длинные носы стали бесшумно выныривать из воды и ловко утаскивать толстых птицеанов. Сонные птицы ничего не замечали, даже когда разыгравшийся эйчварс выскакивал из воды и совершал в воздухе переворот, ловко и тихо уходя в воду с новой добычей в зубах. Кормящиеся были небольшой молодью, метра три длиной. До самого рассвета продолжалось пиршество, а с берега за этим наблюдали зоркие глаза.

Протяжные крики, похожие на громкий журавлиный зов — из океана приближались взрослые эйчварсы.

Стая остановилась далеко от берега, и огромные серебряные рыбы стали призывать молодёжь.

Дети-эйчварсы оторвались от пищи и помчались в стаю, взрывая волну. Они разгонялись, выскакивали из воды и тогда летели на крыльях-плавниках, как маленькие самолёты. Потом снова ныряли всей стайкой и снова разгонялись. Семья приветствовала их мелодичным курлыканьем. Это было необыкновенно прекрасное зрелище.

Идея приручить эйчварсов была самой безумной мыслью, которая пришла бы кому-либо из орнитов в голову. Но есть ли что либо безумное на планете, нежели сама Рушара?

«Не было ничего лучше, чем то время, когда мы искали этот твой дурацкий город.» — услышала сегодня во сне Аманда. Последние слова никогда не жившей наяву, но погибшей в памяти Орниссы амазонки Эссебы.

Ей загорелось научиться плавать на эйчварсе. Над ней беззлобно подсмеивались обе подруги — Арииси и Нарта. Они были уверены, что всё это пустые фантазии. Ну хорошо, пойди и оседлай ветер или попробуй приручить океанскую волну. Эйчварсы абсолютно бесполезны, они существуют лишь для красоты.

— А, плевать! — легкомысленно отмахнулась Аманда. — Одной дурью больше!

Она взялась за дело сразу, погнала орниток в неблизкий путь за деревом, заставила их обтёсывать стволы, крутить верёвки из травы и к вечеру был готов небольшой плотик.

— Ну, дрянь работа. — недовольно сказала Арииси. — Надо вернуться в селение, добыть инструменты, обровнять стволы, подогнать, скрепить скобами.

— Чего ты делать будешь с ним? — поинтересовалась Нарта. — Спать, что ли?

— Нет. Плавать на нём буду. — деловито ответила Аманда, прикручивая ей на спину действительно корявое изделие.

— Да ладно, пусть поплавает! — с ехидством ответила Арииси. — Как потонет, вытащим её баграми!

— Чегой-то потону?! — с неудовольствием отзывалась чокнутая орнитка, качаясь на её спине. — Я далеко заходить не стану, а буду плавать среди птицеанов.

— Лучше привязать её верёвкой. — толковала Нарта, неуклюже подпрыгивая с плотиком. — В случае чего вытянем на берег. А баграми хуже — курточку порвём.

— Пошли вы обе в нирвану! — разозлилась Аманда.

Вечером того же дня состоялись испытания. Под придирчивые реплики орниток Аманда продемонстрировала устойчивость плотика. И к ночи, когда уже возразить более было нечего, орнитки отпустили её плавать по водам залива, где качались тысячи сонных птицеанов. Проглотить её не смогут — великовата котлетка будет.

Вот при свете четырёх разноцветных лун спокойная вода залива взволновалась, и начали с лёгким плеском выныривать острые носы молодых эйчварсов. Аманда дождалась, когда рядом вынырнет один и подняла над водой спящего птицеана. Малыш высунулся из воды и застыл от удивления: надо же, птицеан висит в воздухе! Потом юный эйчварс легко подпрыгнул и едва не отклацнул Аманде руку. Потом покосился на неё разумным глазом и следующего взял уже аккуратно. Ему понравилась игра и от не отплывал от плотика.

Она играла со зверем до наступления утра, когда стая позвала детёнышей. Вернулась на берег вся мокрая и довольная, развалилась на песке и тут же заснула. Потрясённые орнитки молчали.

Солнце стояло уже довольно высоко, когда Аманда проснулась от запаха яичницы.

— Обалдели, что ли? — забормотала она. — На глазах у птичек делать яичницу!

— А мы не на глазах. — ответили ей. — Мы на камнях.

Арииси и Нарта беззастенчиво разоряли колонию зелёных птицеанов. Они лазали по невысоким голубым скалам и собирали яйца. Куда ни глянь, повсюду виднелись гнёзда, заполненные зелёными крапчатыми яйцами. Птенцов не высиживали — яйца грелись под солнцем днём, а ночью камни медленно отдавали тепло. Иногда шли пахнущие карамелью дожди и омывали яйца, беспечно брошенные родителями. От такой приятной и лёгкой жизни эти толстые сонные птицы были необыкновенно глупы. Когда они не кормились, то спали. И даже не замечали, когда их брали. Не просыпались, когда их даже ели.

Ближе к вечеру Аманда была уже наготове и покачивалась на своём плотике на лёгкой волне. Рядом с ней беспечно дрыхли несколько очень жирных птицеанов, приготовленных в угощение эйчварсу. Узнает ли она его или придётся знакомиться с другим? Захочет ли играть?

Почувствовав лёгкий толчок, она обернулась и увидала, что её грабят — малыш тянул с плотика свои конфетки.

— Ай, озорник! — прошептала Аманда. И подняла над водой новую закуску, высоко, не как вчера.

Эйчварсик высунулся и недоумённо застыл, широко раскрыв длинные челюсти с острыми зубами. Тогда Аманда аккуратно опустила в этот рот толстую птицу.

Эта новая игра понравилась малышу, и он охотно разевал рот. Вокруг было полно еды, но он предпочитал кормиться из рук новой знакомой. Детёныш глотал очередного птицеана, которых Аманда доставала прямо из воды, как она решилась осторожно погладить его. Довольное урчание в ответ дало ей знать, что чувство осязания им знакомо, и поглаживание нравится. Тогда Аманда соскользнула в воду, и они стали играть. Детёныш был уже сыт и оставил охоту. Он плыл, а девушка держалась за его высокий спинной плавник — словно играла с дельфином. И он понимал! Не дёргался, не нырял! Надо же, оказывается они общительны!

Так они резвились до самого рассвета, а там Стая позвала детёнышей. Все тут же бросили кормиться и поплыли резвой стайкой ко взрослым эйчварсам. А Малыш заколебался, ему явно не хотелось расставаться с новой знакомой. Тогда Аманда решилась на отчаянный шаг, вернее, заплыв. Она поплыла прочь от берега, к Стае, не снимая руку с плавника детёныша.

Весь молодняк уже прибился к взрослым, и только один почему-то мешкал. Взрослые эйчварсы издавали беспокойные звуки и, наконец, один гигант отделился от группы и отправился посмотреть, в чем там дело.

Со стучащим сердцем и невольным восторгом Аманда смотрела на стремительно приближающуюся серебряную гору. Она уже подумала, что этот мощный зверь сейчас откроет рот и проглотит её, как надоедную муху. Но эйчварс взял в сторону и сбросил скорость. Малыш повернулся в его сторону и тонко промурчал. взрослый ответил тихим рокотом и пронёсся мимо, глянув на обмершую Аманду странно разумным глазом. Он развернулся и снова прошёл мимо, другим боком, снова бросив в её сторону быстрый взгляд. Потом подплыл и встал перед Малышом.

Пока они по-своему переговаривались, Аманда сообразила: речь — признак разумности. Если бы эйчварсы были по животному агрессивны, её давно бы утопили. Или покушали, потому что, кто знает, может взрослые питаются неосторожными купальщиками с безумными затеями в головах?!

Наконец, симпозиум подошёл к концу, и Малыш повернул к берегу со своей новой подружкой, висящей на его плавнике и умирающей от восторга. Ага! Глупая Аманда?! Ну-ка. Покажите фокус получше! Слабо вам, орниты?!

На мелководье она отцепилась от Малыша, приласкала его, и он поплыл, как настоящая маленькая серебряная молния — взлетая и падая в туче золотых брызг.

— Что, получила?! — задорно крикнула Аманда бледно-розовой Юмм, выкатившей в свой дневной путь из-за горизонта.

К ней бежали орнитки.

— Ещё один такой заплыв, и я выдеру тебе плавники! — орала Арииси.

— Валяй. — легкомысленно согласилась Аманда, падая в песок.

Она принялась лопать надоевшую яичницу, которую все эти дни готовили на камнях Арииси и Ннарта. Видите ли, пойти и накопать кореньев или набрать плодов они не могут — боятся оставить Орниссу. Полезет в воду чокнутая орнитка, да и потонет. Интересно, чем они помогут, вздумай она и в самом деле тонуть? Будут бегать по берегу туда-сюда и кудахтать?

На другой день события пошли совсем прекрасно. Приплыла вся стая, не дожидаясь ночи, и начали издалека трубить. Потом к берегу поплыл Малыш. Аманда не стала тянуть, вошла в воду и поплыла брассом, взлетая, как эйчварсы и точно так же погружаясь в малахитово-пурпурную пену. Малыш подхватил её и понёс к стае. Там, далеко от берега она плавала, держась за его плавник. Потом взрослый эйчварс аккуратно поднырнул под неё и всплыл, держа отважную пловчиху на своей широкой спине. Она каталась на эйчварсах целый день на виду у всей пернатой публики, невесть как узнавшей о её экспериментах. Всё видимое побережье и все скалы напоминали заполненные трибуны в день решающего матча. Орниты против обыкновения не носились с галдением, а сидели, вытянув головы.

Аманда торжествовала. Она теперь могла даже общаться с новыми знакомыми и пыталась объяснить им, что ей надо попасть на материк Урсамма. А они никак не могли взять в толк — куда именно ей надо. Дело в том, что эйчварсы общались телепатически, и мыслили не словами, а образами. Они по-своему воспринимали действительность и не давали названий земле.

Однажды утром Аманда объявила среди своего народа, что отплывает на поиски Урсаммы. Никто уже не брался спорить с Безумной Орниссой. Пусть только Орнисса Удачливая поскорее возвращается. Но она видела, что теперь орниты верят в неё и гордятся ею. И вот на берегу, на полосе аметистового песка, собрались тысячи и тысячи орнитов. Большинство прибыли от Фланнира, много было с материковой зоны, из горных селений.

Аманду старательно снарядили в дорогу, собрав ей в сумки сушёных фруктов, вяленой рыбы, сухих хлебцов. Привесили бутыли с водой. Много ей с собой не дашь, девать некуда — на эйчварсах не было места, куда всё это поместить. И потому орниты опасались, что Орнисаа оголодает в пути, ослабнет и свалится со скользкой спины морского гиганта. Самой же ей было совершенно наплевать на это — она верила в удачу.

И вот Аманда взобралась на спину гигантского вожака стаи, втянула с обтрёпанного и хлябающего брёвнышками плотика мешки с провизией, уцепилась за высокий сверкающий плавник Флая и помахала рукой на прощание. Эйчварсы затрубили, издавая далеко разносящийся над водой звук, похожий на пение фанфар, и красиво развернулись, удаляясь в открытый океан. Впереди величественно рассекал волны Флай — так назвала его Аманда (по-ихнему — Летящий), а рядом с ним его жена. У эйчварсов были семьи, и по своей природе эти животные оказались строго моногамны. А молодые эйчварсы считались общими детёнышами стаи — каждый взрослый заботился о них, как о своём.

Стая набирала скорость, и вот из золотых вод Ауруса стали взлетать в туче брызг серебряные тела. Эйчварсы раскидывали мощные крылья-плавники и пролетали над водой с каждым разом всё дальше. Только флай шёл ровным плавным ходом, без прыжков, и две пурпурно-малахитовых волны расходились от его тела, как от океанского линкора.

Орниты долго смотрели с прибрежных скал как растворялась вдали крохотная фигурка, стоящая на спине эйчварса. Никто не понимал, как Орниссе удалось так скоро приручить грозных серебряных молний Рушары. Наверно, произошло это потому, что душевный фон Аманды всегда, несмотря ни на что, пел, как струна. Может быть, она была единственная на всей планете, способная к полёту на эйчварсах. Эх, Рушер, знал бы ты, что создал!

В пути ей встретилась флотилия сибианов. Нет слов, чтобы описать их изумление при виде летящей на серебряной молнии рыжей девчонки. Потому что рыжих на планете никогда не было!

Стая остановила свой полёт, а Флай отделился от всех и осторожно подплыл к флагману. С низких бортов суден на него с нескрываемым ужасом смотрели сибианы. Встреча в открытом океане со стаей морских гигантов могла закончиться трагедией — эйчварсы шутя могли потопить всю флотилию.

— Как проплыть к континенту Урсамме?! — прокричала сверху мокрая пернатая особа.

Рулевой настолько дико был ошеломлён, что машинально ответил, махнув рукой:

— Вон туда!

Это чудо в перьях, оседлавшее эйчварса, без слов уплыло прочь на своём чудовищном морском жеребце. Эйчварс вернулся к стае и они полетели дальше, оставив сибианов переживать о встрече.