"Добрая Фея" - читать интересную книгу автора (Проскурин Вадим)

Глава первая Фея

Тихий и теплый летний вечер пришел на смену жаркому дню. У реки свежо и прохладно, широкий водный поток неспешно движется слева направо, вода мутная, илистого дна совсем не видно. Ласковый ветерок колеблет водную гладь, покрытую мелкой, почти неразличимой рябью, от жуков- водомерок, деловито шныряющих по поверхности воды, расходятся широкие круги. Где-то вдали квакает лягушка, стрекочут какие-то насекомые. Мир и покой.

Он подумал, что видит этот пейзаж в последний раз, и глухо застонал. Не потому, что этот уголок дикой природы так уж дорог ему, нет, дело совсем в другом. Ему хотелось плакать, кричать что-то неразборчивое, размахивать кулаками, угрожать непонятно кому, а потом напиться и все забыть. Заснуть, проснуться и понять, что это был страшный сон. Чтобы он оказался в собственной постели, чтобы Ольга разбудила его неловким движением, а он открыл глаза и медленно осознал, что все приснилось. Что мерзкое и противное слово «развод» так и осталось абстрактным словом, которое можно встретить в светской хронике желтых газет, ты знаешь, что это слово означает, но одно дело знать, и совсем другое дело — прочувствовать на собственном опыте.

Нельзя сказать, что распад их семьи был неожиданным. К этому все шло, все признаки были налицо. Он был готов, что им придется расстаться, если не прямо сейчас, так через пару-тройку лет, он давно отбросил надежду, что их любовь будет длиться до гроба, как в сказках. Но он всегда считал, что они сумеют расстаться цивилизованно, без битья посуды, что они сумеют «остаться друзьями», так это называется в любовных романах. Конечно, будут обиды, будет душевная боль, но они взрослые люди, интеллигентные, уравновешенные, они договорятся.

Вначале он заметил, что Ольга стала слишком часто уезжать в короткие деловые поездки. Он подумал тогда: «Все нормально, рано или поздно это должно было случиться, так почему бы не случиться ему прямо сейчас?» Он не был уверен в своих подозрениях, но готовился к худшему… впрочем, тогда он не считал это худшим исходом. Это было даже забавно, продумывать разные сценарии решительного разговора, наслаждаться собственной уравновешенностью, которую он, несомненно, проявит, а Ольга будет бесноваться, впадет в истерику, будет кричать, оскорблять его, а он не подаст виду…

А потом наступило сегодняшнее утро. Пятница, тринадцатое, он еще подумал в начале разговора, что это самый подходящий день для финального выяснения отношений.

— Нам нужно расстаться, — сказала Ольга просто и буднично, с подобной интонацией она могла попросить его передать сахарницу.

Он подумал, что ослышался. Но он не ослышался.

— Сын будет жить со мной, — продолжала Ольга. — Квартиру я пока оставлю тебе, с долями разберемся потом, когда все уляжется. На машину я не претендую, а вот дачу я, извини, тебе не отдам. Я вот что предлагаю. После работы съезди на дачу, собери свои вещи, а в воскресенье возвращайся. Я как раз соберу свое барахло и уеду. Как тебе такой вариант?

— У тебя кто-то есть? — спросил он.

Он понимал, что не нужно спрашивать об этом, что любой вариант ответа будет ему неприятен. Надо было просто кивнуть и сказать что-то вроде: «Хорошо, сейчас допью кофе и поеду». Но он не смог промолчать, он растерялся, и его понесло.

—  Какое тебе дело? — спросила Ольга, поморщившись. — Ну, допустим, есть, что с того?

—  Ну, интересно же, — сказал он. — Расскажи про него. Как вы познакомились?

—  А ты уверен, что хочешь услышать? — спросила Ольга.

Он пожал плечами и сказал:

—  Если стесняешься, можешь не рассказывать. Она тоже пожала плечами, немного помолчала и сказала:

—  Мы познакомились по Интернету, через службу знакомств. Я разместила анкету, он написал мне в личку, мы встретились… все как обычно.

—  Сын уже знает?

—  Пока нет, скажу, когда из школы придет. Ты не бойся, я не буду запрещать ему с тобой видеться, приезжай хоть каждое воскресенье. Заодно будешь алименты привозить. Если будет что привозить.

Он дернулся, как от пощечины.

—  Ты поэтому уходишь? — спросил он. — Нашла богатого спонсора?

Он хотел задать этот вопрос спокойно и безразлично, но голос предательски дрогнул.

—  Это не спонсор, — ответила она, и ее голос тоже дрогнул. — Я не блядь, как ты подумал. Хороший человек, ну, да, не бедный. Он меня любит, а я люблю его. Трудно поверить, правда? Думал, я никому не нужна, кроме тебя?

Она тяжело вздохнула.

—  Я устала, — сказала она. — Знал бы ты, как я устала… Все на мне, дом, ребенок, да еще тебя содержать, как будто второй ребенок на мою голову…

—  Это не навсегда, — сказал он, понимая, что начинает оправдываться и что это ошибка. — Я тебе говорил, грант кончился, но Денис пробьет новый, может, не сразу, кризис все-таки…

—  Это я уже много раз слышала, — сказала она. — Я устала. Денег нет, по дому ты ничего не делаешь, ребенком не занимаешься, только пиво пьешь, какая от тебя польза?

—  А от тебя какая польза? — спросил он. — Знаешь, как меня достали твои упреки?

—  Знаю, — кивнула она. — Успокойся, их больше не будет. У тебя кофе остыл. Пей быстрее, на работу опоздаешь.

Он рассеянно глянул в чашку и допил остатки одним глотком. Кофе был холодным и мерзким. Она посмотрела на стенные часы.

—  Собирайся. — сказала она. — Я тебя жду.

—  Зачем ждешь? — тупо спросил он.

—  Ты уйдешь, я начну собирать вещи, — терпеливо объяснила она. — Не глупи, Костя, одевайся, уходи.

В его душе начала подниматься ненависть. Ольга прогоняла его буднично, почти без эмоций, так прогоняют бродячую собаку, сунувшую нос в сумку с колбасой. Она относится к нему как к собаке, она не уважает его, презирает, она давно уже не любит его, но раньше, когда он приносил домой хорошие деньги, она его терпела. А теперь терпеть его незачем, он больше не нужен, пусть уходит. И так спокойно…

Он не помнил, что сказал потом и что она ответила. Это был провал в памяти, непонятно, сколько времени он длился — минуту или полчаса. А закончился этот провал отвратительной картиной, которая и сейчас стояла перед его лицом во всех подробностях. Красное и перекошенное от гнева и слез лицо Ольги, он размахивается и с наслаждением отвешивает ей пощечину. Ее голова дергается, она замахивается в ответ, он легко ставит блок и бьет ее в лицо, коротким прямым ударом, как ударил бы мужчину. Раньше он не думал, что сможет ударить женщину, но это оказалось совсем не трудно. Противно, но не трудно.

В прихожей звонит звонок, Ольга убегает. Костя стоит на кухне, опустив руки, он тяжело дышит, в крови бушует адреналин, а голова пуста. Где-то вдали Ольга что-то говорит, она захлебывается слезами, а он не понимает, что это значит, пока на кухню не врывается мужик.

Он одного роста с Костей, но намного шире в плечах. Немолодой, лет пятидесяти, лысый, с жесткими и грубыми чертами лица, в фильмах такие люди играют военных и полицейских. Движется он плавно и даже грациозно, как большой кот, и Костя понимает, что в рукопашной схватке с этим мужиком у него нет никаких шансов. Но его никто не спрашивает.

Вроде ничего не произошло, а Костя лежит на полу, из носа хлещет кровь, в бок больно упирается табуретка, которую он опрокинул, падая. А страшный мужик говорит красивым низким голосом:

—  Мразь.

Очень противно все это вспоминать, мерзкое и отвратительное ощущение. И самое мерзкое не то, что опух нос, болит скула и левый глаз полностью не открывается, а то, что понимаешь, что получил за дело. Ты всегда считал себя приличным человеком, способным решить любую проблему спокойно и деловито, без лишних эмоций, а когда дошло до дела, вдруг выясняется, что в бездне твоей души живет грязная первобытная тварь. Она отодвинула в сторону всю твою рассудительность, все понятия о приличном, и оказалось, что ты не только способен ударить женщину, но и получить от этого удовольствие. Костя реально наслаждался, избивая жену, это он помнил прекрасно, и это было самым отвратительным и унизительным во всем случившемся.

А теперь придется жить, храня всю эту гадость в собственной памяти. И еще надо как-то объяснить сыну, что произошло и как оно произошло, что его отец — не совсем законченный мерзавец… Впрочем, почему не законченный?…

Если бы жизнь была игрой, сейчас было бы самое время вернуться к сохраненной записи. Или вообще начать игру сначала, с другой женщиной, которая никогда не поступит с ним так, не заставит показать миру всю свою низость, обычно надежно скрытую глубоко внутри. Хорошо бы сейчас из мутной реки вышла русалка…

Он понял, о какой ерунде размышляет, и застонал. Господи, как же стыдно…

—  Ну что, Чарли, плакали наши шашлыки? — спросил Юра.

—  Чарли безразлично пожал плечами. Когда ребята предложили использовать в своих интересах особенности новой сигнализации, он ожидал чего-то подобного. Закон подлости нельзя обмануть. Если ты пытаешься сделать так, чтобы, когда система сломается, это стало хорошо, система сразу начнет работать надежно, как бы издеваясь над твоими попытками извлечь выгоду из ее глюков. В чем-то это даже хорошо, лучше провести дежурство в относительно уютной комнате, чем на пыльном проселке в «Дефендере» с неработающим кондиционером. Даже если в конце пути тебя ждет шашлык.

Обычно сигнализация давала два-три ложных срабатывания в день, чаще всего они случались около трех часов дня, одно за другим на нескольких разных детекторах. Тогда Чарли выбирал детектор, самый близкий к базе, дежурная смена выезжала на место происшествия, часам к четырем они туда добирались, прикомандированный техник Миша подключал ноутбук напрямую к детектору, минут десять что-то делал, а потом говорил, что тревога точно ложная, но какая неисправность ее вызвала, он не понимает. К этому времени в других местах, где сработала сигнализация, она сама понимала, что тревога была ложной, и присылала на телефон Чарли кодированные эсэмэски. В конечном итоге дежурная смена с чистой совестью ехала назад, их ждал ужин, традиционная партия в преферанс и здоровый сон. В принципе работа неплохая, непыльная. Не очень хорошо, что теряются боевые навыки, но, с другой стороны, пусть лучше они теряются, чем тренировать их каждый день в боевой обстановке. Прошлой весной, когда случился самый большой прорыв НЛО за всю историю семнадцатого управления, их группа потеряла троих. Не дай бог еще раз с таким столкнуться. Лучше каждый четвертый день совершать традиционную бессмысленную поездку, вяло ругать техников, которые никак не могут наладить тупое железо, а заодно и автомастерскую, которая второй год не может заказать шланг от кондиционера взамен сожранного инопланетными мухами.

Та летающая тарелка была первой, с нее начался тот самый великий прорыв. Тогда на детекторах работала старая система сигнализации, сработанная еще дореволюционными мастерами, не слишком чувствительная, но очень надежная. И когда на центральном пульте загорелась красная лампочка, никто не думал о шашлыках. Быстро собрались, поехали, все серьезные, деловитые, сосредоточенные. Прибыли на место, замерили параметры, обалдели от результатов измерения, запросили помощь, подняли по тревоге мотострелков и летчиков, Ингус взял след, начали преследование. В тот раз след вел не в болото и не в буераки, он тянулся прямо по перепаханному полю, и когда Чарли понял это, он приказал всем грузиться в машину, спустить Ингуса с поводка и ехать за ним, так сказать, с комфортом. Это решение спасло жизнь всем, кроме Ингуса.

Мухи атаковали внезапно. Только что ничего не предвещало опасности, и вдруг овчарка останавливается в замешательстве, начинает скулить, бестолково метаться, Огурец смотрит на НЛОметр и кричит:

—  Оно здесь!

Но это и без того всем ясно. Ингус падает на спину, он уже не скулит, а визжит, катается по грязной земле, и Чарли вдруг видит мух. Только что их не было (в самом деле, откуда мухи в марте?), и вот тело собаки покрыто сплошным живым ковром, и очевидно, что Ингусу уже не помочь.

Сева хватает автомат и тянется к задней двери, Чарли кричит:

—  Отставить!

И добавляет, уже спокойнее:

—  Ты бы еще гранатомет схватил.

Сева уже и сам понимает, что автомат не поможет. Он растерянно спрашивает:

—  Так как же это?

Чарли оставляет вопрос без ответа. Зажимает пальцем кнопку связи с летчиками и говорит в рацию, спокойно так, с расстановочкой:

—  Фиксируйте мои текущие координаты. Вызываю огонь на себя, термобарическими. Радиус зоны… гм… пятьсот метров.

—  Сколько-сколько? — переспрашивает рация.

—  Пятьсот, — подтверждает Чарли. И обращается к водителю:

—  Джа, поехали назад.

Джа кивает, его рука почти не трясется на рычаге переключения передач. Ингус взвизгивает в последний раз и затихает, джип разворачивается и начинает обратный путь по собственной колее. Чарли ставит автомат обратно в гнездо и хватается за ручку — машину сильно трясет. Джа ведет слишком быстро, но Чарли не делает ему замечания. Чарли ждет, когда появятся самолеты.

Четверка «Су—24» прочерчивает небо, закладывая красивый вираж. Чарли поспешно хватает рацию, пока не дошел звук от их моторов.

—  Что такое? — спрашивает он у рации. — Почему не сбросили бомбы?

—  Не суетись, — советует ему рация. — Успеешь еще помереть. Поддайте-ка газку чуть-чуть.

Джа поддает газку, машину трясет еще сильнее. Рука Чарли соскальзывает с кнопки, он матерится. Нажимает кнопку еще раз и кричит в рацию:

—  Бомбы, немедленно! — и подтверждает серьезность своих слов длинной матерной тирадой. — Мы тут не шутки шутим! Опасность высшей степени!

Голос в рации становится серьезным.

—  Ты уверен? — переспрашивает он. Ответная фраза Чарли состоит исключительно из мата. Он переводит дыхание и добавляет:

—  Да, уверен.

Проходит секунд тридцать, и мир взрывается. Потом проходит месяц, и на парадной форме Чарли появляется орден «За заслуги перед Отечеством».

—  Чарли, проснись, — сказал Юра.

Чарли понял, что уже пару минут тупо пялится в экран компьютера. Он улыбнулся, повернул голову, начал подбирать слова для ответа, и в этот момент на пульте сигнализации запищал зуммер.

А вот и не плакали наши шашлыки, — сказал Чарли и криво ухмыльнулся. — Ребята, выезжаем!

От реки донесся всплеск, не иначе крупная рыба. Костя перевел взгляд в ту сторону и увидел над водой человеческую голову. Точнее, женскую голову, блондинка лет двадцати, незнакомая. Интересно, к кому она приехала в гости? И почему купается одна? И почему он не заметил ее раньше?

—  Привет, — сказала блондинка.

—  Привет, — отозвался Костя.

Пожалуй, красавицей ее не назовешь, нос крупноват, подбородок островат, да и вообще черты лица немного неправильные. Но глаза большие, выразительные. А ключицы слишком выпирают, наверняка очень худая, как модель. Костя не любил худых женщин.

Блондинка шла по дну, приближаясь к берегу. Вот из воды появились плечи, вот грудь, очень маленькая, с маленькими некрасивыми сосками. Гм… а она ведь голая купается.

Девушка улыбнулась, очень мило и обаятельно, и хихикнула.

—  Извини, — сказала она. — Я не хотела тебя смущать.

На какой-то миг Косте показалось, что ее губы не движутся, когда она говорит.

—  А никто и не смутился, — сказал Костя. — Подумаешь, голая девушка…

К этому времени она была видна уже по пояс. Действительно, очень худая, не как модель, но все равно худая. Тазовые кости сильно выступают… гм… А она совсем голая, не только топлес.

Она подошла к Косте вплотную, на ее губах блуждала рассеянная улыбка. Вытянула руку и осторожно коснулась Костиной щеки. Прикосновение отозвалось болью, Костя сразу вспомнил, откуда берется эта боль, и сморщился. На минуту он забыл свой вчерашний позор, но теперь воспоминание вернулось. И не в последний раз.

—  Прости, — сказала девушка. — Я не хотела причинять тебе боль.

Она еще раз коснулась его щеки, на этот раз мягко и нежно, и совсем не больно. От нее пахло речным илом, но сквозь этот запах пробивался другой. Биологи говорят, что люди нечувствительны к феромонам, но это ерунда, Костя всегда так считал, и неважно, что написано в умных статьях из журнала Nature. Запах женщины — это запах женщины, особенно если женщина так молода и так соблазнительно улыбается.

Он прикоснулся к ее запястью и вздрогнул. Это неправильная, безумная ситуация, эта девчонка не должна здесь быть, и он не должен стоять рядом с ней и думать о ее ласках. Откуда она взялась?

Он не стал искать ответа. Он боялся, что найдет его и что этот ответ ему не понравится. Ему тяжело, его бросила жена, его надо утешить, а кто лучше сможет его утешить, чем умеренно симпатичная юная девушка? И наплевать на вопросы, ответы на них надо искать в спокойной обстановке, а не тогда, когда тебя переполняет боль и ненависть к самому себе. Сейчас боль немного отступила, и это хорошо, пусть она отступит еще немного.

—  Пойдем, — сказала она. — Я помогу тебе справиться с болью.

—  Как тебя зовут? — спросил он.

—  Идинна, — ответила она.

Он внезапно понял, что из всех слов, что она произнесла, только эти слова прозвучали реальным колебанием воздуха. Все остальное, что она говорила, звучало только в его голове. И ее губы на самом деле не двигались, это ему не показалось.

—  Идинна, — повторил он и глупо хихикнул. — Можно я буду звать тебя Инна? Это и похоже, и одно и то же.

Произнеся эти слова, он сразу пожалел, что не к месту процитировал этот глупейший анекдот. Что поделать, он никогда не умел нормально разговаривать с женщинами, удивительно, как Ольга в свое время сумела разглядеть в этом нескладном застенчивом парне… Впрочем, не стоит сейчас думать об Ольге, это слишком больно.

—  Хорошо, — сказала Инна. — Пусть будет так. Пойдем.

Она взяла его за руку и повела вверх по склону, к дороге, сразу за которой стоит его дача. Точнее, его бывшая дача. Он соберет вещи, уедет и никогда больше здесь не появится, здесь будет жить Ольга и этот страшный лысый мужик, которого Андрей, может быть, станет называть папой. Хотя нет, не станет, четырнадцатилетний парень никогда не позволит себе такого. Впрочем, кто его знает, Ольга наверняка ему уже все рассказала… И он не позвонил, ни вчера, ни сегодня…

—  Не терзай себя, — сказала Инна. — Это уже прошло. Оставь прошлое прошлому.

—  Кто ты? — спросил Костя.

—  Инна, — ответила Инна. — И не надо больше об этом. Я здесь, и я желаю тебе только хорошего, а больше ничего не важно.

—  Nothing else matters, — пробормотал Костя себе под нос.

—  Ага, — сказала Инна.

Они поднялись на дорогу, Костя воровато оглянулся по сторонам. Кажется, никто их не видит, это хорошо.

—  Мне надо одеться, — задумчиво констатировала Инна. — Ходить голой по улице неприлично.

Немного подумала и добавила:

—  Но мы не будем спешить.

Они прошли через скрипучую калитку, поднялись по ступеням рассохшегося крыльца, Инна остановилась и сказала:

—  Я приму душ. Да и тебе не помешает. Они приняли душ вместе. Она начала ласкать его прямо в душе, поначалу он был растерян и пассивен, но это продолжалось совсем недолго, он начал отвечать на ее ласки, а затем в его душе будто прорвался вулкан. Впервые за почти четырнадцать лет его посетило восхитительное чувство, когда можно все, нет ничего запретного, и каждое движение, каждый жест, каждое прикосновение дарят радость, и вся эта радость без остатка разделена между влюбленными. Это чудесное, нереальное единение, когда два тела становятся одним и две души становятся одной, нет усталости, нет боли, нет ничего, кроме наслаждения, то острого, как порез бритвой, то тихого и плавного счастья, какое, говорят, бывает после укола героина. Они знакомы всего несколько минут, но это неважно, Инна любит его, и он любит ее, это не то чувство, какое может длиться годами, это мгновенно проснувшаяся страсть, но сейчас эта страсть так же остра, как и настоящая любовь. Потом страсть пройдет, но в душе останется приятное воспоминание и еще останется благодарность к Инне за то, что она помогла ему справиться с горем и стыдом.

Они начали в душе, продолжили на постели, это длилось бесконечно, в какой-то момент он с удивлением понял, что наступила ночь, но это ничего не значило. И когда силы окончательно оставили их, было уже далеко за полночь.

Он спустился вниз, взял два пива, лучше бы подошло вино, но вина не было. Инна пригубила и отказалась пить дальше.

—  Тебе не нравится «Гиннесс»? — спросил Костя. — В холодильнике есть «Хольстен», он светлый…

—  Мне не нравится алкоголь, — сказала Инна. — Я не могу его пить. Если хочешь меня угостить, угости чаем с чем-нибудь сладким.

—  Ты совсем не пьешь? — удивился Костя. — Почему? Ты… Нет, это, наверное, бестактный вопрос.

—  Ничего бестактного, — сказала Инна. — Но, ты прав, этот вопрос лучше не задавать. Ты ведь все равно уже знаешь ответ.

Да, Костя знал ответ. Но он не хотел произносить эти слова вслух, пусть лучше они останутся невысказанными.

—  Фея, — сказал он. — Моя добрая фея. И погладил ее по щеке.

Саша вытер пот со лба и сказал:

—  Ну вот, кажется, все. Я думал, у тебя намного больше барахла.

—  Я странная женщина, — сказала Ольга. — Не люблю копить вещи.

—  Это точно, странная, — кивнул Саша. — Люблю странных женщин. Может, на дачу съездим? Суббота, два часа дня всего, успеем вполне. Позвони мужу, скажи, что мы закончили.

—  Он мне не муж, — отрезала Ольга.

—  Формально — муж, — возразил Саша. — Вот когда разведешься — тогда будет не муж. Позвони ему, он наверняка все свое уже собрал, сейчас начнет водку глушить с горя.

—  Он водку не пьет, — печально произнесла Ольга. — Он пиво дует ящиками. И в игрушки играет на ноутбуке, как усядется, с одной стороны ноутбук, с другой стороны пиво… Сына тоже приучил…

—  Пиво пить? — удивился Саша.

—  Нет, в игрушки играть.

—  Ну, это не страшно. Так позвони ему, пока не засел.

Ольга взяла телефон и выбрала в адресной книге запись, озаглавленную «Муж». Хмыкнула, выбрала в меню «Редактировать», стерла три неправильные буквы, подавила соблазн вписать вместо них «сволочь» или «козлина» и вписала просто «Костя». И нажала кнопку соединения.

Костя ответил только после восьмого гудка. Голос его звучал так, как будто жена, теперь уже бывшая, отвлекла его от чего-то увлекательного. Небось все-таки уселся за пиво.

—  Что случилось? — спросил Костя.

Ольга постаралась, чтобы ее голос звучал спокойно.

—  Мы все свое уже собрали, — сказала она. — Ты на даче свои вещи собрал?

Костя замялся.

—  Ну… — протянул он, Ольга не стала дожидаться, когда он начнет бормотать свои жалкие оправдания, и спросила:

—  Пить уже начал?

—  Нет, — ответил Костя. Судя по голосу, он не врал.

—  Так собирайся и выезжай. Мы сейчас на дачу поедем, лучше, чтобы тебя там не было. Или хочешь еще раз с Сашей поговорить?

—  Хорошо, сейчас все соберу быстро, — пробормотал Костя. — А ты только по этому поводу звонила?

Ольга начала злиться. Хоть бы извинился за вчерашнее, козел!

—  Про сына так и не спросил, — укоряюще бросила она. — Тебе совсем не интересно, как он учиться будет?

Костя ответил после долгой паузы.

—  Думаю, у вас с этим Мойшей все уже продумано.

—  Он не Мойша, он Саша! — рявкнула Ольга.

—  Извини, не расслышал. — спокойно сказал Костя.

Никакого раскаяния в его голосе не слышалось.

Это умение тихо доставать, не повышая голос и говоря вроде бы спокойно и уравновешенно, умение выставлять тебя непроходимой, феерической дурой, эта Костина черта бесила Ольгу сильнее всего. Когда они ссорились, он не ругался, он просто надевал на лицо ехидную кривую ухмылочку и тихо глумился над ней, выворачивая наизнанку каждое ее слово. Она злилась, а он только радовался. Со временем она привыкла к этой манере, научилась не впадать в истерику, а отвечать тем же, но ненавидеть эту мерзкую привычку она не перестала. Странно, что позавчера он не стал издеваться над ней, видно, не сообразил от ошеломления. Она улыбнулась — все-таки она хорошо его достала, пусть ощутит на своей шкуре, каково чувствовать себя дураком. Впрочем, непохоже, что он это ощутил в полной мере.

Ольга отключилась. Едва связь оборвалась, она подумала, что на другом конце несуществующего провода ее бывший муж сейчас задумчиво оглядывает свой мобильник и говорит:

—  Слив засчитан.

И начинает гнусно хихикать.

Она потрясла головой, отгоняя непрошеную картину. Положила мобильник на стол, подняла голову и встретилась глазами с Сашей.

—  Вы договорились? — спросил Саша. Ольга рассеянно кивнула.

—  Что-то не так? —  Ольга пожала плечами.

—  Как-то он странно говорил, — сказала она. — Вроде не пил, а вроде…

—  Имеет право, — сказал Саша. И вдруг добавил: — Не стоило мне его бить.

Ольга криво усмехнулась, совсем как Костя, когда они ругались.

—  А уж ему-то как меня бить не стоило, — сказала она.

Она думала, что Саша сейчас самодовольно улыбнется, но его лицо осталось мрачным.

—  Поехали, — сказал он. — Отвезем барахло ко мне и прямо от меня поедем на твою дачу. Скажи Андрею, пусть собирается. — И неожиданно добавил: — Кстати, я могу возить его в школу, это почти по дороге.

—  Не надо, — сказала Ольга. — Уже большой, сам доберется. В четырнадцать-то лет.

Саша удовлетворенно кивнул, и она поняла, что он сам думает так же, но хотел, чтобы эти слова произнесла она. Психолог. Интересно, они там в своем комитете проходят профессиональную психологическую подготовку?

—  А чем ты по жизни занимаешься? — спросила она. — Я о тебе так и не знаю почти ничего.

—  Все важное ты знаешь, — спокойно ответил Саша. — Служу родине, защищаю общественную безопасность. Полковник, начальник подразделения, скорее оперативник, чем аналитик. Зарплата хорошая. Что еще хочешь узнать? Государственную тайну, извини, не выдам. Профессиональные байки? Их не так много, и непосвященным они не смешны. Хотя кое-что можно рассказать при случае…

—  Я не то имела в виду, — сказала Ольга. — То есть не только то. У тебя была семья?

Лицо Саши вдруг стало жестким и даже суровым.

—  Не надо об этом, — сказал он. — Это слишком больно.

—  Знаю, — кивнула Ольга и коснулась больной щеки.

—  Не знаешь, — покачал головой Саша. — И не дай бог тебе узнать, как это иногда бывает.

—  Ты поэтому чувствуешь себя виноватым? — догадалась Ольга. — Потому что когда…

Саша взял ее за руку и сказал, глядя в глаза:

—  Не надо об этом, прошу. Не порть настроение, оно и так ни к черту.

—  Детектор в поле зрения, — сообщил Юра. — Вон там, на два часа, одна из тех опор, кажется, вторая от нас.

Чарли понял это минуту назад, ему хватило одного беглого взгляда, брошенного на приборную панель. Но он ничего не стал говорить Юре, пусть парень гордится своими первыми успехами. Не такие уж и большие успехи, надо признать, обычно ребята учатся управляться с приборами намного быстрее. Впрочем, Тимофей, мир его праху, тоже долго врубался, а когда врубился, стал, пожалуй, лучшим бойцом в их группе. Хотя нет, не лучшим, лучшие не гибнут так быстро и так нелепо.

—  А что это за зеленая змейка? — спросил Юра.

Чарли провел взглядом по панели. Никакой зеленой змейки. Он начал было открывать рот, чтобы задать ехидный вопрос, как вдруг услышал сзади голос Огурца:

—  Командир, у нас проблемы.

Последние три слова были излишними, потому что Огурец сказал не «Чарли», как обычно, а «командир». И в этот момент Чарли понял, что за змейку имел в виду Юра. Огурец немедленно подтвердил эту догадку.

—  НЛОметр показывает активность, — сказал он. — Странно, след помечен как старый, от двенадцати часов до суток. Посадка была вчера вечером.

—  Миша! — позвал Чарли. — Когда снимешь основные показания, особо тщательно просмотри служебные журналы. Это первый пропуск цели для новой модели?

—  Так точно, — ответил Миша. — Раньше были только ложные тревоги. Эта, кстати, тоже ложная, просто случайно место совпало.

—  Твою мать, — констатировал Чарли. — Миша, твоих боссов ждет большая клизма. Я даже боюсь предполагать, насколько она будет большая.

—  Ну, пока ничего страшного не случилось, — заметил Миша.

—  Дай-то бог, — пробормотал Чарли. Вгляделся в экран навигатора, мысленно спроецировал на него показания НЛОметра, который Огурец предусмотрительно повернул экраном к командиру, и начал говорить спокойным, уверенным командным голосом: — Так, ребята, слушайте мою команду. Шашлыки обломились, будем работать. Джа, не гони так, поздно уже гнать, времени прошло до хрена, минуты ничего не решают. Сейчас едем к детектору, работаем по плану. А если опасности нет, высаживаем Мишу, он ковыряется с железкой, остальные по следу. Огурец, подключи направленную антенну, попробуй просканировать след подальше.

Огурец виновато кашлянул.

—  Что такое? — спросил Чарли.

—  Направленная антенна у меня под сиденьем, — сказал Огурец. — Знаю, я раздолбай.

—  Расслабились, блин… — прошипел Чарли. — Давно учений не проводили! Будут вам хорошие, годные учения, потом обольетесь, суки, забыли, почем фунт говна.

Джип остановился у опоры ЛЭП, на вершине которой стоит искомый детектор. Приборы не показывали ничего опасного, но ритуал, предусмотренный планом А, был выполнен в полном объеме. И лишь когда Мухтар, сменивший покойного Ингуса, сказал, что опасности нет, а Сева перевел его слова с собачьего на русский, Чарли разрешил Мише остаться. К этому времени Огурец установил-таки направленную антенну и сейчас изучал уточненные показания НЛОметра. Всем своим видом Огурец выражал максимальную степень усердия, типа то, что я про антенну забыл, это ерунда, я ведь по жизни толковый и исполнительный.

—  Что у тебя? — спросил Чарли.

—  След тянется вон туда. — Огурец показал пальцем. — Похоже, к реке. Другой конец идет вон туда, в поле.

—  Понятно, — сказал Чарли. — Ребята, в машину. Джа, поехали к следу, у следа остановишься. А я пока начальству доложу.

Вообще-то, докладывать начальству полагается немедленно по обнаружении неопознанной энергетики в поле зрения, но если бы Чарли выполнил инструкцию точно, последовал бы резонный вопрос, почему характеристики следа такие неточные. А потом последовала бы ведерная клизма Огурцу, а заодно и Чарли, допустившему подобное разгильдяйство.

Чарли взял мобильный телефон и набрал номер центра. По инструкции полагалось передавать доклад по рации, но так никогда не делали, по мобильнику качество связи намного лучше.

—  Центр, я Первый, — сказал Чарли. — Прибыл на место, вижу большой след, очень старый, не менее двенадцати часов. Подключайтесь по прямой связи, снимайте показания приборов.

—  Какого черта? — ответил собеседник после долгой паузы. — Почему детектор ничего не обнаружил?

Потому что инженеров скоро нагнут, — ответил Чарли и добавил: — Критическая неисправность детектора, я полагаю. Мое решение — оценить след вблизи, затем двигаться налево, в холмы.

—  Почему налево? — спросил собеседник. — Почти наверняка объект ушел к реке.

—  И для преследования потребуется вертолет, — продолжил Чарли его мысль. — А пока он прилетит, мы как раз успеем осмотреть место высадки.

—  Согласен, — сказал собеседник. — Действуйте.

Осмотр следа ничего толком не дал. Да, объект с неопознанной энергетикой, да, потенциал очень большой, объект прошел либо вон оттуда вон туда, либо, с той же вероятностью, в противоположном направлении. С какой скоростью он двигался — непонятно. Вроде бы объект одиночный, но уверенности в этом нет. Вообще ни в чем нет уверенности, очень старый след. Ясно лишь, что остаточная активность минимальна, с этой стороны опасности нет, и то хорошо.

—  Мухтар взял след, — сообщил Сева.

Чарли перевел взгляд на собаку и увидел, что Мухтар действительно взял след. Но в какую сторону след ведет, Мухтар не понимал и демонстрировал свое непонимание, бросаясь то в одну сторону, то в противоположную и негромко погавкивая.

—  Поедем в холмы, — решил Чарли.

Путь в холмы занял всего десять минут — им повезло, что объект двигался по проселочной дороге. Едва джип перевалил первую вершину, сразу стало видно место посадки.

—  Твою мать, — только и смог сказать Юра.

Сегодня он видел место посадки впервые, а по первому разу это зрелище весьма впечатляет. Особенно если посадку совершил реально мощный объект, как сейчас. Огромный круг примятой по кругу травы, в центре концентрические окружности, которые не совсем окружности, а искажаются неровностями рельефа, а в самом центре… В принципе там может быть что угодно, а сегодня там был большой камень. Очень большой камень, метра три в диаметре, не меньше.

Форма округлая, поверхность на вид гладкая, похож на валун. Только не нужно быть геологом, чтобы понять, что в такой местности валуны не попадаются.

—  Будет ученым развлечение, — сказал Джа. Чарли оставил его реплику без внимания.

—  Разворачиваемся, едем назад, — приказал он. Едва джип тронулся, Чарли связался с центром, доложил новые подробности и вызвал вертолет. Диспетчер выразил сомнение, дескать, надо бы сначала проверить, действительно ли след теряется в воде, и надо еще посмотреть, нельзя ли обойтись без вертолета, может, есть какая-то дорога или, на худой конец, катер вызвать…

—  Дело ваше, — сказал Чарли. — Но я рекомендую довериться моему опыту.

Отключился, а затем длинно и витиевато выматерился. Его опыт подсказывал, что вертолета ждать придется долго.

—  Что случилось? — спросила Инна.

Как обычно, спросила, не открывая рта и не шевеля губами.

—  У нас проблема, — сказал Костя. — Скоро здесь будут… неважно. Надо… Черт! Надо тебе одежду подобрать…

Костя не испытывал мук совести, запуская руки в стопку Ольгиных вещей. Этот лысый шкаф Саша, как она говорила, мужик небедный, легко восполнит потери. Да и не заметит она отсутствия пары кофточек и штанишек, подумает, что сама подевала куда-то при переезде.

Трусы взять надо, лифчик Инне не нужен, носков две пары, нет, лучше три, и трусов еще взять… Что еще женщины носят? Футболки, кофточки, штаны спортивные для дома, штаны приличные для улицы, хотя не такие уж они приличные… ничего, сойдет, венская ветровка только одна, придется оставить. Еще обувь какую-то нужно подобрать… только тапочки, к сожалению. Ничего, потом купим. С деньгами негусто, но добрая фея вряд ли будет требовать от своего кавалера дорогих и модных шмоток. В самом деле, какая же она будет после этого добрая фея?

Одетая Инна выглядела вполне обычной девушкой, таких в метро каждая вторая. В меру симпатичная, но не привлекает особого внимания, если только не заглянешь в ее удивительные зеленые глаза и не поймаешь в них отсвет ни на что не похожей улыбки. Но вряд ли она станет так улыбаться всем подряд.

Теперь собственные вещи, это легко. Женщина стала бы аккуратно складывать каждую тряпку, чтобы, не дай бог, ничего не помять, но мужчины относятся к своему барахлу намного проще. Взять мешок почище, покидать туда все скопом — и все, сборы закончены. Кажется, женские трусы затесались… ну и пусть, Инне пригодятся. Хорошо, что добрые феи не стесняются носить чужое белье, иначе возникла бы проблема.

Теперь надо покидать все в машину, хорошо, что у «Зафиры» багажник большой, впрочем, теперь такой багажник больше не потребуется. Возможно, стоит поменять машину на что-нибудь поменьше и не столь семейное, хотя, с другой стороны, какая разница? Не так уж и много она бензина жрет, если сравнить со стартовой ценой.

Однако пора заканчивать. Костя взглянул на часы и понял, что не засек время, когда Ольга ему позвонила. Но можно посмотреть в мобильнике. Ого! Если они выехали сразу после звонка, то сейчас уже подъезжают.

—  Поехали, — сказал Костя. — Инна, нам надо быстрее уезжать отсюда.

Инна пытливо посмотрела в глаза Косте и сказала:

—  Хорошо, поехали.

И неожиданно добавила:

—  Спасибо, что заботишься обо мне.

—  Да разве это забота, — отмахнулся Костя. — Ты обо мне куда лучше позаботилась.

Он понял, что почти не чувствует стыда за ту безобразную сцену с Ольгой. Встреча с Инной как бы перечеркнула все, что было раньше, оно перестало быть существенным, теперь у Кости была женщина, которая любит его и которую любит он, а Ольга — так, прошлое. Было — было и прошло, и ну его к чертям.

Инна села на пассажирское сиденье, Костя запер ворота, сел за руль, и они поехали. Играла музыка, Инна молчала, Костя время от времени косился на нее, но не видел в ее глазах никаких особых эмоций. А это странно, если она действительно…

—  А ты на самом деле с летающей тарелки? — спросил Костя.

Инна хихикнула.

—  Неожиданное определение, — сказала она. — Со стороны, значит, это выглядит так?

—  Ну да. А изнутри?

—  Извини, но я не могу говорить об этом, — сказала Инна. — Не думай, кто я такая, просто считай, что я твоя новая подруга. И не надо бояться меня, я не хочу ни мозг твой съесть, ни кровь выпить, я вообще никому не хочу причинять зла. Я добрая.

—  Верю, — хмыкнул Костя. — А зачем ты пришла на нашу планету?

«Зачем» — глупое слово, — заявила Инна. — Я просто пришла. У меня нет цели, у меня есть только свойства, как у любого разумного существа. Я встретила тебя и полюбила, что еще тебе нужно?

—  Ну, не знаю…

—  Я не собираюсь устраивать конец света, — заявила Инна. — Не хочу выведывать тайны, распространять болезни, произносить откровения и пророчества. Я хочу просто жить. Лучше всего — с тобой, но я не настаиваю. Если ты не согласен, останови машину, я выйду, если хочешь, можешь забрать вещи твоей жены.

—  Не надо так, — сказал Костя. — Извини, я не хотел тебя обидеть. Просто, знаешь, про вас столько всего рассказывают… Говорят, в общественной безопасности есть специальное управление для борьбы с такими, как ты.

—  Не знаю, о чем ты говоришь, — сказала Инна. — Нет никаких «таких, как я». Я уникальна. Не знаю, что про кого рассказывают, да ты и сам толком не знаешь.

Они помолчали. Потом Костя спросил:

—  Ты читаешь мои мысли? Инна кивнула.

—  Тебя не пугает, какой я на самом деле? Инна пожала плечами.

—  Ты выглядишь нормальным, — сказала она. — В том числе и изнутри души, у каждого есть недостатки, у каждого есть проблемы, но это обычное дело. Никто не совершенен.

Костя улыбнулся.

—  Спасибо, — сказал он. — Хотел бы я заглянуть в твои мысли.

Инна загадочно хмыкнула, Костя немного подумал и решил, что нет, не хотел бы, слишком страшно туда заглядывать. Он протянул руку и положил ее на бедро своей доброй феи. Обычное женское бедро, почти как у Ольги, только потоньше, но оно не принадлежит женщине, это существо явилось… Кто бы мог подумать, что пришельцы реально существуют!

Инна рассмеялась.

—  Ты делаешь странные выводы, — произнесла она секунду спустя. — Ты строишь гипотезу, начинаешь ее обдумывать и вскоре забываешь, что это всего лишь гипотеза. Ты строишь сложные умозаключения на такой зыбкой основе…

—  Извини, — сказал Костя. — Ты меня немного пугаешь, но это пройдет. Надеюсь, ты не врала, когда обещала не есть мой мозг.

Инна снова рассмеялась.

—  Ты забавный, — сказала она. — Я не жалею, что выбрала тебя.

—  А ты меня выбрала? — удивился Костя. — Я думал, ты случайно там оказалась.

—  В мире нет случайностей, — серьезно сказала Инна.

—  В твоем мире?

Инна не ответила на этот вопрос. Костя почувствовал, как зачесалась разбитая скула. Осторожно пощупал кожу и не ощутил никакой боли. Что за черт?

—  На дорогу смотри, — сказала Инна, глядя, как Костя выворачивает шею, пытаясь увидеть себя в зеркале заднего вида. — Заживает твой синяк, скоро совсем заживет.

—  Это ты сделала? — спросил Костя.

—  Да, — сказала Инна. — Видишь ли, мое свойство — исполнять желания.

До дачи они добрались почти без происшествий. Один раз их остановили менты, Саша сильно превысил скорость, но удостоверение полковника КОБ оказало должное воздействие на гаишников. Это, собственно, даже происшествием трудно назвать, так, мелкое неудобство, к ним Саша давно привык. Бедные обычные люди, тяжело им, наверное, без ксивы с гаишниками разговаривать.

Второе происшествие было тоже ерундовым, но занимательным. Когда они уже свернули с магистрали на второстепенную дорогу, над головой пролетел вертолет. Он летел очень низко, Саша едва успел ухватить краем глаза его образ, и то, что он увидел, его удивило. «Ми—8» в камуфляжной раскраске, без вооружения, но с какой-то непонятной конструкцией на носу, то ли антенна, то ли что-то еще в том же духе.

—  Часто у вас такое бывает? — спросил Саша. Ольга промолчала, зато с заднего сиденья отозвался Андрей.

—  Ни разу не видел, — сказал он. — А что это было? Это военный вертолет?

—  Похоже на то, — сказал Саша. — «Ми—8», но модификация незнакомая.

Саша ждал, что Андрей спросит что-то еще, например, откуда дядя Саша разбирается в вертолетах, но Андрей ничего не спросил, и Саша решил не форсировать контакт. Это еще успеется, в таких делах главное — не торопиться. Развод родителей — тяжелое потрясение для подростка, особенно когда разводу предшествовала безобразная драка. Нового друга мамы парень считает уродом, так всегда бывает, и самая типичная ошибка мужика, связавшегося с женщиной с ребенком, — пытаться установить контакт с этим ребенком немедленно, не думая о том, готов ли он к контакту. В результате ребенок только утверждается в мысли, что мамин хахаль — урод и мерзавец, и изменить это мнение намного сложнее, чем сразу не дать ему сформироваться. Саша полагал, что у Андрея такого мнения не сложится. Наладить душевный контакт с подростком не так уж и сложно, завербовать агента куда труднее.

—  Сейчас направо сворачивай, у знака, — сказала Ольга.

Саша повернул руль и «Гелендваген» свернул с асфальта на проселок, довольно ровный проселок, надо сказать, пятьдесят километров в час легко можно держать.

—  Саша, не гони, — попросила Ольга.

Саша послушно убавил газу. Андрей сзади странно хмыкнул, ему-то скорость явно нравится. Надо будет научить его водить, причем желательно в этом году, а не в следующем, на этой машине, а не на новой. Этот сарай уже скоро сыпаться начнет, менять пора.

—  Хорошие тут места, — сказал Саша. — Река рядом.

—  Да, у нас прямо около дома река, — отозвалась Ольга. — Выходишь за ворота, проходишь два шага и сразу можно купаться, очень здорово. Ой, кто это приехал?

На обочине грунтовой дороги стоял черный «Лендровер Дефендер» с наглухо тонированными стеклами и аркой на крыше, на которой было установлено не менее пяти дополнительных фар, причем крайние, похоже, не просто фары, а фары-искатели, управляемые из салона. А сзади арки торчало нечто, подозрительно смахивающее на антенну.

—  Твоя дача которая? — спросил Саша. — Этот джип напротив нее стоит?

—  Нет, — ответила Ольга, — наша дача чуть дальше, вон та, с коричневыми стенами.

—  Хорошая у вас дачка, — констатировал Саша.

Он не ожидал увидеть здесь нечто подобное. Наверху не убогая мансарда, как обычно, а два полноценных этажа, снизу здоровенный фундамент, сколько там квадратных метров площади? Сто пятьдесят как минимум, если оба этажа считать. А стены не мешало бы покрасить, облупились.

Но сейчас мысли Саши занимала не дача, а чужой джип. Он уже догадывался, что это за машина, и эта догадка его не радовала. Сейчас задний номер покажется из-за кустов и сразу все станет ясно…

Саша досадливо крякнул. Все стало ясно, и это его не порадовало. «Дефендер» принадлежал семнадцатому управлению родной конторы, так называемым охотникам за привидениями.

Он остановил «Гелендваген» напротив ворот, Ольга стала возиться с замком, у «Дефендера» открылась пассажирская дверь, оттуда вышел молодой и поджарый мужчина в камуфляже без знаков различия. Саша тоже вышел из машины и пошел навстречу.

—  Майор Чарский, общественная безопасность, семнадцатое управление, — представился мужчина в камуфляже и потянулся к нагрудному карману, сквозь клапан которого угадывался контур удостоверения.

—  Полковник Гриднев, двенадцатое управление, — представился Саша. — Ксиву показывать?

Чарский на секунду замялся, потом сказал:

—  Покажите уж. Все равно придется в отчет писать.

Саша продемонстрировал служебное удостоверение. Чарский переписал данные, не на бумажку, как менты несчастные, а в КПК, как нормальные люди.

—  А что случилось? — спросил Саша. — Опасность есть?

—  Нет, — покачал головой Чарский. — Опасности вроде нет.

—  Вроде?

—  Ну… почти наверняка нет. Если вдруг заметите что-то странное, — майор потянулся было к нарукавному карману, но оборвал движение и закончил фразу: — Да вы и сами знаете, куда обращаться.

—  Что значит «что-то странное»? — спросил Саша. — Зеленый человечек с лазерным ружьем?

Чарский поморщился, как будто недавно съел что-то протухшее.

—  Нет, зеленых человечков не будет. Активности в районе нет, есть только след. Если вы понимаете, о чем я говорю.

Саша не вполне понимал, о чем говорит собеседник, но на всякий случай кивнул.

—  Здесь был объект по вашей части, — сказал Саша. — Потом он куда-то делся, и сейчас вы ищете следы, я правильно понял?

—  Все правильно, — согласился Чарский. — Спасибо за сотрудничество, товарищ полковник, я пойду.

—  Не за что, — хмыкнул Саша.

Ловко он избавился от случайно подвернувшегося полковника, прямо мастер. Ну да ладно.

Саша вернулся к машине. Ольга уже открыла ворота, теперь она стояла у машины и ждала, когда Саша закончит разговаривать с незнакомым военным.

—  Кто это был? — спросила она, когда Саша приблизился. — Что-то случилось?

—  Ничего, — отмахнулся Саша. — Коллегу случайно встретил.

—  Что они у нас делают? — подозрительно поинтересовалась Ольга.

—  Понятия не имею, — сказал Саша. — У нас о таких вещах не принято друг друга спрашивать. Я спросил, нет ли опасности, он говорит, нет. Спросил, нужна ли помощь, он говорит, не нужна. Ну и все, собственно.

—  Хорошо, — сказала Ольга, но ее взгляд, направленный на черный «Дефендер», был подозрительным. — Давай загоняй машину, будем сумки в дом заносить. Андрей, тоже давай помогай.

—  Машину загонять помогай? — уточнил Андрей.

—  Нет, — ответила Ольга. — Сумки заносить.

Из окна доносился стук топора — Саша рубил дрова. Удары были разделены долгими паузами, некоторые паузы были короткими, другие — очень долгими, иногда затянувшаяся пауза прерывалась сдавленным бормотанием; походя, Саша тихо матерился себе под нос. Раньше Ольга была уверена, что такой серьезный мужчина обязательно должен уметь делать все, что принято считать мужской работой: рубить дрова, вскапывать грядки, ремонтировать сантехнику… Что-то давно он уже топором не стучит, только бормочет.

Она выглянула в окно. Саша снял рубашку, большой, мускулистый, лысый и с небольшим брюшком, он напоминал Шрека, такой же большой, сильный и добрый.

Сейчас он пытался установить на колоде очередное полено, но оно никак не хотело становиться вертикально, а все время падало. Наконец Саша как-то исхитрился его поставить стоймя, отошел на полшага, перехватил топор двумя руками, размахнулся…

Топор срезал с края полена тонкую щепку, которая улетела далеко в сторону, красиво кувыркаясь в воздухе. Полено тоже кувыркнулось, подпрыгнуло и отлетело. Саша вскрикнул и отскочил назад, сунув ушибленный палец в рот. Топор застрял глубоко в колоде. Саша выпрямился и обвел окрестности злобным взглядом, Ольга отпрянула от окна. Вряд ли он поднимет взгляд до второго этажа, но лучше подстраховаться, незачем раздражать будущего мужа, пусть лучше думает, что его позора никто не видит. Конечно, ничего позорного в неумении колоть дрова нет, но мужчины так серьезно относятся к своим неудачам…

Ольга подошла к другому окну, выходящему на дорогу. Черный джип уехал, сейчас о нем напоминала только пол-литровая банка из-под какого-то напитка, валяющаяся на том месте, где он стоял. Эти военные — просто свиньи какие-то, гадят повсюду, как будто их в детстве мамы ничему не учили. Интересно, зачем они приезжали? У Саши лицо стало такое испуганное, когда он разговаривал с их главным… Ольга потом спросила Сашу, о чем он с ним говорил, но Саша ничего не ответил, просто отмахнулся. Впрочем, видно было, что он не сильно беспокоится, так, чуть-чуть. Ольга видела, что военный о чем-то спросил Сашу и Саша показал ему свое удостоверение. Может, преступник какой-нибудь из тюрьмы убежал, и теперь у всех документы проверяют?

На улице стукнул топор, секундой позже Саша выматерился, негромко, но вполне отчетливо. На первом этаже захихикал Андрей. Надо будет сказать Саше, чтобы сдерживал себя при ребенке, неприлично же. Только не сейчас надо сказать, а попозже, сейчас он слишком злой.

Однако пора заняться делом. Ольга распахнула дверь кладовки и стиснула зубы, подавляя желание выматериться самой. Костя никогда не отличался аккуратностью, а сегодня он превзошел сам себя. Все вещи были разбросаны, аккуратные стопки белья перевернуты и распотрошены, белые Ольгины трусики валялись на полу. Впрочем, нет, уже не белые. Отомстил, сволочь, мелко, но унизительно. Хотя нет, он не мстил, ему просто наплевать, его никогда не волновало, что Ольга думает и чувствует. Он говорил, что любит ее, но это была странная любовь, такая же странная, как и сам Костя.

У них никогда не было ничего общего. Костя — тихий, замкнутый, немногословный, в школе и институте таких ребят называют ботаниками. Сутулый, неспортивный, только очков не хватает для завершенности образа. Очень умный, но умом своим он почти никогда не пользовался. По крайней мере, дома.

В те редкие моменты, когда Ольге удавалось озадачить его какой-то проблемой, он ненадолго задумывался, выдавал решение и снова возвращался к своим компьютерным играм. Или говорил «я подумаю» и утыкался в экран ноутбука. А потом, на следующий день или через день, неожиданно подходил к ней и объяснял, как решить проблему. И тут же забывал, что сказал, семейные дела его не интересовали.

Поначалу их не связывало ничего, кроме секса. Это была случайная связь, Ольга тогда была в очередной депрессии, а депрессию она предпочитала лечить мужским вниманием. В тот раз ей было особенно тяжело, и она проявила необычную для себя неразборчивость. И неожиданно вышло так, что убогий непривлекательный ботаник оказался лучшим любовником за всю ее жизнь. Правильно говорят, что в тихом омуте черти водятся. Да какие черти…

Их любовь была похожа на непрекращающееся опьянение, после которого не бывает похмелья. Их не связывало ничего, кроме любви, Костя был совсем другим, она никогда не понимала его, она привыкла к нему, научилась его принимать, но не более. Он слушал «Металлику», играл в компьютерные стратегии и постоянно читал научные статьи в Интернете, не столько по делу, сколько для развлечения. Она никогда не понимала, как можно развлекаться, читая научные статьи. У него не было друзей, он не любил шумных вечеринок, даже выпивать он предпочитал в одиночестве, правда, в этом случае он пил только пиво. Поначалу ей казалось странным уходить на вечеринку одной, возвращаться и видеть его уткнувшимся в компьютер, тогда еще не ноутбук, у них тогда был один стационарный компьютер на всю семью. Их связывал только секс, но какой это был секс…

А потом она поняла, что беременна. Она не знала, как это получилось, незащищенного секса у них не было, презервативы не рвались, вообще ничего подобного не было. Но тест показал две полоски, и следующий тест тоже показал две полоски. Она испугалась, она не знала, что делать, она сказала ему, он задумался на несколько секунд и ответил: — Ну, давай поженимся.

Потом, когда они начали ругаться, она часто припоминала ему эти слова. Но он так и не понял, почему она в тот раз обиделась. Мужчины редко придают значение красивым словам, а такие мужчины, как Костя, не придают им значения никогда.

Они поженились, через полгода родился Андрей. Было тяжело, денег не хватало, выручал Костин отец. Сам Костя, казалось, не обращал внимания на финансовые трудности, он постоянно пропадал на работе, но зарплата от этого не увеличивалась. Ольга подозревала, что он там не столько работает, сколько отдыхает от младенца.

А потом как-то неожиданно получилось, что Костина зарплата выросла в несколько раз, они перестали быть нищебродами и перешли в средний класс. Андрей подрос, пошел в детский сад, Ольга начала работать, и финансовые проблемы окончательно ушли в прошлое. Они купили большую дачу, нормальную машину вместо убогих «Жигулей», ездили отдыхать в Турцию и Испанию, Ольга сама работала в турфирме, и с качеством отдыха у них проблем не было. А потом Ольга организовала свою фирму, поначалу дела шли туго, но со временем наладились, и они купили квартиру. Надо признать, в основном на Костины деньги, у него гранты пошли один за другим, он стал зарабатывать невероятно много для ученого ботаника, даже не верилось.

Зря она вчера стала его упрекать, он наверняка подумал, что она бросила его из-за денег. Да, гранты кончились, а основной Костиной зарплаты хватало только на квартплату и бензин для машины, но дело было не в этом. Просто настал момент, когда она поняла, что их отношения исчерпали себя, что Костя — пройденный этап.

Прекрасный секс давно перестал быть прекрасным, все приедается, и хороший секс не является исключением. Ольга пробовала искать разнообразия с другими мужчинами, она была уверена, что Костя догадывается, что она ему изменяет, но ему было все равно. Он не раз говорил, что не считает физическую измену изменой, и она не сомневалась, что он говорит правду. Но когда она встретила Сашу, она поняла, что физической изменой дело не ограничится.

С улицы снова донесся голос Саши. Он что-то говорил Андрею, Ольга прислушалась и разобрала:

—  Скажи маме, пусть начинает салат резать. Угли уже почти прогорели.

Ольга оглядела кладовку критическим взглядом. Кажется, в первом приближении порядок навела. Нескольких вещей не хватает, наверное, завалились куда-нибудь. Ничего, найдутся.

—  Это что за хрен с горы был? — спросил Джа.

—  Некий полковник Гриднев из двенадцатой управы, — ответил Чарли. — У него здесь дача, только что приехал, ничего не видел. Просто случайный свидетель, даже не свидетель, а так, ерунда.

—  Хорошо живут в двенадцатой управе, — заметил Джа. — На «Гелике» катается, да и дачка у него немаленькая.

Чарли пожал плечами. Двенадцатое управление работает по крупному бизнесу, было бы странно, если бы они не пользовались этим в своих интересах.

—  Поехали, — сказал Чарли. — Сделаем крут почета. Огурец, у тебя есть что-нибудь на приборах?

—  Кроме следа, ничего, — ответил Огурец. — Ничего мы здесь не найдем.

Чарли был согласен с товарищем. След был старым, более суток, и если приборы видят его так отчетливо, значит, объект был очень силен, не хотел бы Чарли повстречаться с ним лицом к лицу. Если, конечно, у этого объекта есть лицо. Понятно, что это и есть работа Чарли — вставать на пути неведомой напасти, но лучше заниматься такой работой пореже.

—  А кто это был? — спросил Юра.

Чарли не успел ответить, вместо него ответил Джа.

—  Анчутка, я думаю, — сказал он. — Очень сильная, но не злая. Наверное, в столице уже.

—  Почему анчутка? — удивился Юра. Джа пожал плечами.

—  Не знаю, — сказал он. — Так, интуиция.

—  Сейчас, возможно, точно узнаем, — сказал Чарли. — Джа, выезд из поселка — вон там?

—  Нет, следующая дорога, параллельная.

— Поворачивай на нее, метров пятьсот едем медленно. Огурец, смотри на приборы внимательно.

Они проехали метров двести, когда Огурец сказал:

—  Кажется, ты угадал, командир. Похоже на след.

—  Насколько похоже? — уточнил Чарли.

—  Непонятно. Сигнал очень слабый, только местами проявляется. Чувствительности не хватает.

—  Джа, едем дальше, до развилки на въезде в поселок, — приказал Чарли. — И не торопись. Юра, по сторонам не глазей, на приборы смотри, учись у старших.

Юра обиженно засопел и уткнулся взглядом в НЛОметр, ему пришлось заглядывать через плечо Огурца, смешно вытягивая шею.

Вот это, что ли, след? — спросил он.

—  Угу, — отозвался Огурец.

—  Какой же это след? — удивился Юра. — Просто точечки мерцающие.

Чарли удовлетворенно хмыкнул. Все правильно, Огурец не ошибся, это действительно старый, распадающийся, едва заметный след. На дублирующем командирском дисплее не видно вообще ничего, Чарли даже начал подозревать, что Огурец принимает желаемое за действительное. Но нет, все правильно он углядел, молодец.

Анчутка, значит. Не так уж и плохо, на самом деле. Анчутка — тварь знакомая и по сравнению с другими пришельцами неплохо изученная. Обычно она не таит в себе явной опасности, первой не нападает, а защищаясь, редко переходит в контратаку. Если ее не трогать, все будет хорошо, да даже если трогать, человеческие гопники-наркоманы намного опаснее. Согласно секретным сводкам, в столице сейчас обитает от десяти до пятидесяти анчуток, одной больше, одной меньше — несущественно. Впрочем, то, что здесь прошла именно анчутка, — это пока только предположение, оно не объясняет, например, необычно большую яркость первичного следа.

—  А может, это дракон был? — спросил Юра. Джа глумливо хихикнул.

—  Ага, дракон, — сказал он. — Полкилометра шел пешком, потом сплавлялся по реке, потом колобродил по поселку не меньше часа, а потом вспомнил, что летать умеет. Так получается?

—  А может, русалка? — предположил Юра. Джа промолчал, высказываться пришлось Чарли.

—  Может, и русалка, — сказал он. — Но эта русалка смогла уговорить человека посадить ее в машину и увезти в город.

—  А с чего вы взяли, что она на машине уехала? — Удивился Юра.

—  Джа раздосадованно крякнул. Чарли повернул голову и увидел, что Сева делает фейспалм. Только Огурец никак не отреагировал на произнесенную глупость, он не отрывал глаз от НЛОметра.

—  Учите матчасть, юноша, — сказал Чарли. Немного помолчал и добавил, уже серьезно:

—  Юра, а ты уверен, что хочешь с нами работать? —  Юра обиженно надул губы.

—  Я бы дал ему еще один шанс, — сказал Джа. — Поначалу все тупят.

Чарли задумчиво кивнул. Интуиция подсказывала ему, что Юру пора гнать из группы, хорошего бойца из него не получится. С другой стороны, у Джа интуиция работает не хуже, а может, даже лучше.

—  Хорошо, — сказал Чарли. — В следующую смену пересдашь зачет по пришельцам, классификация, повадки и все прочее. В понедельник рекомендую посетить библиотеку, тебе надо подготовиться. Если, конечно, ты хочешь с нами работать.

Юра печально вздохнул. Работать с Чарли ему хотелось, а вот проводить законный выходной в секретной библиотеке, а потом сразу, не отдохнув, заступать в смену — этого ему совсем не хотелось. Интересно, чем его так привлекает полевая работа? Чарли пока не понимал мотивации этого парня. Попросить, что ли, психолога в группу… Нет, смысла нет, психолога не дадут, просто устроят парню перевод — раз вызывает сомнения, так и ну его на фиг, и не нужно никакого психолога. У начальства логика простая и в чем-то справедливая, в этом им не откажешь.

—  И вот что еще, — сказал Чарли. — Когда пьешь квас, пустую банку в окно выбрасывать не надо.

—  Извините, — пробормотал Юра.

—  Извиняться не за что, — сказал Чарли. — Так делают многие, это не преступление и даже не проступок, но так делать не надо. Потому что окружающие могут подумать, что ты не умеешь соблюдать правила приличия, а значит, глуп. А ты ведь не хочешь, чтобы тебя считали глупым?

Юра надулся и ничего не ответил. Чарли решил, что воспитательной работы на сегодня достаточно.

—  Огурец, как оно там? — спросил он. — След еще не оборвался?

—  Юра, след не оборвался? — переадресовал вопрос Огурец.

Юра обиженно засопел, Чарли не требовалось оборачиваться, чтобы почувствовать, как Юра краснеет.

—  Огурец, — повторил Чарли.

—  Ничего не вижу, — сказал Огурец. — Уже метров триста ничего не вижу.

Джа, на развилке разворачиваемся, — приказал Чарли. — Возвращаемся в поселок, на всякий случай проверяем периметр, потом останавливаемся и докладываем начальству.

Возвращаться с дачи в неурочное время — одно удовольствие. Никаких пробок, едешь себе и едешь, следишь не за тем, как бы не уткнуться в медленный ряд, а за тем, как бы не превысить скорость слишком сильно. Лишних денег сейчас нет, до зарплаты бы дотянуть… Да и зарплата, честно говоря, не сильно поможет. Денис говорит, скоро дадут новый грант, но Денис каждый раз так говорит, а грант дают далеко не каждый раз. Пожалуй, сегодня скорость лучше вообще не превышать.

Костя отпустил педаль газа и включил правый поворотник. Тише едешь — дальше будешь, поедем-ка мы потихоньку вот за этим грузовичком.

—  Глупое правило, — неожиданно подала голос Инна.

Ну, то есть не подала голос, рот она не раскрывала, просто высказала мысль вслух.

—  Что? — переспросил Костя.

—  Глупое правило, — повторила Инна. — Наша скорость много ниже предела, за которым ехать становится реально опасно. Очень глупо заставлять водителей ездить так медленно. Почему это правило не отменят?

Костя пожал плечами.

—  У нас, людей, много глупых правил, — сказал он. — А у вас не так?

—  У нас по другому, — сказала Инна. — Но у вас даже интереснее. Не бойся, возвращайся в левый ряд, никто тебя не остановит.

—  Потому что ты исполняешь желания? — спросил Костя.

—  Ага, — сказала Инна. — Это совсем простое желание, его легко исполнить.

—  А денег можешь достать? — спросил Костя.

Начиная задавать этот вопрос, он думал, что шутит, но вопрос прозвучал серьезно, даже слишком серьезно.

—  Наверное, — сказала Инна. — Но это сложнее, это быстро не делается. Но я попробую. Как приготовлю, скажу.

—  Что приготовишь? — не понял Костя.

—  Исполнение, — ответила Инна.

Костя бросил на нее беглый взгляд и с удивлением обнаружил, что теперь ее губы шевелятся, когда она говорит. И голос у нее стал более живой, с естественными интонациями и совсем без акцента, не так, как когда она впервые назвала свое имя. Собственно, «Идинна» — это была весьма приблизительная транскрипция.

Я учусь, — сказала Инна. — Я должна выглядеть как человек, так проще и тебе, и мне. Я очень быстро учусь.

—  Я заметил, — сказал Костя. — А ты исполняешь все желания?

—  Все, какие могу. Если они не противоречат моим собственным. Но собственные желания редко появляются, хотя… Останови вон там, около деревьев, мне экологическая стоянка нужна.

Костя непроизвольно вздрогнул. Он так давно не употреблял это выражение, он думал, что оно давно выветрилось из его памяти, а она так легко его извлекла…

—  Не бойся меня, — сказала Инна. — Я не злая и не опасная, а пользы от меня много.

Костя остановил машину в указанном месте, Инна скрылась в кустах, и Косте подумалось вдруг, что она ушла навсегда, ее вообще никогда не было, это просто галлюцинация, он сходит с ума, это называется, кажется, реактивный психоз, когда мозг не выдерживает эмоционального перенапряжения, начинает создавать себе успокаивающие галлюцинации…

Нет, она вернулась. Вышла из-за кустов, подтягивая штаны на ходу типично мужским жестом, поймала его взгляд, хихикнула и убрала руки за спину. Села в машину, пристегнулась и сказала:

—  Я быстро учусь. Еще несколько дней, и подобных ошибок не будет. Очень трудно сразу разобраться в твоей памяти, там так много всего…

—  Большая помойка, — кивнул Костя. — Не противно в ней копаться?

—  Нет, наоборот, очень интересно. А тебе это неприятно?

Костя пожал плечами.

—  Это странно, — сказал он.

—  Просто ты еще не привык ко мне. Ты воспринимаешь меня как забавное приключение, ты даже подумал недавно, что я — твоя галлюцинация.

—  А кто ты на самом деле? — спросил Костя. — Расскажи мне о своей планете или откуда там ты пришла.

Инна молчала очень долго, Костя подумал, что она так и не ответит, но она все же ответила.

—  Не могу, — сказала она.

Прочитала его мысль, улыбнулась и добавила:

—  Нет, никто мне не запрещает, я просто слов подобрать не могу. Даже не слов, а… Это слишком чуждо.

—  Ладно, проехали, — сказал Костя. — А зачем ты явилась на Землю? И почему выбрала меня?

—  Это очень просто. — Инна снова улыбнулась. — Ты пожелал, чтобы я появилась, и я появилась. Это было очень сильное желание, такое желание приятно исполнять. И телу тоже очень понравилось.

Костя помолчал, обдумывая следующий вопрос. Задавать его было как-то неловко, но…

—  Пока не планирую, — ответила Инна, не дожидаясь, когда он соберется с духом. — Ты мне симпатичен, и тебе нужна помощь. В ближайшее время я тебя не покину, а там посмотрим.

—  А если ты встретишь человека, которому помощь нужна еще сильнее? — спросил Костя. — Бомжа какого-нибудь больного, например.

—  Бомж не будет мне симпатичен, — заявила Инна. — Мне кажется, я уйду от тебя, когда ты начнешь меня бояться. Но я не уверена в этом, предсказания будущего — не самая сильная моя черта.

—  Так ты еще и будущее предсказывать умеешь… — пробормотал Костя себе под нос.

Инна озорно хихикнула.

—  Чуть-чуть умею, — сказала она. — Например, могу предсказать, чем мы займемся, когда приедем к тебе домой.

Костя смутился. Он в принципе не против, но…

—  Не бойся, ты сильнее, чем думаешь, — сказала Инна. — Ты совсем не стареешь, так только кажется. В таких делах очень многое зависит от женщины, а когда женщина чувствует все желания напрямую…

В этот момент Костя понял, что именно показалось ему таким волшебным в сексе с пришелицей. Она все время понимала, чего он хочет, она предугадывала его желания и исполняла их в тот же момент, не дожидаясь, когда он выскажет их вслух. Костя всегда любил, когда партнеры понимают друг друга без слов, вот Ольга поначалу…

—  Кстати, — сказала Инна. — Где… А, поняла. Она открыла бардачок и вытащила оттуда гелевую ручку, которую Костя возил с собой на случай, если случится авария и придется заполнять бланк ОСАГО. Порылась в сидюках и вытащила лист А4, на одной стороне у него было что-то напечатано, кажется, устаревшая таблица гаишных штрафов. Надо бы, кстати, новую таблицу распечатать на всякий случай.

Инна положила лист на торпеду чистой стороной вверх и начала что-то писать. Движения ее пальцев были неуверенны, она явно писала первый раз в жизни. Кажется, она пишет печатными буквами… Да, точно, печатными, причем латинскими.

—  На дорогу смотри, — сказала Инна. — Сейчас допишу, тогда прочитаешь.

Они остановились на светофоре, Инна дала Косте бумагу, тот прочитал.

—  Что это такое? — спросил он.

—  Тебе лучше знать, — ответила Инна. — Это твое желание, не мое.

—  Это формула белка, — сказал Костя. — Какой-то простой пептид, типа окситоцина. Начало правильное, запрещенных комбинаций нет… Трехмерная структура на первый взгляд не безумна, белок как белок. Стоп! Неужели это?…

—  Может, и так, — сказала Инна. — Приедем домой, проверишь.