"Люби меня в полдень" - читать интересную книгу автора (Клейпас Лиза)

Глава 12

Кристофер благополучно доставил Одри в Лондон, где семья Келси бурно приветствовала её возвращение. Внушительная группа отпрысков Келси была вне себя от радости, что сестра снова с ними. По непонятной причине Одри не разрешила ни одному родственнику остаться с ней в Гэмпшире после смерти Джона. Она настояла на том, что будет переживать утрату вдвоём с миссис Фелан и больше ни с кем.  

— Твоя мать — единственный человек, который чувствует потерю Джона так же остро, как я, — объяснила Одри Кристоферу по дороге в Лондон. — Я нахожу в этом утешение. Мои родные постарались бы сделать всё, чтобы я чувствовала себя лучше, окружили бы меня любовью и заботой, которые бы только помешали мне горевать. Всё бы только затянулось. Нет, правильнее переживать потерю столько, сколько понадобится. Теперь настало время прийти в себя.   

— Ты всегда так организована во всём, что касается твоих чувств? — сухо спросил Кристофер.

— Полагаю, да. Хотела бы я привести в порядок твои. Сейчас они мне напоминают опрокинутый ящик с шейными платками.  

— Не с шейными платками, — возразил он, — а с ножами и вилками.

Одри усмехнулась:

— Мне жалко людей, которые испытывают такие же чувства, как ты. — Она помолчала, рассматривая Кристофера с привязанностью и беспокойством. — Как тяжело на тебя смотреть, — заметила Одри, поразив его. — Ты очень похож на Джона. Конечно, ты красивее, но мне больше нравилось лицо мужа. Прекрасное обычное лицо, которым я никогда не уставала любоваться. На мой вкус, твоя красота слегка пугает. Знаешь, ты выглядишь гораздо аристократичнее, чем Джон.  

Взгляд Кристофера помрачнел, когда он вспомнил тех, с кем воевал бок о бок, кому посчастливилось выжить, но чья внешность сильно пострадала. Они очень переживали, как их встретят дома. Не отвернутся ли от них в ужасе жёны и возлюбленные.

— Не важно, как ты выглядишь, — ответил он, — важнее другое — каков ты внутри.

— Рада от тебя это слышать.

— К чему ты ведёшь? — с любопытством посмотрел на неё Кристофер.

— Ни к чему. Почти… Я хочу тебя кое о чём спросить. Если бы внешность Пруденс Мерсер оказалась бы у другой девушки — предположим, Беатрис Хатауэй, — и если бы все качества Пруденс, которые ты так высоко ценишь, оказались бы у Беатрис… ты бы захотел Беатрис?

— Боже, конечно, нет.

— Почему нет? — возмутилась Одри.

— Потому что я знаю Беатрис Хатауэй, и она совсем не похожа на Прю.

— Ты не знаешь Беатрис. Для этого ты провел с ней недостаточно времени.

— Я знаю, что она несдержанна, самоуверенна и более жизнерадостна, чем должен быть любой разумный человек. Носит бриджи, лазает по деревьям и бродит везде, где ей вздумается, без сопровождения компаньонки. Я так же слышал, что она наводнила Рэмси-Хаус белками, ежами и козами. Несчастный, который на ней женится, вскоре окажется на грани разорения из-за счетов от ветеринара. Желаешь опровергнуть хоть один из этих пунктов?  

Одри скрестила руки и посмотрела на него с кислым видом.

— Да. Белок у неё нет.

Сунув руку в карман сюртука, Кристофер достал письмо от Прю. То самое, которое всегда носил с собой. Оно стало талисманом, символом всего того, за что он воевал и ради чего выжил. Кристофер посмотрел на немного помятую бумагу, но письмо разворачивать не стал. Зачем? Слова были выжжены в его сердце.

«Пожалуйста, возвращайтесь и отыщите меня...» 

В прошлом он сомневался, способен ли вообще любить. Ни одно из его увлечений не длилось больше месяца, и хотя тела горели жарким пламенем, этот огонь никогда не перерастал в нечто большее. В конечном счёте он решил, что женщины мало чем отличаются друг от друга.    

До этих писем. Его со всех сторон обступили слова настолько безыскусной и восхитительной души, что он немедленно в них влюбился. Влюбился в неё.    

Кристофер провел по бумаге подушечкой большого пальца, словно по чувствительной женской коже.

— Запомни мои слова, Одри. Я собираюсь жениться на написавшей это письмо девушке. 

— Непременно запомню, — заверила она его. — Посмотрим, сдержишь ли ты своё обещание.  

Лондонский сезон длился до августа, когда Парламент заканчивал свою работу и аристократы разъезжались по загородным имениям. Там они начинали охотиться, стрелять и с пятницы до понедельника баловать себя увеселениями.

В городе Кристофер собирался продать офицерский патент и встретиться с бабушкой, чтобы обсудить свои обязанности в качестве наследника Ривертона. А так же возобновить знакомство со старыми приятелями и провести некоторое время с армейскими друзьями.    

Но самое главное — найти Пруденс.

Кристофер не представлял себе, как приблизиться к ней после того, как девушка прервала их переписку.  

Это было его ошибкой. Слишком рано он раскрылся. Показал себя слишком порывистым и горячим.

Без сомнения, Пруденс поступила мудро, прекратив их переписку. Как ещё могла поступить воспитанная молодая леди? К серьёзному ухаживанию необходимо подходить с терпением и сдержанностью. 

Всё будет так, как захочет Пруденс.

Кристофер снял апартаменты в «Ратледже» — изысканном отеле, который предпочитали европейские монархи, американские дельцы и британские аристократы, не имеющие собственных лондонских резиденций. Лучший из лучших по удобству и роскоши «Ратледж», возможно, и стоил тех баснословных денег, которые платили за проживание в нём. Устраиваясь в отель и разговаривая с консьержем, Кристофер обратил внимание на портрет, висевший над мраморной каминной полкой в вестибюле. На полотне была изображена редкой красоты женщина с волосами цвета красного дерева и изумительными голубыми глазами.     

— Это портрет миссис Ратледж, сэр, — пояснил консьерж с трогательными нотками любви и гордости в голосе. — Красавица, не правда ли? Прекраснее и добрее леди не найти на всём белом свете. 

Кристофер рассматривал портрет с невольным интересом. Он вспомнил, что Амелия Хатауэй упоминала в разговоре об одной из сёстер, вышедшей замуж за владельца отеля Гарри Ратледжа.

— Кажется, миссис Ратледж — одна из сёстер Хатауэй из Гэмпшира?

— Именно так, сэр.

Ответ вызвал насмешливую улыбку на губах Кристофера. Гарри Ратледж, будучи богатым человеком с обширными связями, мог выбрать любую леди. Что за безумие подтолкнуло его породниться с такой семьей? «Точно — глаза», — решил Кристофер, пристально вглядываясь в портрет и невольно чувствуя себя очарованным. Голубые глаза Хатауэйев с длиннющими ресницами. Прямо, как у Беатрис.

Спустя день после поселения Кристофера в «Ратледже» приглашения хлынули потоком. Балы, суаре, ужины, музыкальные вечера… Даже приглашение на обед в Букингемский дворец с последующим концертом композитора Иоганна Штрауса и его оркестра.

После нескольких уточнений Кристофер принял приглашение на закрытый бал, который собирались посетить мисс Пруденс Мерсер с матерью. Бал давали в особняке на Мэйфер, построенном в итальянском стиле с обширным двором перед домом и опоясанным балконами центральным залом высотой в три этажа. Почтившие своим присутствием бал представители лучших семейств, иностранные дипломаты, знаменитости в различных областях искусств, превратили его в блестящий показ богатства и высокого социального положения.       

Переполненный зал вызвал ощущение зарождающейся паники в груди Кристофера. Отбросив тревогу, он направился поприветствовать хозяев. Хотя он предпочёл бы появиться в гражданской одежде, положение обязывало его носить тёмно-зелёную форму стрелков с эполетами в виде полумесяцев, выполненных из шерсти. Пока офицерский патент не продан, выход в свет в гражданской одежде вызвал бы множество пересудов и порицаний. Хуже того, он был обязан надеть все свои медали, так как снять хоть одну стало бы признаком неуважения. Награды служили отличительными знаками воинской чести, но Кристоферу они напоминали события, которые хотелось забыть.  

На балу присутствовали и другие офицеры в различных униформах: алых и чёрных, расшитых золотой нитью. Внимание, которое они привлекали, особенно среди женской половины гостей, только усиливало неловкость Кристофера.

Он искал Пруденс, но её не было ни в гостиной, ни в салоне. Проходила одна бесконечная минута за другой, пока он пробирался через толпу, постоянно останавливаемый знакомыми и вынужденный вести светскую беседу.

Дьявольщина! Куда подевалась Пруденс?

«…теперь вы даже с завязанными глазами всегда сможете найти меня в толпе. Просто следуйте за запахом  подпаленных чулок…»

Воспоминания вызвали слабую улыбку на его губах.

Полный ожиданий и беспокойства он прошёл в танцевальный зал. Сердце билось в горле.

Когда Кристофер увидел Пруденс, он забыл про дыхание. Ещё прекраснее, чем в его воспоминаниях! Вот она стоит в украшенном лентами и оборками розовом платье, руки в коротких белых перчатках. Только что закончился танец, и Пруденс с безмятежным видом беседовала с поклонником.  

Кристофер чувствовал себя так, словно закончил путь в миллион миль ради того, чтобы увидеть её. Его ошеломило желание этой встречи. Прелестный образ и эхо её светлых слов подарили ему чувство, которое он не испытывал очень давно.

Надежду.   

Кристофер подошел ближе, Пруденс повернулась и взглянула на него. Ясные зелёные глаза широко раскрылись, и она рассмеялась от удовольствия.

— Мой дорогой капитан Фелан, — воскликнула она и протянула руку в перчатке, над которой он склонился и на секунду закрыл глаза.

Её рука в его ладони.

Как долго он ждал этого момента! Как о нём мечтал! 

— Лихой вояка, и даже больше, чем раньше, — улыбнулась Пруденс. — Что чувствует офицер, на груди которого так много медалей?   

— Тяжесть, — ответил он, на что она рассмеялась.

— Я уже потеряла надежду увидеть вас…

Сначала Кристофер подумал, что она вспоминает про Крым, и почувствовал прилив тепла. Но она продолжила:

— …так как вы оказались неприлично неуловимы после возвращения в Англию. — Губы Пруденс изогнулись в соблазнительной улыбке. — Но вы, конечно, знали, что в таком случае вас станут искать ещё настойчивее.

— Поверьте, — возразил он, — я не горю желанием, чтобы меня разыскивали.

— Позвольте вам не поверить. Каждый хозяин и хозяйка вечера в Лондоне хотят видеть вас гостем, — деликатно захихикала она, — и каждая девушка мечтает выйти за вас замуж.  

Кристофер жаждал обнять её, зарыться лицом в её волосы.

— Возможно, я не подхожу для женитьбы.

— Ха, конечно, подходите. Вы — герой войны и наследник Ривертона. Едва ли найдется более завидный холостяк.  

Кристофер смотрел на прекрасное с правильными чертами лицо, на отливающие жемчугом зубы. Пруденс разговаривала с ним в своей обычной манере: кокетливо, оживлённо, с лёгким поддразниванием. 

— Пока вопрос о наследовании Ривертона не решён окончательно, — предупредил он. — Дед может оставить его любому из моих кузенов.

— После того, как вы отличились в Крыму? Сомневаюсь, — улыбнулась Пруденс. — Что заставило вас, в конце концов, появиться в обществе. 

— Я последовал за своей путеводной звездой, — тихим голосом ответил Кристофер. 

— Вы… — Пруденс заколебалась и улыбнулась. — Ах, да. Я помню. 

Что-то в этой неуверенности его обеспокоило. Нетерпение и радость встречи начали таять.

Без сомнения, не стоило ожидать, что Пруденс помнит каждую фразу. Кристофер читал её письма сотни раз, пока слова навечно не отпечатались в его душе. Но вряд ли она поступала подобным образом. Жизнь Пруденс почти не изменилась, а вот его — в каждой мелочи.    

— Вы всё ещё любите танцевать, капитан? — спросила девушка и несколько раз взмахнула длинными ресницами над ярко-зелёными глазами.

— С вами как с партнершей, безусловно.

Кристофер протянул руку, и она приняла её без колебаний.

Они танцуют! Девушка, которую он любит, в его руках!

Эта ночь должна была стать самой прекрасной ночью в его жизни. Но не прошло и нескольких минут, как Кристофер понял, что долгожданное счастье надежно не в большей мере, чем мост из дыма.  

Всё казалось неправильным. Не настоящим.