"Открытие" - читать интересную книгу автора (Карпишин Дрю)

ГЛАВА 6

— Контрольно-пропускная служба Цитадели разрешила посадку, — раздался из корабельного интеркома голос рулевого. — Расчетное время прибытия — через семнадцать минут.

В главный иллюминатор «Гастингса» Андерсон мог издалека наблюдать за Цитаделью — величественной космической станцией, которая служила культурным, экономическим и политическим центром Галактики. С расстояния в пять тысяч километров сооружение напоминало пятиконечную звезду — пять широких и длинных лучей простирались в разные стороны от пустого центрального кольца.

Он не в первый раз любовался станцией, но каждый раз не переставал восхищаться ее размерами. Центральное кольцо имело в поперечнике десять километров; каждый луч тянулся на двадцать пять километров, а в ширину составлял пять километров. За две с лишним тысячи лет после того, как на Цитадели обосновался Совет, вдоль каждого отростка выросли многонациональные поселения, называемые здесь районами, и образовали на многоступенчатых уровнях станции целые города. Цитадель стала домом для сорока миллионов представителей самых различных рас, собравшихся со всех известных миру уголков Вселенной.

Ни одна другая станция не могла сравниться с Цитаделью, в ее тени потерялся бы даже Арктур. Но удивление вызывали не только колоссальные размеры станции: как и ретрансляторы массы, Цитадель в своей основе была построена протеанами. Ее корпус состоял из того же поистине не поддающегося разрушению материала, что и ретрансляторы, — технологическое достижение, неизвестное ни одной расе после таинственного исчезновения протеан, произошедшего около пятидесяти тысяч лет назад. Даже самым новейшим орудиям, чтобы причинить хоть какой-то ущерб корпусу станции, потребовалось бы несколько дней непрестанного прицельного обстрела.

Впрочем, о нападении на Цитадель и речи не шло. Станцию со всех сторон окружали ретрансляторы массы, и располагалась она в самой глубине плотной туманности. Положение в пространстве давало некоторые природные преимущества: туманность осложняла проход космическим кораблям, им приходилось замедлять ход, и вражеские флотилии не могли организовать эффективную атаку. А при наличии неподалеку от станции нескольких десятков ретрансляторов подкрепление прибыло бы из любого уголка Галактики за считаные минуты.

Преодолей даже враг внешний рубеж обороны, длинные ответвления могли повернуться вокруг центрального кольца, и тогда Цитадель из звезды трансформировалась в длинный цилиндр. Сомкнутые лучи превращали станцию в неприступную крепость.

Последним средством защиты служил флот Совета, объединивший в себе турианские, саларианские и асарийские корабли, всегда патрулировавшие близлежащее пространство. Андерсону хватило нескольких секунд, чтобы отыскать флагманский корабль этой флотилии — «Могущество судьбы». Построенный асари дредноут представлял собой символ величия и мощи Совета. При размерах, вчетверо превосходящих любое судно землян, и команде, насчитывающей пять тысяч членов, «Могущество судьбы» являлся самым грозным из всех когда-либо построенных военных кораблей. Как и самой Цитадели, ему не было равных.

Однако в пространстве вокруг Цитадели находились не только корабли Совета. Туманность Змея была крупнейшим центром галактической сети ретрансляторов массы — все пути так или иначе вели к Цитадели. Движение здесь отличалось огромной плотностью и интенсивностью, это было одно из немногих мест во Вселенной, где существовала реальная угроза столкновения космических кораблей.

Особенно много судов собиралось поблизости парящих в пространстве станций разрядки. Генерирование полей масс-эффекта, необходимых для достижения сверхсветовой скорости, требовало достижения в корабельных двигателях огромного напряжения. Оставленный без присмотра генератор грозил перенасыщением сетей, что могло привести к колоссальному выбросу энергии через корпус. В результате такой аварии незащищенный экипаж мог сгореть заживо, все электронные системы выходили из строя, а иногда даже плавились судовые переборки.

Для предотвращения катастроф большинству кораблей предписывалось разряжать свои генераторы каждые двадцать или тридцать часов. Обычно процедура проводилась путем заземления на планету или рассеивания накопленного излишка при контакте с магнитным полем большого звездного тела, такого как солнце или газовый гигант. Но в окрестностях Цитадели подходящий объект отсутствовал, и потому был создан пояс специальных станций, пристыковавшись к которым корабли имели возможность сбросить излишки энергии, а потом продолжать путь на субсветовой скорости.

К счастью, «Гастингс» разрядил генератор сразу, как только вошел в этот район около часа назад. С тех пор он совершал маневры, ожидая разрешения на стыковку.

Андерсон мог не беспокоиться о том, как экипаж справится с подходом к доку и стыковкой, — подобный маневр они проделывали уже не одну сотню раз. Вместо этого он постарался избавиться от всех мыслей и наслаждался видом Цитадели, постепенно подплывающей ближе и ближе, заполняющей весь иллюминатор. В густонаселенных районах светились и перемигивались огни; отчетливая иллюминация резко контрастировала с расплывчатыми завихрениями туманного облака, служившего превосходным фоном.

— Очень красиво.

Внезапно справа от него раздался чей-то голос, и Андерсон едва не подпрыгнул от неожиданности.

Канонир Дах рассмеялась.

— Прости, лейтенант, я не хотела тебя испугать.

Андерсон перевел взгляд на повязки и металлическую шину, охватывающую ногу женщины от бедра до самой лодыжки.

— Ты неплохо управляешься с этой штукой, канонир. Я даже не слышал, как ты подкралась.

Она пожала плечами:

— Медики заверяют, что нога полностью восстановится. Этим я обязана тебе.

— Вряд ли стоит об этом говорить, — улыбнулся Андерсон. — Я знаю, что ты для меня сделала бы то же самое.

— Я тоже так думаю, сэр. Но думать и делать — разные вещи. Поэтому… спасибо.

— Только не говори, что притащилась сюда из лазарета только для того, чтобы выразить свою благодарность.

Она усмехнулась:

— Нет, конечно. Я надеялась, что ты еще разок покатаешь меня на спине.

— Забудь об этом, — со смехом возразил Андерсон. — Я чуть спину себе не сорвал, пока вытаскивал твою задницу. Нет, правда, тебе надо бы скинуть несколько фунтов.

— Осторожнее, сэр, — предостерегла она и приподняла обернутую металлом ногу на дюйм от пола. — С этим приспособлением я могу нанести тебе неплохой удар.

Андерсон, все так же улыбаясь, отвернулся к иллюминатору.

— Помолчи немного и полюбуйся этой картиной, Дах. Это приказ.

— Слушаюсь, сэр.

Андерсону не потребовалось много времени, чтобы пройти таможенный досмотр после приземления. «Гастингс» причалил в порту Альянса, а военные, возвращавшиеся с задания, пользовались там особыми преимуществами. Офицеры безопасности Цитадели проверили выданное Альянсом удостоверение личности, сняли отпечатки пальцев, потом бегло просмотрели ранец с личными вещами и разрешили пройти. Андерсон с удовольствием отметил, что оба офицера были людьми; в прошлом месяце из-за нехватки персонала порт Альянса обслуживали салариане. Представитель службы безопасности Цитадели тогда пообещал набрать в свой отряд еще людей и, похоже, сдержал слово.

Причалы остались за спиной, и Андерсон шагнул в лифт, поднимавший пассажиров на главный уровень.

Лейтенант невольно зевнул; теперь, когда дежурство закончилось, усталость, которую он старался не замечать, овладела им с новой силой. Он никак не мог дождаться, пока доберется до собственной квартирки в одном из районов Цитадели. Жилье здесь стоило немало, при том что большую часть времени лейтенант проводил на корабле, но Андерсону казалось очень важным сохранять за собой место, которое он мог назвать своим и куда мог вернуться хотя бы на одну неделю в месяц.

Лифт остановился, дверцы неслышно разошлись, и Андерсон вышел на светлые и шумные улицы Цитадели. Тротуары наводняли толпы снующих во всех направлениях представителей самых различных рас. Над головой по монорельсу с гудением проносились транзитные вагоны, до отказа заполненные служащими, студентами и просто зеваками, предпочитающими беглый осмотр станции. Внизу, на улицах, носились наземные машины, сворачивали в боковые улочки и вновь выезжали на главную дорогу; и каждый водитель, казалось, спешил по неотложным делам. В Цитадели всегда был час пик.

К счастью, Андерсону не надо было останавливать проходящую машину или ждать на остановке транзитного вагона. До его квартиры можно было дойти пешком за двадцать минут, так что он забросил на плечо рюкзак и шагнул в толчею сумасшедшей толпы.

К его чувствам со всех сторон взывал поток нескончаемой электронной рекламы. Куда бы ни обратился взгляд, повсюду мерцали голографические изображения, световые табло, восхваляющие тысячи компаний из сотен разных миров. Продукты, напитки, средства передвижения, одежда, развлечения — на Цитадели все было доступно, если имелись деньги. Однако лишь малая толика рекламы обращалась непосредственно к людям. На станции они до сих пор представляли незначительное меньшинство, и корпорации предпочитали тратить рекламные доллары на расы с более развитым рынком потребления. Тем не менее Андерсон с каждым проходящим месяцем замечал в бурлящей толпе все больше и больше своих сородичей.

Андерсон понимал, как важно человечеству интегрироваться в сообщество других обитателей межзвездного пространства. А где еще можно этого достичь, как не на Цитадели, ведь в ее Совете представлены все вообразимые культуры. Именно по этой причине Андерсон и выбрал себе квартиру в одном из кварталов Цитадели. Он хотел познакомиться с представителями других рас и понять их, а наилучшим для этого способом было поселиться по соседству.

Лейтенант дошел до своего дома, помедлил перед входной дверью, чтобы произнести свое имя, и система распознавания голоса открыла замок. Квартирка находилась на втором этаже, так что Андерсон проигнорировал лифт и быстро поднялся по лестнице. У двери в свое жилище он снова назвал имя, вошел наконец в квартиру и бросил рюкзак прямо посреди комнаты. Он не стал зажигать свет. Миновав небольшую кухню, Андерсон прошел в единственную спальню в задней части квартиры и почти не заметил гудения закрывшихся автоматических дверей. В спальне он даже не потрудился раздеться, а просто рухнул на кровать — измученный, но довольный, что вновь оказался дома.

Через несколько часов Андерсон проснулся. Смена дня и ночи оказывала ничтожное влияние на неутихающую деятельность Цитадели, но, перекатившись на бок, он все же посмотрел на часы у изголовья кровати; цифровое табло показывало 17.00. В своих колониях и на кораблях Альянс придерживался привычного двадцатичетырехчасового цикла, определяемого по терранскому согласованному универсальному времени, которое в конце двадцатого столетия сменило устаревшую систему привязки к Гринвичскому меридиану. Однако на Цитадели все работали по галактическому стандарту двадцатичетырехчасовых суток. Сложность заключалась в том, что каждый час делился на сто минут, состоявших из ста секунд, причем каждая секунда была приблизительно вдвое короче секунды, привычной для человека.

В результате получалось, что галактические сутки оказывались примерно на пятнадцать процентов длиннее двадцати четырех часов, отсчитываемых по терранскому стандарту. При одной мысли об этом у Андерсона начиналась головная боль, а чередование сна и бодрствования постоянно причиняло массу неудобств. Хотя чего можно было ожидать, учитывая несколько миллионов лет терранской эволюции?

Через три часа сегодняшний день сменится завтрашним, и тогда ему предстоит встреча с послом для доклада о ситуации на Сидоне. Но до 10.00 появляться в человеческом представительстве не следует, так что у него имелась масса свободного времени. Возможно, следовало еще несколько часов поспать перед встречей, но он уже чувствовал себя отдохнувшим. Андерсон выбрался из постели, сбросил одежду и запихнул ее в маленькую стиральную машину. Затем он наскоро принял душ, оделся в свежий костюм — гражданский — и подошел к информационному центру, чтобы просмотреть последние новости и проверить почту.

Организация связи по всей Галактике была делом непростым. Корабли, чтобы достичь сверхсветовой скорости, использовали двигатели с генераторами полей масс-эффекта, а сигналы, передаваемые через космический вакуум, могли несколько лет идти от одной солнечной системы до другой.

Передача информации, личных посланий или результатов исследований на расстояния в тысячи световых лет за приемлемый промежуток времени могла производиться двумя способами. Автоматические курьерские аппараты, используя сеть ретрансляторов массы, доставляли файлы в кратчайшие сроки, но такая услуга была не всем по карману — топливо стоило немало. Кроме того, если маршрут беспилотников пролегал через несколько ретрансляторов, время доставки растягивалось до нескольких часов. При необходимости срочного обмена данными такой вариант не устраивал пользователей.

Вторым вариантом являлась передача информации через экстранет — серию бакенов, расположенных по всей Галактике и предназначенных для осуществления связи между системами в режиме реального времени. Информация при помощи обычного радиосигнала отправлялась на ближайшую матрицу бакенов связи. Матрицы, отстоящие друг от друга на сотни, а то и тысячи световых лет, поддерживали телеметрическую связь при помощи узкого пучка, созданного посредством проекции поля масс-эффекта. Такая связь служила современным эквивалентом оптоволоконных кабелей, применявшихся на Земле в конце XX века. По этому узконаправленному коридору сигналы перемещались в несколько тысяч раз быстрее, чем свет. Таким образом, пакеты информации в виде радиосигналов пересылались от одной матрицы к другой почти мгновенно. При соответствующей ориентации матриц удавалось даже поддерживать разговор через всю Галактику с задержками всего в десятые доли секунды.

Но хотя система матриц сделала связь возможной, она была доступна далеко не всем. Миллиарды людей в тысячах миров использовали экстранет постоянно, и матрицы связи не выдерживали перегрузки. Чтобы справиться с этим, информация посылалась тщательно отмеренными пакетами сигналов, и емкость этих пакетов распределялась согласно строгой системе приоритетов. Практически неограниченный доступ имели организации, чья деятельность была напрямую связана с галактической безопасностью. Затем шли правительственные и военные организации каждой расы, входящей в состав Совета, и различные средства массовой информации. Все, что оставалось, продавалось на аукционе.

Практически все остатки емкости скупались корпорациями провайдеров экстранета, а они, в свою очередь, делили их на тысячи мелких пакетов и продавали индивидуальным пользователям. В зависимости от провайдера и наличия свободных средств можно было осуществлять персональное обновление почты каждый час, раз в день или раз в неделю.

Но вся эта система не затрагивала Андерсона. В качестве офицера Альянса он имел персональный доступ к экстранету и обновлял информацию каждые пятнадцать минут. Возможность отправлять и получать личные послания вместе с официальной почтой составляла одну из привилегий его положения в армии.

На этот раз в его почтовом ящике ожидало только одно послание. Увидев знакомый адрес отправителя, Андерсон нахмурился. Нельзя сказать, чтобы он удивился, но получение этого файла его ничуть не обрадовало. Несколько секунд он колебался, не проигнорировать ли письмо, но такое поведение годилось разве что для детей. Лучше уж сразу покончить с этим делом.

Андерсон открыл файл и загрузил несколько электронных копий документов, а также короткое видеообращение адвоката по семейным делам.

Видеозапись началась с изображения Иба Хамана, его адвоката. Этот плотный лысоватый мужчина лет шестидесяти обращался к адресату, сидя за столом в своем кабинете. За последние несколько месяцев этот образ стал Андерсону слишком хорошо знакомым.

«Лейтенант, я позволю себе опустить формальности и не стану спрашивать, как вы себя чувствуете… Я понимаю, насколько нелегко пришлось и вам, и Синтии».

— Верно, черт, побери, — тихо пробормотал себе под нос Андерсон.

«Я посылаю вам копии всех документов, подписанных вами при нашей последней встрече. Синтия тоже их подписала».

Человек на экране посмотрел на стол и перелистал лежащие перед ним страницы, потом снова перевел взгляд на камеру.

«Вы также получите копию моего счета. Я понимаю, для вас это небольшое утешение, но, к счастью, у вас не было детей. Тогда все было бы гораздо хуже — и гораздо дороже. Когда дело касается опеки, процедура становится намного сложнее».

Андерсон фыркнул. Для него процесс и так оказался довольно сложным.

«Ваш брак официально считается расторгнутым начиная с даты, указанной в документах. Как мне кажется, к тому времени, когда вы получите послание, ваш развод уже вступит в силу. Если у вас есть какие-то вопросы, не стесняйтесь, лейтенант. Я всегда к вашим услугам».

Говоривший резко умолк, поскольку Андерсон остановил запись и отправил ее в корзину. Он больше не собирался общаться с Ибом Хаманом. Этот человек был хорошим адвокатом, не запрашивал лишнего и оставался честным и беспристрастным на протяжении всей процедуры развода. Надо признать, он работал эффективно и профессионально. Но, если бы адвокат сейчас оказался в комнате, Андерсон мог бы его ударить.

Андерсон выключил аппаратуру и невесело усмехнулся. Забавно. Он только что принимал участие в двух древнейших и живучих обрядах человечества: браке и разводе. Теперь пришло время отдать дань еще более старой традиции — пойти в бар и напиться.