Пристроив незнакомца на диване в гостиной, я поднялась наверх, вымыла громко возмущавшуюся процессом купания мышь, закутала ее в полотенце, а затем легла в кровать. Вампир я или нет, а поспать пару часиков никогда не помешает.

Мой приятный сон прервали женские причитания. Им громко вторил грозный мужской голос, выкрикивая что-то отрывистое. Поморщившись, я повернулась на бок и открыла глаза. На подушке молча приплясывала мышь, умоляюще глядя на меня бусинками черных глаз.

— Они там сейчас друг друга поубивают! — жалобно сообщила она в ответ на мои приподнятые в немом вопросе брови.

Скептически хмыкнув в ответ на столь трагичное предположение, я слетела с кровати и понеслась прочь из комнаты, на ходу запахивая пеньюар. Следом полетела мышь. Понадобилось несколько секунд на то, чтобы спуститься с третьего этажа на первый, и вот я застыла на последних ступеньках лестницы, пытаясь разобраться в происходящем.

Открывшееся зрелище поражало своей бессмысленностью и масштабностью. Рина подпирала одну из стен, выставив перед собой в качестве защиты поварешку, при этом ее лицо и волосы были мокрыми, видимо, в лицо плеснули святой водой, флакон из-под которой валялся сейчас пустым на ковре. На нее надвигался уже пришедший в себя незнакомец, угрожающе размахивающий серебряным распятием на цепочке и громко вопивший:

— Умри, тварь безбожная!

Сцена выглядела забавно, но дальнейший осмотр мне не понравился. Две из трех картин, украшавших гостиную, лежали на полу, при этом в одной из них зияла приличная дыра. Это меня разозлило. Дело в том, что я весьма трепетно относилась к живописи и собрала богатую коллекцию картин, которую, во избежание лишних вопросов и любопытства, расположила на третьем этаже и куда не допускала никого из чужих. Но несколько самых простых полотен все-таки повесила внизу. И вот сейчас по причине бесчинства некоего недоразумения, по ошибке называющегося мужчиной, часть моей драгоценной коллекции пострадала. Обездвижив легким заклинанием настырного незнакомца, уже почти подобравшегося к Рине, я подошла и спокойно заглянула в искаженное злобной гримасой лицо.

— Допустим, единственный вампир в этом доме я! Что теперь будешь делать? — Состроив горе-охотнику пальцами «козу», отобрала у того крест. Пошарив в куртке, вытащила и остальные. — Отдай святыни, я в церковь отнесу, нечего им делать в руках такого балбеса! А вот тебе настоятельно рекомендую подумать о том, как будешь восстанавливать испорченное имущество. А как ты хотел? — пояснила в ответ на вытаращенные глаза. — Устроил погром, испортил чужую собственность — и в кусты? Фигу! Я, между прочим, за картину бешеные деньги отдала для того, чтобы смотреть на нее и радоваться, а не для того, чтобы идиот вроде тебя в ней дырку сделал. Слушай, а давай я в тебе тоже дырку сделаю? Ты — в картине, я — в тебе! По-моему, справедливо. Как считаешь?

Судя по бледности, залившей лицо незнакомца, с моим мнением он был явно не согласен. А судя по выражению горящих глаз, если бы не неподвижность, выслушала бы я в свой адрес массу нелестных эпитетов, из которых самыми приличными были одни предлоги. Что ж, не стоит человека лишать возможности «выпустить пар», говорят, некоторые после этого становятся добрее. Проверим. Звонким щелчком я вернула речь незнакомцу.

— Ты исчадие ада! — категорично заявил мужчина, когда смог шевелить языком (двигать остальными конечностями я пока ему не разрешила). — И заслуживаешь смерти!

— Да ты что? — Отодвинув тяжелую бархатную портьеру, я села на подоконник напротив него. — Надо же, всю жизнь была уверена, что меня мама с папой сделали! Какие еще новости?

— Я должен тебя убить, — как-то менее уверенно добавил незнакомец.

— Ничего, если буду сопротивляться? — усмехнулась я. — Сможешь потом людям ужастики рассказывать, если, конечно, жив останешься.

— Вот тебе! — В поле зрения возникла мышь. В цепких лапках она держала стакан с соком, который по приближении вылила на голову незнакомцу. — Получай!

— А-а-а! — внезапно заорал мужчина. — Кровь невинных людей!

— Всего лишь томатный сок, придурок! — обиделась мышь и вдобавок уронила ему на темечко стакан, который, к счастью, не пострадал и упал целым на ковер.

— Клякса, не переводи томаты, — попросила я. — Лучше укуси, дешевле будет.

— Да? Сейчас! — обрадовалась мышь.

— Я пошутила.

— У, противная… — Расстроенная Клякса приземлилась на макушку незнакомца и принялась копаться в волосах, приводя их в окончательный беспорядок.

Следовало отметить, что шевелюрой незнакомец обладал весьма густой. Пышные темно-каштановые локоны, на данный момент наполовину свисавшие мокрыми сосульками, красиво обрамляли довольно приятное лицо. А пронзительно-синие глаза сверкали сейчас такой решимостью и яростью, что любому человеку на моем месте захотелось бы удавиться. Поскольку я была не совсем человеком, то у меня его вид вызывал лишь веселье и желание пошутить. Сделав серьезное лицо, я прошлась задумчивым взглядом по фигуре незнакомца. Обычный, как все, правда, без пивного живота и ростом выше меня. А так — две руки, две ноги, одна голова. Ничего особенного. Ладно, следовало вспомнить об испорченной картине.

— Значит, так, незнакомец. — Я подняла глаза и обнаружила, что мужчина весьма заинтересованно рассматривает меня. Точнее, мои ноги, выглядывающие из откровенных разрезов длинного пеньюара. — Посмотри мне в глаза и включи на время мозги. Ты испортил дорогую картину, за которой я несколько лет гонялась по аукционам. И теперь у тебя есть два варианта возмещения ущерба. Первый: ты возвращаешь стоимость картины деньгами. Второй: отрабатываешь своим трудом. Что выбираешь?

Во время монолога я слезла с подоконника и, приблизившись, произнесла последние слова прямо ему в лицо, для пущего эффекта понизив голос в конце фразы. Повисла пауза.

— Я отработаю, — произнес мужчина.

Хотя слова были сказаны тихим голосом, я видела, что огонь ярости в его глазах не погас. Мне это понравилось. Подобная непокорность вызывала у меня уважение. Но показывать это не хотелось.

— В таком случае, к тебе просьба и вопрос.

— Какие?

— Назови свое имя, чтобы я знала, как обращаться к тебе. И пожалуйста, не дыши в мою сторону! Чеснок для меня абсолютно безвреден, как ты уже понял, но я не хочу дышать столь вульгарным ароматом.