"Том 12" - читать интересную книгу автора (Сталин Иосиф Виссарионович)

1929

О правом уклоне в ВКП(б) Речь на пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) в апреле 1929 г.[4] (стенограмма[5])

Товарищи! Я не буду касаться личного момента, хотя личный момент в речах некоторых товарищей из группы Бухарина играл довольно внушительную роль. Не буду касаться, так как личный момент есть мелочь, а на мелочах не стоит останавливаться. Бухарин говорил о личной переписке со мной. Он прочитал несколько писем, из которых видно, что мы, вчера еще личные друзья, теперь расходимся с ним в политике. Те же нотки сквозили в речах Угланова и Томского. Дескать, как же так: мы — старые большевики, и вдруг расхождения между нами, друг друга уважать не умеем.

Я думаю, что все эти сетования и вопли не стоят ломаного гроша. У нас не семейный кружок, не артель личных друзей, а политическая партия рабочего класса. Нельзя допускать, чтобы интересы личной дружбы ставились выше интересов дела.

Если мы потому только называемся старыми большевиками, что мы старые, то плохи наши дела, товарищи. Старые большевики пользуются уважением не потому, что они старые, а потому, что они являются вместе с тем вечно новыми, не стареющими революционерами. Если старый большевик свернул с пути революции или опустился и потускнел политически, пускай ему будет хоть сотня лет, он не имеет права называться старым большевиком, он не имеет права требовать от партии уважения к себе.

Затем, нельзя вопросы личной дружбы ставить на одну доску с вопросами политики, ибо, как говорится, дружба дружбой, а служба службой. Мы все служим рабочему классу, и если интересы личной дружбы расходятся с интересами революции, то личная дружба должна быть отложена на второй план. Иначе мы не можем ставить вопрос, как большевики.

Не буду также касаться тех намеков и скрытых обвинений личного порядка, которыми были пересыпаны речи товарищей из бухаринской оппозиции. Эти товарищи хотят, видимо, намеками и экивоками прикрыть политическую основу наших разногласий. Они хотят политику подменить политиканством. Особенно характерна в этом отношении речь Томского. Его речь была типичной речью тред-юнионистского политикана, пытающегося подменить вопросы политики политиканством. Но этот фокус не пройдет у них. Перейдем к делу.

Существует ли у нас одна общая генеральная линия, или у нас имеются две линии, — это основной вопрос, товарищи. Рыков говорил здесь в своей речи, что генеральная линия у нас одна, и если у нас имеются некоторые “незначительные” разногласия, то это потому, что существуют “оттенки” в понимании генеральной линии.

Верно ли это? К сожалению, неверно. И не только неверно, но прямо противоположно истине. В самом деле, если линия у нас одна и существуют между нами лишь оттенки, то почему Бухарин бегал ко вчерашним троцкистам, во главе с Каменевым, пытаясь устроить с ними фракционный блок против ЦК и его Политбюро? Разве это не факт, что Бухарин говорил там о “гибельности” линии ЦК, о принципиальных разногласиях Бухарина, Томского и Рыкова с ЦК партии, о необходимости коренного изменения состава Политбюро ЦК?

Если линия одна, почему Бухарин конспирировал со вчерашними троцкистами против ЦК и почему его поддерживали в этом деле Рыков и Томский?

Если генеральная линия одна, то как можно допустить, чтобы одна часть Политбюро, придерживающаяся одной общей генеральной линии, строила подкопы против другой части Политбюро, придерживающейся той же самой генеральной линии?

Разве можно допускать такую политику перелетов при наличии одной общей генеральной линии?

Если линия одна, откуда взялась декларация Бухарина от 30 января, направленная целиком и полностью против ЦК и его генеральной линии?

Если линия одна, откуда взялась декларация тройки (Бухарина, Рыкова, Томского) от 9 февраля, в которой нагло и грубо-клеветнически обвиняют партию: а) в политике военно-феодальной эксплуатации крестьянства, б) в политике насаждения бюрократизма, в) в политике разложения Коминтерна?

Может быть, этих деклараций не существует больше в природе? Может быть, они, эти декларации, считаются теперь ошибочными? Может быть, Рыков, Бухарин и Томский согласны взять назад эти безусловно ошибочные и антипартийные декларации? Так пусть они скажут нам это открыто и честно. Тогда всякому будет ясно, что линия у нас одна и существуют между нами лишь незначительные оттенки. Но они этого не захотели сделать, как видно из речей Бухарина, Рыкова и Томского. И не только не захотели этого сделать, но и не намерены отказываться в будущем от своих деклараций, заявляя, что остаются при своих взглядах, изложенных в этих декларациях.

Где же тогда одна общая генеральная линия?

Если линия одна, а линия партии состоит, по мнению группы Бухарина, в том, чтобы проводить политику военно-феодальной эксплуатации крестьянства, то неужели Бухарин, Рыков и Томский хотят заодно с нами проводить эту гибельную политику, а не бороться с ней? Это ведь чепуха какая-то.

Если линия одна, а линия партии состоит, по мнению бухаринской оппозиции, в том, чтобы насаждать бюрократизм, то неужели Рыков, Бухарин и Томский хотят вместе с нами насаждать бюрократизм в партии, а не бороться с ним? Это ведь бессмыслица какая-то.

Если линия одна, а линия партии состоит, по мнению бухаринской оппозиции, в том, чтобы разлагать Коминтерн, то неужели Рыков, Бухарин и Томский хотят вместе с нами разлагать Коминтерн, а не бороться с политикой разложения Коминтерна? Как можно верить в этот абсурд?

Нет, товарищи, с заявлением Рыкова о наличии у нас одной общей линии что-то неладно. Как хотите, а дело с одной общей линией не выходит, если иметь в виду только что изложенные факты из области деклараций и поведения группы Бухарина.

Если линия одна, откуда взялась политика отставок со стороны Бухарина, Рыкова и Томского? Разве это мыслимо, чтобы при наличии общей генеральной линии одна часть Политбюро систематически отказывалась выполнять неоднократные постановления ЦК партии, продолжая в течение полугода саботировать работу в партии? Откуда взялась эта дезорганизаторская политика отставок, тщательно проводимая одной частью Политбюро, если у нас действительно имеется одна общая генеральная линия?

История нашей партии знает примеры политики отставок. Известно, например, что на другой день после Октябрьской революции одна часть товарищей, во главе с Каменевым и Зиновьевым, отказалась от предоставленных им постов, требуя изменения политики партии. Известно, что политику отставок обосновывали они тогда требованием создания коалиционного правительства вместе с меньшевиками и эсерами, вопреки ЦК нашей партии, проводившему политику создания чисто большевистского правительства. Но тогда политика отставок имела смысл, потому что она основывалась на наличии двух различных линий, из которых одна линия состояла в создании чисто большевистского правительства, а другая линия — в создании коалиционного правительства, совместно с меньшевиками и эсерами. Это было ясно и понятно. Но нет никакой, ровно никакой логики в том, что бухаринская оппозиция, с одной стороны, провозглашает единство генеральной линии, а, с другой, проводит политику отставок, заимствованную у Зиновьева и Каменева периода Октябрьского переворота.

Одно из двух: либо линия одна, — и тогда политика отставок Бухарина и его друзей непонятна и необъяснима; либо линий у нас две, — и тогда политика отставок вполне понятна и объяснима.

Если линия одна, откуда получился такой факт, что тройка из Политбюро, Рыков, Бухарин и Томский, в своем голосовании в Политбюро сочла возможным воздержаться при принятии основных тезисов о пятилетке и о крестьянском вопросе? Разве это бывает, чтобы генеральная линия была одна у людей, а по основным вопросам хозяйственной политики одна часть товарищей воздерживалась от голосования? Нет, товарищи, таких чудес не бывает на свете.

Наконец, если линия одна и у нас имеются лишь оттенки, почему товарищи из бухаринской оппозиции, Бухарин, Рыков и Томский, не согласились принять компромисс комиссии Политбюро, предложенный им 7 февраля этого года? Разве это не факт, что этот компромисс давал группе Бухарина вполне приемлемый выход из тупика, в который она сама себя загнала?

Вот текст этого компромисса, предложенного большинством ЦК 7 февраля этого года:

Почему Бухарин и его друзья отвергли этот компромисс, если у нас линия действительно одна и между нами имеются лишь незначительные оттенки? Разве трудно понять, что Бухарин и его друзья должны были всеми силами уцепиться за этот компромисс, предложенный им Политбюро, чтобы ликвидировать тем самым остроту внутрипартийного положения и создать обстановку единодушной и дружной работы в Политбюро?

Говорят о единстве партии, о коллегиальной работе в Политбюро. Но разве не ясно, что кто хочет действительного единства и дорожит коллегиальностью работы, тот должен был принять этот компромисс? Почему же Бухарин и его друзья отвергли этот компромисс?

Разве не ясно, что если бы линия была у нас одна, не было бы тогда в природе ни декларации тройки от 9 февраля, ни отказа Бухарина и его друзей от компромисса, предложенного им Политбюро ЦК?

Нет, товарищи, дело с одной общей линией не выходит у вас, если иметь в виду изложенные выше факты.

Выходит, что на деле у нас не одна линия, а две линии, из коих одна линия есть линия ЦК, а другая — линия группы Бухарина.

Рыков сказал в своей речи неправду, заявив, что генеральная линия у нас одна. Он этим хотел замаскировать свою собственную линию, отличную от линии партии, с тем, чтобы повести втихомолку подкоп против линии партии. Политика оппортунизма в том именно и состоит, чтобы замазать разногласия, затушевать действительное положение внутри партии, замаскировать свою собственную позицию и лишить партию возможности добиться полной ясности.

Для чего нужна оппортунизму такая политика? Для того чтобы, прикрывшись болтовней о единстве линии, проводить на деле свою собственную линию, отличную от линии партии. В своей речи на настоящем пленуме ЦК и ЦКК Рыков встал на эту оппортунистическую точку зрения.

Не угодно ли послушать характеристику оппортуниста вообще, данную товарищем Лениным в одной из своих статей? Она, эта характеристика, важна для нас не только в силу ее общего значения, но и потому, что она вполне подходит к Рыкову.

Вот что говорит Ленин об особенностях оппортунизма и оппортунистов:

Вот она, физиономия оппортуниста, боящегося ясности и определенности и старающегося замазать действительное положение вещей, затушевать действительные разногласия в партии.

Да, товарищи, надо уметь смотреть прямо в глаза действительности, как бы она ни была неприятна. Не дай бог, если мы заразимся болезнью боязни правды. Большевики тем, между прочим, и отличаются от всякой другой партии, что они не боятся правды, не боятся взглянуть правде в глаза, как бы она ни была горька. А правда в данном случае состоит в том, что у нас нет на деле одной общей линии. Есть одна линия, линия партии, революционная, ленинская линия. Но наряду с этим существует другая линия, линия группы Бухарина, ведущая борьбу с линией партии путем антипартийных деклараций, путем отставок, путем поклепов на партию, путем замаскированных подкопов против партии, путем закулисных переговоров со вчерашними троцкистами на предмет организации антипартийного блока. Эта вторая линия есть линия оппортунистическая.

Вот факт, которого не замажешь никакими дипломатическими речами, никакими хитроумными заявлениями о наличии единой линии и т. д. и т. п.

В чем состоят наши разногласия, с чем они связаны?

Они связаны прежде всего с вопросом о классовых сдвигах, происходящих в последнее время в нашей стране и в капиталистических странах. Некоторые товарищи думают, что разногласия в нашей партии имеют случайный характер. Это неверно, товарищи. Это совершенно неверно. Разногласия в нашей партии возникли на почве тех классовых сдвигов, на почве того обострения классовой борьбы, которое происходит в последнее время и которое создает перелом в развитии.

Главная ошибка группы Бухарина состоит в том, что она не видит этих сдвигов и этого перелома, не видит и не хочет их замечать. Этим, собственно, и объясняется то непонимание новых задач партии и Коминтерна, которое составляет характерную черту бухаринской оппозиции.

Заметили ли вы, товарищи, что руководители бухаринской оппозиции в своих речах на пленуме ЦК н ЦКК совершенно обошли вопрос о классовых сдвигах в нашей стране, ни единым словом не упомянули об обострении классовой борьбы и не дали даже отдаленного намека на то, что наши разногласия связаны с этим именно обострением классовой борьбы? Они говорили обо всем, и о философии, и о теории, но не сказали ни единого слова о тех классовых сдвигах, которые определяют ориентацию и практику нашей партии в данный момент.

Чем объясняется эта странность? Может быть, забывчивостью? Конечно, нет! Политики не могут забывать о главном. Объясняется это тем, что они не видят и не понимают новых революционных процессов, происходящих теперь как у нас в нашей стране, так и в капиталистических странах. Объясняется это тем, что они проглядели главное, проглядели те классовые сдвиги, которых не имеет права проглядывать политик. Этим, собственно, и объясняется растерянность и безоружность, которые проявляет бухаринская оппозиция перед лицом новых задач нашей партии.

Вспомните о последних событиях в нашей партии. Вспомните о тех лозунгах, которые дала за последнее время партия в связи с новомодными классовыми сдвигами в нашей стране. Я говорю о таких лозунгах, как лозунг самокритики, лозунг заострения борьбы с бюрократизмом и чистки советского аппарата, лозунг организации новых хозяйственных кадров и красных специалистов, лозунг усиления колхозного и совхозного движения, лозунг наступления на кулака, лозунг снижения себестоимости продукции и коренного улучшения практики профсоюзной работы, лозунг чистки партии и т. д. Некоторым товарищам эти лозунги показались сногсшибательными и головокружительными. А между тем ясно, что эти лозунги являются самыми необходимыми и актуальными лозунгами партии в данный момент.

Началось дело с того, что мы, в связи с шахтинским делом,[6] заново поставили вопрос о новых хозяйственных кадрах, вопрос о выработке красных специалистов из людей рабочего класса на смену старым спецам.

Что выяснилось в связи с шахтинским делом? Выяснилось то, что буржуазия далеко еще не добита, что она организует и будет еще организовывать вредительство в нашем хозяйственном строительстве, что наши хозяйственные, профсоюзные и отчасти партийные организации проглядели подрывную работу наших классовых врагов, что надо, стало быть, наши организации укреплять и улучшать всеми силами, всеми средствами, развивая и укрепляя их классовую бдительность.

В связи с этим заострился вопрос о лозунге самокритики. Почему? Потому, что нельзя улучшать наши хозяйственные, профсоюзные и партийные организации, нельзя двигать вперед дело строительства социализма и обуздания буржуазного вредительства, не развивая вовсю критику и самокритику, не ставя под контроль масс работу наших организаций. А ведь это факт, что вредительство имело и продолжает иметь место не только в угольных районах, но и в области производства металла, но и в области военной промышленности, но и в НКПС, в золотой и платиновой промышленности и т. д. и т. п. Отсюда — лозунг самокритики.

Далее, в связи с хлебозаготовительными затруднениями, в связи с выступлением кулачества против советской политики цен, мы заострили вопрос о всемерном развитии колхозов и совхозов, о наступлении на кулака, об организации хлебозаготовок в порядке нажима на кулацко-зажиточные элементы.

Что выяснили хлебозаготовительные затруднения? Они выяснили то, что кулак не дремлет, кулак растет, он организует подкопы против политики Советской власти, а наши партийные, советские и кооперативные организации, во всяком случае часть из них, либо не видят врага, либо приспособляются к нему вместо того, чтобы бороться с ним.

Отсюда новое заострение лозунга самокритики, лозунга проверки и улучшения наших партийных, кооперативных и вообще заготовительных организаций.

Далее, в связи с новыми задачами реконструкции промышленности и сельского хозяйства на базе социализма, возник лозунг о систематическом снижении себестоимости продукции, об укреплении трудовой дисциплины, о развертывании социалистического соревнования и т. д. Эти задачи потребовали пересмотра всей практики профессиональных союзов и советского аппарата, коренного оживления этих организаций и чистки этих организаций от элементов бюрократизма.

Отсюда заострение лозунга о борьбе с бюрократизмом в профсоюзах и советском аппарате.

Наконец, вопрос о лозунге чистки партии. Было бы смешно думать, что можно укрепить наши советско-хозяйственные, профсоюзные и кооперативные организации, можно очистить их от скверны бюрократизма, не отточив самую партию. Не может быть сомнения, что бюрократические элементы живы не только в хозяйственно-кооперативных и в профсоюзно-советских организациях, но и в организациях самой партии. Если партия является руководящей силой всех этих организаций, то ясно, что чистка партии представляет то необходимое условие, без которого не может быть проведено до конца оживление и улучшение всех прочих организаций рабочего класса. Отсюда — лозунг о чистке партии.

Случайны ли антилозунги? Нет, не случайны. Вы сами видите, что они не случайны. Они составляют необходимые звенья одной неразрывной цепи, называемой наступлением социализма против элементов капитализма.

Они связаны прежде всего с периодом реконструкции нашей промышленности и нашего сельского хозяйства на базе социализма. А что собой представляет реконструкция народного хозяйства на базе социализма? Она представляет наступление социализма против капиталистических элементов народного хозяйства по всему фронту. Это есть серьезнейший сдвиг рабочего класса нашей страны в сторону построения социализма. Но чтобы провести эту реконструкцию, надо прежде всего улучшить и укрепить кадры социалистического строительства как хозяйственно-советские и профсоюзные, так и партийно-кооперативные, надо отточить все наши организации, очистить их от скверны, надо поднять активность миллионных масс рабочего класса и крестьянства.

Далее, эти лозунги связаны с фактом сопротивления капиталистических элементов народного хозяйства наступлению социализма. Нельзя считать случайностью так называемое шахтинское дело. “Шахтинцы” сидят теперь во всех отраслях нашей промышленности. Многие из них выловлены, но далеко еще не все выловлены. Вредительство буржуазной интеллигенции есть одна из самых опасных форм сопротивления против развивающегося социализма. Вредительство тем более опасно, что оно связано с международным капиталом. Буржуазное вредительство есть несомненный показатель того, что капиталистические элементы далеко еще не сложили оружия, что они накопляют силы для новых выступлений против Советской власти.

Что касается капиталистических элементов деревни, то тем более нельзя считать случайностью выступление кулачества, продолжающееся вот уже второй год против советской политики цен. Многие еще до сих пор не могут объяснить того факта, что кулак давал хлеб в порядке самотека до 1927 года, а после 1927 года он перестал давать хлеб в порядке самотека. Но в этом обстоятельстве нет ничего удивительного. Если раньше кулак был еще сравнительно слаб, не имел возможности серьезно устроить свое хозяйство, не имел достаточных капиталов для укрепления своего хозяйства, ввиду чего он был вынужден вывозить все или почти все излишки своего хлебного производства на рынок, то теперь, после ряда урожайных годов, когда он успел, обстроиться хозяйственно, когда ему удалось накопить; необходимые капиталы, — он получил возможность маневрировать на рынке, он получил возможность отложить хлеб, эту валюту валют, в резерв для себя, предпочитая вывозить на рынок мясо, овес, ячмень и прочие второстепенные культуры. Смешно было бы теперь надеяться, что можно взять хлеб у кулака добровольно.

Вот где корень того сопротивления, которое оказывает теперь кулак политике Советской власти.

А что собой представляет сопротивление капиталистических элементов города и деревни наступлению социализма? Это есть перегруппировка сил классовых врагов пролетариата, имеющая своей целью отстоять старое против нового. Нетрудно понять, что эти обстоятельства не могут не вызывать обострения борьбы классов. Но чтобы разбить сопротивление классовых врагов и очистить путь для продвижения социализма, нужно, кроме всего прочего, отточить все наши организации, очистить их от бюрократизма, улучшить их кадры и мобилизовать миллионные массы рабочего класса и трудящихся слоев деревни против капиталистических элементов города и деревни.

Вот на почве каких классовых сдвигов возникли нынешние лозунги нашей партии.

То же самое надо сказать о классовых сдвигах в капиталистических странах. Смешно было бы думать, что стабилизация капитализма осталась без изменений. Тем более смешно было бы утверждать, что стабилизация укрепляется, становится прочной. На самом деле стабилизация капитализма подтачивается и расшатывается с каждым месяцем, с каждым днем. Обострение борьбы за внешние рынки и сырье, рост вооружений, рост антагонизма между Америкой и Англией, рост социализма в СССР, полевение рабочего класса капиталистических стран, полоса забастовок и классовых битв в странах Европы, рост революционного движения в колониях, в том числе в Индии, рост коммунизма во всех странах мира — все это такие факты, которые с несомненностью говорят о том, что в странах капитализма нарастают элементы нового революционного подъема.

Отсюда — задача заострения борьбы против социал-демократии, и прежде всего против ее “левого” крыла, как социальной опоры капитализма.

Отсюда — задача заострения борьбы против правых элементов в компартиях, как агентуры социал-демократического влияния.

Отсюда — задача заострения борьбы против примиренчества с правым уклоном, как убежища оппортунизма в компартиях.

Отсюда — лозунг очищения компартий от социал-демократических традиций.

Отсюда — так называемая новая тактика коммунизма в профсоюзах.

Некоторые товарищи не понимают смысла и значения этих лозунгов. Но марксист всегда поймет, что без проведения в жизнь этих лозунгов немыслима подготовка пролетарских масс к новым классовым боям, немыслима победа над социал-демократией, невозможно провести отбор действительных лидеров коммунистического движения, способных повести рабочий класс на борьбу против капитализма.

Вот, товарищи, те классовые сдвиги в нашей стране и в странах капитализма, на основе которых выросли нынешние лозунги нашей партии как по линии ее внутренней политики, так и по линии Коминтерна.

Наша партия видит эти классовые сдвиги. Она понимает значение новых задач и мобилизует силы для разрешения этих задач. Поэтому она встречает события во всеоружии. Поэтому она не боится трудностей, стоящих перед ней, ибо она готова их преодолеть.

Беда группы Бухарина состоит в том, что она не видит этих классовых сдвигов и не понимает новых задач партии. И именно потому, что она их не понимает, она переживает состояние полной растерянности, она готова бежать от трудностей, отступить перед ними, сдать позиции.

Видали ли вы рыбаков перед бурей на большой реке, вроде Енисея? Я их видал не раз. Бывает, что одна группа рыбаков перед лицом наступившей бури мобилизует все свои силы, воодушевляет своих людей и смело ведет лодку навстречу буре: “Держись, ребята, крепче за руль, режь волны, наша возьмет!”

Но бывает и другой сорт рыбаков, которые, чуя бурю, падают духом, начинают хныкать и деморализуют свои же собственные ряды: “Вот беда, буря наступает, ложись, ребята, на дно лодки, закрой глаза, авось как-нибудь вынесет на берег”. (Общий смех.)

Нужно ли еще доказывать, что установка и поведение группы Бухарина, как две капли воды, похожи на установку и поведение второй группы рыбаков, в панике отступающих перед трудностями?

Мы говорим, что в Европе назревают условия нового революционного подъема, что это обстоятельство диктует нам новые задачи по усилению борьбы с правым уклоном в компартиях и изгнанию правых уклонистов из партии, по усилению борьбы с примиренчеством, прикрывающим правый уклон, по усилению борьбы с социал-демократическими традициями в компартиях и т. д. и т. п. А Бухарин нам отвечает, что все это пустяки, что никаких таких новых задач нет у нас, что на самом деле речь идет о том, что большинство ЦК желает “прорабатывать” его, т. е. Бухарина.

Мы говорим, что классовые сдвиги в нашей стране диктуют нам новые задачи, требующие систематического снижения себестоимости продукции и укрепления трудовой дисциплины на предприятиях, что проведение этих задач невозможно без коренной перемены всей практики в работе профессиональных союзов. А Томский нам отвечает, что все это — пустяки, что никаких таких новых задач нет у нас, что на самом деле речь идет о том, что большинство ЦК желает “прорабатывать” его, т. е. Томского.

Мы говорим, что реконструкция народного хозяйства диктует нам новые задачи по усилению борьбы с бюрократизмом советско-хозяйственного аппарата, по очищению этого аппарата от гнилых и чуждых элементов, от вредителей и т. д. и т. п. А Рыков нам отвечает, что все это — пустяки, что никаких таких новых задач нет у нас, что на самом деле речь идет о том, что большинство ЦК желает “прорабатывать” его, т. е. Рыкова.

Ну, разве это не смешно, товарищи? Разве не ясно, что Бухарин, Рыков и Томский ничего, кроме своего пупа, не видят на свете?

Несчастье группы Бухарина состоит в том, что она не видит новых классовых сдвигов и не понимает новых задач партии. И именно потому, что она их не понимает, она вынуждена плестись в хвосте за событиями и пасовать перед трудностями. Вот где корень наших расхождений.

Я уже говорил, что Бухарин не видит и не понимает тех новых задач Коминтерна по изгнанию правых из компартий, обузданию примиренчества и очищению компартий от социал-демократических традиций, которые диктуются нарастающими условиями нового революционного подъема. Это положение целиком подтвердилось нашими разногласиями по вопросам Коминтерна.

С чего начались разногласия в этой области?

Началось дело с тезисов Бухарина на VI конгрессе[7] по международному положению. Обычно тезисы рассматривались предварительно в делегации ВКП(б). Однако в данном случае это условие не было соблюдено. Вышло так, что тезисы за подписью Бухарина, направленные в делегацию ВКП(б), одновременно были разосланы иностранным делегациям VI конгресса. Но тезисы оказались неудовлетворительными в целом ряде пунктов. Делегации ВКП(б) пришлось внести в тезисы около 20 поправок.

Это обстоятельство создало некоторую неловкость в положении Бухарина. А кто в этом виноват? Для чего понадобилось Бухарину разослать тезисы иностранным делегациям до рассмотрения их делегацией ВКП(б)? Могла ли делегация ВКП(б) не вносить поправок, если тезисы оказались неудовлетворительными? И вот получилось так, что из делегации ВКП(б) вышли, по сути дела, новые тезисы по международному положению, которые стали противопоставляться иностранными делегациями старым тезисам, подписанным Бухариным. Ясно, что этой неловкости не было бы, если бы Бухарин не поторопился с рассылкой своих тезисов иностранным делегациям.

Я хотел бы отметить четыре основные поправки, внесенные в тезисы Бухарина делегацией ВКП(б). Я хотел бы отметить эти основные поправки для того, чтобы яснее демонстрировать характер разногласий по вопросам Коминтерна.

Первый вопрос — это вопрос о характере стабилизации капитализма. У Бухарина выходило в его тезисах так, что ничего нового, расшатывающего капиталистическую стабилизацию, не происходит в данный момент, что, наоборот, капитализм реконструируется и держится в основном более или менее прочно. Ясно, что с такой характеристикой так называемого третьего периода, т. е. того периода, который мы теперь переживаем, делегация ВКП(б) не могла согласиться. Она не могла согласиться с этим, так как сохранение такой характеристики третьего периода могло бы дать пищу нашим критикам говорить о том, что мы становимся на точку зрения так называемого “оздоровления” капитализма, т. е. на точку зрения Гильфердинга, на точку зрения, на которой мы, коммунисты, не можем стоять. Ввиду этого делегация ВКП(б) внесла поправку, из которой видно, что капиталистическая стабилизация не прочна и не может быть прочной, что она расшатывается и будет расшатываться ходом событий, ввиду обострения кризиса мирового капитализма.

Этот вопрос имеет, товарищи, решающее значение для секций Коминтерна. Расшатывается или упрочивается капиталистическая стабилизация, — от этого зависит вся установка компартий в их повседневной политической работе. Переживаем ли мы период упадка революционного движения, период простого собирания сил, или переживаем период нарастания условий нового революционного подъема, период подготовки рабочего класса к грядущим классовым боям, — от этого зависит тактическая установка компартий. Поправка делегации ВКП(б), принятая потом конгрессом, тем, собственно, и хороша, что она дает ясную установку на вторую перспективу, на перспективу нарастания условий нового революционного подъема.

Второй вопрос — это вопрос о борьбе с социал-демократией. В тезисах Бухарина говорилось о том, что борьба с социал-демократией является одной из основных задач секций Коминтерна. Это, конечно, верно. Но этого недостаточно. Для того, чтобы борьба с социал-демократией шла с успехом, необходимо заострить вопрос на борьбе с так называемым “левым” крылом социал-демократии, с тем самым “левым” крылом, которое, играя “левыми” фразами и ловко обманывая таким образом рабочих, тормозит дело отхода рабочих масс от социал-демократии. Ясно, что без разгрома “левых” социал-демократов невозможно преодоление социал-демократии вообще. А между тем в тезисах Бухарина вопрос о “левой” социал-демократии оказался совершенно обойденным. Это, конечно, большой недостаток. Поэтому делегации ВКП(б) пришлось внести соответствующую поправку в тезисы Бухарина, принятую потом конгрессом.

Третий вопрос — это вопрос о примиренчестве в секциях Коминтерна. В тезисах Бухарина говорилось о необходимости борьбы с правым уклоном, но там не оказалось ни единого слова о борьбе против примиренчества с правым уклоном. Это, конечно, большой недостаток. Дело в том, что, когда объявляется война правому уклону, правые уклонисты обычно перекрашиваются в примиренцев и ставят партию в затруднительное положение. Чтобы предупредить этот маневр правых уклонистов, необходимо поставить вопрос о решительной борьбе с примиренчеством. Поэтому делегация ВКП(б) сочла необходимым внести соответствующую поправку в тезисы Бухарина, принятую потом конгрессом.

Четвертый вопрос — это вопрос о партийной дисциплине. В тезисах Бухарина не оказалось упоминания о необходимости сохранения железной дисциплины в компартиях. Это тоже не маловажный недостаток. Почему? Потому, что в период усиления борьбы с правым уклоном, в период проведения лозунга очищения компартий от оппортунистических элементов, правые уклонисты обычно организуются во фракцию, создают свою собственную фракционную дисциплину, а дисциплину партии ломают и разрушают. Чтобы оградить партию от фракционных вылазок правых уклонистов, необходимо поставить вопрос о железной дисциплине партии и о безусловном подчинении членов партии этой дисциплине. Без этого нечего и думать о серьезной борьбе с правым уклоном. Поэтому делегация ВКП(б) внесла в тезисы Бухарина соответствующую поправку, принятую потом VI конгрессом.

Могли ли мы не внести этих поправок в тезисы Бухарина? Ясно, что не могли. В старину говорили про философа Платона: Платона мы любим, но истину — еще больше. То же самое можно было бы сказать о Бухарине: Бухарина мы любим, но истину, но партию, но Коминтерн любим мы еще больше. Поэтому делегация ВКП(б) оказалась вынужденной внести эти поправки в тезисы Бухарина.

Это, так сказать, первый этап наших разногласий по вопросам Коминтерна.

Второй этап наших разногласий связывается с так называемым делом Витторфа и Тельмана. Витторф — это бывший секретарь гамбургской организации, обвиненный в растрате партийных денег. Он был исключен за это из партии. Примиренцы в ЦК германской компартии, воспользовавшись близостью Витторфа к т. Тельману, хотя т. Тельман и не имел ничего общего с преступлением Витторфа, превратили дело Витторфа в дело Тельмана и стали опрокидывать руководство германской компартии. Вы, должно быть, знаете уже из сообщений в печати, что примиренцам Эверту н Герхарту удалось тогда временно увлечь за собой большинство ЦК германской компартии против т. Тельмана. И что же? Они отстранили Тельмана от руководства, стали обвинять его в коррупции и опубликовали “соответствующую” резолюцию без ведома и санкции Исполкома Коминтерна.

Таким образом, вместо выполнения директивы VI конгресса Коминтерна о борьбе с примиренчеством, вместо борьбы с правым уклоном и примиренчеством получилось на деле грубейшее нарушение этой директивы, получилась борьба с революционным руководством германской компартии, борьба с т. Тельманом, борьба, имеющая своей целью прикрытие правого уклона и утверждение примиренчества в рядах германских коммунистов.

И вот, вместо того, чтобы повернуть руль и выправить положение, вместо того, чтобы восстановить в правах нарушенную директиву VI конгресса, призвать к порядку примиренцев, Бухарин предлагает в своем известном письме санкционировать переворот примиренцев, отдать КПГ примиренцам, а т. Тельмана вновь ошельмовать в печати, сделав еще раз заявление о его виновности. И это называется “руководитель” Коминтерна! Да разве бывают на свете такие “руководители”?

ЦК обсудил предложение Бухарина и отверг его. Это, конечно, не понравилось Бухарину. Но кто же тут виноват? Решения VI конгресса приняты не для того, чтобы их нарушать, а для того, чтобы их исполнять. Если VI конгресс постановил объявить борьбу правому уклону и примиренчеству с ним, сохранив руководство за основным ядром германской компартии во главе с т. Тельманом, а примиренцам Эверту и Герхарту пришло в голову опрокинуть это решение, то обязанность Бухарина состояла в том, чтобы призвать к порядку примиренцев, а не оставлять за ними руководство в германской компартии. Виноват Бухарин, “забывший” о решениях VI конгресса.

Третий этап наших разногласий связывается с вопросом о борьбе с правыми в германской компартии, с вопросом о разгроме фракции Брандлера и Тальгеймера и исключении лидеров этой фракции из германской компартии. “Позиция” Бухарина и его друзей в этом кардинальном вопросе состояла в том, что они все время уклонялись от участия в решении этого вопроса. По сути дела решался вопрос о судьбе германской компартии. А Бухарин и его друзья, зная об этом, тем не менее все время тормозили дело, систематически уклоняясь от участия в заседаниях соответствующих инстанций. Ради чего? Ради того, должно быть, чтобы остаться “чистенькими” и перед Коминтерном и перед правыми в германской компартии. Ради того, чтобы потом можно было сказать: “Это не мы, бухаринцы, а они, большинство ЦК, провели исключение Брандлера и Тальгеймера из компартии”. И это называется борьбой с правой опасностью!

Наконец, четвертый этап наших разногласий. Он связан с требованием Бухарина перед ноябрьским пленумом ЦК[8] об отзыве Неймана из Германии и о том, чтобы призвать к порядку т. Тельмана, выступавшего, якобы, в одной из своих речей с критикой доклада Бухарина на VI конгрессе. Мы, конечно, не могли согласиться с Бухариным, не имея в руках ровно никаких документов, подтверждающих требование Бухарина. Бухарин обещался представить документы против Неймана и Тельмана. Однако никаких документов он не представил. Вместо документов он разослал членам делегации ВКП(б) известную речь Эмбер-Дро в Политсекретариате ИККИ, ту самую речь, которую потом Президиум ИККИ квалифицировал как речь оппортунистическую. Рассылая речь Эмбер-Дро членам делегации ВКП(б) и рекомендуя ее как материал против Тельмана, Бухарин хотел доказать правильность своего требования об отзыве Неймана и о том, чтобы призвать к порядку т. Тельмана. На деле же он доказал этим, что он солидарен с Эмбер-Дро, позиция которого считается ИККИ позицией оппортунистической.

Вот, товарищи, главные пункты наших разногласий по вопросам Коминтерна.

Бухарин думает, что, ведя борьбу против правого уклона и примиренчества с ним в секциях Коминтерна, очищая германскую и чехословацкую компартии от социал-демократических элементов и традиций, исключая из компартий Брандлеров и Тальгеймеров, мы “разлагаем” тем самым Коминтерн, “губим” Коминтерн. Мы же думаем, наоборот, что, проводя такую политику и заостряя вопрос на борьбе с правым уклоном и примиренчеством с ним, мы укрепляем Коминтерн, очищаем его от оппортунистов, большевизируем его секции и помогаем компартиям готовить рабочий класс к грядущим революционным боям, ибо партия укрепляется тем, что очищает себя от гнили.

Вы видите, что это не простые оттенки в рядах ЦК ВКП(б), а довольно серьезные разногласия по коренным вопросам политики Коминтерна.

Я говорил выше о классовых сдвигах и о классовой борьбе в нашей стране. Я говорил, что группа Бухарина заражена слепотой и не видит этих сдвигов, не понимает новых задач партии. Я говорил, что на этой почве возникли у бухаринской оппозиции растерянность, боязнь трудностей, готовность спасовать перед ними.

Нельзя сказать, чтобы эти ошибки бухаринцев упали с неба. Наоборот, они связаны с той полосой развития, которая уже пройдена и которая называется периодом восстановления народного хозяйства, когда строительство шло мирным путем, так сказать, в порядке самотека, когда не было еще тех классовых сдвигов, которые имеются теперь, когда не было еще того обострения классовой борьбы, которое мы наблюдаем теперь.

Но теперь у нас новая полоса развития, отличная от старого периода, от периода восстановления. Теперь у нас новый период строительства, период реконструкции всего народного хозяйства на базе социализма. Этот новый период вызывает новые классовые сдвиги, обострение классовой борьбы. Он требует новых приемов борьбы, перегруппировки наших сил, улучшения и укрепления всех наших организаций.

Несчастье группы Бухарина в том именно и состоит, что она живет в прошлом, она не видит характерных особенностей этого нового периода и не понимает необходимости новых приемов борьбы. Отсюда ее слепота, растерянность, паника перед трудностями.

а) О классовой борьбе

В чем состоит теоретическая основа этой слепоты и этой растерянности группы Бухарина?

Я думаю, что теоретической основой этой слепоты и растерянности является неправильный, немарксистский подход Бухарина к вопросу о классовой борьбе в нашей стране. Я имею в виду немарксистскую теорию Бухарина о врастании кулачества в социализм, непонимание механики классовой борьбы в обстановке диктатуры пролетариата.

Здесь цитировали несколько раз известное место из книжки Бухарина “Путь к социализму” о врастании кулачества в социализм. Но оно цитировалось здесь с некоторыми пропусками. Позвольте процитировать его полностью. Это необходимо, товарищи, для того, чтобы продемонстрировать всю глубину отхода Бухарина от марксистской теории классовой борьбы.

Слушайте:

Цитируя это место из брошюры Бухарина, некоторые товарищи почему-то пропускали последнюю фразу о концессионерах. Розит, желая, видимо, помочь Бухарину, воспользовался этим и кричал здесь с места, что Бухарина искажают. А между тем соль всей цитаты состоит именно в последней фразе о концессионерах. Ибо если концессионеры ставятся на одну доску с кулаками, а кулаки врастают в социализм, то что из этого получается? Из этого получается только одно, а именно, что концессионеры также врастают в социализм, что не только кулаки, но и концессионеры врастают в социализм. (Общий смех.)

Вот что получается из этого.

Розит. У Бухарина сказано — “чужеродным телом”.

Сталин. У Бухарина сказано не “чужеродным телом”, а “до известной степени чужеродным телом”. Стало быть, кулаки и концессионеры являются “до известной степени” чужеродным телом в системе социализма. Но в том-то именно и состоит ошибка Бухарина, что кулаки и концессионеры, будучи “до известной степени” чужеродным телом, все же врастают в социализм.

Вот до какой чепухи доводит теория Бухарина. Капиталисты города и деревни, кулаки и концессионеры, врастающие в социализм, — вот до какой глупости договорился Бухарин.

Нет, товарищи, не нужно нам такого “социализма”. Пусть возьмет его себе Бухарин.

До сих пор мы, марксисты-ленинцы, думали, что между капиталистами города и деревни, с одной стороны, и рабочим классом, с другой стороны, существует непримиримая противоположность интересов. На атом именно и зиждется марксистская теория классовой борьбы. А теперь, согласно теории Бухарина о мирном врастании капиталистов в социализм, все это переворачивается вверх дном, непримиримая противоположность классовых интересов эксплуататоров и эксплуатируемых исчезает, эксплуататоры врастают в социализм.

Розит. Неверно это, диктатура пролетариата предполагается.

Сталин. Но диктатура пролетариата есть самая острая форма классовой борьбы.

Розит. Вот в том-то и дело.

Сталин. А у Бухарина выходит, что в эту самую диктатуру пролетариата врастают капиталисты. Как же вы не понимаете этого, Розит? Против кого же надо вести борьбу, против кого же надо вести самую острую форму классовой борьбы, если капиталисты города и деревни врастают в систему диктатуры пролетариата?

Диктатура пролетариата нужна для того, чтобы вести непримиримую борьбу с капиталистическими элементами, для того, чтобы подавлять буржуазию и вырвать капитализм с корнями. Но если капиталисты города и деревни, если кулак и концессионер врастают в социализм, нужна ли вообще после этого диктатура пролетариата, и если она нужна, то для подавления какого класса?

Розит. В том-то и дело, что врастание у Бухарина предполагает классовую борьбу.

Сталин. Я вижу, что Розит поклялся услужить Бухарину. Но услуга у него получается медвежья, ибо он, желая спасти Бухарина, на самом деле топит его без остатка. Недаром сказано, что “услужливый медведь опаснее врага”. (Общий хохот.)

Одно из двух: либо между классом капиталистов и классом рабочих, пришедших к власти и организовавших свою диктатуру, имеется непримиримая противоположность интересов, либо этой противоположности интересов нет, и тогда остается одно — объявить гармонию классовых интересов. Одно из двух:

либо марксова теория борьбы классов, либо теория врастания капиталистов в социализм;

либо непримиримая противоположность классовых интересов, либо теория гармонии классовых интересов.

Можно еще понять “социалистов” типа Брентано или Сиднея Вебба, проповедующих врастание социализма в капитализм и капитализма в социализм, ибо эти “социалисты” являются на деле антисоциалистами, буржуазными либералами. Но нельзя понять человека, желающего быть марксистом и вместе с тем проповедующего теорию врастания класса капиталистов в социализм.

Бухарин попытался в своей речи подкрепить теорию врастания кулачества в социализм ссылкой на известную цитату из Ленина. При этом он утверждает, что Ленин говорит то же самое, что и Бухарин.

Это неверно, товарищи. Это грубая и непозволительная клевета на Ленина.

Вот текст этой цитаты из Ленина:

Вы видите, что здесь нет ни одного слова насчет врастания класса капиталистов в социализм. Здесь говорится лишь о том, что мы “допустили” к сотрудничеству рабочих и крестьян “на известных условиях” и нэпманов, т. е. буржуазию.

Что это значит? Значит ли это, что мы тем самым допустили возможность врастания нэпманов в социализм? Конечно, не значит. Так могут толковать цитату из Ленина лишь люди, потерявшие стыд. Это значит лишь то, что мы буржуазию сейчас не уничтожаем, что мы ее сейчас не конфискуем, а допускаем ее существование на известных условиях, т. е. на условиях безусловного ее подчинения законам диктатуры пролетариата, ведущим к неуклонному ограничению капиталистов и постепенному вытеснению их из народнохозяйственной жизни.

Можно ли провести в жизнь вытеснение капиталистов и уничтожение корней капитализма без ожесточенной классовой борьбы? Нет, нельзя.

Можно ли уничтожить классы при теории и практике врастания капиталистов в социализм? Нет, нельзя. Такая теория и практика могут лишь культивировать и увековечить классы, ибо она, эта теория, противоречит марксистской теории классовой борьбы.

Ну, а цитата из Ленина целиком и полностью базируется на марксистской теории классовой борьбы в обстановке диктатуры пролетариата.

Что может быть общего между теорией Бухарина о врастании кулаков в социализм и теорией Лунина о диктатуре, как об ожесточенной классовой борьбе? Ясно, что тут нет и не может быть ничего общего.

Бухарин думает, что при диктатуре пролетариата классовая борьба должна погаснуть и ликвидироваться для того, чтобы получилось уничтожение классов. Ленин же, наоборот, учит, что классы могут быть уничтожены лишь путем упорной классовой борьбы, становящейся в условиях диктатуры пролетариата еще более ожесточенной, чем до диктатуры пролетариата.

Вот что говорит Ленин об уничтожении классов.

Уничтожение классов путем ожесточенной классовый борьбы пролетариата, — такова формула Ленина.

Уничтожение классов путем потухания классовой борьбы и врастания капиталистов в социализм, — такова формула Бухарина.

Что может быть общего между этими двумя формулами?

Бухаринская теория врастания кулаков в социализм представляет, таким образом, отход от марксистско-ленинской теории классовой борьбы. Она есть приближение к теории катедер-социализма.[9]

В этом основа всех ошибок Бухарина и его друзей.

Могут сказать, что не стоит долго распространяться о бухаринской теории врастания кулаков в социализм, так как она сама говорит — и не только говорит, а кричит — против Бухарина. Это неверно, товарищи! Пока эта теория лежала под спудом, можно было не обращать на нее внимания: мало ли какие глупости имеются в писаниях различных товарищей! Мы так и поступали до последнего времени. Но в последнее время обстановка изменилась. Мелкобуржуазная стихия, разыгравшаяся в последние годы, стала одухотворять эту антимарксистскую теорию, придавая ей актуальный характер. Теперь уже нельзя сказать, что она лежит под спудом. Теперь она, эта странная теория Бухарина, имеет претензию стать знаменем правого уклона в нашей партии, знаменем оппортунизма. Поэтому мы не можем уже пройти мимо этой теории. Поэтому мы обязаны се расколотить как теорию неправильную и вредную, для того чтобы облегчить нашим партийным товарищам борьбу с правым уклоном.

б) Об обострении классовой борьбы

Вторая ошибка Бухарина, вытекающая из первой его ошибки, состоит в неправильном, в немарксистском подходе к вопросу об обострении классовой борьбы, об усилении сопротивления капиталистических элементов социалистической политике Советской власти.

О чем идет здесь речь? Не о том ли, что капиталистические элементы растут быстрее, чем социалистический сектор нашего хозяйства, и что ввиду этого они усиливают свое сопротивление, подрывая социалистическое строительство? Нет, не об этом. Да к тому же неверно, что капиталистические элементы растут будто бы быстрее социалистического сектора. Если бы это было верно, то социалистическое строительство было бы уже на краю гибели.

Речь идет здесь о том, что социализм успешно наступает на капиталистические элементы, социализм растет быстрее капиталистических элементов, удельный вес капиталистических элементов ввиду этого падает, и именно потому, что удельный вес капиталистических элементов падает, капиталистические элементы чуют смертельную опасность и усиливают свое сопротивление.

А усилить свое сопротивление они пока еще имеют возможность не только потому, что мировой капитализм оказывает им поддержку, но и потому, что, несмотря на падение их удельного веса, несмотря на снижение их относительного роста в сравнении с ростом социализма, абсолютный рост капиталистических элементов все же происходит, и это дает им известную возможность накоплять силы для того, чтобы сопротивляться росту социализма.

На этой основе и возникают на данной стадии развития, при данных условиях соотношения сил, обострение классовой борьбы и усиление сопротивления капиталистических элементов города и деревни.

Ошибка Бухарина и его друзей состоит в том, что они не понимают этой простой и очевидной истины. Их ошибка состоит в том, что они подходят к делу не по-марксистски, а по-обывательски, пытаясь объяснить обострение классовой борьбы всякого рода случайными причинами: “негодностью” советского аппарата, “неосторожной” политикой местных товарищей, “отсутствием” гибкости, “перегибами” и т. д. и т. п.

Вот, например, цитата из брошюры Бухарина “Путь к социализму”, демонстрирующая совершенно немарксистский подход к вопросу об обострении классовой борьбы:

Выходит, таким образом, что обострение классовой борьбы объясняется причинами аппаратного характера, годностью или негодностью, слабостью или силой наших низовых организаций.

Выходит, например, что вредительство шахтинских буржуазных интеллигентов, которое есть форма сопротивления буржуазных элементов Советской власти и форма обострения классовой борьбы, объясняется не соотношением классовых сил, не ростом социализма, а негодностью нашего аппарата.

Выходит, что до появления массового вредительства в Шахтинском районе аппарат был у нас хороший, а потом, в момент проявления массового вредительства, аппарат вдруг стал почему-то никуда негодным.

Выходит, что до прошлого года, когда заготовки хлеба шли самотеком и особого обострения классовой борьбы не было у нас, наши организации на местах были хороши или даже идеальны, а с прошлого года, когда сопротивление кулачества приняло особо острые формы, наши организации стали вдруг плохими и никуда негодными.

Это не объяснение, а издевка над объяснением, это не наука, а знахарство.

Чем же в действительности объясняется это обострение?

Двумя причинами.

Во-первых, нашим продвижением вперед, нашим наступлением, ростом социалистических форм хозяйства и в промышленности и в сельском хозяйстве, ростом, который сопровождается соответствующим вытеснением известных отрядов капиталистов города и деревни. Дело обстоит так, что мы живем по формуле Ленина — “кто кого”: мы ли их, капиталистов, положим на обе лопатки и дадим им, как выражался Ленин, последний решительный бой, или они нас положат на обе лопатки.

Во-вторых, тем, что капиталистические элементы не хотят добровольно уходить со сцены: они сопротивляются и будут сопротивляться социализму, ибо видят, что наступают последние дни их существования. А сопротивляться они могут пока еще, так как, несмотря на падение их удельного веса, абсолютно они все-таки растут: мелкая буржуазия, городская и деревенская, выделяет из своей среды, как говорил Ленин, ежедневно, ежечасно капиталистов и капиталистиков, и они, эти капиталистические элементы, принимают все меры к тому, чтобы отстоять свое существование.

Не бывало еще в истории таких случаев, чтобы умирающие классы добровольно уходили со сцены. Не бывало еще в истории таких случаев, чтобы умирающая буржуазия не испробовала всех остатков своих сил для того, чтобы отстоять свое существование. Хорош ли будет у нас низовой советский аппарат или плох, наше продвижение вперед, наше наступление будет сокращать капиталистические элементы и вытеснять их, а они, умирающие классы, будут сопротивляться, несмотря ни на что.

Вот в чем основа обострения классовой борьбы в нашей стране.

Ошибка Бухарина и его друзей состоит в том, что они рост сопротивления капиталистов отождествляют с ростом их удельного веса. Но это отождествление не имеет под собой никакой почвы. Не имеет почвы, так как если они, капиталисты, сопротивляются, то это вовсе не значит, что они стали сильнее, чем мы. Дело обстоит как раз наоборот. Отживающие классы сопротивляются не потому, что они стали сильнее, чем мы, а потому, что социализм растет быстрее, чем они, и они становятся слабее, чем мы. И именно потому, что они становятся слабее, они чуют последние дни своего существования и вынуждены сопротивляться всеми силами, всеми средствами.

Вот в чем механика обострения классовой борьбы и сопротивления капиталистов в данный исторический момент.

В чем должна состоять политика партии ввиду такого положения вещей?

Она должно состоять в том, чтобы будить рабочий класс и эксплуатируемые массы деревни, подымать их боеспособность и развивать их мобилизационную готовность для борьбы против капиталистических элементов города и деревни, для борьбы против сопротивляющихся классовых врагов.

Марксистско-ленинская теория борьбы классов тем, между прочим, и хороша, что она облегчает мобилизацию рабочего класса против врагов диктатуры пролетариата.

В чем состоит вред бухаринской теории врастания капиталистов в социализм и бухаринского понимания вопроса об обострении классовой борьбы?

В том, что она усыпляет рабочий класс, подрывает мобилизационную готовность революционных сил нашей страны, демобилизует рабочий класс и облегчает наступление капиталистических элементов против Советской власти.

в) О крестьянстве

Третья ошибка Бухарина касается вопроса о крестьянстве. Известно, что вопрос о крестьянстве является у нас одним из важнейших вопросов в нашей политике. Крестьянство в наших условиях состоит из различных социальных группировок, а именно: из бедноты, середняков и кулаков. Понятно, что наше отношение к этим группировкам не может быть одинаково. Беднота как опора рабочего класса, середняк как союзник и кулак как классовый враг, — таково наше отношение к этим социальным группировкам. Все это понятно и общеизвестно.

Однако Бухарин смотрит на это дело несколько иначе. При характеристике крестьянства у него выпадает факт диференциации крестьянства, исчезает куда-то наличие социальных группировок и остается лишь одно серое пятно, называемое деревней. У него и кулак — не кулак, и середняк — не середняк, а какая-то сплошная нищета в деревне. Он так и говорил здесь в своей речи: разве наш кулак может быть назван кулаком? Да это ведь нищий, — говорил он. А наш середняк — разве он похож на середняка? — заявлял здесь Бухарин. — Это ведь нищий, живущий впроголодь. Понятно, что такой взгляд на крестьянство является в корне ошибочным взглядом, несовместимым с ленинизмом.

Ленин говорил, что индивидуальное крестьянство есть последний капиталистический класс. Верно ли это положение? Да, безусловно верно. Почему индивидуальное крестьянство квалифицируется как последний капиталистический класс? Потому, что из двух основных классов, из которых состоит наше общество, крестьянство является тем классом, хозяйство которого базируется на частной собственности и мелком товарном производстве. Потому, что крестьянство, пока оно остается индивидуальным крестьянством, ведущим мелкотоварное производство, выделяет и не может не выделять из своей среды капиталистов постоянно и непрерывно.

Это обстоятельство имеет для нас решающее значение в вопросе о нашем марксистском отношении к проблеме союза рабочего класса и крестьянства. Это значит, что нам нужен не всякий союз с крестьянством, а лишь такой союз, который базируется на борьбе с капиталистическими элементами крестьянства.

Как видите, тезис Ленина о крестьянстве, как о последнем капиталистическом классе, не только не противоречит идее союза рабочего класса и крестьянства, а, наоборот, дает этому союзу основание, как союзу рабочего класса и большинства крестьянства, направленному против капиталистических элементов вообще, против капиталистических элементов крестьянства в деревне в частности.

Ленин выставил этот тезис для того, чтобы показать, что союз рабочего класса и крестьянства может быть прочным лишь в том случае, если он базируется на борьбе с теми самыми капиталистическими элементами, которые выделяет из себя крестьянство.

Ошибка Бухарина состоит в том, что он не понимает и не приемлет этой простой вещи, он забывает о социальных группировках в деревне, у него исчезают из поля зрения кулаки и беднота и остается одна лишь сплошная середняцкая масса.

Это обстоятельство представляет несомненный уклон Бухарина вправо в противоположность “левому”, троцкистскому, уклону, который не видит в деревне других социальных группировок, кроме бедноты и кулаков, и у которого исчезают из поля зрения середняки.

В чем состоит разница между троцкизмом и группой Бухарина в вопросе о союзе с крестьянством? В том, что троцкизм высказывается против политики прочного союза с середняцкими массами крестьянства, а бухаринская группа стоит за всякий союз с крестьянством вообще. Нечего и доказывать, что обе эти установки неправильны и они стоят друг друга.

Ленинизм безусловно стоит за прочный союз с основными массами крестьянства, за союз с середняками, но не за всякий союз, а за такой союз с середняками, который обеспечивает руководящую роль рабочего класса, укрепляет диктатуру пролетариата и облегчает дело уничтожения классов.

И далее:

Вот она, точка зрения Ленина по вопросу о союзе с основными массами крестьянства, о союзе с середняками.

Ошибка группы Бухарина по вопросу о середняке состоит в том, что она не видит двойственной природы, двойственного положения середняка между рабочим классом и капиталистами. “Середняк есть класс колеблющийся”, говорил Ленин. Почему? Потому, что середняк, с одной стороны, труженик, что сближает его с рабочим классом, а с другой стороны — собственник, что сближает его с кулаком. Отсюда — колебания середняка. И это верно не только теоретически. Эти колебания проявляются также на практике ежедневно, ежечасно.

Поэтому союз с середняком может быть прочным лишь в том случае, если он направлен против капиталистических элементов, против капитализма вообще, если он обеспечивает руководящую роль рабочего класса в этом союзе, если он облегчает дело уничтожения классов.

Группа Бухарина забывает об этих простых и понятных вещах.

г) О нэпе и рыночных отношениях

Четвертая ошибка Бухарина касается вопроса о нэпе (новой экономической политике). Ошибка Бухарина состоит здесь в том, что он не видит двусторонности нэпа, он видит только одну сторону нэпа. Когда мы вводили нэп в 1921 году, мы направляли тогда ее острие против военного коммунизма, против такого режима и порядков, которые исключают какую бы то ни было свободу частной торговли. Мы считали и считаем, что нэп означает известную свободу частной торговли. Эту сторону дела Бухарин запомнил. И это очень хорошо.

Но Бухарин ошибается, полагая, что эта сторона дела исчерпывает нэп. Бухарин забывает, что нэп имеет еще другую сторону. Дело в том, что нэп вовсе не означает полной свободы частной торговли, свободной игры цен на рынке. Нэп есть свобода частной торговли в известных пределах, в известных рамках, при обеспечении регулирующей роли государства на рынке. В этом именно и состоит вторая сторона нэпа. Причем эта сторона нэпа более важна для нас, чем первая ее сторона. У нас нет на рынке свободной игры цен, как это бывает обычно в капиталистических странах. Мы определяем цены на хлеб в основном. Мы определяем цены на промтовары. Мы стараемся проводить политику снижения себестоимости продукции и снижения цен на промтовары, стремясь сохранить стабильность цен на продукты сельского хозяйства. Разве не ясно, что таких особых и специфических порядков на рынке не бывает в капиталистических странах.

Из этого следует, что, пока есть нэп, должны быть сохранены обе ее стороны: и первая сторона, направленная против режима военного коммунизма и имеющая своей целью обеспечение известной свободы частной торговли, и вторая сторона, направленная против полной свободы частной торговли и имеющая своей целью обеспечение регулирующей роли государства на рынке. Уничтожьте одну из этих сторон, — и у вас не будет новой экономической политики.

Бухарин думает, что нэпу может угрожать опасность лишь “слева”, со стороны людей, желающих ликвидировать всякую свободу торговли. Это неверно. Это грубейшая ошибка. К тому же такая опасность сейчас менее всего реальна, ибо у нас нет, или почти нет, теперь таких людей в наших местных и центральных организациях, которые бы не понимали всей необходимости и целесообразности сохранения известной свободы торговли.

Гораздо более реальна опасность справа, опасность со стороны людей, желающих ликвидировать регулирующую роль государства на рынке, желающих “раскрепостить” рынок и открыть таким образом эру полной свободы частной торговли. Не может быть никакого сомнения, что эта опасность срыва нэпа справа гораздо более реальна теперь.

Не следует забывать, что мелкобуржуазная стихия работает в этом именно направлении, — в направлении срыва нэпа справа. Следует также помнить, что вопли кулаков и зажиточных элементов, вопли спекулянтов и скупщиков, которым поддаются нередко многие наши товарищи, бомбардируют нэп с этой именно стороны. Тот факт, что Бухарин не видит этой второй, действительно реальной, опасности срыва нэпа, — этот факт с несомненностью говорит о том, что он поддался давлению мелкобуржуазной стихии.

Бухарин предлагает “нормализацию” рынка и “маневрирование” заготовительными ценами на хлеб по районам, т. е. повышение цен на хлеб. Что это значит? Это значит, что его не удовлетворяют советские условия рынка, он хочет спустить на тормозах регулирующую роль государства на рынке и предлагает пойти на уступки мелкобуржуазной стихии, срывающей нэп справа.

Допустим на минутку, что мы последовали советам Бухарина. Что из этого получится? Мы подымаем цены на хлеб, скажем, осенью, в начале заготовительного периода. Но так как всегда имеются на рынке люди, всякие спекулянты и скупщики, которые могут заплатить за хлеб втрое больше, и так как мы не можем угнаться за спекулянтами, ибо они покупают всего какой-нибудь десяток миллионов пудов, а нам надо покупать сотни миллионов пудов, то держатели хлеба все равно будут придерживать хлеб, ожидая дальнейшего повышения цен. Стало быть, нам придется вновь прибавить цену на хлеб к весне, когда главным образом и начинается основная нужда государства в хлебе. Но что значит повысить цену на хлеб весной? Это значит зарезать бедноту и маломощные слои деревни, которые сами вынуждены прикупать хлеб весной, отчасти для семян, отчасти для потребления, тот самый хлеб, который они продали осенью по более дешевой цене. Сможем ли мы добиться чего-нибудь серьезного в результате этих операций в смысле получения достаточного количества хлеба? Вероятнее всего, что не сможем, так как всегда найдутся спекулянты и скупщики, которые сумеют вновь заплатить за тот же хлеб вдвое и втрое больше. Стало быть, мы должны быть готовы к новому повышению цен на хлеб, тщетно стараясь перекрыть спекулянтов и скупщиков.

Но из этого выходит, что, раз став на путь повышения цен на хлеб, мы должны и дальше катиться вниз, не имея гарантии получить достаточное количество хлеба.

Но дело на этом не кончается:

Во-первых, подымая заготовительные цены на хлеб, мы должны будем потом поднять цены и на сырье, производимое сельским хозяйством, чтобы сохранить известную пропорцию в ценах на продукты сельского хозяйства.

Во-вторых, повышая заготовительные цены на хлеб, мы не сможем сохранить низкую розничную цену на хлеб в городах, — стало быть, должны будем поднять и продажные цены на хлеб. А так как мы не можем и не должны обидеть рабочих, — мы должны будем ускоренным темпом повышать заработную плату. Но это не может не повести к тому, чтобы повысить цены и на промтовары, ибо в противном случае может получиться перекачка средств из города в деревню вопреки интересам индустриализации.

В результате мы должны будем выравнивать цены на промтовары и сельскохозяйственные продукты не на базе снижающихся или по крайней мере стабилизованных цен, а на базе повышающихся цен как на хлеб, так и на промтовары.

Иначе говоря, мы должны будем держать курс на вздорожание промтоваров и сельскохозяйственных продуктов.

Нетрудно понять, что такое “маневрирование” ценами не может не привести к полной ликвидации советской политики цен, к ликвидации регулирующей роли, государства на рынке и к полному развязыванию мелкобуржуазной стихии. Кому это будет выгодно?

Только зажиточным слоям города и деревни, ибо дорогие промтовары и сельскохозяйственные продукты не могут не стать недоступными как для рабочего класса, так и для бедноты и маломощных слоев деревни. Выигрывают кулаки и зажиточные, нэпманы и другие состоятельные классы.

Это тоже будет смычка, но смычка своеобразная — смычка с богатыми слоями деревни и города. Рабочие и маломощные слои деревни будут иметь полное право спросить нас: какая мы власть, рабоче-крестьянская или кулацко-нэпманская?

Разрыв с рабочим классом и с маломощными слоями деревни, смычка с богатыми слоями деревни и города — вот к чему должны привести бухаринская “нормализация” рынка и “маневрирование” ценами на хлеб по районам.

Ясно, что партия не может стать на этот гибельный путь.

До чего спутались у Бухарина все понятия о нэпе и до чего он крепко засел в плен мелкобуржуазной стихии, — это видно, между прочим, из того более чем отрицательного отношения, которое он проявляет к вопросу о новых формах товарооборота между городом и деревней, между государством и крестьянством. Он возмущен и вопит против того, что государство стало поставщиком товаров для крестьянства, а крестьянство становится поставщиком хлеба для государства. Он считает это нарушением всех правил нэпа, чуть ли не срывом нэпа. Почему, спрашивается, на каком основании?

Что может быть плохого в том, что государство, государственная промышленность является поставщиком товаров для крестьянства, без посредников, а крестьянство — поставщиком хлеба для промышленности, ^ для государства тоже без посредников?

Что может быть плохого с точки зрения марксизма и марксистской политики в том, что крестьянство уже превратилось в поставщика хлопка, свеклы, льна для нужд государственной промышленности, а государственная промышленность — в поставщика городских товаров, семян и орудий производства для этих отраслей сельского хозяйства?

Метод контрактации является здесь основным методом установления этих новых форм товарооборота между городом и деревней. Но разве метод контрактации противоречит требованиям нэпа?

Что может быть плохого в том, что крестьянство становится поставщиком государства и по линии хлеба, а не только по линии хлопка, свеклы, льна, благодаря тому же методу контрактации?

Почему торговля мелкими партиями, торговля мелочная может называться товарооборотом, а торговля крупными партиями по заранее составленным договорам (контрактация) насчет цен и качества товара не может считаться товарооборотом?

Разве трудно понять, что эти новые массовые формы товарооборота по методу контрактации между городом и деревней возникли именно на основе нэпа, что они являются крупнейшим шагом вперед со стороны наших организаций в смысле усиления планового, социалистического руководства народным хозяйством?

Бухарин разучился понимать эти простые и понятные вещи.

д) О так называемой “дани”

Пятая ошибка Бухарина (я говорю о главных его ошибках) состоит в оппортунистическом искажении партийной линии в вопросе о “ножницах” между городом и деревней, в вопросе о так называемой “дани”.

О чем идет дело в известной резолюции объединенного заседания Политбюро и Президиума ЦКК (февраль 1929 года) по вопросу о “ножницах”? Речь идет там о том, что, кроме обычных налогов, прямых и косвенных, которые платит крестьянство государству, оно дает еще некий сверхналог в виде переплат на промтовары и в виде недополучек по линии цен на сельскохозяйственные продукты.

Верно ли, что этот сверхналог, уплачиваемый крестьянством, существует на деле? Да, верно. Как он называется у нас иначе? Он называется у нас иначе “ножницами”, “перекачкой” средств из сельского хозяйства в промышленность на предмет быстрого развития нашей индустрии.

Нужна ли она, эта “перекачка”? У нас нет разногласий насчет того, что эта “перекачка”, как временная мера, нужна, если мы в самом деле хотим сохранить быстрый темп развития промышленности. А быстрый рост индустрии мы должны сохранить во что бы то ни стало, ибо он нужен не только для самой промышленности, но прежде всего для сельского хозяйства, для крестьянства, которое более всего нуждается теперь в тракторах, в сельхозмашинах, в удобрениях.

Можем ли мы сейчас уничтожить этот сверхналог? К сожалению, не можем. Мы должны его уничтожить при первой возможности, в ближайшие годы. Но мы его сейчас не можем уничтожить.

Так вот, этот сверхналог, получаемый в результате “ножниц”, и оставляет “нечто вроде дани”. Не дань, а “нечто вроде дани”. Это есть “нечто вроде дани” за нашу отсталость. Этот сверхналог нужен для того, чтобы двинуть вперед развитие индустрии и покончить с нашей отсталостью.

Не означает ли это, что, беря этот добавочный налог, мы тем самым эксплуатируем крестьянство? Нет, не означает. Природа Советской власти не допускает какой бы то ни было эксплуатации крестьянства со стороны государства. В речах наших товарищей на июльском пленуме[10] прямо сказано, что в условиях советских порядков эксплуатация крестьянства исключена со стороны социалистического государства, ибо непрерывный рост благосостояния трудового крестьянства является законом развития советского общества, а это исключает всякую возможность эксплуатации крестьянства.

Посилен ли этот добавочный налог для крестьянства? Да, посилен. Почему?

Потому, во-первых, что взимание этого добавочного налога происходит в условиях непрерывного улучшения материального положения крестьянства.

Потому, во-вторых, что у крестьянина есть свое личное хозяйство, доходы от которого дают ему возможность платить добавочный налог, чего нельзя сказать о рабочем, у которого нет личного хозяйства и который, несмотря на это, отдает все свои силы на дело индустриализации.

Потому, в-третьих, что размеры добавочного налога уменьшаются из года в год.

Правильно ли поступаем, называя этот добавочный налог словами “нечто вроде дани”? Безусловно, правильно. Этими словами внушается нашим товарищам одиозность, нежелательность добавочного налога и недопустимость его сохранения на долгий срок. Называя так добавочный налог на крестьянство, мы хотим сказать, что мы берем его не по желанию, а по нуждеlt;Ugt;, что мы, большевики, должны принять все меры к тому, чтобы ликвидировать этот добавочный налог при первой возможности, как можно скорее.

Такова суть вопроса о “ножницах”, о “перекачке”, о “сверхналоге”, о том, что квалифицируется в вышеуказанных документах, как “нечто вроде дани”.

Бухарин, Рыков и Томский попытались было придраться к слову “дань” и стали обвинять партию в политике военно-феодальной эксплуатации крестьянства. Но теперь даже слепые видят, что это была нечестная попытка бухаринцев грубейшим образом оклеветать нашу партию. Теперь даже они сами вынуждены молчаливо признать, что с болтовней о военно-феодальной эксплуатации они провалились с треском.

Ибо одно из двух:

либо бухаринцы признают неизбежность в данный момент “ножниц” и “перекачки” средств из сельского хозяйства в промышленность, — и тогда они должны признать клеветнический характер своих обвинений и полную правоту партии;

либо они отрицают неизбежность в данный момент “ножниц” и “перекачки”, но тогда пусть скажут они об этом прямо для того, чтобы партия могла их зачислить в разряд противников индустриализации нашей страны.

Я мог бы, во всяком случае, сослаться на ряд речей Бухарина, Рыкова и Томского, где они без оговорок признают неизбежность в данный момент “ножниц”, неизбежность “перекачки” средств из сельского хозяйства в промышленность. А ведь это и есть признание формулы “нечто вроде дани”.

Что же, продолжают они стоять на точке зрения “перекачки”, на точке зрения сохранения “ножниц” в данный момент или нет? Пусть скажут они это прямо.

Бухарин. Перекачка нужна, но “дань” неудачное слово. (Общий смех.)

Сталин. Стало быть, по существу вопроса у нас нет разногласий, стало быть, “перекачка” средств из сельского хозяйства в промышленность, так называемые “ножницы”, добавочный налог, “нечто вроде дани” — является необходимым, но временным средством индустриализации страны в данный момент.

Очень хорошо. В чем же тогда дело, из-за чего шум? Не нравится слово “дань”, или “нечто вроде дани”, так как это выражение они считают неупотребительным в марксистской литературе?

Что же, поговорим о слове “дань”.

Я утверждаю, товарищи, что это слово давно уже получило права гражданства в нашей марксистской литературе, например, в статьях тов. Ленина. Это может удивить кое-кого из тех, которые не читают Ленина, но это факт, товарищи. Бухарин “разорялся” здесь насчет того, что марксистская литература не может, будто бы, терпеть слова “дань”. Он возмущался и удивлялся по поводу того, что ЦК партии и вообще марксисты позволяют себе употреблять слово “дань”.. Но что же тут удивительного, если доказано, что это слово давно уже получило права гражданства в статьях такого марксиста, как тов. Ленин? Или, может быть, Ленин не удовлетворяет требованиям марксиста с точки зрения Бухарина? Что же, скажите прямо, дорогие товарищи.

Возьмите, например, статью такого марксиста, как Ленин, “О “левом” ребячестве и о мелкобуржуазности” (май 1918 г.) и прочитайте там следующее место:

Кажется, ясно. Не объявить ли тов. Ленина на этом основании сторонником политики военно-феодальной эксплуатации рабочего класса? Попробуйте, дорогие товарищи!

Голос. Все-таки по отношению к середняку никогда не употреблялось понятие “дань”.

Сталин. Не думаете ли вы, что середняк ближе к партии, чем рабочий класс? Ну и марксист вы липовый. (Общий смех.) Если можно насчет рабочего класса говорить о “дани”, насчет рабочего класса, партией которого мы являемся, почему нельзя сказать то же самое насчет середняка, который является всего-навсего нашим союзником?

Кое-кто из придирчивых людей может подумать, что слово “дань” в статье “О “левом” ребячестве” является у тов. Ленина обмолвкой, случайной обмолвкой. Проверка, однако, показывает, что подозрение придирчивых людей лишено всякого основания. Возьмите другую статью или, скорее, брошюру тов. Ленина “О продналоге” (апрель 1921 г.) и прочитайте там стр. 324 (т. XXVI, стр. 324). Вы увидите, что только что приведенная цитата насчет “дани” дословно повторена там тов. Лениным. Наконец, возьмите статью тов. Ленина “Очередные задачи Советской власти” (т. XXII, стр. 448, март-апрель 1918 г.) и вы увидите, что Ленин и здесь говорит о “дани (уже без кавычек), платимой нами за нашу отсталость в деле организации всенародного учета и контроля снизу”.

Выходит, что слово “дань” представляет в статьях Ленина далеко не случайный элемент. Это слово употребляется у тов. Ленина для того, чтобы подчеркнуть временный характер “дани”, поднять среди большевиков энергию и направить ее на то, чтобы ликвидировать при первой возможности эту самую “дань”, платимую рабочим классом за нашу отсталость, за наши “неполадки”.

Выходит, что с выражением “нечто вроде дани” я нахожусь в довольно хорошей компании марксистов, в компании тов. Ленина.

Бухарин говорил здесь, что марксисты не должны терпеть в своей литературе слово “дань”. О каких это марксистах он говорил? Если он имел в виду таких, с позволения сказать, марксистов, как Слепков, Марецкий, Петровский, Розит и т. д., которые смахивают скорее на либералов, чем на марксистов, то возмущение Бухарина вполне понятно. Если же он имеет в виду настоящих марксистов, например, тов. Ленина, то надо признать, что слово “дань” давно уже получило среди них права гражданства, а Бухарин, мало знакомый с произведениями Ленина, угодил здесь пальцем в небо.

Но вопрос о “дани” на этом не кончается. Дело в том, что Бухарин и его друзья придрались к слову “дань” и заговорили о политике военно-феодальной эксплуатации крестьянства не случайно. Несомненно, что, подняв шум о военно-феодальной эксплуатации, они хотели выразить свое крайнее недовольство той политикой нашей партии в отношении кулачества, которая осуществляется нашими организациями. Недовольство ленинской политикой партии в деле руководства крестьянством, недовольство нашей хлебозаготовительной политикой, недовольство нашей политикой всемерного развития колхозов и совхозов, наконец, желание “раскрепостить” рынок и утвердить полную свободу частной торговли, — вот что нашло свое выражение в воплях Бухарина насчет политики военно-феодальной эксплуатации крестьянства.

Я не знаю в истории нашей партии другого такого примера, когда бы партию обвиняли в политике военно-феодальной эксплуатации. Это оружие против партии взято не из арсенала марксистов. Откуда же оно взято? Из арсенала лидера кадетов Милюкова. Когда кадеты хотят рассорить рабочий класс с крестьянством, они обычно говорят: вы, господа большевики, строите социализм на костях крестьянства. Подымая шум насчет “дани”, Бухарин подпевает господам Милюковым, плетется в хвосте за врагами народа.

е) О темпе развития индустрии и новых формах смычки

Наконец, вопрос о темпе развития индустрии и о новых формах смычки между городом и деревней. Этот вопрос является одним из важнейших вопросов наших разногласий. Важность этого вопроса состоит в том, что в нем сосредоточены вое нити наших практических разногласий по вопросам хозяйственной политики партии.

Что такое новые формы смычки, что это означает с точки зрения нашей хозяйственной политики? Это означает, прежде всего, что кроме старых форм смычки между городом и деревней, когда промышленность удовлетворяла главным образом личные потребности крестьянина (ситец, обувь, вообще мануфактура и т. д.), нам нужны еще новые формы смычки, когда промышленность будет удовлетворять производственные нужды крестьянского хозяйства (сельскохозяйственные машины, тракторы, улучшенные семена, удобрения и т. д.).

Если мы раньше удовлетворяли главным образом личные потребности крестьянина, мало задевая производственные нужды его хозяйства, то теперь, продолжая удовлетворять личные потребности крестьянина, нам нужно налегать вовсю на снабжение сельскохозяйственными машинами, тракторами, удобрениями и т. д., имеющими прямое отношение к реконструкции сельскохозяйственного производства на новой технической базе.

Пока дело шло о восстановлении сельского хозяйства и освоении крестьянами бывших помещичьих и кулацких земель, мы могли довольствоваться старыми формами смычки. Но теперь, когда дело идет о реконструкции сельского хозяйства, этого уже недостаточно. Теперь надо идти дальше, помогая крестьянству перестроить сельскохозяйственное производство на базе новой техники и коллективного труда.

Это означает, во-вторых, что наряду с перевооружением нашей промышленности мы должны начать серьезно перевооружать и сельское хозяйство. Мы перевооружаем и отчасти уже перевооружили нашу промышленность, подводя под нее новую техническую базу, снабжая ее новыми улучшенными машинами, новыми улучшенными кадрами. Мы строим новые заводы и фабрики, мы реконструируем и расширяем старые, мы развиваем металлургию, химию, машиностроение. На этой основе растут города, множатся новые промышленные пункты, расширяются старые. На этой базе растет спрос на продовольственные продукты, на сырье для промышленности. А сельское хозяйство остается при старых орудиях, при старых, дедовских, методах обработки земли, при старой, примитивной, теперь уже негодной или почти негодной технике, при старых мелкокрестьянских индивидуальных формах хозяйствования и труда.

Чего стоит, например, тот факт, что до революции было у нас около 16 млн. дворов, а теперь их имеется не менее 25 млн.? О чем говорит это, как не о том, что сельское хозяйство принимает все более распыленный, раздробленный характер. А характерная черта распыленных мелких хозяйств состоит в том, что они не в силах в должной мере использовать технику, машины, тракторы, данные агрономической науки, что они являются хозяйствами малотоварными. Отсюда — недостаток товарного выхода сельскохозяйственных продуктов.

Отсюда — опасность разрыва между городом и деревней, между промышленностью и сельским хозяйством.

Отсюда — необходимость подтянуть, подогнать сельское хозяйство к темпу развития нашей индустрии.

И вот, чтобы но было этой опасности разрыва, надо начать по-серьезному перевооружать сельское хозяйство на базе новой техники. А чтобы его перевооружить, надо постепенно объединять раздробленные крестьянские индивидуальные хозяйства в крупные хозяйства, в колхозы, надо строить сельское хозяйство на базе коллективного труда, надо укрупнять коллективы, надо развивать старые и новые совхозы, надо систематически применять массовые формы контрактации ко всем основным отраслям сельского хозяйства, надо развивать систему машинно-тракторных станций, помогающих крестьянству осваивать новую технику и коллективизировать труд, — словом, надо постепенно переводить мелкие крестьянские индивидуальные хозяйства на базу крупного коллективного производства, ибо только крупное производство общественного типа способно использовать вовсю данные науки и новую технику и двинуть вперед семимильными шагами развитие нашего сельского хозяйства.

Это не значит, конечно, что мы должны забросить индивидуальное бедняцко-середняцкое крестьянское хозяйство. Нет, не значит. Индивидуальное бедняцко-середняцкое хозяйство в деле снабжения промышленности продовольствием и сырьем играет и будет еще играть в ближайшем будущем преобладающую роль. Именно поэтому необходимо поддерживать индивидуальное, не объединенное еще в колхозы бедняцко-середняцкое хозяйство.

Но это значит, что одного лишь индивидуального крестьянского хозяйства уже недостаточно. Об этом говорят наши хлебозаготовительные затруднения. Поэтому развитие индивидуального бедняцко-середняцкого хозяйства надо дополнить всемерным развитием коллективных форм хозяйства и совхозов.

Поэтому нужно проложить мост между индивидуальным бедняцко-середняцким хозяйством и коллективными общественными формами хозяйства в виде массовой контрактации, в виде машинно-тракторных станций, в виде всемерного развития кооперативной общественности, с тем, чтобы облегчить крестьянам перевести свое мелкое индивидуальное хозяйство на рельсы коллективного труда.

Без этих условий невозможно серьезное развитие сельского хозяйства. Без этих условий невозможно разрешение зерновой проблемы. Без этих условий невозможно избавление маломощных слоев крестьянства от разорения, от нищеты.

Это означает, наконец, что надо всемерно развивать нашу индустрию, как основной источник питания сельскохозяйственного производства, по линии его реконструкции, надо развивать металлургию, химию, машиностроение, надо строить тракторные заводы, заводы сельскохозяйственных машин и т. д.

Нет нужды доказывать, что невозможно развивать колхозы, невозможно развивать машинно-тракторные станции, не подтягивая основные массы крестьянства к коллективным формам хозяйствования через массовую контрактацию, не снабжая сельское хозяйство изрядным количеством тракторов, сельскохозяйственных машин и т. д.

Но снабжать деревню машинами и тракторами невозможно, не развивая нашу индустрию усиленным темпом. Отсюда — быстрый темп развития нашей индустрии как ключ к реконструкции сельского хозяйства на базе коллективизма.

Таковы смысл и значение новых форм смычки.

Группа Бухарина вынуждена признать словесно необходимость новых форм смычки. Но это есть лишь словесное признание, рассчитанное на то, чтобы под флагом словесного признания новых форм смычки протащить нечто прямо противоположное. На самом деле Бухарин стоит против новых форм смычки. У Бухарина исходным пунктом является не быстрый темп развития, индустрии, как рычага реконструкции сельскохозяйственного производства, а развитие индивидуального крестьянского хозяйства. У него на первом плане “нормализация” рынка и “допущение свободной игры цен на рынке сельскохозяйственных продуктов, допущение полной свободы частной торговли. Отсюда его недоверчивое отношение к колхозам, что сказалось в его речи на июльском пленуме ЦК и в его тезисах перед июльским пленумом ЦК. Отсюда его отрицательное отношение ко всем и всяким формам чрезвычайных мер при заготовке хлеба против кулачества.

Известно, что Бухарин убегает от чрезвычайных мер, как черт от ладана.

Известно, что Бухарин все еще не может понять, что при нынешних условиях кулак не будет сдавать достаточное количество хлеба добровольно, в порядке самотека.

Это доказано теперь двухлетним опытом нашей заготовительной работы.

Ну, а как быть, если все же не хватит товарного хлеба? Бухарин отвечает на это: не тревожьте кулака чрезвычайными мерами и ввезите хлеб из-за границы. Он еще недавно предлагал ввезти хлеб из-за границы миллионов 50 пудов, т. е. миллионов на 100 рублей валютой. А если валюта нужна для того, чтобы ввезти оборудование для индустрии? Бухарин отвечает на это: надо дать предпочтение ввозу хлеба из-за границы, отставив, очевидно, на задний план ввоз оборудования для промышленности.

Выходит, таким образом, что основой разрешения зерновой проблемы и реконструкции сельского хозяйства является не быстрый темп развития индустрии, а развитие индивидуального крестьянского хозяйства, включая сюда и кулацкое хозяйство, на базе свободного рынка и свободной игры цен на нем.

Таким образом, мы имеем дело с двумя различными планами хозяйственной политики.

План партии:

1. Мы перевооружаем промышленность (реконструкция).

2. Мы начинаем серьезно перевооружать сельское хозяйство (реконструкция).

3. Для этого надо расширять строительство колхозов и совхозов, массовое применение контрактации и машинно-тракторных станций, как средства установления производственной смычки между индустрией и сельским хозяйством.

4. Что касается хлебозаготовительных затруднений в данный момент, о необходимо признать допустимость временных чрезвычайных мер, подкрепленных общественной поддержкой середняцко-бедняцких масс, как одно из средств сломить сопротивление кулачества и взять у него максимально хлебные излишки, необходимые для того, чтобы обойтись без импорта хлеба и сохранить валюту для развития индустрии.

5. Индивидуальное бедняцко-середняцкое хозяйство играет и будет еще играть преобладающую роль в деле снабжения страны продовольствием и сырьем, но оно лишь одно уже недостаточно, — развитие индивидуального бедняцко-середняцкого хозяйства надо дополнить поэтому развитием колхозов и совхозов, массовой контрактацией, усиленным развитием машинно-тракторных станций для того, чтобы облегчить вытеснение капиталистических элементов из сельского хозяйства II постепенный перевод индивидуальных крестьянских хозяйств на рельсы крупных коллективных хозяйств, на рельсы коллективного труда.

6. Но чтобы добиться всего этого, необходимо прежде всего усилить развитие индустрии, металлургии, химии, машиностроения, тракторных заводов, заводов сельскохозяйственных машин и т. д. Без этого невозможно разрешение зерновой проблемы, так же как невозможна реконструкция сельского хозяйства.

Вывод: ключом реконструкции сельского хозяйства является быстрый темп развития нашей индустрии.

План Бухарина:

1. “Нормализация” рынка, допущение свободной игры цен на рынке и повышение цен на хлеб, не останавливаясь перед тем, что это может повести к вздорожанию промтоваров, сырья, хлеба.

2. Всемерное развитие индивидуального крестьянского хозяйства при известном сокращении темпа развития колхозов и совхозов (тезисы Бухарина в июле, речь Бухарина на июльском пленуме).

3. Заготовки путем самотека, исключающие всегда и при всяких условиях даже частичное применение чрезвычайных мер против кулачества, если даже эти меры поддерживаются середняцко-бедняцкой массой.

4. В случае недостачи хлеба — ввоз хлеба миллионов на 100 рублей.

5. А если валюты не хватит на то, чтобы покрыть и ввоз хлеба и ввоз оборудования для промышленности, то надо сократить ввоз оборудования, а значит и темп развития нашей индустрии, — иначе у нас будет “топтание на месте”, а то и “прямое падение вниз” сельского хозяйства.

Вывод: ключом реконструкции сельского хозяйства является развитие индивидуального крестьянского хозяйства.

Вот как оборачивается дело, товарищи!

План Бухарина есть план снижения темпа развития индустрии и подрыва новых форм смычки.

Таковы наши разногласия.

Иногда спрашивают: не опоздали ли мы с развитием новых форм смычки, с развитием колхозов, совхозов и т. д.?

Есть люди, утверждающие, что партия опоздала по крайней мере года на два с этим делом. Это неверно, товарищи. Это совершенно неверно. Так могут говорить только “левые” крикуны, не имеющие представления об экономике СССР.

Что значит опоздать в этом деле? Если речь идет о том, чтобы предвидеть необходимость колхозов и совхозов, то это дело мы начали еще во время Октябрьского переворота. Что партия предвидела необходимость колхозов и совхозов еще тогда, в период Октябрьского переворота, — в этом не может быть никакого сомнения. Можно, наконец, взять нашу программу, принятую на VIII съезде партии (март 1919 г.). Необходимость колхозов и совхозов учтена там со всей ясностью.

Но одного лишь предвидения необходимости колхозов и совхозов со стороны руководящей верхушки нашей партии недостаточно для того, чтобы провести в жизнь и организовать массовое движение за колхозы и совхозы. Стало быть, речь идет не о предвидении, а об осуществлении плана колхозно-совхозного строительства. Но для осуществления такого плана требуется целый ряд условий, которых у нас не было до сих пор и которые появились лишь в последнее время.

Вот в чем дело, товарищи.

Чтобы провести план массового движения за колхозы и совхозы, для этого необходимо прежде всего, чтобы партийную верхушку поддержала в этом деле в первую очередь партия в своей массе. А партия у нас миллионная, как известно. Следовательно, нужно было убедить широкие партийные массы в правильности политики руководящей верхушки. Это — во-первых.

Для этого необходимо, далее, чтобы в недрах крестьянства создалось массовое движение за колхозы, чтобы крестьянство не боялось колхозов, а само шло в колхозы, убеждаясь на опыте в преимуществе колхозов перед индивидуальным хозяйством. А это — дело серьезное, требующее известного времени. Это — во-вторых.

Для этого необходимо, далее, чтобы были у государства материальные средства, необходимые для финансирования колхозного строительства, для финансирования колхозов и совхозов. А на это дело нужны сотни и сотни миллионов рублей, дорогие товарищи. Это — в-третьих.

Для этого необходимо, наконец, чтобы была развита индустрия в более или менее достаточной мере, необходимой для того, чтобы снабжать сельское хозяйство машинами, тракторами, удобрениями и т. д. Это — в-четвертых.

Можно ли утверждать, что у нас были уже все эти условия года два или три назад? Нет, нельзя утверждать этого.

Нельзя забывать, что мы представляем партию правящую, а не оппозиционную. Оппозиционная партия может давать лозунги, — я говорю о коренных практических лозунгах движения, — с тем, чтобы осуществить их после своего прихода к власти. Никто не может обвинять оппозиционную партию в том, что она не осуществляет своих коренных лозунгов немедленно, так как все понимают, что у руля стоит не она, оппозиционная партия, а другие партии.

Совершенно иначе обстоит дело с партией правящей, какую представляет наша большевистская партия. Лозунги такой партии представляют не простые агитационные лозунги, а нечто гораздо большее, ибо они имеют силу практического решения, силу закона, которые нужно проводить теперь же. Наша партия не может дать практический лозунг и потом отложить его проведение в жизнь. Это было бы обманом масс. Чтобы дать практический лозунг, особенно такой серьезный лозунг, как перевод миллионных масс крестьянства на рельсы коллективизма, надо иметь условия для его прямого осуществления, надо, наконец, создать, организовать эти условия. Вот почему для нас недостаточно одного лишь предвидения необходимости колхозов и совхозов со стороны партийной верхушки. Вот почему нам нужны еще условия, необходимые для того, чтобы немедленно осуществить, провести в жизнь наши лозунги.

Была ли наша партия в своей массе готова ко всемерному развитию колхозов и совхозов, скажем, года два или три назад? Нет, она не была еще к этому готова. Серьезный поворот в партийных массах в сторону новых форм смычки начался лишь с первых серьезных хлебозаготовительных затруднений. Понадобились эти затруднения для того, чтобы партия в массе ощутила всю необходимость форсирования новых форм смычки, и прежде всего колхозов и совхозов, и решительно поддержала в этом деле свой ЦК. Вот вам одно условие, которого не было у нас раньше и которое имеется теперь налицо.

Имелось ли у нас года два или три назад серьезное движение миллионных масс крестьянства в пользу колхозов или совхозов? Нет, не имелось. Всякому известно, что два или три года назад крестьянство враждебно относилось к совхозам, а колхозы оно третировало как ни к чему ненужную “коммунию”. А теперь? Теперь — дело другое. Теперь имеются у нас уже целые слои крестьянства, глядящие на совхозы и колхозы, как на источник помощи крестьянскому хозяйству семенами, улучшенным скотом, машинами, тракторами. Теперь подавай только машины и тракторы, — дело колхозов пойдет вперед усиленным темпом.

Откуда взялся такой перелом среди известных, довольно значительных слоев крестьянства? Что ему благоприятствовало?

Прежде всего развитие кооперации и кооперативной общественности. Не может быть сомнения, что, без мощного развития кооперации, особенно сельскохозяйственной, создавшей психологическую базу среди крестьян в пользу колхозов, у нас не было бы той тяги к колхозам, которая проявляется теперь целыми слоями крестьянства.

Большую роль сыграло здесь также наличие хорошо устроенных колхозов, давших крестьянам хорошие образцы того, как можно улучшить сельское хозяйство, объединяя мелкие крестьянские хозяйства в крупные, в коллективные хозяйства.

Сыграло тут свою роль также наличие благоустроенных совхозов, помогавших крестьянам в деле улучшения хозяйства. Я уже не говорю о других фактах, хорошо известных всем вам. Вот вам еще одно условие, которого не было у нас раньше и которое имеется теперь у нас.

Далее, можно ли утверждать, что мы имели возможность года два или три назад серьезно финансировать колхозы и совхозы, отпуская на это дело сотни миллионов рублей? Нет, нельзя утверждать. Вы знаете хорошо, что у нас не хватало средств даже на развитие того минимума промышленности, без которого вообще невозможна никакая индустриализация, не говоря уже о реконструкции сельского хозяйства. Могли ли мы отнять эти средства у промышленности, представляющей базу индустриализации страны, и передать их колхозам и совхозам? Ясно, что не могли. Ну, а теперь? Теперь у нас есть средства для развития колхозов и совхозов.

Можно ли, наконец, утверждать, что мы уже имели года два или три назад достаточную базу в индустрии для усиленного снабжения сельского хозяйства машинами, тракторами и т. д.? Нет, нельзя этого утверждать. Тогда задача состояла в том, чтобы создать минимум индустриальной базы для снабжения сельского хозяйства в будущем машинами и тракторами. На создание этой базы и ушли у нас тогда наши скудные финансовые средства. Ну, а теперь? Теперь у нас есть эта индустриальная база для сельского хозяйства. Во всяком случае она, эта самая база, создается у нас ускоренным темпом.

Выходит, что условия, необходимые для массового развития колхозов и совхозов, создались у нас лишь в последнее время. Вот как обстоит дело, товарищи. Вот почему нельзя говорить, что мы опоздали с развитием новых форм смычки.

ж) Бухарин как теоретик

Таковы в основном главные ошибки теоретика правой оппозиции — Бухарина — в основных вопросах нашей политики.

Говорят, что Бухарин является одним из теоретиков нашей партии. Это, конечно, верно. Но дело в том, что с теорией у него не все обстоит благополучно. Это видно хотя бы из того, что он нагромоздил целую кучу ошибок по вопросам партийной теории и политики, только что охарактеризованных мною. Не может быть, чтобы эти ошибки, ошибки по линии Коминтерна, ошибки по вопросам о классовой борьбе, об обострении классовой борьбы, о крестьянстве, о нэпе, о новых формах смычки, — не может быть, чтобы все эти ошибки появились у него случайно. Нет, эти ошибки не случайны. Они, эти ошибки Бухарина, вышли из неправильной его теоретической установки, из его теоретических изъянов. Да, Бухарин теоретик, но теоретик он не вполне марксистский, теоретик, которому надо еще доучиваться для того, чтобы стать марксистским теоретиком.

Ссылаются на известное письмо товарища Ленина о Бухарине как о теоретике. Давайте зачитаем это письмо:

Итак теоретик без диалектики. Теоретик-схоластик. Теоретик, чьи “теоретические воззрения с очень большим сомнением могут быть отнесены к вполне марксистским”. Такова характеристика теоретической физиономии Бухарина, данная Лениным.

Вы сами понимаете, товарищи, что такому теоретику надо еще доучиваться. И если бы Бухарин понимал, что он теоретик не вполне еще законченный, что он нуждается в том, чтобы доучиться, что он теоретик, который еще не усвоил диалектику, а диалектика есть душа марксизма, — если бы это он понимал, то он был бы скромнее, и — от этого партия лишь выиграла бы. Но беда в том, что Бухарин не страдает скромностью. Беда в том, что он не только не страдает скромностью, но он берется даже учить нашего учителя Ленина по целому ряду вопросов и прежде всего по вопросу о государстве. Вот в чем беда Бухарина.

Позвольте сослаться по этому случаю на известный теоретический спор между Лениным и Бухариным по вопросу о государстве, разыгравшийся в 1916 году. Это важно нам для того, чтобы вскрыть как непомерные претензии Бухарина, собирающегося учить Ленина, так и корни его теоретических слабостей в таких важных вопросах, как вопрос о диктатуре пролетариата, о классовой борьбе и т. д.

Как известно, в журнале “Интернационал Молодежи”[11] появилась в 1916 году статья Бухарина, направленная, по сути дела, против товарища Ленина, за подписью Nota Bene. В этой статье Бухарин пишет:

Критикуя эти взгляды Бухарина, Ленин говорит в известной статье, опубликованной в 1916 году:

Кажется ясно, в чем тут дело и в какую полуанархическую лужу угодил Бухарин!

Стэн. Ленин тогда в развернутом виде еще не формулировал необходимость “взрыва” государства. Бухарин, делая анархистские ошибки, подходил к формулировке этого вопроса.

Сталин. Нет, речь идет сейчас не об этом, речь идет об отношении к государству вообще, речь идет о том, что, по мнению Бухарина, рабочий класс должен быть принципиально враждебен ко всякому государству, в том числе и к государству рабочего класса.

Стэн. Ленин тогда говорил только об использовании государства, ничего не говоря в критике Бухарина о “взрыве”.

Сталин. Ошибаетесь: “взрыв” государства есть не марксистская, а анархистская формула. Смею заверить вас, что речь идет здесь о том, что рабочие должны подчеркнуть, по мнению Бухарина (и анархистов), свою принципиальную враждебность ко всякому государству, стало быть и к государству переходного периода, к государству рабочего класса.

Попробуйте-ка растолковать нашим рабочим, что рабочий класс должен проникнуться принципиальной враждебностью к пролетарской диктатуре, которая тоже ведь есть государство.

Позиция Бухарина, изложенная в его статье в “Интернационале Молодежи”, есть позиция отрицания государства в период, переходный от капитализма к социализму.

Бухарин проглядел здесь “мелочь”, а именно — он проглядел целый переходный период, когда рабочий класс не может обойтись без своего собственного государства, если он действительно хочет подавлять буржуазию и строить социализм. Это — во-первых.

Во-вторых, неверно, что товарищ Ленин не касался тогда в своей критике теории “взрыва”, “отмены” государства вообще. Ленин не только касался этой теории, как это видно из приведенных мною цитат, но он еще раскритиковал ее как теорию анархистскую, противопоставив ей теорию образования и использования нового государства после свержения буржуазии, а именно — государства пролетарской диктатуры.

Наконец, нельзя смешивать анархистскую теорию “взрыва” и “отмены” государства с марксистской теорией “отмирания” пролетарского государства, или “слома”, “разбития” буржуазно-государственной машины. Кое-кто склонен смешивать эти два различных понятия, думая, что они представляют выражение одной и той же мысли. Но это неверно. Ленин исходил именно из марксистской теории “слома” буржуазно-государственной машины и “отмирания” пролетарского государства, когда он критиковал анархистскую теорию “взрыва” и “отмены” государства вообще.

Может быть нелишне будет, если я приведу здесь, в целях большей ясности, одну из рукописей тов. Ленина о государстве, написанную, по всей видимости, в конце 1916 или в начале 1917 года (до февральской революции 1917 г.). Из этой рукописи можно легко усмотреть, что:

а) критикуя полуанархистские ошибки Бухарина по вопросу о государстве, Ленин исходил из марксистской теории “отмирания” пролетарского государства и “слома” буржуазно-государственной машины,

б) хотя Бухарин, по выражению Ленина, “ближе к истине, чем Каутский”, но он все же “вместо разоблачения каутскианцев помогает им своими ошибками”.

Вот текст этой рукописи:

Такова краткая история теоретического спора по вопросу о государстве.

Казалось бы, дело ясное: Бухарин допустил полуанархистские ошибки, — пора исправить эти ошибки и пойти дальше по стопам Ленина. Но так могут думать лишь ленинцы. Бухарин, оказывается, с этим не согласен. Он утверждает, наоборот, что ошибался не он, а Ленин, что не он пошел или должен пойти по стопам Ленина, а, наоборот, Ленин оказался вынужденным пойти по стопам Бухарина.

Вы не считаете это вероятным, товарищи? В таком случае послушайте дальше. После этих споров, имевших место в 1916 году, спустя 9 лет после этого, в продолжение которых Бухарин хранил молчание, спустя год после смерти Ленина, а именно в 1925 году, Бухарин печатает в сборнике “Революция права” статью “К теории империалистического государства”, не принятую в свое время к печатанию редакцией “Сборника Социал-Демократа”[13] (т. е. Лениным), в примечании к которой Бухарин прямо заявляет, что в этом споре был прав не Ленин, а он, Бухарин. Это может показаться невероятным, но это — факт, товарищи.

Послушайте текст этого примечания:

Так пишет о Ленине Бухарин спустя год после смерти Ленина.

Вот вам образчик гипертрофированной претенциозности недоучившегося теоретика!

Вполне возможно, что Надежда Константиновна в самом деле говорила Бухарину о том, о чем здесь пишет Бухарин. Но что же из этого следует? Из этого следует лишь одно, что у Ленина были некоторые основания думать, что Бухарин отказался или готов отказаться от своих ошибок. Только и всего. Но Бухарин рассчитал иначе. Он решил, что отныне создателем, или во всяком случае вдохновителем, марксистской теории государства должен считаться не Ленин, а он, т. е. Бухарин.

До сих пор мы считали и продолжаем считать себя ленинцами. А теперь оказывается, что и Ленин и мы, его ученики, являемся бухаринцами. немножко, товарищи. Но что поделаешь, когда приходится иметь дело с разбухшей претенциозностью Бухарина.

Можно подумать, что Бухарин обмолвился в своем примечании к упомянутой выше статье, что он сказал глупость и потом забыл о ней. Но это, оказывается, неверно. Бухарин говорил, оказывается, вполне серьезно. Это видно хотя бы из того, что заявление Бухарина об ошибках Ленина и правоте Бухарина, сделанное им в этом примечании, вновь было опубликовано недавно, а именно в 1927 г., т. е. спустя два года после первой вылазки Бухарина против Ленина, в биографическом очерке Марецкого о Бухарине, причем Бухарин и не подумал протестовать против такой… смелости Марецкого. Ясно, что выступление Бухарина против Ленина нельзя считать случайностью.

Выходит, таким образом, что прав Бухарин, а не Ленин, что вдохновителем марксистской теории государства является не Ленин, а Бухарин.

Такова, товарищи, картина теоретических вывихов и теоретических претензий Бухарина.

И этот человек имеет смелость после всего этого говорить здесь в своей речи, что в теоретической установке нашей партии “что-то гнило”, что в теоретической установке нашей партии имеется уклон к троцкизму!

И это говорит тот самый Бухарин, который допускает (и допускал в прошлом) ряд грубейших теоретических и практических ошибок, который недавно еще состоял в учениках у Троцкого, который вчера еще искал блока с троцкистами против ленинцев и бегал к ним с заднего крыльца!

Ну, разве это не смешно, товарищи?

з) Пятилетка или двухлетка

Позвольте теперь перейти к речи Рыкова. Если Бухарин пытался дать теоретическое обоснование правого уклона, то Рыков старается в своей речи подвести под это дело базу практических предложений, пугая нас “ужасами” из области наших затруднений по линии сельского хозяйства. Это не значит, что Рыков не коснулся теоретических вопросов. Нет, он их коснулся. Но, коснувшись их, допустил по крайней мере две серьезных ошибки.

В своем проекте резолюции о пятилетнем плане, отвергнутом комиссией Политбюро, Рыков говорит, что “центральная идея пятилетнего плана состоит в росте производительности народного труда”. Несмотря на то, что комиссия Политбюро отвергла эту совершенно неправильную установку, Рыков защищал ее здесь в своей речи.

Верно ли, что центральную идею пятилетнего плана в Советской стране составляет рост производительности труда? Нет, неверно. Нам нужен ведь не всякий рост производительности народного труда. Нам нужен определенный рост производительности народного труда, а именно — такой рост, который обеспечивает систематический перевес социалистического сектора народного хозяйства над сектором капиталистическим. Пятилетний план, забывающий об этой центральной идее, есть не пятилетний план, а пятилетняя чепуха.

В росте производительности труда вообще заинтересовано всякое общество, и капиталистическое и докапиталистическое. Отличие советского общества от всякого другого общества в том именно и состоит, что оно заинтересовано не во всяком росте производительности труда, а в таком росте, который обеспечивает перевес социалистических форм хозяйства над другими формами и прежде всего над капиталистическими формами хозяйства, который обеспечивает таким образом преодоление и вытеснение капиталистических форм хозяйства. А Рыков забыл об этой действительно центральной идее пятилетнего плана развития советского общества. В этом его первая теоретическая ошибка.

Вторая его ошибка состоит в том, что он не делает разницы или не хочет понять разницы с точки зрения товарооборота между, скажем, колхозом и всяким индивидуальным хозяйством, в том числе индивидуальным капиталистическим хозяйством. Рыков уверяет, что с точки зрения товарооборота на хлебном рынке, с точки зрения получения хлеба он не видит разницы между колхозом и частным держателем хлеба, ему, стало быть, все равно, покупаем ли мы хлеб у колхоза, у частного держателя или у какого-либо аргентинского скупщика хлеба. Это совершенно неверно. Это есть повторение известного заявления Фрумкина, который уверял одно время, что ему все равно, где покупать и у кого покупать хлеб, у частника или у колхоза.

Это — замаскированная форма защиты, реабилитации, оправдания кулацких махинаций на хлебном рынке. Тот факт, что эта защита ведется с точки зрения товарооборота, — этот факт не меняет дела в том, что она есть все же оправдание кулацких махинаций на хлебном рынке. Если нет разницы с точки зрения товарооборота между коллективными и неколлективными формами хозяйства, то стоит ли тогда развивать колхозы, стоит ли им давать льготы, стоит ли заниматься трудной задачей преодоления капиталистических элементов в сельском хозяйстве? Ясно, что Рыков взял неправильную установку. В этом его вторая теоретическая ошибка.

Но это мимоходом. Перейдем к практическим вопросам, поставленным в речи Рыкова.

Рыков утверждал здесь, что кроме пятилетнего плана нужен еще другой, параллельный план, а именно — двухлетний план развития сельского хозяйства. Он обосновывал это предложение насчет параллельного двухлетнего плана затруднениями в сельском хозяйстве. Он говорил: пятилетний план — дело хорошее, и он стоит за него, но если мы одновременно дадим двухлетний план сельского хозяйства, то будет еще лучше, — в противном случае дело с сельским хозяйством застрянет.

С виду это предложение как будто ничего плохого не представляет. Но если присмотреться к делу, выходит, что двухлетний план сельского хозяйства при” думан для того, чтобы подчеркнуть нереальный, бумажный характер пятилетнего плана. Могли ли мы с этим согласиться? Нет, не могли. Мы говорили Рыкову: если вы недовольны пятилетним планом по линии сельского хозяйства, если вы считаете недостаточными те ассигнования, которую даются по пятилетнему плану на развитие сельского хозяйства, то скажите прямо о ваших дополнительных предложениях, о ваших добавочных вложениях, — мы согласны внести в пятилетний план эти добавочные вложения в сельское хозяйство. И что же? Оказалось, что у Рыкова не имеется никаких дополнительных предложений насчет добавочных вложений для сельского хозяйства. Спрашивается: для чего же тогда параллельный двухлетний план сельского хозяйства?

Мы говорили ему далее: кроме пятилетнего плана есть еще годовые планы, которые являются частью пятилетки, — давайте внесем в годовые планы первых двух лет те добавочные конкретные предложения по линии подъема сельского хозяйства, которые имеются у вас, если они вообще имеются. И что же? Оказалось, что таких конкретных планов добавочных ассигнований Рыков не имеет предложить.

Мы поняли тогда, что в предложении Рыкова о двухлетнем плане имеется в виду не подъем сельского хозяйства, а желание подчеркнуть нереальный, бумажный характер пятилетки, желание развенчать пятилетку. Для “души”, для вида — пятилетний “план, для дела, для практической работы — двухлетний план, — вот какая стратегия получилась у Рыкова. Двухлетний план выступил у Рыкова на сцену для того, чтобы потом, в ходе практического осуществления пятилетнего плана, противопоставить пятилетке двухлетку, перестроить пятилетку и приспособить ее к двухлетнему плану, сократив и обкорнав ассигнования на дело индустрии.

Вот по каким соображениям отвергли мы предложение Рыкова о двухлетнем параллельном плане.

и) Вопрос о посевных площадях

Рыков пугал здесь партию, уверяя, что посевные площади по СССР имеют тенденцию систематически сокращаться. При этом он кивал в сторону партии, намекая на то, что в сокращении посевных площадей виновата политика партии. Он прямо не говорил, что дело идет у нас к деградации сельского хозяйства. Но впечатление от его речи получается такое, что мы имеем налицо что-то вроде деградации.

Верно ли, что посевные площади имеют тенденцию к систематическому сокращению? Нет, неверно. Рыков оперировал здесь средними числами о посевных площадях по стране. Но метод средних чисел, не корректированный данными по районам, нельзя рассматривать, как научный метод.

Может быть, Рыков читал когда-либо “Развитие капитализма в России” Ленина. Если он читал, он должен помнить, как Ленин ругает там буржуазных экономистов, пользующихся методом средних чисел о росте посевных площадей и игнорирующих данные по районам. Странно, что Рыков повторяет теперь ошибки буржуазных экономистов. И вот, если рассмотреть движение посевных площадей по районам, т. е. если подойти к делу по-научному, то выходит, что в одних районах посевные площади растут систематически, в других — они падают иногда, в зависимости главным образом от метеорологических условий, причем нет таких данных, которые говорили бы о том, что мы имеем где-либо, хотя бы в одном из серьезных хлебных районов, систематическое сокращение посевных площадей.

В самом деле, посевные площади в районах, охваченных заморозками или засухой, например в некоторых областях Украины, в последнее время показывают сокращение…

Голос. Не вся Украина.

Шлихтер. На Украине посевные площади выросли на 2,7%.

Сталин. Я имею в виду степную полосу Украины. А вот в других районах, скажем, в Сибири, в Поволжье, в Казахстане, в Башкирии, не задетых неблагоприятными климатическими условиями, посевные площади растут систематически.

Чем объяснить, что в одних районах посевные площади растут систематически, а в других — иногда сокращаются? Нельзя же в самом деле утверждать, что политика партии на Украине — одна, а на востоке или в центре СССР — другая. Это же абсурд, товарищи. Ясно, что климатические условия имеют здесь немаловажное значение.

Верно, что кулаки сокращают посевные площади, независимо от климатических условий. В этом, пожалуй, “виновата” политика партии, состоящая в том, чтобы поддерживать бедняцко-середняцкие массы против кулачества. Но что из этого следует? Разве мы когда-либо обязывались вести такую политику, которая могла бы удовлетворять все социальные группы деревни, в том числе и кулаков? И вообще, разве мы можем вести такую политику, которая удовлетворяла бы и эксплуататоров и эксплуатируемых, если мы вообще хотим вести марксистскую политику? Что же тут особенного, если в результате нашей ленинской политики, рассчитанной на ограничение и преодоление капиталистических элементов в деревне, кулаки начинают частично сокращать свои посевы? Да разве может быть иначе?

Может быть эта политика неверна, — пусть скажут нам об этом прямо. Нестранно ли, что люди, называющие себя марксистами, частичное сокращение кулаками посевов стараются выдавать с перепугу за сокращение посевных площадей вообще, забывая о том, что, кроме кулаков, существуют еще бедняки и середняки, посевы которых расширяются, забывая о том, что существуют колхозы и совхозы, посевы которых растут ускоренным темпом.

Наконец, еще одна неправильность в речи Рыкова по вопросу о посевных площадях. Рыков жаловался здесь, что кое-где, а именно в местах наибольшего развития колхозов, бедняцко-середняцкий индивидуальный клин начинает сокращаться. Это верно. А что здесь плохого? А как же иначе? Ежели бедняцко-середняцкие хозяйства начинают покидать индивидуальный клин и переходят на коллективное хозяйство, то разве не ясно, что расширение и умножение колхозов должно повлечь за собой сокращение индивидуального бедняцко-середняцкого клина? А как же вы хотите?

Сейчас у колхозов имеются два с лишним миллиона гектаров земли. К концу пятилетки колхозы будут иметь более чем 25 миллионов гектаров. За счет кого тут вырастает колхозный клин? За счет индивидуального бедняцко-середняцкого клина. А как же вы хотите? Как же иначе переводить бедняцко-середняцкие индивидуальные хозяйства на рельсы коллективного хозяйства? Разве не ясно, что колхозный клин будет расти в целом ряде районов за счет индивидуального клина?

Странно, что люди не хотят понять этих простых вещей.

к) О хлебных заготовках

О наших хлебных затруднениях наговорили здесь кучу небылиц. Но главные моменты наших хлебных конъюнктурных затруднений упустили из виду.

Забыли прежде всего о том, что в этом году мы собрали ржи и пшеницы, — я говорю о валовом сборе урожая, — миллионов на 500–600 пудов меньше, чем в прошлом году. Могло ли это не отразиться на наших хлебозаготовках? Конечно, не могло не отразиться.

Может быть в этом виновата политика ЦК? Нет, политика ЦК тут не при чем. Объясняется это серьезным неурожаем в степной полосе Украины (заморозки и засуха) и частичным неурожаем на Северном Кавказе, в Центрально-Черноземной области, в Северо-Западной области.

Этим главным образом и объясняется, что в прошлом году на 1 апреля заготовили мы хлеба на Украине (ржи и пшеницы) 200 млн. пудов, а в этом году— всего лишь 26–27 млн. пудов.

Этим же надо объяснить падение заготовок пшеницы и ржи по ЦЧО почти в 8 раз и по Северному Кавказу — в 4 раза.

Хлебозаготовки на востоке выросли за этот год в некоторых районах почти вдвое. Но они не могли возместить, и не возместили, конечно, той недостачи хлеба, которая имелась у нас на Украине, на Северном Кавказе и в ЦЧО.

Не следует забывать, что при нормальных урожаях Украина и Северный Кавказ заготовляют около половины всего заготовляемого хлеба по СССР.

Странно, что это обстоятельство упустил из виду Рыков.

Наконец, второе обстоятельство, представляющее главный момент наших конъюнктурных хлебозаготовительных затруднений. Я имею в виду сопротивление кулацких элементов деревни политике Советской власти по хлебозаготовкам. Рыков обошел это обстоятельство. Но обойти этот момент — значит обойти главное в хлебозаготовительном деле. О чем говорит опыт последних двух лет по хлебозаготовкам? Он говорит о том, что состоятельные слои деревни, имеющие в своих руках значительные хлебные излишки и играющие на хлебном рынке серьезную роль, не хотят нам давать добровольно нужное количество хлеба по ценам, определенным Советской властью. Нам нужно для обеспечения хлебом городов и промышленных пунктов, Красной Армии и районов технических культур около 500 млн. пудов хлеба ежегодно. В порядке самотека нам удается заготовить около 300–350 млн. пудов. Остальные 150 млн. пудов приходится брать в порядке организованного давления на кулацкие и зажиточные слои деревни. Вот о чем говорит нам опыт хлебозаготовок за последние два года.

Что произошло за эти два года, откуда такие перемены, почему раньше помогал самотек, а теперь оказался он недостаточным? Произошло то, что кулацкие и зажиточные элементы выросли за эти годы, ряд урожайных годов не прошел для них даром, они окрепли хозяйственно, накопили капиталец и теперь они могут маневрировать на рынке, удерживая за собой хлебные излишки в ожидании высоких цен и оборачиваясь на других культурах.

Хлеб нельзя рассматривать, как простой товар. Хлеб — не хлопок, который нельзя есть и который нельзя продать всякому. В отличие от хлопка, хлеб в наших нынешних условиях есть такой товар, который берут все и без которого нельзя существовать. Кулак это учитывает, и он придерживает его, заражая этим держателей хлеба вообще. Кулак знает, что хлеб есть валюта валют. Кулак знает, что излишки хлеба есть не только средство своего обогащения, но и средство закабаления бедноты. Хлебные излишки в руках кулака при данных условиях есть средство хозяйственного и политического усиления кулацких элементов. Поэтому, беря эти излишки у кулаков, мы не только облегчаем снабжение хлебом городов и Красной Армии, но и подрываем средство хозяйственного и политического усиления кулачества.

Что нужно сделать для того, чтобы получить эти хлебные излишки? Нужно прежде всего ликвидировать психологию самотека как вредную и опасную вещь. Нужно организовать хлебозаготовки. Нужно мобилизовать бедняцко-середняцкие массы против кулачества и организовать их общественную поддержку мероприятиям Советской власти по усилению хлебозаготовок. Значение уральско-сибирского метода хлебозаготовок, проводимого по принципу самообложения, в том именно и состоит, что он дает возможность мобилизовать трудящиеся слои деревни против кулачества на предмет усиления хлебозаготовок. Опыт показал, что этот метод дает нам положительные результаты. Опыт показал, что эти положительные результаты получаются у нас в двух направлениях: во-первых, мы изымаем хлебные излишки состоятельных слоев деревни, облегчая этим снабжение страны; во-вторых, мы мобилизуем на этом деле бедняцко-середняцкие массы против кулачества, просвещаем их политически и организуем из них свою мощную многомиллионную политическую армию в деревне. Некоторые товарищи не учитывают этого последнего обстоятельства. А между тем оно именно и является одним из важных, если не самым важным результатом уральско-сибирского метода хлебозаготовок.

Правда, этот метод сочетается иногда с применением чрезвычайных мер против кулачества, что вызывает комические вопли у Бухарина и Рыкова. А что в этом плохого? Почему нельзя иногда, при известных условиях применять чрезвычайные меры против нашего классового врага, против кулачества? Почему можно сотнями арестовывать спекулянтов в городах и высылать их в Туруханский край, а у кулаков, спекулирующих хлебом и пытающихся взять за горло Советскую власть и закабалить себе бедноту, нельзя брать излишков хлеба в порядке общественного принуждения по ценам, по которым сдают хлеб нашим заготовительным организациям бедняки и середняки? Откуда это следует? Разве наша партия когда-либо высказывалась в принципе против применения чрезвычайных мер в отношении спекулянтов и кулачества? Разве у нас нет закона против спекулянтов?

Рыков и Бухарин, очевидно, стоят в принципе против всякого применения чрезвычайных мер в отношении кулачества. Но это ведь буржуазно-либеральная политика, а не марксистская политика. Вы не можете не знать, что Ленин после введения новой экономической политики высказывался даже за возврат к политике комбедов, конечно, при известных условиях. А ведь что такое частичное применение чрезвычайных мер против кулаков? Это даже не капля в море в сравнении с политикой комбедов.

Они, сторонники группы Бухарина, надеются убедить классового врага в том, чтобы он добровольно отрекся от своих интересов и сдал бы нам добровольно свои хлебные излишки. Они надеются, что кулак, который вырос, который спекулирует, у которого есть возможность отыгрываться на других культурах и который прячет свои хлебные излишки, — они надеются, что этот самый кулак даст нам свои хлебные излишки добровольно по нашим заготовительным ценам. Не с ума ли они сошли? Не ясно ли, что они не понимают механики классовой борьбы, не знают, что такое классы?

А известно ли им, как кулаки глумятся над нашими работниками и над Советской властью на сельских сходах, устраиваемых для усиления хлебозаготовок? Известны ли им такие факты, когда наш агитатор, например в Казахстане, два часа убеждал держателей хлеба сдать хлеб для снабжения страны, а кулак выступил с трубкой во рту и ответил ему: “А ты попляши, парень, тогда я тебе дам пуда два хлеба”.

Голоса. Сволочи!

Сталин. Убедите-ка таких людей. Да, товарищи, класс есть класс. От этой истины не уйдешь. Уральско-сибирский метод тем, собственно, и хорош, что он облегчает возможность поднять бедняцко-середняцкие слои против кулаков, облегчает возможность сломить сопротивление кулаков и заставляет их сдать хлебные излишки органам Советской власти.

Теперь самым модным словом в рядах группы Бухарина является слово “перегибы” в хлебозаготовках. Это слово представляет у них самый ходкий товар, так как оно помогает им маскировать свою оппортунистическую линию. Когда они хотят замаскировать свою линию, они обычно говорят: мы, конечно, не против нажима на кулаков, но мы против перегибов, которые допускаются в этой области и которые задевают середняка. Дальше идут рассказы об “ужасах” этих перегибов, читаются письма “крестьян”, читаются панические письма товарищей, вроде Маркова, и потом делается вывод: надо отменить политику нажима на кулачество.

Не угодно ли: так как имеются перегибы в проведении правильной политики, то надо, оказывается, отменить эту самую правильную политику. Таков обычный прием оппортунистов: на основании перегибов в проведении правильной линии — отменить эту линию, заменив ее линией оппортунистической. При этом сторонники группы Бухарина тщательно умалчивают о том, что существует еще другой сорт перегибов, более опасный и более вредный, а именно — перегибы в сторону срастания с кулачеством, в сторону приспособления к зажиточным слоям деревни, в сторону замены революционной политики партии оппортунистической политикой правых уклонистов.

Конечно, мы все против этих перегибов. Мы все против того, чтобы удары, направляемые против кулаков, задевали середняков. Это ясно, и в этом не может быть никакого сомнения. Но мы решительно против того, чтобы болтовней о перегибах, усердно практикуемой группой Бухарина, раскассировать революционную политику нашей партии и подменить ее оппортунистической политикой группы Бухарина. Нет, этот фокус у них не пройдет.

Назовите хоть одну политическую меру партии, которая не сопровождалась бы тем или иным перегибом. Из этого следует, что надо бороться с перегибами. Но разве можно на этом основании охаивать самую линию, которая есть единственно правильная линия?

Возьмем такую меру, как проведение 7-часовсго рабочего дня. Не может быть никакого сомнения, что эта мера есть одна из самых революционных мер, проводимых нашей партией за последнее время. Кому не известно, что эта, по существу глубоко революционная, мера то и дело сопровождается у нас целым рядом перегибов, иногда самых отвратительных? Значит ли это, что мы должны отменить политику проведения 7-часового рабочего дня?

Понимают ли сторонники бухаринской оппозиции, в какую лужу они попадают, козыряя перегибами в хлебозаготовительном деле?

л) О валютных резервах и импорте хлеба

Наконец, несколько слов об импорте хлеба и валютных резервах. Я уже говорил, что Рыков и его ближайшие друзья несколько раз ставили вопрос об импорте хлеба из-за границы. Рыков говорил сначала о необходимости ввоза миллионов 80-100 пудов хлеба. Это составит около 200 млн. руб. валюты. Потом он поставил вопрос о ввозе 50 млн. пудов, т. е. на 100 млн. руб. валюты. Мы это дело отвергли, решив, что лучше нажимать на кулака и выжать у него хлебные излишки, которых у него не мало, чем тратить валюту, отложенную для того, чтобы ввезти оборудование для нашей промышленности.

Теперь Рыков меняет фронт. Теперь он уверяет что капиталисты дают нам хлеб в кредит, а мы будто бы не хотим его брать. Он сказал, что через его руки прошло несколько телеграмм, из которых видно, что капиталисты нам хотят дать хлеб в кредит. При этом он изображал дело так, что будто бы имеются у нас такие люди, которые не хотят принять хлеб в кредит либо из каприза, либо по каким-то другим непонятным причинам.

Все это пустяки, товарищи. Смешно было бы думать что капиталисты Запада вдруг взяли и стали жалеть нас, желая дать нам несколько десятков миллионов пудов хлеба чуть ли не даром или в долгосрочный кредит. Это пустяки, товарищи.

В чем же тогда дело? Дело в том, что различные капиталистические группы щупают нас, щупают наши финансовые возможности, нашу кредитоспособность, нашу стойкость вот уже полгода. Они обращаются к нашим торговым представителям в Париже, в Чехословакии, в Америке, в Аргентине и сулят нам продать хлеб в кредит на самый короткий срок, месяца на три или, максимум, месяцев на шесть. Они хотят добиться не столько того, чтобы продать нам хлеб в кредит, сколько того, чтобы узнать, действительно ли тяжело наше положение, действительно ли исчерпались у нас финансовые возможности, стоим ли мы крепко с точки зрения финансового положения и не клюнем ли мы на удочку, которую они нам подбрасывают.

Сейчас в капиталистическом мире идут большие споры насчет наших финансовых возможностей. Одни говорят, что мы уже банкроты и падение Советской власти — дело нескольких месяцев, если не недель. Другие говорят, что это неверно, что Советская власть сидит крепко, что финансовые возможности у нее имеются и хлеба у нее хватит.

В настоящее время задача состоит в том, чтобы проявить нам должную стойкость и выдержку, не поддаваться на лживые обещания насчет отпуска хлеба в кредит и показать капиталистическому миру, что мы обойдемся без ввоза хлеба. Это не только мое мнение. Это мнение большинства Политбюро.

На этом основании мы решили отказаться от предложения разных там благотворителей, вроде Нансена, о ввозе хлеба в СССР в кредит на 1 миллион долларов.

На этом же основании дали мы отрицательный ответ всем этим разведчикам капиталистического мира в Париже, в Америке, в Чехословакии, предлагавшим нам небольшое количество хлеба в кредит.

На этом же основании решили мы проявить максимум экономии в расходовании хлеба, максимум организованности в деле заготовок хлеба.

Мы преследовали здесь две цели: с одной стороны — обойтись без импорта хлеба и сохранить валюту для ввоза оборудования, с другой стороны — показать всем нашим врагам, что мы стоим крепко и не намерены поддаваться обещаниям о подачках.

Правильна ли была такая политика? Я думаю, что она была единственно правильной политикой. Она была правильной не только потому, что мы открыли здесь, внутри нашей страны, новые возможности получения хлеба. Она была правильна еще потому, что, обойдясь без импорта хлеба и отбросив прочь разведчиков капиталистического мира, мы укрепили свое международное положение, мы подняли свою кредитоспособность и разбили в пух болтовню о “предстоящей гибели” Советской власти.

На днях мы имели некоторые предварительные переговоры с представителями германских капиталистов. Они обещаются дать нам 500-миллионный кредит, причем дело выглядит так, что они в самом деле считают необходимым дать нам этот кредит, чтобы обеспечить себе советские заказы для своей промышленности.

На днях была у нас английская делегация консерваторов, которая также считает нужным констатировать прочность Советской власти и целесообразность предоставления нам кредитов для того, чтобы обеспечить себе промышленные советские заказы.

Я думаю, что мы не имели бы этих новых возможностей в смысле получения кредитов, со стороны германцев прежде всего, а потом и со стороны одной группы английских капиталистов, если бы мы не проявили той необходимой стойкости, о которой я говорил выше.

Стало быть, речь идет не о том, что мы отказываемся будто бы из каприза получить воображаемый хлеб в воображаемый долгосрочный кредит. Дело идет о том, чтобы разгадать лицо наших врагов, разгадать их действительные желания и проявить выдержку, необходимую для упрочения нашего международного положения.

Вот почему мы отказались, товарищи, от импорта хлеба.

Как видите, вопрос об импорте хлеба не так уж прост, как это изображал здесь Рыков. Вопрос об импорте хлеба есть вопрос нашего международного положения.

Мы перебрали, таким образом, все главные вопросы наших разногласий как в области теории, так и в области коминтерновской и внутренней политики нашей партии. Из сказанного видно, что заявление Рыкова о наличии у нас единой линии не соответствует действительности. Из сказанного видно, что у нас имеются на деле две линии. Одна линия — это генеральная линия партии, революционная ленинская линия нашей партии. Другая линия — это линия группы Бухарина. Эта вторая линия не вполне еще оформлена отчасти потому, что в рядах группы Бухарина имеется невообразимая путаница взглядов, отчасти потому, что она, эта вторая линия, будучи слабой по своему удельному весу в партии, старается так или иначе маскироваться. Но она, эта линия, все же существует, как видите, и существует она, как линия, отличная от линии партии, как линия, противопоставляющая себя генеральной линии партии почти по всем вопросам нашей политики. Эта вторая линия есть линия правого уклона.

Перейдем теперь к вопросам партийного руководства.

а) О фракционности группы Бухарина

Бухарин говорил, что у нас нет в партии оппозиции, что она, группа Бухарина, не представляет оппозиции. Это неверно, товарищи. Из прений на пленуме выяснилось с полной очевидностью, что в лице группы Бухарина мы имеем новую оппозицию. Оппозиционная работа этой группы состоит в том, что она пытается ревизовать линию партии, она пытается пересмотреть линию партии и готовит почву для того, чтобы заменить ее, линию партии, другой линией, линией оппозиции, которая не может быть не чем иным, как линией правого уклона.

Бухарин говорил, что тройка не представляет фракционной группы. Неверно это, товарищи. Группа Бухарина содержит все элементы фракционности. Тут и платформа имеется, тут и фракционная замкнутость, тут и политика отставок, тут и организованная борьба против ЦК. Чего же еще нужно? Зачем скрывать правду о фракционности группы Бухарина, когда она ясна сама собой? Для того и собрался пленум ЦК и ЦКК, чтобы сказать здесь всю правду о наших разногласиях. А правда состоит в том, что группа Бухарина есть группа фракционная. И это не просто фракционная группа, а я бы сказал — самая неприятная и самая мелочная из всех имевшихся у нас в партии фракционных групп.

Это видно хотя бы из того, как она пытается теперь использовать в своих фракционных целях такую ничтожную мелочь, как волнения в Аджарии. В самом деле, что представляет собой это так называемое “восстание” в Аджарии в сравнении с такими восстаниями, как кронштадтское восстание? Я думаю, что в сравнении с этим восстанием так называемое “восстание” в Аджарии не представляет даже капли в море. Бывали ли такие случаи, чтобы троцкисты или зиновьевцы пытались использовать это серьезное восстание в Кронштадте против ЦК, против партии? Надо признать, товарищи, что таких случаев не бывало. Наоборот, оппозиционные группы, имевшиеся у нас в партии в период этого серьезного восстания, помогали партии подавлять его, не решаясь использовать его против партии.

А как поступает теперь группа Бухарина? Вы имели уже случай убедиться, что она пытается использовать против партии это микроскопическое “восстание” в Аджарии самым мелочным, самым неприличным образом. Что же это такое, как не крайняя степень фракционного ослепления и фракционного измельчания?

От нас требуют, видимо, чтобы у пас не было случаев волнений на окраинах, граничащих с капиталистическими государствами. От нас требуют, очевидно, такой политики, которая бы удовлетворяла все классы вашего общества, и богатых и бедных, и рабочих и капиталистов. От нас требуют, очевидно, чтобы у нас не было недовольных элементов. Не с ума ли они сошли, эти товарищи из группы Бухарина?

Как можно требовать от нас, людей пролетарской диктатуры, ведущих борьбу с капиталистическим миром, как внутри, так и вне нашей страны, — как можно требовать от нас, чтобы у нас не было в стране недовольных и чтобы не было иногда случаев волнений на некоторых окраинах, граничащих с враждебными нам государствами? Для чего же существует тогда капиталистическое окружение, если не для того, чтобы международный капитал прилагал все силы организовать у нас в приграничных районах выступления недовольных элементов в нашей стране против Советской власти? Кто же, кроме пустых либералов, может предъявлять нам такие требования? Разве не ясно, что фракционная мелочность способна довести иногда людей до либеральной слепоты и ограниченности?

б) О лояльности и коллективном руководстве

Рыков уверял здесь, что Бухарин является одним из самых “безупречных” и “лояльных” членов партии в отношении ЦК нашей партии.

Позвольте в этом усомниться. Мы не можем верить на слово Рыкову. Мы требуем фактов. А фактов-то и нет у Рыкова.

Взять, например, такой факт, как закулисные переговоры Бухарина с группой Каменева, связанной с троцкистами, переговоры об организации фракционного блока, об изменении политики ЦК, об изменении состава Политбюро, об использовании хлебозаготовительного кризиса для выступления против ЦК. Спрашивается, где же тут “лояльность”, “безупречность” Бухарина в отношении своего ЦК?

Не есть ли это, наоборот, нарушение всякой лояльности со стороны одного из членов Политбюро в отношении своего ЦК, в отношении своей партии? Если это называется лояльностью в отношении ЦК, то что называется тогда предательством своего ЦК?

Бухарин любит говорить о лояльности, о честности, но почему он не попытается взглянуть на себя и спросить себя: не нарушает ли он самым нечестным образом элементарные требования лояльности в отношении своего ЦК, ведя закулисные переговоры с троцкистами против своего ЦК и предавая таким образом свой ЦК?

Бухарин говорил здесь об отсутствии коллективного руководства в ЦК партии, уверяя нас, что требования коллективного руководства нарушаются большинством Политбюро ЦК.

Конечно, наш пленум все терпит. Он может стерпеть и это бесстыдное и лицемерное заявление Бухарина. Но нужно действительно потерять чувство стыда, чтобы взять на себя смелость выступить на пленуме в таком духе против большинства ЦК.

В самом деле, о каком коллективном руководстве может быть здесь речь, если большинство ЦК, запрягшись в государственную телегу, двигает ее вперед с напряжением всех своих сил, прося группу Бухарина помочь ему в этом трудном деле, а группа Бухарина не только не помогает своему ЦК, а наоборот — всячески мешает ему, бросает палки в колеса, угрожает отставкой и сговаривается с врагами партии, с троцкистами, против ЦК нашей партии?

Кто же, кроме лицемеров, может отрицать, что Бухарин, устраивающий блок с троцкистами против партии и предающий свой ЦК, не желает и не будет осуществлять коллективное руководство в Центральном Комитете нашей партии?

Кто же, кроме слепых, может не видеть, что если Бухарин все же болтает о коллективном руководстве в ЦК, кивая против большинства ЦК, то это он делает для того, чтобы замаскировать таким образом свою предательскую позицию?

Следует отметить, что Бухарин не впервые нарушает элементарные требования лояльности и коллективного руководства в отношении ЦК партии. История нашей партии знает примеры, как Бухарин в период Брестского мира, при Ленине, оставшись в меньшинстве по вопросу о мире, бегал к левым эсерам, к врагам нашей партии, вел с ними закулисные переговоры, пытался заключить с ними блок против Ленина и ЦК. О чем он сговаривался тогда с левыми эсерами, — нам это, к сожалению, еще неизвестно.[1] Но нам известно, что левые эсеры намеревались тогда арестовать Ленина и произвести антисоветский переворот… Но удивительнее всего то, что, бегая к левым эсерам и конспирируя с ними против ЦК, Бухарин продолжал кричать, так же как и теперь, о необходимости коллективного руководства.

История нашей партии знает кроме того примеры, когда Бухарин, при Ленине, имея большинство в Московском областном бюро нашей партии и имея за собой группу “левых” коммунистов, призывал всех членов партии к тому, чтобы выразить недоверие ЦК партии, отказаться подчиниться ему и поставить вопрос о расколе в нашей партии. Это было в период Брестского мира, после того, как ЦК уже вынес свое постановление о необходимости принять условия Брестского мира.

Таковы лояльность и коллективное руководство Бухарина.

Рыков говорил здесь о необходимости коллегиальной работы. При этом он кивал в сторону большинства Политбюро, указывая на то, что он и его ближайшие друзья стоят за коллегиальную работу, а большинство Политбюро, стало быть, — против коллегиальной работы. При этом Рыков не привел ни одного фагота в подтверждение своего заявления.

Для того, чтобы разоблачить эту рыков скую басню, позвольте привести несколько фактов, несколько примеров, указывающих на то, как Рыков проводит коллегиальную работу.

Первый пример. Вы знаете историю с вывозом золота в Америку. Многие из вас думают, может быть, что золото было вывезено в Америку по решению Совнаркома, или ЦК, или с согласия ЦК, или с ведома ЦК. Но это неверно, товарищи. ЦК и Совнарком не имеют к этому делу никакого отношения. У нас имеется решение о том, что золото не может быть вывезено без санкции ЦК. Однако это решение было нарушено. Кто же разрешил его вывоз? Оказывается, золото было вывезено с разрешения одного из замов Рыкова с ведома и согласия Рыкова.

Что это, — коллегиальная работа? Второй пример. Речь идет о переговорах с одним из крупных частных банков в Америке, имущество которого было национализировано после Октябрьского переворота и который требует теперь возмещения убытков. ЦК стало известно, что с этим банком ведутся переговоры представителем нашего Госбанка об условиях возмещения его убытков.

Вопрос о возмещении частных претензий является, как вы знаете, одним из серьезнейших вопросов, имеющих прямое отношение к нашей внешней политике. Может показаться, что переговоры эти велись с разрешения Совнаркома или ЦК. Однако это неверно, товарищи. ЦК и Совнарком не имеют к этому делу никакого отношения. Впоследствии, узнав об этих переговорах, ЦК постановил прервать переговоры. Но вот вопрос: кто санкционировал эти переговоры? Оказывается, они были санкционированы одним из замов Рыкова с ведома и согласия Рыкова.

Что это, — коллегиальная работа?

Третий пример. Речь идет о снабжении сельскохозяйственными машинами кулаков и середняков. Речь идет о том, что ЭКОСО РСФСР,[2] где председательствует один из замов Рыкова по РСФСР, постановило уменьшить снабжение середняков сельскохозяйственными машинами и увеличить снабжение машинами верхушечных слоев деревни, то есть кулаков. Вот текст этого антипартийного и антисоветского постановления ЭКОСО РСФСР:

Не угодно ли: ЭКОСО РСФСР, в период усиленного наступления партии на кулаков и организации бедняцко-середняцких масс против кулачества, принимает постановление о снижении нормы снабжения машинами середняков и повышении нормы снабжения верхушечных слоев деревни.

И это называется ленинской, коммунистической политикой!

Впоследствии ЦК, узнав об этом казусе, отменил постановление ЭКОСО. Но кто санкционировал это антисоветское постановление? Его санкционировал один из замов Рыкова с ведома и согласия Рыкова. Что это, — коллегиальная работа? Кажется, достаточно этих примеров для того, чтобы показать, как осуществляется коллегиальная работа Рыковым и его заместителями.

в) О борьбе с правым уклоном

Бухарин говорил о “гражданской казни” трех членов Политбюро, “прорабатываемых”, по его словам, организациями нашей партии. Он говорил, что партия подвергла трех членов Политбюро, Бухарина, Рыкова и Томского, “гражданской казни”, критикуя их ошибки в печати и на собраниях, в то время как они, эти три члена Политбюро, “вынуждены” были молчать.

Все это пустяки, товарищи. Это фальшивые слова либеральствующего коммуниста, пытающегося развинтить партию в ее борьбе против правого уклона. У Бухарина выходит, что ежели он и его друзья увязли в правоуклонистских ошибках, то партия не имеет права разоблачать эти ошибки, партия должна прекратить борьбу с правым уклоном и дожидаться того момента, когда Бухарину и его друзьям угодно будет отказаться от своих ошибок.

Не слишком ли многого требует от нас Бухарин? Не думает ли он, что партия существует для него, а не он для партии? А кто его заставляет молчать, пребывать в состоянии покоя, когда вся партия мобилизована против правого уклона и ведет решительные атаки против трудностей? Почему бы ему, Бухарину, и его ближайшим друзьям не выступить теперь и не повести решительную борьбу против правого уклона и примиренчества с ним? Разве может кто-либо сомневаться в том, что партия приветствовала бы Бухарина и его ближайших друзей, если бы они решились на этот, не столь уж трудный шаг? Почему же они не решаются на этот, в конце концов, обязательный для них шаг? Не потому ли, что интересы своей группы ставят они выше интересов партии и ее генеральной линии? Кто же виноват в том, что в борьбе с правым уклоном Бухарин, Рыков и Томский оказались в нетях? Не ясно ли, что разговоры о “гражданской казни” трех членов Политбюро есть плохо замаскированная попытка трех членов Политбюро заставить партию замолчать и прекратить борьбу против правого уклона?

Борьбу с правым уклоном нельзя рассматривать, как второстепенную задачу нашей партии. Борьба с правым уклоном есть одна из решающих задач нашей партии. Если мы в своей собственной среде, в своей собственной партии, в политическом штабе пролетариата, который руководит движением и который ведет вперед пролетариат, — если мы в этом самом штабе допустим свободное существование и свободное функционирование правых уклонистов, пытающихся демобилизовать партию, разложить рабочий класс, приспособить нашу политику ко вкусам “советской” буржуазии и спасовать, таким образом, перед трудностями нашего социалистического строительства, — если мы все это допустим, то что это будет означать? Не будет ли ото означать, что мы готовы спустить на тормозах революцию, разложить наше социалистическое строительство, сбежать от трудностей, сдать позиции капиталистическим элементам?

Понимает ли группа Бухарина, что отказаться от борьбы с правым уклоном значит предать рабочий класс, предать революцию?

Понимает ли группа Бухарина, что без преодоления правого уклона и примиренчества с ним невозможно преодолеть стоящие перед нами трудности, без преодоления же этих трудностей невозможно добиться решающих успехов социалистического строительства?

Чего стоят после всего этого жалкие слова о “гражданской казни” трех членов Политбюро?

Нет, товарищи, либеральной болтовней о “гражданской казни” не запугать бухаринцам партию. Партия требует от них решительной борьбы с правым уклоном и примиренчеством с ним в одной шеренге со всеми членами ЦК нашей партии. Она требует этого от группы Бухарина для того, чтобы облегчить дело мобилизации рабочего класса, сломить сопротивление классовых врагов и организовать решительное преодоление трудностей нашего социалистического строительства.

Либо бухаринцы это требование партии выполнят, и тогда партия будет приветствовать их, либо они этого не сделают, — но тогда пусть они пеняют на себя.

Перехожу к выводам. Вношу следующие предложения:

1) Надо, прежде всего, осудить взгляды группы Бухарина. Надо осудить взгляды этой группы, изложенные в ее декларациях и в речах ее представителей, признав, что эти взгляды несовместимы с линией партии и что они совпадают полностью с позицией правого уклона.

2) Надо осудить закулисные переговоры Бухарина с группой Каменева, как наиболее яркое выражение нелояльности и фракционности группы Бухарина.

3) Надо осудить политику отставок, практиковавшуюся Бухариным и Томским, как грубое нарушение элементарных требований партийной дисциплины.

4) Надо снять Бухарина и Томского с занимаемых ими постов, предупредив их, что в случае малейшей попытки неподчинения постановлениям ЦК, ЦК будет вынужден вывести их из состава Политбюро.

5) Надо принять меры к тому, чтобы в выступлениях отдельных членов и кандидатов Политбюро на собраниях не допускались какие бы то ни было отклонения от линии партии, от решений ЦК и его органов.

6) Надо принять меры к тому, чтобы в органах печати, как партийных, так и советских, как в газетах, так и в журналах полностью проводились линия партии и решения ее руководящих органов.

7) Надо установить специальные меры, вплоть до исключения из ЦК и из партии, против тех, которые попытаются нарушить секретность решений партии, ее ЦК, ее Политбюро.

8) Надо разослать резолюцию объединенного пленума ЦК и ЦКК по внутрипартийным вопросам всем местным организациям партии и членам XVI конференции,[3] не опубликовывая ее пока что в печати.

Таков, по-моему, выход из положения.

Некоторые товарищи настаивают на немедленном исключении Бухарина и Томского из Политбюро ЦК. Я не согласен с этими товарищами. По-моему, можно обойтись в настоящее время без такой крайней меры.

Полностью печатается впервые