Пушкин Александр Сергеевич Переписка 1826-1837

ПЕРЕПИСКА 1826

Посылаю тебе Уранию, милый Пушкин; не велико сокровище; но блажен, кто и малым доволен. Нам очень нужна философия. Однакож позволь тебе указать на пиэсу под заглавием: Я есмь. Сочинитель мальчик лет осмнадцати и кажется подает надежду. Слог не всегда точен, но есть поэзия, особенно сначала. На конце метафизика, слишком темная для стихов. Надо тебе сказать, что московская молодежь помешана на трансцендентальной философии, не знаю, хорошо ли это, или худо, я не читал Канта и признаюсь, не слишком понимаю новейших эстетиков. Галич выдал пиэтику на немецкий лад. В ней поновлены откровения Платоновы и с некоторыми прибавлениями приведены в систему. Не зная немецкого языка, я очень обрадовался случаю познакомиться с немецкой эстетикой. Нравится в ней собственная ее поэзия, но начала ее мне кажется можно опровергнуть философически. Впрочем, какое о том дело, особливо тебе. Твори прекрасное, и пусть другие ломают над ним голову: как ты отделал элегиков в своей эпиграмме! Тут и мне достается, да и по делом; я прежде тебя спохватился и в одной ненапечатанной пьэсе говорю, что стало очень приторно:

Мне пишут, что ты затеваешь новую поэму Ермака. Предмет истинно поэтической, достойный тебя. Говорят, что, когда это известие дошло до Парнасса, и Камоэнс вытаращил глаза. Благослови тебя бог и укрепи мышцы твои на великий подвиг.

Я часто вижу Вяземского. На днях, мы вместе читали твои мелкие стихотворения, думали пробежать несколько пьэс и прочли всю книгу. Что ты думаешь делать с Годуновым? Напечатаешь ли его, или попробуешь его прежде на театре? Смерть хочется его узнать. Прощай, милый Пушкин, не забывай меня.

Вот тебе, радость моя, и книги. Письма de Junius заплатил я 15 руб., Театр de Schiller [1] 40 р., да его мелкие стихотворения особо 8 руб. Итак нынешняя посылка собственно для тебя стоит 63 рубля. Сверх того получишь ты наличными деньгами (в общий счет издерживаемых мною для тебя денег твоих) от Прасковьи Александровны 156 рублей, которые из твоих же издержал я на покупку ей двух анкорков вина и двенадцати бутылок рома; потому что человек ее мало получил за продажу и ничего не мог мне дать на покупки для своей барыни.

Прошу тебя сказывать мне, доволен ли ты остаешься моими покупками, как съестными, так и питейными, а равно и читательными. Ты мне своим одобрением прибавишь куража, а побранкой выучишь. На случай надобности книг посылаю тебе и Каталог С.-Флорана.

Получил ли ты (непременно уведомь) пять экз. твоих Стихотворений? Доволен ли изданием? Не принять ли этот формат, буквы и расстановку строк для будущих новых изданий твоих поэм, разумеется кроме следующих глав Онегина?

Мне Карамзины поручили очень благодарить тебя за подарок им твоих Стихотворений. Карамзин убедительно просил меня предложить тебе, не согласишься ли ты [ему] прислать ему для прочтения Годунова. Он ни кому его не покажет, или только тем, кому ты велишь. Жуковский тебя со слезами целует и о том же просит. Сделай милость, напиши им всем по письмецу.

Я продал в разные руки книгопродавцам твоих Стихотворений до 600 экз., с уступкою 20 процентов, потому что на [на]личные деньги. У меня теперь твоей суммы, за всеми издержками по изданию и по разным к тебе посылкам, с остальными деньгами от Онегина, хранится более 4.000 рублей. Из этой суммы Дельвиг выпросил на некоторое время 2.000. Что прикажешь делать с твоим богатством? Переслать ли тебе всё в наличности, или в виде какой-нибудь натуры, или приступить к какому-нибудь новому изданию? Умоляю тебя, напечатай одну или две вдруг главы Онегина. Отбоя нет: все жадничают его. Хуже будет, как простынет жар. Уж я и то боюсь: стращают меня, что в городе есть списки второй главы. Теперь ты не можешь отговариваться, что ждешь Пол.[ярной] Звезды. Она не выйдет. Присылай, душа!

Скоро выйдут Пиры и Эда; также Северные Цветы. Другие альманахи все дрянь. Я думаю, тебе всё-таки наслали их издатели.

Пиши ко мне обстоятельнее обо всем, что ты думаешь: не нужно ли также чего переменить в моих правилах в рассуждении изданий. Больше всего прошу тебя не забывать Карамзина и Жуковского. Они очень могут тебе быть полезными при твоем аневризме. С такою болезнию шутить не надобно.

Весь твой Плетнев. 21 генв. 1826.

Душа моя, спасибо за Стих.[отворения] Ал.[ександра] П.[ушкина], издание очень мило; кое-где ошибки, это в фальшь не ставится. Еще раз благодарю сердечно и обнимаю дружески.

Что делается у вас в П.[етер]Б.[урге]? я ничего не знаю, все перестали ко мне писать. Верно вы полагаете меня в Нерчинске. Напрасно, я туда не намерен — но неизвестность о людях, с которыми находился в короткой связи, меня мучит. Надеюсь для них на милость царскую. К стати: не может ли Ж.[уковский] узнать, могу ли я надеиться на высочайшее снисхождение, я 6 лет нахожусь в опале, а что ни говори — мне всего 26. Покойный имп.[ератор] в 1824 году сослал меня в деревню за две строчки не-религиозные — других художеств за собою не знаю. Ужели молодой наш царь не позволит удалиться куда-нибудь, где бы потеплее? — если уж никак нельзя мне показаться в П.[етер]Б.[урге] — а?

Прости душа, скучно мочи нет.

Адрес: Его высокоблагородию Петру Александровичу Плетневу.

В Пет. Бург. В Екатерининский Институт.

Милый барон! вы обо мне беспокоитесь и напрасно. Я человек мирный. Но я беспокоюсь — и дай бог, чтобы было понапрасну. Мне сказывали, что А. Раевский под арестом. Не сомневаюсь в его политической безвинности. Но он болен ногами, и сырость казематов будет для него смертельна. Узнай, где он, и успокой меня. Прощай, мой милый друг.

П.

Адрес: Барону Дельвигу.

Я не писал к тебе во-первых потому, что мне было не до себя, во-втор. за не имением верного случая. Вот в чем дело: мудрено мне требовать твоего заступления пред государем; не хочу охмелить тебя в этом пиру. Вероятно правительство удостоверилось, что я заговору не принадлежу и с возмутителями 14 декабря связей политических не имел — но оно в журналах объявило опалу и тем, которые, имея какие-нибудь сведения о заговоре, не объявили о том полиции. Но кто же, кроме полиции и правительства, не знал о нем? о заговоре кричали по всем переулкам, и это одна из причин моей безвинности. Всё-таки я от жандарма еще не ушел, легко может, уличат меня в политических разговорах с каким-нибудь из обвиненных. А между ими друзей моих довольно (NB оба ли Раевские взяты, и в самом ли деле они в крепости? напиши, сделай милость). Теперь положим, что правительство и захочет прекратить мою опалу, с ним я готов условливаться (буде условия необходимы), но вам решительно говорю не отвечать и не ручаться за меня. Мое будущее поведение зависит [2] от обстоятельств, от обхождения со мною правительства etc.

Итак остается тебе положиться на мое благоразумие. Ты можешь требовать от меня свидетельств об этом новом качестве. Вот они.

В Кишеневе я был дружен с маиором Раевским, с генералом Пущиным и Орловым.

Я был массон в Киш.[еневской] ложе, т. е. в той, за которую уничтожены в России все ложи.

Я наконец был в связи с большею частию нынешних заговорщиков.

Покойный император, сослав меня, [3] мог только упрекнуть меня в безверии.

Письмо это не благоразумно конечно, но должно же доверять иногда и счастию. Прости, будь счастлив, это покаместь первое мое желание.

Прежде, чем сожжешь это письмо, [4] покажи его Кар[амзину] и посоветуйся с ним. Кажется, можно сказать царю: В.[аше] в.[еличество], если Пушкин не замешан, то нельзя ли наконец позволить ему возвратиться? —

Говорят, ты написал стихи на смерть Алекс.[андра] — предмет богатый! — Но в теченьи десяти лет его царствования, лира твоя молчала. Это лучший упрек ему. Никто более тебя не имел права сказать: глас лиры, глас народа. Следств. я не совсем был виноват, подсвистывая ему до самого гроба.

Извини, любезнейший Александр Сергеевич, что я так давно тебе не отвечал: в нынешнее смутное время грустна даже беседа с приятелем. Жандр сначала попался в беду, но его вскоре выпустили; о других общих наших знакомых отложим разговор до свидания; и почему бы ему не быть вскоре? — Стихотворения твои я читал, большая часть мне давно известна; но скажи пожалуй, к какому К-ну ты пишешь нечто о Колосовой? Многие думают, что ко мне, но я в первый раз прочел эти стихи в печатной книге. Ты часто изволишь ставить начальные буквы таинственно: в Невском Альманахе (издатель должен быть слишком добрый человек) после Полевого et compagnie [5] стоит какой-то К… дальный ваш (чей?) родня; моя совесть чиста, ибо по сию пору я ни в Невском, ни в другом альманахе ничего не печатал, но злые люди!.. Однако чорт с ними, я хочу поговорить с тобою о человеке очень хорошем, умном, образованном и мне коротко знакомом; назвать до времени не могу. Он намерен в начале будущего года выдать также альманах, разумеется не такой, как нынешние; я для него решаюсь нарушить мой зарок и написать что-нибудь порядочное, время есть; сверьх того я вызвался выпросить стихов у тебя, и надеюсь, что ты не введешь меня в лгуны; более: я прошу у тебя таких стихов, которыми бы ты сам был доволен, вещи дельной. Будь умница и не откажи. Готовое теперь ты вероятно еще прежде издашь, но это всё равно, будет другое, и в твои лета и с твоим дарованием всё должно итти чем далее, тем лучше. Слышал я о второй части Онегина, о трагедии: Годунов, любопытен чрезвычайно всё это видеть, но ты решительно не хочешь мне ничего показать ни прислать. Бог тебе судия, а я, как истый христианин, прощаю, с уговором только: чтобы ты непременно, без отговорок и вполне удовлетворил мою вышеписанную покорнейшую просьбу; за человека могу я ручаться, как за себя, следственно и за достоинство предполагаемого издания уже вперед несколько отвечаю; но без тебя, баловень муз и публики, и праздник не в праздник. Это мне опять напоминает твое отсутствие: постарайся, чтобы оно кончилось. Самому тебе не желать возврата в Петербург странно! Где же лучше? Запретить тебе на отрез, кажется, нет довольно сильных причин. Если б я был на месте Жуковского, я бы давно хлопотал, как бы тебя возвратить тем, кто тебя душевно любит; правда, я бы тогда хлопотал для себя. Прощай, милый, будь здоров и покуда хоть пиши. Мое почтение царю Борису Федоровичу, любезного проказника Евгения прошу быть моим стряпчим и ходатаем у его своенравного приятеля. Прощай. Весь твой

Павел Катенин.

Февр. 3. 1826. С. Петерб.

Насилу ты мне написал и то без толку, душа моя. Вообрази, что я в глуши ровно ничего не знаю, переписка моя отвсюду прекратилась, а ты пишешь мне, как будто вчера мы целый день были вместе и наговорились до сыта. Конечно я ни в чем не замешан, и если правительству досуг подумать обо мне, то оно в том легко удостоверится. Но просить мне как-то совестно особенно ныне; образ мыслей моих известен. Гонимый 6 лет сряду, замаранный по службе выключкою, сосланный в глухую деревню за две строчки перехваченного письма, я конечно не мог доброжелательствовать покойному царю, хотя и отдавал полную справедливость истинным его достоинствам — но никогда я не проповедовал ни возмущений, ни революции — напротив. Класс писателей, как заметил Alfieri [6], более склонен к умозрению, нежели к деятельности, и если 14 декабря доказало у нас иное, то на то есть особая причина. Как бы то ни было, я желал бы вполне и искренно помириться с правительством, и конечно это ни от кого, кроме его, не зависит. В этом желании [конечно] более благоразумия, нежели гордости с моей стороны.

С нетерпением ожидаю решения участи несчастных и обнародование заговора. Твердо надеюсь на великодушие молодого нашего царя. Не будем ни суеверны, ни односторонни — как фр.[анцузские] трагики; но взглянем на трагедию взглядом Шекспира. Прощай, душа моя.

Пушкин.

Ты взял 2000 у меня и хорошо сделал, но сделай так, чтоб прежде вел.[икого] поста они находились опять у Плетнева.

Адрес: Милостивому государю барону Антону Антоновичу Дельвигу

в С. Петербург в Б. Мильонной, в доме г-жи Эбелинг.

Милый мой Пушкин, до тебя дошли ложные слухи о Раевском. Правда они оба в Петербурге, но на совершенной свободе. Государь говорил с ними, уверился в их невинности и, говорят, пожал им руку и поцеловал их. Отец их сделан членом Совета. Наш сумашедчий Кюхля нашелся, [7] как ты знаешь по газетам, в Варшаве. Слухи в Петербурге переменились об нем так, как должно было ожидать всем знающим его коротко. Говорят, что он совсем не был в числе этих негодных Славян, а просто был воспламенен, как длинная ракета. Зная его доброе сердце и притом любовь хвастать разными положениями, в которые жизнь бросала его, я почти был в этом всегда уверен. [Да] Он бы верно кому-нибудь из товарищей не удержался сказал всю свою тайну. Дай бог, чтоб это была правда. Говорят великий князь Михайло Павлович с ним более всех ласков; [так] как от сумашедчего, от него можно всего ожидать, как от злодея ничего. —

По письму твоему приметил я, что ты изволишь на меня дуться, быть может, за долгое мое молчание. Исправься, душа моя, от такого греха; будь человеком, не будь зверем! Пиши ко мне по прежднему, за то я буду отвечать не по прежднему, т. е. акуратнее. Северные Цветы давно готовы, один Дашков не совсем выпростался, а такого одного ждут с охотою семеро. Твоя 2[-я] песня Онегина везде читается и переписывается. Я не только, что никому ее не давал, да и сам не имею. Твой экземпляр отдал Вяземскому, и для Цветов тобою назначенные куплеты его жена мне и переписала и прислала. Дела поправить нечем другим, как прислать ее с третьей к Плетневу и приказать печатать. Поздравление с Борисом Годуновым я было [пр] писал на огромном листе, да от радости до сих [пор] не окончил. Царицам гор мое почтение. Прощай.

Твой Дельвиг.

6 февр. 1826. С. п. б.

Посылаю, душа моя, по желанию твоему тысячу рублей. Напрасно ты нападаешь на меня за знаки препинания. Может быть, ты сам виноват. Рукопись прислал ты очень неисправную, а ее переписывал какой-то писарь; итак еще более испортил. После того трудно добиться везде аккуратно до настоящего смысла. Советую тебе вперед отдавать кому-нибудь переписывать у себя да после просматривать. А без того заочно всегда будут неисправности.

Ты отказываешься прислать Годунова за тем, что не кому переписать. Это странно. Ведь надобно ж будет когда-нибудь об этом похлопотать. Пригласи из Опочки дни на три к себе какого-нибудь писаку и заплати ему за труды. Увидишь, что он все твои стихи возьмется переписывать тебе.

Ты всё-таки не сказал мне и не прислал ничего, что надобно печатать. Не далеко уж вел.[икий] пост. Это последнее время. После свят.[ой] недели книжная торговля прекращается. Опять принуждены будем ждать зимы. Ужели ты в нынешнюю зиму ничего не выдашь более, кроме Стих.[отворений] Ал.[ександра] Пуш.[кина]. Сделай милость, выпусти Онегина. Ужели не допрошусь я.

Скажи Пр.[асковье] Ал.[ександровне], что я получил от нее 25 р., но [не] высылаю книг по тому, что они еще не вышли. Эда и Пиры должны явиться на днях, за ними Сев.[ерные] Цветы, а уж после Крылов.

Карамзин болен. Не худо бы тебе и навестить его письмом. Жуковский не писал стихов на смерть государя, а для выпуска в Институте, которые однако ж посвящены воспоминанию об императоре покойном. Я их еще но получил. Получу, так и пришлю. Гнедич также плох здоровьем. Беда, как мы останемся без конца Илиады.

Обнимаю тебя и желаю, чтобы ты был у себя с писарем.

Плетнев.

Дельвиг тебе уже писал.

Отвечаю тебе по порядку. Стихи о Колосовой были написаны в письме, которое до тебя не дошло. Я не выставил полного твоего имени, потому что с Катениным говорить стихами только о ссоре моей с актрисою показалось бы немного странным.

Будущий альманах радует меня несказанно, если разбудит он тебя для поэзии. Душа просит твоих стихов; но знаешь ли что? Вместо альманаха не затеять ли нам журнала в роде Edimburgh Review [8]? Голос истинной критики необходим у нас; кому же, как не тебе, забрать в руки общее мнение и дать нашей словесности новое, истинное направление? Покаместь, кроме тебя, нет у нас критика. Многие (в том числе и я) много тебе обязаны; ты отъучил меня от односторонности в литературных мнениях, а односторонность есть пагуба мысли. Если б согласился ты сложить разговоры твои на бумагу, то великую пользу принес бы ты русской словесности: как думаешь? Да что Андромаха и собрание твоих стихов?

Мой друг барон, я на тебя не дулся и долгое твое молчание великодушно извинял твоим Гименеем

т. e. чорт побери вашу свадьбу, свадьбу вашу чорт побери. Когда друзья мои женятся, им смех, а мне горе; но так и быть: апостол Павел говорит в одном из своих посланий, что лучше взять себе жену, чем идти в геенну и во огнь вечный — обнимаю и поздравляю тебя — рекомендуй меня баронессе Дельвиг.

Очень благодарен за твои известия, радуюсь, что тевтон Кюхля не был Славянин — а охмелел в чужом пиру. Поведение вел.[икого] кн.[язя] Михаила в [его] отношении к нему очень благородно. Но что Ив.[ан] Пущин? Мне сказывали, что 20, т. e. сегодня, участь их должна решиться — сердце не на месте; но крепко надеюсь на милость царскую. Меры правительства доказали его решимость и могущество. Большего подтверждения, кажется, не нужно. Правительство может пренебречь ожесточение некоторых обличенных…

Я писал Ж[уковскому] — и жду ответа. Покаместь я совершенно один. Пр.[асковья] Ал.[ександровна] уехала в Тверь, сей час пишу к ней и отсылаю Эду — что за прелесть эта Эда! Оригинальности рассказа наши критики не поймут. Но какое разнообразие! Гусар, Эда и сам поэт, всякой говорит по своему. А описания лифляндской природы! а утро после первой ночи! а сцена с отцом! — чудо! — Видел я и Слепушкина, неужто никто ему не поправил Святки, Масленицу, Избу? у него истинный, свой талант; пожалуйста пошлите ему от меня экз. Руслана и моих Стих.[отворений] — с тем, чтоб он мне не подражал, а продолжал идти своею дорогою. Жду Цветов.

Адрес: Дельвигу.

Madame,

Voici le nouveau po#232;me de Baratinsky, que Delvig vient de m'envoyer; c'est un chef-d'#339;uvre de gr#226;ce, d'#233;l#233;gance et de sentiment. Vous en serez enchant#233;e.

Je pr#233;sume, Madame, que vous #234;tes maintenant #224; Twer, je souhaite que vous y passiez votre temps agr#233;ablement, mais pas assez pour oublier totalement Trigorsky, o#249; apr#232;s vous avoir regrett#233;e, nous commen#231;ons d#233;j#224; #224; vous attendre.

Recevez, Madame, l'assurance de ma haute consid#233;ration et de mon parfait d#233;vouement.

20 f#233;vr.

Veuillez, Madame, pr#233;senter mes hommages #224; M-lle votre fille ainsi qu'#224; M-lle Netty. [10]

27 февр. 1826.

Стихотворений Александра Пушкина у меня уже нет ни единого экз., с чем его и поздравляю. Важнее того, что между книгопродавцами началась война, когда они узнали, что нельзя больше от меня ничего получить. Это быстрое растечение твоих сочинений вперед заставит их прежде отпечатания скупать их гуртом на наличные деньги. При продаже нынешней я руководствовался формою, которая изобретена была Гнедичем, по случаю продажи Стихотворений Батюшкова и Жуковского. Вот она: 1) Покупщику, требующему менее 50 экз., нет уступки ни одного процента. 2) Кто берет на чистые деньги 50 экз., уступается ему 10 проц. 3) Кто 100 экз., уступается 15 проц. 4) Кто 300 экз., уступается 20 проц. 5) Кто 500 экз., уступается 25 проц. 6) Кто 1000 экз., уступается 30 процентов.

К нашему благополучию книгопродавцы наши так еще бедны или нерасчетливы, что из последних двух статей ни один не явился, и все покупали по 4-ой статье.

На будущее время я отважусь предложить им одну общую статью: кто бы сколько ни брал, деньги должен взносить чистые и уступки больше 10 проц. не получит. Меня затруднял способ сохранять отпечатанные книги до продажи всех, особенно при большом издании; но теперь и это препятствие уничтожено: следственно ничто меня не принудит сдаваться этим вандалам. Только еще прошу тебя обязать меня оффициальным письмом (да не причтут мне этой новости в притеснение торговли их!), что я не имею права сбавлять или увеличивать число процентов выше или ниже 10.

Скажи теперь по совести, прав ли я в своих предсказаниях на счет твоих доходов. Воспользуйся же еще нынешней зимой, а летом нет продажи книг. Если ты не решился выписывать писаря, пришли мне черновые бумаги; я или сам перепишу, или найму; потом всё переписанное перешлю тебе для сверки или поправок; тогда ты обратно мне перешлешь бумаги, и я приступлю к печатанию. В твоей воле, что теперь начать: второе ли издание Разн.[ых] Стихот.[ворений] (но в этом случае, надобно что-нибудь прибавить; потому что в другой раз некоторых пиес уж не пропустят), Бориса ли, Онегина ли, или Цыганов. Только сделай милость, не медли. Остается не более двух месяцев, в которые еще можно что-нибудь сделать. Жуковский особенно просит прислать Бориса. Он бы желал его прочесть сам, и еще (когда позволишь) на лекции его. Другая его к тебе коммисия состоит в том, чтобы ты написал к нему письмо серьиозное, в котором бы сказал, что, оставляя при себе образ мыслей твоих, на кои никто не имеет никакого права, не думаешь играть [11] словами никогда, которые бы противоречили какому-нибудь всеми принятому порядку. После этого письма он скоро надеется с тобою свидеться в его квартире.

Что велишь делать с твоими деньгами? Хоть я не привел в совершенно аккуратный счет всю операцию нынешнего издания, но имею в руках (кроме издержанных на некоторые к тебе посылки, отосланной по твоему требованию тысячи, употребленных на издание и заимообразно отданных Дельвигу двух тысяч) пять тысяч еще. Распоряжайся, милый, поскорее. Ты мне давно не писал. Жду нетерпеливо твоего ответа. Что скажешь об Эде? Скажи П.[расковье] А.[лександровне], что Крылов еще не вышел, также и Сев.[ерные] Цветы. Всё пришлю, как скоро появится.

Б[аратынс]кий вышел в отставку и живет в Москве. Брат твой здоров. Карамзину и Гнедичу лучше. Жуковский страдает гимороидами. Я весь к твоим услугам. Обнимаю тебя.

Плетнев.

Карамзин болен! — милый мой, это хуже многого — ради бога успокой меня, не то мне страшно вдвое будет распечатывать газеты. Гнедич не умрет прежде совершения Илиады — или реку в сердце своем: несть Феб. Ты знаешь, что я пророк. Не будет Вам Бориса, прежде чем не выпишите меня в П.[етер]Б.[ург] — что#769; это в самом деле? стыдное дело. Сле-Пушкину дают и кафтан, и часы, и полу-медаль, а Пушкину полному — шиш. Так и быть: отказываюсь от фрака, штанов и даже от академического четвер[та]ка (что мне следует), по крайней мере пускай позволят мне бросить проклятое Михайловское. Вопрос: Невинен я или нет? но в обоих случаях давно бы надлежало мне быть в П.[етер] Б.[урге]. Вот каково быть верноподданным! забудут и квит. Получили ли мои приятели письма мои дельные, т. е. деловые? Что ж не отвечают? — А ты хорош! пишешь мне: переписывай да нанимай писцов Опоческих, да издавай Онегина. Мне не до Онегина. Чорт возьми Онегина! я сам себя хочу издать или выдать в свет. Батюшки, помогите.

3 марта.

Адрес: Его высокоблагородию Петру Александровичу Плетневу

в С.-Петербург в Екатерининском институте.

Поручая себя ходатайству Вашего дружества, вкратце излагаю здесь историю моей опалы. В 1824 году явное недоброжелательство графа Воронцова принудило меня подать в отставку. Давно расстроенное здоровье и род аневризма, требовавшего немедленного лечения, служили мне достаточным предлогом. Покойному государю императору не угодно было принять оного в уважение. Его величество, исключив меня из службы, приказал сослать в деревню за письмо, писанное года три тому назад, в котором находилось суждение об афеизме, суждение легкомысленное, достойное конечно всякого порицания.

Вступление на престол государя Николая Павловича подает мне радостную надежду. Может быть его величеству угодно будет переменить мою судьбу. Каков бы ни был мой образ мыслей, политический и религиозный, я храню его про самого себя и не намерен безумно противоречить общепринятому порядку и необходимости.

7 марта 1826.

Александр Пушкин.

С.[ело] Михайловское.

Адрес: Василию Андреевичу Жуковскому.

Мой милый, очень благодарен тебе за все известия. — Вместе с твоим получил я письмо и от Заикина с уведомлением о продаже Стих.[отворений] А.[лександра] П.[ушкина] и с предложениями. Ты говоришь, мой милый, что некоторых пиэс уже цензор не пропустит; каких же? А. Шенье? итак погодим с новым изданием; время не уйдет, всё перемелится — будет мука — тогда напечатаем второе, добавленное, исправленное изд. (однако, скажи; разве были какие-нибудь неудовольствия по случаю моих Стихотв.[орений]? или это одни твои предположения?) Знаешь ли? уж если печатать что, так возьмемся за Цыганов. Надеюсь, что брат по крайней мере их перепишет — а ты пришли рукопись ко мне — я доставлю предисловие и м. б. примечания — и с рук долой. А то всякой раз, как я об них подумаю или прочту слово в журн., у меня кровь портится — в собрании же моих поэм для новинки поместим мы другую повесть в роде Верро, которая у меня в запасе. Жду ответа.

При сем письмо к Ж.[уковскому] в треугольной шляпе и в башмаках. Не смею надеиться, но мне бы [12] сладко было получить свободу от Ж.[уковского], а не от другого — впроччем держусь стоической пословицы: не радуйся нашед, не плачь потеряв.

Какого вам Бориса, и на какие лекции? в моем Борисе бранятся по-матерну на всех языках. Это трагедия не для прекрасного полу.

Прощай, мой друг; деньги мои держи крепко, никому не давай. Они мне нужны. Сдери долг и с Д.[ельвига]. [13]

Vous devez #234;tre maintenant #224; Михайловское depuis longtemps — voil#224; tout ce que je puis savoir au juste sur votre compte — longtemps j'ai balanc#233; si je vous #233;crirai avant de recevoir une lettre de vous; mais comme la r#233;flexion ne me sert jamais de rien, j'ai fini par c#233;der au d#233;sir que j'avais de vous #233;crire. Mais par quoi commencerais-je et que vous dirais-je. Je crains et je ne puis laisser aller ma plume; Dieu, pourquoi ne suis-je pas partie avant, pourquoi — mais non, mes [14] regrets ne servent #224; rien — ils ne seront peut-#234;tre [pour vous] qu'un triomphe pour votre vanit#233;, il est tr#232;s probable que vous ne vous rappelez plus les derniers jours que nous avons pass#233;s ensemble. Je suis f#226;ch#233;e de ne vous avoir pas #233;crit les premiers jours de mon arriv#233;e, ma lettre aurait #233;t#233; charmante; mais aujourd'hui cela m'est impossible, je ne puis #234;tre que tendre et je crois que je finirai par d#233;chirer cette lettre. [Il est presque] Savez vous que je pleure en vous #233;crivant, cela me compromet, je le sens; mais c'est plus fort que moi, je ne puis me vaincre. Il est presque s#251;r que je reste ici, ma ch#232;re M#232;re l'a arrang#233; sans me demander mon avis — elle dit que c'est une grande incons#233;quence de ma part de ne pas vouloir rester maintenant quand en hiver je voulais partir seule m#234;me! Voyez que vous #234;tes fautif de tout vous-m#234;me — dois-je maudire ou b#233;nir la providence de vous avoir envoy#233; [sur mon chemin] #224; Trigorsk? — Si encore vous m'en voudrez d'#234;tre rest#233;e ici, vous serez un monstre apr#232;s cela, — entendez vous, Monsieur. Je ferai tout mon possible de ne pas rester, je vous donne ma parole, et si je ne r#233;ussis pas, croyez que cela ne sera pas ma faute. Ne croyez cependant pas que cela soit peut-#234;tre parce que je n'ai personne ici — loin de cela, j'ai trouv#233; [ici] un Cousin charmant qui m'aime passionn#233;ment et ne demande pas mieux que de me le prouver #224; votre mani#232;re si je le voulais. Ce n'est pas un uland comme vous le supposerez peut-#234;tre, mais un officier de la garde, un charmant jeune homme et qui ne me fait d'infid#233;lit#233; pour personne, entendez-vous? Il ne peut supporter l'id#233;e que j'ai pass#233; tant de temps avec vous, un aussi grand libertin. Mais h#233;las! je ne sens rien #224; son approche — sa pr#233;sense ne fait na#238;tre aucune #233;motion en moi. Je crois toujours recevoir une lettre de vous, quelle jouissance cela serait pour moi. Cependant je n'ose vous le demander, je crains m#234;me que je ne pourrais pas vous #233;crire, car je ne sais, si je pourrais cacher mes lettres de mes Cousines — et alors que pourrais-je vous dire — j'aime mieux ne point recevoir de vos lettres aussi que d'en avoir de pareilles #224; celles de Riga. Pourquoi ne vous ai-je pas quitt#233; #224; pr#233;sent avec l'indiff#233;rence d'alors — pourquoi Netty n'est-elle pas venue me chercher alors? Peut-#232;tre nous nous serions s#233;par#233;s autrement. Cette lettre sous diff#233;rents pr#233;textes je ne lui ai pas montr#233;e en disant que c'est #224; A.[nnette] K.[ern] que j'#233;crivais. Mais je ne pourrais pas le faire toujours sans donner du soup#231;on. Malgr#233; toute mon #233;tourderie et mon incons#233;quence vous avez su me rendre discr#232;te. Je parle de vous aussi peu que possible, mais je suis triste et je pleure. Je suis bien folle cependant, car je suis s#251;re que pour vous vous pensez #224; moi avec beaucoup d'indiff#233;rence d#233;j#224; et dites peut-#234;tre des horreurs de moi, tandis que moi! — J'ai oubli#233; de vous dire que Maman a trouv#233; que vous #233;tiez triste #224; notre d#233;part. Ему, кажется, нас жаль! Mon d#233;sir de retourner lui donne du soup#231;on et je crains de trop presser. Adieu, je vous fais une grimace.

Le 8 mars. Il y a d#233;j#224; quelque temps que je vous ai #233;crit cette lettre, je ne pouvais me r#233;soudre #224; vous l'envoyer. Dieu! Il est d#233;cid#233; que je reste ici: hier j'ai eu une sc#232;ne tr#232;s vive avec ma m#232;re pour mon d#233;part, elle a dit devant tous mes parents qu'elle me laissait d#233;cid#233;ment ici, que je devais rester, et qu'elle ne pouvait pas me prendre, puisqu'en partant elle s'#233;tait arrang#233;e de mani#232;re #224; me laisser ici. Si vous saviez comme je suis triste. Je crois vraiment comme A.[nnette] K.[ern] qu'elle veut seule faire votre conqu#234;te et que c'est par jalousie qu'elle me laisse ici. J'esp#232;re cependant que cela ne sera que jusqu'#224; l'#233;t#233;, ma tante ira alors #224; Pskoff — et nous reviendrons ensemble avec Netty. Mais combien de changements peuvent arriver jusqu'alors, peut-#234;tre qu'on vous pardonnera, [je sais qu'alo[rs]] peut-#234;tre que Netty vous rendra autre. Il sera mal avis#233; de ma part de revenir avec elle, j'en courrais le risque cependant — et j'esp#232;re avoir assez d'amour-propre pour ne pas vous regretter. A.[nnette] K.[ern] doit venir aussi ici — il n'y aura cependant pas de rivalit#233; entre nous, il para#238;t que chacune est contente de son lot. Cela vous fait honneur et prouve notre vanit#233; et cr#233;dulit#233;. Euphr[osine] m'#233;crit que vous lui avez dit que vous vous #234;tes amus#233; #224; Pskoff — est-ce apr#232;s moi? — quel homme vous seriez alors? — et quelle sotte je serais! — Avez-vous pris la baguette д'Илья Ив.[анович]? Quand je reviendrai, je vous la demanderai. Dieu! Si je recevais une lettre de vous que je serai contente, ne me trompez pas au nom du Ciel, dites que vous ne m'aimez pas du tout, alors je serai plus tranquille peut-#234;tre. Je suis furieuse contre ma M#232;re, quelle femme vraiment. Au reste en tout cela il y a aussi de votre faute.

Adieu, que direz-vous apr#232;s avoir lu cette lettre? Si vous m'#233;crirez — faites le par Treuer, cela sera plus s#251;r. Je ne sais pas comment vous adresser cette lettre, j'ai peur que par Trigorsk elle ne tombe dans les mains de Maman, ou vous #233;crirais-je par Euph.[rosine] — dites moi ce qui sera mieux. [15]

Милостивый государь Иван Ермолаевич!

Сердечно благодарю вас за письмо, приятный знак вашего ко мне благорасположения. Стихотворения Слепушкина получил и перечитываю всё с бо#769;льшим и бо#769;льшим удивлением. Ваша прекрасная мысль об улучшении состояния поэта-крестьянина, надеюсь, не пропадет. Не знаю, соберусь ли я снова к вам во Псков; вы не совершенно отнимаете у меня надежду вас увидеть в моей глуши: благодарим покамест и за то.

Кланяюсь князю Цицианову; жалею, что не отнял у него своего портрета. Что нового в ваших краях?

Остаюсь с искренним уважением вашим покорнейшим слугою

Александр Пушкин.

Премного благодарю, любезнейший Александр Сергеевич, за готовность твою меня одолжить и предваряю тебя, что обещанные дары должны быть доставлены сюда отнюдь не позже первого сентября, дабы издатель успел всё кончить с цензурою и типографиею ранее нового года. От издания журнала вдвоем я отнюдь не прочь, но об этом рано говорить, пока тебя здесь нет, что меня очень огорчает. На друзей надеяться хорошо, но самому плошать не надо; я бы на твоем месте сделал то же, что на своем, написал бы прямо к царю почтительную просьбу в благородном тоне, и тогда я уверен, что он тебе не откажет, да и не за что.

Наконец достал я и прочел вторую песнь Онегина, и вообще весьма доволен ею; деревенский быт в ней так же хорошо выведен, как городской в первой; Ленской нарисован хорошо, а Татьяна много обещает. Замечу тебе однако (ибо ты меня посвятил в критики), что по сие время действие еще не началось; разнообразие картин и прелесть стихотворения, при первом чтении, скрадывают этот недостаток, но размышление обнаруживает его; впрочем, его уже теперь исправить нельзя, а остается тебе другое дело: вознаградить за него вполне в следующих песнях. Буде ты не напечатаешь второй до выхода альманаха, ее подари; а буде издашь прежде, просим продолжения: вещь премилая. Мои стихотворения всё еще переписываются в Костроме, и оттоле весьма давно ко мне ни слова не пишут, вероятно по той причине, что и меня изволят считать в числе заточенных; коль скоро пришлют, приступлю к напечатанию, но и тут беда, ибо глупость наших цензоров превосходит всякое понятие. Андромаха принята на театр, роли розданы, и дирекция хотела было пустить ее в ход во время коронации; но Семенова не захотела играть летом и в отсутствии значительной части зрителей, обязанных с двором отправиться в Москву: итак, представление отложено до совершенного открытия театров по истечении годового срока со дня смерти бывшего государя.

Что твой Годунов? Как ты его обработал? В строгом ли вкусе историческом, или с романтическими затеями? Во всяком случае я уверен, что цензура его не пропустит: о, боже! Читал ли ты Крылова басни, изданные в Париже гр.[афом] Орловым с переводами, французским и италианским? Из них некоторые хороши, особливо басня Ручей, работы Лавиня: прелесть. Помнишь ли, это было твое привычное слово, говоря со мной? Полно упрямиться в Опочке, приезжай-ка сюда, гораздо будет лучше и для тебя и для нас. До свидания, моя умница, будь здоров; к слову, ты что-то хворал: прошло ли? Напиши. Прощай. Весь твой

Павел Катенин.

Марта 14-го 1826. С.-Петербург.

Si vous avez re#231;u ma lettre, au nom du Ciel d#233;chirez-la! J'ai honte de ma folie, jamais je n'oserai lever les yeux sur vous si je vous revois. Maman part demain, et moi je reste ici jusqu'#224; l'#233;t#233;. Du moins je l'esp#232;re ainsi. Si vous ne craignez pas de me compromettre aupr#232;s de ma s#339;ur (comme vous le faites d'apr#232;s sa lettre) je vous prie en gr#226;ce de ne pas le faire avec Maman. Aujourd' hui elle m'a plaisant#233; sur nos adieux de Pskow, qu'elle trouve avoir #233;t#233; tr#232;s tendres („они, говорит она, думали, что я ничего не замечаю“), comment cela vous para#238;t-il? — Au reste vous n'avez besoin que de para#238;tre tel que vous #234;tes, pour la d#233;tromper et lui prouver que vous ne remarquez m#234;me pas mon absence. Quel prestige enchanteur m'avait s#233;duit! Comme vous savez feindre le sentiment. Je conviens avec mes Cousines que vous #234;tes un homme bien dangereux, mais je t#226;cherai de [16] devenir raisonnable. —

Au nom du ciel d#233;chirez ma premi#232;re lettre et brisez ma tasse de Pskoff — c'est un mauvais signe d'en donner, je suis tr#232;s superstitieuse, et pour vous r#233;compenser de cette perte je vous promets quand je reviendrai de vous donner la cire cacheter que vous m'avez demand#233;e #224; mon d#233;part. Je vais apprendre l'italien et malgr#233; que je suis bien f#226;ch#233;e contre vous, je crois que me premi#232;re lettre sera pour vous mio [?] delizie [?]. [17] [18]

Адрес: Пушкину.

Милый Пушкин, посылаю тебе и Прасковье Александровне насилу-расцветшие Северные Цветы. Желаю, чтоб они тебе показались. Я было, выпросивши у тебя позволение напечатать отрывок об Овидии, хотел поместить к нему картинку: да что делать с нашими скотами академиками? Ни один не мог сделать что-нибудь сносное. С досады наш Дельвиг бросился к Григоровичу, уговорил его написать статью о русских художниках и велел гравировать с пяти русских хороших картин. Граверы сделали сколько могли, к будущему году [надеюсь] жду от них еще большего. Пора им привыкнуть к альманачному вкусу! К будущему году надеюсь на тебя, как на каменную стену, надеюсь лично от тебя получить лучшие цветы для моего парника или теплицы. От Баратынского тоже. Деньги твои я взял, как хороший министр финансов, т. е. назначил Плетневу источник уплаты: я купил у Баратынского Эду и его Сочинения, и Эда, продаваясь, в скором времени погасит совершенно мой долг. Живи, душа моя, надеждами дальными и высокими, трудись для просвещенных внуков; надежды же близкие, земные оставь на старания друзей твоих и доброй матери твоей. Они очень исполнимы, но еще не теперь. Дождись коронации, тогда можно будет просить царя, тогда можно от него ждать для тебя новой жизни. Дай бог только, чтоб она полезна была для твоей поэзии. Прощай, обнимаю тебя.

7-го апреля.

Жена моя тебе кланяется и благодарит за поздравление.

Еще прощай.

12 апреля.

Не сердись на меня, что я к тебе так долго не писал, что так долго не отвечал на два последние письма твои. [19] Я болен и ленив писать. А дельного отвечать тебе нечего. Что могу тебе сказать на счет твоего желания покинуть деревню? В теперешних обстоятельствах нет никакой возможности ничего сделать [для тебя] в твою пользу. Всего благоразумнее для тебя остаться покойно в деревне, не напоминать о себе и писать, но писать для славы. Дай пройти несчастному этому времени. Я никак не умею изъяснить, для чего ты написал ко мне последнее письмо свое. Есть ли оно только ко мне, то оно странно. Есть ли ж для [20] того, чтобы его показать, то безрассудно. Ты ни в чем не замешан — это правда. Но в бумагах каждого из действовавших находятся стихи твои. Это худой способ подружиться с правительством. Ты знаешь, как я люблю твою музу в как дорожу твоею благоприобретенною славою: ибо умею уважать Поэзию и знаю, что ты рожден быть великим поэтом и мог бы быть честью и драгоценностию России. Но я ненавижу всё, что ты написал возмутительного для порядка и нравственности. Наши отроки (то есть всё зреющее поколение), при плохом воспитании, которое не дает им никакой подпоры для жизни, познакомились с твоими буйными, одетыми прелестию поэзии мыслями; ты уже многим нанес вред неисцелимый. Это должно заставить тебя трепетать. Талант ничто. Главное: величие нравственное. — Извини эти строки из катехизиса. Я люблю и тебя и твою музу, и желаю, чтобы Россия вас любила. Кончу началом: не просись в Петербург. Еще не время. Пиши Годунова и подобное: они отворят дверь свободы.

Я болен. Еду в Карлсбад; возвращусь не прежде, как в половине сентября. Пришли к этому времени то, что сделано будет твоим добрым Гением. То, что напроказит твой злой Гений, оставь у себя: я ему не поклонник. Прости. Обнимаю тебя.

Жуковский.

14 апр. 1826.

Не удивляйся, душа моя, что я целый месяц не писал к тебе. Этот месяц был для меня черным не только в году, но и во всей жизни. С роду не бывал я болен и не пробовал, каковы на свете лекарства: а теперь беспрестанно их глотаю через час по две ложки. Это однакож не помешало мне, хоть с разными изворотами, исполнить все твои коммиссии, а имянно: 1) Князю Вяземскому отослано 600 руб. 2) Слепушкину доставлен экз. твоих Стих.[отворений]. 3) Тебе посланы 2, 3 и 4 части Мнемозины. 4) Сверх того посланы тебе новое издание басен Крылова и Северные Цв.[еты]. 5) Отдано твое письмо Жуковскому. Ты верно не знаешь, какой у нас теперь мор на писателей. Жуковский болен отчаянно и для своего спасения получил совет ехать на теплые воды. Карамзин не может здесь выздороветь и потому отправляется морем до Бордо, а оттуда по южной части Франции во Флоренцию, где проживет два года. Гнедичу говорят доктора, что он может ожидать спасения от весны, а не от них. Можешь по этому вообразить, в состоянии ли кто-нибудь в этом положении начать какое-нибудь важное дело. Сверх того так много еще хлопот посторонних. Мой совет и всех любящих тебя провести нынешнее лето в деревне. К осени Жуковский возвратится. Дел важных сбавится. Всё взойдет в обыкновенное течение. Тогда легче начать и Жуковскому. Тебе легко возражать, что за советами нужды ни у кого не будет. Но ты хладнокровнее обними стечение этих странных обстоятельств, и сам согласишься, что прежде надобно заняться чем-нибудь общим, а потом приступить к частному. 6) Послана тебе рукопись Цыганов. Аккуратнее исправь да поскорее пришли: так и тиснем. Кстати. Не можешь ли ты решиться напечатать второй главы Онегина? Это необходимо нужно. Теперь она ходит в самой неисправной рукописи по городу, и от этого скоро к ней потеряют вкус. Сделай милость, напечатай: тогда скорее разойдется и первая. Ты от этого тьму получишь денег. 7) Не стыдно ли тебе такую старину воспоминать, каково дело твое с Ольдекопом. Книги его уж нет ни экземпляра; да я не знаю, существует ли и он в каком-нибудь формате. И из чего ты хлопочешь? Если хочешь денег: согласись только вновь напечатать Кавказ.[ского] Плен.[ника], или Бахч.[исарайский] Фон.[тан], и деньги посыплются к тебе. Если хочешь примером его учить других: этого никто не делал, да и не сделает. Оставь во рту у нищего кусок. Если его вырвешь, он, может быть, умрет с голода, а ты до сыта не наешься. Я бы очень желал, чтобы ты несколько замечаний своих на Тацита пустил в ход с цитатами. Это у многих повернуло бы умы. Не поленись, любезный брат. К Баратынскому ты слишком пристрастен. Он любит еще играть словами; в слоге есть кокетство; во многом француз, хоть и люблю его до смерти. Твое письмо к брату убийственно. У меня бы рука не поднялась так отвечать. На Аладьина плюнь.

Dieu! Quelle #233;motion j'ai eprouv#233;e en lisant votre lettre et que j'aurais #233;t#233; heureuse si la lettre de ma s#339;ur n'avait m#234;l#233; de l'amertume #224; ma joie. Hier matin je prenais le th#233; quand on m'apporta de la poste les livres, je ne pouvais deviner d'o#249; ils me venaient; quand en l'ouvrant je vis Lascasas, mon c#339;ur battit et je n'osais les ouvrir d'autant plus qu'il y avait du monde dans la chambre. J'aurais #233;t#233; contente de votre lettre, si je ne me rappelais que vous en avez #233;crit de pareilles et m#234;me de plus tendres encore en ma pr#233;sence #224; A.[nnette] K.[ern] et aussi #224; Netty. Je ne suis pas jalouse, croyez-moi; si je l'#233;tais v#233;ritablement ma fiert#233; triompherait bient#244;t du sentiment et cependant je ne puis m'emp#234;cher de vous dire combien votre conduite me blesse. Comment en recevant ma lettre vous vous #233;criez: Ax, господи, quelle lettre, comme si c'#233;taitd'une femme! et vous la jetez pour lire les b#234;tises de Netty; il ne vous manquait que de dire que vous la trouviez trop tendre. Ai-je besoin de vous dire combien cela me blesse; outre que c'#233;tait encore me compromettre beaucoup que de dire que la lettre #233;tait de moi. Ma soeur #233;tait toute offens#233;e de cela et crainte de m'affliger elle conte cela #224; Netty. Celle-l#224; qui ne savait pas m#234;me que je vous avais #233;crit, se r#233;pand en reproches de mon peu d'amiti#233; et de confiance en elle — et vous qui m'accusez d'#233;tourderie voil#224; ce que vous faites vous-m#234;me! — Ah! Pouchkine, vous ne m#233;ritez pas l'amour, et je vois que j'aurais #233;t#233; plus heureuse si j'avais quitt#233; Trigorsk avant, et si le dernier temps que j'ai pass#233; [ici] avec vous pouvait s'effacer de mon souvenir. Comment n'avez [vous] pas compris pourquoi je ne voulais pas recevoir de vous des lettres comme celles de Riga. C'est qu'un style qui ne blessait alors que ma vanit#233; me d#233;chirerait l'#226;me #224; pr#233;sent, le P.[ouchkine] d'alors n'#233;tait pas pour moi le m#234;me que celui auquel j'#233;cris maintenant. Ne sentez-vous pas cette diff#233;rence, cela serait bien humiliant pour moi — je crains que vous ne m'aimez pas comme vous auriez d#251; le faire — vous d#233;chirez et blessez un coeur dont vous ne connaissez pas le prix, que j'aurais #233;t#233; heureuse si j'avais #233;t#233; aussi froide que vous le supposiez! Jamais de ma vie je n'ai pass#233; un temps aussi terrible que celui que l'ai pass#233; jusqu'#224; pr#233;sent; jamais je n'ai senti des souffrances d'#226;me comme celles que j'ai eprouv#233;es d'autant plus que je devais renfermer dans mon coeur toutes mes peines. Que j'ai maudit mon voyage ici! Je vous avoue que ce dernier temps apr#232;s les lettres d'Euph.[rosine] je voulais faire tout mon possible pour t#226;cher de vous oublier — car j'#233;tais bien f#226;ch#233;e contre vous. N'ayez point d'inqui#233;tude pour le Cousin, ma froideur l'a rebut#233; — et puis il est venu un autre concurrent avec lequel il n'ose se mesurer et doit bien c#233;der la place, c'est [le] Anrep qui a #233;t#233; ici ces jours ci, il faut convenir qu'il est tr#232;s beau [il est] et tr#232;s original — j'ai eu le bonheur et l'honneur de faire sa conqu#234;te — oh pour celui-l#224; il vous surpasse encore, ce que je n'aurais jamais pu croire, il va #224; son but #224; pas de g#233;ant; jugez, que je crois qu'il vous surpasse m#234;me en t#233;m#233;rit#233;. Nous avons beaucoup parl#233; de vous — il m'a dit aussi plusieurs de vos phrases #224; ma grande surprise, par ex. que j'avais trop d'esprit pour avoir des pr#233;jug#233;s. D#232;s le premier jour presque il se saisit de ma main et dit qu'il a tout le droit de la baiser puisqu'il me trouvait tr#232;s bien. Remarquez, Monsieur, je vous prie qu'il n'a fait ici ni ne fait la cour #224; personne d'autre, ni ne me r#233;p#232;te des phrases qu'il dit #224; une autre, au contraire, il ne se soucie de personne [et me suit partout], en partant il m'a dit que cela d#233;pendait de moi [s'il] qu'il revienne ici. Ne craignez rien cependant — je n'#233;prouve rien pour lui; il ne fait aucun — effet sur moi, quand votre seul souvenir me donne tant d'#233;motion!

Maman a promis de m'envoyer chercher au mois de Juin si ma Tante ne vient pas l'#233;t#233;. Dois-je vous prier de faire votre possible pour qu'elle le fasse plus vite. J'ai bien peur que vous n'ayez pas du tout d'amour pour moi; mais vous ne sentez que des d#233;sirs passagers que tant d'autres #233;prouvent aussi bien. — Nous avons beaucoup de monde, #224; peine j'ai trouv#233; un moment pour vous #233;crire, il nous est arriv#233; encore de Novgorod un aimable jeune homme Mr. Pavlichteff, un grand musicien, il m'a dit qu'il vous connaissait. Nous allons aujourd'hui d#238;ner chez une de mes Tantes, il faut finir ma lettre car il faut que je m'habille — je serai en grande soci#233;t#233; mais je ne r#234;verai qu'#224; vous. Ecrivez moi en toute s#251;ret#233; par Treuer et par Торжок, c'est plus s#251;r, vous n'avez rien #224; craindre, il ne sait pas de qui il me remet les lettres, et ici on conna#238;t votre main. D#233;chirez ma lettre apr#232;s l'avoir lue, je vous conjure, je br#251;lerai la v#244;tre; savez-vous je crains toujours que vous ne trouviez ma lettre trop tendre et je ne vous dis pas tout ce que je sens. Vous dites que votre lettre est plate, parce que vous m'aimez, quelle absurdit#233;, surtout pour un po#232;te, qu'est-ce qui rend plus #233;loquent que le sentiment. Adieu pour le moment [Si vous sentez comme moi — je serais contente]. Dieu, aurais-je jamais cru que j'#233;crirai jamais une phrase pareille #224; un homme. Non, je l'efface. Adieu encore, je vous fais une grimace, puisque vous les aimez. Quand nous verrons-nous. Je ne vivrai pas jusqu'#224; ce moment. —

20 avril. [21]

Милый мой Вяземской, ты молчишь, и я молчу; и хорошо делаем — потолкуем когда-нибудь на досуге. Покаместь дело не о том. Письмо это тебе вручит очень милая и добрая девушка, которую один из твоих друзей неосторожно обрюхатил. Полагаюсь на твое человеколюбие и дружбу. Приюти ее в Москве и дай ей денег, сколько ей понадобится — а потом отправь в Болдино (в мою вотчину, где водятся курицы, петухи и медведи). Ты видишь, что тут есть о чем написать целое послание во вкусе Жуковского о попе: но потомству не нужно знать о наших человеколюбивых подвигах.

При сем с отеческою нежностью прошу тебя позаботиться о будущем малютке, если то будет мальчик. Отсылать его в Воспитательный дом мне не хочется — а нельзя ли его покаместь отдать в какую-нибудь деревню, — хоть в Остафьево. Милый мой, мне совестно ей богу… но тут уж не до совести. Прощай, мой ангел, болен ли ты, или нет; мы все больны — кто чем. Отвечай же подробно.

Адрес: Князю Петру Андреевичу Вяземскому.

В Чернышевском переулке, в собственном доме.

Нужное

Вы мне обещали писать из Дерпта и не пишете. Добро. Однако я жду вас, любезный филистер, и надеюсь обнять в начале следующего месяца. Не правда ли, что вы привезете к нам и вдохновенного? Скажите ему, что этого я требую от него именем славы и чести России. Покаместь, скажите мне — не чрез Дерпт ли проедет Жуковский в Карлсбат? Языков должен это знать. Получаете ли вы письма от Ан.[ны] Ник.[олаевны] (с которой NB мы совершенно помирились перед ее выездом) и что делает Вавилонская блудница Ан.[на] Петр.[овна]? Говорят, что Болтин очень счастливо метал против почтенного Ерм.[олая] Фед.[оровича]. Мое дело — сторона; но что скажете вы? Я писал ей: Vous avez plac#233; vos enfants, c'est tr#232;s bien. Mais avez-vous plac#233; votre mari? celui-ci est bien plus embarassant [22]. Прощайте, любезный Алексей Николаевич, привезите же Языкова и с его стихами.

7 мая.

Видел я в Синске некоторые нескромные гекзаметры [23] и сердечно им позавидовал.

Адрес: Его благородию Алексею Николаевичу Вульфу в Дерпт.

Сей час получил я твое письмо, но живой чреватой грамоты твоей не видал, а доставлено мне оно твоим человеком. Твоя грамота едет завтра с отцом своим и семейством в Болдино, куда назначен он твоим отцом управляющим. Какой же способ остановить дочь здесь и для какой пользы? Без ведома отца ее сделать этого нельзя, а с ведома его лучше же ей быть при семействе своем. Мой совет: написать тебе полу-любовное, полу-раскаятельное, полу-помещичье письмо блудному твоему тестю, во всем ему признаться, поручить ему судьбу дочери и грядущего творения, но поручить на его ответственность, напомнив, что некогда, волею божиею, ты будешь его барином и тогда сочтешься с ним в хорошем или худом исполнении твоего поручения. Другого средства не вижу, как уладить это по совести, благоразумию и к общей выгоде. Я рад был бы быть восприемником и незаконного твоего Бахчисарайского фонтана, на страх завести новую классикоромантическую распрю хотя с Сергеем Львовичем или с певцом Буянова, но оно не исполнительно и не удовлетворительно. Другого делать, кажется, нечего, как то, что я сказал, а во всяком случае мне остановить девушки (ou peu s'en faut [24]) нет возможности… Ты жалуешься на мое молчание: я на твое. Кто прав? Кто виноват? Оба. Было время не до писем. Потом мы опять имели несчастие лишиться сына 3-х летнего. Из 5 сыновей остается один. Тут замолчишь по неволе. Теперь я был болен недели с две. Вот тебе бюджет моего времени не завидный. Скучно, грустно, душно, тяжко. Я рад, что ты здоров, и не был растревожен. Сиди смирно, пиши, пиши стихи и отдавай в печать! Только не трать чернил и времени на рукописное. Я надеюсь, что дело обойдется для тебя хорошо. Ты вероятно знаешь, что Карамзины отправляются в чужие краи за болезнию Ник.[олая] Мих.[айловича], Жуковский также. А Хвостовы и Булгарины здравствуют. Что ты давно ничего не печатаешь? А Цыгане? А продолжение Евгения? Ты знаешь, что твой Евгений захотел продолжиться и женится на соседке моей Энгельгардт, девушке любезной, умной и доброй, но не элегиаческой по наружности. Я сердечно полюбил и уважил Баратынского. Чем более растираешь его, тем он лучше и сильнее пахнет. В нем, кроме дарования, и основа плотная и прекрасная. Прощай, ma chair #224; beaux vers [25]. Как Василий Львович потеет вековечно, так и от тебя идет испарина хороших стихов. Тебе не нужно для того топить бани: ты везде в бане. — В конце месяца думаю съездить в Петерб.[ург] проститься с Карамзиными. Жена тебе очень нежно кланяется.

10-го маия.

Адрес (рукою В. Ф. Вяземской): Милостивому государю Александру Сергеевичу Пушкину.

Что значит, любезнейший Александр Сергеевич, что ты давно не пишешь ко мне, и даже не отвечал на мое последнее письмо? Не сердишься ли за что, сохрани господи? Как бы то ни было, я за долгое молчание ожидаю длиннейшего письма, и дело будет с концом. Меня недавно насмешил твой (яко-бы) ответ на желание одного известного человека прочесть твою трагедию: Годунов: трагедия эта не для дам, и я ее не дам. — Скажи, правда ли это? Меня оно покуда несказанно тешит. Буде ты любопытен что#769; знать про меня, вот новость: я в прошедшую пятницу принужден был состязаться с Олиным, то есть читали в Комитете, составленном из разных судей-литераторов, grecs et bulgares, etc. [26], два вдруг изготовленные перевода Расинова Баязета, один мой, а другой вышеписанного Олина, который видно слишком дурно написал, ибо grecs et bulgares et autres barbares [27] решительно предпочли мой, и я имел все шары белые; Олин же только четыре из двадцати. Авторы не бывают там, когда их судят, но, как мне сказывали, много мне сделал пользы А. С. Шишков; мне его одобрение тем приятнее, что я с ним не знаком, стало он судил просто по своему вкусу, а вкус его не терпит дурного. Всё это прекрасно, но скоро ли оно может показаться в люди? — Послушай, радость моя, ты отвечал и толково и забавно, но я право не дама, и нельзя ли мне как-нибудь Годунова показать? Кусок должен быть лакомый. К слову о дамах, меня просила Колосова непременно в первом к тебе письме сказать за нее пропасть хороших вещей; только где я их возьму? Положим, что они сказаны, и твоя очередь отвечать. Что делает мой приятель Онегин? Послал бы я ему поклон с почтением, но он на всё это плевать хотел: жаль, а впрочем малой не дурак. Прощай, умница, будь здоров и не молчи ни в стихах, ни в прозе. Весь твой

Павел Катенин.

Маия 11-го 1826. С.-Петербург.

Милостивый государь мой,

Александр Сергеевич,

Позвольте ветерану в словесности, но счастливому некогда журналисту, передававшему публике первые мастерские опыты ваши в поэзии, напомнить вам о себе несколькими строками и в то же время молить вас именем Аполлона осчастливить меня новым великим подарком. Я готовлюсь выдать к новому году альманах, но без вашего содействия, без ваших стихов, так же не удаются альманахи, как растения без росы и солнца; бросьте в него несколько цветков вашей музы, милостивый государь мой, чтобы дать моей книге свежесть и бессмертие; озарите меня вашею славою, а если возможно, зароните в душу ветхого поэта искру юной жизни пиитической; а я обещаю и быть вам вечно благодарным и не допускать в альманахе соперников, недостойных стоять рядом с вами.

Между тем буду иметь смелость скоро представить на суд ваш слабый мой перевод в стихах из Казимира Делавиня (его Послания к Наполеону), как знак моей совершенной к вам доверенности: примите его на память и простите великодушно пятна и недостатки переводчика.

Мне приятно будет, естьли вы найдете в сих строках доказательство того искреннего к таланту вашему удивления и постоянного к вам уважения, с коим имею честь быть,

милостивый государь мой, ваш покорный слуга Владимир Измайлов.

1826 мая 19 дня Москва.

P. S. Естьли вам угодно будет исполнить мою просьбу, то прошу вас адресовать ваш подарок в Москву на имя вашего дядюшки В. Л. Пушкина или на мое собственное имя, но в город Верею; ибо на лето съезжаю в деревню мою, близь сего города.

Адрес: Его высокоблагородию, милостивому государю моему, Александру Сергеевичу Пушкину.

В Псков. В город Опочку.

Судьба не перестает с тобою проказить. Не сердись на нее, не ведает бо, что творит. Представь себе ее огромной обезьяной, которой дана полная воля. Кто посадит [28] ее на цепь? не ты, не я, никто. Делать нечего, так и говорить нечего.

Видел ли ты мою Эду? вручила ли она тебе мое письмо? Не правда ли, что она очень мила?

Я не благодарил тебя за стансы Ольге. Как же ты можешь дивиться моему упрямству и приверженности к настоящему положению? — Счастливее, чем Андр.[ей] Шенье, — я заживо слышу голос вдохновения — [и поэт стоит [?] для меня наро[да]]

Твои стихи к Мн.[имой] Красавице (ах извини: Счастливице) слишком умны. — А поэзия, прости господи, должна быть глуповата. Характеристика зла. Экой ты неуимчивый, как говорит моя няня. 7 пятниц лучший твой водевиль.

Напиши же мне что-нибудь, моя радость. Я без твоих писем глупею: это нездорово, хоть я и поэт.

Правда ли, что Баратынский женится? боюсь за его ум. Законная [-] род теплой шапки с ушами. Голова вся в нее уходит. Ты м. б. — исключение. Но и тут я уверен, что ты гораздо был бы умнее, если лет еще 10 был холостой. Брак холостит душу. Прощай и пиши.

Михайловское май.

Адрес: Его сиятельству кн. Петру Андреевичу Вяземскому.

В Москве в Чернышевском переулке в собств. доме.

Ты прав, любимец Муз, — воспользуюсь правами блудного зятя и грядущего барина и письмом улажу всё дело. Должен ли я тебе что-нибудь или нет? отвечай. Не взял ли с тебя чего-нибудь мой человек, которого отослал я от себя за дурной тон и дурное поведение? Пора бы нам отослать и Булгарина, и Благонамеренного, и Полевого, друга нашего. Теперь не до того, а ей богу, когда-нибудь примусь за журнал. Жаль мне, что с Катениным ты никак не ладишь. А для журнала — он находка. Читал я в газетах что Lancelot [29] в П.[етер]Б.[урге], чорт ли в нем? читал я также, что 30 словесников давали ему обед. Кто эти бессмертные? Считаю по пальцам и не досчитаюсь. Когда приедешь в П.[етер]Б.[ург], овладей этим Lancelot [см. перевод] (которого я ни стишка не помню) и не пускай его по кабакам отечественной словесности. Мы в сношениях с иностранцами [30] не имеем ни гордости, ни стыда — при англичанах дурачим Василья Львовича; пред M-de de Sta#235;l [31] заставляем Милорадовича отличаться в мазурке. Русской барин кричит: Мальчик! забавляй Гекторку (датского кобеля). Мы хохочем и переводим эти барские слова любопытному путешественнику. Всё это попадает в его журнал и печатается в Европе — это мерзко. Я конечно презираю отечество мое с головы до ног — но мне досадно, если иностранец разделяет со мною это чувство. Ты, который не на привязи, как можешь ты оставаться в России? если царь даст мне слободу, то я месяца не останусь. Мы живем в печальном веке, но когда воображаю Лондон, чугунные дороги, паровые корабли, англ. журналы или парижские театры и [-] — то мое глухое Михайловское наводит на меня тоску и бешенство. В 4-ой песне Онегина я изобразил свою жизнь; когда-нибудь прочтешь его и спросишь с милою улыбкой: где ж мой поэт? в нем дарование приметно — услышишь, милая, в ответ: он удрал в Париж и никогда в проклятую Русь не воротится — ай-да умница.

27 мая.

Прощай.

Думаю, что ты уже в П.[етер]Б.[урге], и это письмо туда отправится. Грустно мне, что не прощусь с Карамзиными — бог знает, свидимся ли когда-нибудь. Я теперь во Пскове, и молодой доктор спьяна сказал мне, что без операции я не дотяну до 30 лет. Незабавно умереть в Опоческом уезде.

Адрес: Кн. П. А. Вяземскому.

Enfin j'ai re#231;u hier votre lettre. Treuer me la apport#233;e lui-m#234;me, et je n'ai pu m'emp#234;cher de faire une exclamation en la voyant. Comment ne m'avez vous pas #233;crit si longtemps? Comme si vous ne pouviez pas le faire de Pskow? — Ce sont de mauvaises excuses que vous m'all#233;guez toujours. Tout ce que vous me dites d'Anrep me d#233;plait souverainement et me blesse de deux mani#232;res, premi#232;rement la supposition qu'il aie fait plus que me baiser la main m'offense de votre part — et le mot c'est #233;gal est encore pire, il me blesse et me peine dans un autre sens — l'esp#232;re que vous avez assez d'esprit pour sentir que vous voulez dire par l#224;, que cela vous [#234;tes] est indiff#233;rent #224; quoi nous en sommes avec lui. Ce n'est pas tendre, j'esp#232;re. Ce n'est pas par sa conduite avec moi seulement que j'ai remarqu#233; qu'il vous surpassait en t#233;m#233;rit#233; et impudence; mais par sa mani#232;re d'#234;tre avec tout le monde et sa conversation en g#233;n#233;ral. Il n'y a donc pas d'esp#233;rance que Maman m'envoie chercher, c'est d#233;solant! Над.[ежда] Гавр.[иловна] promet toujours #224; Maman de venir le mois prochain, mais on ne peut pas y compter, c'est elle qui g#226;te toute l'affaire. Sans cela M-me Treuer va venir ici dans deux semaines et j'aurais pu aller avec elle. Si Maman m'envoyait un #233;quipage avec cette femme cela serait d#233;licieux, et alors ce mois-ci j'aurais #233;t#233; #224; Trigorsk. — Je compte sur mon fr#232;re pour arranger cela; il ne faut que persuader #224; Maman que Н.[адежда] Гавр.[иловна] remettra toujours son voyage de mois en mois, и всё будет откладывать. Je crois qu'il doit d#233;j#224; #234;tre #224; Trigorsk et je lui #233;crirai par rapport #224; cela. Toute cette incertitude me tourmente beaucoup — tout ce temps-ci j'ai #233;t#233; tr#232;s malade et #224; pr#233;sent je souffre beaucoup encore. Comme j'ai #233;t#233; #233;tonn#233;e de recevoir l'autre jour [de recevoir] un grand paquet de votre s#339;ur, o#249; elle m'#233;crivent ensemble avec A.[nnette] K.[ern]; elles sont enchant#233;es l'une de l'autre. L#233;on m'#233;crit mille tendresses dans la m#234;me lettre et #224; mon grand #233;tonnement j'y trouve aussi quelques lignes de Delvig qui m'ont fait beaucoup de plaisir. — Il me para#238;t cependant que vous #234;tes un peu jaloux de L#233;on. Il trouve [donc] qu' A.[nnette] K.[ern] est charmante malgr#233; son gros ventre; — c'est l'expression de votre s#339;ur. Vous savez qu'elle est rest#233;e #224; P#233;ters.[bourg] pour faire ses couches et apr#232;s elle se propose de venir ici. Vous voulez vous venger sur la femme de L#233;on de ses succ#232;s aupr#232;s de ma Cousine. — Cela ne prouve pas de l'indiff#233;rence pour elle de votre part [cependant]. — Encore quelle imprudence de votre part de laisser tra#238;ner ma lettre et Maman a manqu#233; de la voir!! Ah! quelle id#233;e lumineuse que celle que je prenne des chevaux de poste et que je vienne seule; je voudrais voir l'accueil aimable que Maman me ferait — elle serait pr#234;te #224; ne pas me recevoir, l'effet serait trop grand. Dieu sait quand je vous reverrai encore — c'est terrible et cela me rend toute triste. Adieu, ti mando un baccio, mio amore, mio delizie.

Le 2 Juin.

Ecrivez-moi plus souvent de gr#226;ce, vos lettres sont ma seule consolation, je suis bien triste. Savez-vous, que je d#233;sire et je crains mon retour #224; Trigorsk. Mais j'aime mieux me quereller avec vous que de rester ici. Ces contr#233;es sont tr#232;s insipides et il faut convenir, parmis les ulands Anrep est ce qu'il y a de mieux et en g#233;n#233;ral tout le r#233;giment ne vaut pas grande chose et l'air d'ici ne m'est pas salutaire car je suis toujours malade. Dieu, quand vous reverrai-je?.. [32]

Сделайте одолжение, пять сот рублей, которые вы мне должны, возвратить не мне, но Гавриилу Петровичу Назимову, чем очень обяжете преданного Вам душевно,

Александра Пушкина.

3 июня

1826

Преображенское.

[П. Н. Беклешов: ] [33]

Скрепил Беклешов.

[Ф. И. Цицианов: ] [34]

Иван Ермолаевич! Мое почтение: я воспользовался этим случаем вам напомнить о верющем письме, которое вы намеревались [вам] мне прислать для взыска денег с Котко: если не пришлете к сроку, что мне делать? — отпишите и не забывайте

вашего покорного слугу

к. [нязя] Фед. Цицианова.

Поклон твой Александре Михайловне отдан как следует, любезнейший Александр Сергеевич; она с охотою возьмется играть в твоей трагедии, но мы оба боимся, что почтенная дама цензура ее не пропустит, и оба желаем ошибиться. Ты хочешь при свидании здесь прочесть мне Годунова; это еще усиливает мое желание видеть тебя возвратившегося в столицу. До тех пор есть у меня к тебе новая просьба. Для бенефиса, следующего мне за Андромаху, нужна была маленькая комедия в заключение спектакля; я выбрал Minuit [35], и некто мой приятель Николай Иванович Бахтин взялся мне ее перевести; но вот горе: там есть романс или куплеты, и в роде не обыкновенном. Молодой Floridor [36] (по-русски Владимир) случайно заперт в комнате своей кузины, молодой вдовы, ночью на новый год, и не теряет времени с нею; пока они разнеживаются, под окном дается серенада, в конце второго куплета бьет полночь, l'heure du berger [37]; старики входят, застают молодых, и остается только послать за попом, ибо всё прочее готово. Французские куплеты дурны, но я прошу тебя мне сделать и подарить хорошие. Ты видишь по ходу сцены, что они должны означать, а на всё сладострастное ты собаку съел: сделай дружбу, не откажи. Музыку сделаем прекрасную, Кавос обещал мне давно, что он всегда готов к моим услугам. Пожалуйста, умница, не откажи; тебе же это дело легкое. Еще напоминаю тебе о том, что ты обещал для альманаха, в котором я, по дружбе к издателю и справедливому уважению к его уму, живое принимаю участие; пора уже ему устроивать материалы, а твоих он ждет, как лучшего украшения всей книги: пришли, коли можешь, и прикажи как за благо рассудишь, показывать ли их до времени, или держать про себя: всё будет исполнено. Ты спрашиваешь, кто именно одобрял Олина? Хуже вышло: его перевода читали тогда два действия, первое и последнее; взбешенный на неудачу, он жаловался и выхлопотал прочтение остальных трех; их читали вчера после его же Корсера (прозою из Бейрона); по настоянию его многие судьи на этот раз не приглашены, а новые, числом 15, пошли на голоса, и на вопрос: одобрена или нет? он имел 9 шаров белых и 6 черных; Лобанов отличался в пользу Олина, меня не было. Теперь вопрос: что будет делать дирекция, и не одурачилась ли она? — Мне почти совестно говорить об этих пустяках, когда важнейшее дело судится; но что о нем говорить? Надо молчать и ждать. Прощай, милый Александр Сергеевич, будь здоров, пиши и возвращайся. Весь твой

Павел Катенин.

Июня 6-го. 1826.

Всемилостивейший государь!

В 1824 году, имев несчастие заслужить гнев покойного императора легкомысленным суждением касательно афеизма, изложенным в одном письме, я был выключен из службы и сослан в деревню, где и нахожусь под надзором губернского начальства.

Ныне с надеждой на великодушие Вашего императорского величества, с истинным раскаянием и с твердым намерением не противуречить моими мнениями общепринятому порядку (в чем и готов обязаться подпискою и честным словом) решился я прибегнуть к Вашему императорскому величеству со всеподданнейшею моею просьбою.

Здоровье мое, расстроенное в первой молодости, и род аневризма давно уже требуют постоянного лечения, в чем и представляю свидетельство медиков: осмеливаюсь всеподданнейше просить позволения ехать для сего или в Москву, или в Петербург, или в чужие краи.

Всемилостивейший государь, Вашего императорского величества верноподданный Александр Пушкин.

[На отдельном листе:]

Я нижеподписавшийся обязуюсь впредь ни к каким тайным обществам, под каким бы они именем ни существовали, не принадлежать; свидетельствую при сем, что я ни к какому тайному обществу таковому не принадлежал и не принадлежу и никогда не знал о них.

10-го класса Александр Пушкин. 11 мая 1826.

[Приложение:]

№ 426

По предложению его превосходительства, господина Псковского гражданского губернатора и кавалера за № 5497, свидетельствован был во Псковской врачебной управе г. коллежской секретарь Александр Сергеев сын Пушкин. При сем оказалось, что он действительно имеет на нижних оконечностях, а в особенности на правой голени, повсемественное расширение кровевозратных жил (Varicositas totius cruris dextri); от чего г. коллежской секретарь Пушкин затруднен в движении вообще. Во удостоверение сего и дано сие свидетельство из Псковской врачебной управы за надлежащим подписом и с приложением ее печати.

Июля 19-го дня 1826 года.

Инспектор врачебной управы В. Всеволодов.

[Печать]

[П. А. Вяземский:]

12-го июня.

Ты знаешь о печальной причине приезда моего в Петербург. Хотя ты и шалун и грешил иногда эпиграммами против Карамзина, чтобы сорвать улыбку с некоторых сорванцов и подлецов, но без сомнения ты оплакал его смерть сердцем и умом: ибо всякое доброе сердце, каждый русский ум сделали в нем потерю не возвратную, по крайней мере для нашего поколения. Говорят, что святое место пусто не будет, но его было истинно святое и истинно на долго пустым останется. Завтра едем с Карамзиными в Ревель: не знаю, долго ли там останусь с ними, но буду тебе писать оттуда, а теперь писатъ нет ни времени, ни мысли, ни духа. — На твоем месте написал бы я письмо к государю искреннее, убедительное: сознался бы в шалостях языка и пера с указанием однакоже, что поступки твои не были сообщниками твоих слов, ибо ты остался цел и невредим в общую бурю; обещал бы держать впредь язык и перо на привязи, посвящая всё время свое на одни занятия, которые могут быть признаваемы (а пуще всего сдержал бы свое слово), и просил бы дозволения ехать лечиться в Петерб.[ург], Москву или чужие краи. Вот мой совет! — Обнимаю тебя.

[А. А. Дельвиг:]

Третьего дни получил от Муханова это письмо и по первой почте тебе посылаю его, милый Пушкин. Что ж ты не присылаешь Цыган, мы бы издали их? Плетнев тебе кланяется, он живет теперь на Кушелевой даче, верст 7-мь от городу, и я довольно редко с ним видаюсь. Его здоровье очень плохо. Теперь кажется начало поправляться, но до сих пор мы думали и его проводить к отцу Ломоносову. Баратынский другим образом плох, женился и замолчал, вообрази, даже не уведомляет о своей свадьбе. Гнедичу лучше, он тоже живет на даче и тебе кланяется. В комнатах, [38] в которых он живет, жил в последнее время Батюшков. До сих пор видна его рука на окошках. Между прочим на одном им написано: Есть жизнь и за могилой! а на другом: Ombra adorata [39]! Гнедич в восторге меланхолическом по целым часам смотрит на эти строки. — Вяз.[емский] у меня был в проезд свой в Ревель. Он сказал мне, что он уверил В.[асилия] Л.[ьвовича], что: Ах тетушка, ах Анна Львовна, написано мною, и тем успокоил его родственную досаду. Мы очень смеялись над этим. Отец твой ничего об этом не говорил и не говорит. Тебе напрасно его оклеветали. Из Онегина я взял то, что ты мне позволил, только у меня и переписано было, проч. у Вяземского. Что ты не издаешь его. Ежели тебе понадобятся деньги гуртом, продай его мне и второе издание твоих поэм. Только цензура пропустит их, деньги ты получишь. От Эды деньги скоро накопятся. Отдам их Плетневу или кому велишь. Прощай, душа [40] моя, будь здоров и вспоминай обо мне.

Весь твой Д.

Коротенькое письмо твое огорчило меня по многим причинам. Во-первых, что ты называешь моими эпиграммами противу Карамзина? довольно и одной, написанной мною в такое время, когда К.[арамзин] меня отстранил от себя, глубоко оскорбив и мое честолюбие и сердечную к нему приверженность. До сих пор не могу об этом хладнокровно вспомнить. Моя эпиграмма остра и ничуть не обидна, а другие, сколько знаю, глупы и бешены: ужели ты мне их приписываешь? Во-вторых. Кого ты называешь сорванцами и подлецами? Ах, милый… слышишь обвинение, не слыша оправдания, и решишь: это Шемякин суд. Есть ли уж Вяземский etc., так что же прочие? Грустно, брат, так грустно, что хоть сей час в петлю.

Читая в журналах статьи о смерти Карамзина, бешусь. Как они холодны, глупы и низки. Не уж то ни одна русская душа не принесет достойной дани его памяти? Отечество в праве от тебя того требовать. Напиши нам его жизнь, это будет 13-й том Русской Истории; Карамзин принадлежит истории. Но скажи всё; для этого должно тебе иногда употребить то красноречие, которое определяет Гальяни в письме о цензуре. — Я писал тебе в П.[етер]Б.[ург], еще не зная о смерти К.[арамзина]. Получил ли ты это письмо? отпиши. Твой совет кажется мне хорош — я уже писал царю, тотчас по окончанию следствия, заключая прошение точно твоими словами. Жду ответа, но плохо надеюсь. Бунт и революция мне никогда не нравились, это правда; но я был в связи почти со всеми и в переписке со многими из заговорщиков. Все возмутительные рукописи ходили под моим именем, как все похабные ходят под именем Баркова. Если б я был потребован коммисией, то я бы конечно оправдался, но меня оставили в покое, и кажется это не к добру. Впроччем, чорт знает. Прощай, пиши.

10 июля.

Что Катерина Андреевна?

Адрес: Князю П. А. Вяземскому.

[П. А. Вяземский: ] 31-го

МОРЕ

Вот тебе, моему барину на Парнассе, мой смиренный ревельский оброк. Вторый год кланяюсь тебе водою. Ты скажешь, qu'il faut avoir le diable au corps pour faire des vers par le temps qui court [42]. Это и правда! Но я пою или визжу с горяча, потому что на сердце тоска и смерть, частное и общее горе. Что ты поделываешь? Что твой аневризм и твоя трагедия? Твой Опо#769;чек и твой Евгений? Желаю тебе скорее и благополучно разделаться с ними со всеми. Получил ли ты мое письмо через Дельвига, писанное на кануне отъезда в Ревель, и сделал ли по моему совету? Я видел твое письмо в Петербурге: оно показалось мне сухо, холодно и не довольно убедительно. На твоем месте написал бы я другое и отправил в Москву. Ты имеешь права не сомнительные на внимание, ибо остался неприкосновен в общей буре, но должен также и на будущее время дать поручительство в законности жития своего, то есть обещание, что будешь писать единственно для печати — и разумеется, дав честное слово, хранить его ненарушимо. Другого для тебя спасения не вижу. — Сестра твоя сказывала, что ты хотел прислать мне извлечения из записок своих относительно до Карамзина. Жду их с нетерпением. Сказывала она также, что Дельвиг имеет ко мне письмо от тебя. Боюсь только, чтобы он не проспал его. Ты советуешь писать мне о Карамзине: рано! Журнальную статью, так! Но в этом случае: поздно! Карамзин со временем может служить центром записок современных в роде записок Garat [43], но гораздо с бо#769;льшим правом, чем Suard [44]. Всё русское просвещение начинается, вертится и сосредоточивается в Карамзине. Он лучший наш представитель на сейме европейском. [45] Ты часто хотел писать прозою: вот прекрасный предмет! Напиши взгляд на заслуги Карамзина и характер его гражданский, авторский и частный. Тут будет место и воспоминаниям твоим о нем. Можешь издать их в виде отрывка из твоих записок. — Вчера получили мы письмо от Жуковского из Эмса: теперь он должен быть в Эгре, хвалится поправлением своего здоровия и надеется на совершенное возобновление сил. Александр Тургенев ускакал в Дрезден к брату своему Сергею, который сильно и опасно занемог от беспокойствия по брате Николае. Несчастные! — Вероятно, пробуду здесь до 20-го августа, а там поеду через Петербург, где остановлюсь только дня на три, в Остафьево к жене. Ты еще успеешь написать мне сюда; во всяком случае перешли письмо через сестру, которая доставит мне его здесь или в Москву. Обнимаю тебя от всего сердца.

Пришли каких-нибудь свеженьких стихов. Покажи свою трагедию: она из рук моих не выдет. Я ни одного стиха твоего не распустил: мне доверить можно.

31-го августа. [46]

[О. С. Пушкина:]

Wiasemsky est impatientant avec son grimoire, il m'a envoy#233; cette lettre d#233;cachet#233;e m'ayant donn#233; comme de raison pleine libert#233; de la lire mais je veux mourir si j'ai pu aller au del#224; du 4-me couplet. Ce qui me contrarie #224; l'infini — pourtant je l'aime presque #224; l'adoration, ce prince W.[iasemsky]. Hier L#233;on m'a envoy#233; votre lettre pour moi et il n'est pas question de la lettre que je devais recevoir par Delvig — Wias.[emsky] pr#233;tend qu'elle lui fut rendue encore #224; P#233;ters. [bourg] mais je crois qu'il ne sait ce qu'il dit. Pour revenir #224; R#233;val, je vous dirai que je suis toute contente de m'y trouver. Les bains de mer, la libert#233; que j'ai de me promener seule, de voir des personnes qui paraissent enti#232;rement #233;trang#232;res #224; tout ce qui se presse #224; P#233;tersbourg et qui ressemblent si peu #224; mes chers compatriotes, tout me fait croire quelque fois que je me trouve #224; 35 mille lieues de ma ch#232;re patrie et me donne des moments de bonheur. Mais en voil#224; assez sur cet article, il commence #224; m'attrister. Грустно мне, что я еще только в Ревеле, 300 верст от Петербурга. Si vous saviez comme je d#233;sire aller outre mer, vous en auriez piti#233;. Adieu! J'esp#232;re que nous nous reverrons bient#244;t. Portez-vous bien, m#233;nagez-vous au nom de dieu.

Si Annette Woulf est de retour, engagez-la de m'#233;crire. Sait-elle que je suis si fort l'amie de sa cousine Kern, que j'ai tenu sur les fonts son enfant auquel elle a donn#233; mon nom. J'ose me flatter que cela me vaudra un petit retour de tendresse.

Поцелуй няню.

Olga P.

Карамзины тебе кланяются, они очень все милы. La maman ne m'a jamais paru aussi int#233;ressante et je l'ai pourtant toujours aim#233;e. [47]

-

Сердечно благодарю тебя за стихи. Ныне каждый порыв из вещественности — драгоценен для души. Критику отложим до другого раза. Правда ли, что Николая Т.[ургенева] привезли [48] на корабле в П.[етер]Б.[ург]? Вот каково море наше хваленое! Еще таки я всё надеюсь на коронацию: повешенные повешены; но каторга 120 друзей, братьев, товарищей ужасна. Из моих записок сохранил я только несколько листов и перешлю их тебе, только для тебя. Прощай, душа.

14 августа.

Ты находишь письмо мое холодным и сухим. [Ему] Иначе и быть невозможно. Благо написано. Теперь у меня перо не повернулось бы.

Адрес: Барону Антону Антоновичу Дельвигу.

в С.-Петербург. На Б. Милльонной в доме г-жи Эвелинг.

Пр.[ошу] дост.[авить] князю П. А. Вяземскому.

—

Н. Языков.

1826. Дерпт

Августа 19.

Таково, с моей стороны, начало нашей переписки! Ради бога, в вас живущего, поддержите ее; а я верно буду постоянно ревностен в деле, которым могу гордиться. У меня есть еще другая до вас прозьба; вот она: один мой приятель, увлеченный духом времени, собирается издать на будущий год альманах; в следствие сего намерения человека добросовестного и литтератора, и в следствие надежды на вашу ко мне благосклонность — и прошу и молю вас не отказаться способствовать — и сему богоугодному предприятию. Аполог:

Удел гения.

Хорош ли? Прощайте покуда. Засвидетельствуйте мои почтения и поклоны Прасковье Александровне и всему миру, в котором я был вполне счастлив.

Prope et longe tuus [49] H. Языков.

____________

* Аспидная доска, на которой стихи пишу.

Милостивый государь мой Александр Сергеевич!

Сей час получил я прямо из Москвы с нарочным фельдъегерем высочайшее разрешение по всеподданнейшему прошению вашему, — с коего копию при сем прилагаю. — Я не отправляю к вам фельдъегера, который остается здесь до прибытия вашего, прошу вас поспешить приехать сюда и прибыть ко мне.

С совершенным почтением и преданностию пребыть честь имею: Милостивого государя моего покорнейший слуга Борис фон-Адеркас.

3-го сентября 1826. Псков.

[Приложение:]

Копия Секретно.

Главный штаб его императорского величества. По канцелярии дежурного генерала. В Москве. 31-го Августа 1826. № 1432.

Господину Псковскому гражданскому губернатору.

По высочайшему государя императора повелению, последовавшему по всеподданнейшей просьбе, прошу покорнейше ваше превосходительство: находящемуся во вверенной вам губернии чиновнику 10-го класса Александру Пушкину позволить отправиться сюда при посылаемом вместе с сим нарочным фельдъегерем. Г. Пушкин может ехать в своем экипаже свободно, не в виде арестанта, но в сопровождении только фельдъегеря; по прибытии же в Москву имеет явиться прямо к дежурному генералу Главного штаба его величества.

(Подписал:) Начальник Главного штаба Дибич Верно: Гражданской губернатор Б. ф.[он] Адеркас

Je suppose, Madame, que mon brusque d#233;part avec un Фельд-Егерь vous a surpris autant que moi. Voici le fait: chez nous autres on ne peut rien faire sans un Фельд-Егерь; on m'en donne un, pour plus de s#251;ret#233;. D'apr#232;s une lettre tr#232;s aimable du baron Дибич il ne tient qu'#224; moi d'en #234;tre tout fier. Je vais tout droit #224; Moscou, o#249; je compte #234;tre le 8 du mois courant; d#232;s que je serai libre je reviens en toute h#226;te #224; Trigorsky o#249; d#233;sormais mon c#339;ur est fix#233; pour toujours.

Pskov. 4 Sept. [50]

Que vous dirais-je et comment commencerais-je ma lettre? — Cependant je sens un besoin de vous #233;crire qui ne me permet d'#233;couter ni r#233;flexion, ni raison. Je suis comme une autre par la nouvelle que j'ai appris hier de votre d#233;nonciation. Dieu du Ciel, que vous arrivera-t-il donc? Ha! Si je pouvais vous sauver au risque de mes jours avec quel plaisir je les aurais sacrifi#233;s [pour vous] et pour toute gr#226;ce j'aurais demand#233; au Ciel de vous revoir un moment avant de mourir. Vous ne sauriez vous imaginer dans quelles angoisses je suis — l'incertitude o#249; je suis sur votre compte est horrible — jamais je n'ai souffert ainsi moralement — et jugez, je dois partir dans deux jours sans avoir rien appris de certain sur votre compte. Non je n'ai rien senti de si affreux dans ma vie — et je ne sais comment je n'en perds pas l'esprit. Moi qui comptais vous revoir enfin ces jours-ci! Jugez [comme] quel coup inattendu a d#251; #234;tre pour moi la nouvelle de votre d#233;part pour Moscou. Mais cette lettre vous parviendra-t-elle et o#249; vous trouvera-t-elle? — voil#224; des questions aux quelles personne ne peut [vous] r#233;pondre. Vous trouverez peut-#234;tre que je fais bien mal de vous #233;crire, et je le trouve aussi, mais cependant je ne puis me priver de cette seule consolation qui me reste. C'est par Вяземский que je vous #233;cris; il ne sait pas de qui est la lettre, il a promis de la br#251;ler s'il ne peut vous la remettre. Vous fera-t-elle encore plaisir? — vous avez peut-#234;tre bien chang#233; depuis quelques mois — elle peut m#234;me vous para#238;tre d#233;plac#233;e — cette id#233;e, je l'avoue, est affreuse pour moi, mais en ce moment je ne puis songer #224; rien qu'au danger o#249; vous #234;tes, et je passe par-dessus toute autre consid#233;ration. S'il vous est possible, au nom du Ciel, r#233;pondez moi un mot. Delvig se proposait de vous #233;crire avec moi une longue lettre o#249; il vous priait d'#234;tre circonspect!! — Je crains bien que vous ne l'ayez pas #233;t#233;. — Dieu, avec quelle joie j'aurais appris que vous #234;tes pardonn#233;, dussai-je ne vous revoir jamais, quoique cette condition serait pour moi affreuse comme la mort. Vous ne direz pas cette fois que cette lettre est spirituelle, elle n'a pas le sens commun et cependant je vous l'envoie telle qu'elle est. Quel malheur vraiment que de donner dans les каторжник. Adieu, quel bonheur si tout finissait bien, autrement je ne sais ce que je deviendrai. Je me suis bien compromise hier en apprenant l'affreuse nouvelle, et quelques heures avant j'ai #233;t#233; au th#233;#226;tre #224; lorgner le P.[rince] Viazemsky pour pouvoir vous en parler en revenant! J'aurais eu beaucoup #224; vous dire, mais aujourd'hui je dis toujours [p[eu]] trop ou trop peu et je crois que je finirai par d#233;chirer ma lettre.

le 11 septembre.

Ma cousine A[nnette] K[ern] prend le plus vif int#233;r#234;t #224; votre sort, nous ne parlons que de vous, elle seule me comprend et ce n'est qu'avec elle que je pleure. C'est si difficile pour moi de feindre et je dois para#238;tre gaie quand mon #226;me est d#233;chir#233;e. Netty [aussi] est tr#232;s touch#233;e de votre sort. Que le Ciel veille sur vous et vous prot#232;ge. — Imaginez-vous ce que j'#233;prouverai en arrivant #224; Trigorsk. Quel vide — et quel tourment — tout vous rappellera #224; mon souvenir. — C'est avec un sentiment bien diff#233;rent que j'ai cru approcher ces lieux, que Trigorsk m'#233;tait devenu cher — je croyais y retrouver l'existence, comme je br#251;lais d'y retourner et maintenant je n'y retrouverai qu'un souvenir d#233;chirant. Pourquoi l'ai-je quitt#233;, h#233;las! Mais je vous parle de mes sentiments avec trop d'abandon. Il est temps de finir. Adieu, conservez-moi quelque affection, celle que je vous porte le m#233;rite. Dieu, si je vous revoyais content et heureux. [51]

Поздравляем тебя, милый Пушкин с переменой судьбы твоей. У нас даже люди прыгают от радости. Я с братом Львом развез прекрасную новость по всему Петербургу. Плетнев, Козлов, Гнедич, Слёнин, Керн, Анна Николавна все прыгают и поздравляют тебя. Как счастлива семья твоя, ты не можешь представить. Особливо мать, она на верьху блаженства. Я знаю твою благородную душу, ты не возмутишь их счастия упорным молчанием. Ты напишешь им. Они доказали тебе любовь свою. — Душа моя, меня пугает положение твоей няни. Как она перенесла совсем неожиданную разлуку с тобою. Что касается до Осиповой, она меня испугала отчаянным письмом. Обними Баратынского и Вяземского и подумайте братцы об моих Цветах. Не осрамите моих седин перед Федоровым. За канцелярские услуги А. И. Тургенев наградил его статьями Карамзина и Батюшкова! Каково это! Уродливый боец выступит в состязание с заслуженным атлетом и победит его. Ради бога, собирая фимиам себе, вербуй хорошенькие пьески мне, а более всего своего, Вяземского и Евгения. Тебе и Дмитриев не откажет, хотя бы страничку из его журнала. Надеюсь на тебя, как на каменную стену. Да пиши ко мне подробнее обо всем, а поласковее к отцу, матери, роду-племени. Пиши скорее к нам; уведомь, куда посылать к тебе деньги и письма и сколько ты останешься в Москве. Прощай, радость моя, оканчиваю письмо это, чтобы приняться утешать и обрадовать Прасковью Александровну. —

Жена моя тебе кланяется очень. Между тем позволь мне завладеть стихами к Анне Петровне. Еще прощай! Guten Tag!

Твой Дельвиг.

Voici 8 jours que je suis #224; Moscou sans avoir eu encore le temps de vous #233;crire, cela vous prouve, Madame, combien je suis affair#233;. L'Empereur m'a re#231;u de la mani#232;re la plus aimable. Moscou est bruyant et dans les f#234;tes, #224; tel point que j'en suis d#233;j#224; fatigu#233; et que je commence #224; soupirer apr#232;s Михайловское, c'est #224; dire apr#232;s Trigorsky; je compte partir tout au plus dans deux semaines. — Aujourd'hui, 15 [52] Sept. nous avons la grande f#234;te [53] populaire; il y aura trois verstes de tables dress#233;es au Девичье поле; les p#226;t#233;s ont #233;t#233; fournis #224; la сажень comme si c'#233;tait du bois; comme il y a quelques semaines que ces p#226;t#233;s sont cuits, on aura de la peine #224; les avaler et les dig#233;rer, mais le respectable public aura des fontaines de vin pour les humecter; voici la nouvelle du jour. Demain il y a bal chez la C-tesse Orlof; un immense man#232;ge a #233;t#233; converti en salle; elle en [a] emprunt#233; pour 40000 r. de bronze et il y a mille personnes d'invit#233;s. On parle beaucoup de nouveaux r#233;glements, tr#232;s s#233;v#232;res, concernant les duels, et d'un nouveau code de censure; comme je ne l'ai pas vu, je ne puis rien en dire. — Excusez le d#233;cousu de ma lettre, elle vous peint tout #224; fait le d#233;cousu de ma vie actuelle. Je suppose que M-lles Annettes sont d#233;j#224; #224; Trigorsky. Je les salue de loin et de tout mon c#339;ur, ainsi que toute votre charmante famille. — Agr#233;ez, Madame, l'assurance de mon profond respect et de l'attachement inalt#233;rable que je vous ai vou#233; pour la vie.

Pouchkine.

Moscou.

15 Sept. [54] [55]

P#233;tersbourg le 16 septembre.

Je suis assez peu #233;goiste pour me r#233;jouir de votre lib#233;ration et vous en f#233;liciter bien vivement quoiqu'un soupir m'#233;chappe en vous l'#233;crivant, et qu'au fond du c#339;ur j'aurais donn#233; beaucoup pour que vous fussiez encore #224; Михайловское, [et] tous mes efforts de g#233;n#233;rosit#233; ne peuvent #233;touffer le sentiment de peine que j'#233;prouve en songeant que je ne vous retrouverai plus #224; Trigorsk o#249; ma mauvaise #233;toile me rappelle en ce moment, que n'aurais-je donn#233; pour ne l'avoir pas quitt#233; du tout et ne pas y retourner maintenant. — Je vous ai #233;crit une longue lettre avec le Prince Wias[emsky] — je voudrais que vous ne l'ayez pas re#231;ue, j'#233;tais alors au d#233;sespoir de vous savoir pris et je ne sais quelles imprudences je n'aurai pas faites. J'ai vu le Prince au th#233;#226;tre et je n'ai fait que le lorgner pendant tout le spectacle, j'esp#233;rais alors vous en parler!! — J'ai #233;t#233; enchant#233;e de revoir votre s#339;ur — elle est d#233;licieuse — savez-vous, je trouve qu'elle vous ressemble beaucoup. Je ne sais comment je n'ai pas fait cette observation avant. Dites-moi, je vous prie, pourquoi avez-vous cess#233; de m'#233;crire — est-ce par indiff#233;rence ou oubli. Vilain que vous #234;tes. Vous ne m#233;ritez pas qu'on vous aime, j'ai bien des comptes #224; r#233;gler avec vous — mais le chagrin que j'ai de ne plus vous revoir me fait tout oublier. Бедному богд.[ыхану] [?] сколько хлопот я думаю в Москве — я ду[маю] [56] он устанет внимать [ги]мну [?] [57] беспрестанно. — A. Kern вам велит сказать, что она бескорыстно радуется вашему благополучию [Приписано рукою А. П. Керн: ] и любит искренно без затей. [Анна Н. Вульф: ] Adieu mes d#233;lices pass#233;es et uniques. Jamais de la vie personne ne me fera #233;prouver les #233;motions et sensations que j'ai ressenties pr#232;s de vous. Ma lettre vous prouve la confiance que j'ai en vous. — J'esp#232;re donc que vous ne me compromettrez pas et que vous d#233;chirerez ma lettre, en aurai-je une r#233;ponse? —

Адрес: A Monsieur Alexandre P —

Fr#232;re postiche pour ne pas scandaliser le monde. [58]

Милостивый государь Александр Сергеевич,

Простите ли смелость мою? Едва сведал я о вашем приезде в Москву, и повторяю мою нескромную просьбу, и с жадным нетерпением приступаю к вам, занятым трудами славы, чтобы вы из сожаления отбросили хотя один из лучей ее на темный труд мой в литературе, об котором я писал к вам. В сем дерзком требовании ваших стихов в подарок мне и читателям моего альманаха на новый год вините не меня, но ваши таланты. Слава, какую вы имеете, едва ли приобретается не на условии терпеть скуку от журналистов и нас, их собратий, обступающих великого поэта, как неутомимые пчелы осаждают роскошнейшие цветы в природе.

Как мне прискорбно, что я не могу за слабостию здоровья моего вас видеть и слышать, вам лично удивляться и следовать за вашим торжеством в столице. Завидую Москве. Она короновала императора, теперь коронует поэта… Извините: я забываюсь. Пушкин достоин триумфов Петрарки и Тасса, но москвитяне не римляне, и Кремль не Капитолий.

Позвольте мне, без условных форм светской учтивости, но с душевным истинным к вам уважением именоваться,

вашим усердным почитателем

Владимир Измайлов. 1826 Сентября 29 дня Подмосковная.

Адрес: В Москву. Его благородию, милостивому государю, Александру Сергеевичу Пушкину.

Милостивый государь Александр Сергеевич!

Я ожидал прихода вашего, чтоб объявить высочайшую волю по просьбе вашей, но отправляясь теперь в С. Петербург и не надеясь видеть здесь, честь имею уведомить, что государь император не только не запрещает приезда вам в столицу, но предоставляет совершенно на вашу волю с тем только, чтобы предварительно испрашивали разрешения чрез письмо.

Его величество совершенно остается уверенным, что вы употребите отличные способности ваши на передание потомству славы нашего Отечества, передав вместе бессмертию имя ваше. В сей уверенности его императорскому величеству благоугодно, чтобы вы занялись предметом о воспитании юношества. Вы можете употребить весь досуг, вам предоставляется совершенная и полная свобода, когда и как представить ваши мысли и соображения; и предмет сей должен представить вам тем обширнейший круг, что на опыте видели совершенно все пагубные последствия ложной системы воспитания.

Сочинений ваших никто рассматривать не будет; на них нет никакой цензуры: государь император сам будет и первым ценителем произведений ваших и цензором.

Объявляя вам сию монаршую волю, честь имею присовокупить, что как сочинения ваши, так и письма можете для представления его величеству доставлять ко мне; но впрочем от вас зависит и прямо адресовать на высочайшее имя.

Примите при сем уверение в истинном почтении и преданности, с которыми честь имею быть ваш покорный слуга А. Бенкендорф.

№ 205 30-го сентября 1826 Москва. Его благород.[ию] А. С. Пушкину.

Милостивый государь Владимир Васильевич,

Извините, что до сих пор я не мог отвечать вам; разные обстоятельства, печальные и хлопотливые, мне помешали.

Радуюсь, что могу чем-нибудь угодить первому почтенному покровителю моей Музы. Я непременно доставлю Василью Львовичу стихи для Вашего альманаха.

Уезжаю из Москвы с искренним сожалением, что не имел случая возобновить нашего заочного знакомства.

Примите искренние уверения в глубочайшем почтении и сердечной моей преданности.

А. Пушкин. 9 октября 1826. Москва.

Адрес: Владимиру Васильевичу Измайлову.

Moscou. Ce 29 Octobre 1826.

Il y a plusieurs jours que j'ai mis de c#244;t#233; pour vous ces deux lignes, cher Monsieur Pouschkin. Mais j'ai oubli#233; de vous les remettre; c'est que quand je vous vois, je deviens mar#226;tre. Jeanne a #233;t#233; faite pour mon th#233;#226;tre, j'ai jou#233; ce r#244;le et voulant en faire un op#233;ra, j'ai d#251; finir au milieu de la pi#232;ce de Schiller. Vous aurez une lithographie de ma t#234;te en Giovanna d'Arco, d'apr#232;s Bruni, vous la mettrez sur la premi#232;re page, et vous vous souviendrez de moi. Revenez-nous. L'air de Moscou est plus l#233;ger. Un grand po#235;te russe doit #233;crire ou dans les stepes ou #224; l'ombre du Kremlin, et l'auteur de Boris Godounoff appartient #224; la cit#233; des Czars. — Quelle est la m#232;re qui a con#231;u l'homme dont le g#233;nie est toute force, toute gr#226;ce, tout abandon; qui tant#244;t sauvage, tant#244;t Europ#233;en; tant#244;t Schakespaer et Byron, tant#244;t Arioste, Anackr#233;on, mais toujours Russe, passe du lyrique au dramatique, des chants doux, amoureux, simples, parfois rudes, Romantiques ou mordants au ton grave et na#239;f de la s#233;v#232;re histoire.

Au revoir tant#244;t j'esp#232;re.

P-sse Z#233;n#233;#239;de Volkonsky. [59]

Во время, когда я думал писать к тебе посторонними путями, любезный Пушкин, через посредство Крупенской, которая бралась доставить письмо к сестре своей Пещуровой, как узнаю, что ты в Москве. Радость овладела мной до такой степени, что я не в состоянии изъяснить тебе и предоставляю судить тебе самому, если разлука не уменьшила доверенности твоей к моей дружбе. — С какою завистью воображаю я московских моих знакомых, имеющих случай часто тебя видеть; с каким удовольствием хотел бы я быть на их месте и с какою гордостью сказал бы им: мы некогда жили вместе; часто одно думали, одно делали и почти — одно любили; иногда ссорились, но расстались друзьями, или по крайней мере, я так льстил себе. Как бы желал я позавтракать с тобою в одной из московских ресторациев и за стаканом Бургонского пройти трехлетнюю кишеневскую жизнь, весьма занимательную для нас разными происшествиями. Я имел многих приятелей, но в обществе с тобою я себя лучше чувствовал, и мы кажется оба понимали друг друга; несмотря на названии: лукавого соперника и черного друга я могу сказать, что мы были друзья-соперники, — и жили приятно!

Теперь сцена кишеневская опустела, и я остался один на месте, чтоб, как очевидный свидетель всего былого, мог со временем передать потомству и мысли и дела наши. Всё переменилось здесь со времени нашей разлуки: Сандулаки вышла замуж; Соловкина умерла; Пулхерия состарилась и в бедности; Калипсо в чахотке; одна Еврейка осталась на своем месте; — но прежних дней уж не дождусь: их нет, как нет! Как часто по осушонным берегам Быка, хожу я грустный и туманный и проч.: вспоминая милого товарища, который умел вместе и сердить и смешить меня. Самая Madame [60] Вольф сильно действует на [меня] мое расположение, — и если ты еще не забыл этот предмет, то легко поймешь меня…!

Место Катакази занял Тимковской, ты его верно знаешь: он один своим умом и любезностью услаждает скуку. Ты может быть захочешь узнать, почему я живу здесь так долго, но я ничего тебе сказать не в состоянии; какая-то тягостная лень душою овладела! счастие по службе ко мне было постоянно: за все поручении, мною выполненные с усердием, полу-милорд наградил меня благодарностью и несколько раз пожатием руки; чины же и кресты зависели от окружающих, коих нужно было просить, а я сохранил свою гордость и не подвинулся ни на шаг. — Теперь его чорт взял, он отправился в Англию, но я ожидаю способов возвратиться в Москву белокаменную и соединиться с друзьями, но:

Меж тем я уверен, что ты меня вспомнишь: удостоенный некогда целого послания от тебя, я вправе надеяться получить несколько строк, а также, если можно, и чего-нибудь нового из твоего произведения. Я имел первую часть Онегина, но ее кто-то зачитал у меня; о второй слышал и жажду ее прочесть. — Если вздумаешь писать ко мне, то надписывай прямо в Кишенев, а всего лутче пошли в дом Киселевых, кои ко мне доставят и таким образом будут нашим почт-амтом. —

Я часто говорю о тебе с Яковом Сабуровым, который вместе со мною в комиссии по делам Варфоломея, — он тебя очень любит и помнит. —

Липранди тебе кланяется, живет по прежнему здесь довольно открыто и, как другой Калиостро, бог знает, откуда берет деньги. —

Прости, с нетерпением ожидаю удостоверения, что в твоей памяти живет еще

Алексеев. 30 октября.

Bonjour; venez chez moi demain soir #224; 8 h. — Nous lirons Годунов. [61]

Будь у меня вечером и привези [Му] Хомяковых.

А. П.

Адрес: Муханову.

J'esp#233;rais vous voir et vous parler encore avant mon d#233;part, mais mon mauvais sort me poursuit dans tout ce que je veux. Adieu donc, cher ami — je vais m'enterrer #224; la campagne jusqu'au premier janvier — je pars la mort dans le c#339;ur. [62]

Je m'empresse, Madame la princesse, de vous envoyer les ceintures. Vous voyez que j'ai une belle occasion de vous faire un madrigal #224; propos de la ceinture de V#233;nus etc. — mais le madrigal et le sentiment sont devenus #233;galement ridicules. Que vous dirai-je de mon voyage? il continue sous les plus heureux auspices — sauf un chemin d#233;testable et des ямщик insupportables. Les cahots, les coups de coudes etc. incommodent beaucoup mes deux compagn[ons] de voyage — je leur demande pardon de la libert#233; grande, mais quand on fait tant que d'aller ensemble, il faut bien se passer quelques choses. S. P. * est mon bon ange; mais l'autre est mon d#233;mon; cela me trouble dans mes m#233;ditations po#235;tiques et amoureuses le plus mal #224; propos du monde.

Adieu, madame la Princesse, — je m'en vais m'enterrer au milieu de mes voisins. Priez Dieu pour le repos de mon #226;me. Si vous daignez m'envoyer #224; Опочка une petite lettre de 4 pages, cela serait de votre part une coquetterie tout #224; fait aimable. Vous qui savez [mieux] tourner un billet mieux que feue ma tante, n'aurez-vous pas cette extr#234;me bont#233;? (NB. billet est d#233;sormais [63] synonyme de musique). Adieu donc. Je suis #224; vos pieds et vous secoue la main #224; l'Anglaise, puisqu'#224; toute force vous ne voulez pas que je vous la baise.

Torjok 3 Nov.

Y a-t-il assez de sous-#339;uvres. Au nom de Dieu n'en donnez pas la clef #224; M. votre #233;poux. Je m'y oppose formellement. [64]

Адрес: Ее сиятельству княгине Вере Федоровне Вяземской в Москве. В Чернышевском переулке в собств. доме.

____________

* Ce n'est pas Serge Pouch[kine] bien entendu. [65]

9 ноябр.

Мой милый Соболевский — я снова в моей избе. 8 дней был в дороге, сломал два колеса и приехал на перекладных. Дорогою бранил тебя немилосердно; но в доказательства дружбы (сего священного чувства) посылаю тебе мой Itin#233;raire [66] от Москвы до Новагорода. Это будет для тебя Инструкция. Вопервых запасись вином, ибо порядочного нигде не найдешь. Потом

На голос: Жил да был петух индейской

Яжельбицы — первая [67] станция после Валдая. — В Валдае опроси, есть ли свежие сельди? если же нет

На каждой станции советую из коляски выбрасывать пустую бутылку; таким образом ты будешь иметь от скуки какое-нибудь занятие. Прощай, пиши.

Адрес: Сергею Александровичу Соболевскому. В Москве, на Молчановке в доме Ренкевичевой.

Вот я в деревне. Доехал благополучно без всяких замечательных пасажей; самый неприятный анекдот было — то, что сломались у меня колесы, растрясенные в Москве другом и благоприятелем моим г. Соболевским. Деревня мне пришла как-то по сердцу. Есть какое-то поэтическое наслаждение возвратиться вольным в покинутую тюрьму. Ты знаешь, что я не корчу чувствительность, но встреча моей дворни, хамов и моей няни — ей богу приятнее щекотит сердце, чем слава, наслаждения самолюбия, рассеянности и пр. Няня моя уморительна. Вообрази, что 70 лет она выучила наизусть новую молитву о умилении сердца владыки и укрощении духа его свирепости, молитвы вероятно сочиненной при ц.[аре] Иване. Теперь у ней попы дерут молебен и мешают мне заниматься делом. Получила ли княгиня поясы и письмо мое из Торжка? Долго здесь не останусь, в П.[етер]Б.[ург] не поеду; буду у вас к 1-му… она велела! Милый мой, Москва оставила во мне неприятное впечатление, но всё-таки лучше с вами видеться — чем переписываться. К тому же журнал… Я ничего не говорил тебе о твоем решительном намерении соединиться с Полевым, а ей богу — грустно. Итак никогда порядочные литераторы вместе у нас ничего не произведут! всё в одиночку. Полевой, Погодин, Сушков, Завальевский, кто бы ни издавал журнал, [69] всё равно. Дело в том, что нам надо завладеть одним журналом и царствовать самовластно и единовластно. Мы слишком ленивы, чтоб переводить, выписывать, объявлять etc. etc. Это черная работа журнала; вот за чем и издатель существует; но он должен 1) знать грамматику русскую 2) писать со смыслом: т. е. согласовать существ. с прилаг. и связывать [70] их глаголом. — А этого-то Полевой и не умеет. Ради Христа, прочти первый параграф его известия о смерти Румянцова и Растопчина. И согласись со мной, что ему невозможно доверить издания журнала, освященного нашими имянами. Впроччем ничего не ушло. Может быть, не Погодин, а я — буду хозяин нового журнала. Тогда, как ты хочешь, а уж Полевого ты пошлешь к матери в гузно. Прощай князь Вертопрахин, кланяйся княгине Ветроне, которая надеюсь выздоровила. Что наши? Что Запретная Роза? что Тимашева? как жаль, что я не успел с нею завести благородную интригу! но и это не ушло.

9 ноября.

Сей час перечел мои листы о Карамзине — нечего печатать. Соберись с духом и пиши. Что ты сделал для Дмитриева (которого NB ты один еще [71] поддерживаешь), то мы требуем от тебя для тени Карамзина — не Дмитриеву чета. — Здесь нашел я стихи Языкова. Ты изумишься, как он развернулся, и что из него будет. Если уж завидывать, так вот кому я должен бы [72] завидывать. Аминь, аминь глаголю вам. Он всех нас, стариков, за пояс заткнет. — Ах! каламбур! Скажи княгине, что она всю прелесть московскую за пояс заткнет, как наденет мои поясы.

Милый Николай Михайлович — сей час из Москвы, сей час видел ваше Тригорское — спешу обнять и поздравить вас. Вы ничего лучше не написали, но напишите — много лучшего. Дай бог вам здоровия, осторожности, благоденственного и мирного жития! Царь освободил меня от цензуры. Он сам мой цензор. Выгода конечно необъятная. Таким образом Годунова тиснем. О ценз.[урном] уставе речь впереди. Пишите мне. Обнимаю Вас и Вульфа.

Получили ли Вы мои стихи? У меня их нет. Пришлите мне их, да к стати и первое послание.

О Москве напишу Вам много.

Позволение издавать журнал получено. Подписка открыта. Отрывок на Годунова отправлен в с. — петерб.[ургскую] цензуру; но его, может быть, не пропустят (два года тому назад запрещено было помещать отрывки из пиес в журналах), а первый № непременно должен осветить вами: пришлите что-нибудь поскорее на такой случай. Еще — журналист ожидает обещанной инструкции.

[В. Ф. Вяземская:]

Je pr#233;sume que voici une lettre qui vous occupera beaucoup, ce dont ma faiblesse et ma paresse [mettront #224;] vont profiter, en ne vous disant que quelques mots. D'abord, #234;tes-vous fou, comment convertir si facilement vos belles rimes et d#233;penser son or si gratuitement; la quantit#233; des ceintures m'a indign#233;e, il n'y a que la qualit#233; qui puisse vous faire pardonner, elles sont toutes charmantes. Le bon ange et le d#233;mon vous tiennent-ils encore compagnie, je crois que vous les avez renvoy#233;s depuis longtemps. A propos vous [la] avez si souvent chang#233; d'objet, que je ne sais plus qui est l'autre. Mon mari m'assure que j'esp#232;re que c'est moi. Que le Ciel nous [73] en pr#233;serve tous deux, d'abord je ne veux point voyager avec vous, [74] je suis trop faible et trop vieille pour courir les grands chemins; dans toute la force du terme, je serai devenue votre mauvais ange, mais je pr#233;tends #224; de l'amiti#233; de votre part, il para#238;t que vous avez secou#233; ce joug, auquel il vous faut absolument #234;tre soumis pour entendre quelques v#233;rit#233;s sans vous r#233;volter. Ainsi adieu donc, mon grave ami, faites nous part de vos projets. [75]

[П. А. Вяземский:]

Как доехал? Что няня? Что любовь? Когда возвратишься? Пишешь ли? Вдался ли в запой стихов, или не можешь еще справиться с московского похмелья? Здесь всё по-старому; один только З[а]вальевский не пишет и не поет, а растянувшись лежит больной. Кривцов проездом в свой новый пашалык живет с нами, жалеет, что тебя уже не застал и дружески обнимает. А. Тургенев и Жуковский просят из Дрездена посылать им с каждою почтою по несколько стихов из Годунова. Пишу им, что твой Борис не французский рагу, что можно подавать в разбивную, а добрая штука мяса английского, которую должно подать за стол целиком.

Прощай, батюшка. Не заживайся, а приезжай, или в Питер, или в Белокаменную.

19-го ноября.

Милостивый государь, Александр Сергеевич!

При отъезде моем из Москвы, не имея времени лично с вами переговорить, обратился я к вам письменно с объявлением высочайшего соизволения, дабы вы, в случае каких-либо новых литературных произведений ваших, до напечатания или распространения оных в рукописях, представляли бы предварительно о рассмотрении оных, или через посредство мое, или даже и прямо, его императорскому величеству.

Не имея от вас извещения о получении сего моего отзыва, я должен однакоже заключить, что оный к вам дошел; ибо вы сообщали о содержании оного некоторым особам.

Ныне доходят до меня сведения, что вы изволили читать в некоторых обществах сочиненную вами вновь трагедию.

Сие меня побуждают вас покорнейше просить об уведомлении меня, справедливо ли таковое известие, или нет. Я уверен, впрочем, что вы слишком благомыслящи, чтобы [76] не чувствовать в полной мере столь великодушного к вам монаршего снисхождения и не стремиться учинить себя достойным оного.

С совершенным почтением имею честь быть ваш покорный слуга А. Бенкендорф.

№ 111. 22-го ноября 1826. Его высокобл[агороди]ю А. С. Пушкину.

Милый и почтенный, ради бога, как можно скорее остановите в моск.[овской] цензуре [77] всё, что носит мое имя — такова воля высшего начальства; покаместь не могу участвовать и в вашем журнале — но всё перемелится и будет мука, а нам хлеб да соль. Не#769;когда пояснять; до свидания скорого. Жалею, что договор наш не состоялся.

Александр Пушкин. Ноября 29. Псков.

Адрес: В Москву. В Университетскую книжную лавку г-ну Ширяеву для доставления как можно скорее господину Погодину.

Милостивый государь Александр Христофорович,

Будучи совершенно чужд ходу деловых бумаг, я не знал, должно ли мне было отвечать на письмо, которое удостоился получить от Вашего превосходительства и которым был я тронут до глубины сердца. Конечно никто живее меня не чувствует милость и великодушие государя императора, также как снисходительную благосклонность Вашего превосходительства.

Так как я действительно в Москве читал свою трагедию некоторым особам (конечно не из ослушания, но только потому, что худо понял высочайшую волю государя), то поставляю за долг препроводить ее Вашему превосходительству, в том самом виде, как она была мною читана, дабы вы сами изволили видеть дух, в котором она сочинена; я не осмелился прежде сего представить ее глазам императора, намереваясь сперва выбросить некоторые непристойные выражения. Так как другого списка у меня не находится, то приемлю смелость просить Ваше превосходительство оный мне возвратить.

Мне было совестно беспокоить ничтожными литературными занятиями моими человека государственного, среди огромных его забот; я роздал несколько мелких моих сочинений в разные журналы и альманахи по просьбе издателей; прошу от Вашего превосходительства разрешения сей неумышленной вины, если не успею остановить их в цензуре.

С глубочайшим чувством уважения, благодарности и преданности, честь имею быть милостивый государь Вашего превосходительства всепокорнейший слуга Александр Пушкин.

Псков. 1826 г. Ноября 29.

Не могу изъяснить тебе моего чувства при получении твоего письма. Твой почерк опрятный и чопорный, кишеневские звуки, берег Быка, Еврейка, Соловкина, Калипсо. Милый мой: ты возвратил меня Бессарабии! я опять в своих развалинах — в моей темной комнате, перед решетчатым окном или у тебя, мой милый, в светлой, чистой избушке, смазанной из молдавского [-]. Опять рейн-вейн, опять Champan, и Пущин, и Варфоломей, и всё… Как ты умен, что написал ко мне первый! мне бы эта счастливая мысль никогда в голову не пришла, хоть и часто о тебе вспоминаю и жалею, что не могу ни бесить тебя, ни наблюдать твои маневры вокруг острога. [78] Был я в Москве и думал: авось, бог милостив, увижу где-нибудь чинно сидящего моего черного друга, или в креслах театральных или в ресторации за бутылкой. Нет — так и уехал во Псков — так и теперь опять еду в белокаменную. Надежды нет иль очень мало. По крайней мере пиши же мне почаще, а я за новости кишенев[ские] стану тебя подчивать новостями московскими. Буду тебе сводничать старых твоих любовниц — я чай дьявольски состарелись. Напиши кто? Я готов доныне идти по твоим следам, утешаясь мыслию — что орогачу друга.

Липранди обнимаю дружески, жалею, что в разные времена съездили мы на счет казенный и не соткнулись где-нибудь.

А. П.

1 дек.

Адрес: Николаю Степановичу Алексееву в Кишенев.

Ангел мой Вяземской или пряник мой Вяземской, получил я письмо твоей жены и твою приписку, обоих Вас благодарю и еду к Вам и не доеду. Какой! меня доезжают!.. изъясню после. В деревне я писал презренную прозу, а вдохновение не лезет. Во Пскове вместо того, чтобы писать 7-ую гл. Онегина, я проигрываю в штос четвертую: не забавно. Отовсюду получил письмы и всюду отвечаю. Adieu, couple si #233;tourdi en apparence, adieu [80], князь Вертопрахин и княгиня Вертопрахина. Ты видишь, что у меня не достает уж и собственной простоты для переписки.

1 дек. Псков.

При сем письмо к Алексееву (род моего Сушкова), отдай для дост. Киселеву — вой — вым, как хошь.

Адрес: Его сиятельству князю Петру Андреевичу Вяземскому. В Москву, в Чернышевском переулке. В собственном доме.

Cher Zoubkof vous n'avez pas re#231;u de lettre de moi et en voici la raison: je voulais vous arriver comme une bombe le 1 d#233;c. c. #224; d. aujourd'hui, il y a donc 5 #224; 6 jours que je suis parti de mon maudit village en перекладная — vu les [81] chemins d#233;testables. Les ямщик de Pskov n'ont eu rien de plus press#233; que de me verser, j'ai le c#244;te foul#233;, la poitrine malade, je ne puis respirer, de rage je joue et je perds. En voil#224; assez: j'attends que je sois tant soit peu mieux pour reprendre la poste.

Vos deux lettres sont charmantes; mon arriv#233;e eut #233;t#233; la meilleure r#233;ponse aux r#233;flexions, objections etc. Mais puisque me voil#224; dans une auberge de Pskov au lieu d'#234;tre aux pieds de Sophie, jasons, c. #224; d. raisonnons.

J'ai 27 ans, cher ami. Il est temps de vivre, c. #224; d. de conna#238;tre le bonheur. Vous me dites qu'il ne peut #234;tre #233;ternel: belle nouvelle! Ce n'est pas mon bonheur #224; moi qui m'inqui#232;te, pourrais-je n'#234;tre pas le plus heureux des hommes aupr#232;s d'elle — je tremble seulement en songeant au sort qui, peut-#234;tre, l'attend — je tremble de ne pouvoir la rendre aussi heureuse que je le d#233;sire. Ma vie jusqu'#224; pr#233;sent si errante, si orageuse, mon caract#232;re in#233;gal, jaloux, susceptible, violent et faible tout #224; la fois — voil#224; ce qui me donne des moments de r#233;flexions p#233;nibles. Dois-je attacher #224; un sort aussi triste, #224; un caract#232;re aussi malheureux, le sort d'un #234;tre si doux, si beau?.. Mon dieu qu'elle est jolie! et que ma conduite avec elle a #233;t#233; ridicule. Cher ami, t#226;chez d'effacer les mauvaises impressions qu'elle a pu lui donner — dites lui que je suis plus raisonnable que je n'en ai la mine et la preuve — что тебе в голову придет. Мерзкой этот Панин, два года влюблен, а свататься собирается на Фоминой неделе — а я вижу раз ее в ложе, в другой на бале, а в третий сватаюсь! Si elle trouve que Панин a raison, elle doit croire que je suis fou, n'est-ce pas? — expliquez lui donc que c'est moi qui ai raison, que quand on l'a vue il n'y a pas #224; balancer, que je ne puis avoir des pr#233;tentions #224; la s#233;duction, que j'ai donc tr#232;s bien fait d'en venir tout droit au d#233;nouement, qu'une fois qu'on l'aime il est impossible de l'aimer d'avantage, comme il est impossible de la trouver plus belle encore avec le temps, car il est impossible d'#234;tre plus belle. Ангел мой, уговори ее, упроси ее, настращай ее Паниным скверным и жени меня.

А. П.

A Moscou, je vous dirai quelque chose. Je tiens #224; ma turquoise toute inf#226;me qu'elle est. Je f#233;licite le C-te Somoilof. [82]

Вот в чем дело: Освобожденный от цензуры я должен однакож, прежде чем что-нибудь напечатать, представить оное Выше; хотя бы безделицу. Мне уже (очень мило, очень учтиво) вымыли голову. Конечно я в точности исполню высшую волю и для того писал Погодину дать знать в цензуру, чтоб моего ничего, нигде не пропускали. Из этого вижу для себя большую пользу: освобождение от альманашников, журнальщиков и прочих щепетильных литературщиков. С Погодиным уговоримся снова.

Перешли письмо Зубкову, без задержания малейшего. [83] Твои догадки — гадки; виды мои гладки. На днях буду у вас, покаместь сижу или лежу во Пскове. Мне пишут, что ты болен: чем ты объелся? Остановлюсь у тебя.

Милостивый государь, Александр Сергеевич!

Получив письмо ваше, вместе с препровожденною при оном драматическою пиесою, я поспешаю вас о том известить, с присовокуплением, что я оную представлю его императорскому величеству и дам вам знать о воспоследовать имеющем высочайшем отзыве.

Между тем прошу вас сообщать мне на сей же предмет все и мелкие труды блистательного вашего пера.

Примите уверения отличного моего уважения и совершенной преданности.

А. Бенкендорф. № 135. 9-го декабря 1826.

Милостивый государь, Александр Сергеевич!

Я имел счастие представить государю императору Комедию вашу о царе Борисе и о Гришке Отрепьеве. Его величество изволил прочесть оную с большим удовольствием и на поднесенной мною по сему предмету записке собственно ручно написал следующее:

„Я считаю, что цель г. Пушкина была бы выполнена, если б с нужным очищением переделал Комедию свою в историческую повесть или роман, на подобие Валтера Скота“.

Уведомляя вас о сем высочайшем отзыве и возвращая при сем сочинение ваше, долгом считаю присовокупить, что места, обратившие на себя внимание его величества и требующие некоторого очищения, отмечены в самой рукописи и заключаются также в прилагаемой у сего выписке.

Мне крайне лестно и приятно служить отголоском всемилостивейшего внимания его величества к отличным дарованиям вашим.

В ожидании вашего ответа, имею честь быть с искренным почтением Вашим покорным слугою А. Бенкендорф.

№ 151. 14-го декабря 1826. Его высокобл[агороди]ю А. С. Пушкину.

Милый Иван Ермолаевич — Если вы меня позабыли, то напоминаю Вам о своем существовании. Во Пскове думал я Вас застать, поспорить с Вами и срезать штос — но судьба определила иное. Еду в Москву, коль скоро будут деньги и снег. Снег-то уж падает, да деньги-то с неба не валятся.

Прощайте, пишите мне в Москву.

Видаете ли вы Дельвига?

А. П.

Письмо ваше получил я во Пскове и хотел отвечать из Новагорода — Вам достойному певцу того и другого. Пишу однакож из Москвы — куда вчера привез я Ваше Тригорское. Вы знаете по газетам, что я участвую в Моск.[овском] Вестнике, следственно и вы также. Адресуйте же ваши стихи в Москву на Молчановку в дом Ренкевичевой, оттуда передам их во храм бессмертия. Непременно будьте же наш. Погодин вам убедительно кланяется.

Я устал и болен — потому Вам и не пишу более. Вульфу кланяюсь, обещая мое высокое покровительство.

21 ноября. [84]

Тригорское ваше, с вашего позволения, напечатано будет во 2 № Моск.[овского] Вестн.[ика] —

Рады ли вы журналу? пора задушить альманахи — Дельвиг наш. Один Вяземской остался тверд и верен Телеграфу — жаль, но что ж делать.

[[Madam]e[?] je vous avais parl#233; de] [85]

Милостивый государь, Александр Сергеевич!

Государь император с удовольствием изволил читать рассуждения Ваши о народном воспитании и поручил мне изъявить Вам высочайшую свою признательность.

Его величество при сем заметить изволил, что принятое Вами правило, будто бы просвещение и гений служат исключительным основанием совершенству, есть правило опасное для общего спокойствия, завлекшее Вас самих на край пропасти и повергшее в оную толикое число молодых людей. Нравственность, прилежное служение, усердие предпочесть должно просвещению неопытному, безнравственному и бесполезному. На сих-то началах должно быть основано благонаправленное воспитание. Впрочем, рассуждения Ваши заключают в себе много полезных истинн.

С отличным уважением честь имею быть Вашим покорным слугой покорнейшей слуга А. Бенкендорф.

№ 163 23-го декабря 1826. Его высокоб.[лагородию] А. С. Пушкину.