"Трава на бетоне" - читать интересную книгу автора (Белякова Евгения Вадимовна)

Часть 14

Арин вышел из дома, медленными шагами спустился по ступеням и остановился, удивленный. Такого ему еще видеть не приходилось. Дом окружал огороженный высоким пластиковым забором сад. Яркая, низенькая зелень устилала землю, золотистым ореховым цветом сияли стволы стройных деревьев в легких пышных шапках бледно-розовых цветов.

Лежащая на пестром покрывале Лия подняла голову, отложила в сторону истрепанную книгу:

Чего встал?

Арин присел на корточки, провел ладонью по колючим стрелочкам полиэстровой травы:

Она похожа на настоящую?

Нет, — отозвалась Лия. — Не похожа.

Тогда зачем она тебе?

Иди сюда, — сказала Лия, поднялась с покрывала, отступила на несколько шагов и села на широкую доску качелей, привязанных к ветви искусственного дерева.

Арин посмотрел на нее — полную, крутобедрую, увидел насмешливые искорки в черных проницательных глазах и улыбку на ярких губах, улыбнулся в ответ, но сразу подходить не стал. Прошел по песчаной дорожке, касаясь ладонями свисающих отовсюду тонких пластиковых вьюнков.

Почему растения погибли?

Ты разве не знаешь?

Нет. Такому нас не учили, а потом мне уже не хотелось об этом спрашивать.

Люди-то выжили. Собаки… — Арин остановился, запнувшись, но продолжил. — Собаки и крысы выжили, а растения и остальные животные нет.

А что ты вообще знаешь о прошлом нашего мира? — спросила Лия, протягивая руку.

Арин вложил зажигалку в ее раскрытую ладонь, подождал, пока она закурит, пожал плечами:

Мало. Знаю, что разнесло защитный купол и все излучение досталось нам. А зачем на орбите стояли эти излучатели, я не знаю.

Да, — согласилась Лия. — Так у нас не стало неба.

Она подняла голову, выдохнув сигаретный дым тонкой струйкой, посмотрела в провисшую плавленую рванину купола:

Излучатели внедряли механизм самоликвидации в клеточную структуру военных, уходивших с орбиты в открытый космос. Каждый солдат становился смертником.

Каждому было отведено свое время, в зависимости от длительности миссии, которую нужно было выполнить.

Почему им не давали возможности выжить?

Понимаешь, — сказала Лия. — Люди странные существа. Они готовы начинать разрушать то, в чем еще и не разобрались. Так же произошло и с космосом — там мы еще как слепые котята, но уже затеяли войны. Сначала бойцам было разрешено возвращаться, но были случаи, когда вместо них, в их телах, на Землю приходило что-то другое. Бывали случаи таинственных эпидемий, от которых нет спасения, кроме как уничтожение целых городов и объявления их навечно закрытыми зонами. То есть, выполнив свое задание, захватив планету, военные должны были умереть из соображений безопасности остального человечества, а все остальное доделывали роботы — собирали необходимые ресурсы и ископаемые, набивали ими корабли, и автопилот вел их назад, на Землю. По сути, это были обычные грабительские набеги на маленькие планеты с небольшой плотностью населения. Для того, чтобы тайна местонахождения Земли не была раскрыта — регистрироваться в Межпланетном сообществе наше правительство не посчитало нужным, — в военные чипы были встроены деструкторы. То есть, если раненого солдата пытались вылечить местные жители, он погибал почти сразу, не успев дать показания. Биопластик и многие другие лечебные вещества автоматически активируют деструктор. Поэтому я и вытаскивала твой чип, прежде чем залить биопластиком. Так же, солдат, попавший в плен, был обязан активировать деструктор воспроизведением своего личного кода самоуничтожения. Поэтому с войн никто не возвращается.

Ладно, эту хрень делают с военными. А мы-то при чем?

Лия подняла голову, указала глазами на мутные осколки купола:

О мелких воришек не хочется пачкать руки. На нас не стали нападать в ответ, нам не стали объявлять войну. Просто наши же излучатели усилили в несколько миллионов раз и развернули в сторону нашей же планеты, предварительно разбив купол. Карательный отряд ушел, не пролив ни капли крови и никогда не вернется.

Кому нужна умирающая Земля? Первым делом погибли растения, потом насекомые и птицы. Потом практически все животные. Потом начали умирать люди. Дети, женщины, старики — умирать так, как умирали военные, с четкой зависимостью от степени интенсивности заложенного в них процесса. Кому-то досталось больше, кому-то меньше… Созданная излучателями генетическая конструкция не подлежит изменению и передает информацию по наследству, так что очиститься от этого невозможно.

Довольно быстро был найден выход из ситуации, ученые собрали первые образцы датчиков, в спешном порядке забили головы людей аналогами военных чипов — некоторым же вообще впихнули те самые военные чипы, оставшиеся на складах, как тебе, например. Соединили чипы и датчики и объявили, что высшее счастье — это знание точного времени своей смерти. Под предлогом того, что безумно приятно использовать каждую минуту своей жизни на какое-нибудь общественно-полезное дело, а не тратить время зря. Понял?

А потом?

А потом появился кеторазамин и купил наши жизни. Все просто.

Арин вытащил сигарету из предложенной Лией пачки, закурил, прикрыв трепетный огонек зажигалки рукой:

Да уж… Кеторазамин страшная штука. Я видел людей, которые продлевают себе жизнь тем, что пьют отходы с фабрик. Разлагаются, но живут дольше.

Лия удивленно вскинула на него глаза:

Такого быть не может, то, что представляют собой отходы, жизнь не продлевает.

Может, — ответил Арин. — Я сам видел, как меняются цифры на их датчиках.

Значит, им продлевает жизнь что-то другое — упрямо возразила Лия. — Не спорь, я лучше знаю.

Ты знаешь, а я видел. Я прав.

Ты кому это говоришь? — возмутилась Лия. — Я прекрасно знаю химический состав этой дряни, кроме мутаций, она ничего не вызывает!

А что еще может продлевать им жизнь? — в свою очередь, повысил голос Арин. — Кроме кеторазамина больше таких лекарств нет!

Ладно, — сдалась Лия. — Расскажешь мне потом подробнее, это интересно. К тому же, у тебя самого с процессом самоликвидации такая чертовщина творится, что, думаю, есть смысл тебе поверить и тебя послушать. И проверить заодно.

Что творится? — насторожился Арин, неосознанно берясь рукой за висящий на шее датчик.

Потом, потом, — досадливо отмахнулась Лия. — Тебе сейчас вредно выслушивать плохие новости. Видишь, как я забочусь о твоем здоровье.

Арин непонимающе свел брови, прикусил губу, но вдруг рассмеялся, легко повернулся, присел, положив локти на полные белые колени Лии, посмотрел ей в глаза:

Чертова тетка, — проговорил он со странной нежностью в голосе. — Мне твои новости безразличны, поэтому можешь даже оставить их при себе.

Невоспитанный ребенок, — в тон ему ответила Лия. — У тебя же руки дрожат от любопытства, так что не пытайся меня задеть. У тебя действительно очень активный процесс самоликвидации, твой датчик не ошибается ни на секунду. У меня даже создалось впечатление, что твой организм пытается ускорить процесс. У тебя не было изменений его интенсивности?

Арин положил голову на скрещенные на ее коленях руки, припомнил что-то:

Было. Если я все правильно помню, то это случилось четыре года назад. За одну ночь датчик скинул сразу восемь лет и установил новые сроки. Только я не стал расстраиваться по этому поводу, знаю, что такое, хоть редко, но бывает. Так что, никакие это для меня не новости. Сам знаю, что осталось совсем мало.

Лия откинула окурок, обняла его за плечи, наклонилась, зарылась лицом в растрепанные сиреневые волосы, глубоко вдохнула легкий запах сигаретной горечи, смешанный с мягкой шелковистой ноткой давно забытого ею запаха, о котором она старалась уже и не вспоминать.

Арин не стал отстраняться, прикрыл глаза, удивленный тем, что мягкое ее тепло, хоть и не вызывает сексуального возбуждения, но приятно и отрываться от него не хочется.

Странное ощущение у него вызывала эта большая, немолодая уже женщина с низким грудным голосом, крупными блестящими кольцами черных волос, яркая, грубоватая.

За то время, пока она возилась с его ранами, накладывала аккуратные швы на живот и латала биопластиком, внимательно следя за обезболиванием, они поссорились раз двадцать. Арина сначала раздражало ее покровительственно-насмешливое к нему отношение, привыкнув отвечать на насмешки насмешкой, привыкнув огрызаться и ненавидеть, он терялся перед невозмутимостью, с которой она реагировала на любые выпады. Потом понял, что не может не улыбаться в ответ, понял, что спорить с ней бесполезно и смирился с удивительной легкостью, словно так и должно было быть.

Впервые ему захотелось оставить все, как есть, а не отстаивать свои права, что-то подсказывало ему, что Лия знала об этих правах куда больше, чем он сам.

Удивляло его и то, что при Лие изменился и Скай, с которым первые дни Арин не мог общаться вообще.

Холодная, жестокая ненависть мешала даже поднять глаза на по-прежнему спокойного поисковика, который держался поодаль, не настаивая на общении.

И этот возникший барьер опять же начала разрушать Лия.

Не терпящим возражений тоном она заставила Ская разобраться в какой-то забарахлившей аппаратуре и заставила Арина сидеть рядом и смотреть на то, как Скай возится с программным обеспечением ее компьютеров.

Арин сначала сидел, демонстративно смотря куда-то в стену, но потом понял, что это надолго, и, чтобы убить время, начал приглядываться к работе Ская, незаметно для самого себя заинтересовавшись процессом.

Спустя полчаса он не выдержал и задал первый вопрос, на который Скай ответил, не отводя глаз от монитора.

Находившаяся в комнате Лия на секунду отвлеклась от своих дел, оценивающе осмотрела их обоих, удовлетворенно качнула головой, а потом и вовсе вышла, оставив их на грани ссоры из-за подбора цифровых кодов для установки какой-то программы.

Она же, чисто по-женски незаметно выведав у Ская всю ситуацию, заставила его научить Арина водить машину — на это Арин долго не соглашался, пока не выслушал поток таких выражений, что даже не смог найти слов для ответа и послушно взял из рук Ская ключи.

День за днем она сближала их сотней придуманных совместных дел, заботясь о том, чтобы картины прошлого больше не всплывали. Арин сначала противился этому, но потом сдался, обнаружив, что Скай, если было бы нужно, извинился бы за произошедшее. Но требовать такого Арин не стал, большую часть вины он переложил на себя, давясь осознанием собственной беспомощности перед ошейником, разочарованный в себе самом. Дни выздоравливания сменились жесточайшей депрессией. Его мир снова рухнул, все достигнутое оказалось шелухой, обманкой, страшный призрак Тейсо появлялся все чаще, насмехаясь над той личностью, что так отчаянно отстаивала свои права на свободу. В это время Арин не отрывался от сигарет, закуривая одну за одной, бродил по дому, пряча глаза и радовался предстоящему избавлению, которое в скором времени сулил ему датчик.

Скай наблюдал за ним со смешанным чувством злости и вины, но не вмешивался.

Вмешалась опять же Лия.

Однажды вечером она втащила Арина в уютную библиотеку, усадила напротив себя, подвинула почти полную бутылку бренди и принялась его экзаменовать. Задавая вопросы, на которые Арин не мог ответить, она разжигала в нем присущее ему упрямство и желание исправить ситуацию.

Ты же ни черта не знаешь о мире, — презрительно бросила она в конце разговора. — Ты даже толком не понимаешь, откуда дети берутся, при твоей-то жизни.

У меня их в любом случае не будет, — огрызнулся Арин. — И с женщинами я не сплю — зачем мне это тогда нужно?

Ладно, — кивнула Лия. — Черт с ними, детьми. Это слишком сложно, не спорю. Но ты и простых вещей не знаешь. Ты знаешь, например, по какому принципу у тебя зажигалка работает?

Зачем мне это нужно? — злился Арин. — Горит и хер с ней. Какую это для меня играет роль? Я, по-твоему, должен последние месяцы жизни убить на изучение зажигалок?

Дурак, — ласково сказала Лия. — По крайней мере, даже мысли о зажигалках куда лучше, чем те, которые ты крутишь в своей голове сейчас. Используй свои последние месяцы жизни на что-нибудь для тебя новое, вот что я пыталась тебе сказать.

Она встала, затушила сигарету и вышла, оставив Арина одного. Он долго сидел в полутьме, размышляя, потом поднялся, прошел вдоль ряда аккуратно расставленных книг, выбрал одну наугад, открыл на середине, прочитал несколько строк и остался на эту ночь в библиотеке. Это была первая ночь, которую он провел, не видя перед собой призрак Тейсо.

Утром, дочитав книгу, Арин выбрался из библиотеки и пошел по коридору, хорошо ориентируясь в темноте. Остановился перед узкой полоской света, выбивающейся из-под закрытой двери, постоял немного, толкнул дверь, вошел внутрь.

Скай обернулся не сразу, сначала аккуратно свернул открытые на экране монитора окна, и лишь потом повернул голову.

Арин долго смотрел в спокойные, со стальным отливом, серые глаза, усталое, неброской красоты лицо.

Скай поднялся, подошел ближе, поставил руки по обе стороны его головы, упершись о стену, наклонил голову, легко нашел приоткрывшиеся навстречу губы, почувствовал, как легли на его плечи теплые ладони.

Арин долго не позволял от себя оторваться, прижимаясь гибким телом, разрешая гладить разгоряченную гладкую кожу живота и груди под тонкой тканью легкой футболки, но потом вывернулся из рук Ская и вышел, не оборачиваясь, пряча глаза.

На следующее утро он впервые вышел на улицу и сейчас сидел на корточках, положив голову на колени удивительной женщины, голос и слова которой давали ему надежду на скрытую от него до сих пор истину о самом себе:

Так зачем тебе эта трава, если она не похожа на настоящую?

А зачем тебе то ненастоящее, что так не похоже на тебя? — тихо спросила Лия.

Не ставь меня в тупик такими вопросами. Я не всегда понимаю, о чем ты.

Лия рассмеялась:

Тогда, когда найдешь ответ на этот вопрос, считай, что это мой тебе подарок.

Ладно, — согласился Арин. — Пусть будет так. Интересно, что чувствуешь, когда получаешь подарок.

Наверное, понимаешь, что тот, кто тебе его подарил, тебя любит, — лукаво улыбнулась Лия.

Арин, не глядя, щелкнул зажигалкой, и Лия наклонилась к его руке, закуривая:

Думаю, тебя можно отпускать отсюда, Арин. Хорошенького понемножку. Тем более, ты мне надоел.

Ты мне тоже, — лениво отозвался Арин. — Я из-за тебя вторую неделю трезвый.

Скай вовремя поборол в себе желание спуститься вниз и дать этому идиоту по голове, но вовремя остановился, поняв, что прикосновение Арина к Лие не носит сексуального характера и что прижимается он к ней по другой причине.

Наблюдая за происходящим в садике из окна, он не мог слышать разговора, но хорошо видел, как ведет себя Лия и как ведет себя Арин.

Лия напомнила ему детство, точно также когда-то она подолгу рассказывала свои истории ему самому, тогда еще мальчишке. Рядом сидела, поджав ноги, Дея и изредка поднимала голову от книги, смеясь над ее тоном и манерой рассказывать.

Скай хорошо помнил эти вечера, хорошо помнил, что приходила она всегда около восьми часов вечера и устраивалась в широком кресле, закинув ногу на ногу, подтягивая к себе пепельницу — после ее ухода она всегда была полна окурков.

Помнил Скай, как она пришла в последний раз — осунувшаяся, с кривой растерянной улыбкой, села на свое обычное место и пыталась что-то сказать, но не смогла, закрыла лицо руками и долго сидела молча, придерживаемая за плечи ласковыми руками Деи.

На следующий день Скай узнал, что ее сына отказались оперировать в одной из городской больниц и он не выжил. Детей, имеющих право на оплаченный из бюджета государства кеторазамин, часто отказывались оперировать в сложных случаях — слишком дорого обходились государству льготные дозы кеторазамина, чтобы еще оплачивать льготникам дорогостоящие операции. В таких случаях врачи разводили руками и говорили — судьба.

Мальчик останется калекой, сказали Лие, нет смысла поддерживать его жизнь. Пусть кто-то другой, физически здоровый, получит право на жизнь за него.

И теперь, глядя на нее, Скай вспомнил прежнюю Лию и в душе даже позавидовал Арину. Она, как никто, умеет возрождать в человеке угасшие надежды.

Арин, видимо, это понимает, раз так спокойно и бездумно доверился ей, слушает внимательно, улыбается в ответ.

После операции он похудел и выглядит совсем другим — беззащитным, что ли… В обычных синих джинсах и белой футболке, которую Лие пришлось натягивать на него с боем, он кажется новым, только начинающим жить по-настоящему человеком.

Скай отошел от окна, вытащил из кармана датчик, втавил его в гнездо-приемник сбоку системного блока, постоял, наблюдая, как бежит тонкая зеленая стрелка скачиваемой с компьютера информации. Чтобы выяснить, где именно скрывается это Братство Воды, пришлось перерыть все известные базы по Мертвому Метро, но поиск увенчался успехом. Намеренно или случайно Арин выбирал те люки, даже зная расположение которых вообще невозможно было понять, в какую сторону он шел потом, поэтому все это и заняло так много времени.

Теперь остается лишь спуститься вниз и найти Тори. И выбить деньги на погашение долга и на кеторазамин. Обещания надо выполнять, а я обещал себе, что заставлю этого парня жить дальше.

Арин вернулся в дом, прошел в библиотеку, забрался на стеллаж, нащупал рукой маленький телефонный аппарат — его он спрятал здесь давно, еще тогда, когда смог подняться с постели в первый раз. Лия посетовала на потерянный телефон, но быстро о нем забыла, купив другой в тот же день.

Спрыгнув вниз, Арин одной рукой проверил, тщательно ли заперта дверь, второй щелкнул по кнопке быстрого вызова — он предусмотрительно установил номер Макса на одну из кнопок тогда же, когда прятал телефон.

Послушав несколько секунд переливчатые гудки, он, наконец, услышал знакомый голос, сказал тихо:

Макс.

Макс помолчал немного, ответил:

Что хотел?

Почти ничего. Макс, мне кажется, ты мне должен многое рассказать, если только я все правильно понял, и ты не будешь отнекиваться.

Арин, где ты? — устало спросил Макс. — Что ты несешь? От чего отнекиваться?

Потом, — нетерпеливо сказал Арин. — Просто это важно. Мне очень важно, чтобы ты сказал правду. Просто подумай над этим и пойми — мне это очень важно.

Услышав легкий шорох за дверью, Арин сжал хрупкий телефончик в пальцах, разломав тонкий пластик и чуткие микросхемы на кусочки, засунул остатки прибора в карман, быстро отщелкнул старинный замок, вышел в коридор навстречу Лие.

Та осмотрела его с ног до головы:

Ты чего весь в пыли? Где лазил?

Какая разница, — отмахнулся Арин и проскользнул мимо нее, досадуя на то, что не успел сказать самого главного — он понял, что Макс может избавить его от контроля Ская, стоило только ему об этом сказать…

Мэд еще раз ввел присланный ему Максом телефон в базу данных, поморщился.

Интересно, кому принадлежит номер, который так сложно найти… Явно не нормальному человеку, ведущему правильный образ жизни — такие свои номера не скрывают. Значит, Скай опять связан с каким-то человеческим отродьем, которое не ценит свою жизнь и не умеет ей пользоваться.

Как же их много, тех, кто забивает своими телами этот город — мразей, которые не умеют ценить секунды и минуты своего существования и тратят этот бесценный дар на всякое дерьмо.

Поищем в теневых базах, составленных поисковиками и полицией.

Через полчаса поисков Мэд наконец-то нашел интересующее его досье, вчитался, хмыкнул. Интуиция меня никогда не подводит. Незаконно практикующий хирург — один из самых недостойных жизни сволочей. В их таланте нуждаются нормальные люди, медиков не хватает, а они лечат наркоманов, абортируют шлюх и латают подстреленных ублюдков.

Удачное дело. Сначала я нашел Шейлу — одной тварью меньше, потом эта Лия.

Мэд потянул из ящика стола пистолет, послал патрон в патронник, сунул оружие в карман.

Те, кто не умеет жить правильно, жить не должны, верно?

Верно. Вернее не бывает.

И, как награда за старания, сбившийся с пути поисковик. С которого все началось.