"Mass Effect: Возмездие" - читать интересную книгу автора (Karpyshyn Drew)

Глава 5

Кали крутилась и вертелась всю ночь, то и дело бросая взгляд на светящийся циферблат часов у кровати. Всякий раз она с удивлением обнаруживала, что прошло лишь несколько минут после предыдущей проверки; казалось, утро не настанет никогда.

Она всегда плохо спала после звонков Грейсона. Она не могла перестать думать о том, кем он был, и что он делал. А размышления о Грейсоне неизбежно приводили ее к мыслям о Джиллиан и Хенделе.

Она беспокоилась обо всех своих студентах, но Джиллиан всегда занимала особое место в ее сердце. Она знала, что с Хенделом она в хороших руках, но это не могло заставить ее меньше скучать по Джиллиан или Хенделу.

Угрюмый шеф охраны был один из самых близких ее друзей на этой станции… одним из немногих близких друзей, что были у нее в жизни. Несмотря на внешнюю общительность, она старалась держать людей на расстоянии — черта, скорее всего, унаследованная от ее отца-мизантропа.

Ей казалось странным, что Джон Гриссом имел столь сильное влияние на ее жизнь. Ей стоило немалых страданий, чтобы скрыть тот факт, что человек, именем которого была названа академия, на самом деле являлся ее биологическим отцом. После развода родителей он исчез и ее жизни, поэтому она взяла себе фамилию матери. Становясь старше, она изо всех сил пыталась скрыть свое родство с одним из наиболее почитаемых — и непонятых — героев Земли.

Несмотря на все эти попытки, отец вернулся в ее жизнь где-то около двадцати лет назад, когда ей пришлось скрываться от властей после выдвинутого против нее обвинения в убийстве ее коллег-ученых на исследовательской станции на Сайдоне. Он спрятал ее в своем доме на Элизиуме, а затем помог ей и Дэвиду Андерсону — солдату Альянса, который единственный из всех верил, что Кали была невиновна, — сбежать с планеты.

Примерно два десятилетия спустя Андерсон помог коммандеру Шепарду разоблачить Сарена, вышедшего из-под контроля Спектра-турианца, предавшего Совет. Кали стала ведущим специалистом в области биотики и возглавила проект «Восхождение». Отец же остался на Элизиуме. Он вел там одинокую, замкнутую жизнь, отказываясь от всех интервью и изо всех сил стараясь спрятаться от своей репутации легенды, с которой он так и не научился жить.

Она регулярно, хотя и нечасто, общалась с отцом до самого дня его смерти. Он скончался от старости шесть месяцев назад в возрасте 75 лет — небывало рано по современным меркам. Но ее отец всегда был неким пережитком прошлого.

На его похороны съехались сотни важных лиц, все они пришли, чтобы выразить свое почтение человеку, которого они идеализировали, но которого никто из них по-настоящему не знал. Кали тоже была там, но не как дочь Гриссома, а как преподаватель академии — очевидно, она ценила свою личную жизнь так же, как и он.

Смерть матери, когда Кали была подростком, перевернула ее мир. Уход Гриссома имел куда меньшее воздействие. Она никогда не чувствовала близости со своим отцом. Два-три тайных посещения его дома на Элизиуме в год всегда заканчивались неудобными для обоих беседами, полными долгих пауз и горького молчания. И все же теперь, когда этого озлобленного старика не стало, она поняла, что скучает по нему. Она все еще ощущала, как легкий комок подкатывает к горлу всякий раз, когда проходила мимо мемориальной таблички с его именем и портретом в холле академии.

Пытаясь уйти от воспоминаний о людях из прошлого, она стала думать, как сгладить ситуацию с Ником. Она не хотела, чтобы он чувствовал стыд или смущение из-за того, что произошло, но прямой разговор с ним об этом мог только усугубить положение.

Если бы Хендел по-прежнему был здесь, она попросила бы его заняться этим делом. Но его не было. Так же, как и ее отца. И Грейсона. И Андерсона.

«Почему все мужчины в моей жизни рано или поздно исчезают?»

Этот вопрос был не из тех, поиском ответа на который ей хотелось заниматься посреди долгой бессонной ночи. По счастью, в этот момент прозвучал сигнал терминала, означающий, что получено входящее сообщение, и это дало ей повод выскочить из постели и проверить его.

Она испытывала нечто вроде легкой тревоги, нажимая кнопки на экране. Ночью терминал был настроен на бесшумный прием сообщений — звуковой сигнал раздавался только тогда, когда поступало что-то с пометкой «срочно». Увидев, что письмо от Грейсона, она еще больше забеспокоилась.

В отличие от предыдущего звонка, этот не был видеовызовом. Судя по формату, это было заранее записанное сообщение и зашифрованный файл данных. Ее горло слишком пересохло, чтобы сглотнуть слюну, когда она нажала на экран, запуская воспроизведение.

В то мгновение, когда образ Грейсона появился на экране, она поняла, что сообщение записано несколько месяцев или даже лет назад. Его лицо выглядело не таким худым, мешки под глазами не казались столь резко выраженными.

— Если ты смотришь это, значит «Цербер» добрался до меня.

Он говорил спокойно, с почти бесстрастным равнодушием, но сердце Кали все равно подпрыгнуло к горлу.

— Не знаю, придут ли они за тобой тоже. Может, и нет; Призрак достаточно практичный человек и может посчитать, что ты неважна для его планов. Но он также может быть мстительным и мелочным. В этом деле тебе нельзя полагаться на случай.

Она пыталась сосредоточиться на словах Грейсона, но ее мозг отказывался осознавать слова. Она не могла отделить запись от человека, сделавшего ее. Грейсон мертв? Или они схватили его?

— К этому сообщению приложен файл, — запись продолжалась все в том же спокойном тоне. — Все, что мне известно о «Цербере» — в нем.

Монотонный голос Грейсона являл собой резкий контраст с тем хаосом, который ощущала в себе Кали. Ее голова кружилась, желудок выкручивало. Все это казалось ей чем-то неестественным, ночным кошмаром, от которого она никак не могла очнуться.

— Призрак умен. Он осторожен. Он говорит своим агентам только то, что им нужно знать. Но я знаю гораздо больше, чем он подозревает.

В течение последних нескольких лет моей работы на «Цербер» я собирал информацию. Может быть, какая-то часть меня уже тогда понимала, что я предам Призрака. Или же он предаст меня. Может, я просто был достаточно умен, чтобы обеспечить себе страховку.

Имена агентов внутри Альянса. Расположение важнейших комплексов и конспиративных квартир. Подставные компании, которыми владеет Призрак. Любая информация, которую я мог собрать, даже самая незначительная — все в этом файле.

Некоторые сведения могут оказаться устаревшими — места изменяются, приходят новые оперативники. Но в правильных руках эта информация может нанести серьезный ущерб «Церберу».

Искра надежды зажглась внутри Кали. Если Грейсон еще жив, ей, быть может, удастся использовать эти данные, чтобы вычислить, куда забрал его «Цербер».

— Не пытайся спасти меня, — сообщение продолжалось, будто бы запись могла читать ее мысли. — Если ты слушаешь это, значит я все равно, что умер.

Кали потрясла головой в инстинктивном, бессознательном отрицании.

— Ты должна позаботиться о себе. Передай эту информацию кому-нибудь из обладающих властью людей. Кому-нибудь, сильному настолько, что сможет начать охоту на «Цербер». Ты должна уничтожить Призрака — это единственный путь, который позволит тебе чувствовать себя в безопасности.

На несколько секунд повисла тишина, и Грейсон на экране нахмурил брови. Затем он выдавил мрачный смешок.

— Я не знаю, к кому ты могла бы пойти, — признал он. — Хотел бы, но не знаю. У «Цербера» есть свои люди практически на каждом уровне внутри Альянса. Любой человек, обладающий властью, может работать на Призрака.

Но ты умна. Я знаю, ты что-нибудь придумаешь. Просто тщательно выбирай тех, кому доверяешь.

Сообщение внезапно прервалось, застав Кали врасплох. Никаких прощальных слов, никаких сентиментальных напутствий. Грейсон сказал ей то, что она должна была знать, и просто отключил запись.

Несколько минут она неподвижно сидела на стуле, уставившись на лицо Грейсона, застывшее на последнем кадре ролика, и пыталась переварить ужасные известия.

Немного собравшись с мыслями, она пробормотала «повторить» и посмотрела запись во второй раз, чтобы убедиться, что не упустила ничего важного во время первого эмоционального просмотра.

Закончив просмотр, она загрузила оптический диск в терминал и скопировала информацию из прикрепленного файла. Затем она поднялась, прошла в гардеробную и начала собирать вещи. Она не была в панике, но во всем, что она делала, определенно прослеживалась крайняя срочность.

Несмотря на испытанный ею шок, она уже обдумывала план действий. Она не могла оставаться в академии — нельзя было подвергать опасности детей и других сотрудников.

Был ряд мест, куда она могла отправиться. Она считалась одним из самых выдающихся ученых человечества; за свою карьеру она завязала знакомства со многими политиками и военными, которые выслушают — и поверят в ее историю.

Но могла ли она доверять кому бы то ни было из них? Они не были ей друзьями — в лучшем случае приятелями. Любой из них мог работать на «Цербер».

Если бы отец был жив, она отправилась бы к нему. Если бы Хендел был здесь, она обратилась бы к нему за помощью. Но их здесь не было, так же, как не было Грейсона.

Оставался лишь один человек, к кому она могла пойти. К тому, кого она не видела со дня похорон отца, да и до этого — всего пару раз за прошедшее десятилетие. Но Кали доверяла ему безоговорочно. И она знала, что должна передать ему информацию Грейсона как можно скорее.


***

Ария Т'Лоак неподвижно стояла у края кровати, глядя на обнаженное, залитое кровью тело Лизелль. Двое из ее технических специалистов-саларианцев ползали по ковру спальни, собирая образцы крови, волос и прочего. Еще один занимался терминалом в спальне, а четверо других прочесывали остальную часть квартиры в поисках любых мельчайших улик, которые могли бы пролить свет на то, что здесь произошло.

Признаки борьбы были очевидны, хотя, сколько всего народу участвовало в потасовке — и кто это был — оставалось загадкой. Все, что они знали наверняка — это то, что человек, известный им под именем Пол Джонсон исчез, а с ним исчезли и наркотики.

Это было его ненастоящее имя, конечно же. Пока этот предприимчивый человек поднимался по ступеням ее иерархической лестницы, Ария проверяла его самого. Не составило труда установить, что имя Пол Джонсон было вымышленным, но это не встревожило ее. Он далеко не единственный в ее организации использовал фальшивую личность.

Несколько месяцев осторожного расследования убедили ее, что он не работал на конкурирующую банду или какое-нибудь охранное агентство, ищущее способ попасть на Омегу, но ей так и не удалось выяснить, кем он был на самом деле. Она велела своим людям взять его биометрические образцы: отпечатки пальцев, оставленные на стаканах в клубе; фотографии сетчатки глаза, лица и морфологические признаки, записанные на различных камерах безопасности станции; образцы волос, кожи и даже крови, собранные Лизелль, пока Пол спал рядом с ней. Ничто из этого не фигурировало ни в одной известной ей базе данных.

Арии не нравилась неопределенность. Ее первым побуждением было убрать Пола, просто ради спокойствия. Она даже приказала Лизелль сделать это. Но юная азари взмолилась за его жизнь. Он обладал навыками, которые могла использовать Ария, настаивала та; он ценен для организации. Какое бы прошлое не лежало за его плечами, он оставил его, когда прилетел на Омегу. Сейчас он верен Арии, клялась Лизелль… по крайней мере, верен так же, как может быть верен любой другой житель Омеги.

В конце концов, Ария позволила себя уговорить. И вот, Лизелль была мертва.

За прошедшие столетия Королева Пиратов Омеги повидала тысячи, если не миллионы трупов: как врагов, так и друзей. Она стояла над столькими телами азари, что уже не могла и припомнить, и многие из них были убиты ее собственной рукой. Но ей редко выпадало видеть смерть ее собственного ребенка.

По настоянию матери Лизелль держала их родство в тайне. Ария не хотела, чтобы враги использовали это знание против нее, и она не хотела, чтобы Лизелль жила в постоянном страхе. Теперь все это уже не имело значения.

Несмотря на бурлящую в ней ярость из-за смерти дочери, Ария не собиралась принимать скоропалительные решения. В этом деле было слишком много возможностей. Это могла быть ответная атака «Когтя», хотя такой вариант казался маловероятным. Зачем приходить и мириться с ней только для того, чтобы тут же снова развязать войну? Они не настолько глупы.

К тому же, у «Когтя» не было причин забирать с собой Пола. Если бы это было их рук дело, то его тело лежало бы сейчас рядом с телом Лизелль. В действительности, она не могла понять, кому вообще потребовалось захватывать Пола… а это означало, что существовал значительный шанс того, что он замешан в этом деле.

Она повернулась и быстро вышла из спальни, ее лицо превратилось в непроницаемую каменную маску, когда она отвернулась от тела дочери.

Санак был где-то в подъезде снаружи, пытался выяснить, видел или слышал ли кто-нибудь из соседей что-то существенное. Она послала с ним пару кроганов в качестве не слишком тонкого намека на то, что когда Санак задает вопрос, отвечать нужно прямо и исчерпывающе.

К сожалению, вряд ли он узнал бы что-то новое. «Первая охранная компания Омеги» уже предложила награду в пять тысяч кредитов за любую информацию, которая помогла бы в задержании — или уничтожении — ответственных за убийство их охранников. Пока что у них не было сколь-нибудь значимых зацепок. Репутация Арии была хорошо известна всем на Омеге, но даже если пять тысяч кредитов не заставили никого раскрыть рот, то страх перед легендарным гневом Королевы Пиратов также был неспособен на это.

Она прошла через кухню и вышла в гостиную одновременно с возвращением Санака. Судя по выражению лица батарианца, ему нечем было порадовать ее.

— Мы поговорили со всеми в этом здании, — сказал он, наклоняя голову влево в неосознанном жесте уважения, принятом среди его вида. — Они слышали несколько выстрелов; видели, как шестеро или семеро выбежали из квартиры. Все люди. Ничего нового.

Ария могла бы наброситься на него из-за его неудачи, но в этом не было смысла. Она могла бы использовать жестокость и запугивание, чтобы узнать то, что ей требовалось; это были ценные инструменты в деле переговоров и при мотивировании тех, кто работал на нее. Но она знала, что Санак делал все, что мог.

Хотя и не самый сообразительный из ее подручных, он был верным и непреклонным в выполнении поставленных перед ним целей. Злость на него ни к чему бы не привела. Она не ругала своих слуг без причины; это лишь вело к затаенной обиде и неминуемому предательству.

— Значит, мы по-прежнему не знаем, кто Джонсон — жертва или предатель, — задумчиво проговорила она.

— Я ставлю на предателя, — заявил Санак. — Людям нельзя доверять.

Вместо ответа Ария поставила его на место резким взглядом.

— Взгляните на доказательства, — быстро продолжил он, понимая, что чтобы убедить ее потребуется не только его личная неприязнь людей как виду. — Лизелль перерезали горло; она доверяла убийце, если подпустила его так близко. А наркотики? Я хотел отнести их к вам в клуб. Джонсон настоял, чтобы они остались у него. Это кажется немного странным.

— Принести песок в клуб, значило подвергнуться глупому риску.

— Дело не в том, что он сказал, — настаивал батарианец. — Дело в том, как он сказал это. Я видел, что он неравнодушен к песку. Он не мог отвести от него глаз. У него дожали губы. Он и раньше принимал. Это было очевидно.

— И из клуба он ушел в одиночку, — добавил Санак. — Я видел, что Лизелль осталась там одна.

— Ты, конечно же, думаешь, что это важно, — заметила она. Ее впечатлило то, как много он думал об этом. — У тебя есть теория?

Санак моргнул верхней парой глаз, собираясь с мыслями, прежде чем заговорить.

— Джонсон не мог сопротивляться песку. Почувствовал затаенную жажду глубоко внутри. Поэтому он позвонил каким-то своим старым дружкам на станции. Пригласил их к себе на вечеринку. Лизелль внезапно пришла к нему, хотела удивить. Он понял, что попался. Велел остальным спрятаться в спальне. Пригласил ее зайти. Перерезал ей горло. Схватил наркотики и свалил вместе с дружками.

Ария пару секунд обдумывала это объяснение, затем отвергла его.

— Это лишено смысла. Почему Лизелль голая?

— Люди — больные животные, извращенцы. Наверняка изнасиловали ее, прежде чем убить. А может и после.

— Ты сказал, что соседи слышали выстрелы, — быстро продолжала Ария, пытаясь отогнать прочь сцены насилия над дочерью, которые пронеслись перед ее глазами. — Объясни это.

Батарианец моргнул всеми четырьмя глазами сразу, пытаясь найти вразумительный ответ. Прежде чем ему это удалось, один из саларианцев вышел из коридора, ведущего в спальню.

— Терминал экстранета. Полностью очищен, — доложил он в отрывистой манере, свойственной его расе.

Санак ухватился за новую информацию.

— Ублюдок заметал следы. Он должен быть замешан в этом.

— Отследите направление передачи. Мне нужны копии всех входящих и исходящих сообщений, отправленных из этой квартиры за последний месяц.

Саларианец энергично помотал головой из стороны в сторону.

— Человек был хитер. Закодировано. Зашифровано. Невозможно восстановить сообщения.

— У нас ничего нет? — воскликнула Ария; гнев и разочарование впервые прозвучали в ее голосе.

— Н-нет с-сообщений, — неожиданно встревоженный техник начал заикаться. — Определить адресатов — возможно. Найти, кому посланы сообщения. Все, на что мы можем рассчитывать.

— Делай, — рявкнула Ария. — Найди того, с кем он говорил. Понятно?

Саларианец шумно сглотнул. Словно лишившись дара речи, он лишь быстро кивнул.

— Приберите тут все, — добавила Ария, направляясь к выходу. — И, во имя Богини, прикройте кто-нибудь Лизелль.