"Могила Колумба" - читать интересную книгу автора (Монтаньес Мигель Руис)

Глава 3 САНТО-ДОМИНГО

Он был высок ростом, выше среднего, лицо имел удлиненное и внушающее почтение, орлиный нос, серо-голубые глаза, кожу белую с красноватым оттенком; в юности борода и волосы его были рыжеватыми, но очень скоро в трудах поседели. Фернандо Колумб. История жизни адмирала. 1537 год

Телефон Эдвина Тавареса назойливо зазвонил, когда он смаковал заслуженный стаканчик полуденного рома на улице Эль-Конде. Телефонная трель вывела из транса многочисленных посетителей, завороженно созерцавших нескончаемое дефиле персон самых разнообразных рас и типажей. Главная торговая улица города представляла собой идеальный подиум, где доминиканки имели возможность продемонстрировать безупречную фигуру. Походка соотечественниц всегда напоминала Эдвину плавное покачивание пальм на прекрасных пляжах, омываемых Карибским морем.

Собравшись уходить, он отметил, что за короткое время, проведенное им в баре, небо успело затянуться тучами. По свинцово-серому цвету облаков он определил, что дождь неминуем. Он не сомневался: доминиканцы, умирающие от удушливой жары, встретят ливень с восторгом.

Эдвин находился в двух шагах от кафедрального собора и консисторского зала муниципалитета Санто-Доминго, куда Альтаграсиа Беллидо пригласила его для рабочей встречи с испанским детективом Андресом Оливером. Таварес оплатил счет и неохотно надел пиджак.

Белое здание располагалось на пересечении улиц Эль-Конде и Архиепископа Мериньо, в центре колониальной зоны. Оно представляло собой еще один символ славного доминиканского прошлого и образец зодчества, повышавший архитектурную ценность Первого из городов Америки. Испанцы основали на этом месте первый городской совет Нового Света. Поднимаясь по лестнице, он рассматривал старинные фрески на стенах, представлявшие сцены из истории колонизации: одни картины изображали, как испанцы несли свет Евангелия индейцам, другие — как воевали с ними. Таваресу пришло вдруг в голову: что, если преступление, которое они в настоящий момент расследуют, связано с теми давними событиями и с людьми, принимавшими в них участие пятьсот лет назад?

На подступах к главному кабинету консисторского зала его встретила ассистентка министра и проводила в соседнее помещение — конференц-зал. Ступая по узкому проходу, Эдвин увидел, что в конце зала его дожидаются Альтаграсиа Беллидо с испанским детективом.

— Позвольте сказать вам, сеньоры, что синдик[6] Санто-Доминго предоставил в наше распоряжение это помещение, включая три отдельных кабинета и конференц-зал, где мы будем работать вместе до конца расследования, — сообщила женщина.

Кабинеты были достаточно просторными и к тому же оборудованными компьютерами и принтерами. В каждом из них на самом почетном месте висели большие фотографии в рамках: везде был запечатлен президент — в различных позах.

— Также мне хотелось бы довести до вашего сведения, что президент Доминиканской республики направил письмо министру культуры Испании, предлагая свою всестороннюю помощь для успешного решения настоящей проблемы в интересах обеих стран.

Испанец снял пиджак, и Эдвин с облегчением последовал его примеру.

— А мы не можем получить помещение с кондиционером? — спросил доминиканец, обливаясь потом.

— Я выбрала это место потому, что оно находится в колониальной зоне, по соседству с музеями и архивами, где могут храниться важные сведения, касающиеся открытия Америки. А следовательно, они могут помочь нам раскрыть дело.

— Мне это место кажется замечательным, — заключил испанский детектив, оглядываясь по сторонам.

Когда обсуждение новых апартаментов благополучно завершилось, женщина вывела на экран копию документа.

— Итак, сеньоры, согласно распоряжениям президента наша страна принимает предложение провести совместное расследование. Однако устанавливаются следующие правила игры: во-первых, на вас возлагается ответственность за ведение дознания, и вы будете координировать все действия, которые мы сочтем нужным осуществить. Таким образом, вы оказываетесь у меня в подчинении. Во-вторых, вся поступающая информация, которую мы сможем добыть, должна доводиться до моего сведения немедленно, и особенно это касается вас, сеньор Оливер. В-третьих, полученные вещественные доказательства становятся собственностью доминиканского правительства без обсуждения. Все ясно?

— Кристально, — сказал Оливер, согласно кивнув головой.

— Конечно, ясно, — подтвердил Эдвин, увидев, что присутствующие ждут его ответа.

— Хорошо. Раз вопрос решен, прошу вас, сеньор Таварес, расскажите, что появилось нового по данному делу.

Доминиканский полицейский доложил, что ведется активный розыск двух человек, арендовавших машину в аэропорту Лас-Америкас за два дня до кражи. Подозрительный автомобиль (новенькую, с иголочки, черную «джипету»[7] марки «тойота», а такая модель нечасто встречается на улицах столицы) видели поблизости от мавзолея в ночь, когда было совершено преступление. Полиция сосредоточила усилия на поисках машины и прочесывает больницы, поскольку один из грабителей был подстрелен охранниками. Но до сих пор ничего не обнаружено.

— Возможно, для начала нам следует обобщить информацию, которой располагают обе наши страны об останках Колумба, как вы считаете? — предложила Альтаграсиа.

Андрес Оливер приступил к повествованию, сообщив, что доказано: Христофор Колумб скончался в Вальядолиде 20 мая 1506 года. Через три года после его смерти и погребения тело мореплавателя было эксгумировано и перемещено в Севилью, где оно пробыло довольно долго.

Затем вдова сына Колумба Диего, донья Мария де Толедо-и-Рохас, в течение нескольких лет после смерти супруга хлопотала о перенесении останков своего мужа, а также самого адмирала в Санто-Доминго, первый крупный город Нового Света, к тому моменту ставший средоточием всех операций испанцев на Карибах.

— Вероятно, это произошло в 1544 году,[8] — пояснил детектив. — Первый кафедральный храм Нового Света уже был построен, что и побудило наследников первооткрывателя перевезти останки сюда, в Санто-Доминго, исполняя его волю, которую он, похоже, неоднократно высказывал своим близким. Таким образом, в этой земле упокоились Христофор Колумб и его сын, к вящей славе обоих.

Временная передача острова Эспаньола[9] Франции в 1795 году, — продолжал он, — привела к тому, что останки адмирала перевезли на Кубу, с тем чтобы они упокоились в земле, принадлежащей Испании. Пребывание Колумба на Кубе закончилось в 1898 году, когда Испания потеряла свою последнюю крупную колонию в Карибском бассейне. И вновь прах отправился в путь через океан, чтобы найти последнее пристанище, и на этот раз навсегда, в кафедральном соборе Севильи, где и находится, по версии испанцев, до сих пор, — закончил свою повесть Андрес Оливер.

Госпожа министр констатировала, что доминиканская версия радикально отличается от изложенной. Когда в 1795 году Эспаньола попала в руки французов, испанцы действительно увезли некие останки в Гавану. До этого момента разночтений нет. И все бы хорошо, если бы почти столетие спустя, а точнее, в 1877 году, бригада рабочих, ремонтировавших кафедральный собор Санто-Доминго, не вскрыла опять пантеон, обнаружив при этом потайную погребальную камеру. Получив разрешение вскрыть новую невероятную находку, доминиканские власти извлекли ковчег с фрагментами костей и надписью на дощечке, звучавшей примерно так: «Здесь покоятся останки первого адмирала дона Христофора Колумба».

— Этот факт был документально засвидетельствован в присутствии многих высокопоставленных лиц Санто-Доминго и признан достоверным целой когортой историков из разных стран, — заметила женщина для убедительности.

С тех пор доминиканцы твердо придерживались точки зрения, что останки, отправленные на Кубу, принадлежали сыну адмирала, Диего Колумбу, погребенному в том же храме рядом с отцом. Однако согласно другим источникам прах, перевезенный на соседний остров, мог быть останками любого другого члена семьи Колумб, поскольку в пантеоне кафедрального собора Примада-де-Америка были похоронены и другие его потомки.

— И как доминиканцы объясняют причину столь грубой ошибки в таком важном вопросе, как этот? — осведомился испанец, желая остудить пыл женщины, потчевавшей его историей, которую он хорошо знал.

— Существует ряд теорий, хотя нужно учитывать особенности развития острова в шестнадцатом и семнадцатом веках, — ответила Альтаграсиа. — По мнению доминиканцев, ошибку легко объяснить тем, что когда Фрэнсис Дрейк готовился напасть на остров Сан-Доминго в 1585 году, тогдашние местные власти поспешили эксгумировать останки адмирала, чтобы уберечь их от осквернения. Впоследствии их так и не вернули на прежнее место. Ни в одном из источников не встречается упоминания о надгробной плите на захоронении первооткрывателя.

Мужчины переглянулись, слушая пояснения чиновницы.

— В действительности, — добавила та, — за пятьсот лет существования собора главный алтарь несколько раз переносили. Следовательно, доминиканская гипотеза имеет солидную историческую основу. С нашей версией соглашались и международные эксперты.

— Испания никогда не принимала доминиканскую точку зрения, — возразил Оливер. — Когда в Санто-Доминго обнаружилась вторая могила, Доминиканская республика была уже независимым государством, а Куба оставалась последней крупной испанской колонией на Карибах, и Королевская академия истории по настоянию Кановаса дель Кастильо[10] приняла недвусмысленную резолюцию: «Останки Христофора Колумба, адмирала Нового Света, покоятся в кафедральном соборе в Гаване, под сенью славного знамени Кастилии».

Таким образом, наши страны уже более сотни лет оспаривают обладание подлинными останками первооткрывателя Нового Света, хотя ни у вас, ни у нас нет достоверных доказательств, чтобы уверенно утверждать, у кого находится настоящее захоронение, — заключил испанский детектив.

— Ошибаетесь, сеньор Оливер. В настоящий момент мы можем уверенно утверждать, что праха адмирала нет ни у вас, ни у нас, — подвела черту Альтаграсиа.


Ливень стеной обрушился на площадь перед кафедральным собором, когда три детектива вышли из здания консистории, чтобы пообедать. Десятки школьников в небесно-голубой униформе устремились в близлежащие магазинчики, спасаясь от потопа. Андрес посмотрел на статую Христофора Колумба, возвышавшуюся в центре площади: адмирал был изваян в хрестоматийной позе, с воздетой рукой. Андрес заметил на монументе надпись и решил вернуться сюда позднее, чтобы ее прочитать.

Они направились в «Мезон-де-Бари» на улице Остос, что неподалеку от руин госпиталя Святого Николая. Этот ресторан в одном из самых старых зданий колониальной части города настоятельно рекомендовала Альтаграсиа, видимо, не раз там бывавшая. Ни Андресу, ни Эдвину название ни о чем не говорило. Придя на место, они обнаружили респектабельное заведение, основную клиентуру которого составляли доминиканские интеллектуалы, проводившие время за обсуждением животрепещущих проблем карибского мира. В качестве бонуса ресторан предлагал клиентам ознакомиться с обширной галереей живописных работ лучших местных художников.

Альтаграсиа, стоило ей войти в двери, немедленно привлекла внимание большинства посетителей, словно помимо воли обращавших на нее взгляды. Несомненно, она была хорошо известна в узком кругу интеллектуальной и политической элиты своей страны. Однако, как показалось Андресу, в не меньшей степени она была обязана повышенным вниманием к себе и незаурядной внешности: с бархатистой коричневой кожей, прямыми длинными волосами и точеной фигурой, женщина являла собой образец красоты — результат смешения кровей на Антилах.

Детективам достался столик на втором этаже, возле окна. Их спутница посоветовала попробовать крабов по-креольски, «ламби»[11] и, конечно, банановые гренки. Мужчины последовали ее рекомендациям.

— Вам нравится наша страна, сеньор Оливер? — спросил Эдвин.

— Да, очень. Здесь все дышит историей. А какие пейзажи! А люди!

— Возможно, мы сумеем помочь вам оценить также нашу кухню и, разумеется, национальную музыку и обычаи, — добавила Альтаграсиа.

— Не откажусь, для меня это будет огромным удовольствием.

Они решили перейти на ты и выпить за это по глоточку рома.


Ночь преподнесла в подарок роскошное небо, усыпанное звездами. Но еще более впечатляющей была светящаяся проекция, созданная в вышине мощной лазерной установкой: над Маяком Колумба на небосклоне парило изображение креста, видимое практически из каждого уголка города. Оливер подумал, что сноп света исходит как раз из здания, где покоились останки адмирала — если они, конечно, там вообще когда-либо находились.

Испанец вышел из отеля «Харагуа», где остановился на днях, и зашагал по набережной. Он только и думал, что о странной краже. Не вызывало сомнений: воры действовали скоординированно в обеих странах и позаботились довести этот факт до общего сведения, оставив подпись адмирала у входа в ограбленные помещения.

Сегодня они встречались в баре «Сартен», славящемся национальным карибским колоритом. В отеле ему сказали, что бар этот в колониальном районе, всего в получасе ходьбы, и он решил прогуляться.

Вечернее солнце отражалось в морской воде, волны вдоль набережной переливались фантастическими красками. Внезапно Андрес заметил за собой слежку. С самым беззаботным видом он остановился у одного из прилавков, каких в районе было множество: торговали ромом и многочисленными напитками. Андрес взял пиво «Президент», самое известное в стране, и обратился в зрение и слух. Человек, следивший за ним, прошел дальше и скрылся из виду. Но Андрес хорошо его рассмотрел. Мужчина лет тридцати пяти, в коричневом костюме и с пестрым галстуком. Не возникло и тени сомнения: его «ведет» доминиканская полиция. Он заплатил за пиво и поспешил к месту встречи. Благополучно добравшись до нужной улицы, он обнаружил скромных размеров заведение, освещенное неярким голубоватым светом. Из глубины зала доносился шум веселья; почти сразу он заметил Альтаграсию и Эдвина — они пришли раньше. Подсев к ним, он первым делом рассказал о том, что обнаружил пару минут назад.

Доминиканец попытал сгладить ситуацию.

— Ну что, ты готов к карибской ночи? — спросил он как ни в чем не бывало.

— Звучит заманчиво. Если только твои парни не приготовили мне новых сюрпризов, — сухо ответил испанец.

— Не возьму в толк, о чем ты. Можешь не сомневаться, мои ребята тут ни при чем. Научный отдел полиции такими вещами не занимается, — с недоумением сказал Эдвин.

— Ладно, завтра я постараюсь побеседовать с шефом и выяснить, в чем дело. Но почему вы считаете, что это именно доминиканская полиция? — с едва заметным смущением спросила Альтаграсиа.

— Профессиональное чутье.

Чтобы разрядить атмосферу, женщина предложила заказать рому и позвала Эдвина танцевать меренгу. А испанец пусть посмотрит и оценит. Зажигательный ритм произвел должное впечатление на Андреса. Правда, он решил, что никогда в жизни не сможет так летать по площадке, как эти двое.


На другой день в рабочем кабинете Альтаграсиа сообщила, что потребовала объяснений у департамента полиции по поводу случившегося. Необходимо совместное совещание, чтобы собрать воедино все найденные улики и обсудить ситуацию в целом.

— У меня ощущение, — поделился соображениями Оливер, — что мы не понимаем сути проблемы. Возможно, ключом к разгадке в этом деле являются не сами по себе останки того или другого члена семьи Колумб, но какая-то тайна из тех, что сопровождали адмирала после смерти.

— А именно? — уточнил доминиканец.

— В биографии сей исторической личности есть масса загадочных обстоятельств, — продолжал испанский детектив. — Если хотите, я могу рассказать о некоторых таинственных моментах жизненного пути Христофора Колумба, которые так и не нашли объяснения даже теперь, спустя пятьсот лет после его смерти.

— Сделай одолжение, — отозвалась Альтаграсиа. — Это может помочь нам выделить главное и наметить основные направления в расследовании.

Испанец принялся по порядку излагать историю тайн Колумба. Первой загадкой, причем одной из самых существенных, являлось его происхождение. И хотя традиционно признается версия о генуэзских корнях мореплавателя, не существует неопровержимых доказательств, подтверждающих его итальянское происхождение. Есть теории, в которых упор делается на принадлежность к португальской или французской нации. Есть версии о том, что он родом из других европейских стран. На их фоне самыми обоснованными выглядят гипотезы, указывающие на каталонское или балеарское происхождение адмирала, но они пока не проработаны до конца.

— Теория о генуэзском происхождении Колумба, оставаясь по-прежнему самой популярной, тем не менее подвергается сомнению рядом историков. Среди прочих замечаний вызывает удивление, что Колумб никогда не пользовался итальянским языком даже для переписки с генуэзскими банкирами. Об этом сохранилось множество документальных свидетельств того времени, — пояснил испанец. — Если бы первооткрыватель родился, например, в еврейской семье обращенных, это обстоятельство свидетельствовало бы скорее в пользу версии о каталонском происхождении первооткрывателя. Подобный факт Колумб постарался бы скрыть, учитывая сложные взаимоотношения с Католическими королями и общие антиеврейские настроения. По указу Их Высочеств осуществилось изгнание евреев. А затем в последующие годы в Испании возникла сильная неприязнь к иудеям. Следовательно, гипотеза о том, что адмирал мог родиться в Каталонии или где-то на Балеарских островах, вовсе не кажется абсурдной.

— Догадываюсь, что есть немало совершенно безумных предположений о происхождении адмирала. Верно ведь? — спросила Альтаграсиа.

— Да. Выдвигается масса теорий, весьма далеких от реальности, — подтвердил Оливер. — В частности, ведутся разговоры о том, будто Колумб родился в Америке, в некоем отдаленном поселении, основанном тамплиерами, которые 14 октября 1307 года отплыли из Ла-Рошели в неизвестном направлении. Действительно, когда король Франции Филипп IV Красивый и его канцлер Гийом де Ногаре отдали приказ об аресте тамплиеров, флот рыцарей исчез без следа, и никто о нем больше не слышал. Те, кто утверждает, будто адмирал является потомком тамплиеров, аргументирует свою точку зрения тем, что Колумб был весьма сведущ в мореходном деле, намного опережая свое время, и он превосходно знал, каким курсом надо следовать, чтобы пристать к берегам Нового Света.

Эдвин ловил каждое слово затаив дыхание, с выражением неподдельного изумления на лице. Ничего подобного он прежде не слышал.

— Конечно, я совершенно не верю, что существовала связь между мореплавателем и орденом тамплиеров, — с усмешкой заметил испанец. — Но, абстрагируясь от всех сомнительных версий генеалогического толка, то, что он, возможно, знал точный маршрут до начала первого путешествия, — очень серьезный вопрос. Он, в сущности, представляет собой вторую великую тайну, связанную с нашим адмиралом. И вторая проблема намного существеннее первой. Речь идет о том, что Колумб отличался поразительными познаниями в навигации, весьма продвинутыми для той эпохи, какими не обладали большинство современных ему моряков. Многие источники свидетельствуют, что он как будто заранее знал путь к Новому Свету.

— Надо же, я понятия не имел о таких нюансах! — воскликнул доминиканец, с лица которого по-прежнему не сходило удивление.

— Наиболее убедительным объяснением этой странности кажется подсказка неизвестного пилота,[12] — продолжал развивать тему испанец. — Вполне возможно, что к Колумбу попали карты и документы потерпевших кораблекрушение. Это могло произойти в период пребывания в Порту-Санту или во время рейса к острову Ла Гомера. Сохранилось любопытное свидетельство. Однажды после многотрудного плавания к берегу причалило европейское судно, жестоко потрепанное бурями. Из всей команды в живых на борту остались только шесть моряков. Пилот этого корабля, некий Алонсо Санчес, уроженец Уэльвы, провинции на юге Испании, во время путешествия на запад попал в полосу неблагоприятных ветров и жестоких штормов, помешавших ему вернуться на материк. Очутившись посреди океана без парусов и припасов, он от отчаяния позволил своему суденышку плыть по воле течения. Через десять недель вынужденного дрейфа корабль пристал к какому-то острову в Карибском море, где команда смогла утолить голод фруктами, воспользовавшись благосклонностью аборигенов, которые приняли европейцев за богов, сошедших с небес, — рассказывал Оливер. — Решив проблему с продовольствием, они пустились в плавание по островам, по пути сумев отремонтировать необходимые части корабля и законопатить корпус. Спустя несколько месяцев, уже во время обратного плавания, на экипаж посыпались разнообразные несчастья и болезни. Среди прочих особенно тяжелый недуг подкосил тех моряков, кто вступал в интимные связи с аборигенками. В течение тяжелого, насыщенного бедствиями обратного плавания пилот неустанно трудился, восстанавливая пройденный маршрут, и составлял навигационные карты, сопровождая их соответствующими расчетами и стараясь сделать вычисления максимально точными. По прибытии на материк Алонсо Санчес прожил всего шесть дней и перед смертью передал свои записи и карты мореходу Христофору Колумбу, в то время состоявшему на службе у португальской короны, — закончил повесть детектив.

— Никогда не слышала этой истории, — задумчиво промолвила доминиканка.

— Как и я, — подхватил Эдвин, закуривая сигарету.

— Ну, сюжет довольно известен и хорошо изучен исследователями. Они считают, что подобные события имели место, хотя бесспорных доказательств нет. Косвенным подтверждением подлинности упомянутых фактов служит то, что в Уэльве разбиты парки, установлены статуи и другие памятные знаки в честь пилота.

— Думаешь, это имеет какую-то связь с нашим делом? — спросил Эдвин.

— Пока я ее не вижу. Впрочем, тот источник был не единственным, которым питалось гениальное провидение Колумба.

Оливер пояснил, что во время пребывания в Португалии Колумб встречался с цветом элиты ученых, географов и мореплавателей, на которых держалось искусство навигации в XV веке. В Лиссабоне он свел знакомство с немцем, оказавшим заметное влияние на его мировоззрение. Звали немца Мартин Бехайм,[13] и он был первым географом, кто представил модель Земли в виде шара, иными словами, сконструировал глобус — как тогда его называли, «Земное яблоко».

— Правда, традиция утверждает, и многие разделяют это заблуждение, будто Колумб первым объявил, что Земля круглая, — заметил Оливер. — Когда мореход разрабатывал проект плавания в сторону Индии курсом на запад, уже признавали, что Земля имеет форму шара. Камнем преткновения становилось неверное определение масштабов Земли. Считалось, что невозможно попасть на восток западным путем. Колумб же полагал, что примерно в семистах лигах к западу лежит земля. Или ему так казалось. В любом случае адмирал осуществил свой проект открытия западного пути в Индию и нашел Новый Свет.

Альтаграсиа устроилась поудобнее на стуле и задала вопрос:

— А какова третья глубокая тайна, связанная с жизнью Колумба, из тех, о чем ты упомянул вначале?

— Его непонятная подпись, — отвечал Оливер. — И по-моему, она-то как раз имеет непосредственное отношение к нашему расследованию.

Не успел испанец закончить фразу, зазвонил телефон Эдвина. Шеф срочно требовал всех в свой кабинет. В деле о краже появились первые улики.


Служебная машина министра культуры в считанные минуты доставила компанию к большому зданию главного управления полиции. Альтаграсию пробирала дрожь всякий раз, когда ей доводилось бывать в этом доме: строгих линий, с высоченными потолками, здание было построено в период правления диктатора Трухильо. Архитектор стремился создать внушительное, подавляющее формами сооружение, и ему удалось исполнить замысел.

Сверкающий, идеально отполированный серый мрамор пола в сочетании с темно-зеленым гранитом стен создавал гнетущую атмосферу. Впечатление усугубляли толстые кованые решетки на окнах.

Детективы расселись в ожидании. Шеф должен был подойти с минуты на минуту. Неизвестность томила.

— Прямо-таки гробовая тишина! — проронил Эдвин, оглядев спутников.

— Лучше не скажешь, друг мой! — расхохотался Оливер.

Испанец еще посмеивался над метким замечанием доминиканца, когда вошел начальник в сопровождении двух офицеров. Едва присев, он громко объявил:

— Мы нашли квартиру на окраине города, где скрывались преступники. Мы полагаем, они сидели все эти дни на месте, не высовывая носа. К сожалению, они ускользнули от нас. Надеюсь, их все же удастся поймать. Я отправил на розыски чертову уйму парней. Ну посмотрим.

— Раненый бандит все еще жив? — спросил Эдвин.

— Да. Судя по всему, его лечили там же, на месте. Мы нашли бинты и медицинские принадлежности в достаточном количестве, чтобы обработать пулевое ранение. Могу также сообщить, что мы захватили черный «джипер» и массу записей. Я хочу, чтобы вы на них взглянули.

Он выложил на стол кипу бумаг. В основном это были записи грабителей, схемы собора, Маяка и других исторических достопримечательностей доминиканской столицы, причем из тех, что располагались в колониальной зоне, в самой старой части города.

— Складывается впечатление, будто они присматривались и к другим объектам, — сказал шеф полиции. — Меня тревожит, как много информации они собрали о соборе и прочих храмах и памятниках, локализованных в центре. Ума не приложу, чего добиваются эти люди.

— А это что такое? — спросил испанец, указывая на отдельные листы, на которых были нацарапаны надписи, скопированные с доминиканских памятников. Одна из них гласила: «Вседостойнейший и просвещенный муж дон Христофор Колумб».

— Так ведь это надпись с ковчега, в котором обнаружили останки в кафедральном соборе в 1877 году! — воскликнула Альтаграсиа. — Похоже, налетчики живо интересовались такого рода инскрипциями. Смотрите, они переписали ее несколько раз. Интересно, зачем?

— По-моему, факт весьма красноречивый, — ответил Оливер. — Глядя на заметки и рисунки, я бы предположил, что злоумышленники нацелились получить нечто большее, чем горстка праха.

Детективы вместе просмотрели записки. В трофейном архиве попадались и таблицы, содержавшие разнообразные комбинации из слов и фраз, заимствованных из надписи на ковчеге из собора с останками адмирала, а также из текстов с мемориальных досок на различных памятниках, воздвигнутых в честь первооткрывателя.

— А кости? Их, случайно, там не было? — спросила Альтаграсиа.

— Нет, вот их мы как раз и не нашли, — вздохнул шеф. — Вы хоть приблизительно представляете, что на уме у этих людей? Зачем им понадобилось собирать все эти надписи?

Детективы переглянулись. Действия преступников были непостижимы.