"Поллианна" - читать интересную книгу автора (Портер Элинор)

6. «У КАЖДОГО СВОЙ ДОЛГ, ПОЛЛИАННА!»

Когда Поллианна проснулась на следующее утро, было уже почти семь часов. Окна ее комнаты выходили на запад и юг, и первые лучи солнца не попадали сюда. Зато Поллианна увидела голубое небо, подернутое утренней дымкой, и сразу же поняла, что день будет просто отличный.

В каморке под крышей сейчас было куда прохладнее, чем накануне, и Поллианна с удовольствием вдыхала чистый воздух, который лился сквозь открытые окна. Заслышав пение птиц, Поллианна бросилась к окну, — ей хотелось увидеть, кто же это так весело поет. Потом Поллианна спешно принялась одеваться; ей не терпелось поприветствовать тетю.

Раскрыв настежь двери в комнату и с лестницы на чердак, она понеслась вниз по ступенькам, вихрем миновала холл, спустилась по другой лестнице, затем со стуком открыла парадную дверь, забранную сеткой от насекомых, и побежала вокруг дома к саду.

Тетя Полли стояла рядом с каким-то стариком. Оба они склонились над розами, и тетя Полли что-то объясняла садовнику. Именно в этот момент Поллианна, вне себя от восторга, бросилась ей на шею.

— Тетя Полли! Тетя Полли! Я сегодня так рада, что живу на свете!

— Поллианна! — строго воскликнула достойная леди и выпрямилась настолько, насколько позволял ей вес Поллианны, которая по-прежнему обнимала ее за шею. — Ты что, всегда так здороваешься утром? — недоуменно добавила она.

— Ну, конечно, нет, тетя Полли. Так я здороваюсь только с теми, кого люблю. Я посмотрела в окно, увидела вас, и тут я подумала, что вы ведь не из Женской помощи, вы — моя тетя, и вы такая хорошая! Я не могла удержаться, тетя Полли! Я просто как-то само собой побежала вниз и вот, обняла вас.

Согбенный старик вдруг неожиданно повернулся к ним спиной. Мисс Полли попыталась нахмуриться, но сейчас ей это удалось куда хуже обычного.

— Поллианна… ты… я… Томас… — она совсем запуталась и замолчала. — Ну, на сегодня хватит, — после некоторой паузы проговорила она. — Думаю, Томас, вам все ясно по поводу этих роз.

И, резко развернувшись, мисс Полли поспешила к дому.

— Вы всегда работаете в этом саду, мистер… — Поллианна замялась, не зная, как назвать старого садовника.

Старик повернулся к ней. В глазах его стояли слезы, словно он только что плакал, но он не плакал, о чем красноречиво свидетельствовали его губы, подрагивающие от смеха.

— Да, я здешний садовник, мисс, и все зовут меня старый Том.

Словно какая-то неодолимая сила потянула его руку к девочке, и он робко провел ладонью по ее золотистым волосам.

— Ты так похожа на свою маму, милая. Я ведь знал твою маму, когда она была совсем маленькой. Еще меньше, чем ты сейчас. Понимаешь, я ведь уже тогда работал в этом саду.

У Поллианны сжалось горло от волнения.

— Вы знали? — повторила она. — Вы действительно знали маму? И она тогда была маленькой, живой маленькой девочкой, а не ангелом в раю? Ой, мистер старый Том, пожалуйста, расскажите мне о ней!

И, приготовившись слушать, Поллианна опустилась на землю прямо у его ног.

Именно в этот момент из дома послышался резкий звон колокольчика. Не успел колокольчик смолкнуть, как кухонная дверь с треском распахнулась, и Нэнси со всех ног побежала к Поллианне.

— Мисс Поллианна! — завопила она на ходу. — Запомни, утренний колокольчик означает завтрак, а когда звонят в другое время, значит пора обедать или ужинать! — она остановилась возле девочки и, тяжело дыша, продолжала: — Как только ты слышишь эту штуковину, ты должна бросать все и тут же бежать в столовую. Если ты хорошенько не запомнишь этого, то кое-кому поумнее нас придется все время выдумывать, чему бы нам с тобой порадоваться в той игре.

И, подталкивая Поллианну в спину, она загнала ее в дом, как непослушного цыпленка в курятник.

Первые пять минут завтрака прошли в совершеннейшей тишине. Затем в поле зрения тети Полли попали две мухи, которые с самым безмятежным видом совершали пируэты над столом.

— Нэнси, — строго осведомилась она. — Откуда у нас в доме мухи?

— Не знаю, мэм, у меня в кухне ни одной нет.

Нэнси вчера была слишком взволнована исчезновением Поллианны, чтобы обратить внимание на открытые окна в комнате на чердаке.

— Так это, наверное, мои мухи, тетя Полли! — с готовностью принялась объяснять Поллианна. — Сегодня их наверху была просто уйма. Они сновали туда-сюда, туда-сюда…

Нэнси пулей вылетела из комнаты, а с ней вместе исчез и поднос с горячими булочками, который она как раз собиралась поставить на стол.

— Твои мухи? — выдохнула тетя Полли. — Что ты этим хочешь сказать, Поллианна? Откуда они вообще взялись в доме?

— Ну, это-то ясно, тетя Полли! Они прилетели с улицы через дверь и через окна. Я сама видела, как некоторые из них летели к нам в дом.

— Ты видела? — переспросила мисс Полли таким тоном, словно племянница присутствовала при каком-то редчайшем явлении. — Ты хочешь сказать, что открыла у себя окна? Но на них же еще не приделаны сетки!

— Верно, тетя Полли, там нет никаких сеток.

И тут Нэнси снова внесла булочки. Лицо ее словно окаменело, лишь красные щеки выдавали пережитое волнение.

— Нэнси, — ледяным тоном произнесла хозяйка. — Мне кажется, не будет ничего страшного, если ты поставишь, наконец, эти булочки на стол. А теперь немедленно отправляйся в комнату Поллианны и опусти окна. Потом закроешь входную дверь. А когда вымоешь посуду, возьми мухобойку и пройдись с ней по всем комнатам. И, прошу тебя, чтобы в доме не осталось ни одной мухи.

— Поллианна! — повернулась она к племяннице. — Я уже заказала для твоих окон сетки. Странно было бы, если бы я этого не сделала, я всегда выполняю свой долг. А вот ты, мне кажется, о своем долге совсем позабыла.

Поллианна широко раскрыла глаза от удивления.

— Забыла о своем долге? — переспросила она.

— Конечно, — без тени сомнения продолжала тетя. — Я понимаю, что сейчас стоит теплая погода. Может быть, даже слишком теплая. И все же твой долг, мне кажется, в том и состоит, чтобы потерпеть и не открывать эти окна, пока к ним не приделают сетки. Запомни, Поллианна, мухи не только отвратительны и нечистоплотны. Они очень опасны для здоровья. Сейчас мы позавтракаем, а потом я дам тебе прочитать поучительную брошюру о мухах. Ты должна навсегда запомнить: мух ни в коем случае нельзя пускать в дом.

— Почитать!? — радостно воскликнула Поллианна. — Ой, спасибо, тетя Полли! Я обожаю читать!

Тетя Полли сделала глубокий вдох и покрепче стиснула зубы.

Поймав на себе ее хмурый взгляд, Поллианна задумалась.

— Конечно, мне стыдно, тетя Полли, — с покаянным видом проговорила она. — Я просто не подумала о том, что это мой долг. Я больше не буду поднимать окон.

Тетя ничего не ответила. Она вообще до конца завтрака не произнесла больше ни звука. Когда же, наконец, завтрак кончился, она поднялась из-за стола и чинно прошествовала к книжному шкафу. Взяв с одной из полок небольшую брошюру, она вернулась к племяннице.

— Вот то, о чем я говорила тебе, Поллианна. Будь любезна, пойди в свою комнату и прочти. Через полчаса я сама поднимусь к тебе, и мы посмотрим, что тебе требуется из одежды.

Поллианна взяла брошюру и с любопытством воззрилась на многократно увеличенную голову мухи, которая украшала обложку этого сочинения.

— Ой, спасибо вам, тетя Полли! — с вполне искренним восторгом воскликнула она и, хлопнув дверью, выпорхнула из комнаты.

Мисс Полли нахмурилась, и с секунду постояв в нерешительности, быстро вышла в коридор. Однако племянницы и след простыл, ее шаги раздавались откуда-то с чердачной лестницы, а затем и вовсе смолкли.

Полчаса спустя, тетя Полли, малейшее движение которой выражало просто-таки обостренное чувство долга, преодолела все лестницы и вошла в комнату Поллианны, где была встречена новым взрывом восторга.

— Тетя Полли, милая! Спасибо вам! Это жутко интересная книга. Я не думала, что мухи могут столько всего переносить на своих ногах и…

— Ну, хватит, хватит, — со сдержанным достоинством перебила ее мисс Полли. — Займемся теперь другим, Поллианна. Вынь-ка из шкафа свою одежду, и я посмотрю, в каком она виде. Все, что тебе не подходит, надо будет отослать Салливанам.

Поллианна, которой очень хотелось еще поговорить о брошюре, посвященной мухам, нехотя отложила ее в сторону и направилась к шкафу.

— Боюсь, моя одежда понравится вам еще меньше, чем Женской помощи. Даже они сказали, что в таком стыдно ходить. Понимаете, все дело в том, что среди последних пожертвований была только одежда или для взрослых, или для мальчиков. Вы никогда не получали таких пожертвований, а, тетя Полли?

Тетя посмотрела на нее так, что Поллианна с удовольствием взяла бы свои слова обратно.

— Ну, конечно же, тетя Полли, — тут же спохватилась она. — Я совсем забыла. Богатые никогда ведь не получают миссионерской помощи. Просто, когда я сижу в этой комнате, я почему-то совсем забываю, что вы богатая.

У мисс Полли от возмущения вытянулось лицо, но она не нашлась, что ответить и промолчала. Поллианна же даже не заметила, что слова ее весьма ощутимо задели достойную родственницу.

— В общем, с этими миссионерскими пожертвованиями, — как ни в чем не бывало продолжала она, — никогда нельзя ни за что рассчитывать. В них всегда оказывается совсем не то, что ждешь. Даже когда ждешь заранее, что не найдешь того, что ждешь, там все равно окажется не то. Именно из-за этих пожертвований нам с па… — Поллианна вовремя спохватилась и, так и не упомянув покойного отца, поправилась: — Мне было тяжело играть в игру. — Она поспешно нырнула в шкаф и вытащила охапку очень плохих платьев. — Они совсем некрасивые, — сказала она и всхлипнула. — Вообще-то они хотели мне купить черные. Но ковер для церкви им помешал. А других платьев у меня все равно нет.

Мисс Полли, едва касаясь пальцами, перевернула одно за другим все эти жалкие одеяния. Ей не понадобилось много времени, чтобы прийти к выводу: ее племянница в этих обносках ходить не будет. Осмотр заштопанного белья в ящике комода принес ей столь же мало утешения.

— Все лучшие вещи на мне, — озабоченно проговорила Поллианна. — Женская помощь приобрела мне один полный комплект. Миссис Джонс, она председатель нашей Женкой помощи, сказала, что уж на это они, во всяком случае, обязаны для меня потратиться. Она сказала, что купит мне это, даже если в церкви никогда не будет ковра на ступенях. Но она сказала, что ковер они все равно купят. Потому, что мистер Уайт богатый, и его больше всех нервирует стук каблуков по ступеням. Она сказала, что он скорее пожертвует недостающую сумму, чем будет дальше портить нервы. Мне кажется, мистер Уайт должен даже радоваться. Конечно, плохо, что у него нервы не в порядке, но зато у него есть деньги.

— Ты, конечно, ходила в школу, Поллианна? — спросила мисс Полли, оставив без ответа откровения племянницы.

— Ну да, тетя Полли. А еще па… — она замолчала, потом поправилась. — Я хотела сказать, что еще и дома занималась.

Мисс Полли нахмурилась.

— Вот и прекрасно. Осенью ты поступишь в здешнюю школу. Мистер Холл, директор, определит, в какой класс ты пойдешь. А пока не настала осень, ты будешь каждый день по полчаса читать мне вслух.

— Ну, читать — это я люблю. Но если вдруг вам не захочется меня слушать, я с удовольствием почитаю и про себя. Я правду говорю, тетя Полли. Про себя читать даже лучше, и я буду рада, потому что есть такие длинные слова, которые очень трудно произносить вслух.

— Охотно верю тебе, — сухо отозвалась мисс Полли. — Теперь позволь узнать, музыкой ты занималась?

— Не очень много. Я чуть-чуть училась играть на рояле. Но я это не очень люблю. Мне гораздо больше нравится слушать, как играют другие. Например, миссис Грей. Она играла в нашей церкви и учила меня. Но, если честно, мне не хотелось бы больше учиться музыке.

— Может быть, — подняв брови, ответила тетя Полли. — И все же я считаю своим долгом дать тебе музыкальное образование. А шить ты умеешь?

— Да, мэм, — словно не слыша ее, продолжала Поллианна, — меня много чему пытались учить. Женская помощь взяла это на себя, но ничего хорошего из этого не вышло. Дело в том, что миссис Джонс совершенно не так, как другие, держала иголку, когда обметывала петли. А миссис Уайт считала, что прежде чем шить вперед, надо научиться шить назад (а может быть, она говорила наоборот, я уже плохо помню). А миссис Гарриман считала, что делать заплаты вообще не надо, а значит, и учиться тут нечему.

— Ну, теперь тебе не придется выслушивать такой ерунды, Поллианна. Я сама научу тебя шить. Готовить ты, наверное, совсем не умеешь?

Поллианна вдруг звонко рассмеялась.

— О, они пытались меня научить этим летом. Но я мало чему научилась. С готовкой они вообще не могли ни в чем согласиться друг с другом. Они спорили-спорили, а потом, наконец, решили, что я должна ходить по очереди на кухню к каждой из них, и она будет обучать меня тому, что умеет. Они начали с хлеба, но все пекли его по-разному… В общем, я научилась делать только шоколадную помадку и пирог с инжиром, а потом… все кончилось, — сказала она, и голос ее дрогнул.

— Шоколадная помадка и пирог с инжиром! — презрительно фыркнула тетя Полли. — Ну, ничего, мы это быстро исправим. — Она ненадолго задумалась. — Вот как мы сделаем, — продолжала она, — после завтрака до девяти ты будешь приводить в порядок свою комнату. С девяти до полдесятого ты будешь каждое утро читать мне вслух. С половины десятого до двенадцати по средам и субботам ты будешь учиться готовить у Нэнси. А по другим дням мы с тобой используем это время, чтобы учиться шить. Разумеется, я постараюсь уже на днях нанять тебе учителя музыки. Музыкой ты сможешь заниматься во второй половине дня.

Ознакомив племянницу с распорядком дня, мисс Полли поднялась со стула и направилась к выходу.

— Но тетя Полли! — испуганно крикнула Поллианна. — Тетя Полли! Когда же я буду жить? Вы мне совсем не оставили времени.

— Жить? — удивленно подняла брови тетя Полли. — Не понимаю, что ты имеешь в виду, дитя мое? Все мы живем, пока Господь не приберет нас к Себе. И ты живешь, чем бы ни занималась.

— Ну, да, да, тетя Полли! Конечно, все время, пока я буду заниматься, я не перестану дышать или двигаться. Но это не значит, что я буду жить. Вот ведь когда я сплю, я тоже дышу, но я же не живу. Когда я говорю «жить», тетя Полли, я имею в виду, что я могу делать то, что хочется. Ну, там, играть на улице, читать про себя, лазить по скалам, болтать с Нэнси или со старым мистером Томом в саду, или узнавать все, что можно о домах, и обо всем другом на этих просто потрясающих улицах, по которым я вчера проехала. Вот, что я называю «жить», тетя Полли. А просто дышать, это совсем не то,

Мисс Полли раздраженно вздернула голову.

— Просто не знаю, как с тобой разговаривать, Поллианна! Ну, ясное дело, тебе будет отведено время для игры. Но, мне представляется, что если я готова исполнить свой долг, а он заключается в том, чтобы обеспечить тебе образование и хороший уход, то ты, в свою очередь, не должна забывать о своем долге и постараться, чтобы мои усилия не пошли впустую.

Поллианна растерянно посмотрела на тетю.

— Тетя Полли! Да как вы только могли подумать, что я не благодарна вам? Ведь я же люблю вас! Вы ведь не из какой-то там Женской помощи, а родная моя тетя Полли!

— Прекрасно. Вот и не забывай об этом, — задумчиво произнесла тетя Полли и направилась к двери.

Она уже миновала половину чердачной лестницы, когда сверху послышался голос Поллианны:

— Тетя Полли, но вы так и не сказали, что будем делать с моими платьями?

Мисс Полли так громко вздохнула, что Поллианна сверху услышала это.

— Я совсем забыла сказать, Поллианна. Сегодня в половине второго Тимоти отвезет нас с тобой в город. Моя племянница не может ходить в таком ужасном виде. Я просто нарушила бы свой долг, если бы позволила тебе это.

На этот раз громкий вздох вырвался у Поллианны. Она уже почти ненавидела слово «долг».

— Тетя Полли! — с мольбой воскликнула она. — Ну, неужели нельзя жить как-то так, чтобы радоваться своему долгу?

— Что-о? — протянула мисс Полли, поднимая на племянницу исполненный изумления взор. Щеки ее раскраснелись от возмущения. — Прошу тебя никогда не дерзить мне, Поллианна, — сухо проговорила она и снова пошла вниз.

Вернувшись в комнату на чердаке, Поллианна в отчаянии плюхнулась на жесткий неудобный стул. Все краски разом померкли, и будущее рисовалось ей сейчас как беспросветно-серое исполнение одного лишь долга.

— И вообще, что такого я ей сказала? — недоуменно прошептала она. — Я просто хотела узнать, нельзя ли радоваться своему долгу?

Несколько минут Поллианна молча взирала на кучу жалкой одежды. Потом встала и принялась медленно убирать ее в шкаф.

— Нет, — вдруг решительно произнесла она, — в этом долге совершенно нечему радоваться. — Ну только если… — Она задумалась. — Нет, радоваться все-таки можно, — несколько веселее добавила она, — когда этот долг уже выполнен.