"Циклопедия" - читать интересную книгу автора (Матюхин Александр Александрович)

Глава первая

Вечер удался!

Не успел я выключить телевизор, а в дверь уже затарабанили, причем, кажется, ногами.

Отворив, я узрел на пороге сверкающего лучезарной улыбкой Карла Давидовича Мусорщика собственной персоной. В левой руке он держал «за горло» пакет, в котором что-то мелодично позвякивало, правой же безжалостно сбивал с заячьей шапки снег на мой коврик.

— Россия! Чемпион! Мира! — смакуя каждое слово, словно малиновый леденец, воскликнул Мусорщик, стирая с раскрасневшегося лица снежинки.

В мутном свете низковаттной лампочки где-то в области лифта Мусор был похож на Деда Мороза, только что хорошенько попарившегося в баньке. Даже борода имелась. Я и мой закадычный друг Сева все пытались оказать на Мусорщика влияние и заставить его сбрить это жалкое подобие небритых подмышек, но Карл Давидович (вот уж упорнейшая личность) на наши уговоры не поддавался и, по слухам, каждое утро проводил перед зеркалом целый час, поглаживая, подбривая, расчесывая и еще бог весть что делая со своей ненаглядной бороденкой. Еще был красный пухлый нос и красные же, потрескавшиеся на морозе губы.

— У меня звонок есть, — заметил я.

— Звонок? — Мусорщик подслеповато сощурился. — Давненько, видать, меня тут не было. Раньше, бывало, до тебя и не достучишься, а теперь, вишь, звонок! Витек, а зачем звонить? Ты же и так открыл! — И, перешагнув через порог, он заключил меня в крепкие объятия.

Тут стоит упомянуть о том, что по своему телосложению Мусорщик был едва ли не вдвое толще меня, хоть и на голову ниже. В узких кругах моих знакомых бродили небылицы, будто бы вот уже второй год Мусор занимается бодибилдингом, выжимает без отдышки пятидесятикилограммовую гирю и даже один раз ездил на какой-то чемпионат. Хотя мышц у него особо не наблюдалось, все же его мертвая хватка заставила мои бедные косточки изрядно потрещать. Затем Мусор разжал руки и, не разуваясь, протопал на кухню.

Я захлопнул дверь и поспешил за ним. На кухонном столе уже отражали таинственный свет две бутылки портвейна «Здравица». Спина Мусорщика выглядывала между распахнутой дверцей холодильника и батареей.

— Даже супа нет? — раздалось через мгновение. Мусор, как и всякий представитель общества милых толстячков, кому за тридцать, любил плотно покушать. Причем на халяву.

— Есть соленые огурцы, там, за кастрюлькой, — обнадежил его я, — и кое-что в комнате, из закуски.

— Копченая рыба и сухарики?

— Имеется.

— Ты не так безнадежен, как кажешься, Виктор! — Мусор переставил из холодильника на стол банку соленых огурцов с пластмассовой крышкой, поковырялся в холодильнике еще с минуту и выпрямился.

От его пальто и сырой шапки медленно поднимался к потолку сероватый пар.

— Холодно на улице, — сообщил Мусор, — зима, знаете ли. А я сдуру, как игра закончилась, надел первое, что под руку подвернулось, и к тебе дунул. Во, видел?

Он распахнул пальто. Скудность одежды впечатляла. Тонкие трико, обтягивающие пухлые ноги, и вязанный, наверное, еще Мусорщиковой прабабушкой свитер. Что уж говорить об узких галошах на босу ногу?

— М-да. А голову ты не забыл дома?

— С такой игрой все забыть можно! — философски заметил Мусор, роясь в столе на предмет открывалки. — Нет, как играли, а?! Как играли!

В этом смысле я его понимал. Ничто так не теребило наши с Мусорщиком умы и сердца, как футбол. Самое интересное, что любителем футбола до недавнего времени меня можно было считать с очень большой натяжкой. Месяца три тому назад из списка отечественных футбольных клубов я мог назвать разве что «Спартак» и «Динамо», да и то искренне считал, что второй клуб приехал к нам из далекой Украины, после того как распался Союз. Я в упор не понимал, для чего нужно стоять под проливным дождем или в сорокаградусную жару и наблюдать за толпой людей, носящихся по полю за одним-единственным мячиком. Собственно, по телевизору футбол я тоже не очень смотрел.

В корне изменил ситуацию Сева. Прошлой весной он устроился на работу билетером на местный стадион. И пошло-поехало. Хитрое руководство стадиона, задерживая зарплату, время от времени рассчитывалось билетами на предстоящие матчи. Такое бывает, и не только в футболе. Наш общий друг Сева, добрейшей души человек, никогда не отказывался от предложенного, а возмущаться и требовать денег попросту не умел ввиду своего небуйного, несколько нервического характера. Поэтому, чтобы хоть как-то сгладить обиду за потерю честно заработанных денег, он решил использовать хотя бы билеты. Поскольку билетов у Севы была уйма, то он затащил на стадион с десяток своих близких и знакомых, и нас с Мусором заодно. Не знаю, на беду или на счастье, но в первый же раз два местных клуба показали столь занимательную игру, что я заинтересовался и позже посмотрел выступление отечественной сборной по телевизору. Кажется, был какой-то решающий матч. И наши футболисты порвали соперника, как пес грелку! Вот это была игра, вы бы видели! Кстати, и Мусор смотрел. И тоже заразился так называемым фанатизмом. И хотя значение вышеупомянутого матча для наших футболистов навсегда почило в бозе, с тех пор мы с Мусором не пропускаем ни одного матча по телевизору, а благодаря Севе ходим и на местные встречи, причем бесплатно.

Самое интересное, что сам Сева нисколечко по футболу не фанатеет, а по-прежнему с ума сходит от фантастики. В случае с Мусором, кстати, футбол и фантастика занимали приблизительно одинаковое положение в его собственном рейтинге увлечений. Причем оба увлечения делили самое высокое место.

Иногда я всерьез подозревал, что Мусорщиков мозг не способен воспринимать внешнюю информацию, если она не содержит в себе сведений об очередном матче Лиги чемпионов или о переиздании какой-нибудь вещи Рея Брэдбери или братьев Стругацких. Стоило заговорить с ним о делах, далеких от этих двух факторов, как взор Мусора мутнел, внимание стремительно рассеивалось, он становился нервным, грыз ногти и старался быстро удалиться в неизвестном направлении. Зато если затронуть интересные темы!! Тогда держитесь, господа! Мусор мог часами смаковать лучшие эпизоды футбольного матча, причем неважно, в каком году или даже столетии прошел вышеупомянутый матч, а о книгах фантастики вообще не замолкал ни на минуту.

Нужно представить себе Мусора, чтобы понять, насколько мощная энергия скрывалась в его пухленькой и низенькой материальной оболочке. В темноте, да еще издалека Карл Давидович походил на объевшегося карлика, но стоило ему приблизиться, как он тут же превращался в американского киноактера Денни Де Вито, только имел нос картошкой и некоторую раскосость глаз, придававшую ему неуловимый шарм людей азиатского происхождения. Не сочтите меня нацистом, но Мусорщик был евреем. Причем железобетонным. Его речи зажигали, за ним шли люди, он вынашивал и осуществлял безумные идеи, и это, заметьте, всегда сходило ему с рук.

Однажды Мусор забрел в Интернет и наткнулся на сообщение пришельца. Пришелец заявлял, что зарыл в центре города таинственный инопланетный клад и готов за умеренную плату предоставить любому желающему карту с обозначенным местом. Как вы думаете, кто купился на эту уловку? Мусор. Да еще и меня втянул заодно. Сева, наш общий друг, тоже стремился, зараженный речами Мусора, но его не пустила жена Марья, единственный разумный человек в этом безумном мире. Мы бродили по городу почти два дня, делая редкие перерывы на обед и сон, промокли под дождем и потеряли мой сотовый где-то в трущобах старых кварталов. Распечатка карты в руках Мусорщика к концу приключений представляла собой жалкое зрелище, а крестика на нем, который, собственно, на местоположение зарытого клада и указывал, даже при сильнейшем желании разглядеть было уже невозможно. И тем не менее Мусор не сдавался. Он тащил меня сквозь улицы, мимо мусорных баков и подозрительных кучек грязи («Смотри, вот оно! Бежим, Витек! Нас ждут сокровища!»). В запале он даже попытался организовать раскопки под подъездом одного административного здания культурного уклона, но его культурно же оттуда вытурили, скорее всего по той причине, что к третьему дню поисков мы с Мусором обрели впечатляющее сходство с некоторыми личностями без определенного места жительства. В общем, я сдался еще через день и ушел домой отсыпаться, а Мусор заявился через два дня, заросший до ушей черной щетиной, в порванной куртке, и завалился спать на раскладушке в кухне. Чем закончились поиски клада, Мусор не рассказывает никому, но, делая выводы из лилового фингала под его глазом, угрюмой молчаливости и в хлам угробленной обуви, ничего особо ценного он не обнаружил…

Поглощенный описанием прошедшей игры, Мусор несколько секунд пытался содрать пластмассовую крышку с банки открывалкой, потом плюнул на все и принялся за обертку на горлышке портвейна.

— Рюмок, как обычно, не водится? Удивляюсь тебе, Витек. Три года в этой холобуде живешь, а на рюмок денег нет! Знаешь ведь, что к тебе в любой момент может прийти, не постесняюсь этого слова, друг! Предложить выпить! А в чем, спрашивается? Вот в этом?

Мусор приподнял на уровень глаз граненый стакан и долго всматривался в него, жуя губами.

— Семисотграммовый, — наконец сказал он. — Штопор есть?

Я протянул Мусору штопор, и в это время в дверь едва слышно заскреблись.

Направляясь в коридор, я уже знал, кто это. Только один человек на свете, не удосужившись вспомнить про звонок, станет скрестись, опасаясь, что я либо сплю, либо не желаю, чтобы меня тревожили. Правда, это не мешало ему скрестись столь долго, что мои соседи не выдерживали и смачно изрыгали на него всевозможные проклятия. Особенно если меня действительно не было дома…

На пороге стоял и клацал зубами от холода Сева. Как всегда, он не удосужился надеть что-то, что спасло бы его от холода, и напялил два свитера и летнюю болоньевую куртку, забыв ее застегнуть. В результате грудь его покрылась густыми хлопьями снега. На Севиной же макушке плотно сидел древний как мир трехцветный «петух», с коим Сева не расставался никогда и ни при каких обстоятельствах.

— Х-холодно там, — сообщил он. — Я войду?

— Россия в финале чемпионата мира, — гордо сказал я, отодвигаясь.

— Ол-лэй, — шумно выдохнул Сева и, следуя сегодняшней традиции ни в коем случае не разуваться, прошел на кухню.

До меня донесся удивленный возглас. Проследовав за Севой, я узрел оного вкупе с Мусором, оживленно трясущих друг друга за руки.

— Не ожидал, — говорил Мусор, умудряясь свободной рукой разливать по трем (!!) стаканам портвейн. — Ты ж, Сева, не болельщик, чего пришел? Откуда взялся?

— Ин-нтуиц-ция. — Сева, как обычно, попытался взять сложное слово с налета, но не одолел и в результате зациклился на последнем слоге до тех пор, пока ему не протянули стакан.

Сева немного заикается, особенно когда начинает волноваться или перепьет горячительных напитков. Он помешан на фантастике едва ли не так же сильно, как Мусор, и уж наверняка гораздо сильнее, чем я, а еще от него постоянно несет чесноком, но я считаю, что это все мелочи, не способные разрушить настоящую мужскую дружбу, которая, к тому же, скреплена общими идеями, погонями за отрубленной головой и борьбой со злобным демоном Цеденбалом.

А разве я не рассказывал? Было дело, как раз год назад. В ту зиму Мусорщик, окрыленный очередной безумной фантасмагорической идеей, решил выследить и поймать инопланетянина, для чего ему понадобились мы с Севой, опытный образец в лице Павла Павловича Чуварова и один большой топор. Безумный Мусор, видите ли, решил, что выудить коварного пришельца из тела можно только путем обезглавливания последнего. Так, собственно, и получилось. Пришелец вылез из головы, а тело в общей суматохе сбежало. Вот и пришлось нам с Севой искать его по всему Новоозерску, а Мусор в это время какими-то невероятнейшими путями связался с галактической полицией, и те с нашей помощью отыскали опасных преступников, похитителей тел. Кстати, с тех самых пор Мусор не пьет водку и перешел исключительно на портвейн и коньяк. Хотя, скажу я вам, портвейном тоже можно укушаться так, что родная мама не узнает.

Но это все в прошлом. Инопланетяне и прочие существа не от мира сего оставили нас в покое. Сева и я организовали свой книготорговый бизнес и даже стали подумывать о том, чтобы открыть специализированный магазин. Сева, прозябая в тесной кабинке билетера на стадионе, кропает рекламные синопсисы будущего магазина и рисует брендики и буллмарки, в силу своих художественных способностей конечно. Мусор же, который совмещает работу хозяина платного туалета с частным предпринимательством, сделал к своему основному источнику дохода пристройку, и теперь у него на шесть унитазов и три раковины больше, чем было…

— За победу России в полуфинале чемпионата мира, — сказал Мусорщик с нотками гордости в голосе, — Через пять дней у нас финал! Пусть нашим ребятам способствует удача и везение, что тоже немаловажно.

— А еще Онопко! — сказал Сева. — Пусть Онопко поспособ-бствует.

— И он тоже, — буркнул Мусорщик, славящийся своей нелюбовью к главному защитнику отечественной сборной. — Выпьем, господа.

Выпили. Портвейн оказался приятным на вкус, в горле сразу потеплело.

Мусорщик пошарил глазами по столу и поднял на меня полный скорби взгляд:

— А сухарики где, Вить?

Пришлось бежать в комнату.

Мусор же, расположившись на табуретке со столь пафосным выражением на лице, словно это был королевский трон, обитый бархатом, закатывал рукава вязаного свитера. Его пальто и шапка возлежали на подоконнике. Туда же последовала и Севина куртка, а шапку он, по обычаю, засунул в рукав.

Я разложил дольки копченой рыбы на блюдечке и положил рядышком несколько пакетиков с сухариками.

— А было время, когда сухарики делали прямо в духовке. И никаких тебе, блин, денег, — ностальгически произнес Мусор, вцепившись зубами в уголок пакетика. — А сейчас что? Продают нам поджаристый хлеб с солью за бешеные средства! Около моего туалета один, с позволения сказать, гнусь попытался организовать торговлю сухариками, так я ему знаете что сделал? По ушам надавал, вот что. Теперь не торгует.

— И сейчас можно самим поджарить, — произнес Сева, хрустя соленым огурчиком, — свер-рху кубиками этими, как их… «К-кнорр» сыплешь, и получается ничуть не хуже, чем настоящие.

— «Кнорр»! — поморщился Мусор. — Ты бы еще кетчупом полил!

— А что, идея! — оживился Сева.

— За это и выпьем!

Мусор не любил делать слишком затяжные паузы между первой и второй стопками. Да и между второй и третьей, собственно, тоже. Разлив портвейн по стаканам, он смерил остаток пальцами и вздохнул:

— Двух бутылок здесь не хватит. Скинемся?

— У меня только д-двенадцать рублей, — хитро сощурился пройдоха Сева.

— А больше не мог взять?

— Эт-то сдача! — почему-то гордо ответил мой тощий друг. — В моем доме деньгами распоряжается Марья! Я считаю, что лучше всего, когда деньги тратятся на семью…

— На семью, — передразнил Мусор. — Без портвейна нас хочешь оставить?

— У меня кое-что есть, — вставил я.

— Вот, Севочка, пример добропорядочного гражданина. — Лицо Мусора, начавшее было тускнеть, вновь засияло, когда он понял, что веселье продолжится. — Я дам на одну бутылку, и еще одну вы с Севой пополам. Как думаешь, с четырех не напьемся?

— Еще как напьемся, — сказал я, отправляясь в комнату.

На книжной полке, в книге «Рыцарь и Ко», я хранил недельный бюджет, выручку с торговли книгами. Как правило, я рассчитывал расходы таким образом, чтобы к концу недели у меня оставались деньги на какую-нибудь новинку в области фантастики, а в понедельник уже получал очередную выручку.

— …Если что, я в кухне лягу, на раскладушке, — донеслось до меня, пока я выуживал деньги из книги.

— …А м-меня на матрасы и в ванну? — возмущался Сева.

— Там тепло!

— Там мокро! А у меня остеох-х-хондроз, между прочим!

— А чего ты вообще пришел с ночевкой? Тебя жена дома ждет, в уютной, теплой постели!

— Я за компанию! — несколько обиделся Сева.

— А я, по-твоему, в ванну влезу? С моим-то животом?

Что ни говори, в нужные моменты самокритика у Мусорщика на высшем уровне. Такой контраргумент Севе крыть было нечем.

— Чур, без меня не напиваться, — сказалпоявляясь в кухне.

Мусор, оживленно откупоривавший вторую бутылку, замотал головой, дескать, как можно, без лучшего-то друга?

— И икорки красной купи, — наставительно сказал он, — баночки две.

— А не объешься ли с двух баночек? — поинтересовался я. — Вон, огурцы кушай.

Мусор показал мне язык и завел с Севой разговор о лососевой рыбе, которую имел возможность ловить лет пять назад в Азовском море. С его слов выходило, что он ловил лососей голыми руками, тотчас вспарывал им брюхо и поедал красную икру килограммами. Неясно было только, как в него влезло столько икры, да еще пресной, необработанной должным образом.

Вообще, если учитывать все Мусорщиковы гурманские наклонности, то накрывать стол не имело бы никакого смысла. Мусор любил повторять, что когда он станет богатым и знаменитым, то на завтрак будет вкушать исключительно натуральный ананасовый сок, бутерброды с икоркой, вареного лангуста и странное блюдо под названием хачапури. Обычно он называл еще с десяток замысловатых экзотических блюд, которые и увидеть-то можно только в меню сверхдорогих ресторанов, поэтому в тайные Мусорщиковы желания я старался не вникать. Огурцов похрямает, ничего ему не сделается.

Я выскочил на лестничную площадку и смачно выругался сквозь зубы — темнота вокруг, хоть глаз выколи. Вот сволочи! Двадцать минут назад открывал же дверь Севе, видел, что горела лампочка возле лифта! И кому понадобилась? Встречу — ноги вырву, вместе с руками! На ощупь я добрался до перил и посмотрел вниз. На далеком первом этаже пробивался узкий кружок света.

Неторопливо и в полной темноте я спустился, вышел на улицу и добрел до ближайшего киоска, где приобрел еще две бутылочки портвейна, пару пачек чипсов (на Севины деньги, поскольку именно Сева славился своей нежной любовью к чипсам) и сухариков Мусорщику. На оставшиеся семь рублей купил себе мороженое, которое успешно съел, пока плутал по темным лестничным пролетам. Я даже умудрился перепутать этажи и попытался войти в чью-то дверь, а когда понял, что она закрыта, безуспешно шарил по стене в поисках звонка. Когда и оный не обнаружился, я заподозрил неладное, а уж когда дверь неожиданно распахнулась и на меня взглянуло чье-то пьяное щетинистое лицо с сигаретой в зубах, я извинился и поспешил ретироваться…

Мусор встретил мое появление очередным разливанием портвейна по стаканам. Они с Севой за время моего отсутствия перебазировались в комнату, решив использовать для своих целей кофейный столик, включили телевизор и, развалившись на диване, смотрели какой-то фильм.

— Сколько можно ждать? — воскликнул Мусор, — Тут, понимаешь, друзья волнуются! А если тебя поймали и ограбили? А если над тобой дерзко надругались, в конце концов? А что? И такое может быть!

Мусор поймал брошенный в него пакетик с сухариками, цепко ухватил его и вцепился зубами в уголок.

— О! Молодчина, Витек! Я-то, грешным делом, подумал — а на что мне такой друг, который даже сухариков не купит, а?

— А мне? — Сева протянул тощую лапу и получил свои чипсы.

— Дуй за штопором, — по-хозяйски распорядился Мусор, нашел под диваном пульт и щелкнул, выключая звук.

— Это еще зачем? — удивился я.

Мусор поднял вверх указательный палец и хитро подвигал бровями.

Ох, не любил я эти его движения. Указательный палец — это еще куда ни шло, но вот движение бровями… Мусор очень гордился тем, что мог двигать бровями поочередно, то правой, то левой. Из его друзей никто так не мог. И, как правило, приводил в движение свои брови Мусор только в очень редких случаях. Например, когда хотел поделиться с кем-то своими новыми открытиями и домыслами.

Открытия и домыслы сводились к тому, что Мусор находил где-нибудь в мусорном баке живого инопланетянина или откапывал в старой энциклопедии карту с указанием, где зарыты сокровища. В таком случае загоревшегося идеей Мусора остановить было просто невозможно. Как-то раз он даже хотел продать свой платный туалет, чтобы заиметь денег на поездку в Египет. Кто-то подсунул ему древний пергамент, в котором говорилось, где спрятал свои сокровища знаменитый Хеопс, и Мусор просто не мог оставить это дело без внимания. Я узнал о его затее в тот день, когда Мусор уже договорился с потенциальным покупателем, и примчался к туалету со скоростью света. Там же оказался и Сева, который верил в любую сказанную Мусорщиком чушь. Сева, втайне от жены Марьи, собрал сумку вещей, запасся продуктами и деньгами и тоже собрался ехать в Египет, наплевав на работу и очередной выпуск «Поля чудес». Только благодаря моим ораторским способностям Мусор одумался, хотя, как я подозреваю, карту с указанием сокровищ до сих пор таскал с собой…

Но я заговорился. В тот самый момент, когда Сева притащил штопор и остатки хлеба, Мусор вытащил из-за пазухи смятый лист бумаги и высоко поднял его над головой.

— Сегодня великий день! — Мусорщик, как всегда, заходил издалека. — Я имею в виду не только победу наших футболистов в полуфинале чемпионата мира…

— Давай быстрее, портвейн ждет, — бесцеремонно прервал я его. — Что, нашел очередного инопланетянина?

Мусорщик сбился и насупился.

— И чего это ты все время лезешь? На, смотри.

Он протянул мне смятый лист бумаги.

— Очередная карта сокровищ? Ты предлагаешь нам с Севой поехать на Ямайку и откопать затерянный саркофаг какой-нибудь древней мумии? — сострил я, разглаживая лист о коленку. Поглощенный мировыми проблемами, Мусор не всегда уделял внимание чистоте и опрятности. Если точнее — всегда не уделял. Это не его конек — носить документы в папке и гладить брюки перед выходом на работу. Единственное, о чем он беспокоился, была чистота его туалета, ну и еще красота его же козлиной бородки.

— Мумии, они в Ег-гипте! — блеснул интеллектом Сева. — А Ямайка в другой стороне.

— Выпьем за Ямайку, — предложил я и первым опустошил стакан.

Теперь потеплело не только в горле, но и в голове. Я сконцентрировал взгляд на листе и различил ряд неровных цифр, написанных гелевой пастой. Кажется, это был чей-то телефонный номер.

— Неужто жениться собрался? — подивился я, закусывая портвейн чипсами. — А мы с Севой, значит, свидетелями будем? В твои-то годы?

— А что в мои годы? — взвился Мусор. — Да я, если б хотел, уже давно женился! Мне знаешь сколько народу предлагало?

— А женщины среди этого твоего народа были?

— Там еще что-то написано? — из-за моего плеча показался острый Севин нос. — Подпись… граф Яркула…

— Это телефон графа Яркулы? — Я взмахнул листиком, и Мусор вздрогнул, словно я на его глазах только что сжег томик Роджера Желязны.

— Вот именно. После долгих мучений, тяжких поисков, подкупа и вынюхивания я нашел-таки телефон графа! Разве это не замечательно, господа?

— Не то чтобы очень…

— Н-но он же вампир! — воскликнул Сева, у которого с вышеупомянутым графом были связаны не слишком приятные воспоминания. В частности, Яркула занял у Севы семьдесят рублей до вторника, но не уточнил до какого, а прошел уже год, и вторников минуло ой как много.

На самом деле граф Яркула помогал нам год назад найти тело, от которого мы втроем имели неосторожность отрубить голову. После той легендарной встречи Мусорщик повернулся на мысли во что бы то ни стало выйти на связь с вампиром и побывать в его замке со странным названием Трансервис. Что там хотел обнаружить Мусор, лично для меня загадка, но сам он не устает повторять, что у графа наверняка горы сокровищ, спрятанные в подвалах замка, и нужно их только найти, а там, дескать, разберемся. На это Сева железно отвечал, что у вампиров никаких сокровищ быть не может, они же из людей кровь пьют, а не грабят направо и налево. Я же, со своей стороны, добавлял, что Мусору тогда выгоднее Кощея Бессмертного найти: и денег больше, и пользы — а ну как секрет долголетия поведает?

Но вот, видите ли, нашел телефон. И наверняка захочет позвонить от меня, потому что, судя по цифрам, звонок-то междугородный.

Мусор же, выпив для храбрости прямо из горлышка, заговорил:

— Знаете, господа хорошие, каких неимоверных трудностей стоило мне раздобыть сей телефонный номер? Не знаете.

— Не знаем, — хмуро согласился я и тоже отхлебнул из горлышка, раз уж решили игнорировать стаканы.

Сева сбоку оживленно захрустел чипсами.

— Поиски увенчались успехом, — сказал Мусор, забрав у меня лист и аккуратно положив его на краешек стола. — Моя трехсотшестидесятипятидневная мечта почти сбылась. Остался один маленький, легко преодолимый нюанс… Давай, Вить, от тебя позвоним? Я потом заплачу за межгород.

Я так и знал! Стоило догадаться! Из-за одной только любви к футболу Мусор не станет тратиться на две бутылки портвейна и заваливаться ко мне в гости на ночь глядя. Подозреваю, что он еще и Севе позвонил, чтобы тот поддержал. Сева всегда был на стороне Мусора, какие бы безумные идеи тот ни воплощал в жизнь.

— Прямо сейчас звонить будешь?

— А что нам мешает?

— П-правда, что? — Сева, расправившись с пачкой чипсов, шарил плотоядными глазами по столику. — Давайте п-позвоним и спросим, к-как он поживает. В гости напросишься. И должок, кстати, заберешь. Семьдесят рубчиков не б-барашек накашлял!

— А ты? Ты не со мной? — удивился Мусор.

— Но он же вампир, — проворчал Сева и тоже отхлебнул из горлышка, — а вампиры людскую кровь пьют. Этот Яркула в прошлый раз только кефиром закусывал, потому что на работе был, а у себя в замке он что угодно выт-творить может. Вдруг он моей крови попить возжелает?

— Велика птица! Ха! — Взгляд Мусора, обращенный в сторону Севы, выражал скорбь и отчаяние по поводу столь ранней утраты единственного в этом ужасном мире друга. Сева, который уже дошел до своего привычного состояния, отчего глаза его смотрели куда угодно, только не в одну точку разом, пьяно пожал плечами и попытался надеть пакетик из-под чипсов на голову:

— Л-ладно, вы тут звоните и все такое, а мне домой пора. Меня Марья ждет.

— Марфа его ждет! — фыркнул Мусор, питавший к Севиной жене наихолоднейшие чувства. — А о друзьях ты подумал?

— Пдмл, — невнятно пробулькал Сева. После третьей неудавшейся попытки напялить на голову пакет он швырнул его на пол и стал озираться по сторонам. — А г-где моя шапка вообще?

— Слушай, Мусор, — сказал я, — ты уверен, что сейчас мы до него дозвонимся?

— А в чем проблема? — Мусорщик перестал смотреть на Севу как на изменника родины и перевел взгляд на меня.

— Двенадцатый час. — Я указал на настенные часы, висящие над диваном. — Вампир будет не слишком рад, если мы разбудим его среди ночи.

— Он же ночной охотник! — сказал Мусор. — Граф Яркула не спит по ночам. Он охотится!

— Вот именно. Значит, сейчас его нет в замке. Давай позвоним утром?

— А может, это его мобильника номер, — не сдавался Мусор.

— У вампира? Мобильник?!

— А что? У меня есть мобильник, у тебя есть… был. Почему у графа Яркулы не может быть мобильника?

— Представляю картину! Заходит граф Яркула в магазин и говорит: дайте мне, дескать, Sim-карту Трансервис GSM, любимый номер — мелкого Женового родственника. Посекундная тарификация и все такое…

Мусор, у которого, как я подозревал, напрочь отсутствовало чувство юмора, смотрел на меня мрачно из-под густых бровей.

— Это шутка была?

— Шутка, — сдался я. — Иди звони. Но не думаю, что дозвонишься… И за межгород чтоб завтра же заплатил! — Последнее я выкрикнул уже в спину стремительно исчезнувшему в коридоре Мусору.

Честно сказать, я совсем не верил, что он сможет дозвониться. Из всего рассказанного о Мусоре, думаю, можно понять, что две трети его идей заканчивались ничем. Я был уверен на сто процентов, что этот номер Мусору подсунул какой-нибудь таинственный незнакомец в черном плаще и широкополой шляпе. Причем Мусор наверняка так и спросил: «Знаете телефон вампира графа Яркулы? Я заплачу». Какой дурак ответит, что не знает? Я бы тоже накорябал на листе ряд циферок, получил бы деньги и скрылся во тьме. Мусор, он же хоть и хитрый до невозможности, но доверчивый, каких поискать. Детская душа! Кстати о детских душах.

Сева пьянел от любого количества алкоголя, причем независимо от того, что пил — портвейн, водку, чистый медицинский спирт или детское шампанское, в котором, как известно, алкоголя меньше, чем в человеческой крови.

Свою норму он узнавал тогда, когда не мог встать с места или просто проваливался в глубокий пьяный сон. Как-то раз Мусор высчитал, что десять бутылок лимонада по 0,5 литра заменяют один стакан водки. Загоревшись идеей проверить это утверждение, Сева закупил ящикбурашек», запасся провиантом и выдул десять бутылок за полчаса. Не знаю, опьянел ли Сева на самом деле, но факт тот, что ему стало дурно, и, допивая последние капли, он рысью кинулся в туалет, где произвел процедуру очищения желудка, причем в различных ее проявлениях. После этого Сева (совершенно зеленый и слабый, как майский лист) лег на диван и задрых на восемь часов.

Так вот, сегодня свою стандартную дозу Сева уже перевыполнил. Пока Мусор пытался дозвониться до вампира, Сева стоял посреди комнаты и что-то тихо бормотал себе под нос. Потом поднял на меня мутный взгляд и спросил:

— А что такое «квесис-стенция» и как мне пройти к остановке трамвая номер одиннадцать?

Вздохнув, я побрел на балкон, где хранились две раскладушки, предназначенные именно для такого случая. И Мусор, и Сева частенько оставались у меня на ночь. Мусор, не имевший телевизора, как правило, заявлялся, когда по какому-нибудь каналу шел новый фантастический фильм, а Сева оставался только в тех случаях, когда не мог уйти на своих двоих или не в меру ранимая жена Марья выставляла его из дома.

Когда я вернулся с раскладушкой, Сева уже мирно дрых на диване, поджав ноги.

— Хоть бы ботинки снял, гад, — добродушно сказал я, поняв, что, видимо, придется сегодня мне самому спать на раскладушке.

Сева сквозь пьяную дрему что-то утвердительно промычал, не просыпаясь, стянул ботинки и уронил их на пол.

— Занято! — В дверях появился красный от возмущения Мусор. — Нет, ты представляешь, Вить, шесть раз набрал, а там все время занято! С кем можно трепаться в двенадцать ночи?

Я приложил палец к губам. Мусорщиков разгоряченный взор устремился в сторону Севы.

— Норму перевыполнил, — тихо буркнул Мусор, усаживаясь за стол. — А меня опять в ванной, что ли? Вить, это не дело. Я ж не влезаю, ну?

— Ты хозяина квартиры в ванну гонишь? — недовольно вопросил я. — И вообще. Это не я к тебе пришел контакты с вампирами налаживать, а ты ко мне. Поэтому будешь спать, где укажу.

— Мусорщики никогда не подчинялись чьим-то приказам! — гордо выпятил нехилую грудь Мусор. — Нас даже татаромонголы сломить не смогли!

— Ты бы еще мезозойскую эру вспомнил. — Я распахнул шкаф и вытащил комплект белья. — На, матрацы лежат в коридоре, свернутые. Бери два, один мне оставь.

— Погоди, я еще позвонить хочу. Раз там занято, значит, болтает. А раз болтает, значит, дома!

— Гениальная логика! — похвалил я. — Давай утром позвоним. На трезвую голову.

Мусор задумчиво глотнул из бутылки портвейна. Поморщился.

— А четвертую бутылку так и не распили, представляешь?

— Наутро, все наутро, — замахал я руками, чувствуя, что меня неумолимо клонит ко сну.

Впрочем, Мусор понял. Взял белье и молча удалился в ванную комнату. Хоть монголотатары сломить его не могли, но у меня он всегда спал в ванной комнате.

Я же убрал столик на место, разложил раскладушку, постелил (Мусор попытался утащить все три матраца разом, сославшись на то, что в темноте не очень-то и разберешь, сколько их) и, погасив свет, разом провалился в сон.

Я проснулся от странного чувства. Словно кто-то за мной наблюдал. Кто-то маленький, сгорбленный, корявый… В темноте силуэт стоящего больше всего напоминал небольшую обезьянку шимпанзе. В руках он сжимал длинный приплюснутый предмет.

Было еще темно. Часы с фосфорными стрелками на противоположной стене показывали без пятнадцати четыре утра. В окно пробивался блеклый свет луны. На диване ворочался Сева.

И силуэт…

Я не шевелился, мало ли что это может быть? Силуэт, впрочем, тоже не подавал видимых признаков жизни. Я различил небольшую шишковатую голову стоящего, длинные руки, изогнутые колесом ноги и… меч.

Ого!

Силуэт повернул голову в сторону коридора. Вслед за этим моих ушей достиг едва слышный шепот:

— Эй, он здесь!

В ответ из коридора донеслись тихие шаркающие шаги, и в зал вошло еще несколько подобных существ. Мне пришлось слегка наклонить голову, чтобы их всех разглядеть. Каждый держал в руках небольшой обоюдоострый топор или меч. Свет луны отражался в глазах… которых у каждого существа было по одному. Большой глаз в центре головы, если точнее.

Я затаил дыхание и замер. Как говорится — это «ж-ж-ж» неспроста, никто просто так жужжать не станет.

— Вон он, видите, — зашептал тот, который уже был в комнате. — Слуге всегда положено спать у ног хозяина. Раз слуга внизу, значит, тот, кто нам нужен, — на кровати. Верно?

— Пахнет тут дурно как-то, вы не находите? — прошептал другой.

Кто-то из существ шумно втянул носом воздух.

— Фрукты, соленая картошка, спирт, грязные носки, немытые волосы. Я еще на лестнице унюхал.

— А я унюхал, что вам бы болтать меньше, а дело делать! — сказал один из одноглазых. — Оружие к бою! У всех готово?

— Подождите, отстегну…

— Что отстегнешь?

— Оружие. Оно у меня в чехле, кожаном. Женушка сшила. Уж она три ночи не спала, шила. Разве ж откажешься?

— У кого-нибудь еще есть что отстегнуть? — холодно спросил одноглазый.

— У меня есть, — сказал кто-то, — но я сейчас не буду отстегивать. Зачем вам мой гульфик?!

— И то верно, — буркнул одноглазый. — Ты там отстегнул?

— Да, вашество.

— Тогда тихо, не торопясь, минуйте слугу и режьте хозяина! Смотрите осторожней. Слуги у них, что звери. Вцепятся в горло — кузнец не разожмет. И ладно, если сразу околеете, а то ведь можете и болезнь всякую подцепить, чесалку или бешенство. Самое плохое, конечно, если вы капалку подцепите. Тогда гульфики всем понадобятся, поверьте мне… Да пребудет с вами сила Циклопедиуса!

И тут я понял, что сейчас кого-то будут резать. Методом исключения я мгновенно сообразил, кого из нас посчитали слугой, а кого хозяином. Следовало, что сейчас из моего лопоухого друга сделают отбивную… или фарш…

Мимо меня юркнула согбенная тень с топором. Надо было что-то делать. Признаться честно, мне редко доводилось сражаться с одноглазыми карликами, вооруженными до зубов холодным оружием. Собственно, только в компьютерных играх. Ничего не подозревающий Сева даже не думал чуять опасность, у него с шестым чувством вообще проблемы. Поэтому, если не влезу я, Севе конец.

Пришлось влезть.

Когда первый одноглазый стал на угол раскладушки, чтобы залезть на диван, я резко вскочил и набросил на него одеяло. Одноглазый запнулся и исчез где-то на полу. Следом квартиру пронзил тонкий, на уровне ультразвука, визг.

Я спрыгнул с раскладушки на пол, опрокинул свою недавнюю колыбель на ребро и, подхватив табуретку за ножку, приготовился отражать выпады одноглазых уродцев. А они не заставили себя долго ждать!

— Слуга-монстр! — завопил кто-то из существ. — Цельтесь в причинное место, товарищи! Оно у него самое уязвимое!

В мою сторону полетели топоры. Не знаю, каким образом я умудрился увернуться. Моя бедная раскладушка крякнула в предсмертных судорогах. Раздались звуки рвущейся ткани. Я замахнулся табуреткой и швырнул ее в кучу одноглазых, одновременно с этим совершая хитроумный маневр в сторону кофейного столика. На его поверхности, словно противотанковые гранаты, темнели три пустые бутылки из-под портвейна.

— Рассредоточиться! Слуга-монстр может плевать ядовитую слюну на расстояние до двух с половиной метров!

Я подхватил первую бутылку за горлышко и, развернувшись, швырнул ее в суматошно бегающие силуэты. Краем глаза я заметил, что на диване происходит какое-то движение. Кажется, один из уродцев попытался проткнуть Севу мечом, но тот ловко его лягнул, сбросив с дивана.

И в это время квартиру пронзил повторный визг. На этот раз он принадлежал моему лучшему другу.

— Крысы!!! — возопил Сева, подпрыгивая на диване.

— Какие, блин, крысы?! Бей гадов! — заорал я, хватая вторую бутылку.

В мою сторону, совершая замысловатые зигзаги, неслись сразу три или четыре существа. Одной бутылки для обороны тут было явно маловато. Севу же, залезшего на спинку дивана и утащившего за собой одеяло, атаковали двое. Еще один уродец барахтался под моим одеялом.

Я швырнул бутылку в первого попавшегося. Бутылка звонко разбилась о его покатый лоб. Уродец хрюкнул и повалился носом на пол, задрав ковер. Я подхватил последнюю бутылку, намереваясь использовать ее на манер бейсбольной биты.

Сева ловким ударом ноги зафутболил одного из нападающих в противоположный угол комнаты. Оставшийся, отступив на шаг, стал что-то судорожно вытаскивать из своих одеяний.

Интересно, сколько мы продержимся?..

И в это время комнату залил яркий свет люстры. В дверном проеме стоял заспанный Мусор в майке, синих семейных трусах и моих домашних тапочках на босу ногу. Растирая глаз кулаком и протяжно позевывая, он осведомился:

— Опять без меня порнуху смотрите, да?

В зале случилось замешательство. Нападающие замерли, не понимая, что вообще происходит. Сева прижался к стене, я же смотрел на Мусора.

По мере того как до Мусорщикова сознания доходили зрительные образы, лицо его вытягивалось, брови ползли вверх, на лбу появлялись глубокие морщины, а глаза выкатывались из своих орбит.

Впрочем, стоит отдать Мусорщику должное. Он не зря был помешан на фантастике. Уверенный в существовании доброй половины фантастических и мифических персонажей настолько, насколько знал, что Земля круглая, Мусор всегда был готов к встрече с неизвестными ему существами. А уж если он видел, что эти самые существа угрожают жизни его лучших друзей…

За то мгновение, которое понадобилось Мусору, чтобы оценить ситуацию, я успел разглядеть одноглазых внимательней. Вот уж действительно уродцы — большая лысая голова с одним глазом между бровей, маленьким носиком и маленьким же ротиком покоилась на широких плечах и тощем, костлявом теле. Руки опускались ниже колен, скрюченные ноги заканчивались широкими, медвежьими ступнями… А тот, который стоял около Севы, вытаскивал из одежд что-то похожее на арбалет.

— Моих друзей убивать?! — взревел Мусор во всю мощь своих легких, подбежал к ближайшему уродцу и, не хуже защитника отечественной сборной Виктора Онопко, пнул его в живот.

Одноглазый, тихо повизгивая, совершил в воздухе мертвую петлю и, выбив к чертовой матери окно, скрылся на улице.

На мгновение в комнате наступила полная тишина. Я смотрел на уродцев. Сева судорожно дрыгал ногами. Мусор кровожадно потирал руки. Одноглазые, все как один, повернули головы в сторону выбитого окна, сквозь которое залетали внутрь снежинки.

Затем головы уродцев разом повернулись в сторону Мусора.

— Я все понял, — сказал один из них. — Это была засада.

— И еще какая!! — воскликнул Мусор. — А ну идите сюда, я сейчас буду делать из вас бифштекс с ростбифом! И кусочек чеснока!

И, скинув тапочки, Мусор ринулся на одноглазых.

Вид его, что ни говори, был страшен. Даже я испугался бы этих морщин от матраса на щеках, этого широкого носа да заспанных, но горящих безумием глаз. Что уж говорить о развевающихся на ветру зловещих трусах и волосатых ногах, наводящих ужас при одном только взгляде на них?

Одноглазые поступили так, как и ожидалось. Развернувшись, они организованно кинулись к окну и стали выпрыгивать из него один за другим. Последний, повернувшись, выстрелил из арбалета в потолок и заорал:

— Мы придем! Все равно придем! — а затем сиганул следом за остальными.

Мусор подбежал к окну и высунулся наружу.

— Седьмой этаж, однако! Они что, улетели?!

— Как и мой тапочек! — констатировал я, разглядывая босую ногу Мусорщика. — Обязательно было пинать?

— Он шевелится! — взвизгнул Сева, указывая пальцем на мое одеяло, под которым действительно происходило активное движение. Бедный уродец запутался в одеяле окончательно и бесповоротно.

— Эт-то они нас убить хотели! — Сева спрыгнул с дивана, подбежал ко мне, выхватил из рук бутылку и, преисполненный праведного гнева, разбил ее о сгорбленный силуэт. Мы с Мусором разом вздрогнули.

Движение под одеялом прекратилось.