Глава 5

Верная своему слову, Анджела Милн свернула горы, и инспектор прибыл на мою кухню во второй половине понедельника. Невысокий мужчина, с оч­ками в темной роговой оправе, появился у нас без четверти пять. На несколько минут задержался на автомобильной стоянке, надевая белые халат и ша­почку.

—  Добрый день, — поздоровался он со мной, ко­гда я вышел из ресторана, чтобы встретить его. — Уард. Джеймс Уард, — протянул руку, которую я по­жал. Ожидал, что он проинспектирует ладонь, дабы убедиться, что на ней не осталось грязи, но Уард де­лать этого не стал.

—  Макс Мортон, — представился я.

— Да, — кивнул он, — знаю. Видел вас по теле­визору. — И улыбнулся. На душе у меня чуть полег­чало. — Так где у нас кухня?

Я указал, и мы направились к двери.

—  У вас есть ключи? — спросил я.

—  Какие ключи?

Мрачные предчувствия вернулись.

—  Ключи от замков. Двое мужчин, которые в субботу обвешали всю кухню замками, сказали, что ключи будут у инспектора.

—  Извините. — Уард покачал головой. — Мне никто ничего не сказал.

Я мог поспорить, что мои «друзья», эта парочка сборщиков долгов, никому ничего не сказали. А ключи, скорее всего, бросили в реку Кем.

—  Так что будем делать? — спросил мистер Уард.

—  У вас есть лом? — полюбопытствовал я.

—  Нет, но в машине есть монтировка.

Нам потребовалось несколько попыток, но ско­бу, на которой висел замок, с треском дерева все-таки удалось оторвать от дверной рамы. Я не сомне­вался, что и за ремонт, и за замок без ключа платить придется мне.

Инспекция длилась долго, потому что Джеймс Уард в прямом смысле заглянул в каждые щель и угол. Провел пальцем по колпакам вытяжек, поис­кал налет на сливных отверстиях в раковинах, сунул ушную палочку в щелку между встроенной в стену сушилкой и плитой. Вата на ушной палочке верну­лась девственно-чистой. Я знал, что так и будет. Щелку эту оставил специально для того, чтобы ин­спектора находили и проверяли ее. Я чистил ее каж­дый день, на случай внеплановой проверки.

—  Отлично, — наконец подвел он итог. — Все чисто. Разумеется, завтра я проверю эти тампоны на бактерии. — Он указал на ушные палочки в малень­ких пластиковых мешочках. Уард проверил не толь­ко щель, но и плиты, разделочные столики, ракови­ны и многое другое.

—  Но на кухне можно работать? — спросил я.

—  Да, — кивнул он. — Я говорил с Анджелой Милн, и она сказала, что у нее возражений не будет, если я останусь всем доволен, а я доволен, при усло­вии, что тампоны не принесут никаких сюрпри­зов. — Он поднял пластиковые мешочки. — Но ду­маю, не преподнесут. Я инспектировал множество кухонь, и эта — едва ли не самая чистая.

Меня его слова порадовали. Я всегда настаивал, что кухня должна быть чистой, и не только для того, чтобы не вызывать нареканий у инспекторов. В ме­ню была приписка, где указывалось, что посетители нашего ресторана имеют полное право в любой удобный для них момент заглянуть на кухню. Мно­гие этим правом пользовались. Все мои постоянные посетители там побывали, а один всякий раз приво­дил на кухню своих гостей, чтобы показать им меня, Карла или Гэри. Я даже думал о том, чтобы поста­вить в углу «столик от шефа», за которым посетите­ли могли бы понаблюдать за нами в работе. Но по­пулярность моя с годами росла, мне все чаще прихо­дилось отсутствовать на кухне, и я от этой идеи отказался. Понимал, что, не увидев меня, они нач­нут жаловаться или разочаруются в моем ресторане, поскольку обед им приготовил не шеф-повар. В ито­ге пришел к выводу, что не нужно создавать себе лишних проблем, и все столики остались в обеден­ном зале.

Я поблагодарил Джеймса Уарда, проводил его до машины, подождал, пока он уедет. Пусть он показал себя вежливым и доброжелательным, инспектора Управления контроля пищевой продукции вызыва­ют у шеф-поваров нервную дрожь, так что после его отъезда я облегченно выдохнул.

Следующий час мы с Карлом провели, сдирая наклейки «ЗАКРЫТО НА ОБЕЗЗАРАЖИВАНИЕ», ко­торые, похоже, посадили на суперклей. Потом по­пытались убрать оставшиеся замки с наименьшим уроном для кухни. Покончив с этим, пошли в бар и налили себе по пинте пива.

—  Завтра открываемся? — спросил Карл.

—  Если у нас остались клиенты, — ответил я и протянул ему газету.

—  Все нормально, — успокоил он меня. — Те, кто приходит сюда, этого не прочтут.

—  Уже прочитали, — возразил я. — Купили сего­дня газету, как и я, чтобы посмотреть, кто погиб в субботу. И не могли пропустить эту заметку.

—  Нет, волноваться нечего. Наши постоянные посетители доверяют нам больше, чем газете. — Но голосу Карла не хватало убедительности.

—  Большинство наших постоянных посетителей обедали в пятницу на ипподроме, и я знаю, что это правда, потому что их самих рвало всю ночь.

—  Н-да, я про это забыл.

—  А как насчет тех, кому ты звонил сегодня? — спросил я. — Чтобы сказать, что вечером мы не от­кроемся.

—  Большинство и не собирались приходить.

—  Причину назвали?

—  Ты спрашиваешь, не услышал ли я от них, что они не придут, поскольку мы травим людей? Нет, такого не было. Только одна женщина сказала, что они с мужем еще не оправились от пищевого отрав­ления, вот и не смогут прийти. В большинстве своем они посчитали неприличным проводить вечер в свое удовольствие, когда тела погибших еще не успели остыть.

Пиво мы допили в молчании. Мысль о телах, ле­жащих в рефрижераторе, подогнанном к больнице, большую часть дня пребывала на периферии сознания.

Я позвонил Марку Уинсаму. Подумал, что моему деловому партнеру, пусть он держался в стороне от текущих дел, следует знать о возможных проблемах. Он внимательно выслушал мой рассказ о пятничном обеде и субботнем взрыве. Знал, конечно, о случив­шемся в Ньюмаркете, но понятия не имел, что чело­века, в которого он вложил немалую сумму, едва не разнесло в клочья.

— Так жаль, что погибла твоя официантка.

—  Не то слово. Это удар для всех моих сотрудни­ков. Утром я распустил их по домам.

—  Но ты говоришь, что ресторан завтра откро­ется?

—  Да, — ответил я. — Но я не жду большого на­плыва посетителей, и не только из-за этого пищево­го отравления. Просто весь город в шоке, и люди в такое время по ресторанам не ходят.

—  То есть неделя у тебя более-менее свободная?

—  Я думаю, что все равно буду в ресторане, чтобы обслужить тех, кто придет. А что?

— Я просто подумал, что тебе пора в Лондон.

—  Зачем? Повидаться с тобой?

—   Нет. Хотя, разумеется, я с радостью с тобой повидаюсь. Но я говорю о другом. Тебе нужно пере­бираться в Лондон насовсем.

—  А как же ресторан?

—   Об этом и речь. Думаю, ты должен открыть ресторан в Лондоне. Я шесть лет ждал, пока ты бу­дешь готов к этому, и, похоже, пора пришла.

Я сидел в кабинете и таращился на стену. Позво­нил Марку, опасаясь, что он рассердится, узнав, что я отравил немалую часть светского общества Ньюмаркета и ухудшил отдачу его инвестиций. Вместо этого он предлагал мне... что? Славу и богатство, а может, унижение и катастрофу? Но в любом случае Марк предоставлял мне шанс узнать, каким будет исход.

—  Ты еще здесь? — спросил он, когда пауза слишком уж затянулась.

—  М-м-м, — выдавил я.

—  Вот и хорошо. Так что приезжай где-нибудь в конце недели. — Он прервался, вероятно, заглянул в ежедневник. — Как насчет пятницы? Ленч? В «Горинге».

—  Отлично.

—  Вот и договорились. В час дня в баре.

—  Отлично, — повторил я и положил трубку.

Посидел, думая о том, каким блистательным мо­жет стать будущее. Не вызывало сомнений, что «Торбу» хорошо знали в округе и, по крайней мере до последней пятницы, у ресторана была безупреч­ная репутация. Не приходилось жаловаться и на по­пулярность: столики, особенно на уик-энды, посе­тителям приходилось заказывать заранее, бывало, что и не за одну неделю. В прошлом году обо мне написали в четырех журналах, а осенью к нам при­езжала съемочная группа Би-би-си, чтобы сделать короткий сюжет. «Торба» работала, как хорошо от­лаженный механизм, уже не требуя от меня особых усилий. Может, жизнь стала слишком уж легкой, но мне нравился мир скачек, тот самый, в котором я вырос. Нравились люди этого мира, и они, похоже, питали ко мне такие же чувства. В Ньюмаркете я на­слаждался жизнью.

Созрел я для того, чтобы отказаться от провин­циального уюта и перебраться в ресторанные джунг­ли мегаполиса? Мог позволить себе перестать быть первым парнем на деревне и вступить в борьбу с лучшими шеф-поварами Лондона? Мог позволить себе не делать этого?

Ночь прошла чуть более спокойно, чем предыду­щая, разве что с новыми вариациями того же кош­мара. В основном каталку толкала Мэри-Лу, иногда превращаясь в безногий скелет. Но не раз ее сменя­ла Луиза, и с ногами. В счастью, в этих случаях кошмар заканчивался мирно, без бесконечного па­дения и учащенного сердцебиения. В общем, спал я больше, чем бодрствовал, поэтому успел отдохнуть к тому времени, когда без четверти восемь оглуши­тельно зазвенел будильник.

Какое-то время еще полежал в постели, думая о разговоре с Марком. Перспектива присоединиться к большим рестораторам и влекла, и пугала одновре­менно. Но какая возможность!

Из грез меня вырвал телефонный звонок. Я снял трубку с аппарата, который стоял на прикроватном столике.

—  Алло.

—  Макс, это ты? — Женский голос. — Сюзанна Миллер.

Сюзанна Миллер, управляющий директор ком­пании, которая кормила и поила посетителей иппо­дрома.

—  Привет, Сюзанна. Что я могу для вас сделать в такую рань? — Я посмотрел на часы. Тридцать пять девятого.

—   Извини, что звоню домой, но, боюсь, у нас проблема.

—  Какая?

—  Связанная с прошлой пятницей. — Меня это не удивило. — Вроде бы некоторые гости, которые были на обеде, отравились.

—   Правда? — спросил я удивленным тоном. — А вы с Тони? — Тони, ее муж, и она сама на обеде присутствовали.

—   Нет, у нас все в порядке. Мы чудесно провели время. Но я всегда нервничаю, когда проводятся та­кие большие мероприятия. Боюсь, вдруг что-то пой­дет не так.

«А ведь ее компания не готовила еду, — подумал я, — хотя они отвечали за список гостей и общую организацию».

—  Так в чем проблема? — невинным голосом спросил я.

—   Этим утром я получила письмо. В нем гово­рится... — Я услышал, как зашуршала бумага. — «Дорогая мадам! Это письмо — предупреждение о том, что нашим клиентом инициирована подача су­дебного иска против вашей компании по возмеще­нию нанесенного урона здоровью и потери заработ­ка, вызванных отравлением на обеде, который ваша компания организовала на ипподроме Ньюмаркета в пятницу 4 мая».

—  И кто этот клиент? — спросил я.

—  Некая мисс Каролина Эстон.

—  Она была в вашем списке?

—  Нет, но имена и фамилии многих в списке не указывались. Вы понимаете, мистер такой-то с гос­тем. Понятия не имею, кто она.

—  Вы сказали, некоторые гости. Кто еще?

—  Судя по всему, их хватало. Прочитав письмо, я дала его моей секретарше, и она говорит, что в пятницу вечером отравились многие. Ее муж — врач, и, по ее словам, его вызвали к нескольким па­циентам. А еще она прочитала заметку во вчерашней газете. Что нам делать?

—  Ничего, — ответил я. — Во всяком случае, по­ка ничего. Если кто-нибудь спросит, скажите, что вы с этим разбираетесь. — Я помолчал. — Просто из любопытства... скажите, что вы и Тони ели на обеде?

—  Не помню, — ответила Сюзанна. — Со всем этим взрывом не могу думать.

—  Ужасно, не правда ли?

—  Ужасно, — согласилась она. — И мне так жаль, что погибла твоя официантка.

—  Не то слово. Для всех моих сотрудников это такой удар. Луизу все очень любили.

—  Похоже, вся эта история с пищевым отравле­нием сейчас совершенно ни к чему.

Я с ней согласился. Надеялся, что об отравлении скоро забудут. Рассчитывал, что за большой бедой малую не заметят? Похоже, что зря.

—  Так что мне делать с этим письмом? — спро­сила Сюзанна.

—   Можете вы снять копию и прислать мне? — спросил я. — А потом на вашем месте я бы просто ждал их следующего шага. Может, они хотят по­смотреть на вашу реакцию и, не дождавшись ее, больше ничего не предпримут. — Мне бы, во всяком случае, этого хотелось.

—  Думаю, мне нужно проконсультироваться с начальством, — ответила Сюзанна. Компания, об­служивающая ипподром, входила в национальную группу, и Сюзанна, похоже, не дав письму хода, боялась оказаться в положении стрелочника. Хотела, чтобы с ним ознакомились юристы национальной группы. Я ее понимал. На месте Сюзанны поступил бы точно так же.

—  Хорошо, но копию мне все равно передайте.

—   Передам, — говорила она медленно, словно обдумывая продолжение, — но с сопроводительным письмом, адресованным тебе как шеф-повару этого обеда. Копию сопроводительного письма я отправ­лю в головной офис.

Почему у меня вдруг возникло ощущение, что между мной и Сюзанной возникает стена? Ее ком­пания намеревалась возложить всю вину на меня? В конце концов, бизнес есть бизнес.

—  Отлично. А если вы вспомните, что ели в пят­ницу, дайте мне знать, хорошо?

—  Тони — вегетарианец, — ответила она, — так что он ел то, что вы приготовили для вегетарианцев.

—  А вы? — спросил я. — Вы тоже ели вегетари­анские блюда?

—  А что вы им приготовили?

—  Брокколи, сыр и запеченные макароны.

—  Брокколи я терпеть не могу, так что сомнева­юсь. Дай подумать. — Пауза. — Думаю, я ела кури­цу. Но я в тот вечер так нервничала, что практиче­ски ни к чему не притронулась. Помнится, домой пришла такой голодной, что сделала себе сандвич с сыром, прежде чем лечь спать.

Не очень полезная информация.

—  А почему ты спрашиваешь? — полюбопытст­вовала она.

—   На случай, если люди за обедом отравились каким-то определенным блюдом, — ответил я. — Чтобы исключить остальные, ничего больше. — Я тут же сменил тему: — Ваши сотрудники при суб­ботнем взрыве не пострадали?

—  Слава богу, нет. Некоторые, конечно, испыта­ли шок, а одну пожилую даму отправили в больницу с болями в сердце после того, как пожарник велел ей бегом спускаться по лестнице с четвертого этажа. Но теперь с ней все в порядке. А ты? Как ты сумел выбраться?

Какое-то время мы делились впечатлениями о том дне. Кабинет Сюзанны находился в другом конце трибуны, так что она узнала о взрыве лишь по сиренам подъезжающих пожарных машин. Тем не менее она начала подробно рассказывать мне о своих дальнейших действиях.

—  Вы уж простите меня, Сюзанна. — Я воспользовался паузой в потоке слов. — Должен бежать.

—  Ох, извини. Как только я начинаю, меня не остановить, так?

«Да, — подумал я. — Но, по крайней мере, мы ушли от пищевого отравления».

—  Мы еще поговорим. А теперь — пока. — И я положил трубку.

Снова лег, гадая, кто же эта мисс Каролина Эстон и где ее искать. Я бы с радостью свернул ей шею. Урон здоровью и потеря заработка. А как же я? Моему здоровью тоже причинили урон, и я потерял в заработке. На кого подавать в суд мне?

Еще одно письмо от адвокатов мисс Эстон ждало меня, когда я прибыл в «Торбу». В письме указыва­лось, что она подаст в суд лично на меня, а не толь­ко на компанию, которой управляла Сюзанна Мил- мср. Я бы мог свернуть ей шею дважды, если бы знал, кто она и где ее искать. О чем она думала? Что я намеренно отравил людей?

Я сидел в кабинете, читая и перечитывая пись­мо. Пришел к выводу, что должен найти адвоката и передать письмо ему. Вместо этого снова позвонил Марку.

—  Перешли письмо мне, — ответил он. — Мои юристы с ним разберутся, а потом позвонят тебе.

—  Спасибо.

Я отправил письмо по факсу, воспользовавшись номером, который мне дал Марк, и через пятна­дцать минут позвонил его адвокат. Я объяснил ему суть проблемы.

—   Не волнуйтесь. Мы этим займемся, — заверил он меня.

—  Благодарю. Но, пожалуйста, дайте мне знать, кто эта женщина, чтобы я смог сделать куклу-вуду и исколоть ее иголками.

Адвокат рассмеялся.

—  Почему вам просто не отравить ее?

—  Не смешно, — бросил я.

—   Не смешно, — согласился он. — Извините. Я организую поиск и найду ее в течение дня. Потом перезвоню вам.

—  Я могу свернуть ей шею.

—  Я бы не советовал, — рассмеялся адвокат. — Такие иски, как тот, что предъявила она, разбирают­ся в гражданском суде. Вы можете потерять деньги, но не свободу.

—  Благодарю. Я постараюсь помнить об этом, когда вы ее найдете.

Он опять рассмеялся и положил трубку.

Я задался вопросом: а что мне делать, когда он ее найдет? Решил, что, скорее всего, ничего. Просто меня раздражало, что она решила подать на меня в суд за какое-то паршивое пищевое отравление, тогда как Луиза рассталась с жизнью из-за того, что ка­кой-то дефективный безумец решил сводить счеты в двух тысячах миль от Ближнего Востока, в Ньюмаркете.

Прибыл Карл, и я поделился с ним хорошей ве­стью.

—  Тебя посадят? — с надеждой спросил он.

—  Не дождешься, — ответствовал я.

—  Прекрасно. — Он улыбнулся. — Босс пришел в себя душой и телом. Запускаем шоу?

—  Само собой, — ответил я с улыбкой.

Нормальное функционирование ресторана — это не только приготовление нескольких блюд. Для начала посетители выбирают конкретные блюда из меню, и они хотят получить заказ без долгого ожидания. В «Торбе» мы обычно предлагали от восьми до десяти закусок и примерно столько же главных блюд. Некоторые закуски подавались горячими, другие — холодными, но все ингредиенты готови­лись заранее, с тем чтобы на окончательное приго­товление заказанного блюда уходило не больше пят­надцати минут. В идеале главное блюдо следовало подавать через десять минут после того, как тарелки из-под закусок убирали со стола, а если закуски не сказывались, то через двадцать восемь минут после прибытия заказа на кухню. Я прекрасно знал: если посетитель ждал дольше, чем предполагал, садясь за столик, качество еды значения уже не имело — за­поминалось только долгое ожидание, но не вкус.

У плиты мы работали втроем — Карл, Гэри и я, тогда как Джулия занималась холодными блюдами, включая закуски и десерты. «Торба» не могла идти ни в какое сравнение с большими ресторанами Лондона, но при полном зале всем приходилось работать не разгибаясь. Предварительный заказ столиков мы организовывали прежде всего с тем, чтобы растянуть на два часа наиболее сложный для нас период приготовления обедов, но наши посетители далеко не всегда приходили в оговоренное время, так что иной раз мы вкалывали как проклятые, чтобы вовремя всех обслужить.

Готовка — дело тонкое. Разница между сварен­ными правильно и переваренными овощами зачастую одна-две минуты. Для стейка и филе тунца — еще меньше. Наши посетители, понятное дело, хотели, чтобы им подавали идеально приготовленную еду. Они также хотели, чтобы все порции попадали на стол сразу. А кто этого не хочет? Они ожидали увидеть блюдо привлекательным, горячим и источающим пробуждающий аппетит аромат. И главное, рассчитывали, что при выполнении заказов будет соблюдаться определенная последовательность. Лю­ди страшно раздражаются, если компанию за другим столиком, где заказ приняли позже, обслуживают раньше, чем их.

Для стороннего наблюдателя может показаться, что на кухне царит хаос, но на самом деле происхо­дящее там столь же хаотично, что и движения рук жонглера, работающего одновременно с четырьмя мячиками. Видимость в обоих случаях обманчива.

Бессмысленно утверждать, что мы всегда все де­лали правильно, но количество комплиментов с лих­вой перекрывало редкие жалобы, и меня это вполне устраивало. Иногда кто-то говорил, что больше ни­когда не придет в «Торбу», но обычно это люди, ко­торых я и не хотел видеть в своем ресторане. Поэто­му в ответ я только улыбался и вежливо показывал дверь на автомобильную стоянку. К счастью, таких было крайне мало. Большинство посетителей — дру­зья, которые приглашены к обеду, правда, за обед им приходилось платить.

Мои мысли прервал доставленный от мясника заказ. Лавка его находилась в Сент-Эдмундсе, и он сам забивал скот и птицу. Говорил мне, что знает всех фермеров-поставщиков и может поклясться, что животные живут у них в самых комфортных ус­ловиях до того самого момента, как он их забивал и разделывал. У меня не было причин сомневаться в его словах, потому что мясо я получал отменное. Высококлассному ресторану, безусловно, требуется хороший шеф-повар, но даже лучшему шеф-повару нужны качественные продукты, поэтому выбор по­ставщика крайне важен.

Водитель практически закончил разгрузку (мясо сразу переносилось в холодильную камеру), когда к десяти часам подтянулись мои сотрудники. Гэри так обрадовался отсутствию замков, что ходил по кухне, будто маленький мальчик, которому разрешили гу­лять по магазину игрушек. «Один из счастливых дней его жизни», — подумал я. В перспективе он мог стать хорошим, даже великим поваром (энергии и энтузиазма хватало), но я полагал, что ему следует научиться не перебарщивать с комбинациями вку­сов. Он, как и я, твердо верил, что мясо нужно гото­вить с фруктами. Все знакомы с такими сочетания­ми, как свинина с яблоками, индейка с клюквой, ут­ка с апельсинами, ветчина с ананасом, даже оленина с айвой. Эти вкусы как нельзя лучше подходят друг к другу: фрукт «вытягивает» из мяса все лучшее, дос­тавляя наслаждение вкусовым сосочкам. Гэри отли­чала склонность сочетать экзотические, с резким вкусом фрукты и мясо, отличающееся тонким вку­сом, скажем, телятину или курицу. По этим вопро­сам мы вели долгие и жаркие споры.

С тех пор как он начал работать у меня двумя го­дами раньше, я время от времени добавлял в меню одно из его блюд. В настоящий момент это был об­жаренный с травами красный окунь под грушевым соусом с картофельным пюре с толикой чеснока. Блюдо посетителям нравилось, и обычно Гэри весь вечер занимался его приготовлением.

Однако в этот вторник с ленчем совсем не скла­дывалось. Столики и так заказали далеко не все, а за утро несколько человек позвонили, чтобы отказать­ся от заказа. От обеда отказалось еще больше наро­ду, окончательно испортив мне день.

В полдень я собрал сотрудников на короткое со­вещание.

—  Судя по всему, из-за взрыва бомбы в субботу и проблем, возникших в пятницу вечером, на этой неделе особой работы у нас не будет. Но я уверен, что скоро ситуация выправится. Мы должны по-прежнему делать свое дело и обслуживать тех, кто придет к нам, по высшему разряду. Это понятно? — Я пытался говорить максимально бодро.

—  А кто займет место Луизы? — спросила Джин. — И когда появится Роберт? Мы с Реем не сможем обслуживать весь зал.

—  Давай подождем и посмотрим, сколько нам придется накрывать столиков, — ответил я. — Ри­чард сможет помочь, как он обычно и делает, если очень много народу. — Я посмотрел на него, и он кивнул. — Я позвоню Роберту и выясню, когда он приступит к работе. Что-нибудь еще?

—  Я говорил с Уитвортами, — подал голос Ри­чард. — Они попросили поблагодарить вас за пред­ложение, но хотят устроить поминки дома. И Берил, мать Луизы, сказала, что сама все приготовит, если вы не возражаете.

—   Разумеется, нет, — ответил я, подумав: а не винят ли Уитворты в смерти Луизы ее работу? Ре­шил, что надо бы мне их навестить. Тем более по-хорошему это следовало сделать.

—  Ты знаешь, когда похороны? — спросил я.

—  В пятницу, в половине третьего. В крематории Кембриджа.

«Черт, — подумал я, — придется менять время встречи с Марком».

—  Ясно. В пятницу мы работать не будем. У вас всех выходной, чтобы пойти на похороны, если за­хотите. Я там буду. — Пауза. — Что-нибудь еще? — Все молчали. — Тогда за работу.

В этот день мы подали только четыре ленча, для двух пар, которые завернули в ресторан, проходя мимо. Все шесть заказанных столиков остались пус­тыми, и во время ленча позвонили еще три челове­ка, чтобы сказать, что вечером они не придут. В итоге вместо полного зала на обед собирались прийти только двадцать четыре человека, и я очень сомневался, что увижу их сегодня.

Во второй половине дня я какое-то время обзва­нивал клиентов, заказавших столик на пятницу, что­бы сказать, что работать мы не будем, и объяснить почему. Большинство отвечало, что они и так бы не пришли, и только двое бестактно назвали причину отказа: они слышали, что в «Торбе» могут отравить. В какой-то момент, набрав номер, я вдруг осознал, что звоню Дженнингсам. Уже собрался положить трубку, когда услышал голос Нейла.

— Алло. Это Нейл Дженнингс. — Говорил он медленно, каждое слово давалось с трудом.

—  Добрый день, Нейл. Это Макс Мортон из «Торбы».

— Да, да. Добрый день, Макс.

—  Нейл, примите мои соболезнования. Это ужасная трагедия.

— Да.

Последовала неловкая пауза. Я не знал, что и сказать.

—  Я видел вашу жену на скачках в субботу. За ленчем.

—  Правда. — Он словно думал о другом.

— Да. Я готовил ленч.

—  Вы ведь не отравили ее, так? — Я не знал, шу­тит он или нет.

—  Нет, — ответил я. — Не отравил.

—  Разумеется, нет.

—  Когда похороны, Нейл? Я хотел бы прийти.

—  В пятницу, — ответил он, — в одиннадцать. В церкви Госпожи нашей и святой Этельдреды[11].

Я и не подозревал, что они — католики, но, с другой стороны, надо ли мне было это знать?

— Я постараюсь прийти.

—  Хорошо. — Последовала еще одна долгая паузa. Я уж собрался попрощаться и положить трубку, когда услышал: — Полагаю, я должен поблагодарить вас за то, что вы спасли мне жизнь.

—  Извините?

—  Если бы вы не отравили меня в пятницу вече­ром, в субботу я бы сидел в ложе рядом с моей Эли­забет.

Я так и не понял, доволен он тем, что не сидел, или нет.