"Затянувшийся полёт" - читать интересную книгу автора (Баренберг Александр)

Глава 4.

Андрей, перевозбужденный окончившимся разговором, мерял нервными шагами палату. За раскрытым окном уже давно темнела, моргая редкими звездами, ночь. Закурив папиросу, из пачки, найденной после непродолжительных поисков в кармане комбинезона, он начал потихоньку приводить свои мысли в порядок:

– Надо же, как все гладко у него получается, блин. Сунул голову в петлю – и ты уже дома.Сам бы попробовал, экспериментатор хренов.

На несколько минут Андрей действительно задумался о доступных ему способах лишения себя жизни. Но, живо представив себе картины этого действа, тряхнул головой, прогоняя наваждение и неожиданно почти успокоился.

– А вот хрен тебе! – продемонстрировал он неприличный жест в направлении, в котором исчез "гость".

– Сами напортачили, пусть сами и разгребают! Без меня. Просто Матрица какая-то, мля. А я в роли Нео. Ага, щасс!

Андрей затушил папиросу, лег на койку и попытался уже спокойно обдумать детали состоявшегося разговора:

– Для начала, кажется, стало понятно, в кого именно я вселился. Этот – он метнул полный злобы взгляд в сторону ни в чем неповинного стула, на котором сидел "профессор" – упоминал, что мое сознание наложилось на соответствующий носитель. Соответствующий по каким признакам? Скорее всего по генетическим. Дед изредка упоминал, что один из семи его старших братьев был летчиком и погиб во время войны. А ведь отчество деда Николаевич. Видимо, этот брат на данный момент и является наиболее похожим на меня по генетике организмом. Слава богу, что сам дед родился только в 41-м году, а то бы вселился я сейчас в тело младенца! Правда, никакие подробности биографии этого летчика мне неизвестны. Ну и на том спасибо, обойдусь.

Андрей уселся на кровати, помассировал виски:

– Теперь о главном. Как бы этот урод и не парил мне мозги о необходимости немедленного решения проблемы, он сам признал, что этот самый "тестовый период" может продлиться годы. То есть, видимо, История достаточно инертная штука. А значит, можно сильно не спешить. Что бы я тут сейчас не отчебучил, последствия, значимые с точки зрения этой самой "Системы", оперирующей, видимо, очень глобальными процессами, проявятся через годы. А за это время или шах помрет, или… Гм, а кто тут ишак – это мы еще посмотрим!

Визит незнакомца, как это ни парадоксально, привел, кажется, к противоположному по отношению к желаемому им результату. Неопределенность, тяготившая Андрея с начала пребывания здесь, рассеялась. Ошеломление от "провала", усиленное угрожающими обстоятельствами, трансформировалось в спокойную уверенность в собственных силах. Не отдавая себе отчета, Андрей подсознательно начал считать себя не беспомощной жертвой случая, а чуть ли не одним из Игроков в неизвестной ему игре. Как же, ведь от него сейчас зависит, по какому пути будет развиваться мир. Под влиянием приведенной гостем аналогии, Андрей почувствовал себя как бы проходящим чрезвычайно сложный уровень в очередном шутере или подобной игре. Тем более, что заветная кнопка "Load" как оказалось, была тут как тут. Может быть в несколько непривычной форме и не очень надолго. Ну, это еще как сказать. Что то подсказывало Андрею, что все обстоит гораздо сложнее, чем пытался представить ему незнакомец. Не верилось, что вот так вот возьмут и сотрут его на развилке между мирами. Поэтому, наплевав на предупреждения, он принялся за детальное продумывание своих дальнейших действий:

– Для начала надо выбраться из этого гнезда орков и что б еще и без преследования. План с Рычаговым неплох, надо добиваться встречи с ним с глазу на глаз. И быть понаглее.

Андрей развалился на койке, продолжая размышлять. Если вечером он собирался всего лишь просить Рычагова о "крыше" в обмен на консультации по вопросам будущего, то сейчас его планы простирались гораздо дальше. Вернее, выше.

Погруженный в мысли, Андрей незаметно для себя уснул…

Утро встретило его грубым толчком в плечо:

– Подымайся, хорош дрыхнуть! Скоро дохтур придет.

Санитар, по обыкновению, был предельно лаконичен. Протирая глаза, Андрей увидел лишь его удаляющуюся спину. Сходив в уборную (долго искал там туалетную бумагу, пока не убедился, что да, стопка старых газет в углу предназначена именно для этого), вернулся в палату и решил, в знак начала новой жизни, сделать утреннюю гимнастику. Чем уже давненько не грешил в своей прошлой. Проделав ряд стандартных упражнений, он с удивлением обнаружил, что совершенно не запыхался. Тогда Андрей использовал в качестве гимнастического инвентаря массивный дубовый стул. Стул, удерживаемый одной рукой, легко, как пушинка летал по воздуху.

– Крутой аватар мне достался, однако! Ну и здоровый же мужик был этот мой двоюродный дедушка!

Андрей попытался выполнить несколько прочно заученных еще в детстве приемов самозащиты с помощью стула (он еще в далекие школьные годы несколько лет плотно занимался самбо, и тренер, бывший мент, иногда, в качестве бонуса, давал кое что сверх обычной спортивной программы) и, не с первого раза, но преуспел в этом. Видимо, крепко вбитые на занятиях рефлексы передались реципиенту вместе с сознанием Андрея – младшего, поэтому, чтобы укротить сопротивлявшееся такому необычному для себя использованию тело, много времени не потребовалось. Хорошо размявшись, он пошел умываться.

Через некоторое время санитар пригласил его проследовать во врачебный кабинет. Вскоре внешняя дверь открылась, пропустив в помещение делегацию, состоявшую из командира полка, вчерашнего врача и незнакомого Андрею командира в форме НКВД, с характерным, словно буравящим взглядом. "Этот точно по мою душу", – понял Андрей, вскакивая для приветствия.

Доктор, потерявший напрочь всю вчерашнюю веселость, быстро провел все необходимые проверки и сухо спросил Воронова о самочувствии.

– Прекрасное, – ответил тот.

– Здоров, – кратко доложил командованию врач, собирая свои медицинские принадлежности.

Соболев, глядя куда то мимо Андрея, сказал:

– Хорошо. Я поручаю лейтенанту госпезопасности Никифорову, – от Воронова не ускользнула презрительная усмешка, исказившая на мгновение лицо особиста при этих словах, – провести предварительное расследование вчерашнего происшествия, для доклада товарищу Рычагову, который должен прибыть к обеду, – тут командир полка выразительно посмотрел на Андрея, – прибыть в расположение нашей части.

Воронов решил ковать железо, пока горячо:

– Товарищ командир! Разрешите встретиться с генерал-лейтенантом Рычаговым лично!

Соболев удивленно приподнял брови и уже собрался что то сказать, когда был бесцеремонно прерван Никифоровым, резко бросившим:

– Не вижу в этом абсолютно никакой необходимости!

Командир полка в ответ на это только пожал плечами, повернулся, и бросив еще один "говорящий" взгляд в сторону Андрея, вышел.

"Попытка номер раз, кажется, провалилась", – подвел тот итог. – "Придется задействовать план Б".

Никифоров, между тем, выглянув в дверь, крикнул:

– Прокопенко, Самохин, ко мне!

В лазарет ввалились, неуклюже придерживая свои длиннющие "Мосинки", двое бойцов. "Да, не орлы", – удовлетворенно отметил про себя Андрей. "Скорее неоткормленные птенчики, только что из гнезда". Весь их внешний вид кричал о том, что еще несколько месяцев назад они и понятия не имели об армии. Судя по взгляду, котрым встретил своих бойцов Никифоров, он был того же мнения. "Да уж, не балует лейтенанта родное ведомство подготовленными кадрами. Место, наверное, больно тихое, тыловой гарнизон. Сейчас НКВД, видимо, сильно занято недавно присоединенными территориями."

– Переодевайся, – приказал Андрею особист.

Дорога во "владения" Никифорова заняла несколько минут. Андрей, в сопровождении чрезвычайно гордых полученным заданием конвоиров, картинно вышагивавших с суровым видом с обоих сторон, проследовал до небольшого плаца, с трех сторон окруженного зданиями. Впереди было большое двухэтажное строение, справа и слева по одноэтажному. Они свернули налево. "Двухэтажное здание – это, наверное, штаб, большое одноэтажное справа – столовая, а маленькое, куда мы направляемся, видимо, вотчина лейтенанта", – решил Воронов.

Зайдя в свой кабинет, куда они попали, пройдя через небольшой коридор от входной двери, Никифоров усадил Андрея на одиноко стоявший в середине помещения стул, выгнал конвоиров за дверь и уселся за письменный стол. Некоторое время он молча перебирал какие то бумаги, потом, положив перед собой чистый лист, что то написал на нем и, наконец, так и не поднимая на Воронова глаз, спросил:

– Фамилия, имя, отчество?

Особист задавал стандартные вопросы, Андрей давал на них стандартные ответы, придумывая на ходу неизвестные ему детали. Лейтенант на это никак не реагировал, то ли не замечая, то ли не подавая виду, что заметил. Потом пошли вопросы по вчерашнему событию. Воронов отвечал, придерживаясь "официальной" версии событий – мол, внезапно почувствовал боль в желудке, потерял сознание и так далее. Особист прилежно все записывал, регулярно обмакивая перо в чернильницу.

Все тем же монотонным скучным голосом он задал следующий вопрос:

– Когда и кем вы были привлечены к участию в антисоветской деятельности?

"Фи, какой дешевый трюк, гражданин начальник", – ухмыльнулся про себя Андрей. – "Ладно. Хочется – получи!"

– К антисоветской деятельности я был привлечен сразу после окончания училища, – спокойным голосом произнес он.

Как Никифоров ни следил за собой, сразу стало заметно, что он внутренне напрягся. "Что, не понимаешь, почему клиент начал сразу колоться? Сейчас поймешь!"

– Во время отпуска в городе Москве, меня пригласил на встречу человек, который предложил мне участвовать в восстановлении в России монархического строя.

– Имя этого человека? – особист уже не мог скрыть волнения.

– Берия, Лаврентий Павлович.

Перо, которым записывал Никифоров показания подследственного, вдруг словно наткнулось на невидимую преграду. Первый раз за все время допроса, лейтенант поднял округлившиеся от ужаса глаза на Воронова и прошипел сдавленным голосом:

– Ты что, с ума сошел?!! Ты что несешь?!!

– Правду, – обиженным голосом ответил Андрей.

Никифоров вскочил из за стола и стал мерять кабинет нервными шагами. Он был далеко не дурак, и понимал, что такая информация подобна гранате с сорванной чекой. Очень даже может убить того, кто ей владеет.

"Да нет же, врет мальчишка! Не может такого быть!" – лихорадочно размышлял он. "Хотя, разве уже не было, что руководители ведомства оказывались врагами народа? Ягода, потом Ежов. Почему бы и Берии то же…? "

Он усилием воли заставил себя успокоиться и вернулся за стол. Приготовив перо, лейтенант спросил:

– Этот, гм, человек, назвал имя претендента на престол?

– Назвал. Это Иосиф Виссарионович Сталин!

Тут особиста окончательно проняло. Брызгая слюной, он заорал:

– Издеваешься? Я ж тебе…,… на катушку намотаю, и в…,…,… засуну!!!

"Ни фига себе способ!" – оценил тираду Андрей. – "Он что, у китайских палачей стажировку проходил?"

Особист, тем временем, выскочив из-за стола, в два прыжка преодолел разделявшее их расстояние и, сходу, залепил ему пощечину.

"Тяжела рука, однако!" – поморщился Андрей, чуть не упав со стула. – Я тебя…, – опять начал Никифоров, нависая над наглецом. Какому очередному изощренному извращению он собирался подвергнуть Воронова так и осталось невыясненным, потому что тот, привстав, от души вмазал лейтенанту прямым в скулу.

– А-а-а-а – заверещал не ожидавший такого поворота событий особист, совершая полет по баллистической траектории.

– У-у-у-у – продолжил он, встретившись спиной с земной поверхностью, представленной, в данной точке пространства-времени, паркетным полом. За спиной у Андрея с грохотом распахнулась дверь и в кабинет вломились, полные решимости пресечь и не допустить, Никифоровские "церберы". Вернее, попытались вломиться, потому что с самого начала у них не заладилось. Бежавший первым Прокопенко не прошел по габаритным размерам, уткнувшись прикладом криво удерживаемой им швабры системы Мосина в левый косяк, а правым плечом в пытавшегося протиснулся рядом Самохина. Тот, в свою очередь, героически прорвавшись через препятствие, благополучно зацепился ремнем винтовки за ручку двери. Пока он старался продвинуться дальше, пытаясь сообразить, что еще за враги народа мешают ему исполнить служебный долг, Прокопенко, решив, наконец, свои проблемы с габаритами, кинулся на врага, занося приклад. "Если бы они еще штыки пристегнули, то, наверное, вообще обошлось бы без моего вмешательства. Друг друга бы закололи, придурки", – усмехнулся наблюдавший это действо Андрей, успевший, пока cvть да дело. подготовиться к обороне. Скользнув вправо и одновременно разворачиваясь, он воткнул одну из ножек стула между винтовкой и держащим ее бойцом и крутанул стул против часовой стрелки. "Мосинка", со скоростью собственной пули, улетела в дальний угол, а через мгновение за ней отправился и ее обладатель, получивший по зубам следующей ножкой вращающегося стула.

Самохин, все пытавшийся оторвать от двери несознательную винтовку, не понимавшую важности момента, видя такое дело, бросил свое малоперспективное занятие и бросился на Воронова с кулаками. Кулаки, надо признать, выглядели довольно внушительно, но это его не спасло. Андрей, завершая разворот и смещаясь еще правее, подло заехал стулом Самохину по спине. Этого было явно недостаточно, но пронаблюдав за дальнейшими действиями бойца, попытавшегося отломать лбом кусок от солидного письменного стола Никифорова, Андрей понял, что дальнейшее вмешательство не требуется.

"А что поделывает орел наш, дон Рэба", – вспомнил он про особиста. И вовремя. Лейтенант, лежа на полу и потирая одной рукой ушибленную скулу, другой уже тащил из кобуры свою штатную "ТТшку". "Ну, это уже совсем не по джентельменски – с пистолетом против стула! " – решил Андрей, прыгая на Никифорова. Придавив ему горло ножкой многострадального стула, а коленом руку с пистолетом, он отобрал выпавший ствол и отпрыгнул в сторону, отбрасывая ставший уже не нужным стул. Передернув затвор, Воронов бросил судорожно откашливающемуся особисту: "Будешь еще буянить – пристрелю!", и пошел собирать "Мосинки". Сложив их у окна, он выглянул в коридор. Коридор был пуст. Плотно затворив дверь, Андрей осмотрел поле недавней битвы. Разгром был полный: Прокопенко, прислонившись к стене, выплевывал окровавленные осколки зубов, Самохин вообще старательно изображал из себя труп. Никифоров продолжал откашливаться. Воронов подошел к занавешенному окну и, отодвинув штору, увидел пустой плац. "Это хорошо, что окно сюда выходит. Если приедет Рычагов, я об этом узнаю."

Вообще, ситуация была патовой. Идти было некуда, а сюда, рано или поздно, кто-нибудь заглянет. Остается надеятся, что Рычагов приедет раньше.

– Значит так, козлы! – Андрей помахал перед собой трофейным "ТТ". – Кто подаст голос или дернется, получит пулю. Отдыхаем.

Прошло около получаса. Воронов, несколько остыв после драки, начал немного мандражировать. Рычагов все не появлялся, а резервных вариантов Андрей не продумал. Некогда было, да и какие альтернативы после случившегося? Только застрелиться! Хорошо, хоть есть из чего, что было, пожалуй, единственным достижением на данный момент. Вообще то мордобой стоял в планах Андрея на последнем месте. Но отказ Никифорова обсуждать встречу с Рычаговым, вид его бойцов и, главное, переход допроса в фазу рукоприкладства, спровоцировали его на активные действия. Потянуть время по хорошему, путая следователя всякой фигней, не вышло. Да и не могло выйти, как понимал сейчас Андрей, без тщательно продуманной заранее "легенды". Но, с другой стороны, а что мешает продолжить сейчас? Попытка, как говорится, не пытка.

Андрей встал и осмотрел "пленников". Они вели себя хорошо. Один боец все еще валялся без памяти, второй тихо держался за разбитую челюсть, со страхом поглядывая на Воронова. Особист зыркал глазами, отражавшими нешуточную работу мысли. "Небось, прокручивает сейчас версии одна страшнее другой. Надо, надо ему помочь, а то еще додумается до чего нибудь нехорошего."

– Эй ты…, как тебя там, Прокопенко! Подойди ка к окну! – скомандовал он.

Боец, пошатываясь и настороженно поглядывая на Андрея, выполнил приказ.

– Выгляни в окно. Что видишь?

Ничего не подозревающий Прокопенко повернулся к окну и сразу же получил удар рукояткой "ТТ" по затылку. Пока он грузно оседал на пол, Андрей, вернув пистолет в исходное положение, взял на мушку вскочившего особиста.

– Спокойно, лейтенант! Мне всего лишь надо было потолковать с тобой без лишних свидетелей. Сядь!

Никифоров неохотно, но подчинился.

– Скажи ка, лейтенант, – начал Воронов. – Ты хочешь остаться в живых и, может быть даже, получить неплохое продвижение по службе?

– Я… нарушать присягу не буду! – помедлив, отрубил тот.

– Похвально! Но этого и не потребуется. Если под присягой ты понимаешь, конечно, не верность интересам своего ведомства, а верность интересам социалистической Родины!

Особист, с подозрением глядя на Андрея, молчал.

– Забудь все, что я говорил тебе до этого. Мне надо было просто потянуть время. Но ты оказался слишком нервный. Можешь ты поверить, что существует информация, которую необходимо довести до сведения лично товарища Сталина, минуя НКВД? Ты сам, наверное, знаешь, сколько врагов народа околачивается в твоем ведомстве? Сколько бы его не чистили. Если информация пойдет по цепочке через тебя, она обязательно пройдет через одного из них. А это абсолютно недопустимо! – судя по реакции Никифорова, особых возражений по этому пункту он не имел.

"А ведь неглупый мужик." – решил Андрей. – "Правильно понимает текущий момент!"

– Поэтому, – продолжал он, – мне нужен Рычагов, который сейчас один из немногих, которым всецело доверяет Сам. Прямой выход, ты сам все понимаешь, мы же с тобой профессионалы, – попытался подсластить пилюлю Воронов, одновременно как бы ставя их на один уровень.

Особист, однако, не спешил скушать конфетку:

– Поэтому ты пытался его убить, да? – сьязвил тот.

– Глупости! Хотел бы попасть – попал бы. Да и способ можно было бы подобрать получше. Мне надо было привлечь его внимание. Узнав от своих источников об его ожидаемом прибытии в расположение, я и выбрал самый быстрый способ. Откуда же я знал, что он сразу уедет? Я был уверен, что он первый прибежит бить мне морду! – версия явно была шита белыми нитками, но Андрей надеялся, что у лейтенанта не хватит сил и времени на глубокий анализ и выявление нестыковок.

– Так Рычагов о тебе знает или нет? – втянулся, тем временем, в разговор Никифоров.

– Не знает, и это сильно осложняет мою задачу. Но я ему могу сказать кое что, после чего он мне сразу поверит. Главное – встретиться! – продолжал гнать пургу Воронов.

– И что за информацию такую ты можешь знать? – особист делал вид, что размышляет сам с собой.

– Тебе отдать пистолет, что бы ты сам застрелился, после того, как узнаешь? – сьехидничал Андрей.

Никифоров потерял интерес к разговору. "Скорей всего не поверил, но крепко задумался. И то хорошо! Ну а мне что еще остается? Разве что угнать транспортник вместе с пилотом? Ну и куда лететь? До Америки не долетишь, на большей части Европы сейчас режим похуже здешнего. Разве что прямо в Москву? Ага, сесть, как Руст, на Красной Площади. Выйти и сказать: "Здрафстфуйте, я личный предстафител Фюрера Германской Нации, быстрее отфедите меня к Его Префосходительстфу Йозефу Сталину", – Андрей еле сдержал смех, представив себе морду постового, услышавшего такую речь. – "Хватит, однако, мечтать. Что там на улице?"

Он выглянул наружу и увидел на крыльце штаба командира полка, в окружении свиты, явно чего то ожидающих. Через минуту к крыльцу подьехала машина, из которой выскочил столь знакомый Воронову по снимкам генерал.

– Все, пауза закончилась, пошли, -махнул пистолетом особисту Андрей.

Выйдя в маленький коридорчик, он обратил внимание на напряженную спину Никифорова, шедшего впереди. "Еще выкинет сейчас какой нибудь фортель", – встревожился Воронов. Остановившись у выходной двери, он сказал:

– Я вижу, ты все еще боишься, что я сейчас пристрелю Рычагова? Смотри, что мы сделаем.

Андрей вытащил магазин из пистолета, выщелкнул последний патрон из патронника и, рывком открыв дверь, выбросил туда оружие. Спустя секунду за ним последовал простимулированный мощным толчком в плечо особист…

На этот раз комполка узнал о прибытии Рычагова заранее, по телефону из КПП. Поэтому вышел с сопровождающими на крыльцо штаба. Из подьехавшей "эмки" выскочил Рычагов и бодрым шагом пошел навстречу отдававшему приветствие Соболеву.

– Ну, здорово, – начал генерал. – Сегодня, наконец, нашел время познакомиться с твоим полком поосновательнее. Что там, кстати, насчет вчерашнего случая?

– Врач утверждает, что пищевое отравление. Пилот потерял сознание на некоторое время, тогда все и произошло.

– Странное какое то отравление. Первый раз слышу, что бы пилот без сознания вел прицельный огонь. Что скажешь, майор? – Рычагов пристально вгляделся в несколько смущенного командира полка.

Соболев, поколебавшись пару секунд, решил все таки рискнуть и воспользоваться своим старым знакомством с генералом. Придвинувшись поближе и понизив голос он сказал:

– Паша, как старого друга тебя прошу, помоги. Ну не виноват парень! Ему же покушение на тебя клеят! Сейчас вот допрашивают.

– А я тебе, Ваня, как старому другу скажу – не лезь не в свою епархию! Доиграешься! Пусть этим занимаются те, кому положено! Все!

– А теперь, майор. – уже громко и официальным тоном сказал Рычагов. – Доложите о состоянии вверенного вам…

Генерал не закончил фразы, привлеченный абсолютно неуместным здесь зрелищем: с грохотом распахнулась дверь соседнего здания и из нее вылетел пистолет. За ним последовал человек в форме НКВД, явно тоже получивший ускорение от внешнего источника. Последним вышел молодой летчик с разведенными в стороны руками. Он словно показывал, что ничего в них не держит. Тем не менее, водитель Рычагова, бывший, видимо, его же охранником, потянулся к кобуре.

– Это и есть твой орел? – спросил Соболева быстро, как и положенно летчику-истребителю, сориентировавшийся генерал.

Командир полка, находившийся в шоковом состоянии от увиденного, смог только судорожно кивнуть.

– Геро-ой, – протянул Рычагов, разглядывая здоровенный фингал, красовавшийся под левым глазом особиста.

– Товарищ генерал-лейтенант, разрешите обратиться! – еще издалека, не желая терять темп, прокричал Андрей.

– Разрешаю!

– Товарищ генерал-лейтенант, я располагаю сведениями, имеющими исключительную государственную важность! Прошу о немедленной встрече с глазу на глаз! – произнес Воронов заранее заготовленную фразу.

Рычагов удивленно приподнял брови и вопросительно посмотрел на командира полка. Тот, однако, и не собирался выходить из ступора. Понимая, что пояснений от него не дождешься, генерал повернулся к Андрею и прорычал:

– Сведения, говоришь? А это твоя работа? – он указал на глаз Никифорова.

– Так точно! Но он первый начал!

– Даже так! Ну ты даешь! Может и мне еще врежешь? – на обычно решительном лице генерала появились признаки неуверенности. Слишком уж нестандартный случай! С одной стороны его, конечно, заинтриговало заявление этого младшего лейтенанта о каких то сведениях. Сейчас время такое, что все может быть! Да и фингал под глазом особиста явно импонировал Рычагову. Типа "знай наших!"

С другой стороны, он не мог не понимать, что согласие на встречу с настолько подозрительной личностью при таком количестве свидетелей, неминуемо вызовет лавину донесений, быстро достигнущих самого "верха". Что могло привести в дальнейшем к разным неприятностям.

"Ну что, "Game Over?", – уныло подумал Андрей, жадно вглядываясь в лицо генерала и не находя там ничего особо утешительного.

"Можно разыгрывать последний акт драмы под названием "Убит при попытке к бегству"?" – возращаться обратно в лапы особиста он категорически не собирался.

– Я могу надеть ему наручники! – вдруг, неожиданно даже даже для самого себя, заявил уже совсем запутавшийся в происходящем Никифоров.

Это выступление решило дело. Окинув презрительным взглядом фигуру не сладившего с каким то молокососом особиста, Рычагов фыркнул:

– Я и сам справлюсь, если понадобится! Пошли, младший лейтенант, у тебя будет пять минут!