"Разрушитель" - читать интересную книгу автора (Уолтерс Майнет)

Глава 15

Во вторник утром Мэгги Дженнер сгребала солому в конюшне, когда во дворе дома Брокстон появились Джон Гелбрайт и Ник Ингрем. Спрятаться, укрыться в тени — такой была ее первая реакция, реакция на любого непрошеного гостя. Она не хотела, чтобы кто-то нарушал ее уединение.

В просвете между деревьями справа от конного двора можно было увидеть дом Брокстон, прямоугольное строение с покатой крышей, стенами из красного кирпича и верхними окнами с закрывающимися ставнями, и Мэгги наблюдала, как двое мужчин восхищались им, выйдя из машины.

Скромно улыбаясь, она привлекла внимание к себе, поднимая вилами грязную солому на входе в конюшню. Пот ручьями струился по ее лицу, когда Мэгги вышла на беспощадное солнце. Она чувствовала себя неловко и сожалела, что утром не оделась во что-нибудь более приличное, чем рубашку из клетчатой марлевки, которая облегала влажное от пота тело, как чулок, и протертые джинсы. Ох этот Ингрем! Даже не предупредил ее о приезде. Почти сразу Ник Ингрем заметил Мэгги и остался доволен тем, что хоть раз они поменялись местами — сейчас именно ей было жарко, именно она беспокоилась. Но выражение его лица оставалось, как всегда, непроницаемым.

Мэгги прислонила вилы к стене конюшни и вытерла ладони о свои уже давно грязные джинсы, смахнула волосы с потного лица тыльной стороной руки.

— Доброе утро, Ник, — произнесла Мэгги, — чем могу помочь?

— Мисс Дженнер, — обратился он, как всегда, с вежливым поклоном. — Это инспектор Гелбрайт из главного управления Дорсета. Он хотел задать вам несколько вопросов о событиях прошлой субботы.

Она внимательно осмотрела свои руки перед тем, как сунуть их в карманы джинсов.

— Не могу предложить руку для рукопожатия, инспектор. Вам не понравится то, чем они перепачканы.

Гелбрайт улыбнулся и окинул заинтересованным взглядом мощеный двор. По трем сторонам двора располагались конюшни, красивые старинные строения из красного кирпича с прочными дубовыми дверями, но только шесть из них были заняты. Остальные оставались свободными, двери раскрыты, на кирпичном полу нет соломы, корзины пустые. Видимо, дни, когда бизнес процветал, давно миновали. Они прошли мимо выцветшей вывески на входных воротах:

Повсюду были следы запустения и обветшалости — в крошащейся кирпичной кладке, которая разошлась по стыкам уже пару сотен лет тому назад, в растрескавшейся и отстающей краске, в разбитых стеклах окон в помещении для сбруи и в офисе, которые никто не побеспокоился или не мог позволить себе вставить.

Мэгги внимательно следила за его взглядом.

— Вы правы. — Она словно прочла его мысли. — Потенциал огромный для использования под коттеджи в швейцарском стиле.

— Хотя и очень жаль, если такое произойдет.

— Да.

Он взглянул на огороженный пастбищный участок в отдалении, где лошади лениво паслись на пересохшей от жары траве.

— Это тоже твое?

— Нет. Мы просто арендуем пастбище. Предполагается, что владельцы должны следить и ухаживать за лошадьми, но они откровенно безответственные, и мне обычно приходится самой делать все для этих чертовых животных, что никогда не входило в контракт. Мне не внушить хозяевам, что вода испаряется, что поилки нужно наполнять каждый день. Иногда схожу от этого с ума.

— Тяжелая и трудная работа?

— Да. — Она жестом показала на двери в конце ряда конюшен позади себя: — Поднимемся в мою квартиру. Могу предложить вам по чашечке кофе.

— Спасибо.

А она привлекательная, подумал Гелбрайт, несмотря на довольно резкие манеры. Его интриговала скованная официальность Ингрема, которую нельзя было объяснить только историей с мужем-аферистом. Официальность, размышлял инспектор Гелбрайт, должна проявляться с ее стороны. Поднимаясь вслед за ними по деревянной лестнице, он решил, что констебль, возможно, делал попытки нарушить эту официальность, но его быстро поставили на место, и с тех пор он не выходит за рамки прямых обязанностей. Мисс Дженнер все-таки принадлежит к высшему обществу, даже если ей приходится жить в «свинарнике».

Квартира оказалась полной противоположностью аккуратно убранному жилищу Ника. Повсюду царил беспорядок: на полу перед телевизором — гора мешков с бобами, газеты с решенными и нерешенными кроссвордами на стульях и столах, грязный коврик на диване, от которого исходил запах Берти — в этом невозможно было ошибиться, груда грязной посуды в раковине.

— Простите за беспорядок, — подала голос Мэгги. — Я на ногах с пяти утра, нет у меня времени на уборку.

В ушах Гелбрайта все это звучало как заученное дежурное извинение, приносимое каждому, кто мог осмелиться критиковать ее образ жизни. Она ухитрилась просунуть чайник между краном и горой грязной посуды.

— Какой кофе вы любите?

— С молоком, две порции сахара, пожалуйста, — ответил Гелбрайт.

— А мне, пожалуйста, мой черный, мисс Дженнер. Без сахара, — сказал Ингрем.

— Не возражаете против кофе «два в одном»? — спросила Мэгги инспектора, заглядывая в картонную коробку сбоку. — Молоко закончилось.

Она слегка сполоснула несколько грязных кружек под краном.

— Почему вы не садитесь? Если сбросить подстилку Берти на пол, то один из вас может сесть на диван.

— Думаю, что имеют в виду тебя, — пробормотал Ингрем, переходя в гостиную. — Уважение инспектору. Это лучшее место.

— Кто такой Берти? — прошептал Гелбрайт.

— Собака Баскервиллей. Его любимое занятие — совать свой нос в промежность мужчин и здорово пачкать все слюной. Пятна остаются после трех стирок, я уже знаю, поэтому лучше сидеть нога на ногу.

— Надеюсь, ты шутишь! — простонал Гелбрайт. Он уже лишился одной пары брюк прошлой ночью, когда спускался в воду. — Где он?

— Думаю, гуляет. Его второе любимое занятие — обслуживать местных сук.

Детектив-инспектор осторожно опустился в единственное кресло.

— Блохи у него есть?

С усмешкой Ингрем повернулся к двери на кухню.

— Неужели мыши оставили свой помет в сахаре? — пробормотал он.

— Дерьмо.

Ингрем подошел к подоконнику и с опаской присел на краешек.

— Благодари Бога, что мы не встретились с ее матерью, которая выезжает по воскресеньям на прогулку, — понизил он голос. — Эта кухня стерильна по сравнению с тем, какая у матушки.

Однажды он испытал гостеприимство миссис Дженнер, четыре года назад, в день бегства Хилея, и поклялся, что больше никогда не воспользуется им. Она подала кофе в надтреснутой фарфоровой чашке фабрики Споуда конца XVIII — начала XIX века. Напиток был черным от танина, и Ник без конца давился, пока пил его. Он не понимал этих отпрысков обедневшего дворянства, бывших когда-то крупными землевладельцами, которые считали, что из-за ценности костяного фарфора можно пренебречь гигиеной.

Они молча ждали, когда Мэгги закончит приготовления на кухне. Воздух был наполнен запахом лошадиного навоза, исходившего от кучи грязной соломы во дворе, а жара в комнате, нагревающейся через неизолированную крышу, была почти невыносимой. Очень быстро лица их стали красными, и они уже вытирали носовыми платками свои лбы, когда Ингрем понял, что лишился того малого преимущества, что было у него перед Мэгги. Через несколько минут она внесла поднос с кружками кофе и опустилась на диван на подстилку Берти.

— Итак, что же я могу добавить к тому, что рассказала тебе, Ник? Мне известно, что ты проводишь опрос по поводу убийства, о чем я прочитала в газетах, но поскольку я не видела тело, мне трудно представить, чем я могу быть полезна.

Гелбрайт вытащил какие-то бумаги с заметками из кармана куртки.

— На самом деле это немного больше, чем опрос, связанный с убийством, мисс Дженнер. Кейт Самнер была изнасилована, прежде чем ее выбросили в море умирать, поэтому человек, который убил ее, чрезвычайно опасен, и нам нужно поймать его, пока он не успел сделать это снова.

Он выдержал паузу, чтобы информацию можно было воспринять полностью.

— Поверьте, мы сможем высоко оценить любую помощь, которую вы сможете оказать нам.

— Но мне же ничего не известно…

— Ты говорила с человеком, назвавшим себя Стивеном Хардингом, — напомнил он.

— О Боже! Вы же не считаете, что это сделал он? — Она неодобрительно взглянула на Ника. — Ты действительно думаешь, будто виноват Стив, не так ли, Ингрем? Он только пытался помочь. С тем же успехом ты можешь заявить, что любой человек, который был в тот день в бухте Чапмена, мог убить ее.

Ингрем остался равнодушным к ее неодобрению и обвинениям.

— Это просто проверка.

— Тогда зачем все сваливать на Стива?

— Мы не сваливаем, мисс Дженнер. Мы пытаемся исключить его из числа подозреваемых. Ни я, ни инспектор не хотим напрасно тратить время на расследование дел, возбуждаемых против невинных прохожих.

— Вы уже потратили непростительно много времени на это в воскресенье, — ядовито заметила она, уязвленная ужасающей настойчивостью и навязчивой официальностью.

Ник улыбнулся и промолчал. Она вновь повернулась к Гелбрайту.

— Сделаю все, что смогу, — буркнула Мэгги, — хотя сомневаюсь, что смогу сказать многое. Что вы хотите узнать?

— Было бы весьма полезно, если бы вы начали с рассказа о том, как встретились с ним. Я представляю себе это так: вы ехали верхом, спускались по тропе в сторону крытой стоянки для лодок и повстречались с ребятами возле машины констебля Ингрема. Это первый раз, когда вы увидели его?

— Да, но тогда я не ехала верхом на Джаспере. Я вела его за уздечку, потому что он испугался вертолета.

— Хорошо. Что Стивен Хардинг и два мальчика делали в этот момент?

Она пожала плечами:

— Смотрели на девушку в прогулочной лодке в бинокль. По крайней мере Стив и старший мальчик занимались этим. Думаю, младшему уже все надоело. Затем Берти страшно возбудился…

Гелбрайт прервал ее:

— Ты сказала, что они смотрели в бинокль. Как это происходило на самом деле? Они брали его по очереди?

— Нет. Пол смотрел в бинокль, Стив просто держал бинокль, чтобы ему удобнее было смотреть. — Она увидела его вопросительный взгляд. — Вот так. — Она развела руки в стороны, словно обнимая кого-то. — Он стоял сзади Пола, обхватив его руками, и держал бинокль так, чтобы Пол мог смотреть в окуляры. Ребенок считал, что это смешно, и продолжал хихикать. Было довольно приятно наблюдать это. Думаю, он пытался отвлечь его от мертвой женщины. — Она выдержала паузу, чтобы собраться с мыслями. — На самом деле я думала, что Стив их отец, потом поняла, что он слишком молод для этого.

— Один из мальчиков рассказал, что он развлекался с телефоном перед тем, как ты появилась. Ты видела, как он делает это?

Она покачала головой.

— Телефон был пристегнут к поясу.

— Что произошло потом?

— Берти слишком возбудился, поэтому Стив схватил его и держал, затем предложил успокоить мальчиков, разрешив им погладить Берти и Сэра Джаспера. Он сказал, что привык к животным, потому что вырос на ферме в Корнуолле. — Она нахмурилась. — Разве что-нибудь из того, что я рассказываю, имеет значение? Он просто проявил дружелюбие.

— Каким образом, мисс Дженнер?

Она нахмурилась еще больше и на какое-то мгновение уставилась на него, очевидно, задумываясь над тем, к чему ведут все эти вопросы.

— Он не строил из себя зануду, если это то, к чему ты клонишь.

— Почему я должен думать, что он строил из себя зануду?

Она раздраженно тряхнула головой:

— Потому что для вас все было бы проще, если бы он вел себя так.

— Как?

— Вы хотите сделать из него насильника, правда? Ник-то определенно хочет.

Серые глаза Гелбрайта блеснули холодком.

— Для того чтобы совершить изнасилование, требуется немного больше, чем строить из себя зануду. Кейт Самнер давали снотворное, на спине у нее ссадины, следы на шее от попытки задушить ее, на запястьях черные круги от веревки, сломанные пальцы и разрывы влагалища. Только потом ее выбросили… живую… в море те, кому было точно известно, что она плохо плавает и не сможет спастись, даже учитывая то, что придет в себя от воздействия таблеток. К тому же она была беременна, значит, это двойное убийство. Я понимаю, вы очень заняты и смерть неизвестной женщины едва ли займет приоритетное место в вашей жизни, но констебль и я воспринимаем происшедшее более серьезно, возможно потому, что мы видели тело Кейт и нас это расстраивает и угнетает.

Она посмотрела на свои руки:

— Прошу прощения.

— Мы задаем вопросы не ради развлечения, — миролюбиво произнес Гелбрайт. — Мы считаем подобные случаи ужасными, хотя общественность редко признает это.

В темных глазах Мэгги промелькнула улыбка.

— Поняла. Дело в том, что у меня сложилось впечатление, будто вы подозреваете Стива Хардинга только потому, что он находился там.

Полицейские переглянулись.

— Есть и другие причины интереса к нему, — возразил Гелбрайт, — но сейчас я готов сказать тебе только одну, а именно то, что он был какое-то время знаком с Кейт Самнер. Поэтому мы расследуем, был ли он в бухте Чапмена в воскресенье.

Похоже, это озадачило Мэгги.

— Он не говорил вам, что знает ее?

— А вы могли ожидать, что скажет? Он заявил, что никогда не видел тело.

Мэгги повернулась к Ингрему:

— Он не мог сделать это, правда? Он сказал, что идет пешком от Головы св. Албана.

— С прибрежной тропы на той высоте открывается прекрасный вид на Эгмонт-Байт, — напомнил ей Ингрем. — Если у него был бинокль, он мог легко увидеть ее.

— Но у него не было. Только телефон. Вы сами знаете.

Гелбрайт размышлял, как задать ей следующий вопрос, и решил не хитрить. Женщина была замужем, вряд ли она потеряет сознание при упоминании о пенисе.

— Ник говорит, у Хардинга была эрекция. Он сам видел. Вы можете подтвердить?

— Либо это, либо природа необыкновенно хорошо одарила его мужскими достоинствами.

— Могли бы вы стать причиной этого, как вы считаете?

Мэгги не отвечала.

— Ну?

— Не представляю. — Мэгги нахмурилась. — Тогда у меня возникло ощущение, что виной всему девушка на прогулочной лодке, которая и привела его в состояние такого возбуждения. Прогуляйся по пляжу Студленда в любой солнечный день, и ты увидишь, как сотня молодых парней в возрасте от восемнадцати до двадцати четырех лет прячутся в воде, потому что реагируют их органы, независимо от головы. Едва ли это преступление.

Гелбрайт покачал головой:

— Вы привлекательная женщина, мисс Дженнер, а он стоял рядом с вами. Вы каким-то образом провоцировали его на это?

— Нет.

— Это важно.

— Почему? Все, что мне известно, — бедный парень полностью не владел собой. — Она вздохнула. — Поймите, мне действительно очень жалко женщину. Но если Стив имел какое-то отношение к этому, он никогда бы не показал вида, особенно мне. Что же касается меня, я знаю только, что он тот молодой человек, который совершал пешую прогулку, позвонил по телефону в службу спасения от имени ребят.

— Вот цитата из того, что сказал Дэнни Спендер. — Гелбрайт ткнул пальцем в блокнот. — Скажите, насколько она правдива: «Он болтал с девушкой с лошадью, но не думаю, что он ей понравился настолько, насколько она понравилась ему». Это так и было?

— Конечно, нет, — буркнула она с раздражением. — Хотя, возможно, со стороны и тем более детям все могло представиться именно так. Я сказала, что он смелый, раз взял Берти за ошейник, поэтому ему показалось, что нужно хорошенько посмеяться, похлопать Джаспера, чтобы произвести впечатление на мальчиков. В конце концов мне пришлось отвести животных в тень подальше от него. Хотя Джаспер и привык ко многому, но не к тому, чтобы его хлопали по заду каждые две минуты, и я не хотела, чтобы мне предъявляли обвинения, если бы он неожиданно лягнул.

— Итак, Дэнни прав в том, что парень не понравился тебе?

— Не понимаю, какое это может иметь значение. Это чисто субъективное восприятие. Я не очень общительная, поэтому не прихожу в восторг от каждого встречного.

— Так что же с ним было не так? — невозмутимо гнул свое Гелбрайт.

— О Боже, это смешно! Ничего. Он был абсолютно приятным с самого начала и до самого конца нашего разговора. — Мэгги бросила злой взгляд в сторону на Ингрема. — Вежливый почти до нелепости, на самом деле.

— Так почему же он тебе не понравился?

Она даже засопела, очевидно, борясь с собой, отвечать или нет.

— Он возбуждал себя прикосновением, — наконец выдавила она. — Понятно? Это все, что вы хотели? Я ненавижу мужчин, которые не могут удержать руки на нужном месте, инспектор, но это не значит, что они могут быть насильниками или убийцами. Просто они такие, какие есть. — Мэгги глубоко вздохнула. — И мы говорим на эту тему просто для того, чтобы вы поняли, насколько мало можете доверять моим суждениям о мужчинах, я не смогу поверить любому из вас, могу лишь просто вышвырнуть вон любого. А если хотите узнать почему, спросите Ника. — Она цинично засмеялась, увидев, как покраснел Гелбрайт. — Вижу, он уже рассказал вам. И все-таки… если интересны пикантные подробности моих отношений с моим многоженцем мужем, обращайтесь в письменном виде. Я подумаю, что смогу сделать для вас.

Инспектор, вспомнив о похожем предупреждении Сэнди Гриффитс, когда она говорила о Самнере, не обратил внимания на вспышку раздражения.

— Вы утверждаете, что Хардинг дотрагивался до вас, мисс Дженнер?

Она бросила на него испепеляющий взгляд:

— Конечно, нет. Я не давала ему повода.

— Но он дотрагивался до ваших животных, и это настроило вас против него?

— Нет. Это от мальчиков он не мог оторвать рук. Это было очень по-мужски… слишком фамильярно… Вы должны понимать. Похлопывания по плечам, по рукам… честно говоря, именно поэтому я подумала, что он их отец. Младшему это совсем не понравилось, он держался на расстоянии, но старший просто наслаждался этим. — Она холодно улыбнулась. — Все походило на голливудский фильм, поэтому меня не удивило, когда Стив признался Нику, что он артист.

Гелбрайт обменялся вопросительным взглядом с Ингремом.

— Довольно точное описание, — честно подтвердил констебль. — Он был слишком дружелюбен с Полом.

— Насколько дружелюбен?

— Очень, — кивнул Ингрем. — И мисс Дженнер права. Дэнни держал его на расстоянии.

«Совратитель детей?» — записал Гелбрайт в блокнот.

— Вы видели, что Стив оставил рюкзак на склоне холма перед тем, как повел мальчиков к машине Ника? — спросил он у Мэгги.

Она недоуменно уставилась на инспектора:

— Я впервые увидела его у лодочной стоянки.

— Вы видели, как он доставал рюкзак после того, как уехал Ник с мальчиками?

— Я не следила за ним. — Мэгги нахмурилась. — Послушайте… вы еще не сделали никаких выводов? Когда я сказала, что он дотрагивался до мальчиков, я не имела в виду… что… это неуместно… просто, ну, преувеличенно, утрированно.

— Ладно.

— Просто я пытаюсь сказать, я не думаю, что он педофил.

— Вы когда-нибудь встречались хоть с одним, мисс Дженнер?

— Нет.

— Знаете, у них не две головы. Тем не менее смысл я понял.

Гелбрайт галантно поднял нетронутую кружку кофе с пола и выпил до дна. Затем достал из бумажника визитку и передал Мэгги.

— Вот мой номер телефона, — произнес он, вставая. — Если что-нибудь вспомните и сочтете это важным, всегда сможете связаться со мной. Спасибо за помощь. — Он улыбнулся на прощание. — Наилучшие пожелания вашей матушке.

Бумаги и личные вещи Кейт Самнер занимали несколько коробок, которые в течение трех дней методически изучали следователи, стараясь восстановить картину образа жизни женщины. Не было ничего, что связывало бы ее со Стивеном Хардингом или с каким-то другим мужчиной.

С каждым человеком из ее записной книжки переговорили, но безрезультатно. С ними Кейт познакомилась после переезда на южное побережье. Они входили в список тех, кому Кейт Самнер посылала поздравления с Рождеством. В шкафу на кухне была обнаружена школьная тетрадь с надписью «Недельный дневник», но оказалось, что там лишь точный перечень трат на оплату счетов, на продукты и хозяйство.

Ее корреспонденция состояла почти полностью из деловых писем, которые обычно относились к работе по дому, хотя и было несколько посланий от друзей и знакомых в Лимингтоне, от ее свекрови и одно, датированное июлем, от Полли Гаррард из компании «Фарматек», Великобритания.

Скрепкой к письму был прикреплен черновик ответа Кейт.

У родителей братьев Спендер был взволнованный вид, когда Ингрем спросил, сможет ли он и инспектор Гелбрайт поговорить с Полом с глазу на глаз.

— Что он натворил? — тут же поинтересовался отец.

Ингрем снял фуражку и пригладил волосы рукой.

— Насколько мне известно, ничего, — отозвался он с улыбкой. — Просто несколько самых простых вопросов, вот и все.

— Тогда почему разговор должен быть наедине?

Ингрем выдержал тяжелый взгляд мистера Спендера.

— Потому что мертвая женщина была обнаженной, мистер Спендер. Пол будет стесняться говорить об этом в присутствии вашей жены и при вас.

Мужчина фыркнул от удовольствия:

— Он должен считать нас самыми ревностными блюстителями нравов.

Ингрем расплылся в улыбке. Жестом показал на проход перед коттеджем:

— Наверное, он будет свободнее себя чувствовать, если мы поговорим на свежем воздухе.

Удивительно, но Пол оказался откровенным, разговаривая о «дружелюбии» Стивена Хардинга.

— Я думал, он красуется перед Мэгги и пытается произвести на нее впечатление, показывая, насколько хорошо ладит с детьми, — начал Пол. — Мой дядя всегда поступает так. Если он приходит один, то даже не разговаривает с нами, но если приводит с собой очередную подружку, то обнимает нас за плечи и шутит. Все только для того, чтобы любая из них думала, насколько он хорош как отец.

Гелбрайт поперхнулся.

— Именно это делал Стив?

— Должно быть. Он стал намного дружелюбнее после того, как появилась она.

— А ты заметил вообще-то, как он развлекался со своим телефоном?

— Имеете в виду то, о чем говорил Дэнни?

Гелбрайт кивнул.

— Я не наблюдал за ним, потому что не хотел быть грубым, но Дэнни уверен в этом и должен знать, потому что не сводил с него глаз.

— Так почему же Стив делал это, как ты думаешь?

— Потому что забыл, что мы рядом, — ответил мальчик.

— Ну, а как это точно происходило?

Пол проявил первые признаки стеснительности.

— Ну, вы знаете, — серьезно произнес он, — как будто он делал это не задумываясь… мой папа часто делает кое-что не задумываясь, например, облизывает нож в ресторанах. Маму это так злит.

Гелбрайт кивнул:

— Ты смышленый парень. Я должен был сам догадаться. — Он дотронулся до щеки, раздумывая над этим. — И все же потирать себя телефоном несколько отличается от того, когда облизывают нож. Не думаешь, что скорее всего он хотел покрасоваться?

— Он смотрел на девушку в бинокль, — предположил Пол. — Может быть, красовался перед ней?

— Может быть. — Гелбрайт помолчал. — Не думаешь, что скорее всего он красовался перед тобой и Дэнни?

— Ну… он много рассказывал о девушках, которых видел обнаженными, но мне кажется, почти все неправда… Я думаю, он хотел, чтобы мы стали лучше себя чувствовать.

— А Дэнни с тобой согласен?

Мальчик покачал головой:

— Нет, но это еще ничего не значит. Дэнни думает, что Стив украл его тенниску, поэтому он ему не нравится.

— Это правда?

— Не думаю. Просто предлог. Он потерял ее и все, мама наказала его. Спереди на тенниске была надпись «ДЕРБИ ФС», она стоила целое состояние.

— Тенниска была у него с собой в воскресенье?

— Он говорил, что в нее был завернут бинокль, но я не помню.

— Хорошо, — вновь кивнул Гелбрайт. — Итак, что думает Дэнни о Стиве?

— Он думает, что Стив — педофил, — выдал Пол как само собой разумеющееся.

Сандра Гриффитс тихо насвистывала, пока готовила чай на кухне коттеджа Лангтон. Ханна сидела зачарованно перед телевизором в гостиной, а Сэнди благословляла того гения, кто придумал электронную няню. Она повернулась к холодильнику в поисках молока и увидела Уильяма Самнера, он стоял прямо у нее за спиной.

— Я напугал вас?

«Ты же знаешь, что да, ты, жалкий негодяй!..» — мысленно воскликнула Сэнди. Она заставила себя улыбнуться, стараясь скрыть, что ее бросает в дрожь от этого мужчины.

— Да, — кивнула она. — Я не слышала, как вы вошли.

— Так всегда говорила Кейт. Иногда она очень сердилась из-за этого.

Кто же осудит ее?.. Гриффитс начинала думать, что Самнер — извращенец, готовый платить за то, чтобы тайно наблюдать, как женщины делают свои дела. Она уже перестала считать эпизоды, когда заставала его подглядывающим в неплотно закрытые двери. Сэнди отгородилась от него, переставив чайник на кухонный стол и выдвинув стул. Наступило тягостное молчание, во время которого Самнер мрачно постукивал носком ботинка по ножке стола. При этом столешница дрожала и слегка задевала Сэнди Гриффитс по животу.

— Вы боитесь меня, да? — неожиданно спросил он.

— Что заставляет вас так думать? — спросила полицейский Гриффитс, удерживая стол в неподвижности.

— Вы испугались прошлой ночью.

У него был довольный вид, словно сама идея напугать возбуждала его, а Сэнди подумала, насколько важно ему чувствовать свое превосходство.

— Не обольщайтесь, — резко возразила она, закуривая сигарету и нарочно пуская дым в его сторону. — Поверьте, если бы я хоть немного испугалась, я бы оторвала ваши чертовы яйца. Избить сначала, вопросы потом — вот мой девиз.

— Мне не нравится, что вы курите и ругаетесь в моем доме. — Он нагло продолжал бить ногой по ножке стола.

— Потом можете подать жалобу, — ответила она. — Меня просто назначат в другое место. А это вам не подходит, так? Вы же привыкли к бесплатной прислуге.

Слезы ручьем хлынули из его глаз.

— Вы не понимаете, на что это похоже. Раньше так хорошо действовало, а теперь… вот, я даже не знаю, что должен делать.

Спектакль, разыгранный им, в лучшем случае тянул на любительский, а в худшем — на демонический. Его поведение разбудило в Гриффитс задиру. «Неужели он думает, что я считаю привлекательной мужскую беспомощность?» — усмехнулась про себя женщина-полицейский.

— Тогда вам должно быть стыдно за свое поведение, — вырвалось у нее. — По словам инспектора по здравоохранению и санитарии, вы даже не знаете, где в доме пылесос, не говоря уже о том, как он работает. Инспектор приходила сюда, чтобы научить вас элементарным навыкам ухода за ребенком и ведению домашнего хозяйства, потому что никто не собирается допустить, чтобы трехлетний малыш оставался на попечении мужчины, которому безразлично благополучие собственного дитя.

Самнер ходил по кухне, открывая и закрывая дверцы шкафов и шкафчиков, будто демонстрируя, что знает их содержимое.

— Не моя вина, — наконец выдавил он. — Так хотела Кейт. Меня не допускали к домашнему хозяйству.

— А вы уверены, что не наоборот? — Гриффитс стряхнула пепел сигареты в блюдечко. — Имею в виду, что вы женились не на жене, ведь правда? Вы женились на домашней хозяйке, от которой ждали, что все в доме будет работать как часы, а перед вами станут отчитываться до последнего потраченного пенни.

— Все не так.

— Тогда как же?

— Жизнь в дешевых меблированных комнатах со столом, — горько вздохнул он. — Я женился не на жене и не на домохозяйке, я женился на домовладелице, сдающей комнаты, которая позволяла мне здесь жить до тех пор, пока я мог платить арендную плату вовремя.

В четверг ранним днем французская яхта «Мираж» пришвартовалась на реке Дарт и встала на якорь у причала Дарт-Хейвен в дельте со стороны Кингзвера, напротив прекрасного города Дартмут, вдоль железнодорожного полотна для паровиков на Пейгнтон. Вскоре после того как «Мираж» пришвартовался, раздался паровозный свисток и от станции в облаке пара и дыма отправился трехчасовой поезд, пробуждая у владельца лодки «Бенето» романтическую тоску о давно ушедших временах.

Его дочь, в отличие от родителя, сидела, охваченная тоской, и никак не могла понять, почему они пришвартовались с этой стороны реки, которая ничем не могла похвастать, кроме станции, в то время как все привлекательное — магазины, рестораны, бары, люди, жизнь, мужчины! — находилось на другой стороне, в Дартмуте. С презрением она наблюдала за тем, как отец достал видеокамеру и начал искать новую пленку, чтобы снять паровик. Своим глупым энтузиазмом в погоне за сокровищами сельской Англии он напоминал ей мальчишку. Для нее же только Лондон имел значение. Все ее друзья уже побывали в столице, и только она… Боже, но ее родители такие скучные!

Расстроенный отец повернулся к дочери, спрашивая, где можно взять неиспользованную пленку, и ей пришлось сказать, что пленки уже нет. Она отсняла ее всю, чтобы скоротать время. Сдерживая раздражение (он был из тех, кто не любит читать нотации), мужчина стал прокручивать пленку назад, просматривая кадры в окуляр, чтобы выбрать самую неинтересную для повторного использования.

Когда он добрался до кадров с молодым человеком, спускающимся по склону холма над бухтой Чапмена к двум мальчикам, одиноко сидящим на берегу за стоянкой для лодок, отец опустил камеру и посмотрел на дочь, хмурясь от беспокойства. Ей всего четырнадцать, а он не имеет представления, случайно ли она остановила свое внимание на этом красавце или же точно понимала, что снимает. Он описал молодого человека и спросил, почему она истратила так много метров пленки на него. Ее щеки зарделись.

— Нет особой причины. Он был там, и он был, — девушка произнесла это вызывающе, — прекрасен. В любом случае я его знаю. Мы познакомились в Лимингтоне. И он оценил меня. Я-то уж понимаю в этом.

Отец пришел в ужас — его дочь вертела задницей!

— В чем дело? Он англичанин?

— Просто парень с приятной внешностью, которому нравятся французские девушки, — ответила дочь.

Лицо Биби Голд, беззаботно выпорхнувшей из салона-парикмахерской в Лимингтоне, где она работала, вытянулось, когда она увидела Тони Бриджеса, стоящего на тротуаре вполоборота к ней, наблюдая, как молодая мамаша поднимает малыша на руки. Ее отношения с Тони все больше превращались в испытание. Она решила вернуться в салон, но поняла, что Тони увидел ее. Биби неохотно улыбнулась.

— Привет, — наигранно весело пропела она.

Тони пристально смотрел на нее с выражением мрачного раздумья, обращая особое внимание на слишком маленькие шорты и короткий топик. Кровь прилила к голове, у него застучало в висках, и, едва сдерживая раздражение, он спросил:

— Кто встречает тебя?

— Никто.

— Так в чем проблема? Почему у тебя такой кислый вид? Не рада мне?

— Да нет… — Она тряхнула головой, убирая волосы, ниспадающие на глаза. Это вызвало у Тони страшное раздражение. — Просто я устала, вот и все… Собираюсь домой смотреть телик.

Он схватил ее за запястье:

— Стив исчез. Это с ним ты планировала встретиться?

— Не глупи.

— Где он?

— Откуда мне знать? — Биби пыталась вырваться. — Это твой друг. — Наконец ей удалось освободиться. — У тебя с ним настоящая проблема, ты знаешь… тебе бы лучше поговорить с кем-нибудь об этом, чем постоянно впутывать меня в ваши дела. И к твоему сведению, не все убегают, чтобы спрятаться у мамы с папой в прогнившем унылом домике на колесах каждый раз, когда все плохо. Он такая же тюрьма… как и твой дом. Кто же захочет трахаться в этом дерьме? — Она потерла запястье, на котором остались заметные следы от его пальцев, и нахмурилась. — И не вина Стива, что ты почти каждую ночь в прострации и ничего не можешь понять. Так что не делай вид, будто тебе что-то известно. Проблема в тебе. Ты теряешь все, но до тебя это никак не доходит.

Он посмотрел на нее враждебно:

— А что ты можешь сказать про субботу? Это не я напился и накурился до чертиков. Мне до смерти надоело все это, Бибс.

Она уже приготовилась заявить, что ей наскучил секс с ним до коматозного состояния, но осторожность взяла верх. Он мог и сам отвернуться от нее, а это не входило в планы Биби.

— Ну хорошо, не обвиняй меня в этом, — пробормотала она. — Ты не должен покупать это проклятое экстази у своих чертовых приятелей, ладно? Девушка так и умереть может.