"Ур,сын Шама. Фантастический роман" - читать интересную книгу автора (Войскунский Евгений Львович, Лукодьянов...)

Глава первая ЧЕРТОВО ГОРОДИЩЕ

Чертово городище — небольшая банка в Каспийском море, с давних пор пользовавшаяся у моряков неважной репутацией. Еще в 1811 году корвет «Казань», идя под всеми парусами, наскочил на нее, не обозначенную на картах, и потерял руль. Именно с этих пор за банкой начали наблюдать. И не зря.

Несколько раз за последнее столетие она вылезала на поверхность и вновь скрывалась под водой. Где-то в глубине Чертова городища клокотал грязевой вулкан. Обычно он лениво изливался через отдушины-грифоны густой теплой грязью, но иногда, словно решив размяться после долгой спячки, с ревом выбрасывал наружу мощный газовый факел. Тогда море у Чертова городища вскипало, будто гигантская кастрюля на адском костре. Пласты донного грунта перемещались, и Чертово городище из островка, превращалось в подводную отмель, пока очередное извержение, выбросив поглощенный грунт, не создавало новый островок.

Вот почему банку прозвали Чертовой. Что до второй половины названия, «городище», то она приклеилась к первой после промеров глубин. Промеры показывали здесь правильно чередующиеся впадины и выступы морского дна, и казалось, что впадины и выступы — это улицы и крыши домов затонувшего города. Богатая фантазия рыбаков превратила сухие цифры промеров в цветистые легенды. Дошло до того, что недавно экспедиция Академии наук, искавшая остатки полулегендарного города Шерги-Юнан, решила обследовать Чертово городище. Аквалангисты увидели, что банка представляет собой ряд параллельных увалов. Кое-где они прерывались отверстиями — остатками вулканических кратеров — и свежими грифонами, медленно изливавшими грязь с пузырьками газа.

Капризный характер Чертова городища не нравился каспийским морякам, и они предпочитали держаться от него подальше, разве только рыбачья шхуна, ведя лов сельди, зайдет иной раз в эти пустынные воды.

Собственно, с рыбачьей шхуны все и началось…

Ранним утром 9 сентября «Алигейдар» ставил сети в одной миле к северо-западу от банки Чертово городище. Слабый ветерок тянул с севера, шхуна с застопоренным мотором слегка покачивалась на зыби, и сеть, отпущенная лебедкой, медленно уходила в воду. Лебедка была старенькая, ее стук падал в первозданную тишину утра неровно, прерывисто.

Вдруг «Алигейдар» затрясся всем корпусом, как больной в малярийном приступе.

— Эй, что случилось? — крикнул шкипер в люк моторного отсека, при этом его зубы сами собой выбили барабанную дробь.

Испуганный молодой моторист выглянул из люка. Он тоже не понимал, что случилось. Тряска усилилась. «Алигейдар» с прытью, неожиданной для такой старой посудины, отбивал залихватскую чечетку — казалось, вот-вот он развалится.

Надо было убираться отсюда как можно скорее. Шкипер жестом велел запустить мотор. Чтобы сеть не намотало на винт, пришлось ее бросить. Сердце шкипера облилось кровью, когда почти новая сеть скользнула в воду; конечно, место обозначили буйками, но мало ли что…

Застучал мотор, и «Алигейдар» побежал прочь от неприятного места. Странная вибрация не прекращалась. Штурвал так и прыгал в руках шкипера. Не успела шхуна пройти полкабельтова, как двигатель взвыл на бешеных оборотах и пошел «вразнос». Моторист еле успел его выключить. Было ясно, что шхуна потеряла винт. Вибрация как ножом срезала его шейку. Рыбаки перепугались не на шутку.

— Па-па-па-паруса! — заорал шкипер.

Паруса валялись «на всякий случай» в грязном носовом отсеке. Теперь этот случай настал. Пока рыбаки выволакивали их наверх и распутывали клубок шкотов и фалов, «Алигейдар» прыгал, как нетерпеливая собака перед кормежкой. Наконец разобрались в блоках, вздернули на коротенькую мачту небольшой грот и крохотный кливер, разнесли шкоты. Парусность была слишком мала для тяжелого корпуса шхуны, да и ветер вдобавок дул навстречу. Медленными зигзагами «Алигейдар» поплелся от Чертова городища, и тряска понемногу ослабевала.

Ровно в час, после перерыва, в Институте физики моря возобновились занятия. У младшего научного сотрудника Валерия Горбачевского настроение было скверное. И вот почему. Сегодня он твердо решил во время перерыва потребовать от лаборантки Ани Беликовой кое-каких объяснений. Как только прозвенел звонок, Валерий выскочил в примыкающий к институту сад и огляделся ястребиным взглядом. Аниной пестрой юбки пока не было видно. Тут к Валерию подошел, сияя приветливой улыбкой, Грушин и стал доказывать, что уважаемая Вера Федоровна в своей статье об аналогии каспийских прибрежных течений с океанскими изложила чересчур поспешные выводы.

Валерий беспокойно оглядывался и проклинал себя за то, что не успел вовремя смыться от Грушина. Теперь же сделать это было неудобно, да и физически затруднительно: Грушин обычно разговаривал мягко, но при этом цепко держал собеседника за руку. К тому же он был начальником отдела.

— …Измерения магнитных параметров каспийских течений пока не позволяют сделать выводы, что… — быстро текла грушинская речь.

Валерий ощутил необходимость вступиться за директрису, Веру Федоровну Андрееву, и возразил:

— Да, но возьмите данные последней экспедиции «Пингвина». Вера Федоровна не просто сопоставляла тихоокеанские течения с каспийскими, а пересчитывала по различию электропроводности океанской и каспийской воды. Учитывая теорию модели круглого моря и различие в солевом составе…

— Различия! — Грушин взмахнул руками и подскочил. Всегда, когда оспаривалась его мысль, он подскакивал и быстро размахивал руками, как крыльями, и довольно долго оставался при этом в воздухе. — Видите ли, дорогой Горбачевский, надо прежде всего различать теллурические, общепланетные токи в море от токов иного происхождения…

У Валерия заныло под ложечкой: навстречу шла Аня. Она чинно шла с Нонной, этой ходячей статуей, и что-то ей говорила. Поравнявшись, она взмахнула ресницами в сторону Валерия — будто дротик метнула — и преспокойно прошла мимо. Но Валерию показалось, что в этот миг ее губы выглядели насмешливыми.

Придерживаемый Грушиным за рукав, он плелся по аллее, с трудом превозмогая желание вырваться и побежать за Аней. Попадались навстречу и другие сотрудники института; они прогуливались компаниями или в одиночку, дышали свежим воздухом, ели бутерброды и сочувственно посматривали на Валерия.

«Сколько у нас народу в институте, — тоскливо думал Валерий, — а сцапал он именно меня…»

— Хотите нарзану выпить? — спросил он с надеждой.

— Я не пью нарзан, — ответил Грушин. — Как видите, вопрос об электромагнитных явлениях в замкнутых течениях лишь на первый взгляд…

Весь перерыв, до последней секунды, он водил Валерия по саду. Когда же наконец прозвенел спасительный звонок, было уже поздно: цветастая юбка мелькнула в дверях института и скрылась.

Валерий поднялся к себе и, насупившись, принялся за обработку записей подводного магнитографа. Только он взялся за счетную линейку, как его вызвала к себе Вера Федоровна.

Она, прищурившись, посмотрела на вошедшего Валерия и сказала густым контральто:

— Банку Чертово городище знаете?

— Чертово городище? Конечно, знаю.

Еще бы ему не знать! Лет десять назад он, Валерий, влип в настоящее приключение возле этой самой банки. Тогда на ее месте был небольшой островок — остров Ипатия, — и Валерий своими глазами видел, как мощный газовый выброс разрушил Ипатий и превратил его в подводную банку.

— Так вот: возьмете «Севрюгу» и сегодня же отправитесь туда. — Вера Федоровна коротко рассказала о странном происшествии с рыбачьей шхуной «Алигейдар». — Черт их там знает, чего они испугались и как ухитрились потерять винт. Вы-то не из пугливых? — Она опять прищурилась на Валерия.

Вера Федоровна была близорука, но, полагая, что очки к ней не идут, обходилась без них. Ее коротко стриженные волосы отсвечивали красной медью.

Валерий обиженно поджал губы. Он робел перед директрисой и не нашелся, что ответить. Вера Федоровна сунула в резко очерченный помадой рот сигарету. Валерий щелкнул зажигалкой.

— Проверьте, что там происходит. Что за вибрация. Может быть, это связано с вулканизмом, активизацией грифонов… Ну, в общем, выясните причину явления. Срок даю пять дней.

Валерий попробовал было возразить:

— Я не закончил еще обработку кривых…

— Кривые подождут. Да, еще: если рыбаки не соврали, то не разрешайте запускать двигатель в опасной зоне. Пользуйтесь парусами. Вы как будто яхтсмен, старый моряк…

Валерий хотел с достоинством ответить, что он не «как будто» яхтсмен, а командир-рулевой второго класса для судов с парусностью до тридцати квадратных метров, но Вера Федоровна успела закончить:

— …и, следовательно, у вас вся корма в ракушках.

Как и большинство океанологов, она не затрудняла себя в выборе выражений.

Валерий сказал, что ему все ясно, и вышел.

«Привет! — думал он, идя по пустому коридору. — Целых пять дней. За пять дней Анька пять раз на танцах побывает с этим крокодилом. Надо же, чтоб так не повезло!»

Он присел на подоконник и прижал лоб к стеклу.

«Проинструктировала! — думал он, нарочно растравляя рану. — «Вы не из пугливых?..» Крузенштерну никто бы не посмел такое сказать перед отплытием. Не говоря уж о капитане Куке. Их с уважением инструктировали. Лаперузу сам Людовик XVI делал пометки на полях инструкции…»

Взгляд Валерия стал рассеянным, несколько затуманенным, и вот он увидел себя в королевском кабинете, весьма, впрочем, похожем на кабинет Веры Федоровны. Даже большой глобус был на привычном месте. В оранжевом кафтане, обшитом кружевами, король вышел из-за стола в стиле Луи Каторз, твердо ступая туфлями с бантами, на высоких каблуках.

Высокомерное лицо короля, обрамленное буклями каштанового парика, обратилось к Валерию, на его плечо легла королевская рука с дымящейся сигаретой между пальцами.

— Сударь, — сказал король густым контральто, — мы не сомневаемся в том, что ни бури, ни ураганы не сломят вашей отваги и вы вернетесь победителем и будете награждены дипломом кандидата наук без защиты диссертации. Быть может, удастся даже ускорить ваш въезд в новую кооперативную квартиру…

А потом — обвисшие от штиля паруса, запах смолы, плавящейся в палубных пазах от тропического солнца, а вокруг фрегата — долбленые лодки жителей Коромандельского берега, свист стрел, град метательных камней… А он, Валерий, стоит в шляпе с плюмажем на высокой корме. Он пренебрегает опасностью.

— Артиллерист! — приказывает он. — Каронады к бою…

«Размечтался!» — оборвал себя Валерий. И тут же подумал, что пять дней на морском приволье — это, в общем, тоже вещь. Сентябрь стоит теплый. Покупаться, позагорать, рыбку половить.

Валерий спрыгнул с подоконника и пошел оформлять отъезд. Но по дороге ноги неожиданно свернули в боковой коридорчик и сами собой понесли его к соседней лаборатории. Валерию ничего не оставалось, как отворить дверь и войти.

Нонна подняла от кульмана гордую голову и холодно взглянула на Валерия.

— Где Аня? — спросил он.

— Вышла, как видишь.

— Куда?

Нонна пожала плечами и снова взялась за карандаш.

Валерий вышел в коридор и чуть ли не носом к носу столкнулся с Аней.

— Осторожнее не можешь? — Она держала в руке стеклянное блюдце с отвратительной зеленой жидкостью.

— Извини, Аня. — Валерий прокашлялся. — Аня, я сегодня ухожу в море. На пять дней.

— Ну и прекрасно. — Она снизу вверх взглянула на него бойкими светло-кофейными глазами. — Мне прийти на пристань помахать тебе платочком?

— Аня, я хотел с тобой поговорить…

— Сейчас мне некогда, Валера.

— Тебе всегда некогда…

— Ну, не надувай губы. — Она хихикнула. — Вернешься, вот и поговорим тогда. А о чем ты, собственно, собираешься?

— Как будто ты не знаешь…

— Даже представления не имею.

Видали? Даже представления не имеет! Как будто не она вчера вечером, вместо того чтобы ждать его, Валерия, телефонного звонка, убежала из дому. Он, Валерий, прекрасно знает, где она была — на концерте ленинградской эстрады. И с кем! С толстым, пучеглазым Петенькой Ломейко из лаборатории спектрального анализа. Ему, Валерию, точно сказали ребята…

— Ну, раз ты не имеешь представления… — Он горестно махнул рукой и пошел прочь.

— Подожди! — крикнула она.

Валерий остановился. Аня подошла и свободной рукой сняла какую-то ниточку с кармана его тенниски.

— К тебе блондинка прицепилась. Значит, на пять дней?

— Да, на пять дней.

— Ну, счастливого плавания, Валера. — Она улыбнулась.

— Спасибо, — сказал он, сразу повеселев.

Никогда не поймешь, что на уме у этих женщин.

«Севрюга», маленькое суденышко, переделанное из военного катера «морского охотника» времен Отечественной войны, — плавно покачивалось у причала Института физики моря.

Валерий Горбачевский с рюкзаком на плече сбежал по сходне на палубу и был встречен оглушительным «смирно». Костя Федотов, старшина «Севрюги», бывший военный моряк, облаченный в тельняшку без рукавов и синие сатиновые трусы, стоял возле надстройки, прикрыв голову левой рукой, а правой отдавая честь. Из радиорубки выкатился парень в плавках, заросший дремучим черным волосом, и застыл, выпятив живот. Третий член экипажа высунулся из моторного отсека, сонно помигал на Валерия, сдернул с головы серый берет, подбросил его, поймал и скрылся.

— Товарищ адмирал! — гаркнул Федотов. — Разрешите доложить: линейный корабль первого класса «Вобла»… прошу прощения — «Севрюга»…

— Довольно хохмить, — прервал его Валерий и шлепнул Федотова по руке, отдающей честь; затем он ткнул радиста пальцем в живот, отчего тот крякнул и согнулся. Валерий часто выходил в море на «Севрюге» и был на дружеской ноге с ее экипажем, однако в роли начальника экспедиции он появился впервые, чем и объяснялась почетная встреча. — Так, — сказал он, сдвинув брови к переносице и придав таким образом лицу необходимую начальственную строгость. — Будем крепить вьюшки с кабелем.

— Арташес! — крикнул Федотов, грозно вращая белками. — Аврал! Свистать всех наверх, вьюшки крепить!

Волосатый радист сорвался с места и, высоко подкидывая ноги, побежал к вьюшкам, пробежал мимо и, сделав несколько кругов по палубе, вернулся к исходному пункту.

На этом церемония встречи начальника экспедиции закончилась. Вьюшки были закреплены. «Севрюга» на малых оборотах отошла от причала и взяла курс на Чертово городище.

Всю дорогу шли светлой лунной ночью. Покачивало. Валерий безмятежно спал в кубрике и видел во сне, как начальник отдела Грушин бегает в одних плавках по институтским коридорам и кричит дурным голосом: «Свистать всех наверх!»

Под утро Федотов разбудил его и сказал:

— Пять миль до городища. Стопорить моторы?

— Да, конечно.

Валерий взбежал по крутому трапу наверх. Был тот тихий час, когда море, присмирев, готовилось упруго вытолкнуть из-за горизонта огненный мяч солнца. Восток уже пылал оранжевым и красным светом. В воздухе была разлита плотная тишина.

Радист Арташес, исполнявший по совместительству обязанности кока, позвал завтракать. Валерий наполнил пластмассовую кружку чаем и обратился к команде с речью.

— Товарищи! — сказал он. — В последнее время в данном районе проходящими судами обнаружены случаи непонятной вибрации верхних слоев воды, настолько значительной, что отмечен случай поломки гребного вала…

Команде «Севрюги» это было известно, но все с уважением слушали, как начальник ловко перекладывает человеческую речь на нудный канцелярский язык.

— Во избежание аварии, — продолжал Валерий, покрывая бутерброд толстым слоем консервированного паштета, — все время пребывания в зоне вибрации мы будем находиться под парусами.

— Правильно, — одобрил моторист Володя Ткачев. — Чего зря моторесурсы бить.

— Тебе лишь бы сачковать, — заметил Федотов.

Валерий аккуратно прикрыл паштетный слой вторым ломтем хлеба и откусил большой полукруг, для чего ему пришлось открыть рот на угол, предельный для челюстного сочленения.

— Вовово виваия вувет, — сказал он с набитым ртом. — Возможно, вибрация будет обнаружена не сразу, — продолжал он, прожевав, — поэтому мы будем крейсировать в зоне и выжидать. Поскольку характер и свойства вибрации пока не уточнены, купание воспрещается.

— А рыбу ловить? — спросил Арташес.

— Рыбу? — Валерий немного подумал. — Рыбу можно.

После завтрака подняли паруса, и «Севрюга» медленно с легким утренним ветерком двинулась к загадочному месту. Море было спокойно. Солнце, поднявшись над горизонтом, мягко золотило зеленоватую поверхность воды.

Ходили взад и вперед короткими галсами. Потом догадались лечь в дрейф: надоело делать поворот за поворотом. «Севрюга», мало приспособленная к роли парусного судна, не хотела подчиняться. Наконец нашли такое положение парусов, при котором грот и кливер уравновешивали друг друга, и «Севрюга» начала описывать короткие дуги «туда и сюда», чуть отходя под ветер.

Команда освободилась. Первым делом освежились забортной водой, поливая друг друга из ведра. Затем Арташес притащил удочки, и все четверо, свесив босые ноги за борт, приступили к лучшему в мире препровождению времени. Вполголоса рассказывали анекдоты из жизни рыболовов. Несколько раз Валерий перевешивал датчики, опущенные на кабеле в воду, взглядывал на приборы — они пока не обнаруживали никаких колебаний.

Вибрация началась в полдень. Корпус «Севрюги» вдруг затрясся мелкой дрожью. Штаги и ванты заныли так надсадно, что у Валерия заболели зубы. Арташес зажмурился и заткнул уши пальцами.

Каждая деталь катера, казалось, издавала свой звук, и эти звуки сливались в дикую и весьма неприятную какофонию.

Валерий кинулся к приборам. Рычажок самописца чертил на медленно ползущей графленой ленте узкие зигзаги.

— Валера! — позвал Федотов. — Глянь, что делается!

Вода вокруг катера была в серебряных пятнах: рыба, оглушенная или убитая, всплывала на поверхность брюхом кверху. Оглушенная или убитая? Это было очень важно.

— Черпак! — крикнул Валерий.

Федотову удалось начерпать десятка два рыб и вывалить их в бачок с морской водой. Через несколько минут крупные рыбы начали плавать, тычась мордами в стенки бачка. А мелочь, оглушенная насмерть, так и не проявила признаков жизни.

— Что это та-та-такое? — спросил Федотов, стуча зубами.

— По-моему, ультразвук. — Валерий снова подошел к прибору.

Да, колебания были явно ультразвуковые. Невидимые и неслышимые, доступные только чуткому слуху приборов, они заставляли «Севрюгу» трястись мелкой дрожью, которую колебания всех частей катера превращали в слышимые звуки.

— Откуда эта музыка? — спросил Федотов.

Валерий дернул плечом, глядя, как тянется из-под пера по графленой ленте мелкий фиолетовый зигзаг. Частота не была постоянной, она беспрерывно менялась. Валерий пытался найти какую-то закономерность. Сначала это ему не удалось, но, когда он просмотрел запись за полчаса, ему показалось, что он улавливает повторение.

Да, повторение было. Группа колебаний продолжительностью в одиннадцать минут и семь секунд в точности повторилась три раза. Явление природы? Вряд ли. «Тут человеком пахнет», — подумал Валерий.

Больше двух с половиной часов продолжалась вибрация. За это время Валерий установил, что повторялось несколько музыкальных фраз, если такое выражение можно применить к ультразвуку. А может, это не музыка, а какие-то сигналы? Телеграфные? Нет, морзянка исключалась: паузы чередовались слишком неравномерно. Пожалуй, чередование колебаний напоминало человеческую речь, переведенную с нормальной частоты в ультразвуковые колебания морской воды, а потом превращенную прибором в фиолетовые зигзаги на ленте.

Вибрация прекратилась так же внезапно, как и началась.

— Ф-фу! — Ткачев вытер беретом потное лицо. — Попрыгали под музыку!

Валерий рассказал команде о своих предположениях.

— Человеческая речь? — Федотов недоверчиво оглядел пустынное море. Кто же это балует? Человек-амфибия?

— Слушай, дорогой, — сказал Валерию Арташес, — ты говоришь, источник колебаний был звуковым. Давай проверим, как на ленте звук голоса записывается, а потом сравним, да?

— Ну что ж, давай.

Валерий вытащил из воды датчик, с помощью Арташеса пристроил к нему микрофон и запустил бумагопротяжный механизм самописца. Затем откашлялся и заговорил:

— Раз, два, три, четыре, пять, вышел зайчик погулять.

Он повторил эту фразу трижды. Самописец бесстрастно воспроизвел на ленте чередующиеся группы колебаний, но зигзаги шли слишком тесно, сливаясь. Валерий увеличил скорость ленты и повторил опыт. Теперь можно было разглядеть каждый зигзаг. Паузы между словами имели вид прямой черточки. Такие черточки были и в записи таинственных колебаний. Значит, первичный их источник действительно мог быть звуковым…

— Да, — сказал Валерий, — похоже, что человеческая речь. Ладно, посмотрим, что будет дальше.

Через пять с половиной часов вибрация повторилась. Запись в точности соответствовала первой.

Двое суток дрейфовала «Севрюга» над Чертовым городищем, записывая неизменно повторяющиеся колебания. К счастью, погода была тихая и не мешала наблюдениям. Ставя буйки на якорях, экипаж «Севрюги» окольцевал зону наибольшей интенсивности; наконец был поставлен буек с флажком, отметивший центр зоны. Первичные наблюдения можно было считать законченными. Теперь следовало доложить по радио начальству и запросить инструкций. Но Валерий на свой риск решил обследовать зону поглубже. Часы вибрации были точно известны, и по окончании очередного «вибросеанса», как они назвали это, Валерий вытащил на палубу чемодан с аквалангом.

Он прикинул: в баллонах две тысячи литров воздуха, глубина здесь шесть-семь метров, значит, воздуха хватит на целый час. До следующего «вибросеанса» не менее двух часов. Впрочем, вибрация опасна только для мелкой рыбешки, а в нем, Валерии, как-никак шестьдесят девять кило. Но кто знает, какие номера может выкинуть Чертово городище. И Валерий решил принять некоторые меры предосторожности.

— Значит, так, Костя, — сказал он, закидывая за плечи баллоны и застегивая ремни. — Если через час… нет, через сорок пять минут я не вернусь, бери второй акваланг и ныряй. Захвати веревку и фонарик. Ладно?

— Добро. А если я пока наверху поплаваю в маске и с трубкой и погляжу, как ты ныряешь?

— Это можно, — согласился Валерий.

Он натянул ласты, перелез через бортовой леер и по скоб-трапу спустился к воде.

Вода была просто наслаждение после раскаленной стальной палубы «Севрюги». По чистому песчаному дну скользили веселые солнечные зайчики.

Опустившись на дно у якоря центрального буйка, он посмотрел вверх. В пяти метрах над ним как бы парил силуэт человека. Валерий помахал рукой силуэт повторил движение. Значит, Костя его видит. И он спокойно, экономя воздух, поплыл над дном, поглядывая по сторонам.

Дно понижалось. У Валерия заложило уши. Он сделал глотательное движение — уши освободились. Посмотрел наверх — силуэт Федотова был еле виден. Ладно, пойдем глубже по уклону дна.

Яма, в которую спустился Валерий, упиралась в край крутого подводного холма — очевидно, это начиналась сама банка. Из песка причудливо торчали плиты ноздреватого песчаника. Валерий медленно плыл вдоль подводного увала, посвечивая фонариком в темные дыры, зиявшие в его склоне, — старые кратеры грязевого вулкана.

«Вот оно, значит, Чертово городище. Да, не очень-то приятное местечко», — подумал Валерий и вдруг остановился.

Из наклонной стены увала торчало длинное сигарообразное металлическое тело, наполовину скрытое в дыре кратера. Оно имело метра три в диаметре и сильно суживалось к концу.

«Привет! — подумал Валерий. — Подводная лодка… Откуда она здесь взялась? И как ухитрилась залезть в эту мышеловку? Что-то ни руля, ни винтов не видать в корме — если это корма. Странная подлодка. А может, не наша?»

Валерию стало не по себе при этой мысли. Надо поскорее всплыть и немедленно сообщить по радио, вызвать пограничников…

И все же он медлил. Слегка пошевеливая ластами, висел над лодкой, вглядываясь в черную щель между ее корпусом и стенками кратера. Так и тянуло полезть в щель, осмотреть лодку получше. Валерий взглянул на манометр. Воздуха еще много, минут на сорок. А, была не была!

И, включив ручной фонарик, он решительно полез в щель.

Обдало глубинным застоявшимся холодом. Валерий потрогал корпус лодки, ладонь скользнула по гладкому полированному металлу. Прижавшись баллонами к стенке щели, он посветил вперед. Странно, странно: ни одного сварного шва, не говоря уж о заклепках.

Он полез дальше. Щель кончилась, и Валерий оказался в подводной пещере. В свете фонарика он видел веретенообразное тело лодки. Должно быть, это «малютка», не больше пятнадцати метров в длину. Ну-ка, пройдем дальше, к носу — если это нос… Стоп! Дверца! Валерий тщательно осмотрел тонкий стык хорошо пригнанной овальной дверцы. Опять-таки странно: насколько ему известно, у подводных лодок боковых дверей не бывает, люк находится наверху, в рубке. Но тут никакого намека на рубку — гладкое веретено. Новая какая-то конструкция. Но винты и рули ведь должны быть хоть с одного конца?.. Неужели их срезало вибрацией?

Валерий пробрался к «носу» лодки и убедился, что и там нет ни рулей, ни винтов. Гладкий корпус с одной только овальной тонкой щелью дверцы на боку.

Он несколько раз прикладывался ухом к корпусу — внутри слышались неясные шорохи. Или, может, в ушах шумит кровь?

Вдруг Валерий вспомнил, что под водой время идет незаметно. Он взглянул на манометр — и ощутил мгновенный холодок страха: воздуха оставалось только на обратный путь.

Только спокойно! Скорее назад!.. Только вот фонарик прицепить к поясу, чтобы не мешал. Но когда он снимал с руки петлю фонарика, она выскользнула, и фонарик ушел вниз. Валерий погнался было за светлячком, погружающимся в бездонный колодец, снова почувствовал, что заложило уши, и ему по-настоящему стало страшно.

Сильно загребая руками и отталкиваясь ластами, он рванулся вверх. Ударился головой в потолок пещеры. Кромешная тьма обступила его. Где-то там, наверху, сияние дня, «Севрюга», товарищи, а здесь тьма и гибель…

Воздух кончился. Легкие судорожно старались втянуть воздух, но вдох не получался. Черная тьма — и нет воздуха. Но без вдоха нельзя!.. Вырвать загубник изо рта, чтобы втянуть в легкие хоть что-нибудь, хоть воду, втянуть и умереть…

Он ощутил грудью гладкий металл. Лодка! Там люди, они дышат, у них воздух!

Из последних сил он вырвал из ножен нож и отчаянно застучал рукояткой по металлу.

Металл вдруг подался, и тут же Валерия с силой втянуло внутрь лодки и сзади со стуком захлопнулась дверь.