"Загадка доктора Хауса человека и сериала" - читать интересную книгу автора (Уилсон Л.)

Стивен Рубио ЭТО ДЕСЯТЬ БАЛЛОВ Почему доктор Хаус лучше самого сериала о докторе Хаусе

О вкусах не спорят.

Некая группа, именующая себя «Родительский совет по телевещанию», объявила об итогах ежегодного анализа религиозного содержания в телевизионных программах. Канал «Фокс» был назван «самым антирелигиозным» в отношении передач, транслирующихся и лучшее эфирное время (Гилдемайстер).[12] Некоторые доводы «Совета» не вызывают удивления. В основном он обрушил свой гнев на мультсериалы «Гриффины» и «Симпсоны». Но помимо них был назван и эпизод еще одного фоксовского сериала, «Хаус», в котором, как они утверждают, «Хаус говорит верующему больному, что тот либо психопат, либо мошенник, если утверждает, что с ним разговаривает сам Господь». «Родительский совет» дает скрупулезную характеристику Хаусу:

Все это, по мнению «Родительского комитета», является причиной того, что «Хаус» — плохой сериал, тогда как я буду утверждать, что именно из-за сказанного мы и должны его смотреть.

В «Хаусе» мы видимодного из самых замечательных телевизионных персонажей в исполнении Хью Лори — и играет он превосходно. И дело не только в Лори: без сварливого Хауса мы просто получили бы еще один больничный сериал, как бы ни был хорош Лори. Хаус — это удивительный герой, который не был бы таковым, если бы не страдал из-за самоанализа, а он страдает, потому что сломан — причем сломан неизлечимо, а не так, как Энди Сипович,[13] сломан основательно, он дошел до человеконенавистничества, что, в общем-то, совершенно не типично для массового телевидения.

Лори умеет играть своего героя без видимых признаков сопереживания или добрых чувств, но при этом своей игрой заставляет зрителя понять, что в нем есть нечто большее, чем лежит на поверхности. И при этом часто кажется, что создателям «Хауса» и не ведомо, кого они заполучили. Было бы глупо ворчать по поводу того, что создатели сериала недооценивают свою звезду, хотя Лори находится в центре внимания рекламы сериала. Канал «Фокс» желает, чтобы именно Лори был на глазах зрителей «Хауса». Но все это не столь очевидно, когда мы начинаем смотреть сам сериал. В целом «Хаус» строится по определенной формуле и отступает от нее лишь один раз в сезон, когда создатели выбирают «Особый эпизод» для выдвижения Лори на премию «Эмми». Нужно просмотреть много серий, чтобы понять, что можно перевести часы вперед и начать предсказывать, что произойдет дальше и когда это случится. Результат чаще всего разочаровывает зрителя, поскольку его лишают лучшего, что у них есть, — Лори и его героя, а кроме того, веры в неожиданное стечение обстоятельств.

Возьмем, к примеру, имевшую успех у публики в начале сезона третью серию — «Линии на песке» (3–4). «Больной дня» десятилетний мальчик, страдающий аутизмом. Серия строится по стандартной формуле, что неудивительно: необычное заболевание, с трудом поддающееся диагностике, несколько ошибочных диагнозов, поездка и проникновение в дом больного в поисках ключей к разгадке — и вот! За несколько минут до окончания серии Хаус решает загадку. Все это как следует перемешано, дабы показать, что за придурок этот Хаус. Тем не менее серия «Линии на песке» положительно отличается от остальных серий «Хауса» — главным образом, потому, что много внимания уделено мелким деталям, которые позволяют назвать «Хаус» хорошим сериалом, и особенно благодаря диалогам Хауса с больными и коллегами (язык не поворачивается назвать их друзьями, даже Уилсона, который считается его самым близким приятелем). «Хаус» часто балансирует между намеком и откровенным ударом по мозгам зрителя. Бывают замечательные моменты, когда верх берет первое. Именно тогда Лори получает возможность показать глубину своего героя. Все теряется, когда создатели «Хауса» упускают из виду нюансы. И именно тогда зрителям становится обидно.

Между Хаусом и мальчиком в «Линиях на песке» возникает необычайно глубокая связь, поскольку, как он сам замечает в какой-то момент, он начинает завидовать этому ребенку:

В отличие от Хауса мы сострадаем этому ребенку, но у нас появляется и предмет зависти — сам Хаус. Мы также начинаем воображать мир без социальных условностей. Хаус обычно поступает так, как будто он уже освободился от них, поэтому одно из удовольствий от просмотра этого сериала заключается в том, что мы видим, как он плюет на социальные нормы.

Уилсон привносит нечто иное в понимание поведения Хауса. Подобно многим любителями сериала он, возможно, задает себе вопрос: нет ли у Хауса синдрома Аспергера,[14] не страдает ли он умеренной формой аутизма, проявляющейся в «трудности установления дружеских контактов при игре со сверстниками» и в «проблемах с соблюдением социальных норм». Директор больницы, доктор Кадди, отвечает без экивоков: «Хаус не страдает синдромом Аспергера. Диагноз гораздо проще. Он придурок». Вероятно, ей удалось убедить Уилсона, поскольку позже он наставляет Хауса:

В такие моменты «Хаус» приближается к совершенству. Формула сериала помогает четко показать нам главного героя. Обратите внимание на то, что Уилсон говорит все это не для того, чтобы усовершенствовать своего друга (хотя в других сериях он делает такую попытку), а вместо этого называет Хауса тем же словом, которое услышал от Кадди: придурок. (Это хорошо, поскольку вместо обычного «извлечем из этого урок» телевидение прибегло к повествованию в том направлении, в котором движется сам герой.)

Хаус остается придурком, и в этом есть свои преимущества, главное из которых заключается в том, что это выделяет «Хаус» из ряда прочих больничных телесериалов. Однако необходим некий баланс между придурковатостью и возможным спасением этого проекта. Некоторые из нас просто счастливы лицезреть на экране телевизора энергичного грубияна, но если не появится «Новый Хаус», весь этот сериал прикажет долго жить. В «Линиях па песке» такой баланс найден в конце серии, когда мальчишка с аутизмом дарит Хаусу свою игровую приставку (Хаус постоянно играет в видеоигры, а мальчишку, похоже, не оторвать от его приставки). Хью Лори играет эту сцену идеально; мы видим, как тонко выстроен прорыв его оборонительного рубежа в тот момент, когда он принимает подарок (малыш Брэден Лемастерс тоже молчит. В роли больного он вполне состоялся).

Если бы создатели «Хауса» полностью доверял и зрителям, этот эпизод мог бы закончиться так: мальчик и его родители покидают больницу, камера в последний раз показывает лицо Хауса. Но, как это часто происходит, создатели считают, что зритель недостаточно умен. Во-первых, в тот момент, когда мальчик и его родители готовятся уйти, Хаус говорит Уилсону, что по десятибалльной шкале спасение этого ребенка от смерти можно было бы оценить в десять баллов, ну а его родители «едва нащелкивают на шесть с половиной», потому что, хотя они и любят своего сына, воспитывать ребенка, страдающего аутизмом, будет для них очень непростым делом. Семья покидает больницу, мальчик дарит Хаусу игровую приставку, они обмениваются взглядами, троица выходит, а Уилсон произносит: «Это — десять баллов».

Все отношение к зрительской аудитории можно выразить этими тремя словами. Если бы создатели сериала доверяли своей зрительской аудитории, они обошлись бы без слов Уилсона, которые как молот упали на нашу голову. Когда Уилсон объясняет то, что только что произошло, нам снова остается гадать, понимают ли эти умники-режиссеры, что Хью Лори может передать нужные эмоции без ненужного объяснения.

Но это еще не конец. Когда Уилсон произносит свои слова, голос Бена Харпера на звуковой дорожке затягивает песню «Я жду ангела»:

Нет, с песней Харпера все нормально. Ненормально то, что мы ее слышим именно в этот момент. Подобно трем словам Уилсона слова Харпера создают упрощенную картину для телезрителей, которые, видимо, слишком глупы, чтобы понять динамику сцены в том виде, как ее играют Лори, Лемастерс и Роберт Шон Леонард в роли Уилсона.

Казалось бы, что такое дополнение к эпизоду и не нужно, но следует учесть, что «Хаус» — это очень популярный сериал, поэтому приходится предположить, что продюсеры знают, что делают. Фильм изобилует формулами, но, возможно, в отсутствии безумия есть своя система.[15] Вероятно, продюсеры верно рассчитали, что нужно и некоторое количество здравого смысла, и ринулись, так сказать, нейтрализовывать впечатление, которое создает придурок в главной роли. При попытке прикрыть его придурковатость они создают нам стандартную больничную драму.

Но если это действительно банальный производственный сериал, то следует сказать, что достаточно деликатные отношения между Хаусом и Али, семнадцатилетней пациенткой, сыграны превосходно. Али, играющая в двух сериях (в том числе в «Линиях на песке», 3–4), серьезно запала на Хауса. Он без всякой задней мысли флиртует с ней… но, в конечном счете, подходит ли выражение «без всякой задней мысли» для таких взаимоотношений? Финал наступает, когда Хаус ставит ей диагноз странного заболевания (а в «Хаусе» и нет иных заболеваний), после чего она срывается с тормозов. Довольными остаются все: поклонники Хауса с его антиобщественными склонностями и синдромом Аспергера могут радоваться, наблюдая, как он идет походкой искусителя, зная о своей малолетней обожательнице, а те, кому не по нраву такое поведение, могут быть удовлетворены тем, что: 1) ничего не произошло и 2) девушка просто страдала от какого-то странного заболевания.

Думается, для того, чтобы «Хауса» приняла широкая зрительская аудитория, сто создателям необходимо постоянно каким-то образом соединять странного главного героя с относительно традиционной формулой. От такого хождения по канату вряд ли кто-то будет в восторге. Зрители готовы принять придурка в качестве второстепенного персонажа в каком-нибудь традиционном больничном сериале, но сделать придурка центральным персонажем чревато тем, что им это может прийтись не по вкусу. А с другой стороны те, кому по нутру герой, подобный Хаусу, именно в силу его странного и асоциального характера, вряд ли примут найденную для сериала формулу и сочтут нужным тратить на него свое время. С этой точки зрения «Хаус» совершенно удивительное произведение, поскольку его герой в других обстоятельствах гарантировал бы своим создателям очень недолгий прокат, ну а при лучшем стечении обстоятельств стал бы культовым кино. Главный персонаж мог бы украсить собой некую программу популярную и отражающую часть господствующей культуры. В связи с неуменьшающейся популярностью сериала представляется правильным попытаться уравновесить характер Хауса, сделав его более мягким, уложить в рамки «социальных приличий», так чтобы независимо от того, как далеко зайдет Хаус-персонаж, «Хаус»-сериал навсегда остался «безопасным» для нас.

Мне не хотелось бы создать впечатление, что формула всегда торжествует над чувствами главного героя с его ершистым характером. Взять, к примеру, особую черту Хауса, совершенно нетипичную для героя американских сериалов, а именно — его отношение к Богу, что, вероятно, послужило причиной волнения членов «Родительского комитета но телевещанию». В «Трех историях» (1–21) больной Хауса был «технически мертвым более одной минуты». Уилсон, присутствовавший в аудитории вместе с другими «утятами», спросил Хауса, были ли на пороге смерти ощущения больного «подлинными». Хаус ответил, что больной видел «белый свет», но что «все это химические реакции, происходящие, когда мозг отключается». Доктор Форман с удивлением спросил: «И вы этому верите?» Хаус дает ответ, который помогает глубже раскрыть его характер и показывает, чем он отличается от обычного телегероя: «Наука не дает точного ответа, отвечает он. — То, что выбираю я, не имеет значения для моей жизни. Я выбираю тот результат, который мне более удобен». Доктор Кэмерон, кажется, не принимает утверждение Хауса о том, что ему удобно верить, и точка. Но Хаус отвечает: «Мне удобнее верить, что это не просто проверка».

В лучшем случае Хаус — агностик, который при возможности выбора предпочтет порассуждать при жизни о том, что будет после нее. Наука в этом отношении для него удобна. И такая позиция требует мужества от героя популярного американского сериала, снятого в первом десятилетии XXI века. В некотором смысле эта позиция выносит Хауса за пределы господствующего мировоззрения (и даже дальше, чем его общая придурковатость), что, несомненно, обновляет и всю традиционную сериальную структуру.

Кроме этого необходимо отметить, что пока еще «Хаусу» не свойственно ленивое благодушие, которое задушило бы его сломанного героя. Рождественский эпизод, после которого наступил перерыв, стал тому доказательством, поскольку оказался одним из самых сумбурных образцов рождественского кино, когда-либо выпущенного в прокат. Хаус провел «Веселенькое Рождество» в воздержании, так как никто его не снабжал викодином. К концу серии ему удается раздобыть оксиконтин, он принимает слишком большую дозу, запивает алкоголем и вырубается на полу гостиной. «Его лучший друг» Уилсон обнаруживает его, впадает в ярость и уходит, хлопнув дверью. Затем полицейский старается упечь Хауса за решетку за злоупотребление наркотиками. Вот такова рождественская серия.

Уилсон накануне Рождества заходит в кабинет Хауса и приглашает его к себе. «Лучше встретить праздник с людьми, чем с наркотиками», — говорит он Хаусу. Лицо Хью Лори выражает презрение, но в душе, и мы это чувствуем, он согласен с этим. Тем не менее он печально усмехается и выходит из комнаты, не выпуская из рук флакона оксиконтина. Жалкий вид Хауса способен растрогать кого угодно… Стоит ли обвинять авторов в том, что они спекулируют на рождественских эмоциях зрителей?

По крайней мере дважды создатели показали глубину характера Хауса, не полагаясь на дешевые трюки (в данном случае они сочли, что таланта Лори будет достаточно). Это произошло тогда, когда они решили отойти от формулы.

Обычно, когда на телевидении показывают «Совершенно Особую Серию» из сериала, это — кошмар. Как правило, это какое-то «значительное» и серьезное повествование о том, как вредны наркотики или что-то подобное. Но иногда Совершенно Особая Серия оказывается непохожей на традиционные телесериалы: этакий одноразовый отход от нормы. Так произошло в финале «Без причины» (2–24). В начале серии в Хауса стреляет разъяренный муж его бывшей пациентки. Все остальное в корне отличается от «Хауса», созданного по формуле. Там сдвигается время, происходит не поддающееся описанию перемещение героев, зрелище приобретает психоделический характер. Его можно было бы назвать претенциозным, но на фоне прочих телевизионных сюжетов это сиюминутное отступление от схемы кажется замечательным.

Мы видим, что все в этой серии, кроме самого начала и самого конца, происходит в сознании Хауса на протяжении пары минут. За это время Хаус узнает, как избавиться от боли в ноге. Но это — не самое главное. Самое главное то, что он передает полученные знания человеку, который может ему помочь. Кажется, что Хаус наконец-то осознал, что он преднамеренно мешает себе быть счастливым, что он строит свою жизнь, играя придурка, который умнее всех прочих. Вообще-то самое время это осознать. Однако утрать он свою неординарность, весь сериал будет загублен (вот еще одна причина того, что последующий рождественский эпизод стал хорошей новостью).

«Без причины» продемонстрировал, что сериалы могут отойти от формулы, получить ускорение за счет главного героя и при этом сохранить остроту, которая делает Хауса (и героя, и сам сериал) достойным зрелищем. Вышеупомянутые «Три истории», возможно, лучшие из всех серий «Хауса», еще раз доказывают, что причина, по которой «Хаус» не стал великолепным кино, заключается в том, что он выстроен по формуле.

В предпоследней серии первого сезона Хаусу приходится читать лекцию. Он задает условия медицинской задачи: трое больных, жалующихся на боль в ноге. Затем он опрашивает студентов по мере их знакомства с историей болезни — точно так же, как он и его ассистенты делают это в какой-нибудь обычной серии «Хауса». Нюанс заключается в том, что здесь не одни, а три пациента, а кроме того, Хаус занят не тем, что разбирает конкретную проблему с другими врачами, а учит студентов, основываясь на анамнезе. В этой серии разбираются различные случаи, совершаклся прыжки во времени, в ход идет даже Кармен Электра.[16] Пэрис Барклэй, кинопродюсер, и Дэвид Шор, написавший сценарий и получивший за нее премию «Эмми», — соединив простое и сложное, добились удивительного результата. В ходе занятия мы начинаем понимать, что один из больных это сам Хаус, который рассказывает историю своей хронической болезни (и попутно пристрастия к викодину).

Как и «Без причины» эта серия отступает от формулы, и в этом причина ее успеха. Искусно сотканное, сложное повествование стало для зрителя наградой. А мы узнаем о характере Хауса гораздо больше, нежели из всех прочих серий.

В 2005 году, когда заканчивался первый сезон «Доктора Хауса», вышла книга Стивена Джонсона «Все плохое вам на пользу: как современная поп-культура делает вас умней». В ней Джонсон утверждает, что сегодня люди ожидают большего от индустрии развлечений, и в основном их ожидания оправдываются. «Зрителям больше не нужны трехколесные детские велосипеды, потому что двадцать пять лет общения с изощренными телевизионными программами как следует отточили их аналитические способности» (77). Медицинские телесериалы стали более сложными; сравните «Приемное отделение» с «Беном Кейси»[17]. Большой состав исполнителей и переплетающиеся сюжетные линии, а также допущение, что зрители способны воспринимать сложное повествование, приводит к появлению «более умного телевидения». Когда я жалуюсь на то, что интеллект зрителей недооценивают, добавляя ненужные диалоги или банальные тексты песен на звуковой дорожке, я имею в виду именно это. Нам больше не нужно что-то избыточное (а раньше было нужно?). Когда создатели Хауса» не исключают избыточное, как и «Трех историях», результат замечателен. Когда они ковыряются в формулах, когда предлагают «трехколесный велосипед», мы получаем другое кино. Чаще всего рождаются серии, подобные «Линиям на песке», где совершенство граничит с тупостью.

Я убежден, что сложность «Доктора Хауса» заключается не в сюжетах, которые повторяются из серии в серию, и не в диалогах артистов (ведь сериал не случайно не носит название «Учебная больница»; он носит имя одного-единственного героя). Нет, сложность обусловлена именно этим персонажем, без которого сериала не было бы. Грегори Хаус — раздраженный и несдержанный человек, подобных врачей мы видели в кино и раньше. Он — мизантроп, таких мы тоже периодически встречаем, хотя обычно таковыми являются приглашенные звезды в единичных эпизодах или второстепенные герои. Хаус наркоман, и единственный раз, когда наркотики создают проблему, — это эпизод, в котором ему перестают их доставлять (наркотики не являются проблемой, пристрастие к ним — тоже, проблема в том. как наркотики добыть, хотя возникшие трудности с мочеиспусканием могут быть предвестником других грядущих проблем). В этом сериале перед нами предстает совершенно необычный главный герои. Вечно раздраженный — ну что ж. Мизантроп да, это несколько серьезнее, но это можно пережить. Наркоман? Ого! Добавьте к этому совершенно осознанное презрение к религии, и вы получите довольно опасного типа. По крайней мере, в контексте того, что мы видим на американском телевидении в прайм-тайм. Следует ли удивляться тому, что Шор стремится вместить свое шоу и некоторые рамки и прикрывает сложного Хауса земным и обыденным «Доктором Хаусом»? Как еще ему протащить на телевидение этого наркомана?

В итоге Хаусу удается пройти по лезвию ножа. Хью Лори великолепен, его главный герой выше всяких похвал, и эти два момента перевешивают занудные повторы, составляющие большую часть сюжетов. «Хаус» выстроен по известном сериальной формуле, выстроен качественно, что в совокупности и притягивает зрителей. Остается надеяться, что Шор и компания осознают то, что зрители уже готовы к чему-то более серьезному.

Стивена Рубио утешает наука. К сожалению, он не ученый, а преподаватель английского языка. Его блог в Интернете, «Stephen Rubio's Online Life», функционирует уже шестой год, к нему можно обратиться и через сайт bagonias.typepad.com/srubio.

Gildemeister, Christopher. «Faith in a Box: Entertainment Television amp; Religion 2005–2006.» parentstv.org. Retrieved 30 Mar, 2007. http://www.parentstv.org/PTC/publications/reports/religionstudy06/main.asp Johnson, Steven Everything Bad Is Good for You: How Today's Popular Culture Is Actually Making Us Smarter. New York: Riverhead, 2005.

PTC Family TV Guide Show Page. «House.» Retrieved 30 Mar. 2007 http://www.parent-stv.org/ptc/shows/main asp?shwid=1937

They say you always hurt the ones you love. The writers of House take that literally: the explanation for Princeton-Plainsboro pauenls' mysterious ailments can almost always be traced back to their families. It's a strange pattern for a show without any overt family focus. Jill Winters puzzles out the meaning behind the disturbing trend.