"Загадка доктора Хауса человека и сериала" - читать интересную книгу автора (Уилсон Л.)

Крэйг Дерксен ЛГУТ ВСЕ, КРОМЕ КОМПЬЮТЕРНОГО КИНО Как обмануть: практическое руководство

«Все лгут» — расхожее выражение в сериале «Доктор Хаус». На деле хваленое диагностическое мастерство главного героя, доктора Грегори Хауса, идет от его способности видеть обман. Однако обман, который лежит в основе сериала, не случаен, а скорее представляет собой некую систему, причем у этой лжи всегда есть причина. Подобно тому как жанр фильмов ужасов подразумевает некоторые стратегии выживания, можно говорить о стратегиях для определения обмана в «Докторе Хаусе».

Без излишней шумихи я хочу предложить правила, с помощью которых в «Докторе Хаусе» можно разглядеть обман.

Существует много общепринятых правил относительно обмана в художественных произведениях, и, как всякое художественное произведение, «Доктор Хаус» следует некоторым из них и игнорирует другие.

Одно из самых важных правил касается героев, стряпающих крайне замысловатые истории, дабы скрыть обман. Создатели «Доктора Хауса» не стали прибегать к такому сугубо театральному средству. Некоторые фильмы (к примеру, большинство комедий положений) опутывают нас изощренным обманом и пытаются тем самым развлечь, в то время как мы испытываем неловкое чувство, стараясь распутать паутину лжи. «Доктор Хаус», как «Друзья» или «Компания из троих»,[19] повествует об обмане и последствиях обмана, но его трактовка отличается от двух названных комедий. Обман в «Докторе Хаусе» не такой изощренный. Занятно, что ложь в «Хаусе» обычно кроется в самых обычных и неинтересных историях. Бывают исключения, как в серии «Проклятье» (1–13), где отец пациента пребывает в духовных исканиях, а сыну говорит, что он пилот истребителя. Но даже в этом случае история о пилоте была рассказана мимоходом и особого внимания не привлекла. Причина частично заключается в том, что в этом случае ложь распознать труднее. Если нам рассказывают какую-то замысловатую историю, мы сразу же начинаем подозревать обман. А обыденные истории влетают в одно ухо и вылетают в другое, так что мы и внимания-то на них не обращаем.

Зачастую Хаус подмечает такие истории, но лишь в силу приписываемой ему способности знать доподлинно, как соответствующим образом отреагировать на какую-то ситуацию; истории, которые нам представляются банальными, ему кажутся крайне непростыми. Он и сам навыдумывал всякого разного, когда рассказывал о своей болезни в «Трех историях» (1–21) и заменил себя Кармен Электрой. Мы хоть и подозревали неладное, но размера этого обмана не представляли.

Правильная реакция на обман — это умение, которым владеют не все, а если владеют, то в разной степени. Но способность Хауса определить правильную реакцию и его личное пренебрежение к этим реакциям просто сверхъестественны. Подозрение Хауса в серии «Спортивная медицина» (1–12), когда Форман появляется на работе на несколько минут позже и говорит, что у него сломалась машина, замечательный тому пример.

«Доктор Хаус» не потчует нас обманами с ложечки, однако эти обманы различимы и неслучайны. Сериал не пошел по традиционному для телевидения пути, если бы загадки разрешались просто — на основании незначительных и более или менее очевидных фактов. Редко можно встретить художественное произведение дедуктивного характера, позволяющее нам воспользоваться нашими способностями. Даже детей раздражает случайность происходящего в «Скуби Ду», «Где вы?» и в серии «Выбери свое приключение» или нагнетание таинственности путем ошибок, как это происходит в сериале «Она написала убийство», где игра актеров скрывает важные ключи к разгадке.

Мы привыкли видеть обман в силу правил, действующих в подобных произведениях и определяющих, что следует считать ключом к разгадке и как такие ключи интерпретировать. Нам всем известно, что в любой серии «Она написала Убийство» Джессика Флетчер раскроет преступление, исходя из случайной подсказки, которая позволяет ей увидеть то, чего раньше она не видела. «Доктор Хаус» часто прибегает к тому же правилу и к тому же расчету времени. Когда до конца фильма остается десять минут и Хаус направляется к кому-нибудь (чаще всего это больной), мы можем успокоиться и предположить, что с этим человеком непременно что-то случится, что и позволит Хаусу правильно установить диагноз больного в данной серии.

Существуют два правила развития событий, способствующие именно такому исходу. Правило, по которому задача должна разрешиться в последние десять минут, и правило случайного события, дающего ключ к разгадке тайны. Многих людей бесит правило разрешения загадки в последние десять минут, но такое раздражение несколько неоправданно. Конечно, это правило приводит к тому, что решение загадки становится не сюрпризом, а чем-то ожидаемым. Однако это не похоже на остановку бомбы с часовым механизмом в тот момент, когда до взрыва осталась одна секунда. Количество времени, оставшегося до конца фильма, — это не внутренний, а внешний фактор повествования. «Последние десять минут» могут длиться от одной минуты до нескольких дней, недель, месяцев или даже лет воображаемого времени. В фильме Хаусу для решения проблемы требуется не десять минут. Он подходит к решению проблемы не сразу, а происходит это в последние десять минут. Что остается делать диагносту, когда он уже поставил диагноз? То, что основные проблемы в «Докторе Хаусе» решаются в наши с вами, а не в их последние десять минут, оказывается для нас удобным правилом. Когда герой утверждает что-либо в последние десять минут и отстаивает свое убеждение, несмотря на травлю, мы обычно можем верить в то, что он прав.

С другой стороны, то, что решение проблемы в фильме происходит не без помощи внешних ключей к разгадке, не имеющих отношения к данной проблеме, может очень раздражать в том случае, если с этим переборщили. Возглас «Эврика!» в момент счастливого озарения, используемый в произведениях, не соответствует тому, как мы решаем проблемы в реальном мире. Скорее это вымышленное средство для накала драматизма. Это также последняя попытка помочь зрителям решить загадку в одной из серий. Беременная женщина в больнице помогла Хаусу диагностировать эпидемию у новорожденных в серии «Материнство» (1–4). Стив Маккуин помог Хаусу поставить диагноз больному в «Охоте» (2–7), а ингалятор у пациента в серии «Любовь зла» (1 20) помог ему диагностировать инфекцию ротовой полости.

Второе правило обмана в художественном произведении, используемое в «Докторе Хаусе», — это движение к более объяснимому и более изящному обману в противовес обману очевидному или неоправданному. Вообще-то в художественной литературе стало популярным привлекать читателя или зрителя к раскрытию обмана вместо того, чтобы позволять ему восхищаться чьими-то дедуктивными способностями. То, что турниры по покеру стали транслироваться наравне с сериалами, показывает, насколько нам нравится самим узнавать того, кто блефует. Судя по тому, что создатели «Доктора Хауса» включили сцены игры в покер в серии «Выбившийся из сил» (2–17) и «Хаус против Бога» (2–19), они знают об этом увлечении.

«Доктор Хаус» предоставляет нам выбор: догадывайтесь сами или ждите, пока за вас это сделают другие. Те, кто предпочитает просто следить за событиями в расчете на умных героев, должны верить утверждениям Хауса по поводу того, кто лжет и что скрывается за ложью. Те, кого больше привлекает личное участие в событиях, могут воспользоваться Хаусом как проводником или лакмусовой бумажкой своих способностей к раскрытию обмана. К концу серии может показаться, что Хаус ошибается, но вряд ли это так. Конечно, то, что Брайан Сингер является главным продюсером «Доктора Хауса», может заставить нас сомневаться в наших собственных предположениях по поводу повествования; вряд ли можно думать, что человек, который подарил нам триллер «Подозрительные лица», будет следовать правилам. Однако похоже, что факты подтверждают утверждения Хауса, хотя иногда он сам подкрепляет эти факты, — как в серии «Обман» (2–9), когда делает инъекцию больному с синдромом Мюнхгаузена. Нужна некая внешняя причина, объясняющая, почему мы можем верить Хаусу. Я полагаю, что таковая есть, и я скажу о ней позже. Наибольшая проблема с «верой в Хауса» состоит в том, что при таком подходе мы не можем сказать, когда он лжет. А ложь Хауса в сериале составляет значительную часть всего обмана. Может быть, стоит немного дополнить Хауса Уилсоном. поскольку, по-видимому, Уилсон раскусил Хауса, — это лучший способ, но… формула определения, кому верить и когда верить, так же сложна, как процесс определения того, кто именно вас обманывает.

Тем, кто говорит, что «икс лжет», а потом заводит известную песню «Я же вам говорил», я должен заметить, что определить, что герой — лгун, совершенно недостаточно. Сейчас вокруг нас такое количество лжи, что найти лгуна — пара пустяков. Гораздо важнее определить, что кроется за этим обманом и каковы его мотивы. То есть нам важно узнать психологию лгуна, исходя из того, что он накручивает.

На первый взгляд героям «Доктора Хауса» нравится врать своим близким. На самом деле они терпеть не могут это делать, но их вынуждают обстоятельства. Почти все пациенты Хауса лгут своим родным, но у каждого имеется своя причина для этого. Почти у каждого есть что-то, что они хотели бы скрыть от родных. Тайные связи, смертельные заболевания и отклонения в поведении — лишь немногое из того, что герои скрывают от своих семей. У них большие секреты, и нам доставляет тайное наслаждение узнавать, что же они скрывают. Мы смакуем это чувство. Нам нравится разоблачать их ложь не меньше, чем Хаусу, но мы не так жестоки, когда раскрываем их обман.

Симптомы и диагноз

Повторение темы о том, как герои лгут своим близким, направлено на то, чтобы показать, что их ложь оправдана выстраиванием определенных отношений. Вы наблюдаете, как пациент лжет родным, когда их отношения с ним складываются так, как этого хочется им. Хаус сам лгал своим родителям, чтобы не встречаться с ними, — в серии «Папенькин сын» (2–5), и это был единственный раз, когда ему, по-видимому, не хотелось врать. Некоторые герои лгут, чтобы порадовать своих родных, — как «идеальная жена» в серии «Мне нужно знать» (2–11); другие лгут ради сохранения семейного очага — как, к примеру, донор печени, которого собирается бросить его жена в серии «От лжи подальше» (2–18); третьи врут, чтобы родители не заставили их работать на весенних каникулах, — как, например, школьник в серии «Папенькин сынок» (которому в свою очередь сказали неправду об обстоятельствах смерти матери, дабы он не садился за руль нетрезвым). Всякий раз, когда герой «Доктора Хауса» предлагает легкое решение сложной семейной проблемы, ложь налицо.

Больные врут и не краснеют

Почти все больные и их родственники в «Докторе Хаусе» лгут врачам. Если перечислять все примеры их обманов, список будет слишком длинным. Прекрасным примером может служить одна из серий первого сезона — «Отцовство» (1–2), в которой родители пациента отказались сообщить, что их мальчик был ими усыновлен. Те, кто говорит правду, выглядят глупо на фоне лжи или кажущейся лжи окружающих. В серии «Шалтай-Болтай» (2–3) примером этого служит больной, который отказывался выполнять предписания врачей, потому что агрессивно настроен против белых.

Зачастую обман со стороны больных вызван желанием сохранить нормальные отношения с врачом. Больным хочется, чтобы врачи думали о них лучше и в медицинском плане, и во всех остальных. Они отчаянно стесняются того, что сделали или чего не сделали, и не хотят, чтобы врачи судили о них плохо. Суждение — ключевое понятие в «Докторе Хаусе»; Хаус ведет себя так, как будто он выносит суждения направо и налево, — именно в такой манере он говорит о больных и высмеивает их, но на деле практически никого не осуждает. В серии «Контроль» (1–14) пациентка так боялась осуждения врачей, что не соглашалась на определенные медицинские процедуры, которых стеснялась, но, похоже, была благодарна Хаусу за его отношение к ней. В серии «Принимаем всех» (2–1) речь идет о больном, осужденном за убийство, а Хаусу, похоже, на это наплевать.

Больным важно не только то, что думают врачи об их личной жизни, им хочется поразить последних своими медицинскими знаниями. Они ищут и находят описания болезней в Интернете, чтобы продемонстрировать врачам свою эрудицию. И если вы можете удивить докторов проделанной работой, этим вы их подстегнете, и они сами примутся за дело с удвоенной энергией. Поиск в Интернете — один из способов подстегнуть врачей перепроверить диагноз, ведь все мы наслышаны о врачебных ошибках, и порой пациентам самим надо держать ситуацию под контролем. Иногда это и неплохо — как мы видели в серии «Три истории» (1–21): Хаус, сам в роли больного, определил, что у него отказала мышца.

Симптомы и диагноз.

Обычно если больной говорит, значит, он врет, а если молчит, значит, пытается что-то скрыть. Безмолвные пациенты, такие как отец в серии «Контроль», являются исключением, они не немые, хотя и предпочитают молчать. Как только больные ни обманывали врачей в «Докторе Хаусе»! И все же нет простой схемы, которая помогла бы нам догадаться, кто из пациентов лжет и почему. В способности Хауса вычислять лгунов нас помимо прочего поражает то, что явной схемы обмана вроде бы не существует. Однако она существует; но толку от нее немного, потому что в основе лжи лежит информация, которая скрыта от нас, а Хаус его владеет в силу своего опыта диагноста в сочетании с человеческой прозорливостью и научным уровнем знаний. Поскольку больные больше всего обеспокоены своим здоровьем и не верят в добросовестность врачей, они сами делают выводы, ставят себе диагнозы или прислушиваются к заключениям других докторов. Чтобы заставить врачей лечить «правильно», они навязывают им свои внутренние ощущения, которые, по их мнению, приведут к тому, что их будут лечить как положено. Другими словами, они своей ложью пытаются добиться от врачей правильного диагноза. Этот способ не универсален, потому что некоторые ждут от докторов не лечения, а чего-то иного. Так, пациент в серии «Секс убивает» (2–14) не нуждался в лечении, он хотел, чтобы ему сделали химическую кастрацию, поскольку, по его словам, страдал от неуправляемого сексуального влечения к коровам. И это. в общем, неплохой способ.

Врачи в «Докторе Хаусе» — обычные люди, и лгут они, как и прочие, хотя у них, как у докторов, есть свои особенные ухищрения; они, в частности, используют ложь во спасение своей карьеры. Кажется, что все врачи пекутся о здоровье своих пациентов, а фактически в большинстве случаев они заботятся о себе.

В отличие от других фильмов на медицинскую тему в «Докторе Хаусе» среди главных героев нет медсестер. Медицинский персонал представлен только врачами и администраторами. Причиной этого отчасти является то, что создатели шоу избрали объектом своей иронии тех, кто проводит медицинские процедуры, но выбрали для этого не медсестер; именно поэтому помощники Хауса проводят все обследования самостоятельно.

Симптомы и диагноз

Врачи в «Докторе Хаусе» врут не меньше пациентов. Если больные лгут, чтобы уберечь свое здоровье, то медики лгут, чтобы не разрушить свою карьеру и ту удобную жизнь, которую они себе создали. Может быть, это не очень относится к сострадательным Уилсону и Кэмерон, деловой Кадди и пытливым Хаусу и Форману, но к остальным врачам в сериале точно имеет прямое отношение. Самым ярким примером тому служит Чейз — врач, худшая черта характера которого проявляется в том, что он стремится к спокойной жизни. Еще один пример того, как личный комфорт для врачей оказывается дороже здоровья пациентов, это два героя второго плана, одни из которых в «Методе Сократа» (1–6) оперировал опухоль уже после того, как Хаус уменьшил ее с помощью этанола. Другого в «Ошибке» (2–8) пришлось шантажировать, чтобы он провел трансплантацию. И того и другого больше волновал собственный успех, а не жизнь пациентов.

Конечно, эти врачи введены в сериал, чтобы лучше оттенить главных героев. Врачи, главной целью которых является продвижение по службе, типичны, но нам интереснее герои, которые идут на ложь ради высоких принципов. Мы ценим готовность врача/больного в серии «ТБ или не ТБ»[20] пожертвовать не только карьерой, но и жизнью ради дела. Мы одобряем стратегические решения Кадди — даже Хаус с уважением воспринял ее отказ провести трансплантацию в серии «Секс убивает», — потому что мы уважаем ее стремление сохранить здоровье людей, а не свою карьеру. Этим она отличается от Воглера, безнравственного бизнесмена из первого сезона. Кажется, они оба обеспокоены крайне важными проблемами, только вот Воглер хочет, чтобы больница приносила прибыль, и ему нет дела до людей. Кэмерон и Уилсон готовы пойти на ложь не только ради здоровья своих больных, но и ради их чувств. Для них пациенты — не просто больные, они им небезразличны и как люди. Это отличает их от других врачей в сериале.

А что же отличает Хауса? Переживает ли он за своих пациентов? За некоторых переживает, если знаком с ними лично и если они не очень его раздражают. Чаще он беспокоится о своих больных лишь потому, что они его пациенты. Правовая система носит состязательный характер; это значит, что каждую сторону представляет адвокат. Хаус считает систему здравоохранения тоже состязательной. Он готов на все, чтобы защитить своих пациентов. Я еще раз повторяю: он готов на все, чтобы защитить своих пациентов. Изощреннее всего Хаус лжет, если ему надо получить для своих больных медицинскую помощь, которую они не смогут получить другим путем. Хаус тревожится о здоровье своих больных и, если надо им помочь, готов идти на ложь.

То, что мы обсуждали ранее, иллюстрирует один из ключевых принципов «Доктора Хаус а»: люди легко лгут, если их что-то волнует. Возникает вопрос: что означает этот принцип применительно к созданию этого сериала? Что он нам говорит о сценаристах и продюсерах? Что волнует их?

Люди, создающие «Доктора Хауса», то и дело лгут нам; в своем роде вся литература обман. Меня не интересует обман такого рода. Меня интересует необычный обман, составляющий неотъемлемую часть «Доктора Хауса». Несомненно, герои в нем лгут, эта ложь создается и пишется людьми, которые делают этот сериал, но эта ложь не чистая ложь создателей, это ложь, пропущенная через героев фильма. Неподдельная ложь создателей сериала — это мировая ложь. Когда весь мир замышляет обмануть зрителей, создатели сериала не стоят в стороне.

Симптомы и диагноз

Нам нравится смотреть «Доктора Хауса» не потому, что нам многое непонятно. В конце серии у нас появляется понимание происходящего. Чтобы дать зрителям некоторое ощущение уверенности, необходимы некие внешние элементы окружающего мира, которым мы могли бы доверять. В «Докторе Хаусе» таких элементов два: медицинский канон и зрительные образы.

Когда я говорю, что мы можем доверять медицинскому канону, я не имею в виду, что все медицинские составляющие сериала являются верными. Многие медицинские детали в нем используются, чтобы обмануть зрителя в силу слабости медицинского канона. Например, мы проходим медицинское обследование не для того, чтобы найти какое-то заболевания, а чтобы выявить его симптомы; а это позволяет создателям сериала скрывать от нас, чем болен пациент, до тех пор, пока не наступит кульминационный момент, поскольку болезнь может протекать бессимптомно. С помощью анализов определить заболевание удается не всегда, порой они оказываются просто ошибочными (анализы на выявление симптомов заболевания и ошибочные тесты открыто обсуждаются в серии «Ролевая модель» (1–17) в коротком диалоге об эскимосе на рыбалке, цапле и отрицательном тесте на СПИД). Эти медицинские факты, направленные на то, чтобы обмануть зрительскую аудиторию, кое-что говорят нам о создателях сериала.

Часто звучит критика в адрес медицинской стороны сериала. Отчасти эта критика оправданна, но в большинстве случаев она отражает как положительный, так и отрицательный Опыт личных контактов с медиками. Некоторые критики отмечают, что в сериале присутствуют явные медицинские ошибки, тогда как другие этих «явных» ошибок не замечают и называют другие ляпы, которые первые пропустили. Медицина это та область, которую. поди принимают близко к сердцу, но в которой они часто расходятся во мнениях, вот почему не получается примирить всех и вся. Существует миф об одном-единственном медицинском каноне, известном всем уважаемым врачам. Но это лишь миф. Медицинская наука столь обширна, сложна и разнообразна, что разногласий избежать не удается.

Совершенно понятно, что создатели сериала стремятся воссоздать картину медицинского мира максимально правдоподобно. И здесь они идут по узкой дорожке: кажется, что они крайне озабочены тем, чтобы не противоречить и не подрывать то, что, по их мнению, является медицинским каноном, но стараются избегать противоречий в рамках этого канона в пользу чего-то более стабильного. Поскольку сериал является художественным произведением, те, кто его делает, могут устанавливать медицинские правила по своему усмотрению, но предпочитают так не поступать. Вместо этого они обманывают нас, предлагая факты, которые признаются бесспорными, но до конца современной медициной не изученными, и поражают нас тем, что ей на сегодняшний день доподлинно известно. Этот обман строится не только на современном медицинском знании, он по существу составляет часть медицинского знания. (Тихо Браге, ученый, предложивший идею учета погрешностей измерений, был бы счастлив.) Вместо того чтобы вклинивать обман всюду, где медицинские факты не подтверждены, создатели, чтобы нас обмануть, используют места, которые медицинская наука признает пригодными для маневра, — потому что заботятся о видимости медицинской точности.

Так они убеждают нас в правдоподобности происходящего и правдоподобности известных медицинских фактов, несмотря на весь тот обман, который нам навязывают. В конце серии это позволяет нам узнать, чей же диагноз был правильным.

Приняв медицинский канон в качестве бесспорного факта, мы также создаем стандарт, позволяющий нам судить о профессиональных качествах героя, что очень важно для сериала. Когда Хаус приходит в больницу и распугивает больных речами о своем пристрастии к викодину в серии «Принцип экономии» (1–3), нам дают понять, что больные зря пугаются великого врача по пустяковым причинам, но мы не сможем в это поверить, если не будем считать Хауса действительно великим. И это справедливо в отношении многих эпизодов: они убедительны только в том случае, если Хаус — великий врач. Ложь, которую нам преподносят создатели, показывает, насколько для нас важно то, как воспринимают медицинские способности Хауса его пациенты.

Однако тем из нас, кто не принадлежит к медицинской профессии, потребуется небольшая помощь, чтобы узнать, как это согласуется с реальной медициной, и подтвердить те диагнозы, о которых у нас нет информации. Для этого у нас есть замечательный компенсирующий фактор — очень занятные анимационные картинки. Если нам их показывают в виде компьютерных графических изображений, или КГИ, это практически гарантия того, что увиденное нами происходит в действительности. Как в детективах есть возможность прокрутить события назад и показать, как произошло убийство, так в «Докторе Хаусе» (чем не медицинский детектив) нам показывают медицину в действии.

Если мы видим трехмерное изображение ленточного червя, внедряющегося в трехмерное изображение чьего-либо мозга, мы верим, что у этого человека ленточный червь, даже если мы не изучали медицину. Возможно, этот червь и не является причиной всех его проблем, но это убеждает нас в наличии проблемы. КГИ преподносит нам как факт происходящего, но не объясняет нам все последствия того, что мы видим; в конце концов, что-то нужно оставить и для Хауса, дабы тот растолковал, в чем дело. Когда мы наблюдаем нерушимую связь КГИ с компьютерно создаваемой медициной и делаем компьютерную пункцию компьютерной плевральной полости, мы понимаем, что медицина чего-то достигла.

Примечательно то, что КГИ не помогают нам понять героев. Они используются, чтобы придать элемент правдоподобности авторской выдумке. В серии «Без причины» (2–24), когда Хаус галлюцинирует, в его сложных галлюцинациях, по всей видимости, тоже появляются эффекты КГИ. Однако в данном случае это не так уж важно. Поскольку и лечение больного, и диагноз явились плодом его воображения, вполне естественно, что ему привиделись эти компьютерные образы. Они только помогли показать, как происходят эти галлюцинации.

В общем, эффекты КГИ. как и медицинский канон, позволяют стать свидетелями величия медицины. Эти эффекты являются убедительным подтверждением правильности диагноза, поставленного Хаусом, и его профессионального мастерства.

Эх, хорошо бы найти такой же надежный источник информации вне рамок художественного произведения!

Крэйг Дерксен получил диплом бакалавра в университете Манитобы, а диплом магистра — в университете штата Мэрилэнд, там же он защитил диссертацию. Он работает во многих областях философии, но его главное увлечение — философия поп-арта. Впервые он познакомился с Хью Лори в роли принца-регента в сериале «Черная гадюка III» (а также в роли принца Людвига Несокрушимого в «Черной гадюке II»), Иногда Крэйгу хочется стать вторым Хаусом, но пока он всего лишь второй Уилсон).