Глава 5. Мишель

Ада подслушивала и подглядывала за Большим Советом, запоминая все слово в слово. То прикладывала к замочной скважине ухо, то приникала глазом. Изредка она закрывала рот рукой и позволяла себе восклицания вроде: "Вот это да!" или "какая подлость!"

Ада была так увлечена происходящим в Круглом зале, что и не заметила, как дверь загорелась. Дым защекотал ей ноздри. Бяка чихнула, но тут же снова припала к замочной скважине, боясь прослушать самое интересное: вот сейчас Верховная объявит, кого принесут в жертву Пещерному духу. А что, если Ваську, или Вилли, или даже ее саму, бяку Аду?

Но в зале воцарилась подозрительная тишина. И вдруг фигуры на полу и на потолке ожили! Гигантские драконы захлопали перепончатыми крыльями, извергая огонь, черные птицы вонзили острые клювы в своих беззащитных жертв, змеи свивались в клубки и изгибались в завораживающем танце. И не понятно было — где фигуры настоящие — на полу или на потолке, а где их отражение. Но самое страшное — что все это происходило в полной тишине. Ада увидела, как Верховная подняла вверх руку, на пальце сверкнул огромный красный камень.

— Существа, — глухо произнесла Верховная, — предатель проник в нашу святыню, в наш подземный город.

Хвост Верховной часто-часто застучал по трону. Она подалась вперед, втягивая носом запах гари. Ада сжалась в комок, липкий страх подбирался к самому горлу, она еле сдерживала крик.

— Враг подслушал наш секрет, — произнесла правительница. — Я не знаю, кто это был, и никто никогда не узнает, потому что предатель умрет. Он воспользовался огнем, но сам погибнет от огня. Он хотел отравить нас дымом, но сам погибнет от дыма. Он навек останется здесь, в каменном лабиринте!

И тут Ада почувствовала, как огонь, объявший дверь, перекинулся на нее. Алые драконы плясали в языках пламени, изумрудные змеи обвивали шею, а черные птицы клевали прямо в голову. От дыма слезились глаза, тяжесть наваливалась на тело. Ада медленно опустилась на пол. Она задыхалась. Тяжесть, какая тяжесть… И почему она не послушалась Вилли…

— Вилли, где же ты, помоги!.. — голос бяки потонул в гуле подземного города.

Словно гигантский валун придавил Аду к земле, и длилось это целую вечность. Когда бяка с огромным трудом приоткрыла глаза, то обнаружила, что по-прежнему лежит в лабиринте, а на груди у нее сидит мышь. Очень симпатичная мышь, приятного серого цвета, с красивыми длинными усами, в серебристой шляпе-цилиндре. Мышь галантно приподняла лапкой шляпу.

— Позвольте представиться, Мишель. Мишель Крупье к вашим услугам.

— Тогда окажи услугу: слезь с меня, — прошептала Ада пересохшими губами. — Ты тяжелая, как слон.

Мышь, кажется, слегка обиделась, но спрыгнула вниз.

— Во первых, смею вас заверить, мой вес не имеет никакого отношения к вашему состоянию здоровья. А во-вторых, если уж на то пошло, я не тяжелая, а тяжелый. Почему-то все думают, что если мышь, то обязательно женского пола. Так вот знайте: лично я — самец. Джентльмен, если угодно. И, кстати, отсюда снизу мне вас очень плохо видно.

Ада слегка повернула голову и взглянула на мышонка. Тот стоял на задних лапах и даже приподнялся на цыпочки, чтобы она его лучше слышала. Серебристый цилиндр съехал набок, черные глаза-бусинки блестели от возмущения, усы топорщились. Мышонок выглядел так забавно, что Ада захихикала, несмотря на весь ужас своего положения.

— Жуть какая-то, — проговорила она сквозь смех, — драконы, змеи, мыши… Мне приснился страшный сон. Обычно кошмары снятся, когда объешься на ночь, а на самом деле я вообще уже давным-давно ничего не ела. Только это противное ожерелье из рябины. Интересно, а мыши съедобны?

— Ужасно невкусные, — залепетал мышонок, — просто отрава. Откусишь кусочек, и все, — мышонок провел ребром ладони по шее. — Все, каюк. Язва желудка и переворот кишков с вашего позволения.

— Ты имеешь ввиду заворот кишок? — усмехнулась Ада.

— Он самый, — подтвердил Мишель. — Просто я всегда страшно волнуюсь, когда говорят о вкусе мышей.

— Что-то я тебе не верю, — задумчиво сказала бяка. — Вид у тебя слишком аппетитный. — Пожалуй, все-таки попробую мышатины.

С этими словами Ада сцапала мышонка и поднесла к глазам, чтобы получше рассмотреть. Мишель пищал, кусался и изо всех сил пытался вырваться.

— Отпусти меня сейчас же, я здесь совсем не за этим!

— Все мы здесь не за этим.

— Если упадет хоть один волосок с моей шкурки, будешь иметь дело с Лешим!

— С Лешим? — Ада открыла рот от удивления и поставила мышонка на землю.

— Я Лешего не боюсь, — сказала Ада. Он управляет только зверями и птицами, а мы, лесные существа, ему не подчиняемся.

— Ах, значит тебе уже лучше? Вот ты как заговорила! — Мышонок на всякий случай отбежал на безопасное расстояние.

— Пока ты мне все не объяснишь, я за себя не ручаюсь, — сказала Ада. — Проглочу и забуду. Давай, рассказывай, кто ты такой, и что здесь делаешь. И говори проще, а то я тебя плохо понимаю. — Ада улеглась поудобнее, подперла голову лапой и приготовилась слушать.

— Ладно, так и быть. Попробую все объяснить так, чтобы даже бяка поняла. Только быстро, у нас очень мало времени, — пропищал Мишель, поправляя цилиндр.

— Так вот. Я — волшебник, помощник и ученик Лешего, можно сказать, его правая рука, — начал он. — Я знаю много языков: английский, французский, ежовый, моржовый, рысий, лисий, жабий, крабий… и рыбий со словарем.

Мои предки известны по всей Европе. Во время войны мой прадед служил мышью при полевой кухне. Да, пришлось ему понюхать пороху, не то, что штабным крысам! Со временем он стал ученым-биологом — изучал различные виды злаков и пытался определить, какие из них лучше на вкус. Под старость осел в шикарном казино, отсюда и пошла наша фамилия — Крупье.

Ада зевнула.

— Сын его — мой дед, был одной из самых образованных мышей своего времени, — продолжал Мишель. — Дед работал в библиотеке, и за время его работы там не осталось практически ни одной не проеденной им книги. Любил музыку, театр… А мой отец помогал в мастерской художнику Мышьяру. По ночам отец залезал в его палитру, а затем бегал по холсту, разложенному на полу для сушки. У папы был настоящий талант, его картины имели бешеный успех…

— Тебе не надоело хвастаться? — перебила его Ада. — Расскажи мне лучше про Лешего. Я ведь его не видела ни разу, он очень далеко живет. На другом берегу озера, да?

— У нас там дом, — ответил Мишель. — Ну, вернее, у Лешего. Но я там живу с самого детства. Дядя Леший меня воспитал, он был очень дружен с моим отцом.

— Как интересно! — воскликнула бяка. — А это правда, что Леший теперь добрый?

— Еще какой! — пискнул Мишель. — Между нами говоря, немножко занудный, особенно когда начинает нотации читать, но, в общем, с ним можно иметь дело. А когда Леший узнал, что ты попала в беду, он отправил меня сюда, чтобы я тебе помог.

— А с чего это вдруг он вздумал мне помогать?

— Понятия не имею, зачем ты ему понадобилась — фыркнул Мишель. — Я бы сам ради тебя и лапой не пошевелил. Мышонок встряхнулся и снова напустил на себя важности. — А теперь вставай, — скомандовал он. — Пора сматываться отсюда, с вашего позволения. Верховная наложила удерживающее заклятие на лабиринт, а Лешему удалось снять его всего на один час.

— И если мы сейчас же не смоемся, мышеловка захлопнется, — догадалась Ада.

— Я бы предпочел назвать эту "мышеловку" бяколовкой, — пискнул Мишель. — Но в целом ты права.

Ада нехотя поднялась на ноги. Голова кружилась, подташнивало. Но разве стоит обращать внимание на такие мелочи, когда впереди — танцы на поляне, встреча с Вилли, бякобук и еще куча всяких приятных вещей. "Представляю себе выражение лица Вилли, когда я ему расскажу обо всем, что видела этой ночью," — подумала Ада.

— Эй, мышь, не отставай, а то предки на тебя обидятся! — бяка весело рассмеялась. — Ех-хо! И она побежала по лабиринту.