"Япония. Незавершенное соперничество" - читать интересную книгу автора (Широкорад Александр Борисович)
Глава 10 Блокада японским флотом Порт-Артура и гибель адмирала Макарова
На следующее же утро после атаки японских миноносцев, 27 января, адмирал Того решил атаковать русский флот главными силами. Придавая большое значение предстоящему бою с русской эскадрой, адмирал Того поднял на своем флагманском броненосце «Микаса» сигнал: «В этом сражении лежит решительная победа или поражение. Пусть каждый старается изо всех своих сил».
В это время русские корабли находились на внешнем рейде Порт-Артура. Поврежденные броненосцы «Ретвизан» и «Цесаревич» и крейсер «Паллада» стояли на мели недалеко от берега. Адмирал Старк находился на берегу на докладе у наместника Алексеева.
В состав эскадры адмирала Того входили: эскадренные броненосцы «Микаса», «Асахи», «Фудзи», «Ясима», «Сикисима» и «Хацусе»; броненосные крейсера «Идзумо», «Адзума», «Якумо», «Токива» и «Ивате»; крейсера 1-го ранга «Читосе», «Касаги», «Иосино» и «Такасаго».
Русское командование даже не удосужилось послать хотя бы один миноносец в дозор. Не велось наблюдения за подходом японского флота и с вершин, окружавших Порт-Артур.
 |
Русское командование узнало о подходе противника в 11 ч. 07 мин., когда эскадра Того, шедшая со скоростью 16 узлов, с дистанции 46,5 кабельтова (то есть 8,5 км) открыла огонь. Замечу, что до этого наши адмиралы никогда не стреляли на учениях на такие дальности. Русские корабли начали сниматься с якоря, чтобы на ходу вступить в бой с японцами. Но тут поступил приказ Алексеева: «Ожидать начальника эскадры, с якоря не сниматься», — и наши корабли вынуждены были остановиться. Адмирал Старк вернулся на эскадру только в 11 ч. 14 мин., и только тогда корабли под огнем противника снялись с якоря. Эта задержка ставила русские корабли в очень опасное положение. Японцы получили возможность в самом начале боя нанести им тяжелые повреждения и большие потери в личном составе.
Русская эскадра, снявшись с якоря, построилась в строй кильватера и пошла на сближение с противником, ведя огонь из носовых орудий. Стоявшие на мели поврежденные корабли — «Ретвизан», «Цесаревич» и «Паллада» — также открыли огонь по японцам. Но в 11 ч. 23 мин. русская эскадра легла на контркурс с японскими кораблями и открыла по ним огонь правым бортом.
Японская эскадра вскоре вошла в зону действия всех береговых орудий (за исключением 57-мм), но огонь с береговых батарей был открыт с опозданием, в 11 ч. 30 мин. Драгоценные минуты были упущены.
В 11 ч. 45 мин. адмирал Того приказал своей эскадре повернуть на юг, и через несколько минут его корабли вышли из зоны обстрела русских кораблей и береговых орудий.
27 января адмирал Того действовал очень смело и решительно, атакуя примерно равную по силе эскадру противника, находившуюся под защитой береговых батарей. Если бы русские артиллеристы на кораблях и береговых батареях умели стрелять, то японская эскадра, выстроившаяся в одну кильватерную колонну, понесла бы тяжелые потери, а то и вовсе была бы уничтожена. Адмирал Старк имел все шансы на выигрыш, принимая бой рядом со своей гаванью, в зоне обстрела береговых батарей, но прос…л сражение — для этого случая более цензурного слова нет. Позже в государственной думе о таких случаях говорили: «Это глупость или измена».
За время боя русские корабли выпустили по противнику 2207 снарядов, а береговые батареи — 151 снаряд. Всего было выпущено 2358 снарядов, преимущественно 75-мм (1122) и 6-дюймовых (762), и добились 11 попаданий (2,14 %).
На русских кораблях были убиты 14 человек и ранены 71.
Японцы, по своим данным, потеряли трех человек убитыми и 69 ранеными.
Постановка минного заграждения в районе Талиенванского залива, в одной из бухт которого находился порт Дальний, была предусмотрена планом войны. 27 января 1904 года туда был послан минный заградитель «Енисей» под охраной крейсера «Боярин». Заградитель должен был выставить мины заграждения в северном и южном проходах и после этого организовать выход пароходов из порта Дальний.
По прибытии к месту назначения «Енисей» приступил к постановке мин, а крейсер «Боярин» вернулся в Порт-Артур. В течение двух дней «Енисей» выставил на подходах к порту Дальний 320 мин. (По другим данным, он выставил 402 мины.)
29 января «Енисей», выведя пароходы из Дальнего, выставил последние 22 мины у острова Сан-шан-тао. Но две из этих мин всплыли. Командир «Енисея», капитан 2-го ранга Степанов решил расстрелять их, для чего приказал дать задний ход, чтобы приблизиться к минному заграждению. Маневр этот был очень опасным, так как заградитель могло снести ветром на собственное минное заграждение. Так и произошло. Расстреляв всплывшие мины, «Енисей» дал передний ход, и в этот момент раздался взрыв, «Енисей» начал тонуть. «Неожиданный взрыв ошеломил всех, но, несмотря на это, команда заградителя работала быстро и в полном порядке. Шлюпки были спущены и через 15 минут отошли от борта тонущего корабля, подобрав находившихся в воде людей. Степанов до последнего момента находился на мостике и, распоряжаясь спасением людей, погиб вместе с кораблем»[35].
Получив донесение о подрыве «Енисея», из Порт-Артура в Талиенванский залив немедленно были посланы крейсер «Боярин» и четыре миноносца. Перед выходом командир крейсера, капитан 2-го ранга Сарычев был предупрежден о том, что залив минирован, но точное место поставленных «Енисеем» было командованию не известно. 29 января около 4 часов дня «Боярин» при подходе к острову Сан-шан-тао наскочил на мину, выставленную «Енисеем», и стал медленно погружаться в воду. Сарычев решил, что положение безнадежно, и приказал оставить корабль. Через час команда бросила корабль и перешла на подошедшие к борту миноносцы. Командир, не дождавшись, когда «Боярин» затонет, приказал идти в Порт-Артур.
Крейсер же еще два дня оставался на плаву, и только на третий день разыгравшийся шторм отнес его на минное поле, где он вторично подорвался и только после этого затонул. Так по вине командира корабля погиб крейсер «Боярин».
После боя 27 января 1904 г. адмирал Того не решился на новую атаку русской эскадры на рейде Порт-Артура, а предпочел использовать старое морское оружие — брандеры. Для этого пять торговых пароходов были нагружены взрывчаткой и зажигательными веществами. Эти суда должны были войти ночью в гавань Порт-Артура, подойти к русским кораблям и взорвать их вместе с собой. Управлять брандерами было поручено 77 добровольцам из офицеров и нижних чинов.
11 февраля в 2 часа ночи брандеры «Тяньдзин-Мару», «Хококу-Мару», «Джинсен-Мару», «Буйио-Мару» и «Бишиу-Мару» в сопровождении миноносцев «Кагеро», «Муракумо», «Сирануи» и «Югири» подошли ко входу в гавань Порт-Артура. Как уже говорилось, у входа в гавань в ночь на 27 января сел на мель торпедированный броненосец «Ретвизан», который наполовину закрывал вход на внутренний рейд. Для защиты броненосца от атак японских миноносцев было выставлено два ряда противоторпедных сетей. Для связи с флагманским броненосцем «Петропавловск» с «Ретвизана» на флагман были проведены телефонные кабели. Кроме того, «Ретвизан» был соединен с телефонной станцией Порт-Артура.
В 2 ч. 45 мин. вахтенные «Ретвизана» заметили в темноте миноносец «Кагеро». Через несколько секунд миноносец был освещен прожектором с береговой батареи, а «Ретвизан» открыл огонь из орудий правого борта. Стрельба продолжалась не более минуты, так как «Кагеро», сблизившись с «Ретвизаном» на три кабельтовых (550 м), выпустил торпеду и вышел из луча прожектора. Торпеда прошла мимо заграждения и выскочила на берег.
В 3 ч. 05 мин. был обнаружен второй японский миноносец, «Сирануи». Он шел прямо на «Ретвизан» и находился уже в 4–5 кабельтовых (730–915 м) от него. За «Сирануи» шли «Муракумо» и «Югири», державшиеся ближе к Тигровому полуострову. По японским миноносцам одновременно открыли огонь «Ретвизан», дежурные эсминцы и береговые батареи, охранявшие проход. Японские миноносцы выпустили торпеды, не нанесшие вреда русским кораблям, и стали спешно уходить из лучей прожекторов. «Муракумо» вдруг остановился из-за неисправности рулевого управления, как утверждали японцы, по русским же данным, миноносец был поврежден русским снарядам, так как видели, что из него валил пар.
В этот момент с «Ретвизана» заметили, что из-за «Муракумо» показалось большое облако дыма, потом появились два парохода, пришедшие на створ входных знаков и повернувшие, первый — на середину броненосца, второй — на его форштевень. «Ретвизан» перенес огонь на эти пароходы, что дало возможность японским миноносцам вывести «Муракумо» из зоны обстрела. А пароходы, не взирая на шквальный огонь с «Ретвизана», продолжали приближаться.
«Хококу-Мару» под командованием капитан-лейтенанта Хирозе шел прямо на «Ретвизан», чтобы протаранить его борт и взорваться вместе с броненосцем. По брандеру помимо «Ретвизана» вели огонь несколько береговых батарей и все корабли, несшие сторожевую службу в проходе, но он, весь объятый пламенем, шел вперед. Когда до «Ретвизана» оставалось несколько десятков метров, удачным попаданием на брандере было выведено из строя рулевое управление. Брандер уклонился влево и выскочил на берег под самым входным маяком на Тигровом полуострове, совсем рядом с «Ретвизаном».
Второй брандер — «Джинсен-Мару» — затонул под градом снарядов у Золотой Горы.
«Хококу-Мару», оставленный экипажем, продолжал гореть, каждую минуту угрожая взорваться. Пламя огня слепило глаза комендорам с «Ретвизана», мешая отгонять японские миноносцы, подбиравшие экипажи брандеров.
В 5 ч. 45 мин. «Ретвизан» прекратил огонь, выпустив 935 снарядов: 2 — 12-дюймовых, 71 — 6-дюймовый, 152 — 75-мм, 590 — 47-мм и 120 — 37-мм. Потерь и повреждений на броненосце не было.
Мимо «Ретвизана» в гавань прошли крейсер «Новик» и миноносцы, преследовавшие отходящего противника. «Хококу-Мару» продолжал гореть еще целую неделю, хотя для ликвидации пожара была вызвана из Порт-Артура городская пожарная команда.
В ночь на 12 февраля японские миноносцы вновь попытались атаковать «Ретвизан», но были встречены огнем и отплыли. В то же ночь на поиск японских кораблей вышло восемь русских миноносцев. Утром 12 февраля встречать миноносцы вышли крейсера «Баян», «Аскольд» и «Новик».
Вдруг на горизонте появились идущие к Порт-Артуру шесть японских броненосцев и четыре крейсера. Прикрывая отход отставших миноносцев, «Бесстрашного» и «Внушительного», крейсера вступили в бой с японцами на дистанции в 40 кабельтовых. При первом же залпе разорвалась бортовая 152-мм пушка на «Аскольде». Наместник Алексеев запретил выход из гавани остальным кораблям эскадры. После того как дистанция боя сократилась до 32 кабельтовых (5856 м), русские крейсера повернули ко входу в гавань.
Миноносец «Бесстрашный» успешно проскочил на внутренний рейд. Но шедший за ним «Внушительный» повернул назад. Его командир, лейтенант М.С. Подушкин попросту струсил и направился в одну из ближайших бухт. Подушкин посадил миноносец на мель в Голубиной бухте.
Позже по рапорту Подушкина в официальной работе исторической комиссии по описанию действий флота в войну 1904–1905 гг. при морском Генштабе было сказано: «Лейтенант Подушкин… приготовился затопить миноносец, чтобы он не достался неприятелю; войдя в Голубиную бухту, „Внушительный“ отдал якорь. Вскоре показались японские крейсера и открыли по миноносцу огонь; „Внушительный“ отвечал несколькими выстрелами с правого борта, однако один из первых снарядов неприятеля пробил носовое отделение, миноносец накренился на правый борт и получил дифферент на нос; командир приказал прекратить огонь и открыть кингстоны и клапаны затопления. Команда была свезена на берег, причем сняты были замки орудий, секретные книги и карты. Последним съехал командир, увезя кормовой флаг и вымпел»[36].
Ай да Подушкин! Герой! Почти как Руднев. Только почему после стольких попаданий японских снарядов на «Внушительном» не оказалось ни одного убитого и ни одного раненого? А вот в труде японского морского Генштаба «Описания военных действий на море в 37–38 годах Мейдзи» говорится, что после разворота русского миноносца «адмирал Дева, обогнув мыс Ляотешань, пустился за ним в погоню, все время не теряя его из вида, и в 12.30 [время токийское], подойдя ко входу в Голубиную бухту, увидел, что миноносец уже затонул, а команда переправляется на шлюпке на берег. Тогда адмирал Дева, выделив крейсер „Иосино“, приказал ему растерять и потопить миноносец окончательно, для исполнения чего крейсер „Иосино“ подошел вплотную к неприятелю и открыл по нему огонь. Один из снарядов, попав сзади командирской рубки, поднял столб дыма и пламени; попал и другой снаряд, при этом перебиравшаяся на берег команда, побросав шлюпки, бросилась вплавь в воду в большом смятении. Так как три попавших в цель снаряда не изменили положения миноносца и было видно, что он, погрузившись на мели, совсем потерял боевую силу, то в 1.17 крейсер прекратил огонь и вернулся к своему отряду… Этот жалким образом окончивший свое существование миноносец оказался „Внушительным“. По слухам, он был взорван на другой день самим неприятелем».
Русские в течение последующих трех месяцев безрезультатно пытались поднять «Внушительный». В конце концов удалось снять с него лишь две 47-мм пушки Гочкиса.
1 февраля 1904 г. вице-адмирал С.О. Макаров был назначен командующий Порт-Артурской эскадрой. Макаров давно рвался на Дальний Восток. «Меня не пошлют, — писал он своему другу, барону Ф.Ф. Врангелю, — пока не случится там несчастия, а наше положение там крайне невыгодно»[37].
4 февраля С.О. Макаров за несколько часов до поезда был принят на несколько минут Николаем II. В этот день император записал в дневнике: «Утро было ясное и морозное. В 11 ч. пошел с Мама и Аликс на внутренний двор, где против гауптвахты стоял выстроенный 3-й батальон моего 1-го Вост. — Сиб. стрелкового полка. Люди и офицеры были в новой своей форме, в папахах и походном снаряжении. Сзади стояли двуколки обоза. Благословил батальон иконою св. Серафима и простился. Принял Макарова, кот. сегодня уезжает в Порт-Артур для принятия командования флотом. После завтрака и вечером долго читал. Гулял. Обедал кн. Орлов (деж.), Стана, Николаша и Петюша провели вечер»[38].
Обычный день императора — смотры, иконы, выправка, амуниция войска, папахи, погоны, рейтузы и т. д. И так до самого февраля 1917 г. вы нигде не найдете в дневнике упоминания о дальномерах, ударных трубках, системах пулеметов и т. д. «Долго читал», — так, поверьте, не справочники по флотам, а обычную художественную литературу. Таков был наш Верховный главнокомандующий, которому ныне присвоили чин святого.
Несколько слов тут уместно сказать и об управлении войсками на Дальнем Востоке. Высочайшим указом правящему Сенату, данным 28 января 1904 г., адмиралу Алексееву предоставлены были «для объединения действий военно-сухопутных и морских сил, сосредоточиваемых на Дальнем Востоке», права главнокомандующего армиями и флотом, а 12 февраля последовало назначение командующим Маньчжурской армией генерал-адъютанта Куропаткина, как «самостоятельного и ответственного начальника». Создалось двоевластие, пагубность которого увеличивалась тем, что, обладая разными темпераментами, главнокомандующий и командующий армией разно смотрели на характер ведения войны.
 |
Адмирал Макаров был назначен командующим флотом на Тихом океане. Однако в официальном приказе к этому следовало существенное добавление: «Ввиду же возможности перерыва сообщений между Порт-Артуром и главной квартирой его императорское величество повелеть соизволил предоставить вице-адмиралу Макарову все права командующего флотом, предусмотренные Морским уставом, и права Главного командира портов Тихого океана».
Таким образом, формальным главой вооруженных сил на Дальнем Востоке был Алексеев, благоразумно ретировавшийся из Порт-Артура в Мукден. Фактически же там оказалось три почти не зависимых друг от друга начальника — Алексеев, Куропаткин и Макаров. Кроме того, из Петербурга лезли командовать все кому не лень, начиная с Николая II и генерал-адмирала Алексея Александровича.
24 февраля в 8 часов утра в Порт-Артур прибыл новый командующий, вице-адмирал Макаров. До принятия дел эскадры от вице-адмирала Старка, находившегося на «Петропавловске», Макаров поднял свой флаг на «Аскольде».
26 февраля в 1 час ночи в море были замечены какие-то огни, и вице-адмирал Макаров приказал начальнику 1-го отряда миноносцев немедленно выйти в море, так как опасался, что неприятель может перехватить ушедшие вечером в дозор миноносцы «Решительный» и «Стерегущий». Четыре корабля 1-го отряда — «Выносливый», «Властный», «Внимательный» и «Бесстрашный» — в начале четвертого часа ночи вышли из гавани. Возглавлял отряд капитан 1-го ранга Н.А. Матусевич, поднявший свой брейд-вымпел на «Выносливом».
Вскоре впереди по курсу были обнаружены огни, двигавшиеся курсом на север, в сторону берега. Пользуясь тем, что его корабли находились в тени горного массива Ляотешань, Матусевич пошел навстречу и вскоре убедился, что перед ним четыре японских миноносца. Оставаясь незамеченным, русский отряд приблизился к неприятелю на расстояние 8 кабельтовых (1464 м), и в 3 ч. 30 мин. «Выносливый», а за ним и остальные миноносцы открыли огонь.
Японский отряд под командованием капитана 1-го ранга С. Асайя состоял из эскадренных миноносцев «Сиракумо», «Асасио», «Касуми» и «Акацуки». Атака для него оказалась полной неожиданностью. Но после минутного замешательства японцы открыли ответный огонь и дали полный ход.
В ходе перестрелки стоял непрерывный грохот, но эффективность стрельбы с обеих сторон на самой малой дистанции была крайне мала. В боекомплект 75-мм пушки Кане на русском миноносце входили только бронебойные снаряды, а, попросту говоря, стальные болванки без начинки, а эффективность осколочных 47-мм и 37-мм снарядов была ничтожна.
Вскоре в машинное отделение «Выносливого» попал снаряд, и миноносец на несколько минут лишился хода. На помощь «Выносливому» подошел миноносец «Властный», который попытался таранить миноносец «Асасио», а затем выпустил в него две торпеды. Вопреки мнению многих наших историков, ни одна из торпед в цель не попала.
После получасового боя соперники разошлись. В ходе боя «Выносливый» получил семь надводных и одну подводную пробоину в районе кают-компании. На «Выносливом» был убит машинист и четырнадцать человек ранены, включая начальника 1-го отряда миноносцев, капитана 1-го ранга Матусевича.
На «Властном» погибли двое матросов, мичман Александров и шесть нижних чинов получили ранения. Наибольшие повреждения «Властному» причинил 76-мм снаряд с миноносца «Асасио», взорвавшийся в носовом кубрике. Он повредил паропровод рулевой машины, из-за чего пришлось перейти на ручное управление с кормового поста, и нарушил подачу боеприпасов из носового погреба.
«Бесстрашный» и «Внимательный» не имели ни попаданий, ни потерь.
По японским данным, в ночном бою они потеряли 7 человек убитыми и 10 ранеными. В миноносец «Асасио» попало 8 снарядов, в «Касуми» — свыше 10. К 7 часам утра 26 февраля отряд русских миноносцев вошел на внутренний рейд Порт-Артура.
Той же ночью, 26 февраля, миноносцы «Решительный» и «Стерегущий», возвращавшиеся из разведки, около 6 часов утра в 20 милях от Порт-Артура встретили четыре японских миноносца — «Усугумо», «Синономе», «Сазанами» и «Акебоно». Бой начался на параллельных курсах. В первые минуты боя против «Решительного» действовал «Акебоно», а против «Стерегущего» — «Акебоно» и «Сазанами». Через несколько минут по «Стерегущему» вели огонь все четыре японских миноносца. «Решительному» удалось оторваться от преследования и войти в зону обстрела своих береговых батарей. Однако по непонятным причинам после трех выстрелов береговые батареи замолчали.
«Решительному» удалось уйти в гавань Порт-Артура. А окруженный японцами «Стерегущий» потерял ход и прекратил огонь. С миноносца «Сазанами» (командир — капитан-лейтенант Кондо Цунемацу), спустили шлюпку для заводки буксира на «Стерегущий». Старшим на шлюпке был мичман Ямазаки. Когда шлюпка подошла к «Стерегущему», японцы увидели множество обезображенных трупов.
Японцы взяли на борт раненного в обе ноги машинного квартирмейстера Федора Юрьева, выброшенного взрывом за борт, сильно обожженного кочегара 1-й статьи Ивана Хиринского (тоже поднятого из воды), находившегося на корабле кочегара 1-й статьи Александра Осинина и трюмного машиниста 2-й статьи Василия Новикова.
Японские моряки пробыли на борту «Стерегущего» около 40 минут. Они подняли на миноносце японский флаг. Однако предотвратить дальнейшее поступление воды в трюм японцы не сумели. Японский миноносец взял «Стерегущий» на буксир, но с началом буксировки «Стерегущий» стал зарываться в волны, натяжение троса возросло, и он лопнул. Буксировка продолжалась 18–20 минут. Японцы попытались завести новый трос, но поняли, что это дело бесполезное.
Тем временем адмирал Макаров поднял свой флаг на крейсере «Новик» и в сопровождении крейсера «Баян» двинулся к месту боя. Береговые батареи после непонятной паузы вновь открыли огонь. Японцы решили не испытывать судьбу, сняли свой флаг со «Стерегущего» и начали отход. А «Стерегущий», потеряв запас плавучести, около 9 ч. 20 мин. затонул в 7 милях от маяка Ляотешань.
Позже этот третьестепенный эпизод Русско-японской войны оброс легендами. Причем начало им положили, как ни странно, англичане. Ссылаясь на рассказы японцев, в начале марта 1904 г. газета «Тайме» сообщила: «Тридцать пять убитых и тяжело раненных лежали на палубе русского миноносца, когда его взяли на буксир японцы, подобравшие лишь четверых легко раненных русских, бросившихся в море. Но на „Стерегущем“ оставались еще два матроса; они заперлись в трюме и на сдавались, несмотря на все увещевания. Они не только не сдались врагу, но вырвали у него добычу, которую он уже считал своей: открыв кингстоны, они наполнили родной миноносец водой и погребли себя вместе с ним в морских пучинах…»[39]
12 марта 1904 года о подвиге двух матросов с корабля «Стерегущий» слово в слово сообщила русская газета «Новое Время». И пошло-поехало. В 1905 г. Ф.И. Булгаков в двухтомном труде «Порт-Артур: японская осада и русская оборона его с моря и суши» писал: «Два матроса заперлись в трюме, решительно отказались сдаться и открыли кингстоны, и миноносец вскоре же затонул… Безвестные герои внесли новый неувядаемый лавр в подвиги русского флота»[40]. Эта работа вышла большим тиражом и считалась официальным изданием Морского ведомства.
26 апреля 1911 г. в Петербурге в присутствие Николая II состоялось открытие памятника «двум неизвестным морякам-героям» со «Стерегущего».
Уже в ходе работ по созданию памятника в Морском министерстве организовали специальную комиссию для уточнения обстоятельств боя. Никаких подтверждений «подвига матросов-героев» найдено не было. Исполнявший обязанности начальника исторической части морского Генерального штаба старший лейтенант Е.Н. Квашнин-Самарин писал: «Грустно видеть, что в великой России кто-то на авось пропагандирует постановку памятника не существовавшим морским героям, когда вся история нашего флота… полна настоящими подвигами»[41].
В конце концов члены комиссии послали письменный доклад Николаю II. Его резолюция, поставленная на докладе Морского ведомства, была краткой: «Считать, что памятник сооружен в память геройской гибели в бою миноносца „Стерегущий“»[42].
Памятник был открыт, и два неизвестных матроса были официально канонизированы. В советское время легенду о «Стерегущем», как и о «Варяге», подвергать ревизии не стали. Первые критические замечания по поводу этой легенды стали появляться уже в ходе «перестройки». Так, историк флота В.Д. Доценко писал: «Техническая сторона вопроса возражений не вызывает. При таких повреждениях, которые получил небольшой корабль (водоизмещением чуть более 240 тонн), он все равно бы затонул, вряд ли надо было открывать кингстоны.
Если обоснованные тактические выводы из-за отсутствия точной информации сделать трудно, то оперативно-тактические — вполне возможно. Ошибки видны сразу. Во-первых, направляя миноносцы в разведку, не оценили их технического состояния: вместо проектного 26,5 узла они развивали скорость не более 20 узлов. Посылать такие корабли на глубину до 90 миль вряд ли было целесообразно: они не прошли и одной трети запланированного маршрута. Во-вторых, ни командующий флотом Тихого океана вице-адмирал С.О. Макаров, ни его штаб не позаботились об обеспечении миноносцев, то есть пренебрегли элементарными принципами военно-морского искусства. Все знали, что „Решительный“ и „Стерегущий“ должны были возвратиться на рассвете, но их встречи не организовали. Крейсера не только не были высланы навстречу миноносцам, но даже не имели повышенной готовности к выходу: „Новик“ и „Баян“ вышли из Порт-Артура только через два с лишним часа после начала боя, когда в Порт-Артуре появился „Решительный“. Ведь все свидетельствовало о том, что где-то рядом находятся японские корабли. Береговые посты еще ночью обнаружили их на внешнем рейде, но не придали этому факту никакого значения. Если следовать логике, то крейсера должны были находиться если не в море, то хотя бы в немедленной готовности к выходу. Имелись серьезные просчеты и в применении береговой артиллерии. Окажись порасторопнее командование, не было бы ни геройской гибели „Стерегущего“, ни выдумки о подвиге „двух неизвестных матросов“»[43].
 |
Но вернемся к утру 26 февраля 1904 г. В районе Ляотешаня появилась эскадра Того в составе 16 вымпелов. В 8 ч. 40 мин. броненосцы «Хацусе», «Сикисима» и «Ясима» отделились от эскадры и открыли перекидную стрельбу по внутреннему рейду Порт-Артура и городу. Два японских крейсера, находясь в море против входа в гавань вне досягаемости крепостной и корабельной артиллерии, по радио корректировали огонь броненосцев.
Японские броненосцы были закрыты холмами Ляотешаня от русских корабельных и береговых орудий. Нашим горе-артиллеристам не приходило в голову, что японцы могут стрелять с дистанции 12–16 км.
Около 11 часов один из японских снарядов разорвался под самым бортом «Ретвизана», осыпав осколками броненосец и стоявший около него буксир «Силач», откачивающий воду из подведенного к броненосцу кессона. Осколками были перебиты отливные трубы и пробит кессон. Через пробоину в «Ретвизан» снова хлынула вода.
Видя, что броненосец неминуемо затонет в гавани, капитан 1-го ранга Щенснович приказал отдать швартовы и выбросился носом на отмель. В этот момент второй снаряд попал в броневой пояс «Ретвизана» с правого борта под кормовой башней главного калибра. Броня выдержала, получив небольшую вмятину.
Поврежденный кессон «Ретвизана» был признан негодным. Позднее его передали для ремонта броненосца «Севастополь». А для «Ретвизана» началась постройка нового кессона.
Японцы вели обстрел гавани Порт-Артура более трех часов и выпустили 154 — 305-мм снаряда. Людские потери русских оказались невелики — убиты 8 матросов, ранены 29, на береговых батареях ранены 2 человека. В городе были убиты русская семья и несколько китайцев.
Непонятно одно — почему нашему гениальному адмиралу и никому из офицеров не пришло в голову поставить дымовую завесу между японскими крейсерами в море и входом на рейд Порт-Артура? При этом можно было обойтись и без специальных средств, а использовать мокрую солому, смолу и другие дымовыделяющие материалы. Дымовая завеса лишила бы японские крейсера возможности корректировать огонь и свела бы к минимуму эффективность огня броненосцев. Можно было поставить и радиопомехи японским крейсерам, как тогда говорили, «перебить большой искрой радиопередачу». Но до этого портартурцы додумались лишь 2 апреля.
Чтобы не допустить дальнейших обстрелов японскими кораблями через Ляотешань, адмирал Макаров принял ряд мер. Так, уже 28 февраля 1904 г. минный заградитель «Амур» выставил в трех милях от мыса Ляотешань 20 мин. Минная постановка прикрывалась крейсером «Баян» и пятью миноносцами.
Кроме того, на горе Ляотешань и на других высотах были созданы наблюдательные и корректировочные посты, снабженные специальными морскими картами, разбитыми на пятикабельтовые квадраты. При появлении японских кораблей в районе выбранных ими огневых позиций наблюдательные посты с помощью флажных сигналов, поднимаемых на сигнальной вышке, сообщали на «Ретвизан» и «Победу» номер квадрата и направление движения противника. На основании этих данных русские корабли открывали ответный огонь по заранее пристрелянным квадратам.
Возникает вопрос: а почему бы корректировочные посты не снабдить радиостанцией или, еще проще, не протянуть телефонный провод прямо на стоящие у самого берега броненосцы?
 |
Макаров распорядился на горе Ляотешань установить батарею 152-мм пушек Кане, снятых с броненосца «Ретвизан».
9 марта японская эскадра вновь подошла к Порт-Артуру. Адмирал Того, заняв с основными силами позицию против выхода из гавани, направил броненосцы «Фудзи» и «Ясима» для перекидной стрельбы через Ляотешань. После нескольких залпов японцев броненосцы «Ретвизан» и «Победа» открыли ответный перекидной огонь. Перестрелка продолжалась около часа. С «Победы» произведено было 16 выстрелов, с «Ретвизана» — 13. Один из русских снарядов упал в четырех метрах от носа «Фудзи» и засыпал его палубу осколками.
Японцы выпустили 100 снарядов по внутреннему рейду Порт-Артура, но ни одного удачного попадания не добились.
Замечу, что первая перекидная стрельба 26 февраля крайне угнетающе подействовала на личный состав кораблей и гарнизон Порт-Артура. Зато ответный огонь «Ретвизана» и «Победы» был встречен 9 марта как успех Макарова.
Однако в Петербурге думали совсем иначе. 13 марта управляющий Морским министерством, адмирал Авелан направил Макарову распоряжение, по которому запрещались «стрельбы на дистанции свыше 10 верст». Мол, попасть все равно нельзя, так зачем же тратить снаряды.
В марте 1904 г. японцы приступили к постановке мин заграждения на внешнем рейде Порт-Артура. Мины ставились с миноносцев в ночное время. По указанию адмирала Макарова было усилено наблюдение за внешним рейдом и организовано траление, которое производилось катерами и специально приспособленными для этой цели минными крейсерами «Всадник» и «Гайдамак».
 |
Для обеспечения выхода кораблей в море применялись два способа траления: предварительное траление выходного фарватера и проводка кораблей непосредственно за тральщиками. Однако далеко не все корабли при выходе в море обеспечивались тральщиками. Не было организовано и систематическое траление как обязательная мера боевого обеспечения флота. Поэтому сохранялась опасность подрыва на японских минах отдельных кораблей при выходе их в море.
В ночь на 14 марта японцы вторично попытались заградить вход в Порт-Артурскую гавань. Противник был обнаружен в 2 ч. 20 мин. «Ретвизана» уже не было на старом месте, но зато в проходе стояли «Бобр» и «Гиляк», а из-под Золотой Горы стреляла батарея 120-мм пушек, снятых с «Ангары».
Два заградителя выбросились на берег под этой самой батареей. По пути на эту пару произвел атаку миноносец «Сильный», который, не обращая внимания на сыпавшиеся градом русские снаряды, почти в упор выпустил свои торпеды, к сожалению, не причинив японским пароходам таких повреждений, чтобы они немедленно затонули. У одного из них, например, был снесен взрывом почти весь форштевень, а носовая переборка как-то уцелела, и он продолжал идти вперед. Другая пара заградителей шла несколько левее. Один затонул, не доходя до маяка, а второй выскочил на берег как раз на том месте, где еще недавно стоял на мели «Ретвизан».
В предупреждение новых попыток заградить вход на внешнем рейде по приказу Макарова было устроено два ряда бонов. Однако после того как пароход «Ангара» легко подмял под себя эти боны, Макаров решил дополнительно затопить под берегом Тигрового полуострова пароходы КВЖД «Хайлар» и «Харбин», а восточнее, ближе к выходу — пароход «Шилка».
С помощью крейсеров и канонерок оборона входа была максимально усилена. Брандер, затонувший на отмели Маячной горы, почти на том месте, куда 26 января выбросился «Ретвизан», был утилизирован как подводный, а частью и надводный бруствер, за которым, вплотную к нему ошвартовавшись, расположился «Гиляк». Вместе с новыми прибрежными батареями (из пушек, снятых с «Ангары»), находившимися от него вправо и влево, получалась первая линия обороны. Дальше на бочках по правую и по левую стороны пролива стояли канонерки — это была вторая линия. В глубине, имея под своим огнем весь проход, «Аскольд» и «Баян» образовывали третью линию обороны.
Вечером 30 марта Макаров отправил на разведку два отряда миноносцев. Ночью миноносец «Страшный» (командир — капитан 2-го ранга Юрасовский) заблудился и встретил отряд японских миноносцев. Юрасовский принял их за своих и пристроился за ними. Японцы тоже приняли его за своего, и так они несколько часов бродили в окрестностях Порт-Артура. С рассветом ошибка выяснилась, и японские миноносцы открыли огонь по «Страшному». Тот выпустил торпеду, но промазал, в другой же торпедный аппарат попал японский снаряд и вызвал взрыв зарядного отделения мины. «Страшный» начал тонуть.
На выручку «Страшному» из Порт-Артура вышел крейсер «Баян». Японские миноносцы стали уходить. «Страшный» затонул за несколько минут до подхода «Баяна». Крейсеру удалось спасти из воды 5 человек. Еще несколько человек плавали в воде, но навстречу «Баяну» полным ходом шли японские броненосные крейсера «Асама» и «Токива» и 3-й боевой отряд в составе крейсеров «Касаги», «Такасаго», «Читосе» и «Иосино». Поэтому «Баян» прекратил спасательную операцию и дал полный ход в направлении Порт-Артура.
Теперь уже на помощь «Баяну» из гавани вышла русская эскадра, во главе которой шел броненосец «Петропавловск» под флагом адмирала С.О. Макарова. В 8 ч. 40 мин. на горизонте показались шесть японских броненосцев и крейсера «Касаги» и «Иосино». К этому времени русская эскадра находилась в 16 милях от Порт-Артура, вне дальности стрельбы береговых батарей. Макаров повернул эскадру обратно.
 |
Японцы медленно нагоняли русскую эскадру. К 9 часам утра расстояние до головного броненосца «Микаса» было уже 38 кабельтовых (6954 м). Но ни русские, ни японцы по непонятным причинам не стреляли. В 9 ч. 15 мин. японская эскадра вошла в зону действия крепостной артиллерии. В 9 ч. 20 мин. Того приказал повернуть назад, так и не сделав ни одного выстрела.
В 9 ч. 39 мин. «Петропавловск», проходя в двух милях от маяка на Тигровом полуострове, наскочил на одну из минных банок, поставленных ночью заградителем «Кориу-Мару» и подорвался. Над броненосцем поднялся громадный, в два раза выше мачт, столб черного дыма и пламени, в котором исчезла все носовая часть, до передней трубы.
Взрыв произошел под носовой башней главного калибра, вызвал детонацию боезапаса и торпед в носовых аппаратах. Поэтому через три-четыре секунды после первого взрыва прогремел второй взрыв, силой которого были сорваны носовая башня главного калибра, фок-мачта, передняя труба и часть кожуха. При этом мачта и сорванная труба всей своей тяжестью рухнули на развороченный мостик.
Резко накренившись на правый борт, «Петропавловск» стал стремительно уходить носом в воду. Когда столб дыма и пламени несколько рассеялся, вся носовая часть броненосца, мостик и корпус почти до миделя были уже под водой. Объятая пламенем корма быстро погружалась. В это время произошел третий взрыв, более слабый. Видимо, это взорвались котлы, поскольку вслед за взрывом показалось густое облако пара.
На «Петропавловске» погибли командующий флотом, вице-адмирал Степан Осипович Макаров, начальник Штаба флота, контр-адмирал Молас, кроме того, погибли известный русский художник-баталист В.В. Верещагин, а также 29 офицеров и 652 матроса.
Спаслись капитан 2-го ранга великий князь Кирилл Владимирович, командир броненосца капитан 1-го ранга Яковлев, 5 офицеров и 52 матроса.
После гибели «Петропавловска» русская эскадра до 9 ч. 55 мин. стояла с застопоренными машинами и лишь потом двинулась ко входу в гавань.
В 10 ч. 10 мин. на мине подорвался броненосец «Победа». В момент взрыва «Победа» разворачивалась по створу в полутора милях от маяка на Тигровом полуострове. Взрыв произошел в подводной части правого борта, в отделении носовых угольных ям, разрушив борт от 54-го до 58-го шпангоута и образовав подводную пробоину размером 8 × 5,3 м с крупными трещинами. Центр пробоины оказался в 5 метрах ниже ватерлинии. Вода заполнила угольную яму № 6 между 49-м и 54-м шпангоутами, а также угольную яму № 7 между 54-м и 58-м шпангоутами и два отделения нижнего бортового коридора между 49-м и 58-м шпангоутами. Далее распространение воды было задержано водонепроницаемыми перегородками.
Броненосец принял 550 тонн воды, и через две минуты крен его на правый борт достиг 6°. Командир «Победы», капитан 1-го ранга Задаренный приказал остановить машины и готовить шлюпки к спуску. Но вскоре Задаренный пришел в себя и в 10 ч. 15 мин. дал ход. В проходе около маяка «Победа» была встречена портовыми катерами, которые взяли ее на буксир, ввели его в Восточный бассейн и поставили к стенке.
После подрыва «Победы» на эскадре возникла паника. Начавшаяся с «Победы» беспорядочная стрельбы по воде оказалась заразительной, и все корабли эскадры начали вести огонь по любому подозрительному предмету или масляному пятну на воде.
Взрыв мины под «Победой» был хорошо слышен на других кораблях, где почему-то решили, что в боевой линии эскадры действует японская подводная лодка, и открыли шквальный огонь сначала по черном пятну, оставшемуся на месте подрыва «Победы», а потом по всему, хоть отдаленно напоминающему перископ, убивая и калеча при этом немногих спасшихся с «Петропавловска». Чаще всего за перископ принимали плавающие поддоном вниз медные гильзы от 6-дюймовых снарядов и обломки, оставшиеся на поверхности после гибели «Петропавловска». Несколько малокалиберных снарядов попало в свои корабли, к счастью, не причинив больших повреждений. Офицерам пришлось с помощью рукоприкладства отгонять комендоров от орудий.
Несколько слов скажу о дальнейшей судьбе великого князя Кирилла Владимировича. В тот же день (31 марта) Кирилл вместе с родным братом Борисом сели на личный поезд великого князя Бориса Владимировича и отправились в Харбин. Оба брата с началом войны прибыли в Порт-Артур поохотиться на «макак» и пополнить свои коллекции звезд и крестов. Из Харбина Кирилл отправился в Москву, а затем — в Петербург. 26 апреля 1904 г. Кирилл был принят Николаем II. Как позже писал Кирилл Владимирович: «К моему удивлению, он (Николай) не расспрашивал меня ни о гибели „Петропавловска“, ни об адмирале Макарове да и вообще не интересовался ходом войны, обходя эту тему молчанием, разговор ограничился обменом обычных любезностей, которые, как правило, сводятся к расспросам о здоровье и погоде»[44].
Далее в ходе аудиенции Кирилл попросил царя разрешения на выезд за границу. Получив согласие, он немедленно выехал в Кобург, в Германию.
Что же касается великого князя Бориса Владимировича, то он остался в Харбине при Маньчжурской армии, где выполнил важнейшее задание. 30 июля 1904 г. Маньчжурская армия «была осчастливлена» телеграммой царя о рождении наследника Алексея. И великий князь Борис Владимирович был отправлен в Петербург для «принесения поздравления» Его Величеству. Обрадованный Николай пожаловал своему кузену золотое оружие с надписью «За храбрость» и чин штаб-ротмистра, после чего великий князь Борис Владимирович убыл «за бугор» аж до 1908 г.
Замечу, что больше никто из нескольких десятков великих князей императорской крови не изъявил никакого желания ехать в Маньчжурию или плыть к Цусиме в составе эскадры Рожественского. А ведь какая веселая компания собралась на предыдущей войне в 1877 г., когда на Балканы отправились сам царь Александр II, цесаревич Александр, великие князья Николай Николаевич, Алексей Александрович, Владимир Александрович, Сергей Александрович, Константин Константинович и другие. Но японцы — не турки, и все титулованные генералы и адмиралы 1904–1905 годы провели наполовину в своих дворцах на берегах Невы, а наполовину — на столь любимом Лазурном берегу.
| © 2024 Библиотека RealLib.org (support [a t] reallib.org) |