"Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas" - читать интересную книгу автора (Клэр Кассандра)

Глава 11. Магиды и Зеркала

— Как скажешь, Малфой, — сказал Гарри, и, с удивительной нежностью, вложил меч Салазара Слизерина в изгиб руки Драко.

Драко обвил меч рукой.

— Благодарю, Поттер, — произнес он с видимым усилием.

Сириус, Гарри и Эрмиона обменялись тревожными взглядами. Оставив Гарри и Эрмиону сидеть по обе стороны Драко, Сириус поднялся и зашагал к летающему автомобилю. Братья Висли как раз окончили заталкивать бессознательного Люция Малфоя головой вперед в багажник, и смотрели друг на друга с удовлетворением.

— Привет, Сириус, — сказал Рон, как только тот приблизился. — Мы положили Люция назад, как ты и сказал.

— Спасибо, — произнес Сириус. — Но это не тот Малфой, за которого я волнуюсь в данный момент.

Фред покачал головой.

— Я никогда не думал, что буду чувствовать жалость по отношению к Драко Малфою, — сказал он. — Но сейчас я чувствую что-то похожее. Имей в виду, я все еще не люблю его. Но его собственный отец пытался убить его, как…, -Фред содрогнулся. — Я чувствую себя просто счастливчиком, когда сравниваю.

— Ты и есть счастливчик, — коротко сказал Сириус.

Рон кусал нижнюю губу.

— Люций правда пытался убить его? — спросил он.

— О, да, — заявил Сириус. — И почти преуспел. И еще сможет, если мы не отправим Драко назад в Хогвартс поскорей. Он умирает.

Джордж уронил ключи от машины.

— Умирает? — эхом повторил он, ошарашено уставившись на Сириуса.

— Готовьте машину, — кратко заявил Сириус, и зашагал назад к Драко. Он опустился на колени рядом с ним, и спросил:

— Ты можешь идти?

Драко, казалось, размышлял над этим. Затем он сказал с легким удивлением на лице:

— Вообще-то нет.

Эрмиона выглядела так, будто была готова тут же заплакать, но не заплакала.

— Ничего, — решительно сказал Сириус, наклонился и поднял Драко так, как будто он весил не больше, чем ребенок, а не почти взрослый человек. Когда он поднимал его, меч выпал из руки Драко и глухо стукнулся о землю.

Гарри подобрал меч и протянул Сириусу, который выпростал свободную руку и взял меч за рукоятку.

И тут же уронил снова, как будто он был раскаленным.

Когда он заговорил опять, в голосе чувствовалось напряжение.

— Гарри. Возьми меч ты.

— Ладно. — Гарри был удивлен.

— И не позволяй никому дотрагиваться до него, — произнес Сириус и зашагал с Драко назад к машине.

— О чем это он? — спросила Эрмиона с интересом.

Но Гарри не обращал внимания. Глядя на Сириуса и Драко, он прошептал:

— Я и забыл, какой Сириус сильный.

Она повернулась и посмотрела на Гарри, и он посмотрел в ответ. Это был первый раз, когда он смотрел ей в глаза, со времени их разговора на вершине обрыва. Она не могла не почувствовать перемены в том, как он смотрел на нее. Появилось что-то такое, чего она понять не могла.

— Ты думаешь, он умрет? — спросила она.

Гарри покачал головой.

— Я надеюсь, нет, — сказал он, и, поднимаясь, подобрал меч. — Но Сириус, похоже, думает, что он довольно слаб. Я на самом деле не знаю.

Пока она следовала за Гарри назад к машине, Эрмиона разглядывала Эпициклический амулет в ее руке. Это была отвратительно красивая вещь — белое золото обрамляло стеклянный кулон, внутри которого был один из детских зубов Драко. Она видела, где ногти Люция процарапали мягкое чистое золото, где его рука сжимала стекло, пока не искривила его, словно линзу телескопа.

Сириус положил Драко на заднее сиденье, где он неуклюже осел, обняв себя руками так, как будто ему холодно. Он слабо улыбнулся Эрмионе, когда она забралась вслед за ним, затем закрыл глаза. Сириус уселся рядом.

Гарри сидел впереди вместе с Висли.

Эрмиона наблюдала за тяжело дышавшим Драко, когда Джордж подавал назад, выводил машину в воздух и перелетал через пропасть. Она чувствовала, как Сириус тоже наблюдал за его дыханием. Не то, чтобы у нее было хотя бы слабое представление о том, что она будет делать, если оно вдруг остановится.

Она взглянула вниз, когда они проплывали через Пропасть, чернильно-черную, бесконечную под светящимся ночным небом. Она все еще держала амулет в кулаке, и что-то нахлынуло на нее. Где бы ни был амулет, он всегда был бы опасен для Драко, уязвимого от любой его поломки или повреждения. Но если она швырнет его в Пропасть — он будет падать и падать вечно, недоступный для любой силы, кроме ветра. Она размышляла о том, что можно сделать с ним, теперь…

Эрмиона повернулась назад, сжимая амулет и раздумывая, сможет ли она бросить его. И почувствовала легкое прикосновение на запястье.

Она посмотрела вниз и увидела, к своему удивлению, что это был Драко. Он был очень бледен, кожа под глазами была почти прозрачной, но он был в сознании. Он прошептал:

— Не надо.

Она пристально взглянула на него. Знает ли он, что это?

— Я думаю, что знаю, что это, — сказал он. — Я всегда догадывался. Но я хочу, чтобы ты хранила его.

— Хранить его? — Эрмиона ужаснулась. — Я не хочу…

— Пожалуйста, — сказал он, и закрыл глаза.

Медленно Эрмиона втянула руку назад. С чувством смертельной неохоты она расстегнула цепь, надела ее на шею и застегнула. Кожа почувствовала холод, когда медальон провалился под блузку. Он был тяжелым. Намного тяжелей, чем она представляла. Как якорь на шее.

Небо изменилось до синевато-серого, когда они приземлились на землях Хогвартса. Драко все еще был без сознания, и никакие встряски не могли привести его в чувство. Как только они коснулись земли, Сириус выпрыгнул из машины.

— Я иду за Дамблдором, — заявил он и, опустившись на все четыре лапы в образе собаки, стрелой умчался в замок.

Никто не мог придумать что сказать. Висли пошли убедиться, что Люций в багажнике все еще без сознания. Эрмиона и Гарри сидели, наблюдая за дыханием Драко. Эрмиона хотелось спросить его, сердится ли он все еще на нее, но казалось грубым затевать этот разговор в присутствии Драко, даже если он был без сознания. В конце концов, она сказала:

— Гарри, с тобой все в порядке?

Он взглянул на нее.

— У меня все хорошо, — произнес он. Его голос был лишен эмоций, а лицо все еще имело то отчужденное выражение, которое она не могла разгадать.

— Твои запястья все еще кровоточат, — сказала она вполголоса. — Ты хочешь…

Он выбрался из машины, не взглянув на нее, и пошел к Висли. Эрмиона осталась сидеть, сдерживая слезы.

А затем вернулся Сириус с Дамблдором и Мадам Помфрей, и все было как в тумане. Мадам Помфрей приказала им всем отойти от Драко, наколдовала носилки, подняла его на них, и поспешила в больничное крыло. Все они наблюдали за ней, с различной степенью опасений.

— Профессор, — сказала Эрмиона вполголоса, — что она сказала? Все ли будет в порядке?

Дамблдор покачал головой.

— Касательно этого, — произнес он тяжело, — я ничего не могу сказать в данный момент. — Он повернулся к Висли. — Я знаю, вы, должно быть, устали, мальчики, — сказал он. И добавил с легким блеском в глазах: — И я знаю, что ваш отец, должно быть, хочет, чтоб ему вернули машину. Но я бы хотел попросить вас сделать нам еще одно одолжение.

Они кивнули в знак согласия.

— Нам нужно, чтобы вы отвезли Люция в Отдел по Исполнению Магических Законов и там передали его Аурорам, — сказал Дамблдор. — Я говорил с ними. Они будут ждать вас. — Он повернулся к Сириусу. — Сириус, объясни им детали. Мне нужно в больничное крыло, посмотреть, смогу ли я помочь Мадам Помфрей. Гарри и Эрмиона… пойдемте, пожалуйста, со мной…

— Есть одна вещь, Профессор, — быстро произнес Сириус. — Меч, о котором я говорил, — он у Гарри.

Дамблдор посмотрел на Гарри.

— Могу я видеть его?

Гарри протянул ему меч, и Дамблдор задумчиво взглянул на него.

— Я понял, — сказал он, после длинной паузы, и протянул его назад Гарри. — Не позволяй никому другому касаться его, — объявил он, точно так же, как и Сириус. Он повернулся и направился в сторону замка, а Гарри и Эрмиона поспешили за ним.

— Как он? — спросил Дамблдор, глядя на бледного мальчика в кровати. Гарри и Эрмиона, наблюдали за всем с несчастными лицами.

— Он будет жить, — произнесла Мадам Помфрей, которая выглядела усталой, но уже не такой встревоженной. — Я дала ему несколько Укрепляющих Глотков и Энергозелье. У него нет тяжелых повреждений, и он вскоре придет в себя. Мальчик на самом деле довольно сильный, хотя и не выглядит таким.

— Я хочу, чтоб меня известили, когда он очнется, — заявил Дамблдор.

Дверь палаты отворилась, и вошел Сириус.

— Они уехали, — сказал он Дамблдору.

Мадам Помфрей выглядела раздраженной.

— Это больничное крыло, а не вокзал, — резко сказала она. — Этому мальчику нужен отдых.

Эрмионе захотелось улыбнуться Гарри. Она привыкла слышать от мадам Помфрей эти слова, когда Гарри находился на ее попечении; что было часто, после очередного необычного приключения, в которое он впутывался. Но Гарри не смотрел на нее.

— Ты права, Поппи, — произнес Дамблдор спокойно. — Гарри, вернемся в мой кабинет, мне бы хотелось поговорить с тобой. Сириус и мисс Грейнджер, вы можете остаться здесь с Драко, если хотите.

Дамблдор ушел с Гарри, а Сириус и Эрмиона заняли места по обе стороны кровати Драко. Он, и правда, выглядел получше. Его лицо постепенно приобретало здоровый оттенок. Эрмиона была рада побыть наедине с Сириусом. Она хотела расспросить его кое о чем. Она вытащила Эпициклический амулет из-под блузки и показала его Сириусу.

— Драко захотел, чтоб это было у меня, но я не знаю, что мне с ним делать, — произнесла она. — Я собиралась забросить это в Бездонную Пропасть, но…

— Хорошо, что ты не сделала этого, — сказал Сириус. Если Люций когда-нибудь предстанет перед судом, нам нужно будет это, как доказательство. Верных десять лет в Азкабане дают за производство одной из таких штук, и, вероятно, еще десять лет за попытку убийства кого-нибудь с ее помощью. А если этот кто-то твой собственный сын…

— Хорошо, — сказала Эрмиона. — Сириус…

— Да?

— Почему ты не позволил никому, только Гарри, коснуться этого меча? — спросила она.

В ответ Сириус протянул свою руку, и она увидела что-то вроде воспаленного красного ожога, пересекающего ладонь.

— Вот почему, — сказал он. — Если бы я держал его дольше, он бы сжег мою руку.

— Но Драко касался его, и с ним все в порядке, — возразила она.

— Да, это так, — сказал Сириус, снова оборачиваясь, чтоб взглянуть на Драко, — что обнаруживает целый ряд интересных возможностей.

— Ты не расскажешь мне, не так ли? — сказала Эрмиона капризно. — Ты просто решил быть загадочным.

— Да, я такой, — согласился Сириус. — Загадочный Человек. Загадочный Человек-Пес, если быть точным.

Эрмиона усмехнулась.

— Вообще-то, есть кое-что, что я хотел бы рассказать тебе, — заявил Сириус.

Она вопрошающе подняла брови.

— Не будь так строга к Гарри, — произнес он спокойно. — Люди, которых он по-настоящему любил в своей жизни, имеют тенденцию умирать. Это делает его сдержанным в выражении эмоций.

— Может быть, мы могли бы немного поменьше советоваться, — сказал Драко, — и немного побольше позаботиться о больном? Я в центре внимания здесь, разве не так?

Они оба подпрыгнули и уставились на него. Он пришел в себя и глядел на них, не улыбаясь, а с изумлением в ясных серых глазах.

— Драко! — счастливо вскрикнула Эрмиона, и вдруг обняла его.

— Ой, — произнес он, но теперь уже улыбаясь.

— Прости, — сказала она, пятясь. — Я сделала тебе больно?

— Попасть под ноги десяти Пожирателям Смерти — вот что больно, — произнес Драко. — Ты всего лишь… напомнила мне.

Сириус смотрел на него строго.

— Как долго ты в сознании? — сказал он. — Ты слышал наш разговор об Эпициклическом заклятии?

— Да, — сказал Драко, больше не улыбаясь.

Сириус открыл рот, но Драко покачал головой.

— Все в порядке, — сказал он. — Я понял. Я понял столько, сколько хотел. Не объясняй.

Сириус закрыл рот и встал, с все еще тревожным видом.

— Я иду за Дамблдором, — сказал он. — Я только туда и обратно.

— Гарри, — произнес Дамблдор после длинной паузы.

— Да, профессор?

Гарри только что закончил рассказывать Дамблдору свою версию событий прошедшей недели. Они сидели в директорском кабинете, красивой круглой комнате, которая Гарри нравилась. Это было удачей, так как попадал он сюда довольно часто.

Дамблдор, очевидно, думал о том же.

— Я надеялся, что это будет семестр, который не окончится твоим сидением в моем кабинете с видом, как будто ты только что пережил восстание гоблинов. Увы, надежды не всегда сбываются, — посетовал он. — В дополнение, в настоящий момент Ауроры разъезжают по всей Англии с попыткой наложить Заклятье Беспамятства на всех Магглов, которые рассказали, что видели волшебников, падающих с неба, благодаря необыкновенно эффективному Вихревому Заклятью твоей подруги мисс Грейнджер. Что же касается Лорда Волдеморта…, -Дамблдор вздохнул. — Мы даже не представляем, где он может быть.

— Я очень сожалею об этом, профессор, — сказал Гарри безразлично.

Брови Дамблдора поднялись.

— Погоди, Гарри, — сказал он. — Ты должен знать, что я не виню тебя. Не больше, чем винил тебя за то, что ты опустил свое имя в Огненный Кубок.

— Да, — произнес Гарри все так же безразлично. — Все случается именно со мной, не так ли?

— Ты особенный, — сказал Дамблдор. — Даже если ты не понимаешь, насколько особенный.

— Так расскажите мне, — заявил Гарри.

— Я собираюсь, — неожиданно произнес Дамблдор. — Но я жду, чтобы молодой Малфой сперва пришел в себя, поскольку это касается и его тоже, — добавил он, еще более неожиданно.

Гарри выпучил глаза.

— Что общего это имеет с Малфоем?

Теперь Дамблдор внимательно глядел на него.

— Он не нравится тебе, не так ли?

— Не слишком, — признал Гарри, уставившись в пол.

— И все-таки ты предложил свою жизнь за него, согласно твоему и Сириуса отчету, — сказал Дамблдор. — И он за тебя. Почему так?

— Я… не знаю, — произнес Гарри, очень удивленно. — Профессор …

— Да?

— Люций Малфой сказал, что его семья — потомки Слизерина. И этот меч, здесь, его. Но вы рассказывали мне, что не осталось потомков Слизерина, кроме Волдеморта.

— Я был не прав, — сказал охотно Дамблдор. — Это случается. Салазар Слизерин жил много столетий тому назад. Определенно, некоторые потомки его еще живы. Хотя ни один из них не имеет сколько-нибудь значительной концентрации крови Слизерина. Или я так думал. Это почти как то, что в тебе течет кровь Гриффиндора…

Гарри опрокинул чернильницу, которой игрался.

— Во мне есть кровь Гриффиндора?

— О, боже, — радостно заявил Дамблдор. — Имелось в виду, что это секрет.

— Значит, нет ничего удивительного, что я и Малфой не любим друг друга, — сказал Гарри. — Гриффиндор и Слизерин, они тоже не любили друг друга.

— Ты и Малфой напомнили мне двух других мальчиков, которых я знал когда-то, — сказал Дамблдор. — Я вызывал их в свой кабинет больше раз, чем мог сосчитать. Как они не выносили друг друга! И напрасно. К концу своего знакомства он готовы были умереть друг за друга. Это то, что я знаю.

Гарри взглянул на Дамблдора с любопытством.

— Джеймс Поттер и Сириус Блэк, — объявил Дамблдор.

Ошеломленный, Гарри готов был запротестовать, когда дверь открылась, и в ней показалась голова Сириуса.

— Профессор, — сказал он. — Драко Малфой в сознании. Я думаю, что вам следует увидеть его.

— Как плохо, что папа не может быть здесь, — сказал Джордж Висли, используя палочку, чтобы направить бесчувственного Люция Малфоя вверх по лестнице здания Отдела по Исполнению Магических Законов. (Рон был оставлен у бордюра с незавидным заданием предотвращать столкновения прохожих с невидимой машиной.) — Он всегда хотел увидеть, как Малфой получит по шее.

— Прекрати стучать Люция головой об колонны, Джордж, — произнес Фред.

— Прости, — сказал Джордж без тени раскаянья. — Моя рука с палочкой немного дрожит.

Небольшая группа Отдела Волшебников Особого Назначения ожидала их внутри здания. Среди них был Дикий Глаз Хмури. Он стоял рядом с высокой ведьмой, в надвинутом на глаза капюшоне. Хмури подмигнул им своим волшебным глазом, как только они вошли.

Джордж отвел палочку от Люция, и тот упал на землю в центр круга волшебников и лежал там, слегка похрапывая.

— Вот и мы, — произнес Джордж радостно. — Люций Малфой. Весь к вашим услугам, джентльмены.

Волшебники вытаращили глаза.

Дикий Глаз Хмури взял дело в свои руки.

— Дамблдор сказал, что вы поймали Малфоя с запрещенным Эпициклическим амулетом, — прорычал он. — Это правда?

Фред и Джордж начали говорить одновременно.

— Он похитил Сириуса Блэка…

— Использовал Заклятье Терзатимус на Эрмионе Грейнджер — она студентка Хогвартса.

— В его доме куча чёрномагических предметов…

— Пытался убить собственного сына этой Эпициклической штукой — мы сами видели…

— Он уголовник! — сделал вывод Джордж. — Бросьте его за решетку.

— Или, — добавил Фред с надеждой, — Можете бросить в него чем-нибудь потяжелее.

— Типа скалы, — предложил Джордж.

— Свидетели? — спросил один из волшебников, раздраженным голосом.

— Что? — сказал Фред, потерявший бдительность.

— Свидетели, — прогрохотал Дикий Глаз Хмури. — Не то, чтобы мы не знали, насколько плох Люций Малфой. Мы знаем это годы. Но никогда никто не хотел бы свидетельствовать против него.

Фред и Джордж посмотрели друг на друга.

— Ладно, — сказал Джордж неуверенно. — Мы. Мы свидетели.

Волшебники посмотрели с сомнением.

— И Сириус Блэк, — добавил Джордж.

Волшебники все еще сомневались. Хотя Сириус был оправдан год назад от обвинений в убийстве (с помощью Дамблдора и того факта, что стало очевидным, что Питер Петтигрю жив и находится в когорте Волдеморта), он все еще был далек от того, чтобы быть весомым членом магического общества.

— И Гарри Поттер, — сказал Фред безнадежно.

В ответ на это послышалось невнятное бормотание. Большая часть волшебного мира рассматривала Гарри, как героя, но были некоторые, кто не доверяли его все еще таинственной истории и силе. Джордж выхватил слова "Заклинатель Змей" и "всегда полно всяких сумасшедших историй, не так ли?"

Фред и Джордж посмотрели друг на друга с зарождающейся тревогой.

— Я буду свидетельствовать, — послышался голос.

Все обернулись, чтоб посмотреть, кто говорит. Это была стройная ведьма. Она стояла рядом с Диким Глазом Хмури и до этого времени молчала. Ведьма подняла руки и сбросила капюшон.

Это была Нарцисса.

Дикий Глаз усмехался. Он, очевидно, рассчитывал на это. Фред и Джордж, тем не менее, были сражены наповал.

— Я засвидетельствую, — произнесла она снова. — Я Нарцисса Малфой. Люций Малфой был моим супругом. Я могу показать, что он действительно виновен по всем обвинениям, выдвинутым в его адрес. В дополнение, я открою Имение Малфоев для Отдела по Исполнению Магических Законов и позволю вашим Аурорам свободную проверку всех его галерей. Там должно быть довольно материалов по Черной Магии, чтобы занять их на год. Я также, — продолжила она, обращаясь теперь непосредственно к Дикому Глазу Хмури, который выглядел так, будто Рождество уже пришло, — предоставлю вам все бумаги Люция. Многие из них относятся к Лорду Волдеморту и к тому, что он и мой супруг назвали Планом. Это должно оказаться захватывающим чтением.

— Но… но почему? — спросил, заикаясь, один из волшебников.

— Потому что я хочу кое-что взамен от вас, — ответила Нарцисса.

— Правда? — произнес Дикий Глаз Хмури, глядя на нее, как будто он уже знал. — И что это?

— Я не хочу, чтоб Люция отправили в Азкабан, — сказала Нарцисса.

Джордж и Фред были напуганы.

— Почему нет? — воскликнул Фред.

— Это не может означать, что они позволят ему уйти? — запротестовал Джордж.

Нарцисса взглянула на некоторое время на распростертую фигуру своего мужа.

— Я не прошу для себя, — сказала она. — Я была бы рада видеть его в Азкабане до конца жизни. Но у нас есть ребенок. Драко. Мой сын. — Она посмотрела на Хмури. — Я не хочу, чтоб он думал о своем отце как об узнике Азкабана. Думал о нем, страдающем, сходящем с ума. — Она обернулась к остальным волшебникам. — Я прошу вас отправить его вместо этого в Госпиталь Св. Мунго для Волшебных Болезней. В отделение душевнобольных преступников.

— Я думаю, мы можем согласиться на это, — сказал быстро Дикий Глаз.

Последовало длительное молчание. Затем другие волшебники кивнули в знак согласия.

— Там достаточно ужасно? — спросил Джордж с надеждой.

Дикий Глаз усмехнулся ему, но другие волшебники были заняты разговорами между собой и игнорировали Висли. Один из волшебников наколдовал носилки и левитировал Люция на них. Несколько волшебников выдвинулись из группы, чтобы сопроводить Люция в особого рода камеру для содержания.

Оставшиеся волшебники выглядели заинтересованным только в разговоре с Нарциссой, но она отошла от них и направилась к Фреду и Джорджу.

— Я хотела поблагодарить вас, — сказала она. — Дамблдор послал Дикого Глаза ко мне, и он рассказал мне, что произошло. Я хотела поблагодарить вас за все, что вы сделали для Драко.

Джордж покраснел. Нарцисса, возможно, была намного старше его, и она была к тому же матерью Драко Малфоя, но она была настолько красива.

— Не за что, — сказал он.

— Не могли бы вы оказать мне услугу? — продолжила она, и протянула им конверт. — Я написала Драко письмо, так как я не могу быть рядом с ним прямо сейчас. Вы передадите его ему?

— Будьте уверены. Конечно, — ответил Джордж, взяв письмо.

— Спасибо, — сказала она снова, наклонившись и поцеловав каждого в щеку, и зашагала назад к волшебникам, которые сопроводили ее из комнаты. Фрэд и Джордж, оба теперь свекольно-красного цвета под рыжими волосами, направились назад к машине.

Когда Гарри, Дамблдор и Сириус зашли в комнату, Эрмиона и Драко беседовали. Она поставила локти на подушку, а он повернул к ней голову. Они оживленно говорили, и прервались только, когда Дамблдор прокашлялся, прочищая горло.

— Чувствуете себя лучше, мистер Малфой? — сказал Дамблдор, подмигивая. Он занял место рядом с Драко, а Гарри и Сириус сели напротив него. На коленях Гарри держал меч Салазара Слизерина, который выглядел неуместно в больничной комнате.

— Гарри, — произнес Дамблдор. — И Драко. — Дамблдор перевел взгляд с одного на другого поверх своих золотых очков. — Кто-нибудь из вас, — сказал он, — знает, что такое Магид?

Гарри и Драко тупо посмотрели на него.

Дамблдор повернулся к Эрмионе, которая имела то выражение лица, которое оно обычно приобретало в классе, когда она одна, и никто больше, знала ответ на вопрос.

— Мисс Грейнджер?

— Ну, Профессор Биннс говорил мне, что Магид это редкий тип волшебников, наделенный от рождения особым даром, — четко произнесла Эрмиона. — Салазар Слизерин был одним из них. Также Ровенна Рэйвенкло. Вы, профессор. И…, -Она заколебалась. — Темный Лорд тоже.

— Магид действительно редкий тип волшебников или ведьм, — согласился Дамблдор. — Редкий и очень могущественный. Магид может совершать волшебство, не пользуясь палочкой. Может сопротивляться многим чарам и проклятьям, и может переносить колдовство, легко убивающее любого другого волшебника. — Он повернулся к Гарри. — Ты помнишь, Гарри, когда ты спрашивал меня, почему Волдеморт хотел убить тебя, когда ты был ребенком?

Гарри кивнул, с несчастным видом.

— Вы сказали, что мне нельзя знать, но когда-нибудь вы скажете мне.

— Я говорю тебе сейчас, — сказал Дамблдор. — Ты — Магид, Гарри.

Оба, Драко и Эрмиона, быстро повернулись, чтоб посмотреть на Гарри, побледневшего от удивления. Сириус совсем не выглядел удивленным — было очевидно, что он уже знал.

— Я? — произнес Гарри, шокировано.

— Да, ты, — заявил Дамблдор. — Ты, несомненно, очень могущественный Магид.

— Ох, естественно, — сказал Драко, раздраженным голосом. — Теперь Поттер, ко всему, еще и Магид?

Дамблдор повернулся к Драко, который побледнел на мгновение, думая, что директор сейчас отругает его. Вместо этого, Дамблдор сказал:

— Вы — тоже Магид, мистер Малфой. И, если я не ошибаюсь, куда более могущественный, чем Гарри.

Драко стал еще бледнее, чем был Гарри.

— Вы уверены? — спросил он, голосом полным сомнения.

— Я не был, — произнес Дамблдор. — Я всегда знал это о тебе, — сказал он, обращаясь к Гарри. — Мы знали это, когда ты родился. Вот почему Волдеморт хотел убить тебя, почему твои родители должны были прятаться с тобой. Он не хотел, чтобы ребенок-Магид родился у двух его злейших врагов, двух моих самых лучших союзников. Он знал, что когда ты станешь достаточно взрослый, ты превратишься в оружие, которым мы сможем сражаться с ним.

— А я? — прервал Драко. — Почему он не пытался убить меня?

— Зачем? — сказал Дамблдор, значительно. — Ты — ребенок его ближайшего сподвижника. Подумай, каким оружием ты мог бы быть в его арсенале! Ты мог бы быть величайшим Пожирателем Смерти из них всех. — Дамблдор покачал головой. — Твой отец держал это в секрете, Драко. Родителям, ребенок которых Магид, предлагается зарегистрировать его в Министерстве при рождении; он никогда не регистрировал тебя. Я сомневаюсь, что кто-нибудь знал об этом, кроме Люция и самого Волдеморта. Различные орудия предсказания, которыми я пользовался сам, показывали, что в Хогвартсе есть еще Магид, но я никогда не знал, кто это.

Драко притих, вспоминая, как отец сказал ему в то утро: "Лорд Тьмы возлагает на тебя такие большие надежды, Драко".

— Откуда вы знаете? — спросил он Дамблдора. — Откуда вы знаете, что я Магид?

— Этот меч, к примеру, — произнес Дамблдор, указывая на то место, где он лежал на коленях Драко. — Это — очень могущественный волшебный объект, Драко. Только Магид может коснуться этого меча. Затем тот факт, что Люций сделал Эпициклический амулет из твоих зубов, когда ты был малышом. Он использовал его, чтобы контролировать тебя и твою мать, это правда, но это также позволяло ему черпать немного из твоей силы Магида. Это делало его намного более сильным волшебником, чем он был бы иначе.

Драко и Гарри оба вытаращились на директора, а Эрмиона спросила,

— Профессор Дамблдор?

— Да?

— Это причина, почему Многосущное зелье так подействовало на Гарри и Драко… Это потому что они Магиды?

— Прекрасная догадка, Мисс Грейнджер. В некотором-то смысле, верная. Многосущное зелье действовало так долго потому, что мистер Малфой пожелал этого.

— Что Люций сделал? — обалдело спросил Гарри.

— Он меня имеет в виду, идиот, — ответил Драко. — И я ничего такого не делал! — добавил, глядя на Дамблдора.

— Делал, — подмигнул Дамблдор. — У меня хватает смелости предположить, что между тобой и Гарри всегда было, скажем так, соперничество…

— Он мне завидует, если вы это имеете в виду, — влез Драко.

Гарри вытаращил глаза.

— Действительно, — продолжал Дамблдор. — У меня такая теория. Когда вы выпили Многосущное зелье, мистер Малфой, и оно превратило вас в Гарри, вы немедленно узрели преимущества этой ситуации. Быть Гарри. Жить его жизнью. Видеть то, что видел он. Узнать его тайны. Твой отец учил тебя искать слабости противника и использовать их в своих интересах, не так ли?

Драко побледнел.

— Я…

— Профессор, — запротестовал Сириус.

Дамблдор не обратил на них внимания.

— Он учил тебя и другим вещам, — продолжал он также спокойно. — Видеть зло, когда предлагают добро, игнорировать тех, кто ниже тебя по рождению и подлизываться к вышестоящим. Ценить только сиюминутную наживу и удовлетворение своих интересов.

— Я никогда…, -сказал Драко слабо. — Никогда нарочно…

— Я сказал, он учил тебя, — ответил Дамблдор. — Я не сказал, что ты научился. Я думаю, были и другие преимущества для тебя в том, что ты был Гарри. Ты всегда думал о Гарри, как о человеке, которому доброта и другие хорошие качества даются легко. Будучи же Гарри, ты мог следовать своим лучшим побуждениям, которые, будучи в своем теле, ты упорно подавлял. Ты мог быть хорошим. Храбрым. Героем. — Он посмотрел на Драко, очень внимательно, поверх очков. — Я не говорю, что ты хотел, чтобы действие зелья продлилось, ни один обыкновенный волшебник не мог бы этого сделать. Нет, просто ты использовал свою энергию, энергию Магида, чтобы оно работало. И, как я понимаю, это был другой Магид, который снял с тебя это заклятие.

Драко таращился на Дамблдора с открытым ртом.

— Можно мне спросить, Профессор? — тихо произнесла Эрмиона.

— Да, мисс Грейнджер?

— Если Драко и Гарри Магиды… почему у Гарри это никак не проявилось? И почему у Драко это не проявлялось до сих пор?

— Эта черта не проявляется обычно до поздней юности. Это может произойти случайно, или под влиянием некоторых стимулов.

— Каких, например? — с любопытством встрял Гарри. Он не был уверен абсолютно, но на секунду ему показалось, что Дамблдор смутился.

— Сильных эмоций определенного вида, — сказал директор. — Опасность тоже действует. Вообще-то, в давние времена, если ребенок-Магид не проявлял никаких особенных способностей до восемнадцати лет, Министерство посылало его сражаться с драконом или еще каким-нибудь монстром.

Гарри выглядел взволнованным.

— Я уже встречался с драконом, и все равно никаких признаков того, что я Магид, Профессор…

— Все в порядке, Гарри, — жизнерадостно сказал Дамблдор. — Мы дадим тебе два года сроку, а потом скормим тебя Василиску.

Гарри глянул на Дамблдора. Он был уверен, что тот шутит. Так ведь?

— Я поговорю с вами обоими об этом позже, — объявил Дамблдор. — Я боюсь, что если мы задержимся здесь еще, то у Мадам Помфрей найдутся сильные слова для меня.

Эрмиона улыбнулась Драко, вставая.

— Я приду завтра.

Гарри положил меч на кровать Драко, где тот мог его достать, если захочет.

— Пока, Малфой.

— Есть ли шанс, Профессор, — спросил Гарри, когда они вышли из комнаты, — что мои способности Магида появились из-за крови Годрика Гриффиндора?

— Старый Годрик Ворчливый, как мой партнер Николя Фламель называл его? — весело сказал Дамблдор. — Я сомневаюсь, Гарри. Он не был Магидом. Вовсе нет. Великий воин — да. Очень храбрый. Всегда кричал. Так он пугал своих врагов, понимаешь, своим военным кличем.

— А я думал, своим мужеством и блестящей тактикой.

— Нет, — ответил Дамблдор. — Это все его кличи, правда.

Сириус и Дамблдор направились к кабинету директора поговорить, а Эрмиона и Гарри, оба ужасно уставшие, медленно пошли к Гриффиндорской башне. Они остановились пред портретом, и Эрмиона повернулась к Гарри.

— Ты доволен, тем, что ты Магид?

— Конечно, — ответил Гарри. Он выглядел изможденным, под глазами были черные круги. — Уж поверь мне.

Она посмотрела на него, и вдруг поняла, что в выражении его лица что-то изменилось. Она не могла прочитать его — а ей всегда удавалось это раньше. Она думала, что знает все оттенки эмоций на его лице, в голосе, но теперь… что бы он ни чувствовал, он скрывал это от нее.

— Гарри, о том, что произошло…

— Нет, — отрезал он.

Она остановилась.

— Что, нет?

— Нет, я не хочу говорить с тобой сейчас, — ровно сказал он.

— Но…

— Давай угадаю, — он повернулся к ней, таким злым она его еще не видела, — ты придумала что-то, что причинит мне еще больше боли. И не можешь подождать до завтра, потому что весело смотреть на выражение моего лица.

Эрмиона была в шоке.

— Гарри, прости…

— Я не хочу говорить об этом сейчас, — повторил он. — Я не знаю, почему ты напоминаешь мне об этом. Может хочешь еще раз сказать, как я ранил тебя, как мое поведение разрушило все шансы с тобой. А потом ты пойдешь флиртовать с Малфоем, так же, как и тогда. Потому что, видимо, то, что он делает, не разрушает все его шансы с тобой.

Она открыла рот, чтобы возразить, но тут же закрыла его. Гарри был прав. Она флиртовала с Драко перед ним. И может, она делала это для того, чтобы ранить его. Если так, то это точно сработало. Что было слабым утешением.

Гарри отвернулся.

— Бумсланг, — сказал он портрету, и тот открылся.

— Гарри, прости меня, — произнесла Эрмиона отчаянно. — Что ты хочешь, чтоб я сказала?

— Сейчас я хочу только одного — закончить этот разговор.

Он прошел сквозь дверь за портретом. Спустя секунду, Эрмиона последовала за ним.

Рон, Фред и Джордж сидели у камина, и приветствовали их радостными воплями. Гарри подошел к ним и упал в кресло. Эрмиона, чувствуя, что сейчас разрыдается, повернула в другую сторону и побежала по лестнице в спальню девочек.

Она была уже на полпути вверх, когда ее кто-то окликнул. Это был Рон.

— Эрмиона, подожди.

Она спустилась на несколько ступенек. Теперь она стояла так, что ему пришлось откинуть голову назад, что посмотреть ей в лицо (это было странно для Рона, так как он был одним из самых высоких учеников в школе.)

— Что?

— Ты любишь Малфоя? — резко спросил он.

— Что?

— Ты слышала, — сурово сказал Рон. — Потому что Гарри думает, что любишь. Я сказал ему, что нет, но он мне не поверил.

— Если Гарри хочет знать, почему не спросит меня? — оборвала его Эрмиона.

— Не знаю, — раздраженно произнес он, — может потому, что когда в прошлый раз он спросил тебя, ты едва не оторвала ему голову.

— Я смотрю, все об этом знают?

— Эрмиона, — голос Рона теперь звучал отчаянно, — ты не можешь серьезно думать об отношениях с Драко Малфоем, да? Я имею в виду, это же сумасшествие. Он никогда не сделает тебя счастливой. Он будет пудрить тебе мозги, а сам пойдет флиртовать с другими за твоей спиной. И он, наверное, организует рок группу и покрасит волосы в синий цвет, а тебе придется ждать его дома с детьми, пока он шляется неизвестно где. И когда-нибудь он бросит тебя с воспоминаниями и кучей белобрысых детишек.

— Рон, отвали. Ты даже не представляешь, о чем говоришь, это звучит как бред.

— По крайней мере, я не говорю о том, чтобы встречаться с Малфоем!

— Это потому, что он никогда бы не захотел этого. Ты не его тип. И ты не прав насчет него.

— Да? — Рон был в ярости. — Это почему?

— Он никогда не покрасит волосы в синий цвет, он слишком тщеславен для этого. — Эрмиона повернулась и ушла в спальню девочек. Рон остался на ступеньках, чувствуя себя жутко раздраженным, так как начал понимать, что не получил ответа на свой вопрос.

Как только все ушли, мадам Помфрей принялась лечить оставшиеся раны и синяки Драко. В полусне, с закрытыми глазами, он чувствовал легкие прикосновения на своем лице, шее и плечах, пока она залечивала царапины, порезы, синяк и разбитую губу — все, что сделали Пожиратели Смерти. Она вправила его растянутое запястье и хотела перейти к ране на ладони.

— Нет, — отдернул руку Драко, — оставьте.

Мадам Помфрей была удивлена тем, что он не спит, но не выказала этого.

— Не сходи с ума, — начал она. — Это глубокая рана, у тебя останется шрам.

— Я сказал, оставьте! — Драко бросил на нее, как он надеялся, угрожающий взгляд.

— Ты хочешь шрам? — недоверчиво спросила она.

Он сжал руку в кулак и положил ее на грудь.

— Просто оставьте, — повторил он.

— Ладно, — мадам Помфрей покачала головой. Она перешла к ранам на ногах, а Драко поднес руку к лицу и изучал ее. Гарри глубоко порезал ему ладонь, от края до края. Было трудно сказать при таком слабом свете, но чем больше он на него смотрел, тем больше шрам напоминал молнию.

Уставшая Эрмиона обнаружила, что у нее не будет ни малейшего шанса поспать, пока она не расскажет всю историю Лаванда и Парвати, которые приветствовали ее восторженными криками. Не потому, думала Эрмиона сидя в постели в своей пижаме, что они были счастливы ее видеть, а потому, что надеялись услышать сплетни.

— Ты целовалась с Драко Малфоем в ШКАФУ? — спросила Лаванда, когда Эрмиона наконец закончила рассказывать.

— Ну, это не главное в истории, но да.

— Но он такой… нехороший, — Парвати сидела с открытым ртом.

— И такой привлекательный, — сказала Лаванда, хихикая. — Брось, Парвати, он милый… Я никогда не видела волос такого цвета. Как елочная мишура.

— Пожалуй. — Парвати, казалось, это не убедило.

— Он вспотел? — поинтересовалась Лаванда. — Он снимал одежду?

— ЛАВАНДА, — взвыла Эрмиона. — Я НЕ СКАЖУ ТЕБЕ.

— Ну, а что же Гарри? — продолжала Лаванда. — Ты же целовалась с ним. Как это было? Здорово?

Эрмиона думала можно ли поцелуи с Гарри охарактеризовать словом «здорово». Это было прекрасно, разбивало сердце, будоражило и ужасало одновременно. Было это «здорово»?

— Было нормально, — ответила она.

Лаванда вытаращила глаза.

— Вот это да, — протянула она.

— Значит, ты теперь встречаешься с Драко? — поинтересовалась Парвати.

Эрмиона подумала.

— Я не знаю.

— Но ты не встречаешься с Гарри? — бесцеремонно спросила Лаванда.

— Он не разговаривает со мной, значит, нет. Мы не встречаемся, и, — добавила она, — я сомневаюсь, что когда-нибудь будем.

— Ну, — Лаванда слегка колебалась, — раз уж у вас с Гарри не получилось, я подумала… что ты не будешь возражать… если я приглашу его куда-нибудь.

Эрмиона смотрела на Лаванду с открытым ртом.

— Лаванда! В самом деле!

Лаванда не выглядела смущенной.

— Я понимаю, что не много ходила на свидания, — прохладно сказала она, — и не знаю, как все это работает. Я не могу сказать за всех, но я держалась подальше от Гарри последние несколько лет, потому что мы знали, что он нравится тебе, и думали, что ты нравишься ему. Теперь же…

— А ты что думала, Эрмиона? — фыркнула Парвати. — Гарри знаменит, богат, красив и очень мил. Еще он спас мир, уже пять или шесть раз. Конечно, он ужасно танцует, — добавила она, подумав, — но многие люди не знают об этом.

— И приближается наш последний год, — продолжала Лаванда. — Нам будут нужны кавалеры на Рождественский бал, на танцы для Седьмого Класса, и Гарри будет к тому времени Капитаном команды по Квиддичу…

— И тот, кто встречается с Гарри, наверняка увидит свое фото в Ведьмовском Еженедельнике, — вставила Парвати.

Эрмиона смотрела на них так, как будто они обе вдруг превратились в оборотней.

— Вы говорите мне, что с этого момента открыта охота на Гарри?

— Ну, вообще-то, да.

Эрмиона поняла, что после шести лет, когда она болталась с Роном и Гарри, она не поняла главного о других девочках. Она посмотрела на Лаванду в ужасе, и Лаванда же смотрела на нее с жалостью, но решительно.

— Извини, Эрмиона. Но тебе должно быть все равно… так ведь?

Эрмиона проспала весь этот день и большую часть следующего. Когда она, наконец, встала и спустилась вниз на обед на дрожащих ногах, то увидела, что мир, который она знала, изменился за одну ночь.

Никогда не стоило, и пытаться хранить секреты в Хогвартсе. Особенно когда к этому имел отношение Гарри. Все знали, что случилось: где Гарри, Эрмиона и Рон были, что отец Драко Малфоя в тюрьме, что Драко чуть не умер, и что он и Эрмиона если и не пара, то хотя бы встречаются.

Когда она вошла в Большой зал, все повернулись и уставились на нее. Она, по привычке, начал искать глазами Рона и Гарри. Они сидели за столом Гриффиндора с Фредом и Джорджем. Когда они заметили ее, Рон нервно улыбнулся.

А Гарри не смотрел в ее сторону.

Эрмиона прикусила губу. Она не заплачет. Она отвернулась от них — и увидела Драко. Он сидел за столом Слитерина, положив ноги на скамью и занимая три места из-за своих длинных ног. Он поймал ее взгляд и улыбнулся.

Это решило дело. Даже не подумав, Эрмиона прошла через зал и села рядом с ним.

Она слышала жужжание голосов, промчавшееся по залу, но ей было все равно. Она была счастлива видеть Драко. Его левая рука была забинтована, но в остальном он выглядел вполне здоровым.

— Привет, — поздоровался он, когда она села рядом и свернул Ежедневный Пророк, который читал. — Знаешь, о чем я думал?

— Нет, — улыбнулась в ответ она.

— Как назвать нашего первого ребенка, — сказал он. — Я думаю, это зависит от того, будет это мальчик или девочка. Если мальчик, то я подумывал о чем-нибудь вроде «Драко-младший». Или мы всегда можем назвать его Гарри, просто чтоб смутить старика Четырехглазого. Он никогда не додумается, как это воспринимать.

— Драко, — начал Эрмиона, увидела, что он смеется, и бросила в него вафлей.

Он пригнулся.

— Извини, но ты бы слышала, о чем все говорят. Похоже, они думают, что у нас Роман Века, а не просто пара поцелуев в пыльном шкафу.

— Ой…. -Эрмиона закрыла лицо руками. — Как все узнали об этом?

Драко пожал плечами.

— Понятия не имею. Но я могу сказать, что это избавило меня от Панси Паркинсон, за что я вечно буду благодарен. Она подошла ко мне утром в истерике и спросила правда ли это. Естественно, я сказал, что да, догадываясь, что все, что ее расстроит, — хорошо. Ну и она велела мне никогда больше с ней не разговаривать.

Он усмехнулся и опять развернул "Ежедневный Пророк". Эрмиона мельком глянула на первую полосу и замерла в шоке. ЛЮЦИЙ МАЛФОЙ АРЕСТОВАН; ЕМУ ПРЕДЪЯВЛЕНО ОБВИНЕНИЕ. Она разглядела некоторые слова в тексте: "Незаконное использование Эпициклического заклятия", "похищение и пытки", "показания Нарциссы Малфой", "следует приговор".

Драко проследил за ее взглядом и опустил газету.

— Извини, — подняла она глаза. — Ты как?

— Да нормально, — и он действительно так выглядел. — Я получил вчера письмо от матери. Она написала мне почти все, что должно произойти. Так что я не удивился. И, — добавил он, — его не посадят в Азкабан.

— Хорошо. — Правда, в душе, Эрмиона думала, что Люций заслуживает Азкабана больше, чем кто-либо другой. Посмотрев на Слитеринцев, сидящих за столом, она увидела, что многие быстро отводят взгляд.

— Все смотрят на меня, — тихо сказала она Драко.

— Это потому, что ты бросила Гарри Поттера ради Драко Малфоя, — весело сообщил он. — Знаешь ты это или нет.

— Великолепно! Теперь у меня два воображаемых парня. Одни проблемы и никакой выгоды.

— Тебе нужна выгода? — Драко смотрел на нее с любопытной улыбкой.

Эрмиона покраснела так, как будто ее сунули в кипяток.

— Хм.

— Пойдем, — он протянул ей руку. — Давай прогуляемся к озеру. Я тебе кое-что покажу.

— Хм, — повторила она.

— Ничего такого, — усмехнулся он.

— Ладно, — она поставила тарелку и вышла за ним из зала.

Гарри и Рон смотрели, как она уходит, Рон — обалдевший, Гарри с абсолютно другим выражением на лице.

— Так, — произнес он, — я полагаю, это делает меня Просто-Отступающим-Как-Идиот-И-Наблюдающим-Как-Она-Уходит-С-Малфоем-Парнем.

— Нет-нет, — жизнерадостно заметил Рон. — Я горжусь тем, что ты не отступил. Ты храбро выступил вперед, и выставил себя жутким идиотом, и она все равно ушла с Малфоем.

— Спасибо тебе, Рон.

— Ну, в конце концов, ты пытался, — продолжал Рон.

— Это я. Парень, Который Пытался.

— Вообще-то, — встрял Джордж, — честно говоря, это Малфою удалась попытка.

Гарри уронил вилку.

— Ты мог бы не говорить таких вещей при мне?

— Извини, — сказал Джордж, но его губы кривились от смеха. Он закрылся тарелкой.

То же самое сделал и Фред.

— Почему мои страдания вас так веселят? — поинтересовался Гарри вслух.

— Ну, это же очевидно, — сказал Рон.

Гарри повернулся к нему.

— Да?

— Потому что они напрасные, — пояснил Рон. — Она любит тебя, придурок. Ты сошел с ума и не разговаривал с ней, и что ты ждал, что она будет делать? Когда Малфой пользуется остатками твоего шарма, или что он там получил, когда ты и он были под воздействие зелья.

— Я не знаю, — задумчиво проговорил Гарри, — я думаю, это уже его личный шарм.

— Ты имеешь в виду, он действительно ее любит? — спросил Рон ошеломленно.

— Думаю, да.

— В таком случае, — объявил Джордж, — у тебя, и правда, проблемы.

Фред опять улыбался.

— Подумай о том, как Малфой спросил, убил бы ты его. Спорим, ты хочешь вернуть этот момент, да?

— С такими друзьями как вы, кому нужны самобичевание и мучения? — риторически спросил Гарри, глядя на них.

— Откуда столько сарказма? — внимательно посмотрел на Гарри Джордж. — Ты говоришь как…

— Малфой, — закончил Фред.

Они все изучающе рассматривали Гарри.

— Похоже, что Малфой получил эффект твоей личности Хорошего Парня, — заявил Фред после небольшой паузы. — А ты…

— Получил ужасный характер, — продолжил Джордж.

— Я думаю, можно сказать, что Малфой здесь вчистую выиграл, — завершил Фред.

— Да. — Гарри смотрел на дверь, через которую ушли Драко и Эрмиона. — Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю.

Это был прекрасный солнечный день. Драко и Эрмиона обошли озеро и направились к небольшой рощице. Они шли мимо того места, где проходило второе задание Трехмагового турнира во время четвертого года. Эрмиона думала, знал ли об этом Драко.

Он остановился под деревьями и позвал ее:

— Иди сюда.

Она подошла. Они стояли так близко, что ее рука касалась его руки.

— Смотри. — Драко показал левой рукой на подножье дерево. Ничего не произошло. — Ой, я забыл. Бинты мешают.

Он направил другую руку на землю и в этот раз что-то начало происходить. Послышался звук, как будто дернули гитарную струну. И земля начала шевелится. Эрмиона в изумлении смотрела, как из земли появился зеленый росток и начал стремительно тянуться вверх. Через несколько мгновений он превратился в черную розу. Это была единственная черная роза, которую девочка видела в своей жизни.

Она поглядела на Драко с открытым ртом.

— Это… как ты…?

Он улыбнулся. — Это сила Магида, я все утро тренировался. Тебе нравится?

— Я никогда не видела черной розы до этого. — Эрмиона наклонилась, чтобы рассмотреть ее.

— Похоже, я не могу вырастить цветок другого цвета. Он пожал плечами. — Думаю, потому что я не такой парень, который дарит цветы. У меня хорошо получаются Мухоловки, и я могу делать град, но цветы … видимо нет.

— Град?

— Ну, на небольшой территории. И он тоже был черный.

— Ты не думаешь, что опасно пользоваться силами Магида, если ты еще не научился как следует? — спросила Эрмиона, зная, что это звучит по-учительски, но не в силах смолчать.

— Может быть, с неба могли падать и наковальни. Но я не очень волнуюсь. Тебе не нравится цветок? — обеспокоено спросил он.

Эрмиона сорвала его и встала, аккуратно держа его пальцами. У цветка было много длинных острых шипов.

— Он мне нравится, — сказала она, глядя на Драко. — Он весь в шипах. Так же как и ты.

Он наклонился и поцеловал ее в уголок рта, и его серебряные волосы коснулись ее щеки, как крылья бабочки. Она вдохнула его запах — кофе, и лайм, и перец, и кленовый сироп, который он ел на завтрак.

Затем она отстранилась.

— Я не могу.

— Почему НЕТ? — голос Драко в эту секунду звучал не так, как у Малфоя умеющего себя контролировать, а как у раздраженного шестнадцатилетнего парня.

— Я не знаю, что происходит между мной и Гарри.

— Да ни черта, — сказал Драко, — Вот, что происходит между тобой и Гарри, разве я не прав?

— Да, — медленно произнесла она. — Ты прав. Но у нас ничего не может быть, пока он не разговаривает со мной, потому что… потому что…

— Потому что тебе нужно его благословение? — продолжил за нее Драко.

Она с удивление поняла, что это, должно быть, правда.

— Думаю, да.

— В этом случае, — сказал Драко, — мы будем встречаться, когда тебе исполнится тридцать.

— Дай мне немного времени, — умоляюще посмотрела она на него.

Он вскинул руки.

— Ладно. Время.

Эрмиона никогда не понимала, что тот простой факт, что она всегда была с Гарри, убедил всю школу, что они пара. Частые статьи в Ведьмовском Еженедельнике тоже не отставали. Теперь же, когда ходили слухи о ней и Драко, и что она и Гарри больше не друзья, девочки начали крутиться как бешеные.

Все вокруг Гарри.

Внезапно, девочки были на тренировках по Квиддичу, девочки за столом Гриффиндора, девочки ждали у классов. Казалось, что каждый раз, когда она видит Гарри, тот окружен девочками. Высокими, низкими, она даже видела Мрачную Миртл, пытающуюся привлечь внимание Гарри около туалета. Эрмионе начало казаться, что она единственная девочка, постоянно не разговаривающая с Гарри. Это оказалось просто ночным кошмаром для нее. Куда бы она ни шла, она везде видела Гарри — в конце концов, они были в одном колледже и большинство уроков у них были вместе, — но он не говорил с ней и даже не смотрел на нее, и всегда был окружен девочками.

Если бы не Драко, Эрмиона чувствовала бы себя ужасно жалкой. Он всегда, казалось, был рад ее видеть, и с ним было очень легко. Он представил ее своим друзьям из Слитерина, что было… интересно. Крабб был так шокирован, что оплевал ее крекером, а Гойл просто стоял и таращился с открытым ртом. Панси Паркинсон начинала реветь каждый раз, когда Эрмиона проходила мимо нее. И Эрмиона отказалась знакомиться с Миллисент Балстроуд, так как еще помнила ту заварушку во время второго года. Некоторые Слитеринцы были не такими уж плохими, но Эрмиона чувствовала себя не очень хорошо среди них.

— Когда они смотрят на меня, — рассказывала она Парвати (она бы предпочла поговорить с Роном, но так как тот всегда был с Гарри, это было невозможно). -Я чувствую, что они в мыслях затачивают ножи для меня.

— Ну, они не самые милые люди, это точно, — согласилась Парвати, которая пыталась удлинить свои ресницы перед зеркалом в их спальне. — Но не могут же они все быть ничего не стоящими, да?

— Кроме Драко, ты имеешь в виду? — Эрмиона лежала на кровати и смотрела на Парвати.

— Ну, так как ты встречаешься с ним.

— Мы не встречаемся, — запротестовала Эрмиона.

— Нет? — Парвати была так удивлена, что случайно удлинила ресницы на фут, и Эрмионе пришлось помочь ей вернуть им нормальный вид. Когда они закончили, Парвати повторила свой вопрос, и Эрмиона вздохнула.

— Нет, — сказала она, — мы просто друзья.

— Хочешь скажу кое-что, Эрмиона? — серьезно спросила Парвати. — Ты дружишь с Драко Малфоем… это даже страннее, чем, если бы ты встречалась с ним.

— Почему? — поинтересовалась Эрмиона.

— Ну, если бы с ним встречалась, это можно было бы списать на неконтролируемое физическое влечение. Я знаю, он мил. Это факт. Но если вы просто друзья…, -Парвати пожала плечами. — Значит, он действительно тебе нравится.

Эрмиона перевернулась и уставилась в потолок.

— Он мне нравится.

— Несмотря на то, что испорченный, эгоистичный, с жутким характером и отвратительным чувством юмора, любит издеваться над теми, кто слабее и…, -Парвати замолчала, увидев выражение лица Эрмионы. — Ну, он такой.

— Я знаю, — сказала Эрмиона. — Не так, как раньше… но он действительно хороший человек, Парвати.

Парвати повернулась и внимательно смотрела на Эрмиону. — Тогда, почему ты с ним не встречаешься?

— Потому что…

— Потому что он не Гарри. — Парвати выказала редкую интуицию. Эрмиона повернулась на кровати:

— Больше нет.

— Ну, давай, Рон, — сердито сказал Гарри. — Просто сделай так.

— Я НЕ БУДУ, — ответил Рон также сердито. Он парил на метле над полем для Квиддича, глядя на Гарри. Тот сидел перед ним на своем Всполохе со скрещенными на груди руками и был просто в ярости. Они тренировались уже почти час, перед тем как Гарри выдвинул очень странную просьбу. Оба мальчика были раздражены. Белая рубашка Гарри прилипла к его спине.

— Почему? — рявкнул Гарри. — Просто сбей меня с метлы. Ну давай же!

— Почему "нет"? — повторил за ним Рон. — Как насчет: потому что я не хочу провести остаток семестра, объясняя Дамблдору почему я хладнокровно убил тебя без всякой на то причины?

— Дамблдор сказал, что силы Магида проявятся, если я буду в опасности, — сказал Гарри. — Этого не случится, если я просто спрыгну с метлы. Надо, чтобы я испугался. И если ты не поможешь, то я просто пойду в Запретный лес, и Арагог меня съест.

— Гарри, — отчаянно проговорил Рон, — Дамблдор также сказал, что силы проявляются между шестнадцатью и восемнадцатью годами. Тебе только шестнадцать. Подожди немного!

— Малфою тоже шестнадцать…

— Ой, хватит про Малфоя! — заорал в ярости Рон. — Меня тошнит уже! Только то, что он встречается с Эрмионой, не значит, что я собираюсь помогать тебе убить себя!

Глаза Гарри превратились в злые зеленые щелки. Он схватил палочку, и до того как Рон понял, что происходит, Гарри направил палочку на себя и прокричал:

— Рапидо!

Метла Рона стремительно рванулась вперед (Рон едва удержался на ней), и врезалась в метлу Гарри, сбивая его вниз. Рон сумел остановить свою метлу и увидел, как Гарри летит к земле. Он выхватил палочку, направил ее на быстро падающего Гарри и прошипел:

— Вингардиум Левиоза!

Гарри, который не издал ни звука, пока падал, завопил, когда его полет приостановился в десяти футах от земли. Он висел в воздухе, глядя негодующе на Рона.

— Идиот, — пробормотал Рон и убрал палочку.

Гарри пролетел оставшиеся десять футов и приземлился на землю.

Рон вздохнул, направил метлу вниз и с виражом приземлился рядом с Гарри, который лежал на земле, раскинув руки и глядя в небо, словно не собирался вставать вообще.

— Ноль, — мрачно сказал он, — Все. Ни фига. У меня НЕТ никаких сил Магида. По крайней мере, сейчас.

— Гарри, — Рон слез с метлы, — до тебя не доходило, что желания превратить Драко Малфоя в слизняка и раздавить его, недостаточно для того, чтобы силы заработали?

Гарри закрыл лицо руками и произнес что-то, похожее на "уух".

— Должен быть другой путь, чтобы заставить твои силы проявиться, — сказал Рон,

— Какой-нибудь, который не подразумевает риска для жизни.

— Я читал об этом, — начал Гарри. — Силы Салазара Слитерина проявились, когда он встретился с Драконом, который угрожал деревне. Но это было миллиард лет назад, когда драконы еще водились. Темный волшебник Гриндевальд, его силы проявились в каком-то сражении, что тоже не подойдет. А Ровенну Рэйвенкло ударило молнией, это трудно организовать.

— Гарри…, -медленно проговорил Рон. — Тебе надо поговорить с Эрмионой, вот что.

Гарри расцепил пальцы и посмотрел на Рона подозрительно.

— Почему?

— Потому что она твой лучший друг, дурак. Потому что ты скучаешь по ней, и это сводит тебя с ума.

— Когда я вижу Эрмиону, — Гарри отнял руки от лица, — меня тошнит.

— Очень романтично.

— Когда вижу ее с Малфоем, меня тошнит, — пояснил Гарри.

— Ну, тебе придется привыкать, — посоветовал Рон.

— А я не хочу привыкать к этому. — Гарри резко сел. — Я хочу, чтобы мои силы Магида заработали, вот что я хочу.

— Это магия, — сказал Рон, без капли жалости. — У тебя разбито сердце. Магия здесь не поможет.

— Я думал об этом лете, Эрмиона, — сказал Драко.

Было время завтрака. Они сидели вместе за столом Слитерина. Это был четвертый завтрак Эрмионы со Слитеринцами. Она начала привыкать к плевкам и хлюпанью Гойла каждый раз. Драко ел тост с потрясающей скоростью — Эрмиона уже заметила, что он был из тех парней, которые могут есть все подряд и оставаться худым. У нее же не было аппетита, и она только ела тыквенные семечки.

— Что? — спросила она.

— Ну, мы говорили о том, что я приеду к тебе летом. И я все еще хочу, но моя мама написала, что мой дядя Влад надеется, что я приеду к нему летом. У него большой замок в Румынии, и я думал, может, ты захочешь…

Эрмиона тайком глянула на стол Гриффиндора. Она могла видеть Гарри, сидящим рядом с Роном; Лаванда сидела с одной стороны от него, а Парвати рядом с Роном. Эрмиона смотрела, как Лаванда наколола на вилку кусок тоста и предложила его Гарри.

Гарри съел.

Лаванда захихикала.

— Между тем, — продолжал Драко, — Я бросил Хогвартс и стал работать на Министерство Магии наемным убийцей.

— Что-что-о? — запинаясь, спросила Эрмиона, поворачиваясь к нему.

Он улыбался, но улыбка не достигала его серых глаз.

— Эрмиона, милая. — Он показал на стол, — Ты действительно собираешься съесть все это?

Она посмотрела туда, куда он показывал, и подпрыгнула. Как-то ей удалось очистить целую горку тыквенных семечек. Сами семечки лежали в одной кучке, а скорлупа в другой. Они не вспомнить, чтобы чистила хоть одно.

— Ой, — пробормотала она неловко. — Я, хм, оставлю их на потом.

— Так, ну все. — Драко встал.

Встревоженная Эрмиона тоже встала.

— Извини, я немного не в себе в эти дни…

— Я заметил, — сказал Драко. — Ничего. Я просто вспомнил, что собирался сделать кое-что. Я откладывал это, но теперь самое лучшее время заняться этим.

— Могу я помочь? — спросила она, чувствуя себя виноватой.

— Нет, определенно, — сказал он.

Он очень легко коснулся ее щеки. И уронил руку.

— У меня тренировка по Квиддичу днем, — сказал он. — Увидимся за обедом.

Гарри устроил все так, чтобы днем остаться одному в общей гостиной Гриффиндора. Поэтому он был ошеломлен, когда портрет открылся и через проход в комнату шагнул Драко Малфой. Он выпрямился и невозмутимо оглядел шокированного Гарри.

— Совет по поводу стиля, Поттер, — сказал он. — Рот лучше выглядит закрытым. — Он шлепнулся в кресло и протянул свои длинные ноги к камину. — Я не могу поверить, что пароль все еще — бумсланг, — произнес он. — Вы, гриффиндорцы, слишком доверчивы.

Гарри опустил книжку, которую он держал, и встревожено огляделся вокруг. — Тебе следует быть немного поосторожней, Малфой, — произнес он. — Если другие узнали бы, что ты знаешь пароль…

— Я не хочу быть немного поосторожней, — заявил Драко. — Я хочу треснуть тебя метлой по голове. Но, конечно, не буду.

— Почему нет? — сказал Гарри, возвращаясь к своей книжке. — Ты можешь одолжить мой Всполох 5000. -Он быстро взглянул на Драко. — Между прочим, из-за чего внезапный порыв враждебности? Разве не мне следует ненавидеть тебя в настоящий момент?

— Нет, — заявил Драко. — Мне следует ненавидеть тебя по одной простой причине — ты делаешь Эрмиону очень несчастной.

Гарри опять опустил книгу и пристально посмотрел на Драко. Его щеки покраснели от злости.

— Ты пришел поговорить о ней?

— Точно, — произнес Драко.

— У меня есть идея получше, — сказал Гарри. — Почему бы тебе ни убраться отсюда ко всем чертям?

— Пойми, я знаю эту девушку, Эрмиону, — продолжал Драко так, как будто Гарри и не говорил ничего. — И с ней чудесно быть рядом. Она по-настоящему умна, а еще очень красива. Одна из самых храбрых людей, которых я когда-либо встречал. — Он теперь смотрел на Гарри поверх головы. — Только у меня есть чувство, что она по-настоящему несчастна из-за чего-то. Она плачет, когда думает, что я не смотрю. Она смотрит отсутствующим взглядом. А когда ты где-то поблизости…, -Драко теперь смотрел прямо на Гарри. — Она наблюдает за тобой.

Румянец стал уменьшаться на лице Гарри. Теперь он выглядел пораженным.

— Она даже не разговаривает со мной, — сказал он.

— Нет, — сказал Драко. — Это ты не разговариваешь с ней.

Гарри посмотрел на него удивленно.

— Почему ты говоришь мне это?

— Не знаю, — сказал Драко задумчиво. — Я могу сделать это единственным способом — сказать себе, что не сделаю этого. Прямо сейчас я говорю себе, что я пришел сюда сообщить тебе о том, какой ты мерзкий придурок. Это работает до сих пор.

— Она действительно несчастна? — спросил Гарри осевшим голосом.

— Очень, — произнес Драко. — Послушай, Поттер. Я прошу тебя. Поговори с ней. Ты ее лучший друг. Или был им.

Румянец почти сошел с лица Гарри, и теперь он выглядел бледным и несчастным.

— Я не могу, — сказал он.

— Можешь, — Драко начал раздражаться. — В любом случае, чего ты боишься?

— Того, что она была права, — сказал Гарри. — Я полностью принимал ее как должное все эти годы. Ей следовало заставить меня платить. И платить. Только нет достаточной платы…

— Послушай, — прервал Драко, — ты хочешь погрязнуть в чувстве вины, я полностью за это. Давай. Но, — он подался вперед и пристально посмотрел на Гарри, — я не буду вторым. Я не буду с ней, только потому, что она не может быть с тобой.

— Гарри? — прозвучал голос, как будто он шел из-за стула.

Гарри быстро обернулся с испуганным видом.

— Сириус! — сказал он. — Я почти забыл, что договорился связаться с ним сейчас.

Он вскочил со стула, на котором сидел, и опустился на колени перед камином. Драко последовал за ним и увидел голову Сириуса, парившую в огне. Непослушные темные волосы Сириуса были подстрижены, он был чисто выбрит и выглядел опрятней и холеней, чем каждый из них когда-нибудь видел его.

— Сириус, — сказал Гарри с удовольствием, протягивая руку как будто для рукопожатия. Когда он сделал это, Драко увидел шрам на ладони Гарри, близнец его собственного. Очевидно, он тоже не залечил его.

— Выглядишь круто, Сириус, — сказал дружески Драко, опускаясь на колени рядом с Гарри.

Выражение удовольствия при виде Драко улетучилось с лица Сириуса. Чтобы смениться на что-то вроде тревоги.

— Я не знал, что вы оба будете здесь, — сказал он Гарри.

— Прости, — сказал Гарри. — Я наложил Преграждающее Заклятье на двери, чтоб не дать кому-нибудь войти сюда, но оно не действует на Малфоя. Типично, — добавил он, уставясь на Драко.

— Ты просто должен учесть, что я Магид, и некоторым образом лучше тебя, учитывай это теперь, Поттер, — заявил Драко.

— Я — Магид, как и ты, придурок, — сказал Гарри, раздосадовано.

— Это ты так говоришь, — произнес Драко с видом большого превосходства. — А что ты сделал?

— Прекратите это! — сказал Сириус раздраженно. — Вы двое цапаетесь как старая женатая парочка.

Гарри и Драко одинаково вскрикнули от отвращения.

— Теперь так, — произнес Сириус. — Не имеет значения, что я собирался сказать. Я исчезаю. Гарри, я пошлю тебе сову.

И он пропал.

— Сириус? — сказал Гарри, озадаченно. Затем он повернулся к Драко, — Большое спасибо, Малфой.

Но Драко выглядел задумчиво.

— Интересно, что он должен был сказать тебе?

Гарри оперся спиной о ножки перевернутого кресла и покачал головой.

— Вот, теперь мне придется ждать сову, — сказал он раздраженно. — Почему ты не уберешься отсюда, Малфой? У меня от тебя голова болит.

— Хорошо, — сказал Драко, вставая. — Ой. Еще кое-что, Поттер.

— Что?

— Не в моем обычае заниматься самопожертвованием, — сказал Драко прозаично. — Я не знаю, может это просто некоторое затяжное последствие того Многосущного зелья, или еще что. Но если так, и эта фаза благородства пройдет, а ты все еще будешь делать Эрмиону несчастной, то я вернусь сюда и выдерну тебе грудную клетку, и одену ее как шляпу. Понял?

— Понял, — сказал Гарри, усмехаясь против своей воли. — И большую золотую звезду за воображение.

— Благодарю, — произнес Драко, и вышел сквозь проход с портретом.

На следующий день шел дождь вместе с громом и молнией, а небо имело вид мокрого черного чугуна. Это вполне отвечало настроению Эрмионы. Она сидела в общей комнате, свернувшись в кресле, глядя задумчиво на потрескивающий огонь. Она думала о том, где сейчас может быть Косолап. Хорошо было бы, чтобы кот свернулся калачиком на ее коленях прямо сейчас.

Проход в портрете открылся, и в комнату шагнул Рон, стряхивая воду со своей мантии.

— Эй, Рон, — окликнула его Эрмиона, радуясь встретить его без Гарри. Но, увидев, как взволнованно и встревожено он выглядел, она остановилась. — Рон, все в порядке?

— Я не уверен, — сказал он.

Она строго взглянула на него.

— Где Гарри?

— Я пошел с Гарри на практику по Квиддичу, — сказал Рон медленно, — Но они сократили ее из-за погоды. Не захочешь играть в Квиддич в грозу.

— Ясное дело, — сказала Эрмиона.

— В любом случае, на полпути назад — я разговаривал с Фредом и Джорджем — я обернулся, а Гарри … и след простыл.

— Простыл? — повторила Эрмиона безнадежно. — Он исчез?

— Не исчез. Алисия Спиннет сказала, что она видела его бегущим в сторону Запретного Леса.

— Ну…, -сказала Эрмиона, несчастно, — Должно быть у него была причина…

— Это-то и беспокоит меня, — сказал Рон. — Его причина.

Эрмиона хотела спросить его, что он имел в виду, когда портрет качнулся, открываясь снова, и вошел Драко.

Рон не выглядел счастливым при виде его.

— Кстати, говоря об ужасно противной личности…, -сказал он. Несмотря на все, что произошло, Рон и его братья все еще не любили Драко и никогда не полюбили бы. — Ты не можешь просто продолжать гулять туда сюда по нашей общей комнате, тебя поймают.

— Вы говорили обо мне? — сказал Драко, невозмутимо. — Потому что я слышал часть вашего разговора, и это звучало, будто вы говорите о Гарри. Который ушел и сделал опять какую-то глупость, разве не так?

— Да, и это все твоя вина, — сказал Рон, довольно беспричинно.

— Моя вина? Где здесь моя вина?

— Это все из-за… — Рон сделал охватывающий жест. — Магидовские штучки. Он не может вынести, что твоя сила работает, а его все еще нет, понял? Он делает все, что может, чтобы попытаться ее подтолкнуть. Он просил меня сбросить его с метлы…

— Что он сделал? — спросила Эрмиона в шоке.

— Ты слышала меня, — сказал Рон. — И он изучал книги о Магидах и их историю, и там говорилось о том, как разные Магиды получали свою силу, и один из них, кажется Ровенна Рэйвенкло, была на улице во время грозы, и ее ударило молнией и…

Эрмиона вскочила с места.

— Ты думаешь, он ушел, чтобы испробовать на себе удар молнии?

— Даже Гарри не такой болван, — произнес Драко.

— Обычно нет, — согласился Рон, — но в последнее время он сам не свой. Это из-за тебя, — сказал он, поворачиваясь к Эрмиона, — ходишь с Малфоем, все эти поцелуйчики.

— Не было никаких поцелуйчиков, — сказала Эрмиона, задетая его несправедливостью. — Ведь так? — обратилась она к Драко.

— К большому несчастью, да, — согласился он.

Рон не выглядел убежденным.

— Ты говоришь, что Гарри ушел во время грозы, чтоб попытаться активировать свою силу Магида, чтобы понять что-то о Драко и обо мне? — потребовала Эрмиона недоверчиво.

— Он скучает по тебе, Эрмиона, — сказал Рон.

— И, видимо, нет лучшего способа сказать "Я люблю тебя" лучше, кроме как превратить себя в тлеющую кучку пепла, — вставил Драко.

Эрмиона повернулась к нему в ярости.

— Ты не помогаешь! — закричала она.

— Послушай, — произнес Драко, удивленный ее горячностью, — мы НЕ ЗНАЕМ, что это то, что он отправился делать, не так ли?

— Ну, а что это еще может быть? — сказала Эрмиона, теперь чуть не плача. Она встала и начала проверять, где волшебная палочка. — Я иду за ним, — заявила она. — Вы, двое, делайте, что хотите.

Она отыскала палочку и направилась к портрету. Драко последовал за ней. — Я иду с тобой, — сказал он.

Рон покачал головой.

— Я остаюсь здесь на случай, если он вернется, — сказал он.

— Хорошо, — сказала Эрмиона им обоим и пустилась бежать через зал. Драко, со своими длинными ногами, почти бежал, чтобы держаться рядом.

— Эрмиона, — произнес он, когда они на скорости повернули за угол, — успокойся, прошу тебя.

— Как ты не поймешь, — сказала она. — Это все из-за меня.

Они понеслись вниз по лестнице и выскочили в переднюю дверь замка.

И врезались прямо в Гарри.

Он промок до нитки, рубашка и брюки прилипли к телу, а волосы свисали капающими черными прядями на лоб, но в остальном он выглядел целым и здоровым. Он был одет в школьную мантию поверх формы для Квиддича. И он держал в руках мокрого Косолапа.

— Гарри, — сказала Эрмиона, почти плача. — С тобой все в порядке? С тобой все в порядке?

Гарри обалдело посмотрел на них обоих.

— Со мной хорошо, — сказал он ей. — Твой кот ухитрился втиснуться в водосточную трубу. Я услышал, как он воет, по пути с тренировки, и вот, пошел и достал его.

Косолап заерзал в руках у Гарри, производя что-то типа мурлыканья.

— Он слишком толстый, — сказал Гарри бесстрастно. — Тебе следует прекратить кормить его так много.

Гром пророкотал над головами, и новый поток воды грозил пролиться над ними. Косолап заволновался.

— Нам следует войти внутрь, — сказал Драко, и стал подниматься по ступенькам. За ним — Эрмиона и, медленнее, Гарри.

Как только они оказались внутри, Косолап, извиваясь, выскочил из объятий Гарри, приземлился на пол и отряхнулся, чтоб высохнуть. Эрмиона и Драко, которые не были такими мокрыми, как Гарри, дрожали. А Гарри просто стоял, и лужица, стекающей с его мантии и туфель, воды постоянно увеличивалась в размерах.

— Почему вы, двое, так прискакали за мной? — произнес он бесцветным голосом. — И почему вы спрашивали, все ли со мной в порядке?

— Мм, — сказала Эрмиона, чувствуя себя теперь на самом деле глупо. — Мы должны отвести тебя назад в Башню Гриффиндора, Гарри …ты весь мокрый…

Гарри прищурил глаза, глядя на нее, но стал подниматься по лестнице. Они следом.

— Это не ответ, — сказал он, поворачивая за угол.

— Эрмиона подумала, ты уходил, чтоб подставить себя под удар молнии, — сказал Драко, растягивая слова. — Чтобы заставить твою силу Магида заработать. Я говорил, пусть, но она пожелала идти за тобой.

Гарри остановился и уставился на нее.

— Под удар молнии? — сказал он. — Каким дураком ты меня считаешь?

Она вспыхнула.

— Я не знаю, Гарри, — огрызнулась она. — Таким дураком, который пытается заставить Рона сбить себя с метлы?

— У Рона слишком длинный язык, — коротко сказал Гарри, затем остановился и уставился куда-то. Эрмиона повернулась, чтоб посмотреть, куда он смотрит, и увидела, что его взгляд направлен в полуоткрытую дверь темной комнаты, из которой виднелось слабое мерцание зеркала.

— Это не…, -произнес Гарри. — Не может быть…

— Что? — переспросила Эрмиона в замешательстве, но Гарри уже прошлепал мимо нее и распахнул дверь. Он вошел, за ним, обменявшись тревожными взглядами, последовали Драко и Эрмиона.

Это была комната, которую Эрмиона никогда не видела раньше. Большая и слабоосвещенная, одна стена была полностью из окон, через которые сейчас была виден грозовой полумрак снаружи. По другую сторону стены висело что-то, что дало вспышку света, которую видела Эрмиона. Это было зеркало. Круглое, в темной деревянной раме. Оно было очень чистое, настолько, что казалось, будто оно само светится в полумраке.

Гарри подошел к нему и посмотрел в него так, как будто в нем таились все секреты мироздания. Вода мерно постукивала, стекая с его волос, брюк, с кромки его промокшей насквозь мантии, но он не обращал внимания.

— Гарри? — произнесла неуверенно Эрмиона и подошла к нему сзади. Он не оборачивался, казалось даже, не слышал ее приближения. — Гарри, — сказала она, — На что ты смотришь?

— На нас, — сказал он. — Я вижу тебя и меня.

Эрмиона заглянула в зеркало и увидела себя и Гарри, оглядывающегося назад.

— Я тоже, — сказала она. — Большое дело, Гарри. Это просто зеркало.

— Это не…, -начал он с негодованием, затем обернулся к ней. Его глаза были расширены. — Что ты сказала, ты видела?

— Тебя и меня, — сказала она, удивленно. — Там мы, — сказала она, показывая на зеркало. Затем глянула туда. Было что-то в отражении, ее и Гарри, — что-то странное.

— А сейчас? — сказал Гарри, попятившись от нее футов на десять. — Что ты видишь?

Она взглянула назад в зеркало. И у нее перевернулось сердце.

— Все еще тебя и меня, — сказала она, начиная что-то улавливать. — Только, Гарри — в зеркале, ты сухой. И у тебя…, -она оборвала фразу, поворачиваясь к нему. — Что это за зеркало?

— Прочти инструкцию, — сказал Гарри, он выглядел ошеломленным, хотя и не таким несчастным, как был.

Эрмиона прочла ее. "У джедан юун йата оцилен юаж артоя".

Так как Эрмиона была на порядок сообразительней Гарри, у нее заняло всего мгновение понять, что инструкция написана задом наперед.

"Я отражаю не лицо, а тайную надежду."

— Ты рассказывал мне об этом зеркале, — медленно сказала она, — годы назад… оно показывает тебе твою семью, Гарри…

— Оно показывало, — сказал он. — Я все еще вижу их. Только я вижу нас на переднем плане. Я понял, — произнес он, — надежды сердца человека могут меняться.

Он был очень бледен, но смотрел на нее, по-настоящему смотрел на нее, как не смотрел на нее днями.

Позади него она видела, как Драко пересекает комнату в сторону двери и выходит. Ее сердце сжалось. Но она не могла уйти. Это была ее жизнь, именно здесь, в этой комнате.

Дверь затворилась за Драко, и она повернулась к Гарри.

— Зеркало показывает то, что ты хочешь, — медленно сказала она.

Гарри кивнул.

— Но разве Дамблдор не говорил тебе, что большинство людей хотят себе самое худшее?

— Большинство, — сказал Гарри. — Но не каждый. — Он посмотрел на нее прямо. — Ты любишь меня? — спросил он.

— Конечно, я люблю тебя, — сказала она. — За всю свою жизнь я никого не любила так, как тебя. Но ты пугаешь меня. Ты можешь ранить меня так легко. Вот почему мне нравится быть с Драко. Он не обидел бы меня, и, в любом случае, он не сможет.

Гарри быстро повернулся кругом, отошел от нее на несколько шагов, затем повернулся лицом.

— Это забавно, — сказал он, — но я беседовал с Малфоем вчера, и, вообще-то, кое-что понял. Я понял, что должен извиниться перед тобой.

Она пристально посмотрела на него. Он был бледен настолько, что, казалось, только глаза были единственным цветовым пятном на его белом лице.

Он сказал:

— Прости. Прости, что я никогда не говорил тебе, что люблю тебя. Прости, что ждал, пока не оказалось, будто я могу потерять тебя до того, как сделаю что-нибудь. Прости, что соврал тебе, когда ты меня спросила, люблю ли я. Я просто никогда не думал об этом, как о любви. Ты всегда была частью меня. Как мои собственные глаза. Или мои руки. Тебе ведь не приходит в голову подумать: "Я люблю мои глаза, я люблю мои руки"… Разве нет? — Его голос задрожал. — Я не похож на Малфоя. Я не произношу красивых речей. Но я знаю, чего я хочу.

Эрмиона просто глядела на него, не отрываясь. Она не могла произнести ни слова. Слова даже не приходили ей в голову.

— Я хочу, чтобы ты была счастлива, — произнес он медленно. — И если я не делаю тебя счастливой, тебе следует быть с человеком, который это сделает.

Он посмотрел на нее. Гарри. Тот, кого она любила всегда. Не за то, что он был храбрым, хотя он был, или умным, хотя и таким он тоже был, или хорошим танцором (которым он не был), а потому, что он был добрым тем типом доброты, таким редким среди большинства людей, и среди тинэйджеров в частности, — добротой, которая не просто отдает, а отдает всю себя без остатка.

— Он любит тебя по-настоящему, — сказал он. — Не как я, но…

Он замолчал, отвернулся, и пошел в сторону двери. Он собирался уйти, она знала это, потому что, если Гарри однажды решал в своей голове сделать что-то, он делал это. И, когда он говорил что-то, именно это он и имел в виду. А потом она подумала о том, что он сказал, и как бы это было, провести остаток жизни без него.

— Гарри, — сказала она, отталкиваясь от стены и делая шаг в его сторону. — Пожалуйста, вернись.

Он обернулся. Она не могла видеть его лица, он стоял в лоскутке тени. Она могла видеть только призрачную белизну его рубашки и бледность его кожи.

— Пожалуйста, вернись, — сказала она снова.

Он вернулся. И стал перед ней, не сводя с нее глаз.

А затем были руки на ее плечах, руки Гарри, и он целовал ее. А когда она обвила его, насквозь промокшего, руками, то вода пробирала ее сквозь одежду, и кожа его была холодной как лед, но руки, когда он касался ее, горели. А на вкус он был как дождевая вода и слезы.

Она оперлась спиной о стену, еще целуя его. Ее руки дрожали, и в ушах стоял какой-то гомон, который медленно усиливался, пока не превратился в музыку — самую прекрасную музыку, слышанную ей когда-либо.

Она оторвалась от Гарри, ошеломленная, и увидела по выражению его лица, что он тоже слышит ее.

— Что это? — удивленно спросила она.

— Песня Феникса, — ответил он, выглядя также потрясенно.

— Откуда она доносится? — спросила она, полу оборачиваясь, чтобы оглядеться. Было трудно увидеть что-нибудь сквозь падающий снег.

— Мм, — сказал Гарри, теперь он выглядел застенчиво. — Это я, я думаю.

— Гарри, — произнесла Гермиона чрезвычайно тихо, — идет снег.

— Я знаю, — сказал он, выглядя еще более застенчиво.

— В помещении? В июне?

— Ну, — сказал Гарри, уши которого покраснели, — Дамблдор говорил, что — сильные эмоции — активизируют мою силу Магида.

— Она работает?

— Да, — сказал он, в замешательстве, но счастливый, — я почувствовал это. Как будто переключатель легонько щелкнул. Я догадался, я только не знаю точно, как…

— Контролировать их? — она улыбнулась, когда несколько совят, ухая, упали с потолка.

— Да — улыбнулся он в ответ.

— Я не знала, что ты так любишь сов, — сказала Эрмиона, когда еще несколько слетели сверху.

— Поцелуй меня еще, — предложил он, — может получаться канарейки.

— Гарри, — она поцеловала его, — а знаешь, снег — синий.

— Мне нравится синий, — сообщил он, — это мой любимый цвет.

— Синий снег?

— Почему бы нет?

— Ты всегда говорил, что снег — это так романтично, — засмеялась Эрмиона.

— Радуйся, что я не Хагрид. — Гарри притянул ее для еще одного поцелуя. — А то с неба падали бы огнеплюи-мантикрабы.

— Мне надо поговорить с Драко, — сказал она через какое-то время, когда они вышли из комнаты с зеркалом и шли по коридору. Мокрые ботинки Гарри хлюпали при каждом шаге, но он был ужасно доволен миром и всем в нем.

— Я знаю, Мне тоже надо поговорить с ним.

— Но я должна сделать это первая.

— Ладно, — согласился он, отпуская ее руку. — Но никаких внезапных решений, что ты влюблена в него по горло, — предупредил он. — Я не вынесу этого еще раз.

— Если у меня будут сомнения, то я смогу вернуться к зеркалу, — поддразнила она его, пятясь по коридору. — Если смогу найти его, конечно.

— Не испытывай меня, Эрмиона. У меня синий снег на спине и совиные перья в волосах. По-моему, достаточно.

Но он улыбался. Она послала ему воздушный поцелуй и помчалась через зал. Как только Гарри исчез из виду, она притормозила и достала Эпициклический кулон из-под блузки. Это было жульничество, но он очень хотела найти Драко и не могла представить, где он может быть.

Она сконцентрировалась, думая о Драко, представляя его так ясно, как могла… его знакомое лицо, светлые глаза и серебряные волосы, забавные полуулыбки… и кулон слегка дернулся. Она сделала шаг вперед, и он дернул опять.

Следуя мягким толчкам, Эрмиона вышла из замка и прошла к озеру. Дождь перестал, но все вокруг было мокрым. Она прошла к небольшой рощице, где Драко вырастил ей черную розу два дня назад.

Драко был там. Он стоял, прислонившись к дереву, глядя на озеро. Капли с листьев и веток, падая, образовывали вокруг него блестящую клетку.

Эрмиона подошла сзади и положила руку на его плечо.

— Эй, — позвала она. Он не повернулся.

— Ты можешь не говорить мне, — сказал он, — я уже знаю.

— Драко, — позвала она еще раз.

Теперь он повернулся и посмотрел на нее. Выражение его лица было замкнутым. Если бы она не знала его хорошо, то она бы и не подумала, что он расстроен.

— Оказалось, — он говорил размеренно, — что я еще чувствую немного Гарри в себе, если он чувствует что-то очень сильно.

— Ой, — покраснела она. — Извини.

— Не надо. Я всегда знал, что это произойдет. Я старался не обращать внимания, но всегда знал. — Он попытался улыбнуться, не смог, и пожал плечами.

— Помнишь, когда мы целовались в шкафу в Имении?

— Конечно, — ответила Эрмиона.

— Ну, ты все время говорила "Гарри, Гарри, Гарри".

— Да-а? — Она чувствовала, как горит ее лицо. — Почему ты не сказал?

Драко опять пожал плечами.

— Мне шестнадцать, я не буду прерывать такое классное занятие из-за мелочей, верно?

Эрмиона закрыла лицо руками.

— Мне так стыдно.

— Брось, ты всегда была честной со мной. Ты не говорила, что не любишь Гарри. На твоем месте, я тоже бы выбрал его вместо меня. — Он скорчил рожу. — Что это я говорю? Нет, не выбрал. Я в сто раз лучше. Ты сошла с ума, Эрмиона.

— Я люблю тебя, — сказала она.

Секунду он молчал. Потом проговорил:

— Да. Я знаю. Просто… так же как Рона.

Она покачал головой.

— По-другому. Я никогда не чувствовала ни к кому ничего подобного. Я не могу это объяснить. Но ты очень важен для меня. С Гарри я или нет, я не хочу терять тебя. Я хочу видеть тебя. Хочу, чтоб ты приехал ко мне этим летом. — Она улыбнулась дрожащими губами. — Хочу ревновать тебя к куче девчонок, которые соберутся вокруг тебя, как только узнают, что мы не вместе.

— А Гарри не будет возражать?

— Нет. Ты ему нравишься, в каком-то странном смысле, — сказала она, зная, что это правда. — Я думаю, что он скучал бы, если б ты исчез.

— Я тоже бы по нему скучал, я думаю. Скучал бы по всем этим "заткнись, Малфой!". Я вроде как привык к этому. Крабб и Гойл никогда не говорили мне заткнуться. Это приятное разнообразие.

— Я думаю, мы можем рассчитывать на Гарри в этом.

Драко смотрел на нее с забавной улыбкой.

— Ну, так вы с Поттером… уже официально?

— Официально? — удивленно переспросила Эрмиона. — Мы не говорили об этом, не совсем, но…

Он взял ее руку и посмотрел на ее часы.

— Сейчас без одной минуты три. Давай, твои отношения с Гарри станут официальными ровно в три, ладно?

— Для чего нам эта минута? — спросила она, но он покачал головой и сказал:

— Эрмиона, ты теряешь время.

Потом, все еще опираясь на дерево, он притянул ее к себе за запястье. Удивленная, она не сопротивлялась. И он поцеловал ее.

Позже Эрмиона будет думать, что он вложил в этот поцелуй все, что имел: каждую чуточку его чувства к ней, каждую каплю страсти, каждую частичку разбитой любви.

Как будто хотел выжечь в себе все, что чувствовал, и выкинуть из своей души. В то время, она только понимала, что колени подгибаются, а в ушах шумит, как будто кто-то приложил к ним ракушки. Она закрыла глаза, и молнии запрыгали перед ней.

Должно быть, она единственная девушка, поцеловавшая двух Магидов в один день, думала она. А может ли это быть смертельным, было интересно Эрмионе.

Он отпустил ее, и мир вернулся.

— Три часа, Грейнджер, — он уронил ее руку.

— Ого, — слабо произнесла она, и подняла на него взгляд. Он тоже смотрел на нее с забавной улыбкой, полурадость, полусожаление. Она знала, что он только показал, что на самом деле он чувствует. И знала, что больше он никогда этого не сделает.

Он усмехнулся.

— Ну?

— Это было… потрясающе, — проговорила она.

— И?

— И если попробуешь еще, я ударю тебя!

Его улыбка стала шире.

— Тебе нравится меня бить, да, Грейнджер? Может стоит задуматься об этом.

Она улыбнулась в ответ.

— Заткнись, Малфой!

— Что сказал Рон? — с любопытством спросила Эрмиона.

— Он сказал, что было самое время, и затем сделал несколько грубых замечаний, которые я не буду повторять. Потом сказал, что он же говорил.

— А ты что сказал? — захихикала Эрмиона.

— Я превратил его метлу в улитку.

— Правда?!

— Вообще-то, я собирался превратить ее в лягушку, — признал Гарри. — А Боровутка съел улитку, так что теперь я должен Рону метлу. Эти Магидовские штуки приносят большие проблемы.

Эрмиона засмеялась и потянулась за яблоком. Как все изменилось за двадцать четыре часа, подумала она. Вчера шел дождь, и было ужасно грустно, а сейчас… Они взяли свой обед на берег озера, так как небо было чистым, и июньский день был превосходным. Гарри сидел, прислонившись спиной к камню, а Эрмиона опиралась на его колени.

— Но ведь ты все равно хочешь быть им, да?

— Думаю, да, — Гарри играл с ее локоном, растягивал его и отпускал, глядя, как он сжимается в пружинку. — Я говорил с Дамблдором, и он сказал, что есть программа для необученных Магидов летом в Ирландии, и если я хочу, то могу поехать туда этим летом.

— А ты хочешь? — Она повернулась к нему.

— Ну, это же не Десли. И только два месяца. Так что я смогу приехать к тебе в августе.

— Ты знаешь, что Драко собирается навестить меня летом, да?

— Знаю, мы сможем здорово повеселиться. Ходить на пляж вместе. Смотреть как Малфой не может загореть.

— Эй, — они оба повернулись, и увидели Драко, бегущего к ним по берегу озера. Он подбежал к ним и стоял, положил руки на колени и пытался отдышаться.

— Гарри, — выдохнул он.

Эрмиона с любопытством смотрела на него.

— Ты всю дорогу бежал?

Он кивнул.

— Почему?

— Мне надо поговорить с тобой. — Он смотрел на Гарри. Если вид Гарри и Эрмионы вместе раздражал его, то он не выказывал этого. Таким талантом он обладал.

— Поттер, — и Драко протянул ему лист белой бумаги. — Это только что пришло с совиной почтой.

Эрмиона и Гарри оба встали, и Гарри взял бумагу. Он развернул ее, прочел и побледнел.

— Гарри, — заволновалась Эрмиона. — Плохие новости?

Молча, он подал ей письмо. Оно было от Сириуса.

— Что он имеет в виду, что ты уже знаешь, Драко? — спросила она в изумлении, опуская письмо.

— Это письмо пришло с другим, от моей матери, которое было адресовано мне, — сказал Драко, который выглядел ошарашенным. — В нем говорилось практически то же самое. Я не могу поверить, — добавил он, качая головой. — Я не могу поверить!

— Так вот, что он собирался сказать мне тогда, в гостиной, — Гарри выглядел также обалдело.

— Сириус! — воскликнул Драко. — Этот хитрый пес! И в прямом смысле тоже!

— Ну, я полагала, что такое может случиться. — Эрмиона порозовела от старания не рассмеяться над их изумленными лицами. — А вы нет?

— Нет, — ответили Гарри и Драко в унисон, мотая головами.

— И вы не знаете, что это значит, так ведь? — показала она на письмо. — Если они поженятся, и Сириус усыновит Гарри, вы двое будете…

— Братьями, — закончил Гарри, глядя на Драко в ужасе.

Драко пялился на него с открытым ртом.

Эрмиона не смогла сдерживаться дольше.

— Братья! Вы двое! — Она засмеялась. — Ой, видели бы вы свои лица!

Гарри смотрел на нее.

— Эрмиона!

И тогда Драко начал смеяться. Гарри никогда не видел, чтобы он так смеялся — не просто хихикал, а действительно смеялся. Он сел на землю, закрыл лицо руками и кричал от смеха. Гарри улыбнулся, а потом, глядя на Эрмиону, согнувшуюся и держащуюся за живот, тоже засмеялся.

Их смех, становясь громче, звенел над озером и землями, достигая замка.

Конец 1 книги трилогии