Глава 8. Самолёт

Язык у Марины не подарок, а учится она со сверстниками сестры… Вроде бы вполне романтический возраст… Да и весна в самом разгаре. У Марины же начался очередной приступ злословия. Вскоре выяснилось, что от гвардейских десантников Марина позаимствовала не только навыки рукопашного боя, но и большую часть неуставного лексикона… Маринины комментарии о характере взаимоотношений некоторых парочек вскоре стали широко известны. На Марину обиделись… Ума хватило, что бы понять — на стандартные в этом возрасте издевательства её не возьмешь — легко и непринужденно даст в ухо, притом ногой…

Особо рьяные "почитательницы" подговорили своих дружков проучить несносное высочество…

— А может, договоримся

— Может, и так. Пробеги от корпуса до корпуса в таком же виде, как я тогда. Прямо сейчас. И мы, может быть, подумаем.

Гнусно расхохотался.

Марина подумала: "Мне уже начинает доставаться чужая слава. Ну что же, не посрамим ни чужой, ни своей!"

— Знаете, что ребятки… — заговорила с подцепленными у сестрёнки игривыми интонациями…

Стоявшие впереди качнулись вперед

Она резко выхватывает из кармана и швыряет в лицо перцовую бомбу собственного изготовления. Хлопок! Вздымается красноватое облако. Трое хватаются руками за лицо, один падает на колени, ещё несколько сгибаются от жуткой рези в глазах и горле. Кто-то падает, получив коленом в пах.

Завертелось!

Начиналось неплохо — Марина частенько видела, как отцовская охрана тренируется, да и император сам не прочь был размяться.

До Марины стало доходить, что влипла.

— Держись, Марина!!! — кричит Софи, благоразумно оставаясь за спиной несущейся боевым порядком "свиты".

Далее некоторым стало совсем грустно… Особенно, Марине, после того, как свита Софи расшвыряла обидчиков по кустам, а некоторых даже искупала в грязной луже. Сестренка заявила следующее: "Марина, ты же совсем маленькая, и тебя никуда нельзя отпускать одну" А потом ещё демонстративно стала вытирать сестре кровь из носа… Ощущения у Марины — лучше бы всё-таки побили…

Слабоватое утешение — рук-ног сломано семь или восемь, ещё с пяток сотрясений мозгов, или что там у некоторых в черепушках находится, а количество гематом различной степени цветистости с трудом поддается подсчёту. И восемдесят процентов боевых повреждений нанесено Мариной.

— Что изучаем?

— Привет, Софи. Воспоминания об известном летчике. Человек жив-здоров, но воспоминания уже появились.

— Хм. А ты хотел, что бы он был мёртвым?

Повисла тишина. Софи в своем репертуаре: задает вопросы, на которые не сразу сообразишь, как правильно ответить. А то и не сообразишь вовсе, ибо любой ответ — неправильный. Насладившись произведённым эффектом, Софи невозмутимо продолжила:

— Это когда он под мостом летал, или Центральный стадион на землю уложил, вздумав крутить мёртвые петли над трибунами, и вылетев через ворота?

— Нет, до этого, он тогда встречался с участниками Второго слета планеристов-любителей. Встреча была в купольном зале старого Дворца Спорта.

— Знаю, там ещё чуть ли не самая большая люстра в стране висит.

Вокруг рассмеялись.

— И что смешного? — уперев руки в бока, осведомляется Софи.

— Ничего. Просто в "Воспоминаниях" как раз и была сцена с этой люстрой связанная. У планеристов с летчиком зашел разговор, что у испытателя должен быть хороший вестибулярный аппарат. Ну, он и предложил простейшую проверку на пригодность в испытатели: встать под люстрой, глядя на неё сделать двадцать оборотов, попытаться выйти в дверь.

— Ну и каковы результаты были?

— Тут написано, что все, пытавшиеся повторить, попадали куда угодно, только не в дверь.

— А сам испытатель?

— Сделал тридцать оборотов, строевым шагом дошел до двери, и вышел. Головокружение ему, похоже, вовсе не знакомо.

— Что-то, сомнительно, — протягивает Софи, — получается, тогда народ был более хлипким, чем сейчас. Тогда уже после двадцати в дверь попасть не могли, а сейчас, как думаете, кто сколько сможет?

Вокруг гомон, собравшиеся ученики говорят,

кто "тридцать", кто "сорок", слышно и "пятьдесят" и больше.

— Так в чем проблема? Чем спорить, лучше просто проверить. Двадцать оборотов — и дверь вон там. Ну, что, кто первый?

Начинают считать. На счете "двадцать" смельчак направляется к двери. Ну, по крайней мере, он пытается туда дойти. Шатаясь, описывает дугу, и не врезается в стену только потому, что подхвачен.

Второго постигает такая же судьба. Только траектория движения уходит в противоположную сторону. Третий вообще зажимает рот, и шатаясь, направляется к туалету. Результаты четвертого, пятого и последующих не лучше, чем у первого и второго.

— А я думала, вы все куда сильнее…

— Сама бы попробовала!

— Только после тебя!

— Девочек положено пропускать вперед.

— Не в обстановке, приближенной к боевой. Так что, — Софи делает приглашающий жест, — Прошу!

Предложение из разряда "не откажешься".

В дверь он также не попадает.

Насмешливо-злобно смотрит на Софи.

Она чарующе улыбается в ответ. Отдает подержать сумочку.

Становится под люстрой, делает тридцать оборотов, твердым шагом идет к двери. Взявшись за ручку, поворачивается и посылает воздушный поцелуй.

Сперва тишина, а затем восторженный рев. Больше никто не рискнул повторить подвиг испытателя. Софи не привыкать принимать восторги в свой адрес. Кто восторгов не разделяет — догадаться не сложно.

— Понятно, почему она так лихо крутилась… — если младшей Херктерент нужно быть услышанной — её услышат непременно. Вроде и голоса не повышает, но слышно её везде.

Херктерент сидит на подоконнике. Совсем недавно её там не было. В руке — демонстративно заложенная пальцем книжка. Убедившись, что внимание привлечено, Марина продолжила.

— Помните, в детстве у многих была такая игрушка — волчок жестяной. Он так здорово крутился… А знаете, почему? А потому что он пустой внутри, прямо как головы у некоторых. Чтобы голова закружилась, надо чтобы в ней что-то было. Так что, не попавшие в дверь, могут себя поздравить с наличием хоть каких-то мозгов, те же, кому посчасливилось попасть…

— Ребята, держи её! Сейчас её под люстрой покрутим.

— А я чего? Я в лётчики не собиралась.

Двинулись вперед, но не слишком уверенно. Херктерент есть Херктерент.

Раз! Марина резко швыряет что-то глухо стукнувшее по полу. Резкий окрик, переходящий в визг.

— Ложись!

Все- не все, но кое-кто и в самом деле упал.

Два! Марина вскакивает в полный рост. Три! Пинком распахивает рамы, почему-то оказавшиеся не запертыми. Четыре! Выпрыгивает прямо на клумбу.

Кто-то вскочил на подоконник, но преследовать Марину так и не решились. А она, добежав до кустов, показывает неприличный жест и исчезает.

На окне осталась только книжка. На обложке надпись "Аэродинамика. Второй курс". Нашли и брошенный Мариной "снаряд" — стальной шарик, как определил кто-то из мальчишек — от подшипника грузовика.

Осторожный, даже робкий стук в дверь. Рык. Мало отличный от тигриного.

— Приемные часы окончены!

— Марина, это я.

— Заходь!

Сидящая за заваленным книгами столом Марина даже не поворачивается.

— Марина, я бы хотела тебя попросить… — непривычно тихим и робким голосом говорит Софи.

Марина резко разворачивается вместе со стулом. Софи ПРОСИТ… Она что, головой ударилась? О броню линкора с разбега? Да она ещё и в бальном платье! Теребит в руках какой-то платочек. Что это с ней?

— Я тут прочитала… Вроде бы авиационные моторы иногда ставят на танки…

— Ну и? Ставят и в самом деле. Наш ЛТ-7 на старых движках АМ-28 бегал, у мирренов их D-13 на BD-506 ходил, у нас…

— Но моторы были одинаковые?

— Не совсем — дефорсированные, ещё кое — что по мелочи и не очень… А в чем, собственно, дело?

— Авиационный мотор на танк можно поставить?

— Да.

— А наоборот?

— С большого перепоя, и при большом желании, в принципе возможно. Объясни по-человечески, в чем дело! В жизни не поверю, что ты моторами заинтересовалась.

— Марина, помоги мне!

О как! Хорошо, за столом сидела, а не то упала бы непременно. Марина чуть рот от изумления не разинула. Без брони линкора точно не обошлось. Или ей при поездке в столицу камушек по темечку стукнул? Да нет, голова вроде целая. Внешне.

— В чём дело?

— Где ангар школьный, знаешь?

— Конечно. Самолёт в нем к полётам не пригоден.

— Ты так уверена? — с мольбой (по крайней мере, никак иначе подобную, ранее не слышанную, интонацию сестры, Марина интерпретировать не может) спрашивает Софи. Руки сложены почти в молитвенном жесте.

— Ну, на предмет починки я машину не изучала…

— Можешь посмотреть? Про тебя же все говорят, что ты прирождённый инженер.

— Про меня много чего говорят! Только не всему следует верить. Вот только что тебе до моих инженерных талантов?

— Я хочу летать! Не могу больше ждать! Почини машину, и я тебе всё, что хочешь, сделаю. Половину… Нет, все деньги, что мне дает отец тебе отдавать буду!

Марина лениво потянулась.

— Ладно, пошли, поглядим на этот агрегат.

Осмотр самолета занял не слишком много времени. Марина посидела в кабине, залезла под крылья; подкатив лесенку, откинув створки капота, несколько минут изучала мотор. Софи все это время неподвижно стоит у хвоста, сложив руки, словно молящаяся со старинных миниатюр.

Марина спрыгивает с лесенки. Направляясь к сестре, нарочито медленно обходит крыло.

— Ну, как? — выдыхает Софи.

— Летать будет, но плохо, небыстро и недалеко. Так что… — Марина делает многозначительную паузу.

— Вот, — Софи лихорадочно расстёгивает сумочку. Видна банковская связка крупных купюр. Пытается достать.

Брови Марины удивленно забираются под челку.

— Ты что, сёстренка, с дуба рухнула? За кого меня держишь?

— Извини.

— Ладно. Плохая репутация — конечно, хорошая вещь, но возможны эксцессы… Денежки побереги. Они тебе скоро понадобятся. В библиотеке я мельком видела все "Руководства" к этой машине. Теперь изучу их поподробнее. И так вижу — кое-каких деталей в моторе не хватает. Так что закупками запчастей заниматься тебе.

В окно чем-то стукнули. Потом ещё раз. Третий этаж. Софи распахивает створки. На суку дерева сидит Марина и подкидывает камушек.

— Привет! Я изучила "Руководства".

— Ну и как? — шепотом спрашивает Софи

— Лови! — кидает самолётик, он влетает в комнату и плюхается на кровать.

— Что это?

— Список необходимых деталей и инструментов. Все обозначения списаны со спецификаций МО, так что знающие люди разберутся легко. Если они действительно знающие, а не просто павлины, хвост перед тобой распускающие.

Софи на шутку никак не прореагировала.

— У младшей Херктерент уже вторую десятку отличные оценки по поведению, — задумчиво сказал директор, — советую всем повнимательнее наблюдать за ней. Эта личность явно что-то замышляет.

Софи подловила сестру после второго урока.

— Приходи вечером в ангар; мне всё привезли.

— Прямо так?

— Да.

— И как же ты ухитрилась?

— Знаешь, Марина, далеко не всё можно прочесть в книгах. Иногда необходимы и личные контакты различной степени близости. Общалась бы с кем-нибудь — знала бы, что с шофёрами, привозящими продукты, вполне можно договориться о поставках некоторых запрещенных вещей. Как ты думаешь, откуда на вечеринки старших классов попадает алкоголь, сигареты?..

— Разнообразные резиновые изделия.

— Не знала, что ты испытываешь в них потребность.

— Ага, испытываю и большую. Уже давно. Они мне просто жизненно необходимы.

Брови Софи удивленно забираются под челку. Рот изумленно приоткрывается. Шепотом спрашивает:

— Марина, ты уже?

— Ага. Уже давно использую эти изделия. Они такие удобные!

Кажется, Софи вот-вот упадёт. Взгляд Софи скользит по Марине, словно стараясь обнаружить признаки "уже". Насладившись произведённым эффектом, Марина с усмешкой говорит:

— Выражение "каждый понимает что-либо в меру своей испорченности" слышала? Похоже, оно прямо про тебя! Только об одном способе использование этих предметов и знаешь, а вот, к примеру, некоторые охотники, а так же части в тропической местности используют их для хранения боеприпасов. Также тебе, очевидно, неизвестно, что сей предмет можно наполнить водой и кинуть в кого-нибудь с крыши. Применяются данные изделия и при кустарном производстве некоторых алкогольных напитков. Ну, а меня больше всего интересует водонепроницаемость этих изделий, ибо в моих тайниках в них хранятся особо ценные ингредиенты. Так что, сестренка, сомнительную честь первого использования этих изделий по рекомендуемому назначению я оставляю тебе.

— Ну, Марина, ты даешь! Я даже испугалась!

— Вернёмся к тонкостям поставки в школу запрещённых предметов!

— Ах да, в общем… один человек, сказал мне, что он договорится с братом-лётчиком, тот достанет нужные детали, потом он встретит школьную машину, передаст водителю, тот передаст человеку, а он — мне.

— И сколько же сия хитроумная комбинация стоила?

Софи часто-часто заморгала и, понизив голос, сказала:

— Знаешь ли, Марина, некоторые вещи можно делать, применяя некоторые, неизвестные тебе умения…

— Те самые, для которых необходимо использование этих самых резиновых изделий по прямому назначению?

Софи лишь чарующе улыбается в ответ.

Ворота откатывают. Входит Софи, за ней незнакомый парень с большой сумкой. Вроде из выпускного класса. Выражение на лице — почти как у дебила. Ну конечно, Сонька на него посмотрела — значит, мозги атрофировало напрочь. Сама Сонька вся такая элегантная, только почему от неё словно помоями разит… Ах да — Марина чуть себя по лбу не стукнула — самые дорогие духи по аромату всегда приближались к тухлятине. Любая собака ароматические качества тухлого мяса с удовольствием подтвердит.

Марина вразвалочку выходит из-за самолёта. Демонстративно запихивает в карман комбинезона большой и тяжелый гаечный ключ (совершенно не нужный для ремонта самолёта, но внушительно выглядящий).

Парень наличия в окружающем мире чего-либо, кроме Софи, явно не замечает. Софи из окружающего замечает только самолёт, ну, и Марину в качестве обязательного дополнения к машине.

Внимание Марины целиком и полностью сосредоточено на сумке.

— Всё по твоему заказу!

— Сейчас проверим.

— Ты мне не веришь?

— Сомневаюсь в твоей квалификации, как авиационного механика.

— У него отец — начальник службы тыла ПВО столичного округа.

— Это ничего не значит. У тебя брат — адмирал, однако ты ПТЗ от ПУЗАО не отличишь.

Софи надменно промолчала. Марина притаскивает брезент, расстилает и начинает выкладывать завернутые в промасленную бумагу детали. Одни разворачивает, другие так и оставляет лежать.

— Ну, как?

— Всё, что я заказывала; дня за три думаю, управлюсь. — отвечает Марина, складывая детали.

Софи поворачивается к парню.

— Приходи через час к озеру, погуляем.

— Что-то мне подсказывает, что к озеру ты не пойдёшь.

— Что-то мне подсказывает, что это не твое дело!

Марина ещё раз окидывает взглядом короткую мирренскую курточку Софи. Юбка тоже излишней длиной не страдает. Если уж у Софи школьные юбки так подшиты, что её ножки уже давно объект самого пристального внимания всех мальчишек школы, то что уж говорить о нарядах, предназначенных для прогулок! Дополняют наряд туфельки на таких шпильках, что Софи кажется чуть ли не на полторы головы выше.

Марине вспомнилось, что не так давно Софи шокировала всю школу купальником собственной разработки. Марины в тот день в бассейне не было, так что оригинальный дизайн видеть не пришлось. Зато разговоры потом десятку не стихали. Хотелось взглянуть, но к сестре Марина так и не пошла. Показать бы Софи показала, но шпильки в стиле " на тебя не налезет!" или "прикрывать-то им нечего" выслушивать не хотелось.

А многие мальчишки из тех, что никогда не забудут на драку с "котами" позвать Марину, почему-то стали одолевать её вопросами, правда ли, что классы хотят разделить, и занятия по плаванию у мальчиков и девочек будут проходить в разных бассейнах.

Марина с задумчивым видом обходит Софи придирчиво рассматривая, словно древнюю статую. С минуту стоит позади сестры, с весьма серьезным видом обхватив подбородок. Софи непонимающе смотрит через плечо.

— Да, — изрекает Марина, — теперь я поняла, почему ты надела эту юбку. Несомненно, значительнейшей частью твоей личности этим вечером, является то, что у говядины именуется "огузком". А так как некоторым сегодня предстояло любоваться исключительно твоим задним фасадом…

Софи одной рукой одергивает куртку. Второй демонстрирует довольно крепенький кулачок.

Марина, подергивая бровями, кладет руку на карман с гаечным ключом.

Софи посылает Марине воздушный поцелуй. Грациозной походкой профессиональной актрисы, привлекающей внимание сразу ко всем выступающим деталям фигуры, направляется к двери. В проеме останавливается. Разворачивается. Посылает ещё один поцелуй. Томно вздыхает. И говорит, медленно проводя рукой по груди:

— Видишь ли, дорогая Sestra, мне, в отличие от некоторых, ни к чему стесняться отсутствию некоторых, весьма важных черт фигуры.

Гаечный ключ перескакивает в руку Марины. Выражение лица — мирренскому тяжелому танку на дороге лучше не попадаться — на ходу разберёт, и скажет, что так и было.

Софи исчезает. Марина и не знала, что на шпильках можно бегать с такой скоростью.

— Только о том, как доставить сюда бензин думай сама. На меня косо смотрят, стоит мне это слово произнести.

— Уже.

— Что уже?

Софи ухмыляется, весьма точно воспроизведя излюбленную гримасу сестренки.

— Меры предприняла. Завтра в школу прибудет бензовоз. Надеюсь, ты сможешь осуществить заправку?

— Когда тебе надоест задавать дурацкие вопросы?

— Хочешь присутствовать при прибытии агрегата?

— Допустим.

— Ну тогда, покрутись завтра между десятью и одиннадцатью часами у главного корпуса. Думаю, преподаватели не будут особо переживать о твоём отсутствии, надо же и другим дать возможность получать хорошие оценки.

— А у меня и так первых трех уроков нет — все сдано до конца полугодия. Ясно, глупенькая? — Марина проворно показывает сестре язык.

Софи на секунду замешкалась. И ответила Марине тем же жестом.

Хотя бензовоз несколько устаревшей конструкции, с технической точки зрения он находится в идеальном состоянии. Директор подписал акт приемки. На мирно пристроившуюся на скамеечке с книжкой Марину никто не обратил внимания.

— Бензин у нас теперь есть.

— Откуда?

— Со вчерашнего бензовоза.

— Он что, целый?

— Да. Кому-то может влететь за кражу бензина.

— Кому-то, но не тебе?

— Разумеется. Стану я ещё во всякие сомнительные авантюры ввязываться.

Прыснули одновременно.

— Бензин, надо понимать, происходит из того полка ПВО, где служит братец одного из твоих хахалей?

— Совершенно верно. А их отец полком командует.

— Ох, и влетит им…

— Влетит нам, и то, только в том случае, если нас поймают.

Уже привычный стук камушка в окно. Сегодня — поздней, чем обычно. Софи уже собиралась ложиться.

— Что-то случилось?

— Ага! Я закончила, можно в полёт.

— Что, правда?

— Не задавай глупых вопросов.

— Посмотреть можно?

— Конечно, пошли.

— Но… Как я выйду? Дверь корпуса заперта…

— У тебя же был ключ!

— Да… Но я его кому-то дала… Знаешь ли, я не очень люблю гулять по ночам…

— Особенно, по весне… — хмыкнула Марина.

Софи, в кои-то веки, не отреагировала на шпильку. Смотрит, словно ребенок, которому дали и тут же отобрали самую большую конфетку.

Марина притворно вздыхает:

— Ладно уж, я сегодня добрая. Отойди-ка от окна.

С размаху что-то кидает. За подоконник цепляется альпинистский якорь-кошка. С привязанным канатом.

— Извини, пожарную машину угнать не смогла. По канату лазать умеешь?

Софи босиком забирается на подоконник.

— Оделась бы хоть. — сказала Марина, но Софи уже скользит вниз.

Спуск по веткам значительно медленнее. Марине остается только догонять белеющий в темноте силуэт. Шелковая рубашка с кружевами наверняка от Бестии Младшей, в нагрузку распущенные волосы. "Если кто увидит- подумают, что в школе завелось привидение".

Сестру Марина догоняет только у ангара. Вместе откатывают ворота.

Софи так и замерла на месте. Марина пожалела, что нет фотоаппарата. Такое лицо Софи непременно следовало бы запечатлеть для истории. Софи осторожно подходит к машине. Гладит лопасть, затем обнимает, прильнув щекой. Необычно добро улыбается. Сейчас для неё прекрасен весь мир. Шепчет:

— Заправлен?

— Да. Я же мотор проверяла.

Софи рванулась к крылу. Марина едва успевает схватить её за руку. Хватка — не больно-то вырвешься.

— Пусти! — чуть ли не с жалобной мольбой.

— Ты что? Сейчас же ночь! Даже я знаю насколько ночные полёты опасней дневных! Как рассветет — полетишь.

— Хоть в кабине посидеть!

— Валяй. — небрежно отвечает Марина, отпускает сестру и направляется к воротам.

Пока Софи забирается и осваивается в кабине, ворота закрыты, и для надёжности, заперты.

Мотор запущен. Марина самодовольно ухмыляется.

Хе, если Софи думает, что Марина забыла подсунуть под шасси тормозные колодки, то глубоко ошибается. Марина ещё и принайтовила машину для надежности.

На прощанье, Софи обняла, и, как показалось Марине, даже поцеловала винт.

Назад Софи бредет с совершенно счастливым и отсутствующим видом. Марина неторопливо идет рядом, мысленно прикидывая, как Софи в столь пришибленном состоянии будет лезть на третий этаж. Ночь прохладная, Марине довольно зябко, а Софи босиком, в одной рубашке, словно и не замечает ничего.

Уже под окнами Софи неожиданно обнимает сестру.

— Марина! Маленькая я так счастлива!!!

Обижаться на "маленькую" нет ни сил, ни возможностей. Софи расцеловала сестру.

Марина только ошалело хлопает глазами. На языке вертится "У тебя с головкой не того?", — но этот вопрос Марина никогда не задаст.

Софи улыбается, на глазах слёзы.

— Ладно, давай расходиться, а то всех перебудим.

Марина с завистью смотрит вверх. По канату на третий этаж она бы не полезла. Вот по стене, используя кошки и мешочек мела — запросто.

Всё-таки, за отчаянность, старшей можно простить многое.

Софи машет рукой из окна, посылает воздушный поцелуй и начинает втягивать канат.

В начале шестого утра стук в дверь.

Софи, не спрашивая, открывает.

Глаза Марины забираются под чёлку, и рот она не сразу догадалась закрыть.

Перед ней стоит Софи. Но какая! Немыслимо изящная в полной полётной форме. Белым мехом оторочен воротник. Шея повязана белым шелковым шарфиком. Ремни пахнут свежей кожей. Кожаный шлем, на лоб сдвинуты очки, не знаменитые с красными стеклами, а самые обыкновенные пилотские.

Марина заворожено окидывает взглядом костюм сестры. Шепотом спрашивает:

— Когда ты успела?

— Давно. Заказала, как карнавальный костюм на Новый Год. А как ты вошла?

С удивлением Марина справилась быстро.

— Да уж… Как говорили в старину, там, где ты можешь увести коня, мне нельзя сказать слово "седло". У меня есть ключ от твоего корпуса. Ночью я просто забыла его у себя.

— Поиск лёгких путей — не твоя стезя.

— Ага, — ответила Марина, ещё раз окидывая взглядом сестру. Ух ты, на боку кобура!

Взгляд не остался незамеченным Софи.

Достает и протягивает оружие сестре. Та радостно хватает.

Радость сразу пропадает с лица Марины. Обиженно-удивленно смотрит на сестру.

Софи с расстановкой произносит:

— Массогабаритный макет. Стрелять из него нельзя. Я правила не нарушаю.

Марина разочарованно возвращает пистолет. На фоне предстоящего полёта, настоящий пистолет Софи, будь им хоть один из громадных пистолетов Сордара, выглядел бы просто невинной шалостью.

Уже подходя к ангару, Марина сказала:

— По-моему, в твоём чудо — наряде чего-то не хватает.

— Разве?

— Ну, вроде летчики обычно отправляются в полёт с парашютами.

Софи только махнула рукой.

У ворот ангара стоит кресло, возле — корзина с яблоками.

— Это зачем?

— Буду сидеть, и с комфортом наблюдать, как ты разобьёшься.

— Скорее ведьма с помела свалиться!

— Кстати, хорошая идея — останешься цела — нарисуй в качестве эмблемы на фюзеляже себя на помеле. В классическом костюме ведьмы для полётов. То есть только в распущенных волосах.

Софи беззлобно грозит сестре кулаком. Та уже плюхнулась в кресло и захрустела яблоком. Колодки она ещё ночью сняла, и найтовы отсоединила.

Софи расстегивает шлем. Бросает сестре:

— Знаешь, а твоя идейка насчёт распущенных волос не так уж плоха!

Машина, даже не качнувшись, стремительно набирая скорость катится по покрытию. Марина как-то проглядела момент отрыва. Зато услышала восторженный вопль Софи.

— Ле-е-е-чу!!!

Спустя несколько секунд раздается не менее громкий, но значительно менее мелодичный вопль директора:

— Что здесь происходит?!!!!!!

— Хотите яблочко? — с хитрющей физиономией спрашивает Марина.

Интересно, кто наябедничал? Ах да, вон Яздункотта из-за спины выглядывает. Ба, да кроме директора да этой ябеды, к ангару чуть ли не пол школы приближается.

Директор безвольно прислонился к стене. Схватился за сердце. Самолет непонятно каким образом держится в небе. Сделать что-либо невозможно. Медики и так уже здесь, и пожарных уже вызвали. А безопасность можно и не вызывать — они и так первыми приедут. Ещё несколько секунд — и старшая дочь императора погибнет. Пара часов — и много кто попрощается с преподавательской карьерой, и наверняка переедет на нары. Секунды тянуться как часы. Все, казалось бы давным-давно похороненные, кошмарные подозрения о Херктерент воскресли вновь. Жуткая драка между сестрами несколько месяцев назад. Крик "Я убью тебя!!!" с прибавлением слов, которых девочкам из приличных (да и не очень) семей знать не полагается. Двое выпускников, с трудом удерживающих вырывающуюся Марину. Софи, зажимает шею рукой. Между пальцами — кровь. В глазах — неописуемый ужас. Хейс, заявившая, что наказывать Марину не следует (знаем мы таких — вроде, принципиальные, а возможности втереться в доверие к потенциально влиятельному лицу никогда не упустят). Директор прекрасно знает историю. Он не раз читал о подобных вспышках бешенства в роду Еггтов. Многим из них свойственны приступы неконтролируемой жестокости. В далеком прошлом бывали убитые. В не столь отдаленном — помещенные в очень дорогие клиники личности, о существовании которых даже родственники старались не вспоминать, зато остальные люди всё прекрасно помнили.

Марина злорадствует. Что у сестёр натянутые отношения, директор прекрасно знает… Хотя какая теперь разница?! Даже если следователи и поймут, что черноволосая мерзавка с глазами демона решила столь изощренным образом избавиться от затмевавшей её сестры, Марине ничего не будет, а преподавательскому составу достанется по всей строгости закона, и даже гораздо больше.

Директор снова скосил глаза на Марину. Чуть не упал. Впервые видит на её лице искреннее детское удивление пополам со счастьем. Отлегло от сердца. Нет, не ошибся тогда он. Не поверил, что Херктерент — маленькое чудовище. Марина и счастлива, что осуществила мечту сестры, и завидует самой белой завистью.

Чувства страха обе сестры лишены напрочь.

Стало легче. Теперь и директор не сомневается — Софи самолёт успешно посадит. Марина в неё верит.

Самолет заходит на новый круг.

— Что же так долго? — и не поймешь, чей стон.

Марина с видом профессора смотрит на часы и важно заявляет.

— Бак заполнен на сто процентов, следовательно, на пятьдесят минут полёта. Ещё десять минут осталось.

Снова смотрит на часы, постукивая ногтем по маленькому циферблату, отмеряющему время полёта.

Первыми к самолёту подбегают многочисленные поклонники Софи. Вытаскивают её из кабины. Такой счастливой её никто и никогда не видел. Волосы растрепаны, шелковый шарф до половины размотался. Счастьем просто переполнена. Весь мир словно сплошное чудо.

— Качать её!!!!

Сквозь толпу пытаются протиснуться медики и учителя. У деревьев непонимающе-обиженно воет пожарная машина. В стороне от всех, поджав губы, и засунув руки в карманы, стоит Марина.

Софи осторожно ставят на землю, словно вазу хрустальную немыслимой ценности. Она ошалело водит глазами по сторонам.

Показывает на Марину. Та толком сообразить не успевает, как тоже поднята над толпой.

По направлению к зданиям школы на руках несут обеих сестёр.

По поведению у обеих сестриц за полугодие — "Сверхотвратительно". Что не мешает старшей просто светиться от счастья, а младшая и так никогда не унывает.

История с самолётом имела продолжение: от имени "Совета попечителей", то есть фактически персонально от его главы, на счет школы поступила довольно значительная сумма с указанием "Использовать на организацию аэроклуба и парашютных классов".