"Загадочное убийство" - читать интересную книгу автора (Бакли Майкл)

2

Сначала перед глазами всё расплывалось, как на экране старого, расстроенного телевизора. Потом зрение прояснилось. Оказалось, что она стоит перед старинной таверной[3]. Над входом светилось неоновое название — "Золотое яйцо", из-за двери доносились музыка и смех. Ее спутников нигде не было видно. Сабрина догадалась, что они в таверне — прячутся от пронизывающего холода. Она тоже решила войти, но в дверях неожиданно выросли двое крепких круглолицых мужчин. У обоих за спиной были широкие розовые крылья, как у Пака, но мужчины были гораздо старше его. На одном был спортивный костюм цвета бордо, на другом — пиджак и брюки в полоску. Вышибалы вытолкали на улицу, прямо на снег, голого коротышку.

— Сколько можно повторять, мистер? Посетителей без рубашки и без обуви здесь не обслуживают, — проревел эльф в спортивном костюме. — Без штанов — тоже.

— Здесь респектабельное заведение, — добавил эльф в полосатом пиджаке.

У него были такие отвислые щеки и кустистые брови, что он очень смахивал на бульдога.

— Я же одет! — вскричал голый король. От него пахло выпивкой, язык заплетался. — Просто вы слишком глупы, чтобы разглядеть мой наряд!

— Хозяин запретил тебя впускать, пока не научишься соблюдать правила приличия, — пролаял тот, что с бульдожьим лицом.

После этого они с напарником развернулись и скрылись за дверью, оставив голого беднягу лежать на снегу. Тот, немного побарахтавшись, встал сначала на четвереньки, потом поднялся и побрел восвояси. Сабрина слышала, как он бранился себе под нос, пока не исчез из виду.

— Страху-то нагнали! — сказала Сабрина и, широко распахнув дверь таверны, вошла.

"Золотое яйцо" оказалось просторным заведением с жестяным потолком, обшитыми деревянными панелями стенами, баром с длинной дубовой стойкой и камином. Пахло жареным бифштексом с картошкой. За столами сидели две дюжины весьма необычных посетителей: великан-людоед резался в карты с кентавром, принцесса мирно беседовала с шестью гномами, двое полулюдей-полуворонов спорили о политике. У стойки тоже сидели посетители — пили пенистое пиво из высоких кружек. Их обслуживала женщина с кожей цвета кофе. В глубине помещения желтоглазый детина что-то наигрывал на рояле.

Сабрина оглядела заведение и быстро обнаружила у стойки всех своих спутников. Ринувшись к ним сквозь толпу, она споткнулась об ежика, сидевшего верхом на цыпленке, и едва не растянулась на полу. Возможно, потому, что от камина исходил слишком сильный жар, Сабрина чувствовала себя в "Золотом яйце" очень неважно. Она словно очутилась в детской сказке.

— Куда это мы угодили? — спросила она, добравшись до своей компании.

— В "Золотое яйцо", милая, — протирая стаканы, сказала буфетчица — женщина в переднике, с огромными, как веер, ресницами. От ее теплой улыбки у Сабрины даже отлегло от сердца. — Мы не обслуживаем несовершеннолетних, но у меня найдется для тебя газировка с сиропом.

— Вы здесь хозяйка? — поинтересовался Свинсон, перекрикивая гвалт.

— Нет, я тружусь на босса. А кличут меня Матушкой. Что-то я раньше вас здесь не замечала. Недавно у нас?

— Мы ищем Волшебное царство, — объяснила бабушка Ре льда.

— Вы уже нашли его, — проговорила Матушка со смехом. — Во всяком случае, то, что от него осталось.

— Не может быть! — ахнула бабушка Рельда. Сабрина еще раз огляделась. Народу здесь на самом деле было негусто, по большей части нетрезвого. На Волшебное царство всё это не больно походило.

— Эй! — окликнули ее откуда-то снизу. Сабрина глянула под ноги и чуть не вскрикнула от страха. Уставившись на нее снизу вверх и переминаясь на крохотных ножках, на нее смотрел смешной человек-коврижка[4] ростом не больше трех дюймов.

— Осторожно, не наступи на меня, детка!

Сабрина в ужасе вытаращила глаза на оживший пряник. За последние три месяца она нередко беседовала с теми, кто, как она полагала, никак не мог разговаривать, однако так и не привыкла к этому и подозревала, что не привыкнет никогда. Живот снова свело от страха.

— Вот вытаращилась! — возмутился человек-коврижка. — Неужели тебя не учили, что так пялить глаза неприлично?

Сабрина не сразу нашлась с ответом.

— Она просит ее извинить, — пришла на помощь сестре Дафна. — Сами понимаете, не каждый день доводится говорить с печеньем.

Коричневое тельце имбирного[5] человечка вдруг покраснело, покрытое глазурью личико сердито сморщилось.

— К твоему сведению, болтушка, печенье круглое. Разве я похож на круг?

— Прошу прощения, — пробормотала Дафна, — я не хотела…

— Вот из-за этого невежества к людям-коврижкам и относятся так плохо по всему свету! — горько пожаловался он. — И хотя все мы вышли из духовки, это еще не значит, что мы слеплены из одного теста!

Дафна спряталась за спиной Сабрины.

— Успокойтесь, она не хотела вас обидеть, — сказала Сабрина, приходя в себя.

Она повернулась к сестренке, чтобы ее подбодрить, но тут что-то больно щелкнуло ее по голове. Человек-коврижка отдирал со своей груди круглый леденец. Одного леденца там уже не хватало — ясное дело, он уже прилип к ее волосам.

— Вот тебе, коврижконенавистница! — крикнул человечек.

— Так ты кидаться? — воинственно крикнула Сабрина.

— А то как же! Слабо со мной потягаться, мясной продукт? — насмешливо сказал пряничный человечек.

— Бросишь еще — увидишь, что я с тобой сделаю, комок теста! — пригрозила ему Сабрина.

Бабушка попыталась оттащить ее за руку, но Сабрина успела получить липким леденцом по носу.

— Пеняй на себя! — Сабрина повернулась к буфетчице: — Дайте-ка мне большой-пребольшой стакан молока.

Человек-коврижка изловчился и лягнул Сабрину в лодыжку. Как ни мал он был, тычок получился болезненный. Сабрина нагнулась, чтобы схватить своего недруга, но тот отскочил и помчался прочь через бар.

— Поймай меня, если сумеешь, безмозглый мясной полуфабрикат! — кричал он на бегу.

— Оставьте его в покое, девочки! — посоветовала бабушка.

— Он первый начал, — возразила Сабрина, вытаскивая из волос липкий леденец.

— Не обессудь, деточка, — подала голос из-за стойки Матушка, — с виду он сладенький, но попробуй проглоти такого!

Посетители у стойки дружно охнули, но Матушка прыснула, как девчонка, от собственной шутки.

— У меня таких видимо-невидимо, — довольно сказала она.

— Мы везем больного эльфа, — не выдержал мистер Канис. — Ему срочно требуется врач. Вы нам поможете?

Матушка указала куда-то в глубь бара.

— Ведите его вон туда. Охранники пропустят вас к боссу.

— А кто ваш босс? — поинтересовался Свинсон.

Сабрина взглянула туда, куда указывала Матушка, и увидела двух здоровенных охранников.

— Как я погляжу, вы и впрямь нездешние, — покачала головой Матушка.

Бабушка Рельда направилась к охранникам, сторожившим двойные двери. Эти молодцы были такие здоровые, что костюмы на них прямо трещали по швам. И хотя освещение в баре было совсем неярким, глаза обоих закрывали темные очки.

— Чего надо? — прорычал один из них.

— Нам нужно к вашему боссу, — храбро сказала бабушка Рельда.

— Сожалеем, леди, — ответил второй детина, — к боссу нельзя.

— Но… — попыталась объяснить бабушка. — Таковы правила, леди. Уходите.

— Послушайте, — вмешался Свинсон, — нам посоветовали к нему обратиться.

Охранники переглянулись и сжали кулаки.

— А я вам советую проваливать подобру-поздорову, — гаркнул первый, хрустнув пальцами.

— Мы привезли эльфа, ему нужен врач, — сердито сказал Канис.

Тогда один из охранников отвернул с головы Пака одеяло и проворчал:

— Ничего похожего.

— То есть как? — крикнула Сабрина. — Почему?

— Пак — liosta dubh, — зло прохрипел второй охранник.

— Что это значит? — спросила Дафна.

Сабрина пожала плечами. Обычно она объясняла сестре слова, о которых та спрашивала. Но liosta dubh — такое и она слышала впервые.

— Это значит, что он нежелательная персона! — рявкнул первый охранник.

— Если ему не помочь, он умрет, — ответил тем же тоном Канис.

— Мне-то что за дело? Давай двигай отсюда, старая развалина. — И охранник сильно толкнул Каниса в плечо.

— Возьми-ка мальчишку, Поросенок, — спокойно сказал Канис.

Свинсон подхватил Пака на руки — и вовремя: с Канисом второй раз за день произошла резкая перемена. Пришлось бабушке Рельде снова вмешаться. Положив руку ему на плечо, она сказала:

— Уверена, друг мой, существует другой способ, чтобы…

Но договорить бабушка не успела. Твердым как камень мышцам Каниса вдруг стало тесно в костюме. Он уже возвышался над охранниками, однако они вовсе не казались испуганными.

— Послушай, дедуля, — зевнув, сказал второй охранник, — лично мне эти твои фокусы по барабану. Топай давай, пока не нарвался…

Канис ударил его наотмашь с такой силой, что охранник взмыл в воздух, пролетел через всё заведение и врезался в зеркало за стойкой. На голову ему попадали бутылки и стаканы. Музыка разом смолкла, все уставились на Сабрину и ее друзей.

— Сам нарвался, — глухо прорычал Канис.

К изумлению Сабрины, другой охранник тоже стал превращаться. Его туловище увеличилось вдвое, кожа приобрела илисто-болотный оттенок, уши вытянулись, как у летучей мыши, нижняя челюсть выперла далеко вперед, а на верхней выросли два страшных клыка, как у саблезубого тигра, глаза налились кровью.

— Гоблины! — взвизгнул Свинсон. Взявшейся невесть откуда узловатой дубиной охранник ткнул Каниса в грудь, но довольно сильный удар не произвел на того никакого впечатления. Канис отнял у обидчика дубину и одним движением лохматой лапы превратил ее в древесную труху. Затем он схватил охранника за горло и с легкостью оторвал от пола.

— Босс тебя убьет! — крикнул выбравшийся из-под груды стекла первый охранник.

Он уже превращался в такое же мерзкое существо, как и его напарник.

— Пусть только попробует! — грозно рыкнул Канис. — Где уж ему тягаться со мной, злым Серым Волком?

У Сабрины от страха пробежал по спине холодок. Канис явно терял контроль над своим вторым "я", если уж называл себя злым Серым Волком.

— Возьми себя в руки, вечножитель, — раздался вдруг голос, и четверо эльфов, появившихся из ниоткуда, окружили Гриммов.

Эти эльфы походили на Пака гораздо больше, чем те двое, которых Сабрина видела у дверей таверны. У них была матовая, как фарфор, кожа и светлые волосы. На всех четверых были джинсы, черные башмаки, кожаные куртки, бейсболки. Их можно было бы принять за обыкновенных парней, если бы не розовые крылья и арбалеты, нацеленные Канису в голову. В арбалеты были вложены стрелы с зазубренными железными наконечниками.

Вперед выступил предводитель четверки. Из-под косматой шапки волос его глаза сияли, как алмазы чистой воды, крылья трепетали, словно на них действовала напряженная обстановка бара. На вид он был не старше Сабрины, но держался суверенностью взрослого.

— Они хотели протащить к боссу нежелательную персону, — прохрипел второй охранник, пытаясь освободиться от железной хватки Каниса.

— Отпусти охранника! — приказал Канису эльф.

Тот поставил гоблина на пол, а потом сделал нечто, от чего Сабрина содрогнулась: понюхал гоблина и хищно облизнулся.

— Я чую твой страх, братец, — сообщил Канис. — До чего вкусно пахнет!

Бабушка снова положила руку мистеру Канису на плечо.

— Друг мой! — мягко сказала она, и на этот раз от ее слов старик успокоился и, приняв свой обычный вид, стал озираться, словно не понимал, где оказался.

С недоумением он разглядывал левую руку, которая, в отличие от остального тела, не изменилась, а осталась покрытой густой бурой шерстью.

Предводитель эльфов повернулся к Свинсону, державшему на руках закутанного в одеяла Пака.

— Дайте взглянуть на вашего эльфа, — распорядился он.

Свинсон убрал одеяло с лихорадочно горевшего лица Пака. Предводитель побледнел, потом осторожно забрал у Свинсона еле живого мальчика и стал ласково его покачивать.

— Ему сильно досталось, — сказала бабушка Рельда. — Мы надеялись найти помощь у вас.

— Ступайте за мной, — приказал эльф, и его крылышки исчезли.

— Но, Горчичное Зерно, твой отец… — стал возражать один из охранников.

Горчичное Зерно сурово глянул на гоблина.

— Мой отец об этом не узнает. Ясно? Гоблин от страха зажмурился.

— Ни в коем случае! — пробормотал он.

Эльф кивнул и шагнул к дверям. Гриммы поспешили за ним. Эльф повел их по длинному узкому коридору мимо бесчисленных дверей. В самом конце коридора он открыл плечом дверь с табличкой "Только для персонала" и кивком поманил их за собой. Они очутились в просторной комнате с паркетным полом; в одном углу жарко горел камин, в другом стоял большой дубовый письменный стол. По комнате были в беспорядке расставлены кресла с высокими спинками. В одном из них сидела дама в платье леопардовой расцветки, с большими золотыми серьгами-кольцами в ушах, в пятнистых туфлях под стать платью. Сабрина дала бы ей лет сорок с небольшим. Броский наряд не портил ее благородного облика. У дамы были длинные каштановые волосы и такие же поразительно голубые глаза, как у эльфа по имени Горчичное Зерно. Хорошенькая девочка примерно одних лет с Сабриной стояла за спиной дамы и расчесывала ей волосы. Брови у девочки были приподняты, и это придавало ее личику выражение постоянного сомнения и подозрительности. Ее светлое платьице было соткано, казалось, из смеси шелковой нити и паутины.

— Горчичное Зерно, — обратилась дама к эльфу, — если ты ищешь отца, то его здесь нет.

— Благодарение небесам за чудеса! — проговорил юноша, усаживая Пака на диванчик. — Пак вернулся.

Женщина и девочка дружно вскрикнули и вместе подбежали к Паку. Упав на колени, обе принялись убирать спутанные пряди с его залитого потом лица.

— Сынок, сынок! — причитала женщина.

Сабрина не верила своим глазам и ушам. Она, конечно, допускала, что у Пака, как у всякого, есть мать, но представляла ее старой и немощной, совершенно сведенной сума бесконечными проделками и ребячеством Пака. Но его мама оказалась молодой, полной сил и в здравом уме.

— Мотылек, ступай за Паутинкой, и живее! — приказала дама девочке. — Пусть несет свои снадобья.

— Но…

— Бегом! — прикрикнула мать Пака. Девочку-фею по имени Мотылек как ветром сдуло, а женщина повернулась к Горчичному Зерну:

— Где ты нашел брата?

— Так ты его брат? — вскричала Сабрина. — Но ведь ты такой… чистенький!

Пак вечно был обсыпан крошками и перепачкан всем, чем только можно вымазаться в лесу. "Не иначе как Пак — приемный сын", — решила Сабрина.

— Это они его привезли, — указывая на Гриммов, ответил матери Горчичное Зерно.

— Что вы сделали с моим мальчиком? — Мать Пака впервые соизволила обратить внимание на гостей, на ее лице отражалось недоверие.

— Он вступил в бой с Бармаглотом, и тот оторвал ему крылья, — объяснила Сабрина, чувствуя себя виноватой в случившемся, ведь бедняга Пак пострадал, когда вступился за нее.

Дама холодно покосилась на Сабрину.

— Где же мой сын столкнулся с этим Бармаглотом?

— В Феррипорт-Лэндинге, — встряла Дафна. — Он живет там вместе с нами.

Женщина нахмурилась:

— Вот, значит, куда его занесло!

— Меня зовут Рельда Гримм, — представилась бабушка. — С некоторых пор я приглядывала за Паком. А это мои…

— ГРИММ? Опять эти смутьяны? — вскричала женщина, перебив бабушку Рельду.

Сабрина тяжело вздохнула. Где бы ее семейка ни оказалась, всюду вечножители встречали их негостеприимно. В чем тут дело? В старинной ненависти к Вильгельму или в том, что ее отец. Генри, вмешивался в дела вечножителей? У Сабрины упало сердце. Что, если ее отец втайне продолжал проводить свои расследования, хотя он для того и покинул Феррипорт-Лэндинг, чтобы больше ими не заниматься?

— Наверное, вы знали нашего отца. Генри, — обратилась Сабрина к матери эльфов, проверяя свое предположение.

— Вашего отца? Нет, я имею в виду Веронику Гримм.

— Веронику?! — хором воскликнули Гриммы.

— Вы знаете нашу маму? — спросила Дафна.

Женщина дернулась, словно получила пощечину.

— У Вероники Гримм были дети?

Тут в комнату вернулась девочка-фея по имени Мотылек.

— Ваше величество, Паутинка сейчас придет, — доложила она.

— Отлично. Горчичное Зерно, проводи этих людей на улицу. В их присутствии здесь более нет необходимости.

— Полегче, полегче, — сказал мистер Свинсон. — Предлагаю всем успокоиться. Все мы желаем Паку добра, так что…

— Выбирайте, как вам лучше удалиться: своими ногами или в ящике, — пригрозила женщина.

Тогда вперед выступил, сверкая глазами, мистер Канис. Но не успел он и рта открыть, как все услышали сердитый голос:

— Если кто и удалится отсюда в ящике, то это будешь ты!

Сабрина испуганно оглянулась и увидела троих здоровяков. Главным среди них был высокий, смахивавший на медведя эльф примерно одного возраста с матерью Пака. Лицо у него было одутловатое, волосы поредевшие. На нем был черный костюм в полоску и дорогие ботинки, на запястье — золотые часы. Его крылья гневно трепетали. Двоих других Сабрина узнала: громила в спортивном костюме и субъект с бульдожьей физиономией; она видела их, когда входила в "Золотое яйцо". Оба держали в руках футляры для скрипок.

Главный эльф подскочил к матери Пака, грубо схватил ее за руки и сильно встряхнул.

— Всё зашло слишком далеко, Титания.

— Убери руки, Оберон! — крикнула женщина, вырываясь.

— Вышвырните отсюда этого изменника! — приказал Оберон, тыча пальцем в Пака.

Двое его подручных шагнули к больному мальчугану.

— Он ранен! — предупредил Горчичное Зерно, преграждая им путь.

Тогда гнев Оберона обрушился на старшего сына.

— Ты решил стать изгнанником, как твой братец? Тоже хочешь заделаться liosta dubh?

Эльф Горчичное Зерно отрицательно покачал головой, но оставлять брата на произвол судьбы не намеревался.

— Пак — твой сын, и он ранен, Оберон! — взмолилась Титания.

— Он мне не сын! — проревел царь, нависнув со сжатыми кулаками над ослабевшим Паком. — Он меня предал, нарушил тысячелетние традиции. В прежние времена, в прежней стране, за такое неповиновение его голову надели бы на пику.

— Что такое "пика"? — шепотом спросила Дафна сестру.

— Длинная заостренная палка, — тихо ответила Сабрина.

Дафна прикусила губу.

— Прежняя страна давно сгинула, как и все твои традиции, — заявила Титания.

— Чушь! — воскликнул Оберон. — Скоро всё возродится.

Тут в комнату проскользнул высокий тощий субъект с черными волосами и темным лицом с красными опухшими глазами. В тонкой, ссохшейся руке он нес черный чемоданчик.

— За мной посылали, — сказал он.

— Боюсь, ты пришел напрасно. Паутинка, — заявил Оберон, жестом отпуская эльфа. — Нынче нам лекарства ни к чему.

Сабрина не верила своим ушам. Неужели он позволит Паку испустить дух?

— Нет, подожди! — выкрикнула Титания и, оттащив мужа в сторону, заговорила с ним неожиданно ласковым голосом: — Позволь Паутинке вылечить Пака. За это я отблагодарю тебя — кое-что подарю тебе.

— Что же ты способна мне подарить, Титания? Что может понадобиться мне из твоих рук?

— Власть, Оберон! В моих силах дать тебе власть над всей общиной.

— Она и так мне подчиняется, — со смехом ответил главный эльф.

Его головорезы тоже захихикали.

— Пусть так, но на их уважение ты не можешь рассчитывать. От меня же ты можешь получить то, что всегда хотел, — их поддержку, — возразила Титания. — Ты обретешь то, что позволит возродить твое бесценное царство эльфов.

— Что же именно я обрету благодаря тебе? — спросил Оберон.

Титания указала на Сабрину и Дафну:

— Детей Вероники Гримм.

Оберон быстро справился с изумлением и рассмеялся:

— Я устал от твоей лжи.

Титания больно схватила за руку Сабрину:

— Скажи ему, кто была твоя мать, слышишь, человеческая дочь!

— Вероника Гримм, — сказала Сабрина, вырывая руку. — Только, кажется, не та Вероника Гримм, о которой вы думаете. Наша мама не имела никакого отношения ко всей этой чепухе с вечножителями.

Услышав это, Оберон так сверкнул глазами, что Сабрине пришлось отвернуться.

— Лечи мальчишку! — приказал он Паутинке, затем опять обратился к жене: — Когда вылечится, пусть снова ползет под тот камень, под которым просидел последние десять лет.

Похоже, эти слова Оберона опечалили Горчичное Зерно и Мотылька, Титания же покорно кивнула и поблагодарила мужа.

— Эй, Чокнутый Бобби! — крикнул Оберон эльфу в спортивном костюме. — Подать сюда волшебника!

Чокнутый Бобби кивнул, запустил руку в футляр для скрипки, извлек оттуда длинную тонкую палочку с большой серебряной звездой на конце и несколько раз взмахнул этой палочкой над головой. Тут же перед ним вырос пузатый лысоватый коротышка с большущим носом картошкой. На человечке были серые штаны, белая рубашка и изумрудно-зеленый фартук, замасленный и запыленный. Коротышка пребывал в недоумении, вернее, в ужасе и непрестанно озирался. Потом нахмурился.

— Ах, ваше величество, — забубнил он с сильным южным акцентом, — куда это годится? Я провожу совещание, и вдруг прямо на виду у всех стажеров и Санта-Клаусов растворяюсь в воздухе. Ну и натерпелись они страху! Если вы воображаете, что порошок забвения растет на деревьях, то вы сильно заблуждаетесь. Он очень дорогой, и раздобыть его становится всё труднее…

— Мне потребовались твои особенные таланты, волшебник, — сказал Оберон. — Сегодня вечером я устраиваю праздник. Хочу собрать всех до единого вечножителей города. Скажи им, что у меня для них приготовлен… В общем, сюрприз.

— Вы меня разыгрываете? Праздник? Прямо сегодня? — запричитал волшебник. — Совершенно невозможно, немыслимо! Такие вещи надо планировать заранее.

Эльф с бульдожьей физиономией подошел к волшебнику, схватил его за шиворот и притянул к себе.

— На то ты и волшебник, чтобы для тебя не было ничего невозможного.

— Уберите своего головореза! — взмолился человечек.

— Отпусти его, Толстяк Тони, — усмехнувшись, велел Оберон.

Эльф нехотя исполнил приказание,

— Воля ваша, но чудес не ждите, — проворчал волшебник.

— Так-то лучше, — молвил царь эльфов и, обернувшись к своим подручным, приказал, кивнув на Сабрину и ее родню: — А этих отведите в надежное место. Надо постараться, чтобы рождественский подарок для моих подданных не был испорчен.

— Будет сделано, босс, — отчеканил Чокнутый Бобби, и Оберон покинул комнату.

— Оставьте меня наедине с Паком, — распорядился эльф Паутинка.

Открыв чемоданчик, он стал извлекать из него пузырьки с порошками, пустые стеклянные колбы, ступку с пестиком, потом приступил к смешиванию снадобий.

— Всем выйти! — приказала Титания и первой покинула комнату.

За ней последовали Мотылек и Горчичное Зерно, суетливый волшебник, прихвостни Оберона, Гриммы и их друзья.

В руках у волшебника блеснула серебряная коробочка, очень похожая на пульт дистанционного управления. Он быстро нажал несколько кнопок, потом еще одну, чтобы прекратилось послышавшееся странное сопение, потом нажал еще несколько кнопок и наконец убрал коробочку в карман. Глядя на Гриммов и их друзей так, словно раньше их не заметил, он произнес:

— Кто вы, собственно, такие?

Чокнутый Бобби и Толстяк Тони вели их по коридору. Дафна крепко уцепилась за руку Сабрины.

— Не волнуйся, — прошептала Сабрина младшей сестре, жалея, что сама не может последовать этому совету.

От подручных Оберона можно было ожидать чего угодно. Кулачищи у них — что тыквы, а вид и разговор такой, словно они насмотрелись фильмов про гангстеров.

— Босс велел вам ждать здесь, — сказал Чокнутый Бобби, останавливая их перед какой-то дверью в коридоре.

Открыв ее, они бесцеремонно затолкали всех внутрь. В комнате было не повернуться из-за ящиков и мебели — таких же столов и кресел, как в главной комнате. Охранники уже собирались уйти, но Сабрина их задержала.

— Минутку! — крикнула она. — Вы не можете нас здесь запереть.

— Не можем? — обратился Толстяк Тони к своему чокнутому напарнику. — А я думал, что мы уже это сделали. — И оба загоготали.

— Ничего не выйдет! — прорычал Канис, бросаясь к ним.

Тони и Бобби дружно распахнули свои скрипичные футляры и, вооружившись волшебными палочками, грозно их приподняли. Канис попятился.

— Какие вы злые! — проговорила Дафна. — Разве вы — вечножители?

— Мы эльфы-гангстеры, — представился Толстяк Тони.

— Впервые о таких слышу.

— Нам от этого не жарко и не холодно, — пожал плечами Чокнутый Бобби. — Сидите здесь тихо и помалкивайте, вам же лучше будет.

И Бобби захлопнул за собой дверь. Сабрина тут же прижалась к ней ухом. Она услышала, как ключ повернулся в замке и двое негодяев завели в коридоре ленивый разговор. Дафна последовала примеру сестры, и девочки напрягли слух.

— Вероника была настоящей красоткой, — высказался Бобби.

— Да уж, подставки у нее были что надо, — подтвердил Тони.

— Какие еще "подставки"? — удивилась Дафна.

— Это они о ее ногах, — растолковала сестре Сабрина.

Больше ничего расслышать не удалось: громилы Оберона удалились.

— Плохо дело! — простонал Свинсон.

— Мне ничего не стоит с ними справиться, Рельда, — сказал Канис.

— Возможно, мы прибегнем к вашей помощи, друг мой, — ответила бабушка. — Но пока что Пак у них в руках, и ему плохо. Полагаю, будет правильнее подождать и посмотреть, как будут развиваться события. Вряд ли нам грозит опасность.

— Вряд ли? — взвилась Сабрина. — Разве Оберон не пообещал отдать нас вечножителям? По-моему, нам надо поскорее найти Пака и вместе с ним отсюда смыться.

— А по-моему, нам надо остаться, — возразила Дафна. — Они как будто знакомы с мамочкой. Вдруг она тоже была сказочным детективом? Вот было бы здорово!

— Не будь такой легковерной, — предостерегла сестру Сабрина.

— Я не легковерная! — возмутилась девочка. — Кстати, что это значит?

— То и значит, что ты веришь всему, что бы тебе ни сказали. Не могут они знать мамочку. Вспомни, это же родня Пака во главе с королем хитрецов! Наверное, это их очередная каверза.

— А я в этом не очень уверена, — сказала бабушка. — Всё-таки ваша мать была одной из Гриммов.

— Только по мужу, — уточнила Сабрина несколько громче, чем намеревалась. — Мамочка была единственным нормальным человеком во всем семействе. Она бы никогда не связалась с вечножителями!

— Твоя мать знала о вечножителях. Они с твоим отцом жили в Феррипорт-Лэндинге, когда ты родилась, — напомнила бабушка.

— Бабушка права, Сабрина, — вмешался Свинсон. — Твоя мать и Генри успели поучаствовать во многих приключениях, хотя прожили у нас недолго.

— Хороши приключения! — проворчал Канис. — Больше похоже на смертельный риск.

— Наверное, потому она так хорошо и вписалась в семью, — с улыбкой проговорила бабушка Рельда. — Храбростью Вероника не уступала женщинам из рода Гриммов.

— Хватит, хватит, хватит! — не выдержала Сабрина.

Она почувствовала, что должна защитить маму. Никто не знал Веронику лучше, чем она! Мысль, что мама, в отличие от нее, сознательно занималась странными семейными делишками, была для Сабрины невыносимой, так как противоречила действительности. Вероника была нормальной, обыкновенной, предсказуемой женщиной, любила чтение, музеи, своих детей. Именно такой хотелось стать и Сабрине, когда она вырастет.

— Можно и без дергунчиков, — выпалила Дафна.

— Что еще за "дергунчики"? — удивился мистер Свинсон.

Младшая сестра Сабрины то и дело придумывала новые словечки, понятные только ей.

— Мое новое слово. Напрасно она так дергается.

Сабрина пропустила выпад сестры мимо ушей и обратилась к бабушке:

— Давай не будем здесь задерживаться.

Бабушка только покачала головой. Сабрина была готова к спору, однако в нем не было смысла. Когда старушка принимала какое-то решение, все попытки ее переубедить оказывались бессмысленными.

Целый час длилось безмолвное ожидание. Наконец Чокнутый Бобби и Толстяк Тони принесли им ужин: итальянскую закуску, салат, устрицы, курицу под лимонным соусом. От такой еды у них слюнки текли. Сабрина была чудовищно голодна, но есть отказалась, опасаясь отравы. Мистер Канис тщательно обнюхал блюда и заверил, что еда безвредная, но Сабрина стояла на своем.

Через некоторое время дверь снова открылась. На сей раз явился волшебник. Одет он был так же, но выглядел еще более помятым. Можно было подумать, что он посвятил истекший час выдергиванию последних волос.

— Весьма сожалею, — проговорил он.

Мистер Канис кинулся на человечка и повалил его на пол. Выросшие на глазах волчьи клыки уже коснулись горла волшебника.

— У нас есть вопросы, — прорычал Канис. — И мы устали ждать ответов.

— Ничего я не знаю, клянусь! — крикнул волшебник. — Оберон прислал меня за вами. Торжество вот-вот начнется.

Канис покосился на бабушку Рельду, та кивнула.

— Отпустите его.

Канис позволил человечку подняться. Волшебник отряхнулся, проверил, не пострадала ли от волчьих клыков шея.

— Послушайте, я не одобряю всё происходящее, я лишь посланник.

— Кто вы, собственно, такой? — осведомился Свинсон.

— Меня зовут Оскар Зороастер Фадриг Исаак Норман Хенкель Эммануил Амброзии Диггз. — Он достал из кармана свой серебряный пульт, нажал кнопку и подождал, пока из щели в коробочке вылезет визитная карточка, которую он церемонно вручил бабушке Рельде.

— Тот самый Оскар Зороастер Фадриг Исаак Норман Хенкель Эммануил Амброзии Диггз? — удивилась та.

— Единственный и неповторимый.

— Вы вечножитель? — спросила его Дафна.

— Да, мэм. Друзья зовут меня Оз.

Дафна восторженно завизжала и пустилась в пляс. Исполнив танец дикарей, она остановилась и прикусила ладонь.

— Вы мой любимый! — закричала она, разжав наконец зубы, и бросилась к изумленному человечку.

Она обняла его так крепко, словно вознамерилась задушить в объятиях.

— Любимый кто? — спросил Оз.

— Любимый, и всё!

— Что ж, всегда приятно иметь дело с поклонницами, — пробормотал он, стараясь высвободиться.

— Не слишком задирайте нос, — предупредила его Сабрина. — Она встречает так всех, начиная с разносчика пиццы.

Бабушке потребовалось немалое усилие, чтобы оторвать внучку от волшебника.

— Как я понимаю, все вы из Феррипорт-Лэндинга. Не так уж часто нам доводится встречать соседей с севера, — сказал Оз и повернулся к Сабрине: — А тебя я знаю, ты — Сабрина. Давненько не виделись! Помнится, твоя мать часто приносила тебя в магазин. Однажды мы усадили тебя на колени к Санта-Клаусу, чтобы сфотографировать, а ты взяла и надула ему на штаны. Санта был вне себя! Твоей матери было очень неудобно, а я веселился от души.

"Лгун!" — подумала Сабрина, густо краснея. Как она устала от игр, которые без конца затевали с ней вечножители!

— Моя мама никогда не работала в магазине.

— Это я работал в универсальном магазине "Мейси". Мы с твоей матерью очень дружили. Она частенько ко мне заглядывала. — Оз повернулся к Дафне: — А ты, наверное, Дафна. Я держал тебя на руках, когда ты была еще не больше горошины. Вы обе очень на нее похожи. Когда подрастете, разобьете сердце не одному кавалеру.

У Дафны был такой вид, словно она собралась снова стиснуть Волшебника в объятиях.

— Мы в плену? — спросила бабушка Рельда, показывая на дверь.

— Вероятно, царь Оберон назвал бы вас своими гостями, — ответил Оз, хмурясь.

— Гости, которым не позволено покидать эту комнату! — фыркнул Свинсон. — С какой стати?

— Боюсь, мне это так же невдомек, как и вам, — ответил Оз. — К сожалению, меня зовут только тогда, когда хотят что-нибудь устроить, организовать. Мне редко объясняют, что к чему. Но я обещаю, что на все наши вопросы скоро будут даны ответы. А сейчас нам пора — вас ждут.

И он повел неохотно следовавшую за ним компанию по коридору обратно в таверну. Там не оказалось ни одного свободного местечка. Такого необыкновенного сборища Сабрина еще не видывала. Пираты, карлики, гоблины, говорящие звери, даже огромный жук, размером со взрослого мужчину, да еще в очках! К желтоглазому пианисту присоединилась певичка — знойная блондинка, каждое движение которой собравшиеся сопровождали смехом и улюлюканьем. На ней было платье в блестках и длинные белые перчатки. Разгуливая по залу, она заигрывала с публикой мужского пола. Для каждого у нее была припасена лучезарная улыбка.

— Хороша! — простонал Свинсон, пялясь на певицу.

— Лучше не зарься на Бесс, тебе она не по зубам, — предостерег его Оз. — Она подружка Толстяка Тони.

Перед публикой предстали Оберон и Титания, следом за ними вошли Горчичное Зерно, Паутинка, Мотылек и эльфы в коже, с которыми наша компания уже была знакома. Их встретили свистом и неодобрительными выкриками. Певице и пианисту пришлось прервать выступление.

— Ты заставил нас ждать, Оберон! — гаркнул великан-людоед. — По твоей милости я слишком долго дышал одним воздухом с гуигнгнмом.

Лошадь в глубине зала заржала и плюнула в людоеда.

— Зачем меня сюда позвал и? — закудахтала со своего места курица. — Я притащилась аж из Гарлема.

— Друзья, у меня есть для вас подарок! — крикнул Оберон, продираясь сквозь толпу. — Вечножителям будет чему порадоваться по случаю Рождества.

По залу прокатился недовольный ропот, многие повскакивали с мест, выкрикивая что-то насчет "опостылевших выходок этих эльфов" и того, что "нас не проведешь". Оберон не обращал внимания на ругань. Подмигнув сестрам Гримм, он грубо схватил их за руки и вытащил на сцену.

— Что за новости? — крикнула Сабрина, пытаясь освободиться от его железной хватки.

Не слушая ее, Оберон обратился к публике.

— Тише! — проорал он. — Или вам не хочется подарка?

Все нехотя уселись.

— Не нужны нам подарки от эльфов! — крикнул какой-то невероятно волосатый субъект.

— Неужели? А как насчет детей Вероники Гримм? — отозвался Оберон.

В зале мигом стало тихо. Никто не шевелился, все недоверчиво ждали продолжения. Сабрина посмотрела на сестру, и у нее отчаянно заколотилось сердце.

"Так я и знала! — пронеслось у нее в голове. — Нас ненавидят здесь так же, как в Феррипорт-Лэндинге. Они готовы убить нас".