"Идеальное убийство" - читать интересную книгу автора (Сэйерс Дороти Ли)

21 Каким же образом?

Доктор оказался обрюзгшим, неопрятным человечком — про себя Уимзи немедленно прозвал его «недотепой». Он суетился над размозженной головой Веры Файндлейтер, непрерывно бормоча себе под нос:

— Так-так-так… Надо же, какая рана! И за что ее так? Не представляю. Так-так… Как давно это случилось? О, думаю, несколько дней назад. Так-так — да, повреждения тяжелые. Какое потрясение для несчастных родителей! И ее сестер тоже. Они такие приятные девушки; вы же знакомы с ними, да, сэр Чарльз? Хм… Так-так…

— Итак, у нас нет сомнений в том, что это — Вера Файндлейтер, — уточнил Паркер.

— Ни малейших, — ответил сэр Чарльз.

— Ну, раз вы можете подтвердить ее личность, нет необходимости привлекать родственников к опознанию — для них это было бы тяжким испытанием. Одну минутку, доктор, фотограф должен снять тело в этом положении, прежде чем вы повернете ее. Простите. Мистер Эндрюс, вы уже делали снимки подобного рода? Нет? Ну, ничего страшного. Конечно, работа не из приятных. Одно фото вот отсюда, будьте добры, чтобы было видно положение тела, теперь сверху — совершенно верно — и рану с близкого расстояния. Вот так. Большое спасибо.

Теперь, доктор, вы можете ее перевернуть; простите, мистер Эндрюс, представляю, какие чувства вы сейчас испытываете, но это обязательно нужно сделать. Смотрите-ка — у нее расцарапаны руки. Как будто она боролась с кем-то перед смертью. Правое запястье и левый локоть разбиты — похоже, что ее пытались удержать в лежачем положении, а она вырывалась. Нам понадобятся снимки этих царапин, мистер Эндрюс. А что вы скажете о ее лице, доктор?

Врач бегло осмотрел лицо девушки, после чего выдал следующее заключение:

— Насколько я могу судить, с учетом изменений, произошедших с телом после смерти, похоже, что кожа вокруг носа и губ обгорела. Так-так… На переносице, шее и лбу следов ожога нет, иначе я сказал бы, что это действие ультрафиолетовых лучей.

— А может, ожог от хлороформа? — предположил Паркер.

— Вы, полицейские, вечно забегаете вперед, — заметил доктор, раздраженный тем, что сам не додумался до этого. — Я как раз собирался сказать — и сказал бы, если бы вы меня не перебили, — что, поскольку эти ожоги нельзя приписать воздействию ультрафиолетовых лучей, остается еще вариант, предложенный вами. Я не могу положительно утверждать, что это следы хлороформа — медицинские заключения подобного рода даются только после тщательного исследования, — однако я был готов предположить, что такое возможно.

— Значит, — вставил Уимзи, — она могла умереть от воздействия хлороформа? Например, если ей дали его слишком много, а сердце у нее было слабое?

— Друг мой, — сказал доктор, на сей раз глубоко оскорбленный, — взгляните на рану у нее на голове и спросите себя, какая еще тут может быть причина смерти? Если девушку отравили хлороформом, то зачем было бить ее по голове?

— Именно это мне и хотелось бы узнать.

— Я надеюсь, — продолжал доктор, — вы не ставите под сомнение мою врачебную квалификацию?

— Ни в коем случае, — ответил Уимзи, — однако, как вы только что сказали, медицинские заключения подобного рода даются только после тщательного исследования.

— Но здесь для него не место, — вставил Паркер. — Думаю, на данный момент мы сделали все, что могли. Необходимо сопроводить тело в морг. Доктор, вы поедете? Мистер Эндрюс, я был бы вам весьма признателен, если бы вы последовали за мной и сделали снимки некоторых следов, обнаруженных нами в лесу. Боюсь, освещение там не самое лучшее, но делать нечего.

Он взял Уимзи под руку.

— Врач, конечно, никуда не годится, — прошептал он на ухо Питеру, — однако у нас будет возможность получить мнение другого специалиста. Пока же, думаю, мы должны остановиться на первом, поверхностном объяснении.

— А что вас смущает? — полюбопытствовал сэр Чарльз.

— Да так, ничего особенного, — ответил Паркер. — В основном все подтверждает версию о бандитах, которые напали на девушек и увезли мисс Уиттакер с собой, чтобы потребовать за нее выкуп, а мисс Файндлейтер, которая попыталась сопротивляться, ударили по голове и убили. Возможно, эта версия пока подходит. Небольшие нестыковки наверняка прояснятся со временем. После подробного медицинского исследования мы узнаем больше.

Они вернулись в лес, где сделали снимки и тщательно замерили следы.

Главный констебль с интересом наблюдал за их действиями, заглядывая через плечо Паркеру, пока тот делал заметки в своем блокноте.

— Кстати, — внезапно заметил он, — вам не кажется странным…

— Кто-то идет, — перебил его Паркер.

Рев мотоциклетного мотора возвестил прибытие молодого человека, вооруженного фотоаппаратом.

— Бог ты мой, — простонал Паркер, — пресса уже тут!

Однако принял он журналиста достаточно любезно, показал ему отпечатки шин и следы ног, а затем, по дороге к тому месту, где было обнаружено тело, в общих чертах изложил версию с похищением.

— Инспектор, а вы не могли бы примерно описать подозреваемых?

— Ну, — сказал Паркер, — один из них своего рода денди: он носит лиловую шляпу и туфли с острыми мысами, кроме того, как можно судить по этой отметке, оставленной на обложке журнала, он или второй подозреваемый может оказаться чернокожим. О втором мы знаем только, что он был в ботинках 42-го размера на резиновой подошве.

— Я как раз собирался сказать, — снова вмешался Пиллингтон, — по поводу этих ботинок стоит обратить внимание…

— А вот здесь мы нашли тело мисс Файндлейтер, — бесцеремонно перебил его Паркер. Он описал рану на голове и положение тела, а журналист сделал несколько фотографий, в том числе групповой снимок Уимзи, Паркера и главного констебля — сэр Пиллингтон как раз указывал тростью на место преступления, скрытое вересковыми кустами.

— Теперь, когда вы получили все, что хотели, — добродушно сказал Паркер, — будьте добры удалиться. Это касается и ваших коллег. Мы сообщили вам все, что могли сообщить, и у нас есть еще полно других дел, помимо раздачи интервью.

Репортеру больше ничего и не требовалось. Он уже стал обладателем эксклюзивной информации — главной ценности современного журналиста, который в погоне за ней дал бы фору даже почтенной матроне викторианской эпохи, готовой на любые ухищрения, лишь бы первой узнать семейные сплетни соседей.

— Итак, сэр Чарльз, — сказал Паркер, когда репортер упаковал свой фотоаппарат и отбыл с места преступления, — что вы хотели сказать насчет ботинок?

Однако сэр Пиллингтон был оскорблен в своих лучших чувствах. Детектив из Скотленд-Ярда пренебрег его мнением и подверг сомнению его предположение.

— Ничего, — обиженно буркнул он. — Уверен, что мои наблюдения показались бы вам не заслуживающими внимания.

На обратном пути до города главный констебль хранил суровое молчание.

Дело Файндлейтер — Уиттакер, начавшееся в ресторанчике Сохо со случайно оброненных слов, было предано огласке и потрясло Англию от одного побережья до другого. Даже Уимблдонский турнир оказался отодвинут на задний план. Сообщение об убийстве и похищении появилось в тот же вечер в специальном выпуске «Ивнинг Ньюс». На следующее утро статьи об этом преступлении были опубликованы во всех газетах, с фотографиями и множеством подробностей, как реальных, так и вымышленных. Весть о том, что две англичанки попали в лапы туземцев, которые убили одну из них и похитили другую, заставила население страны негодовать со всей страстью, на какую только способен англосаксонский амбициозный темперамент. Репортеры слетались на Кроу-бич, словно саранча, — холмы Шелли-Хед стали похожи на сельскую ярмарку, столько там было мотоциклов, велосипедов и пеших групп, членам которых не терпелось своими глазами увидеть место кровавого преступления.

Паркер, который вместе с Уимзи поселился в отеле «Зеленый лев», беспрестанно отвечал на телефонные звонки, письма и телеграммы, слетавшиеся к нему со всех сторон, а полицейский за дверью охранял его от вторжения посторонних.

Уимзи возбужденно ходил из одного угла комнаты в другой и курил сигарету за сигаретой.

— На сей раз им от нас не уйти, — говорил он. — Скоро мы их изловим.

— Непременно. Прошу вас, только имейте терпение. Мы их наверняка поймаем, однако прежде нам надо собрать все факты.

— А что сообщают ваши люди, которые следят за миссис Форрест?

— Она вернулась к себе в квартиру в понедельник вечером — так сказал владелец гаража. Наши сотрудники постоянно следят за ней; они дадут знать, когда кто-нибудь придет ее навестить.

— Вечером в понедельник!

— Да. Однако само по себе это не доказательство. Вечер понедельника — обычное время для возвращения после уик-энда. Потом, я не хочу спугнуть ее, прежде чем мы не узнаем наверняка, является она организатором преступлений или только сообщницей. Смотрите, Питер, — вот еще сообщение от одного из моих людей. Он отслеживал финансовые дела мисс Уиттакер и миссис Форрест. С декабря прошлого года мисс Уиттакер стала снимать со своего счета крупные суммы, все — в чеках на предъявителя, и они практически один в один совпадают со вкладами, которые вносила на свой счет миссис Форрест. Эта женщина явно имела большую власть над мисс Уиттакер, с тех пор как умерла Агата Доусон. Можно сказать, она просто села ей на шею, Питер.

— Ясно. Она выполняла всю работу, пока Мэри Уиттакер обеспечивала себе алиби в Кенте. Боже мой, Чарльз, только бы все получилось! Пока эти женщины на свободе, столько жизней находится в опасности!

— Женщина, если она бездушная и беспринципная, — суровым тоном произнес Паркер, — это самый жестокий преступник. В сто раз хуже любого мужчины. Если уж что задумала — никогда не отступится.

— Да уж. Мы, мужчины, вечно носимся с ними, считая их такими нежными, романтическими существами… А ведь на самом деле женщины гораздо менее сентиментальны. Черт, опять телефон!

Паркер схватил трубку:

— Да-да, говорите. Господи! Быть не может! Ясно… Да. Да, задержите. Думаю, его просто подставили, однако он должен быть арестован и допрошен. И проследите, чтобы это было во всех газетах. Скажите, что полиция считает его тем самым похитителем. Вы поняли? Постарайтесь вбить им в головы, что это и есть официальная версия. И еще — подождите минутку — мне нужны фотографии чека и отпечатков пальцев, если они на нем есть. Отправьте их как можно скорее с курьером. Надеюсь, чек настоящий? В банке подтвердили это? Отлично! А что он сам говорит? Ах, вот как… А конверт? Выбросил? Черт побери! Ладно. Благодарю вас. До свидания.

Торжествующий Паркер повернулся к лорду Уимзи.

— Аллилуйя Доусон пришел вчера в отделение Ллойдс-банка в Степни и представил чек, подписанный Мэри Уиттакер, на сумму 10 тысяч фунтов, выданный Лихемптонским отделением банка и датированный пятницей, 24-м числом. Поскольку сумма была весьма значительной, а пятничные вечерние газеты сообщили о похищении, они попросили его зайти на следующий день, а тем временем связались с Лихемптоном. Когда вчера в газетах появилась новость об убийстве, управляющий из Лихемптона вспомнил про тот звонок и обратился в Скотленд-Ярд, поэтому сегодня утром священника задержали для допроса. Он утверждает, что получил чек в субботу утром, в конверте, без какого-либо сопроводительного письма или записки.

Конечно, старый растяпа выбросил конверт, поэтому мы не можем ни проверить его версию, ни проследить отправителя. Наши люди решили, что все это выглядит довольно странно, и взяли Аллилуйю под стражу — иными словами, арестовали за убийство и похищение женщины.

— Бедный старый Аллилуйя! Чарльз, это просто ужас что такое! Он же и мухи не обидит!

— Да знаю я! Но делать нечего — придется ему потерпеть. Да и для нас так лучше. Кажется, кто-то стучит? Войдите!

— К вам доктор Фолкнер, сэр, — сказал констебль, сунув голову в дверь.

— Чудесно! Проходите, доктор. Вы уже провели осмотр тела?

— Да, инспектор. Весьма любопытно. Вы оказались правы. С большой долей вероятности можно допустить, что все так и было.

— Рад это слышать. Садитесь же и расскажите нам о результатах осмотра.

— Я буду краток, — сказал доктор. Это был лондонский врач, присланный Скотленд-Ярдом и привыкший к сотрудничеству с полицией — худой, деловитый, с острым глазом; прямая противоположность тому недотепе, с которым Паркеру пришлось иметь дело днем раньше. — Прежде всего, удар по голове действительно не был причиной смерти. Как вы совершенно верно заметили, рана почти не кровоточила. Она была нанесена уже после того, как девушка умерла — явно с целью ввести полицию в заблуждение и придать инциденту сходство с нападением бандитов. То же самое касается царапин на руках. Чистой воды маскировка.

— Ясно. Ваш коллега…

— Мой коллега, если его можно так назвать, просто тупица, — фыркнул доктор. — Странно, что при таком враче на курорте Кроу-бич кому-то удается выздоравливать. Впрочем, это не имеет отношения к делу. Хотите узнать причину смерти?

— Хлороформ?

— Весьма вероятно. Я провел вскрытие, но не обнаружил ни следов яда, ни чего-либо подобного. Часть органов я, по вашему настоянию, изъял и отправил на исследование сэру Джеймсу Люббоку, однако положа руку на сердце, я не вижу в этом особого смысла. При вскрытии грудной клетки запах хлороформа не ощущался. Или с момента смерти прошло слишком много времени — что наиболее вероятно, с учетом того, насколько это вещество летучее, — или доза была слишком мала. Я не нашел никаких признаков слабости сердца — девушка была вполне здорова, и, чтобы убить ее, нужно было держать ее под хлороформом довольно долго. Об этом свидетельствуют следы ожогов у нее на лице.

— Это объясняет также наличие в машине забытого носового платка, — сказал Уимзи.

— Думаю, — произнес Паркер, — что это должен был делать человек весьма сильный и решительный. Наверняка она сопротивлялась.

— Должна была, — задумчиво сказал доктор, — однако, как ни странно, не сопротивлялась. Я уже говорил — все следы борьбы появились на теле уже после смерти.

— Предположим, что она спала, — вмешался Уимзи. — В этом случае можно было дать ей хлороформ без особого шума?

— О да, вполне. Несколько раз вдохнув его, она впала бы в полузабытье, а затем дозу хлороформа можно было усилить. Мне кажется, она могла уснуть на солнце — тем временем бандиты похитили ее подругу, бродившую поблизости, а затем вернулись, чтобы избавиться от мисс Файндлейтер.

— Только зачем? — удивился Паркер. — Для чего им понадобилось возвращаться к ней?

— Вы хотите сказать, что они обе уснули и были отравлены хлороформом в одно и то же время? По-моему, это маловероятно.

— Я не то имел в виду. Между нами…

И он рассказал врачу об их подозрениях насчет Мэри Уиттакер, которые тот выслушал с испуганным изумлением.

— Мы считаем, — продолжал Паркер, — что дело было так. По какой-то причине Мэри Уиттакер понадобилось избавиться от бедной девушки, которая была ей столь предана. Она устроила этот пикник, причем позаботилась о том, чтобы прислуга узнала, куда они поедут.

Затем, когда Вера Файндлейтер прилегла вздремнуть на солнышке, она убила ее — с помощью хлороформа, или, что более вероятно, тем же способом, которым разделалась с остальными своими жертвами, каков бы он ни был. Затем она нанесла ей удар по голове и оставила царапины, которые мы должны были принять за следы борьбы, а в кустах бросила шляпу, которую приобрела заранее и испачкала бриллиантином. Мы сейчас пытаемся проследить, где она была куплена. Мисс Уиттакер — высокая, крепкая девушка, думаю, сил у нее достаточно, чтобы оставить такую рану на голове уже бездыханной подруги.

— Откуда же тогда следы в лесу?

— Я как раз собирался перейти к ним. Тут есть две странности. Прежде всего: если речь идет о бандитах, то как можно объяснить, что они выбрали единственное во всей округе влажное, болотистое место, где оставили целую кучу следов, хотя могли приехать и уехать по сухой траве или сосновым иглам, не оставив их вовсе?

— Ценное наблюдение, — сказал доктор. — Могу добавить, что бандиты вряд ли бросили бы шляпу на месте преступления. В конце концов, они могли вернуться и забрать ее.

— Совершенно верно. Теперь следующее. Судя по следам, обувь на обоих мужчинах была совершенно новая. Я имею в виду, что ни на каблуках, ни на подошвах не видно никаких следов износа. Резиновые боты вообще были только что из магазина. Нам вот-вот должны доставить фотографии отпечатков, вы сможете сами в этом убедиться. Конечно, не исключено, что преступники купили себе новые ботинки, но в общем и целом это представляется маловероятным.

— Согласен, — кивнул доктор.

— А сейчас мы подходим к самому интересному. Один из наших предполагаемых бандитов носит обувь гораздо большего размера, чем второй. Отсюда можно сделать вывод, что это человек более рослый, тяжелый и, соответственно, с большей длиной шага. Однако, измерив следы, мы обнаружили вот что. У всех троих — высокого мужчины, маленького мужчины и женщины — длина шага оказалась одинаковая. Мало того, глубина их следов одна и та же, а это означает, что все они одного веса. Это уже никак нельзя объяснить простым совпадением.

Несколько секунд доктор Фолкнер осмысливал услышанное.

— Ваши доказательства вполне убедительны, — выговорил он наконец. — Думаю, вы абсолютно правы.

— Это бросилось в глаза даже сэру Чарльзу Пиллингтону, который вообще-то не особенно прозорлив, — сказал Паркер. — Мне с трудом удалось помешать ему сообщить о своих догадках репортеру из «Ивнинг Ньюс».

— Значит, вы убеждены, что мисс Уиттакер прибыла на место, предварительно запасшись мужской обувью, и сама же оставила там все эти следы.

— Да, каждый раз возвращаясь к машине через кусты. Очень умно. Кроме того, она поступила совершенно правильно, наложив одни следы поверх других. Следы постоянно пересекаются — создается впечатление, что все трое топтались там одновременно. Я бы сказал, что она неплохо изучила труды Остина Фримена.

— И что же дальше?

— Думаю, нам надо найти миссис Форрест, которая, судя по всему, является ее сообщницей. Это она пригнала вторую машину — ту, большую — и дожидалась Мэри Уиттакер в лесу. Возможно, она и оставила следы, а мисс Уиттакер тем временем убила Веру Файндлейтер. В любом случае она должна была приехать в лес уже после того, как Мэри и Вера оставили там «Остин» и пошли на холмы. Когда мисс Уиттакер закончила свою часть работы, они бросили платок и журнал Черный плащ на заднее сиденье «Остина» и уехали на машине миссис Форрест. Это темно-синий «рено», четырехместный, с шинами «Мишлен», номер Х04247. Нам известно, что машина вернулась в гараж вечером в понедельник и миссис Форрест сидела за рулем.

— Но где же тогда мисс Уиттакер?

— Скрывается. В любом случае ей от нас не уйти. Она не может получить деньги в своем банке — мы предупредили служащих. Если миссис Форрест попытается получить их вместо нее, за ней проследят. В самом худшем случае мы будем ждать, пока она сама не выберется из своего убежища. Но у нас есть и еще одна зацепка. Была совершена попытка бросить подозрение на дальнего родственника мисс Уиттакер — темнокожего священника с примечательным именем Аллилуйя Доусон. Он был родственником мисс Агаты Доусон, которая выплачивала ему ежегодно по сто фунтов и обещала ему, что и после ее смерти мисс Уиттакер будет продолжать эти выплаты. Это не было оформлено по закону, но любой достойный и гуманный человек непременно удовлетворил бы желание покойной тетушки. Тем не менее, мисс Мэри этого не сделала, и старика можно было бы заподозрить в том, будто он обозлился против нее. Вчера утром он попытался обналичить присланный ею чек на предъявителя, на сумму 10 тысяч фунтов, рассказав при этом малоубедительную историю о том, что тот прибыл по почте без всякой сопроводительной записки. Конечно же, его задержали как одного из похитителей.

— Но у него же наверняка есть алиби!

— Думаю, она будет утверждать, будто бы он нанял гангстеров, которые сделали всю работу за него. Он живет в миссии в Степии — там-то и была куплена лиловая шляпа, — где можно без труда нанять целую дюжину головорезов. Мы стараемся, чтобы эта история во всех подробностях была освещена в газетах.

— А что дальше?

— Думаю, рано или поздно мисс Уиттакер объявится где-нибудь, в растрепанных чувствах, с выдуманной историей о похищении и требованиях выкупа. Если кузен Аллилуйя не сможет доказать свое алиби, она будет утверждать, что он самолично присутствовал на месте преступления и руководил убийцами. Если же мы подтвердим, что его там не было, она наверняка упомянет его имя — скажет, например, что он приходил в то страшное логово, где ее держали, в день, который она, конечно, не сможет указать в точности, равно как и местность, где это логово находилось.

— Дьявольская изобретательность!

— О да. Мисс Уиттакер — изобретательная молодая леди. Если и есть вещи, перед которыми она остановилась бы, то мне они неизвестны. И эта милая миссис Форрест — одного с ней поля ягода. Итак, доктор, теперь вы знакомы с нашей версией событий и, надеюсь, согласитесь хранить ее в тайне. Вы понимаете, что вопрос поимки Мэри Уиттакер зависит от того, проглотит ли она наживку, решив, что мы приняли ее фальшивые улики за чистую монету.

— Я вообще не люблю болтовни, — сказал доктор. — Банда так банда. А мисс Файндлейтер получила удар по голове — от него и скончалась. Я только надеюсь, что мой коллега и главный констебль будут не менее осмотрительны, чем мы с вами.

— Все это прекрасно, — кивнул лорд Уимзи, — но какие в действительности мы имеем улики против этой женщины? Любой ловкий адвокат камня на камне не оставит от нашей теории. Единственное, что мы можем убедительно доказать, это факт проникновения в коттедж в Хемпстеде и кражу угля. Все смерти, по результатам дознания, были вызваны естественными причинами. Что же касается мисс Файндлейтер: если даже мы докажем, что ее отравили хлороформом, то его не так уж трудно достать, это вам не мышьяк или цианид. И если даже на гаечном ключе мы найдем отпечатки пальцев…

— Их там нет, — сказал Паркер. — Девица знает, что делает.

— Постойте-ка, — внезапно вмешался доктор. — А зачем вообще ей понадобилось убивать Веру Файндлейтер? Насколько я понял, это была ее самая ценная свидетельница. Она одна могла подтвердить алиби мисс Уиттакер в момент совершения остальных преступлений — если, конечно, таковые имели место.

— Думаю, ей стало известно о связи мисс Уиттакер и миссис Форрест. Мне кажется, что Вера Файндлейтер уже выполнила свою задачу и стала опасной. Сейчас нас интересует, как Уиттакер и Форрест связаны между собой. Как только мы это узнаем…

— Взгляните-ка, — доктор Фолкнер подошел к окну. — Не хочу тревожить вас без надобности, но, похоже, перед нами сэр Чарльз Пиллингтон, беседующий со специальным корреспондентом газеты «Телеграф». На первой полосе сегодняшнего номера «Гласа» опубликована ваша гангстерская история, в которой британцев предупреждают о предстоящей угрозе, исходящей от темнокожих иностранцев. Думаю, мне не надо напоминать вам, что «Телеграф» согласится очернить даже Михаила-архангела, чтобы только переплюнуть «Глас».

— Вот черт! — воскликнул Паркер и быстро подошел к окну.

— Слишком поздно, — сказал доктор. — Человек из «Гласа» уже вошел в здание почты. Конечно, вы можете позвонить в газету и остановить их.

Паркер так и сделал — редактор «Гласа» заверил его, что телеграмму пока не получал, но, если таковая будет доставлена, он непременно выполнит указания инспектора.

Он говорил чистую правду. Телеграмму доставили не ему, а редактору газеты «Ивнинг Боннер», принадлежавшей тем же владельцам. В подобные моменты правой руке совершенно не обязательно ничего знать, что творит левая. Особенно если дело касается эксклюзивного материала.