Лоуренс Гоуф Аквариум с золотыми рыбками Уиллоус и Паркер-1

Глава 1

Снайпер жил в угловой квартире на двенадцатом этаже серой высотки в центре Вест-Энда. С его балкона виднелась узкая полоска темных вод Английского залива, просматривались огни делового центра и даже витражи собора Святого Павла.

Перед собором росла японская слива, ее нежные почки, когда-то розовые, почти обуглились от жара уличного фонаря. Под деревом стояла и курила проститутка, лениво стряхивая под ноги пепел с сигареты.

В промозглом воздухе висела влага, вот-вот готовая пролиться моросящим дождем. Проститутка задрала голову, словно искала в небе звезды, но, ослепленная льющимся из окон светом, увидела лишь смутный силуэт мужчины, который стоял на узеньком балконе, внимательно разглядывая ее.

Проститутка приветственно помахала мужчине рукой. Тот повернулся к ней спиной и исчез из поля зрения.

…В его однокомнатной квартире было тепло и безупречно чисто; от недавно натертого пола поднимался запах мастики. Обставлена же комната была довольно скудно: в центре — грубый деревянный стол и оранжевое пластиковое кресло; у одной из голых белых стен — поролоновый матрас и голубой спальный мешок. Вот, собственно, и все.

На столе лежал «магнум-460» — винтовка, оснащенная редфилдовским оптическим прицелом. Ружейный ствол отливал синевой в ярком свете хромированной настольной лампы, Прихотливо изогнутой, точно гусиная шея. Рядом с винтовкой располагались баночка со смазкой, коробка с патронами, складной медный шомпол и промасленные клочки ветоши.

Опустившись в кресло, Снайпер склонился над вращающимся прессом «лиман». Его толстые пальцы с квадратными ногтями, покрытыми красным лаком, могли бы показаться даже изящными — так ловко и проворно перебирали они сверкающие гильзы и капсулы пуль в латунной оболочке… Уверенно нажимая на рычаг станка, он вгонял свинцовую пулю в гильзу и запрессовывал ее.

В его тесной кухоньке на полке лежала половинка французской булки, рядом с которой высилась початая бутылка с шотландским виски. Тут же стояли бумажные стаканчики и портативный приемник, мягко и доверительно напевавший голосом Уилли Нельсона. Уилли пел о любви. Снайпер промычал несколько тактов вместе с певцом, потом снова погрузился в молчание, сосредоточившись на своем занятии.

Всего лишь несколько часов оставалось ему до завершения работы, растянувшейся на многие недели. Трудился он тяжко, кропотливо, часами возился с каждой мелочью, даже самой ничтожнейшей. И вот наконец-то убедился: для успешного воплощения его замысла сделано буквально все. И все же он нервничал… Ведь удача — важнейший фактор, которым ни в коем случае нельзя пренебрегать. И если она, удача, сегодня вечером отвернется от него, весь хитроумный план его рухнет как карточный домик.

Капли пота, струившиеся по его подбородку, капали на пол, рассыпаясь по паркету блестящими бисеринками.

Снайпер утерся тыльной стороной ладони, затем вставил в запасную обойму только что изготовленный патрон и, резко поднявшись, решительно направился к бутылке с виски.

Уилли, уже допевшего свою любовную песнь, сменил Джонни Кен, хриплым голосом певший о тяжкой доле узника, томящегося за решеткой. Раздраженно выключив приемник, Снайпер достал из морозильника лед и, плеснув на донышко бумажного стакана немного виски, снова завинтил пробку на бутылке. Прихватив сухой стакан, он раздвинул двустворчатую стеклянную дверь и вышел на балкон. На улице моросил дождь. Проститутка куда-то исчезла.

Находившийся в самом центре огромного города, окруженный со всех сторон десятками тысяч людей, Снайпер тем не менее чувствовал себя безмерно одиноким. Впрочем, одиночество ему было по душе…

Он проглотил виски, но решил повторить, поскольку на зубах хрустнул кусочек льда. Но только стаканчик, не больше. Ведь ему предстояла весьма ответственная работа, требовавшая ясной головы.

Элис Палм сидела за дубовым столом с откидной крышкой, с трудом втиснутым ее матерью в тесный закуток, с нескрываемой иронией именовавшийся «столовой». Остатки жареного картофеля и застывшая баранья отбивная лежали перед Элис на розовой с белым фарфоровой тарелке. Тщательно прожевав еще один кусочек мяса, она положила вилку и нож рядом с тарелкой и вытерла губы полотняной салфеткой ослепительной белизны.

Элис жила в Беркли, в старом трехэтажном доме, кирпичный фасад которого был изуродован современными оконными рамами. Почти три десятка лет она делила эту квартиру со своей матерью, но последние лет десять жила одна. Беркли являлся идеальным местом — всего пятнадцать минут автобусом до делового центра, где она работала секретарем в одном из офисов, и несколько минут ходьбы до пляжей и зеленых массивов парка Стенли.

После смерти матери Элис стала подумывать о переезде, однако в конце концов отказалась от этой мысли, так как чувствовала себя весьма комфортно в своей старой квартире.

Элис поднялась из-за стола, собрала грязную посуду и сложила ее в старомодную раковину. Затем прошла по узкому коридору, ведущему в ванную комнату, и открыла горячую воду. Вода с шумом хлынула в эмалированную посуду, она тщательно вытерла ее и убрала в застекленный шкафчик. Ванна к тому времени уже наполнилась. Завернув краны, Элис вылила в ванну ароматную жидкость сиреневого цвета с нежным цветочным запахом. Затем разделась и осторожно ступила в воду.

Часом позже она, румяная и посвежевшая, сидела в своей спальне перед трюмо. Голова ее была обмотана махровым полотенцем, на плечах все еще поблескивали капельки воды, благоухающие сиренью. Кроме черных кружевных трусиков, на ней ничего не было. Лифчик, свежевыглаженная блузка, бледно-зеленый джемпер с треугольным вырезом и зеленая плиссированная юбка лежали на деревянной двуспальной кровати.

Чуть подавшись вперед, Элис наклонилась к зеркалу, тщательно изучая свое лицо. Морщин за прошедшую неделю, похоже, не прибавилось. Доверительно улыбнувшись самой себе, она принялась накладывать косметику: немного пудры, чтобы подчеркнуть линию подбородка, подводка светло-зеленых глаз… Губная помада была несколько темнее и ярче той, которой она обычно пользовалась на службе, что делало ее рот чуть крупнее, придавало губам едва заметный оттенок чувственности.

Скорчив капризную гримасу, Элис провела кончиком языка сначала по верхней, затем по нижней губе и приподняла ладонями груди. Она попыталась представить сегодняшний вечер, так как нынешним вечером, как обычно по пятницам, ей предстояло отправиться в город.

Из всех удобств, окружающих его в новом жилище, Снайпер больше всего ценил охранявшуюся подземную автостоянку. Угнанная ярко-желтая «хонда» с помятым задним крылом стояла там же, где он ее оставил — на одной из полдюжины стоянок, отведенных для гостей. Открыв дверцу машины, Снайпер положил ружейный футляр из мягкой кожи на заднее сиденье и уселся за руль. Наклонившись вперед, он пошарил под приборным щитком и соединил синий и красный провода зажигания. Четырехцилиндровый двигатель завелся сразу.

Пока двигатель прогревался, Снайпер тщательно изучал свое отражение в зеркальце. Как и Элис, он оделся в этот вечер с особой тщательностью. На нем были сверкающий розовато-лиловый дождевик, белое вечернее платье с глубоким вырезом и белые нитяные перчатки. Он не пожалел ни пудры, ни теней; китайская же губная помада превосходно подходила к лаку на его ногтях. Общее впечатление портил лишь платинового цвета парик. Он нахмурился, неловко поправляя парик. Потом снова принялся изучать свое отражение. И на сей раз, видимо, остался доволен своей внешностью. Он нажал педаль сцепления, резко прибавил газ и, выехав из своего отсека, покатил к выходу, мимо автоматического датчика. Металлические двери гаража со стуком разошлись в стороны, подобно театральному занавесу, выпуская «хонду» в город, погруженный в темное дождливое ненастье. Когда машина, запрыгав по обочине, свернула налево, направляясь к Пендрелл, Снайпер включил дворники и фары. Он походил сейчас на отчаянно молодящуюся пожилую даму. Дрожащие руки, чрезмерно броский макияж и слишком яркая помада придавали ему также и сходство с клоуном.

Из-за ненастной погоды и на редкость вялого для пятницы движения автобус номер три прибыл на перекресток улиц Дэйви и Бьют почти двумя минутами позже, чем было указано в расписании. Двери с шипением распахнулись, и Элис, сложив зонтик, поднялась на переднюю площадку. Опустив плату за проезд в стеклянный ящик рядом с водителем, она взяла билет и стала медленно продвигаться между рядами кресел.

В автобусе не было и дюжины пассажиров. Озадаченная таким обилием мест, Элис несколько мгновений колебалась, затем уселась у окна, напротив задней двери. Повесив мокрый зонтик на хромированный поручень, она с непринужденным видом расстегнула плащ и вынула из сумочки потрепанную книжку в мягкой обложке. Быстро перелистав страницы, Элис нашла нужное ей место и погрузилась в чтение.

А между тем желтая «хонда» неслась по ухабистой дороге, параллельной 1100-му кварталу Бродвея. Доехав до конца квартала, Снайпер резко затормозил и, развернувшись, остановился позади автозаправочной станции. Затем выключил свет и дворники, но мотор не заглушил. Чуть пригнувшись, с черным ружейным чехлом в руках он побежал к боковому входу. На двери висел огромный латунный замок, но это не остановило Снайпера: он просто выдрал задвижку из дверного косяка.

Проскользнув в пустое помещение, Снайпер остановился, напряженно прислушиваясь, а через несколько секунд быстро и бесшумно зашагал по маслено-скользкому бетонному полу, направляясь в противоположную часть здания.

Из окна был виден перекресток Бродвея и Элдер-стрит, расположенный, казалось, совсем рядом, не далее чем в пятидесяти метрах. На месте выдранных из бетонного основания бензонасосов торчали лишь ржавые болты. Глянув в окно, Снайпер с удовольствием отметил, что движение на Бродвее не слишком оживленное.

Шагнув к низкой стойке, на которой когда-то стоял кассовый аппарат, Снайпер, не снимая перчаток, бережно положил на нее кожаный футляр с винтовкой.

На перекрестке загорелся зеленый свет. Машины тотчас же сорвались с мест.

Снайпер, расстегнув латунные замочки, раскрыл футляр, выложенный изнутри красным плюшем. В футляре имелись специальные отделения и для винтовки с оптическим прицелом, и для запасных магазинов. Он положил один из магазинов в карман дождевика, вынул винтовку и передернул затвор. В патроннике уже находился один патрон, поблескивающий в тусклом свете. В магазине было еще два патрона — значит, он мог выстрелить трижды, не перезаряжая оружия. Этого было достаточно. Снайпер закрыл затвор и, положив ружье на стойку, глянул на часы.

Стрелки показывали без двадцати восьми минут девять. Стало быть, он уже чуть запаздывал. Заметно нервничая, Снайпер быстро снял перчатки и вынул из внутреннего кармана дождевика пластиковую коробочку с берушами из мягкого розового воска. Размяв один из шариков, он сунул его в ухо. Разминая второй кусочек воска, Снайпер неожиданно выронил коробочку. Вполголоса выругавшись, он опустился на колени и, нашарив ее, сунул в карман. Парик мешал ему заткнуть второе ухо. Сорвав с головы копну искусственных волос, он отшвырнул ее в сторону и снова глянул на часы, с раздражением отметив, что запаздывает уже почти на три минуты. Затем вновь стал надевать перчатки, которые почему-то не натягивались. Он сильно нервничал, нестерпимо чесалась голова, видимо, от парика. Он не знал, что будет делать, если вдруг окажется, что он прозевал свою жертву.

Неужели придется ждать еще неделю?

Наконец Снайпер все же натянул непокорную перчатку. Он чувствовал, как под белым вечерним платьем бешено колотится сердце. Чувствовал, что вот-вот запаникует и отступится… Он никак не мог собраться с мыслями, взять себя в руки. И все же через несколько минут Снайпер овладел собой, глубоко вдохнул, вынул из футляра прицельные очки. Надев их, взял винтовку и подошел к окну.

Снайпер запаздывал уже на четыре минуты, но то же самое произошло и с автобусом. Голова Элис Палм, словно разделенная пробором надвое, вырисовывалась в световом квадрате отчетливо. Снайпер мог разглядеть ее до мельчайших подробностей, даже золотую сережку в ее левом ухе. Он вскинул ружье и снял предохранитель. Автобус тем временем затормозил перед светофором, так что промахнуться было трудно.

Снайпер поднял дуло еще на дюйм, прицелился и осторожно спустил курок. Отдача была столь мощной, что болезненно заныло плечо.

Водитель же, обеспокоенный тем, что его автобус выбился из графика движения, нажал на педаль чуть раньше, чем следовало из указаний светофора. Тронувшись с места на несколько мгновений раньше, водитель, сам того не зная, продлил жизнь одной из пассажирок. Пуля, пробив в стекле отверстие, окатила ее струей мельчайших осколков. Стеклянная пыльца поблескивала на ее плечах, волосах, на страницах книжки, на незанятом соседнем кресле, на полу… Не столько испуганная, сколько озадаченная, Элис повернулась к окну, вглядываясь в насыщенную влагой ночную тьму.

Снайпер щелкнул затвором, загоняя в патронник новый патрон. Элис с удивлением рассматривала отверстие в окне, когда вторая пуля, пробив стекло, впилась ей в шею, отбрасывая в темный проход. По телу ее пробежала судорога, руки все еще сжимали потрепанную книжку. Абсолютно неподвижная, Элис лежала, уткнувшись лицом в резиновую дорожку, прикрывавшую пол. Мощная струя крови била из поврежденной аорты.

Водитель, услышав за спиной шум, взглянул в зеркальце и резко затормозил. Автобус остановился посреди перекрестка. Сзади раздался скрежет металла, а вслед за этим — вой сирены.

Кто-то из пассажиров закричал.

Снайпер поднял оружие дулом вверх и выбил использованную гильзу, ловко подхватив ее на лету. Наклонившись, отыскал на полу еще одну. Обе гильзы аккуратно поставил на стойку. Затем уложил оружие в кожаный футляр и направился к «хонде», которую оставил в переулке.

Пассажиры столпились вокруг бездыханного тела. Все молчали. Наклонившийся над Элис водитель сжал ее окровавленное запястье, пытаясь нащупать пульс. Пальцы его скользили все выше по руке, пока он наконец не понял, что с такой ужасной раной выжить невозможно, что женщина наверняка мертва. Потрясенный случившимся, он обвел испуганным взглядом бледные лица пассажиров. Затем осторожно высвободил книжку из рук Элис. Отметив страницу, он сунул книгу в карман ее пальто.