"О Главном. IT-роман" - читать интересную книгу автора (Аджалов Владимир Исфандеярович)

Глава 14 Среда. Италия. Рим

Ранним утром в кафе напротив гостиницы в Риме, опустевшей и оцепленной вооруженными солдатами, сидели за столиком три человека. И по возрасту, и по комплекции, и по манере поведения сразу было видно, что это два подчиненных и шеф.

Старшим за столом, действительно, был управляющий директор и совладелец крупной европейской телерадиокомпании. Компанию ему составляли два его лучших бойца, играющие тренеры, руководители ведущих отделов.

Эти двое были даже внешне похожи, оба среднего роста, сухощавые, подвижные. Они и одевались примерно одинаково, просто потому, что им нравился один стиль одежды, что-то среднее между официальным и спортивным. Их резко отличал только цвет волос. Естественным образом и в компании и в кругах около компании их уже давно звали просто – Брюнет и Блондин.

Встреча началась далеко за полночь. Разговор был довольно тяжелый. Шеф, мужчина крупный и сильный, был откровенно возмущен нерасторопностью своих работников. Чрезвычайное происшествие не где-нибудь за океаном, а под носом, в городе, где их знает каждая собака, где находится их штаб-квартира – и они не в первых рядах.

Шеф слов не подбирал и выражался ну очень свободно. Хозяин кафе давно бы попросил его говорить потише, если бы эти трое не были одни. Но уже часа четыре как прошло распоряжение об эвакуации всего квартала, окружающего гостиницу. Это были его последние клиенты в ближайшие день-два. Они уже покушали на хорошую сумму, неплохо выпили, и могли заказать что-нибудь еще на дорожку.

Действительно, шеф как раз махнул рукой и попросил себе еще двойную порцию коньяку. Подчиненные вежливо отказались.

– Значит, давайте договоримся так, – стал подводить итоги разговора шеф. – Сейчас вы бросите жребий, кому дальше топтать эту тему. Кто проиграет – сейчас же выберет себе другую тему сам. Хороших тем вокруг всегда навалом.

В течение недели я хочу видеть на нашем канале настоящий сенсационный репортаж. Кто сделает – того проведу через совет директоров на свое место с нового года. Я все равно решил на покой.

Если за неделю ничего не родите, ну, значит, вы – слабаки, а я старый дурень. Столько лет растил хрен знает кого. Тогда еще проще – я не просто уйду, а продам свою долю совладельцам, они давно уговаривают.

Я-то все в независимость играл. А эти помоложе, попрактичнее. Они мечтают поиграть в большую политику, то есть выгодно лечь под правильную партию. Только тогда, сами понимаете, натащат они своих ставленников, может бесталанных, зато до дури преданных.

Каждому под этот репортаж бросаю на корпоративную кредитную карту по двадцать тысяч евро. Если чувствуете, что не сделаете ничего пристойного – лучше не тратьте, вычту из зарплаты. Вопросы есть? Нет вопросов. Тогда бросайте.

Блондин вынул из кармана два евро, выбрал сторону с цифрой, бросил монетку, ловко поймал и открыл ладонь. Горячая свежая тема была его. Он довольно ухмыльнулся и спросил у шефа разрешения бежать. Тот спокойно сказал:

– Давай, беги, только не наглей по пути, а то споткнешься.

Брюнет после недолгого раздумья сказал шефу, что попробует раскрутить недавно мелькнувшую информацию о продаже тела как бы Христа.

– Слишком легко затихла эта история. И Ватикан молчит, чувствую, что тут что-то есть, – сказал он. Шеф покрутил головой, но возражать не стал:

– Твой риск, твой выбор, действуй. И этот побежал, понимая, что неделя для действительно крутого репортажа – это почти ничего.

Только теперь хозяин кафе разрешил себе подойти к столику поближе.

– Приноси уж всю бутылку, да присаживайся, старый приятель. Не думаю, что мы с тобой сейчас побежим в испуге по домам, – сказал ему гость. Так и произошло. Они пригасили свет, чтобы не привлекать внимание, и не спеша, еще часа два вспоминали старых друзей и подруг.

Расставаясь, гость заплатил за все с лихвой и уже на пороге спросил:

– Ты-то, как думаешь, кого мне поставить из них на свое место?

Хозяин кафе сказал:

– Если хочешь, чтобы было больше прибыли, то Блондин пошустрее будет. Он парень способный. На многое способный. Ты меня понимаешь. А если хочешь сохранить лицо у канала, то ставь Брюнета. Он, когда с тобой разговаривает, в глаза смотрит.

Тем временем в самой гостинице, в комплексе на крыше, никто, естественно, не спал. Телевизионный экран, что висел в комнате у ребят, теперь был постоянно включен на одном из новостных каналов.

После того, как Феликс из их комнаты что-то взорвал, ребята сразу притихли. Он не сразу стал объяснять, что происходит, ушел опять из комнаты и вернулся минут через десять. По пути он захватил стоявшую у входа в комнату вторую сумку и поставил ее на стол под телевизионным экраном.

Из сумки Феликс достал небольшой, но тяжелый металлический конус, диаметром сантиметров в двадцать, на квадратном основании. Он что-то включил в основании, повернулся к лежащим ребятам и произнес речь:

– Эй, уроды, слушайте меня внимательно. Вот это сверху – боеголовка от снаряда, она со смертельным газом. Газ качественный, в великом рейхе барахла не делали. Много таких снарядов еще лежит около одного затопленного корабля в Гданьском заливе. Черные ныряльщики за скромную мзду достали мне пару снарядов.

Я снял головку со снаряда, лететь ей никуда не нужно. Оболочку, когда придет час, разорвет смонтированное мной лично снизу вполне современное взрывное устройство. Предупреждаю сразу: при попытке взять это со стола, оно сработает. И со столом не советую двигать – тоже сработает. И на меня не советую бросаться – тоже сработает, я все предусмотрел. Так что лежите себе тихо и ждите.

Если со мной договорятся – может и останетесь доживать свой уродский век. А если не договорятся – дружно похрипите немного, и все дела. Ты, медик, тоже все слышал? – Медбрат кивнул. – Тогда снимай свой халат и пропуск, чтобы не мешали, да смотри, ухаживай за уродами, они мне живые пока нужны.

И Феликс удалился в подсобку, из которой через минуту выкатилась в дверь одна из кроватей. Без слов стало понятно, что медбрату впредь придется располагаться на кухне.

Головка с газом выглядела очень натурально, это был явно не макет. Металл был старый и местами изъязвленный. По-видимому, это были следы коррозии от морской воды. Лежавший ближе всех парень из Турции сказал, что видит хорошо сохранившуюся небольшую надпись довольно мелкими буквами готическим шрифтом, похоже на название компании.

– А пониже вижу что-то вроде химической формулы. Формула напоминает бабочку. В центре бабочки буква Р, в смысле фосфор, а от нее в разные стороны идут четыре черточки. От каждой черточки еще какие-то химические символы. Слева вверху формула длиннее, снизу покороче, но буквы не прочитать. А справа точно сверху O, как кислород, а снизу F, как фтор.

После небольшой паузы откликнулся Индус. Темнокожий паренек с тонкими чертами лица говорил не спеша, с расстановкой, как бы немного отдыхая после каждой фразы.

– У меня мама пострадала в результате аварии на химзаводе. Она полгода после аварии жила, меня доносила, а потом умерла. А я вот такой получился, как русалка, ноги срослись напрочь.

Так что на химию у меня пунктик с малолетства. Я в ней неплохо разбираюсь, читаю о ней все подряд. Думал, когда стану постарше – разработаю универсальное противоядие, чтобы у всех работников химзаводов с собой было в кармане на всякий случай.

Судя по всему, в этой железке зарин. В любом случае, если буква Р в центре такой формулы – бабочки, это один из фосфорорганических ядов. Их тогда, в период Второй мировой, примерно двадцать тысяч тонн в год производилось.

Названия разные – зарин, зоман, табун, а действие одинаковое. Это нервно-паралитические яды. Они блокируют у человека один очень важный фермент, который отвечает за передачу нервных импульсов.

Грубо говоря, мышцы перестают управляться, человек не может дышать и все. Если в этой штуке такой газ, то дозы хватит, чтобы уложить нас за несколько секунд. А потом, по мере растекания газа, отключится вообще все живое в радиусе не меньше километра.

Все притихли. Потом Турок сказал:

– Эти яды старые, давно уже против них, небось, разработали противоядия. Что-нибудь об этом знаешь?

– Ты прав, – ответил Индус, – в принципе на каждый яд есть свое противоядие – антидот. От нервно-паралитических ядов используются вещества, которые восстанавливают передачу нервных импульсов. Но как ты понимаешь, у меня в аптечке с собой таких веществ нет. Был бы доступ в Интернет, мы бы чего-нибудь сообразили. У нас вместе взятых, наверняка, лекарств разных прорва. Может быть и можно бы чего-нибудь схимичить, но это если бы…

А так, все, что посоветую: когда рванет, нужно максимально укутаться, яд действует и через кожу. Оставить нужно только нос и дышать сквозь мокрое полотенце, может, спасатели и успеют. Если у кого есть активированный уголь – ну тогда в полотенце его под нос заверните, получится почти противогаз.

Потом ребята смотрели интервью Феликса «в прямом эфире». Стали понятны требования Феликса.

Также было понятно и то, что эти требования никто удовлетворять не будет.

На какое-то время в комнате наступила тишина. Телевизор приглушили, ничего нового там не было. Еврей сказал:

– Вот уж не думал никогда, что мне пригодятся инструкции для заложников. У меня есть в компьютере, зачитать?

– А что тут зачитывать, – сказал Американец, – на нас эти рекомендации тяжело натянуть.

Первая реакция уже прошла, никто из нас на Феликса не кинулся. Обычно сразу кто-нибудь из заложников не выдерживает, и его террористы убивают. Но нам кидаться как-то сложно.

А потом в этих инструкциях советуют осмотрительно и терпеливо бороться за выживание. Нас этому учить не нужно. Всю сознательную жизнь так и живем.

Русский продолжил:

– Похоже, во всех странах одну и ту же тюльку по правилам поведения заложников рассылают. Давай еще вспомним по «Стокгольмский синдром». Это когда заложники чуть ли не лучшими друзьями террористов становятся. Одна тетка в Стокгольме так за террориста потом и замуж вышла. У нас уже появились желающие выйти замуж за фашиста?

Ребята дружно хрюкнули, хотя веселого на самом деле было мало. Разговор завял. Примерно час было тихо, каждый по-своему обдумывал случившееся.

После этой относительной тишины все принялись за одно и то же. Все достали свои ноутбуки и стали писать прощальные письма родным и близким. Они были очень стойкие ребята, они учились стойкости с самого детства, поэтому не было ни слез, ни истерик. Было слышно только легкое постукивание по клавишам.

Они не надеялись отправить свои послания сейчас. Красивый коммутатор доступа в Интернет висел рядом с экраном телевизора совершенно бесполезно. Лежащий напротив коммутатора Японец на всякий случай попробовал подсоединиться. Было видно, как он крутил в воздухе свой маленький ноутбук, направляя его оптическое окошко на выглядевшее как иллюминатор в самолете входное окно коммутатора, но тщетно. Светодиоды приема/передачи, сгруппированные в две группы, зеленые слева, а красные справа от «иллюминатора», не подавали признаков жизни.

Немец увидел попытки Японца и сказал:

– Не трать время, парень, с моей стороны видна большая клавиша включения электропитания и она, увы, выключена. И светодиод в ней не горит, то есть напряжение не подано совсем.

Еще примерно через час, когда началась утренняя заря, со стороны ближних ко входу кроватей, на которых были Еврей и Индус, послышался негромкий разговор. Потом Индус громко, со смешным акцентом выругался, и по кроватям с рук в руки пошла написанная Евреем записка.

Никто так и не спал, разве что начали подремывать, и будить долго никого не пришлось. Каждый внимательно читал записку и передавал далее. Записка докатилась до крайней кровати, где располагался Американец. Тот прочитал и достаточно громко, чтобы все слышали, сказал:

– Это ты очень вежливо выразился, надо попросить Русского или Немца, они умеют круче. Все хмыкнули. Текст записки был следующий: «Когда Феликс скомандовал: «К стене», медбрат стоял около нас с Индусом, но побежал через всю комнату к дальней стене. Тут рядом, гораздо ближе, были две другие стенки. Откуда он знал, что будет взрыв, и в какой стороне будет взрыв?»

Еще минут через тридцать Американец вдруг тихо зашептал соседу – Русскому: «Смотри сюда!»

Русский, крупный, наголо стриженый парень, с трудом повернулся к Американцу и увидел на его классном, новеньком ноутбуке изредка помаргивающую синюю кнопочку. Они стали перешептываться, чего-то крутить и приспосабливать.

Потом Русский долго чего-то набирал у себя на компьютере крупными буквами и показывал Американцу, а тот в свою очередь быстро шлепал по клавишам и что-то настраивал у себя в компьютере.

Когда они закончили свою работу, по рядам побежала новая записка, от Американца. Теперь она продвигалась гораздо медленнее, каждый задумывался, перед тем, как передать далее. Только Индус, прочитав записку, стремительно написал в нее несколько строк и вернул соседу, шепнув ему предварительно: «Всем надо прочитать мой ответ». Еврей прочитал слова Индуса, быстро добавил от себя пару фраз и послал записку назад, в сторону Американца.

Послание Американца было следующее: – Ребята, я лежу в самом углу и тут есть чуть-чуть сигнал Wi-Fi. Наверное, из кафе, что на десятом этаже. У Русского нашелся кусок провода и теперь антенной работает вся моя кровать. Я выставил на максимум чувствительность платы беспроводного доступа в компьютере и, похоже, зацепился. Сигнал слабенький, но все же есть. Там обязательна предоплата. Русский берется влезть без оплаты доступа, но только на шестьдесят секунд в день, он знает, как это организовано. Какие идеи, на что потратим этот шанс.

Индус ответил четко:

– Если у тебя есть надежный человек, пошли короткое письмо. Попроси найти в Сети и переслать какой-нибудь простой рецепт приготовления противоядия (антидота) от зарина.

Еврей добавил:

– Больше ни с кем не связывайся. Наши родные не смогут удержать внутри себя. Информация о контакте с нами точно утечет, дойдет до новостей, Феликс поймет, отберет еще и компьютеры, и шанс оборвется.

Американец получил письмо назад, прочитал и сказал так, чтобы все слышали: «ОК, попробую».

Через несколько минут напряженного сопения он поднял неестественно тоненькую правую руку, сжал ее в кулак и резко опустил локоть с коротким словом: «Йес».

Все поняли, что письмо ушло. Первый раз за последние часы ребята как-то немного повеселели. Индус позвал медбрата и начался неспешный ранний завтрак, объединенный с несостоявшимся вчера ужином.