Тяжелые времена, или О Прорыве

Прорыв произошел на севере города, в бедняцких окраинах. Из щели между мирами вылезли шестилапые чудовища, покрытые густой шерстью, по размерам превосходящие человека в трое. На двух лапах они довольно быстро и ловко бегали, а четырьмя хватали людей.

— Они жрут нас, жрут, слышите, жрут! — билась в истерике молодая женщина, пока молчаливые парни несли ее по лестнице. Женщину отправили на четвертый этаж, где находились самые легкораненые.

Я металась по этажу, раздавая команды. Нужно было знать, кто из аптекарей занят, кто — свободен, кому нужно передохнуть, кого — успокоить, кому принести новых бинтов, а кому — уже готовых микстур. Немного спасало то, что вместе с раненными прибыли и младшекурсники, которых командировали в тамошние аптеки.

— Все, — сказал один из них, появившись в коридоре. — Нет у нас больше северных окраин. Их снесли начисто. Эти звери… они просто ломают дома и все. Разносят хибарки, как бумажные. И людей тоже. Как кукол. Хлоп — и нету человека.

— Прекратить истерику, — рявкнула я, пробегая мимо. — Вот тебе весы, жидкость, побежал в первый кабинет готовить обезболивающее. И молча! Надеюсь, микстуру-то хоть готовить умеешь?

— Да, — ошеломленно кивнул студент, направляясь в указанный класс.

Для большинства из моих будущих коллег Прорыв всегда был чем-то теоретическим. Конечно, изредка маги ловили чудищ из другого мира, показывали их на площади. Но это была потеха, развлечение, даже если при этом гибло несколько человек. В конце концов, люди гибнут каждый день.

Но никто из них не был готов к потоку израненных и перепуганных людей, кое-как одетых, кричащих и рыдающих. И самое плохое — они не были готовы к тому страху, который приходит тогда, когда твоя жизнь рушится у тебя на глазах.

— Таша, я не могу так, не могу, — за мою руку уцепилась Нана. — Они все такие израненные, перепуганные! Нас тоже сожрут, мы все погибнем!

Все напряжение, набравшееся за последние два часа, я выместила на сокурснице, наградив ее такой пощечиной, что она даже отлетела.

— Успокоилась? — холодно спросила я. — Марш наверх, к легкораненым. Будешь их и себя успокоительным поить.

Нана всхлипнула.

— Просто я не могу больше смотреть на эту кровищу. Спасибо. Я, правда, лучше уйду.

Я кивнула, стараясь не думать о том, что творится внизу, в лечебнице, где преподаватели и лекари пытались спасти самых тяжело раненных людей.

Вскоре поступило известие, что чудовища умеют ломать не только хибары, но и вполне добротные каменные дома.

— Они как в ярость впадают, их никак остановить нельзя, — рассказывал мне один из стражников, которого я перевязывала. — Стрелы и арбалетные болты их не берут, слишком толстая шерсть. Приходится брать числом, наваливаться чуть ли не тремя десятками на одного, а сколько наших при этом гибнет… Где же маги? Почему они не идет на помощь?

— Наверное, они сражаются в другом месте, — сказала я, чтобы успокоить стражника.

Как только в потоке раненных образовался перерыв, меня позвали к ректору на срочный совет.

— Плохо дело, — сказал седой стражник. — В городе паника. После того, как люди увидели, что эти чудища ломают дома, началось бегство. А это им и надо — бери, хватай, убивай.

— Нужно срочно создавать народное ополчение из мужчин, — сказал другой стражник. — Мы нашими силами не справляемся. Уже отправили призывы о помощи куда возможно, но когда еще эта помощь пойдет.

— Нужно людей собирать здесь, — сказал ректор. — Здание колледжа строилось магами, его не сломают никакие чудовища.

— И как много населения здесь поместится?

— Будем тесниться, — ответил ректо

р, растирая пальцами виски. — Сначала будем наполнять подвалы, они у нас обширные.

— Что Академия? — спросил кто-то из преподавателей.

— Молчит, — сказал седой стражник. — У них двери заперты, мои бегали туда уже несколько раз.

— Справимся без их помощи, — хрипло сказал начальник стражи. Я его поначалу не заметила, он сидел в углу, а куратор Лиза бинтовала ему голову. — Мы уже трех чудовищ завалили. Осталось еще с десяток. Но нужно ополчение. На одно чудище нужно целой толпой наваливаться, веревками обматывать, глаза колоть…

— Набирайте людей на верхних этажах, — сказал ректор. — Таша, что у нас с запасами?

— Еще хватает, — сказала я. Было очень жаль тех бинтов и микстур, которые мы с Лео отправили по городским аптекам. Лишь половина из них еще держалась, остальные разрушены. Мы не думали, что чудовища будут настолько сильными, ведь маги на своем совете говорили о достаточно слабых монстрах, которых будет легко загнать обратно.

— Главное — набрать достойное ополчение, — повторил начальник стражи. — Нам еще, можно сказать, повезло, что эти чудища не магические, помните, как тридцать лет назад возле Быстрицы объявился драконозавр, который огнем на огромное расстояние плевался?

Несколько человек закивало. Лица многих просветлели — появилась надежда на благополучный исход.

Внезапно дверь с грохотом распахнулась. В кабинет ввалился маленький, тщедушный стражник со всколоченными волосами.

— Проблема, капитан, — выдохнул он. — Мой десяток был на месте Прорыва. Щель между мирами все еще открыта, и оттуда лезет всякое, но хоть мелкое… Ребята остались драться…

Начальник стражи мрачно кивнул. Все мы понимали, что, скорее всего, больше никогда не увидим храбрых стражников из того десятка.

— Не обойтись без магов, — простонал кто-то. — Только они могут закрыть дыру между мирами. Что толку бороться? Одного убили, двое появилось. Бежать надо.

— Бегите, — сказал седой стражник. — Бегите, пока есть возможность. Мы остаемся здесь. Кто-то же должен не пустить эту дрянь дальше.

— Куда бежать? В Быстрицу? Далеко…

— Подальше отсюда, — сказал стражник. — Подальше, пока мы не справимся со всей этой нечистью.

Я вернулась на свой этаж с тяжелым сердцем. Как воспримут люди новость об эвакуации?

— Прошу внимания! Вы все знаете, что чудовища разрушают дома, но должна вам сказать, что здание колледжа для чудовищ из другого мира неприступно. Положение в городе тяжелое, и начальник стражи принял решение об эвакуации, — объявила я громко, чтобы услышали все присутствующие. — Те, кто хочет, уехать, через полчаса выходите к боковым воротам. Стража сейчас готовит жукачар.

— А аптекари?

— Аптекарей это тоже касается. Только очень просили мужчин, по возможности, остаться здесь и защищать город.

— А маги? — слабо спросил кто-то из раненых.

— Академия молчит. Их двери заперты. Маги не будут нам помогать.

Люди потрясенно замолчали. Бежать из города во время Прорыва — это был нонсенс. Одно дело — глухие деревни, жителям которых приходилось спасаться бегством до прибытия магов. Но город, в котором есть Академия, которая моментально реагировала даже не на сам Прорыв — на его возможность. Как только грань миров начинала расходиться, возле этого места уже стояли маги, которые не давали чудищам прорваться. За последние двести лет ни один город не подвергался такому разрушению.

— Почему маги не участвуют? Может быть, с ними что-то случилось? Может быть, они уже на месте Прорыва, а вы об этом ничего не знаете? Может быть… — посыпались на меня вопросы и предположения. Люди не могли принять этого факта — маги не помогали во время Прорыва.

— Я больше ничего не знаю! — попробовала я перекричать гул голосов. — Готовьтесь к эвакуации.

— Как же наши вещи? — передо мной стояла женщина, опиравшаяся на костыль.

— Решайте, что вам важнее — ваши вещи или ваша жизнь, — пожала я плечами.

— Ты остаешься? — рядом стоял Николай и тряс кистями, чтобы они отдохнули.

— Да, — кивнула я. — Я остаюсь. Я буду спасать жителей города до тех пор, пока у меня есть силы.

— Боюсь, из наших многие уедут, — сказал Николай. — Для них Прорыв — слишком большое испытание. Они надеялись никогда с ним не встретиться в реальной жизни, а слова клятвы аптекарей для них — пустое.

— А для тебя?

Он пожал плечами:

— Для меня любая клятва священна. Как я могу уехать отсюда? Жукачар на всех не хватит, столько людей останется.

— Будем их размещать в колледже, здесь у них есть хоть какой-то шанс.

Николай методично разминал каждый палец на руке.

— У меня жена вот-вот родить должна, — сказал он. — Я ее на четвертый этаж отправил. В такое интересное время наш ребенок родится, подумать только. Надо будет ему какое-то особое имя придумать.

— Ты бы лучше с женой побыл, — осторожно сказала я, приваливаясь к стене.

— Нет, я нужен здесь, жена все понимает, — улыбнулся Николай. — Просто хотелось с тобой радостью поделиться. А то у тебя лицо такое измученное. Таша, что бы не случилось, жизнь продолжается.

После этих слов я действительно воспрянула духом и бодрым шагом направилась к своему посту. Возле лестницы сидел Тарас, опершись спиной об стол. Выглядел он ужасно — серое от боли лицо, запекшиеся губы, руки, дрожащие от перенапряжения. Я ахнула. За последние часы я совершенно забыла о Тарасе, он помогал транспортировать раненых, ни разу не пожаловавшись на боль или усталость.

— Дай мне что-то выпить от боли, пожалуйста, — прошептал он, когда я опустилась перед ним на колени.

— Что же ты раньше мне ничего не сказал! — укоризненно сказала я, разыскивая в сумке припасенные для него микстуры.

— Есть люди, которым ты нужна была больше, чем мне, — сказал Тарас, явно гордясь собой.

— Тарас, Тарас! Зачем ты так? Теперь тебе придется долго лечиться!

Кузнец пожал плечами.

— Я хотел, чтобы ты оценила мою помощь, — упрямо сказал он. — А ты, кажется, совсем этого не заметила.

— Нет, что ты, конечно заметила! — смутилась я, помогла Тарасу подняться и отправила его отлеживаться.

Эвакуация была ужасной. Сначала люди, столпившиеся во дворе колледжа, подчинялись распоряжениям стражников, распределявшим по насекомым раненых и сопровождающих их аптекарей. Но потом горожане сообразили — или крикнул какой-то паникер, — что жукачар на всех не хватит. Что началось! Давка, вопли, крики, стоны. Стражники срывали голоса и без толку размахивали руками.

Я не могла больше смотреть на это безумие и отвернулась от окна.

— Вы бы видели, что в городе творится, — грустно сказал мне молодой стражник, кривящийся от боли. Он лежал на столе возле окна, и над ним трудились двое моих сокурсников. — там уже давно народ бежит, куда может. За жукачар настоящие бои. Купцы пытаются спасти свое имущество, насекомых останавливают беженцы, вещи бросают на землю… Меня в такой драке и помяли, когда я пытался помочь.

Я решила не спрашивать, кому помогал молодой стражник — купцу или людям, считающим, что их жизни важнее, чем вещи. Я просто погладила парня по щеке и сказала:

— Вы молодец.

— Да, наверное, — сказал он, и добавил со всхлипом, как маленький мальчик: — Если бы еще не было так больно…

— Боль скоро пройдет, — успокаивающе сказала я. — нужно только расслабиться и немного подождать.

Но я знала, что молодому стражнику придется мучиться от боли еще долго — запасы обезболивающих быстро заканчивались и теперь их в достаточном количестве выдавали только тем, кто рисковал умереть от болевого шока.

Если маги не придут нам на помощь, то вскоре людей лечить будет нечем. Будем действовать по старинке — я уже видела в окно, как отряд парней затаскивал в лечебницу ящики с крепким спиртным. Конечно, алкоголь не может полностью обезболить, однако довольно сильно притупляет чувства.

Неужели магам недостаточно смертей и страдания? Неужели они будут и дальше ждать, насыщаясь силой? Когда же они придут к нам на помощь?

Конечно, стражники могут говорить о том, что народное ополчение справится с чудовищами, которые сейчас в ярости крушат дома, однако сколько жизней это заберет?

— Академия открыла двери! — раздался где-то в коридоре крик. — Маги идут к нам на помощь!

Люди, оставшиеся в колледже, зашумели. Я бросилась к кабинету ректора выяснить, что происходит, по пути успокаивая раненых.

— Еще ничего не известно, — сказал мне Дмитрий, сидевший на полу в коридоре возле кабинета ректора. — Садись рядом. Что-то ты не очень хорошо выглядишь.

— Ты тоже, — буркнула я, чуть не падая рядом.

Если у меня такой же землистый оттенок лица, если так же потухли глаза, если также опустились уголки губ и сгорбилась спина, то я выглядела не не очень хорошо, а ужасно.

— Город жаль, — сказал Дмитрий, вынимая из кармана маленькую бутылочку. — Будешь?

Я принюхалась к содержимому и поморщилась от резкого травяного запаха.

— Очень крепкое, — будущий коллега отхлебнул несколько глотков и поежился. — По бабушкиному рецепту, Таракан бы ее душу взял. Видела бы она, что творят сейчас ее любимые маги.

Постепенно около кабинета ректора собрались мои коллеги. Уставшие, мрачные, они опускались на пол, прижимаясь друг к другу. В таком тесном кругу казалось, что все будет хорошо, если мы будем вместе. Если будем поддерживать друг друга. Мы молчали, не делясь, как обычно, подробностями сложных операций или решением нетипичных случаев. С больными и ранеными остались те, у кого еще были силы, кто еще мог отдавать свое душевное тепло измученным и испуганным людям.

— Хорошо, что вы здесь, — сказал ректор. Он тяжелыми шагами прошел в центр нашей тесной группки и тоже сел на пол.

Уважаемый Павел как-то быстро постарел за прошедшие часы, лицо избороздили глубокие морщины, руки дрожали, левое веко подергивалось.

— Хорошо, что тут собрались самые инициативные, — сказал он, окидывая нас взглядом. — Пока другие помогают людям, мне от вас нужно другое. Нужно отправиться в Академию.

— Зачем? — спросил Николай.

— Маги не вышли из Академии на помощь городу. Но во внутрь здания идет большой поток беженцев. Я не знаю, помогают ли им маги, и что они делают с теми людьми. Но мы не можем оставить горожан там без нашей помощи.

Ректор посмотрел на меня и я поняла, что он хочет сказать. Возможно, маги, не получившие достаточно сил, решили убивать людей самым простым способом — заманив их в Академию. Раньше, до Прорыва, туда могли войти только рабочие или просители с деньгами. В то, что маги открыли двери для того, чтобы помочь людям, я не верила. И сейчас людям нужен был кто-то, кто сможет вывести их из здания, кто-то, способный оказать им помощь или организовать сопротивление.

— Я пойду, — сказал Лео самым первым. — Я магов не боюсь. Да и все равно мы все умрем рано или поздно. Так лучше я умру молодым, защищая горожан и останусь в их памяти с сияющим ликом героя, чем старым, больным и немощным, в окружении внуков, только и мечтающих от меня избавиться, чтобы завладеть наследством.

Среди аптекарей раздались смешки.

— Я тоже пойду. Никто из вас не знает внутренних помещений Академии. А я там три года полы мыла, — сказала я.

Постепенно нас собралась небольшая группка. Как не готовы были аптекари помогать раненым и страждущим, но идти в логово магов боялись многие. Их ректор отправил устраивать беженцев.

— Сейчас собирается отряд стражников, — сказал ректор. — Подождите их и отправляйтесь. Возьмите все, что необходимо.

Я копалась в изрядно опустевших шкафах, разыскивая необходимые порошки и чистые бинты.

— Таша! — за моей спиной стоял Тарас, держась за дверной косяк. — Нужно срочно отправляться в Академию. Там что-то происходит.

— Да, маги впускают в Академию людей.

— Нет, что-то будет… нам надо спешить… прошу…. я чувствую! Эта проклятая магическая кровь зовет меня и кричит о чем-то, но я этого не понимаю. Пойдем, Прошу тебя! поспешим!

— Сейчас мы ждем отряд стражников, — начала я, но Тарас меня перебил:

— Спешить нужно! Неужели ты этого не чувствуешь?

Его глаза горели безумием, и я поняла, что не могу оставить его в таком состоянии. Да и какая разница, когда я приду в Академию — со всеми или немного раньше.

— Хорошо, Тарас, мы идем. Успокойся.

Мы вышли за ворота колледжа. Было уже совсем темно, но ярко-ярко сияли алхимические фонари.

— Кажется, они никогда так ярко не светили, — удивилась я.

— Концентрация магии, — прохрипел Тарас. Выглядел он с каждой минутой все хуже, на лбу выступил пот, он трясся в лихорадке. — Идем быстрее!

— Таша! Таша! — за нами спешили Николай и Леопольд. — Эй, вы куда?

Лео тяжело дышал, стараясь переносить вес на здоровую ногу.

— Вы решили не дожидаться основной группы? Почему? — спросил Николай.

Я кивнула на Тараса.

— Он чувствует, что в Академии творится что-то нехорошее. Тарас рвется туда, а я не могу его оставить одного.

— Почему? — поинтересовался мой одногруппник. — Или ты все же решила выйти замуж за него и боишься преждевременно стать вдовой?

— Нет, — ответила я, и поняла, что это правда. Я не выйду замуж за Тараса, что бы мои родители не думали по этому поводу. — Разве ты не видишь — он же болен! И ты предлагаешь его бросить?

— Его можно остановить, — предложил Николай, хватая кузнеца за руку.

— Попробуй, — предложила я. — Я никого не заставляю идти со мной

— Пойдем, — простонал Тарас. Он легко тащил по грязи, которая еще утром была льдом, и меня, и Николая,

— Да, идем уже, идем. Будем противостоять магам вчетвером, это очень эпично! — с воодушевлением сказал Лео. — Один герой — это совсем не то. Если он погибнет, кто же будет рассказывать о подвиге и слагать легенды? Нет, из четверых кто-то один должен выжить!

— Ты надеешься, что это будешь ты? — сухо спросил Николай.

— Конечно! Или ты хочешь сказать, что вы лучше меня умеете слагать легенды?

Удивительно, но этот потрясающий человек шутил всю дорогу до Академии, будто мы шли на увеселительную прогулку.

Огромные массивные двери заведения магов были распахнуты. Вокруг было пусто и тихо.

— А где же люди, которые спасались в стенах Академии? — спросил Николай.

— И почему здесь так тихо? — пробормотал Лео. — Во всем городе шум и крики, а тут такая тишина.

Мы ничего не успели ответить, как Тарас со сдавленным стоном забежал внутрь. Я кинулась вслед за ним, слыша, как застучала по мраморным ступенькам деревянная нога Лео.

В Академии было необычно темно, лишь едва-едва горели светильники на стенах. Мы бежали по коридорам, сначала пытаясь догнать Тараса, а потом услышали крики и стоны, и уже бежали туда.

— Где мы? — шумно дыша, спросил Николай. Лео потерялся где-то в Академии, не успевая за нами на своей деревянной ноге.

— Возле тренировочных полигонов.

— Почему же там так кричат?

— Сейчас посмотрим, — ответила я, пытаясь открыть огромные двери.

Николай начал помогать, мы тянули за ручки изо всех сил, но безрезультатно.

— Наверное, они открываются только магам, — я вытерла пот со лба.

— Сейчас откроем, — к двери почти бесшумно подошел Тарас. Он выглядел вполне здоровым, сумасшедший блеск из глаз исчез. Но Николай заметил главное:

— Ты что, перерезал себе вены? — воскликнул он, указывая мне на частые капли, которые сбегали по кисти кузнеца.

— Немного, — криво усмехнулся Тарас. — выпускаю поганую кровь. Не бойся, я не собираюсь умереть. Мне еще нужно поквитаться с кое-кем.

Николай вопросительно посмотрел на меня, но я не стала ничего объяснять.

Сын мага взялся за кованые ручки, и створки двери распахнулись без малейших усилий. Раздвигая ветви деревьев, росших у стен, мы выбрались на большое поле.

— Что они делают? — удивленно спросила я, но Николай все понял значительно раньше. Он бежал по полю, крича:

— Люди! Вы что?! Они же вас убивают! Люди! Бегите!

Его крики нарушили какое-то странное оцепенение, владевшее людьми, сгрудившимися возле большого дуба. До этого они только стонали да всхлипывали, глядя, как в центре поля старейшины магов убивают их родных, друзей и соседей. Старые, но сильные чудовища в мантиях просто брались за голову своей жертвы, пристально глядя ей в глаза, и человек как будто истончался прямо на глазах, оседая на землю тряпичной куклой. Убийц было около десятка, и появление кричащего Николая вызвало у них минутное замешательство — видимо, они и не подозревали, что кто-то может прервать их злодеяния.

А вот обреченные стать жертвами зашевелились, завопили. Кто-то бросился к трупам, кто-то — к выходу. Маги пришли в себя только тогда, когда увесистый сук какого-то мужика опустился на голову одного из стариканов.

Оказывается, маг может погибнуть так же, как и человек. Во всяком случае именно этот маг умер, как и любой другой, которому раскроили череп.

Один из магов выбросил вперед руку — и мужчина с суком застыл, а потом рассыпался в пепел. Другой хлопнул в ладони — и Николай, несший на руках к выходу девочку, споткнулся, охнул, и упал.

Я подбежала к парню, перевернула его на спину, крикнув испуганной девчушке — "беги!" — и поняла, что ему уже никогда не стать блестящим хирургом. Закрыв глаза, в которых навеки застыл не ужас, нет, а решительность, я повернулась к магам.

Старики мурлыкали какое-то заклинание, и люди, всхлипывая и подвывая от ужаса, останавливались, поворачивались и снова направлялись к дубу, под которым стояли. Кажется, они понимали все, что с ними происходит, но не могли ничего подделась с непослушным телом.

Я все еще сидела над мертвым Николаем, как один из магов повернулся в нашу сторону.

— Кто это у нас тут такой смелый? — я узнала Хуано, секретаря магического старейшины Пабло. — О, да это та человеческая девчонка, которую Эрнесто притащил на бал!

— Не надеялась, что вы меня узнаете, — сказала я. Мне оставалось лишь молиться доброй богине подкове, чтобы путь моей души в вечный покой был не сильно длинным и болезненным.

Сейчас, глядя в тусклые старческие глаза своей смерти, я жалела только об одном — что моя жизнь была такая трудная, что мало в ней было времени веселью и развлечениям. Жаль, что я никогда не увижу, как вырастут мои братья, каких девушек они выберут себе в жены, какие родятся у них дети. Впрочем, я была уверена, что они вырастут порядочными людьми, а это главное.

А о своих поступках я не жалела, и будь у меня шанс прожить жизнь заново, я поступала так же. Разве что обращала бы больше внимания на чувства других и не обижала бы их понапрасну своей черствостью.

— Своих врагов, детка, нужно знать в лицо, — поучительно сказал маг. — А слишком прытких людишек — убивать.

— Зачем вам это? — жалобно сказала я. — Зачем вы убиваете нас? Ради чего?

— Ради силы и власти, — Хуано хищно улыбнулся, — и ради того, что сила и власть приносят с собой.

— Ценой человеческих жизней? — воскликнула я.

— А зачем вы еще нужны? — казалось, Хуано искренне недоумевал. — А, впрочем, нужны. Один вот избавил меня от Пабло, старикан зажился на этом свете. Но я искренне скорблю, и даже не сразу въеду в его кабинет. А убийца уже достойно покаран.

— Когда вы умрете, Таракан будет мучить вашу душу, отгрызая от нее по кусочку, — пусть это будет мне слабым утешением перед смертью.

— О, детка, я еще не скоро умру, особенно после сегодняшнего. А с Тараканом я договорюсь. А вот тебя ждет встреча с ним уже сейчас. Ради твой смелости — я уважаю таких людишек, как ты, — я не буду выпивать свою жизненную силу, хоть у тебя ее предостаточно. Нет, смерть твоя будет изысканной, все же ты умудрилась побывать на нашем Зимнем Балу… Ты сгоришь ярким пламенем. Выбирай цвет.

— Спасибо за предоставленный выбор, — сказала я, вложив в эти слова весь отведенный мне природой сарказм. — Пожалуй, предпочту оранжевое.

Если последним, что мне доведется увидеть в этой жизни, будут мои горящие конечности, то пусть они хотя бы горят ярко, как солнце. Я люблю лето. Летом тепло, и можно, запрокинув голову и подставив лицо лучам солнца, долго-долго предаваться их ласковым прикосновениям. Жаль, что я больше никогда не увижу солнце.

Наверное, стоило встать или закрыть глаза, но мне хотелось умереть, держа за руку человека, который отдал свою жизнь, спасая других. И не бояться. Поэтому я смело встретила взгляд Хуано, и он первым отвел глаза, взмахнув рукой.

Я посмотрела на свои руки. Они не горели. Мне не было больно. Неужели колдовство старого мага не удалось?

Нет, удалось.

Передо мной, загородив меня и раскинув руки в защитном жесте, пылал ярко-оранжевым пламенем Эрнесто.