"Хоббит, или Туда и Обратно" - читать интересную книгу автора (Толкиен Джон Рональд Руэл)

Глава VII НЕБЫВАЛЫЕ ХОРОМЫ

На рассвете Бильбо разбудили яркие лучи солнца. Хоббит вскочил, чтобы посмотреть на часы, поставить на огонь чайник — и понял: он не дома. Он сел и стал мечтать — причем зря — об умывании и расческе. На завтрак не было ни чая, ни ветчины с гренками, а только холодные остатки вчерашней баранины и крольчатины. А после завтрака нужно было сразу же отправляться в путь.

На сей раз хоббиту позволили вскарабкаться орлу на спину и примоститься между крыльями. В лицо дул ветер, и Бильбо зажмурился. Карлики выкрикивали прощания и обещали при первой же возможности отблагодарить Предводителя орлов, когда птицы взмыли с крутой вершины в поднебесье. Солнце все еще освещало вершины крайних восточных гор. Утро выдалось прохладным, в долинах и впадинах клубился подкрадывавшийся к ледникам и вершинам туман. Бильбо приоткрыл один глаз и увидел, что орлы поднялись очень высоко над землей, оставляя горы далеко позади. Хоббит зажмурился и еще сильнее вцепился в перья.

— Ни щиплись, — сказал орел. — Ты же не кролик, хотя похож на него. Не бойся. Нет ничего приятнее прохладного утра и легкого ветерка. Что может быть лучше полета?

Бильбо хотел сказать: «Теплая ванна и поздний завтрак на лугу» — но решил, что лучше промолчать и ослабить хватку.

Немного погодя, орлы, должно быть, залетели на место посадки: они стали кружить на месте, опускаясь все ниже и ниже. На это ушло еще немного времени, и хоббит наконец-то отважился открыть глаза. Земля была очень близко; внизу раскинулись зеленые луга, поросшие дубами и вязами. Равнину пересекала река, посреди которой торчала то ли скала, то ли каменный холм, напоминавший обломок горы, будто бы сюда его забросил во время игры какой-то великан. Орлы быстро опустились на скалу и оставили там путников.

— Прощайте! — проклекотали птицы. — Пусть во время похода вам сопутствует удача, пока вы не вернетесь в свои гнезда! — Так обычно прощаются орлы.

— Да поможет попутный ветер долететь вам туда, где бродит луна и плавает в воде солнце! — прокричал Гэндальф, — зная, что нужно отвечать в таких случаях.

Так они расстались. Позже Предводитель орлов стал королем всех птиц, а карлики преподнесли ему золотую корону и золотые ожерелья для его пятнадцати охранников. Больше хоббиту не довелось увидеть орлов, разве что в день Битвы Пяти Воинств, когда они кружили высоко в небе. Но обо всем этом речь пойдет в конце нашей повести.

Вершина скалы, с которой к мелкому броду вели ступеньки, была плоской, а в ее подножии была пещерка, где пол был покрыт голышами. Путники укрылись в ней и начали думать, что делать дальше.

— Я всегда хотел, чтобы все мы, если бы это было возможно, — молвил кудесник, — пересекли горы. Благодаря моему умелому руководству и удаче нам это удалось. Мы очутились намного восточнее того места, куда я раньше хотел вас вывести, в конце концов, это не мое приключение. Может быть, мы еще увидимся до того, как оно закончится, а пока мне нужно заняться более неотложными и важными делами.

Карлики почувствовали себя преданными и стали возмущаться, а хоббит захныкал: ведь они думали, что Гэндальф будет с ними до конца, да и от опасностей будет спасать.

— Пока я еще могу побыть с вами, — ответил он. — По меньшей мере день или два. Может, я еще смогу вытащить вас из того положения, в котором вы оказались, да и мне самому такая помощь не помешала бы. У нас нет ни провизии, ни поклажи, ни пони, чтобы ехать дальше. Мы даже не знаем, куда нас занесло. Думаю, мы сейчас находимся на несколько лиг севернее от тракта — еще бы в такой то спешке! Мало кто живет в этих краях, хотя люди поселились здесь еще когда я последний раз хаживал здешними тропами, а было это уже не припомню когда. Но мне известно, что неподалеку отсюда живет некто. Этот самый некто и вырубил степени в скале — Карроке, кажется, он ее называет именно так. Он, разумеется, сам бывает здесь нечасто, только по ночам, но встречаться с ним опасно. Чтобы наш, точнее ваш, поход прошел удачно, мы первыми должны отправиться к нему. Надеюсь, что когда вы пойдете дальше, я смогу пожелать вам, как, впрочем, и орлам, попутного ветра, куда бы вы ни направлялись.

Карлики умоляли кудесника остаться. Они сулили ему драконово золото, серебро и драгоценные камни, но Гэндальф оставался непреклонен.

— Посмотрим, посмотрим, — проворчал он, — сперва добудьте это золото, а потом будем делиться.

После этого карлики замолчали. Затем они разделись и выкупались на мелководье с каменистым дном. Солнце было жарким, так что путники обсохли быстро, кое-как подкрепились, чтобы утолить голод, перешли реку вброд (неся хоббита) и пошли меж толстых дубов и вязов по лугу с высокой зеленой травой.

— А почему эта скала называется Каррок? — спросил шедший рядом с кудесником Бильбо.

— Он так называет на своем языке все похожие скалы, — пояснил Гэндальф. — Но эту — не просто карроком, а большой буквы, потому что она находится рядом с его домом, и о ней ему известно все.

— Кто называет? Кому известно?

— Тому самому Некто, о котором я говорил. В этих краях он хозяин. Когда я представлю вас ему, будьте с ним как можно учтивее. Знакомить с ним вас я буду постепенно, — подвое, — а вы ДОЛЖНЫ НЕ разгневать его, иначе боюсь представить, что может случиться. В гневе он ужасен, а если в хорошем настроении — с ним еще можно будет кое-как столковаться. Еще раз говорю вам: не злите его.

Едва расслышав, о чем говорят Гэндальф и Бильбо, карлики сразу же окружили кудесника.

— Это мы прямо сейчас к нему идем? — наперебой спрашивали они. — Разве здесь нет никого подобрее? Не пора ли объяснить все поподробнее?

— Да, к нему! Нет, и точка! Я только и делаю, что объясняю! — сердито отвечал кудесник. — Хотите знать больше — его зовут Беорн. Он очень сильный и умеет менять шкуры.

— Что? Скорняк? Который делает котика из кролика, если не удается спустить за белку? — спросил Бильбо.

— Громы небесные! Нет, нет, нет и еще раз НЕТ! — воскликнул Гэндальф. — Не будь дураком, Бильбо Бэггинс, если можешь! И постарайся, во всяком случае, даже за добрую сотню лиг от его дома не упоминать скорняков, меховщиков, муфты, меховые накидки, пледы и про всякое такое, будь все эти вещи неладны! Потому что он — оборотень! Да, оборотень, потому что если он и меняет шкуры, то свои собственные: иногда его видят в образе черного медведя, а иногда — в облике черноволосого человека с сильными руками и косматой бородой. Больше я вам ничего не скажу, но и этого вполне достаточно. Говорят, он ведет свой род от древних медведей, которые спустились с гор, когда там обосновались великаны. Другие рассказывают, что он потомок тех людей, которых Смауг вместе с другими драконами прогнал с северных гор, где потом поселились гоблины. Точнее не знаю, но думаю, что правы последние. Расспросов Беорн терпеть не может.

На него не действуют никакие горы, кроме его собственных. Он живет в большом бревенчатом доме посреди дубравы и как человек разводит скотину и лошадей, таких же чудных, как и он сам. Они работают на Беорна, разговаривают с ним, а он их не ест, впрочем, Беорн и не охотится на диких зверей. А еще у него есть ульи с большими злыми пчелами, потому что ест он только мед и молоко. В медвежьем облике Беорн может очень быстро и далеко передвигаться. Как-то ночью я увидел его на вершине Каррока; он наблюдал за луной, которая садилась за Мглистый хребет, и я слышал, как он проворчал на своем медвежьем языке: «Придет день, когда все они вымрут, а я вернусь!». Вот поэтому я решил, что Беорн пришел с гор.

Теперь Бильбо и карлики замолчали: им было над чем подумать. Опять пришлось идти далеко: сперва — вверх по склону, а потом — вниз, в долину. Солнце припекало все сильнее. Иногда путники отдыхали в тени деревьев, а Бильбо так проголодался, что съел бы и желуди, созрей они достаточно, чтобы упасть на землю.

Уже перевалило за полдень, когда показались огромные пятна цветочных зарослей, бутоны которых только начали раскрываться. Казалось, будто это были огромные клумбы. Особенно много было дикого белого душистого клевера. Воздух подрагивал от жужжания. Вокруг летали пчелы. И какие! Таких Бильбо раньше не приходилось видеть.

«Такая ужалит, — подумал он, — сразу вдвое распухну!».

Каждая пчела была больше любого шершня. Их жала — больше большого пальца, а желтые полосы на их черных тельцах отливали огнистым золотом.

Через некоторое время отряд очутился перед кольцом высоких дубов и изгороди из терновника — такой густой и высокой, что через нее нельзя было перелезть или увидеть, что происходит внутри.

— Лучше подождать здесь, — посоветовал кудесник карликам, — а когда я позову или свистну — идите, но парами, через каждые пять минут, запомнили? А сейчас смотрите внимательно, куда я пойду. Бомбур пойдет последним: из-за своей толщины сойдет и за двоих. Идем, Бильбо Бэггинс! Где-то рядом должна быть калитка.

Хоббит и кудесник подошли к высокой и широкой деревянной калитке, за которой виднелся сад и скопище деревянных построек из обтесанных и необтесанных бревен: амбары, сараи, конюшни и длинный низкий дом. На южной стороне подворья стояли бесконечные ряды ульев с аккуратными соломенными крышками: воздух наполняло жужжание пчел.

С трудом открыв скрипучую калитку, Гэндальф с хоббитом пошли к дому по широкой дорожке. Несколько лошадок, чистых и хорошо ухоженных, посмотрели умными глазами на незнакомцев и помчались к постройкам.

— Теперь они расскажут ему о чужаках, — заметил Гэндальф.

Немного погодя незваные гости вышли на подворье, огражденное главным строением и его двумя большими крыльями. Посреди двора лежал огромный дубовый ствол, рядом с которым валялись обрубленные ветки. Над стволом стоял огромный детина с густыми черными волосами и курчавой бородой, с мускулистыми руками и ногами. На нем была длинная, до колен, шерстяная туника, а сам он опирался на большой топор. Лошадки стояли рядом, уткнувшись мордами в его плечи.

— Уф! И это они? — спросил детина лошадок. — Идите, с виду они, вроде бы, не опасные.

Он громко расхохотался, бросил топор и подошел ближе.

— Кто вы такие, и что вам тут понадобилось? — хмуро спросил верзила, возвышаясь над Гэндальфом. А что до Бильбо, так хоббит мог спокойно пройти под ногами незнакомца, не задев при этом края его бурой туники.

— Я — Гэндальф, — представился кудесник.

— Совсем не слыхал о таком! — проворчал детина. — А это что еще за карапуз? — спросил он, пригнувшись и пристально глядя на хоббита из-под всклокоченных черных бровей.

— Это Бильбо Бэггинс, хоббит из приличной семьи и с безупречной репутацией, — вставил слово Гэндальф. Бильбо поклонился. Ему было неловко: на жилете совсем не было пуговиц и не было шляпы, чтобы снять. — Я — кудесник и чародей, — продолжил Гэндальф. — Если вы ничего не слышали обо мне, то я о вас наслышан достаточно. Но быть может, вам что-нибудь известно про Радагаста, моего двоюродного брата, который живет неподалеку от южных окраин Черной Пущи?

— Слыхал, как же. Даром что колдун — человек порядочный. Мы с ним видимся изредка, — ответил Беорн. — Ладно, я теперь знаю, кто вы, или, по меньшей мере, за кого себя выдаете. Что вам нужно?

— Честно говоря, мы растерялись все свои пожитки, почти заблудились и нам очень нужна помощь или хотя бы совет. К тому же в горах мы попали в переделку с гоблинами.

— С гоблинами, — переспросил Беорн, но уже не так угрюмо. — Ого! Так значит, у вас были неприятности с гоблинами? А чего вас к ним занесло?

— Это вышло случайно. Они внезапно напали на нас возле перевала, который мы хотели пересечь, чтобы выйти где-то в этих краях. В общем, это долгая история…

— Тогда ступайте в дом, и я вас слушаю, если это не затянется на целый день, — велел Беорн, показав дорогу через темный проход, которая вела в дом.

Бильбо и Гэндальф оказались в просторном покое, посреди которого был очаг. Хотя стояло лето, в очаге горел огонь, а дым поднимался к закопченным стропилам и отверстию в кровле. В конце полутемного покоя была маленькая дверь на площадку, похожую на веранду, которая стояла на сваях из целых древесных стволов. Веранда выходила на юг. Залитая светом, она сохраняла тепло, склонявшегося к западу солнца, которое покрывало позолотой сад, особенно цветы, подступавшие к ступенькам веранды.

Там они сели на деревянные скамьи, и, пока Гэндальф начинал рассказ, Бильбо свесил усталые ноги и разглядывал цветы в саду, пытаясь угадать, как они называются, хотя таких цветов хоббит раньше никогда не видел.

— Я отправился в горы с одним-двумя приятелями… — начал Гэндальф.

— Или двумя? Я вижу лишь одного, да и то фитюльку, — перебил кудесника Беорн.

— Что ж, по правде говоря, я не хотел вас беспокоить, если бы знал, что вы заняты. Можно мне их позвать?

— Давай, зови!

Гэндальф издал долгий и пронзительный свист — и вот, Торин и Дори обходят дом по садовой дорожке; поднимаются на веранду и кланяются.

— С одним-тремя, если не ошибаюсь! — удивился Беорн. — Но это же карлики, а не хоббиты!

— Торин Дубощит, к вашим услугам! Дори, к вашим услугам! — поочередно ответили карлики, еще раз поклонившись.

— Не нужны мне вовсе какие-то услуги, спасибо, — буркнул Беорн. — Но, думаю, мои вам понадобятся. Карликов я не жалую, но раз уж ты Торин (сын Троина, сын Трора, если не ошибаюсь), раз твои спутники так знамениты, раз вы враги гоблинов и не замышляете чего-нибудь в моих краях… А, кстати, куда это вы направляетесь?

— В земли своих отцов, далеко на восток от Черной Пущи, — вмешался Гэндальф. — В ваши края мы попали не по своей воле. Мы переходили через Высокий Перевал, который должен был вывести нас к тракту, который лежит южнее ваших угодий, когда на нас напали те самые гоблины, о которых я рассказываю.

— Валяй дальше, — сказал Беорн, который никогда не отличался вежливостью.

— Разразилась страшная гроза, каменные великаны швырялись обломками скал, а мы укрылись в пещеры, которая была в конце тропы. Хоббит, я и несколько наших спутников…

— Так, по-твоему, двое — это несколько?

— Конечно, нет. На самом деле нас было больше.

— И где они? Убиты? Съедены? Вернулись восвояси?

— Да что вы! Должно быть, не все пришли на мой свист. Стесняются, как я полагаю. Понимаете, мы очень боимся потревожить вас и оторвать от важных дел.

— Ну так свисти! Раз уж ко мне и заявились гости, то, думаю, если их будет одним-двумя больше, все равно придется встречать.

Гэндальф снова свистнул, но не успел закончить, как Ори и Нори уже оказались у веранды: ведь кудесник велел карликам приходить через каждые пять минут.

— Ба! — воскликнул Беорн. — Быстро же вы объявились, где вас только прятали. Ну, давайте, проходите, чертики из табакерки.

— Нори, к вашим услугам. Ори, к ва… — но Беорн прервал их.

— Спасибо, если что понадобится, скажу. Сядьте и продолжайте ваши россказни, а то вы так до ужина не управитесь.

— Едва мы уснули, — продолжил Гэндальф, — как в дальнем конце пещеры появилась трещина, оттуда выскочили гоблины, схватили хоббита, карликов, стадо пони…

— Целое стадо пони?! Да вы что, бродячий цирк? Или везли много всякого добра? И ты всегда называешь шестерку стадом?

— О нет! Ведь там было больше пони, чем шесть, потому что больше было нас. А вот и еще двое! — как раз в это время появились Балин и Двалин. Они так низко кланялись, что подметали своими бородами каменный пол. Детина сперва нахмурился, но карлики так старались быть как можно вежливее, что все кланялись да кланялись, размахивая своими капюшонами так (а это было в обычае у карликов), что Беорн не удержался и громко расхохотался: так его рассмешили.

— Вот уж и впрямь цирк! — воскликнул он. — Да еще какой! Входите, весельчаки, и называйте имена. Сейчас ваши услуги мне ни к чему, только имена, а потом садитесь и прекращайте подметать пол.

— Продолжай, — велел Беорн кудеснику.

— Где же я остановился? Ах, да! Меня им не удалось схватить. Я убил вспышкой пару гоблинов…

— Хорошо! — взревел Беорн. — Оказывается и от колдунов есть какой-то толк!

— …И они скользнули в щель, перед тем, как она сомкнулась. Я последовал к главной пещере, где собирались гоблины. Там был их вожак и его охрана, кажется тридцать-сорок воинов. И я подумал: «Даже если пленные и не скованы, то что может дюжина против всей этой толпы?».

— Дюжина? Впервые слышу, чтобы восьмерых называли дюжиной! Или в табакерке есть еще чертики?

— Да, еще двое. И они как раз идут сюда… Наверняка, Фили и Кили, — ответил Гэндальф, когда карлики вошли, встали в дверях и начали с улыбкой отвешивать поклоны.

— Довольно, — сказал Беорн. — Сядьте и помалкивайте. Продолжай, Гэндальф.

Гэндальф продолжил свой рассказ, пока не дошел до описания битвы в темноте, о том, как нашли нижние ворота, и как все перепугались, когда обнаружили, что Бильбо Бэггинс исчез.

— Мы считали и обнаружили, что хоббита нет. Нас было четырнадцать.

— Четырнадцать? Впервые слышу, чтоб из десятерых оставалось четырнадцать! Может быть, все же девять, или ты опять кого-то прячешь.

— Ах, да! Вы ведь еще не видели Оина и Глоина. Великое пламя, вот и они! Ничего страшного, если они вас потревожили?

— Пускай входят и побыстрей! Вы, двое, входите и салитесь. Только посмотри, Гэндальф, даже сейчас у нас десять карликов, ты да пропавший хоббит. Но тогда, если не считать потерявшегося, вас всего одинадцатеро, да и то если не считать кудесника человеком. Ладно, дальше рассказывай.

Хозяин и виду не подал, что его заинтересовал рассказ кудесника: издавна Беорн очень хорошо знал ту часть гор, которую описывал Гэндальф. Он только кивнул и нахмурился, узнав о появлении хоббита, оползне и стычке с волками.

Когда Гэндальф подошел к тому, как он и его спутники вскарабкались на деревья и были окружены волками, Беорн вскочил, забегал по веранде и проворчал: «Меня там не было! Я бы им закатил кое-что получше фейерверка».

— Что ж, — сказал Гэндальф, видя, что его рассказ произвел хорошее впечатление, — я сделал все, что мог. Под нами бесновались варги, а сосняк загорелся. Тут с гор спустились гоблины и быстро обнаружили нас. Они завыли от радости и запели, чтобы позабавиться. Кажется: «На пяти соснах пятнадцать птиц…»

— Этого мне только не доставало! — взревел Беорн. — Только не говори, что гоблины не умеют считать! Умеют и еще как! Дюжина — не пятнадцать, и им это известно!

— И мне тоже. Там еще были Бифур и Бофур. Раньше я не осмелился бы представить их вам, но они уже здесь.

Вошли Бифур и Бофур.

— И я! — пыхтя выпалил бежавший позади Бомбур. Толстяк рассердился, потому что его оставили напоследок. Он не захотел ждать положенных пяти минут и тут же пустился догонять последнюю пару.

— Ну, теперь-то вас точно пятнадцать, — и так как гоблины умеют считать, полагаю, столько же вас и было на деревьях. Теперь наверняка, ваши россказни закончатся без перебоев.

Только сейчас Бильбо понял, как умно поступил Гэндальф. Перерывы в рассказе постепенно увлекали Беорна, и он, по крайней мере, не выставил бы карликов, как подозрительных попрошаек: если он мог, то старался никого не приглашать, тем более, что друзей у Беорна было мало, к тому же жили они далеко, и за раз Беорн не приглашал больше двух. А тут у него на веранде сидят четырнадцать бродяг!

К этому времени кудесник окончил рассказ на том, что их спасли орлы, и отнесли на Каррок. Солнце скрылось за Мглистsм хребтом, а тени в саду Беорна выросли.

— Хорошая история! — сказал он. — Давненько я ничего подобного не слыхал. Если бы все попрошайки рассказывали так, как вы, я, может, был бы подобрее с ними. Вы, разумеется, могли все это и выдумать, но ужин-то вы заслужили. Давно пора.

— Да, конечно, — отвечали они. — Большое спасибо.

В покое стало совсем темно. Беорн хлопнул в ладоши; вошло четверо красивых белых пони и несколько больших длинноногих серых собак. Беорн что-то сказал им на странном языке, похожем на загнанное в нос звериное хрипение. Они вышли и вскоре вернулись, неся во ртах факелы, которые они потом зажгли от очага, и воткнули в низко расположенные скобы, вделанные в стропила. При желании собаки могли ходить на задних лапах, а в передних — нести вещи. Они быстро достали доски и козлы, разместили их вокруг очага.

Потом послышалось бяя-бяя-бяя! — и появились белоснежные овцы под предводительством черного барана. Одна из них принесла скатерть с вышитыми по краям звериными фигурками, другие принесли на широких спинах подносы с чашами, тарелками, ножами и деревянными ложками, которые собаки быстро разложили на маленьких столиках. Они были слишком низкими даже для хоббита и казались неудобными. Пони поставили перед гостями две низкие скамьи с широкими сиденьями и короткими толстыми ножками для Гэндальфа и Торина, а в дальнем конце стола, сделанный точно так же, как и скамьи, большой стул для Беорна (когда он сел, его ноги протянулись далеко под столом). Все стулья, которые находились в доме, были низкими, наверное, для удобства чудесных животных, которые ждали Беорна. Только на чем сидеть гостям? Про них не забыли. Пони прикатили отполированные и отшлифованные круглые колоды, низкие даже для Бильбо. Вскоре все расселись вокруг стола Беорна, в жилище которого так давно не было гостей.

Там гости отобедали, или отужинали, потому что они толком ничего не ели с тех пор, как покинули Последнюю Светлую Обитель на Западе и распрощались с Элрондом. Вокруг мигали отсветы факелов и очага, а на столе горели две восковые свечи. Пока путники ели, Беорн глубоким раскатистым голосом рассказывал о землях Глуши по эту сторону гор и, особенно, про дремучий и опасный бор, простирающийся на расстояние целого дня пути, как на север, так и на юг, про дебри, которые преграждали путь далеко на Восток — про ужасную Черную Пущу.

Карлики слушали и качали головами: им-то было хорошо известно, что рано или поздно придется войти в лес, и что он — самое опасное препятствие после гор, которое преграждало им путь к логову дракона. Когда обед закончился, они стали говорить о своем, но хозяина это не интересовало и, казалось, его разморило. Карлики говорили в основном о золоте, серебре, драгоценных камнях и кузнечном деле, но Беорну было все равно: в его доме не было ни золота, ни серебра, кроме нескольких ножей.

Карлики долго еще сидели за столом, попивая мед из деревянных чаш. Снаружи наступила ночь. В очаг подбросили несколько поленьев, факелы погасли, и карлики уселись вокруг пляшущего огня, который будто бы окутывал стропила, темные верхушки которых казались деревьями в ночном лесу. Было ли это колдовством или нет, но Бильбо почудилось, будто меж ветвями проносился ветер, а сверху, издалека, слышится крик совы. Вскоре он стал клевать носом. Голоса казались хоббиту далекими… Вдруг он проснулся.

Огромная дверь скрипнула и захлопнулась. Карлики сидели на полу вокруг огня, скрестивши ноги. Они пели, пели долго, но Бильбо удалось кое-что запомнить.

Бильбо опять сморило. Внезапно поднялся Гэндальф.

— Нам надо спать, — сказал он. — Нам, но, думаю, не Беорну. В этом покое мы можем чувствовать себя в полной безопасности, но еще раз напоминаю вам всем предупреждение хозяина: не смейте и носу высовывать наружу, пока не взойдет солнце.

Только сейчас хоббит заметил, что на небольшом возвышении у противоположной стены, между стропилами, были разостланы постели. Для Бильбо приготовили набитый соломой тюфяк и шерстяное одеяло. Огонь едва горел, хоббит уснул. Проснулся Бильбо среди ночи. Пламя в очаге почти угасло, если не считать нескольких догоравших угольков. Гэндальф и карлики, судя по храпу, крепко спали: по полу протянулась тонкая полоса лунного света, проскользнувшего сквозь дымовое отверстие в потолке. Снаружи слышались рычание и шум, будто у двери топтались огромные звери. Бильбо никак не мог понять, что происходит, и испугался, что Беорн, приняв медвежий облик, решил их съесть. Хоббит закутался в одеяло с головы до ног и, несмотря на свой страх, крепко заснул.

Проснулся он поздно: один из карликов споткнулся о хоббита и с шумом полетел с помоста на пол. Это был Бофур. Он заворчал, когда Бильбо открыл глаза.

— Поднимайся, соня! — пробубнил карлик. — А то завтрак проворонишь.

Бильбо вскочил.

— Завтрак! — воскликнул он. — Где завтрак?

— Большей частью в наших желудках, — ответили прогуливающиеся по комнате карлики. — Но кое-что осталось на веранде. Мы ищем Беорна: следов хозяина нигде нет, а на веранде мы обнаружили приготовленный завтрак.

— А где Гэндальф? — спросил Бильбо, торопясь на веранду, только скорее бы чего-нибудь да съесть.

— Куда-то запропал, — ответили ему. Хоббит стал ждать кудесника, но тот появился только под вечер. Как раз перед заходом солнца он вошел в зал, где хоббит ужинал с карликами, которым на протяжении дня прислуживали удивительные животные Беорна. Карлики ничего не слышали о Беорне с тех пор, как прошла ночь.

— Где наш хозяин и где ты сам бродил весь день? — воскликнули все.

— Задавайте ваши вопросы по одному, но только после ужина. У меня после завтрака и маковой росинки во рту не было.

Отодвинув тарелку и кувшин, — а съедено было два каравая (с медом, маслом и со взбитыми сливками) и выпита добрая кварта медового настоя, — Гэндальф закурил трубку.

— Сперва я отвечу на второй вопрос, — сказал он. — Чудо! Прекрасное место, чтобы пускать дым кольцами!

Карлики долго еще не могли услышать от Гэндальфа ни слова — так он был занят: приказывал кольцам кружить вокруг балок, придавал им разные величины и цвета, отправлял одно за другим в дымовое отверстие. Должно быть, снаружи было красивое зрелище, когда зеленые, синие, красные, серебристо-серые, желтые, белые, большие в виде восьмерок кольца устремлялись в небо, словно птицы.

— Я шел по медвежьим следам, — сказал, наконец, Гэндальф. — Этой ночью, наверное, было целое сборище медведей: вскоре я понял, что одному Беорну было бы не под силу натоптать столько разных следов. Должно быть, сюда приходили медвежата и взрослые медведи, — маленькие, обычные и даже великаны, — и все плясали тут до утра. Они приходили отовсюду, только не с запада, не от реки, стекающей с гор. Туда вели следы только одного медведя. Я следил за ним вплоть до Каррока. Река там слишком быстрая и глубокая — мне не перейти. А следы обрывались как раз в том самом месте. Вы, должно быть, помните, что с этого берега реку можно перейти вброд и оказаться на карроке, но с другой стороны над стремниной нависают скалы. Пришлось пройти несколько лиг, прежде чем я отыскал довольно мелкое место, чтобы вплавь перебраться на другой берег. И столько же лиг мне пришлось пройти обратно, чтобы отыскать следы медведя, но было слишком поздно. А следы-то вели в тот самый сосняк, где позапрошлой ночью мы так мило повеселились вместе с варгами. Думаю, что ответил и на первый вопрос, — закончил Гэндальф, после чего надолго воцарилась тишина.

Бильбо показалось, что он догадался, о чем подумал кудесник.

— Что же нам делать, — воскликнул он, — если Беорн приведет сюда варгов и гоблинов? Нас же схватят и убьют! Ты же говорил, Гэндальф, что Беорн с ними во вражде!

— Да, говорил. И прекрати выдумывать то, чего нет. Иди-ка ты спать, а то уже совсем ничего понять не можешь.

Хоббит обиделся, и ему ничего не оставалось, как пойти спать; и, пока карлики пели, он, нисколько не задумываясь о Беорне, быстро уснул. Бильбо снились сотни горных медведей, которые медленно и неуклюже отплясывали на подворье, залитом лунным светом. Хоббит проснулся. Все спали. Снаружи слышалось все то же рычание, ворчание, урчание и шум, как и вчера ночью.

Утром всех разбудил Беорн.

— А, вы все еще здесь? — спросил хозяин. Он встряхнул хоббита и расхохотался. — Вижу, тебя не съели гоблины, варги или свирепые медведи, — и тут же самым бесцеремонным образом ткнул пальцем Бильбо в живот. — Крольчонок располнел и отъелся на хлебе и меду, — Беорн снова рассмеялся: — Так иди и поешь еще!

Все пошли завтракать. На этот раз Беорн был приветливее: казалось, он был в прекрасном расположении духа, и ему даже удалось развеселить гостей. Путешественникам не пришлось долго гадать, где был Беорн и почему сегодня он был так весел, тем более, что хозяин сам все рассказал. Он был за рекой, куда он, благодаря, во всяком случае, медвежьему облику, добрался довольно быстро. Увидев на поляне следы пожара, он понял, что часть рассказа Гэндальфа была правдой, но Беорну удалось узнать еще больше: он поймал рыскавших по лесу варга и гоблина. От них он узнал, что волчьи стаи и гоблины все еще охотятся за карликами и хотят отомстить за своих вожаков — за убитого гоблина и волка, у которого обуглился нос, а также за смерть зверей из его охраны, которые погибли в колдовском пламени. Беорн заставил их признаться не только в этом. Он также узнал, точнее, догадался, что гоблины вкупе с волками решили устроить большой набег на земли, лежащие под сенью гор, чтобы отомстить людям, которые, по их мнению, укрывали карликов, или, в лучшем случае, найти последних и расправиться с ними.

— Отменные у вас россказни, да, — закончил Беорн. — Но когда я убедился, что вы ничего не выдумали, они мне понравились еще больше. Простите, что не поверил на слово. Живи вы как я, возле самого Черной Пущи, тоже никому бы не верили, если бы не знали некоторых своих знакомых, как родных братьев, если не лучше. Как только я все выяснил, опрометью кинулся домой, чтобы убедиться, что с вами ничего не случилось и чтоб помочь вам, чем смогу. Впредь буду лучше думать про карликское племя. Ха! Убить вожака гоблинов! Самого вожака гоблинов! — и он тихо и злобно засмеялся.

— А что вы сделали с… гоблином и варгом? — неожиданно задал вопрос Бильбо.

— Идем, покажу! — ответил Беорн, и все вышли из дому. Один из столбов калитки украшала голова гоблина, а на ближайшем дереве красовалась прибитая гвоздями волчья шкура. Страшным врагом мог оказаться Беорн! Но сейчас он был другом, и Гэндальф предпочел рассказать ему все о целях путешествия, чтобы прочно заручиться поддержкой Беорна.

Вот что пообещал хозяин. Для поездки к лесу он дает всем пони, а Гэндальфу — коня; такое количество провизии, что при скудном расходовании ее хватило бы на несколько недель, и упаковать ее так, что тюки не покажутся тяжелыми — орехи, муку, горшки с сушеными фруктами, мед в крынках из красной глины и нескоропортящиеся лепешки. Никто, кроме Беорна, не знал секрета их приготовления, но то, что все его кушанья обильно сдабривались медом, было очевидно: от них всегда хотелось пить. Как сказал Беорн, воду с собой брать было не нужно, потому что на пути к лесу попадалось множество источников.

— Но путь через Черную Пущу труден, темен и опасен, — предупредил он. — Воду и пищу там найти очень трудно. Орехи еще не созрели (или успеют сгнить, пока вы доберетесь до восточного края леса), а только они и пригодны для еды. Звери в лесу дикие, свирепые и страшные. Я дам мехи для воды, луки и стрелы. Но, боюсь, во всей Черной Пуще вы не отыщите ничего съедобного или более-менее пригодного для питья. А еще я слыхал о потоке, — черном и быстром, — что пересекает главную тропу. Ни в коем случае не окунайтесь в него и тем более не пейте: поговаривают, дескать, он навевает чары сна и забвения. Не думаю, что в сумерках тамошних краев вы сможете что-нибудь или кого-нибудь подстрелить и при этом не сойти с тропы. Поэтому вы просто ДОЛЖНЫ держаться тропы несмотря ни на что.

Это все, что я могу вам посоветовать. В пределах Черной Пущи я буду бессилен помочь вам, поэтому рассчитывайте на удачу, вашу храбрость и снедь, которую вы получите. Но прошу вас вот о чем: подъедете к лесу — оставьте моих коней неподалеку от его окраин. Желаю вам поскорее добраться до дома ваших предков, а если придется возвращаться — двери моего дома всегда открыты для вас.

Карлики выразили свою благодарность Беорну многочисленными поклонами, едва не подметали при этом своими капюшонами пол, и то и дело говорили: «К вашим услугам, хозяин бревенчатых хором!». Но его безрадостные слова окончательно испортили всем настроение: только сейчас они поняли всю опасность своего похода, а ведь они совсем об этом раньше не задумывались, забыв при этом, что в конце пути их поджидает дракон.

Утром все занялись сборами. Прошел полдень, а вместе с ним и последний обед в доме Беорна. Путники сели на коней и, прощаясь с хозяином, выехали в хорошем расположении духа.

Вскоре, обойдя с востока высокую терновую изгородь, отряд свернул на север, и направился к северо-западу. По совету Беорна путники решили не идти по главной тропе, которая была южнее его владений. Пойди они так, вышли бы по ущельям к ручью, который впадал в Великую Реку южнее Каррока и набрели бы на брод, который можно было бы пересечь верхом на пони и тут же выйти прямо на Старый Лесной Тракт. Но Беорн предупредил, что трактом часто пользуются гоблины, а сама дорога заросла и уперлась в непролазную трясину. К тому же ответвление от тракта вело далеко на юг от Одинокой горы, и карликам пришлось бы преодолевать тяготы пути на север. А вот к северо-востоку от Каррока границы Черной Пущи подходили ближе к Великой Реке, да и горы были неподалеку. Как раз где-то там начиналась мало кому известная тропа, которая вела через всю Черную Пущу прямо к Одинокой горе, всего лишь в нескольких днях пути к северу от места ночлега карликов.

— Гоблины, — говорил Беорн, — не посмеют перейти Великую Реку даже за сотню миль севернее Каррока и, те более, объявляться возле моего дома: ночью он надежно охраняется. Но на вашем месте я бы поторопился: если гоблины захотят вскоре устроить набег, то реку они пересекут на юге и отрежут вас от леса, а варги бегают быстрее, чем пони. Поэтому, отправляясь на север и приблизившись к гоблинским норам, вы будете в большей безопасности. Этого гоблины никак не ждут, поэтому они продлят сроки набега, чтобы поймать вас. Уезжайте сейчас и поскорее!

Вот почему странники ехали молча, галопом проносясь по травянистым равнинам, оставляя слева темные горные вершины, а справа — поросшие редкими рощами берега реки. Когда отряд выехал, солнце обратилось к западу и до вечера озаряло окрестные земли золотистым светом. Трудно было представить, что гоблины гнались именно за ними. Отъехав на много лиг от дома Беорна, путники снова начали петь и разговаривать, чтобы на время забыть о темной тропе, которая поджидала их впереди. А вечером, когда сгустились сумерки и темные горные пики врезались в закат, карлики разбили лагерь и выставили часовых; многие уснули, но спалось плохо: снился волчий вой и гиканье гоблинов.

Утро выдалось погожим и свежим. Было прохладно, по земле стелился осенний туман, который рассеялся, едва на востоке взошло красное солнце. Тени все еще были долгими. Путники отправились дальше. Они ехали еще около двух дней и ничего не видели на своем пути, кроме трав и цветов, птиц, одиноких деревьев или стад благородных оленей, пощипывавших молодые побеги. Даже во время отдыха в тени деревьев карлики не замечали ничего нового. Иногда взгляд хоббита случайно падал на торчавшие из высоких трав оленьи рога, которые Бильбо поначалу принял за сухие ветки. На третий вечер было решено продвигаться как можно дальше, ибо Беорн сказал, что утром четвертого дня они достигнут лесной опушки, поэтому отряд ехал вечером и поздней ночью, когда из-за туч вышла луна. А когда она снова скрылась, Бильбо показалось что-то то ли слева, то ли справа — колыхнулась огромная черная медвежья тень. Но едва хоббит сказал об этом Гэндальфу, кудесник только отмахнулся, дескать, ты никого и ничего не видел.

Еще до рассвета карлики покинули свой последний привал, несмотря на короткий отдых. Как только показались первые лучи солнца, им почудилось, будто впереди встал черной угрюмою степною лес, который только и поджидал странников. Начались возвышенности, и хоббит решил, что путь подходит к концу. Оленей больше нигде не было, даже кролики исчезли. К полудню отряд подъехал к пределам Черной Пущи и остановился под раскидистыми деревьями с толстыми искореженными стволами и кривыми ветвями с длинными темными листьями, задушенными ковром изо мха и плюща, который стелился и по земле.

— Ну, вот и Черная Пуща! — воскликнул Гэндальф. — Это самый огромный лес северного мира. Надеюсь, он вам еще приглянется. Теперь отпустите пони.

Карлики стали возмущаться, но Гэндальф грубо прервал их:

— Глупцы! Беорн не так уж и далеко, как вам кажется, и советую сдержать данное ему слово, если не хотите, чтобы он отомстил. У Бильбо Бэггинса глаза поострее ваших, коли вы до сих пор не заметили огромного черного медведя, который сидел вдали от наших стоянок и глядел на луну. Он охранял не вас, а своих коней. Беорн наш друг, но животные дороги ему как дети родные. Да представляете ли вы, какую доброту проявил Беорн, отпуская с карликами так далеко своих коней, тем более что вы гнали их во весь опор?! Понимаете ли вы теперь, что он сделает с вами при первой же попытке увести пони в лес?

— А твой конь? — спросил Торин. — Ты не говорил, что отсылаешь его обратно.

— Не говорил, ибо действительно не отсылаю его.

— А что же с твоим обещанием?

— Я не нарушаю его, потому что возвращаюсь на этом коне.

Тут только всем стало ясно, что Гэндальф покидает их у самых границ Черной Пущи — было от чего прийти в отчаяние. Как карлики ни старались уговорить кудесника, он своего решения не изменил.

— Об этом я вам говорил еще на Карроке, — заметил он. — Со мной спорить бесполезно, тем более что на юге, как я вам уже докладывал, меня ждут дела чрезвычайной важности, а с вами я и так замешкался. Может, мы еще встретимся, а может, и нет. Это зависит от вашей удачи, смелости и решительности. К тому же, Бильбо Бэггинс остается с вами. У вас впереди достаточно времени, чтобы лучше узнать его. Бильбо, не супься! Веселей, Торин сотоварищи! Вы уже затеяли поход. Думайте лучше о том, что в конце пути вас ждут несметные сокровища и постарайтесь хотя бы до утра не думать о Черной Пуще и о драконе!

Утром все повторилось. Карликам ничего не оставалось делать, как наполнить меха чистой родниковой водой и снять с пони поклажу. Скитальцы нацепили на спину, кто сколько мог, хотя Бильбо показалось, что он тащит больше всех и что придется тащиться с такой тяжестью не одну лигу.

— Не унывай! — подбодрил Торин. — Очень скоро тебе будет слишком легко. Я уже представляю, как всем нам захочется наполнить мешки, когда еда пойдет на убыль.

Пони отпустили. Лошадки радостно помчались назад. И тут Бильбо показалось, что вслед за ними помчалась огромная тень, похожая на медвежью.

Теперь пора было расставаться с Гэндальфом. Бильбо с горя сел на землю. Как ему хотелось быть сейчас на коне, позади кудесника! Сразу же после завтрака хоббит заглянул в тень леса и увидел, что утром там темно как ночью. Что-то подсказывало ему, что в лесу с ними произойдет нечто ужасное.

— Прощайте! — обратился Гэндальф к Торину. — Прощайте все! Идите прямо по тропе и никуда не сворачивайте. Тысяча против одного, что сделав это один раз, вы уже никогда не выйдете из Черной Пущи, и мне, впрочем, как и многим из живущих больше не придется увидеться с вами.

— А нам и в самом деле нужно в этот лес? — спросил хоббит.

— Обязательно! — воскликнул кудесник. — Если только вы хотите выйти к Одинокой горе. Вы должны идти или все бросить. И я запрещаю отказываться тебе, Бильбо Бэггинс! Мне стыдно за тебя! Будешь присматривать за карликами! — и тут Гэндальф засмеялся.

— Нет! Нет! — поторопился Бильбо. — Не это. Может, можно как-нибудь в обход…

— Если хочешь топать две сотни лиг к северу и вдвое больше на юг. Но этот путь опасен: в этой части мира вообще нет безопасных дорог. Помните, что вы в Дикоземье, а опасности здесь на каждом шагу. Вы не обойдете Черную Пущу с севера, как тут же уткнетесь в отроги Сирых гор, которые кишмя кишат гоблинами, хобгоблинами и орками самого худшего роду-племени. И на юг вам дорога заказана: окажетесь во владениях Некроманта, и даже тебе, Бильбо не нужно рассказывать об этом злобном колдуне. Не приближайтесь даже к тем местам, откуда издалека видна даже тень его черной крепости! Придерживайтесь тропы, не падайте духом, полагайтесь на удачу и, кто знает, может быть, в один прекрасный день вы выйдете к Долгой Топи, а за ней — Одинокая гора, где живет и, я надеюсь, не ждет вас старина Смауг.

— Утешил, нечего сказать! — проворчал Торин. — Прощай! Не идешь с нами — молчи и проваливай!

— Прощайте и удачи вам! — произнес Гэндальф и повернул коня на запад. Отъехав довольно далеко, он не смог удержаться, чтобы не оставить за собой последнего слова. Прежде чем скрыться из виду кудесник развернул коня и крикнул: — Прощайте! Берегите себя и не наделайте глупостей! Не сходите с тропы!

Затем он пустил коня галопом и исчез.

— Прощай и езжай своей дорогой! — буркнули карлики, ибо вместе с Гэндальфом скрылись и их надежды. Теперь началась самая опасная часть пути. Скитальцы взвалили на плечи котомки со снедью, мехи с водой, повернулись спинами к свету, заливавшему окрестности и вошли в лес.