"Мальчик А" - читать интересную книгу автора (Тригелл Джонатан)

G как в Garden Вечеринка в саду

Джек выходит из туалета. Народ на танцполе по-прежнему отрывается по полной программе. Пробираясь в толпе, Джек закатывает рукава, чтобы спрятать мокрый манжет. Ему кажется, что он пробыл в сортире целую вечность. Но Крис со Стивом-механиком никуда не делись, они все еще там, за столиком. И они не одни. Теперь с ними Мишель. Такая большая, такая желанная. У нее за спиной светит красный прожектор, его сияющие лучи — словно солнечная корона.

— Я уже начинаю думать, что ты меня избегаешь, Джек, — говорит Мишель. — Вообще-то, предполагалось, что, прежде всего, это будет наш вечер. — Ее слова звучат дерзко, но она не такая уверенная, как обычно. Она как будто смущается. Или просто Джек сам стал увереннее под воздействием алкоголя. Мишель слегка наклоняет голову. Получается очень даже соблазнительно. Она делает это нарочно. Как будто Джек — кинокамера. А она — юная Мерилин Монро из Салфорда, которая носит одежду 16-го размера.[15]

— Пойдем прогуляемся, Крис, — говорит Стив-механик, незаметно подмигивая Джеку.

Крис явно в сомнениях, но все же уходит, когда Стив-механик подталкивает его локтем. Джек отпивает пива, которое уже слегка выдохлось, но без которого ему сейчас просто не обойтись.

— Ну что, Джек, тебе здесь нравится? Хорошо отдыхаешь? — спрашивает Мишель. Она рассеянно поглаживает свой высокий и узкий бокал с джин-тоником. Через минуту до Джека доходит, как это чувственно и сексуально. А до этого он просто смотрел на подсвеченные кубики льда и думал, что они похожи на подводные части айсбергов из документальных фильмов про полюса Земли.

— Замечательно. Давно так не веселился, — говорит он.

— Ну, рассказывай, Джек.

Он знает, что это значит. Приглашение к разговору. Только рассказывать особенно нечего. Он смотрит на нее и думает, что у нее есть одно потайное местечко, куда он мог бы забраться. Он и сам понимает, что это бредовая мысль, и все-таки — такая манящая. Завлекательная.

— Завтра Лутон играет дома.

Идиот. Ведь ему самому это ни капельки не интересно. Зачем он это сказал?

— Ладно, начнем еще раз. Рассказывай, Джек. Теперь она его дразнит, это видно по ее улыбке. Но, черт возьми, это замечательная улыбка. Ну, давай, скажи что-нибудь умное. Как там говорил Крис?

— У тебя, наверное, в трусиках зеркало. Мишель смеется.

— Джек! — она качается головой в притворном возмущении. — Это не тот Джек, которого я знаю. — Она тянется через стол и проводит пальцем по руке Джека. По тыльной стороне ладони, от запястья до первых костяшек. — А с чего ты решил, что я вообще ношу трусики?

Джек тяжело сглатывает и смотрит на свою руку. Ему даже странно, что там не осталось следа. Он до сих пор чувствует прикосновение Мишель: щекочущее покалывание, где она провела пальцем по его руке. Он повторяет про себя ее слова: «А с чего ты решил, что я вообще ношу трусики?» По идее, они должны были его смутить, но почему-то придали ему уверенности. Слова были правильными, очень к месту. Ему представляется, как они плывут в воздухе, излучая волны чистейшего наслаждения. Эти волны сливаются с покалыванием в руке, проникают под кожу, поднимаются до плеча, разливаются по всему телу. Это и есть любовь? Да, наверное. Наверное, это любовь.

Дрожа от восторга, Джек смотрит прямо в глаза Мишель, в которых как будто читается: «Иди ко мне». Ему кажется, что ее пристальный взгляд проникает в него, в самую глубину, и, похоже, ей даже нравится то, что она там видит.

Джек вдруг понимает, что музыка захватила все его существо. Он безотчетно притоптывает ногой, его пальцы стучат в такт грохочущей музыке, словно сами по себе. Но ему все-таки удается вновь обратиться мыслями к Мишель. Он ее любит. Да, наверное, это любовь. Она переполняет его всего, изливается с каждым вздохом. Надо сказать ей, немедленно. Прямо сейчас. Никаких больше упущенных возможностей, никаких мужиков в костюмах. Надо сказать ей.

— Мишель, — произносит он.

— Джек, — говорит она.

— Я люблю тебя.

— О, Господи.

— Я люблю тебя, — повторяет он.

— Джек, ты пьяный. — Она взъерошивает ему волосы. — И потом, эти слова ничего не значат. Их слишком часто используют. На самом деле, ты так не думаешь.

— Нет, Мишель. Я не думаю, я чувствую. Я люблю тебя, правда, люблю. Я никогда в жизни такого не чувствовал, ничего даже похожего.

Она берет его руку, пляшущую на столе, и держит ее Двумя руками.

— Можешь ты пару секунд посидеть спокойно? У тебя что, совсем крыша поехала? Ты хоть понимаешь, что ты сейчас сказал? Это очень серьезная вещь. Я вообще не была уверена, что я тебе хотя бы нравлюсь, и вдруг ты мне выдаешь такое.

Джек улыбается ей. Он чувствует, как его губы растягиваются в улыбке, как все лицо озаряется светом, и его накрывает новая волна удовольствия. Любить — это прекрасно. Неудивительно, что все так с ней носятся. В смысле, с любовью. Кто-то однажды сказал: «Тебе нужна только любовь, и больше ничего».[16] Джек уверен, что это был Иисус. Одно это может вернуть ему веру. Тот рыжий парень в сортире был прав: сегодня здесь лучше, чем на небесах. Любить — это как оказаться в раю. Это такой исступленный восторг… экстаз в чистом виде… экстаз… экстази…

Ой, бля.

— Ой, бля, — говорит Стив-механик, обнаруживший по возвращении, как Джек с совершенно маньячным видом барабанит пальцами по столу.

— Ой, бля, — говорит Крис при виде огромных зрачков и блаженной улыбки Джека. — А мы уже было подумали, что нам впарили пустышку. Но нет. Похоже, вставляет. Да, Плут?

— Блин, — говорит Мишель. — Мне бы следовало догадаться. Ты же под кайфом, совсем закосел. Сам не знаешь, чего несешь. — Она уходит, оставив у них на столе свой джин-тоник. Уходит, не оглянувшись.

— Ой, бля, — говорит Джек.

— Да ладно, забей, — говорит ему Крис. — Хочет идти, пусть идет. Тем более, ты сейчас явно не в том состоянии, чтобы пытаться ее как-то переубедить.

— А что случилось? — спрашивает Стив-механик. — Решил не выблевывать таблеточку?

— Мне казалось, что я все вытошнил. А теперь я все испортил.

Но у него нет ощущения, что он все испортил. Зато есть ощущение, что ничего страшного не случилось. Мишель еще подойдет к нему, наверняка. Просто конкретно сейчас она этого не понимает. И каждый раз, когда Джек совершает какое-то движение, по его телу по-прежнему проходят разряды радости. На самом деле он даже не двигается. Это музыка заставляет его шевелиться.

— Да здесь полно цыпочек, Плут, — говорит ему Крис. — Пойдем танцевать. Мне вроде как вставило, теперь можно и поплясать.

Джек послушно спускается на танцпол следом за Крисом и Стивом-механиком. Крис находит кусочек пустого пространства в тени колонны и сразу же начинает танцевать: извиваясь всем телом на испанский манер и совершенно не в такт и не в лад громыхающему хаузу. Он улыбается, ему хорошо. Он оборачивается и разглядывает девчонок, танцующих у него за спиной.

Стив-механик танцует вполне умело, его движения предельно сдержаны и попадают в ритм. Который все нарастает и нарастает. Стив-механик стоит на месте, как будто приклеенный к полу, и лишь иногда делает скользящий шаг в сторону. Джек наблюдает за ним. Неуклюже пытается копировать его ограниченные движения, сводя их до минимума.

Мишель не вернулась к компании, с которой она танцевала раньше. Джек вдруг понимает, что это неважно на самом деле. Он себя чувствует королем, владыкой мира. Танцевать — это просто. Наверное, он прирожденный танцор. Да, он сейчас улетел, но тут уже ничего не поделаешь, правда? Боль прошла, ее больше нет. Ему ничто и никто не угрожает. Поскольку вряд ли что-то подобное повторится, сейчас надо расслабиться и получать удовольствие. У него еще будет время поговорить с Мишель, и все уладится. Непременно уладится. У него впереди — Целая жизнь. Теперь — да. Стив-мехаиик легонько стучит его по спине и приобнимает за плечи. И Джек уверен, что это мгновение останется с ним навсегда. Оно никогда не поблекнет. Все удивительно и прекрасно. Нет ничего невозможного. И теперь все будет хорошо.

Но тот рыжий парень, который из сортира, делает Джеку какие-то знаки. Пробирается к нему сквозь толпу, машет руками, и Джек вдруг смущается и теряет уверенность в себе — как раз тогда, когда он подумал, что может танцевать. Когда он весь захвачен этими новыми впечатлениями. Джеку кажется, что этот рыжий смеется над ним. Издевается. Он пытается копировать движения рыжего — так он чувствует себя более защищенным. Рыжему это, похоже, нравится. Его глаза горят, движения становятся все более стилизованными и утрированными: он похож на бесноватого орангутанга, демонстрирующего приемы кунфу. Джек продолжает его копировать, и ему это нравится, действительно нравится, и он понимает, что рыжий совсем не смеялся над ним. Просто хотел вместе потанцевать. Парень настроен вполне дружелюбно, и Джек буквально физически ощущает это дружеское радушие. Точно так же, как он ощущает свет стробоскопа у себя на волосах.

Он и сам не заметил, как прошло время. Два часа восхитительной эйфории. Джек и не помнил, когда он в последний раз так веселился. Жизнерадостный и счастливый в счастливом мире, населенном танцующими незнакомцами, которые уже не были ему чужими. Вместе с друзьями, Крисом и Стивом-механиком, с этим рыжим, и девушкой в блескучем платье, и еще одной девушкой с синими прядями в волосах и в рубашке, сшитой как будто из рыбьей чешуи. Есть еще и другие, которые не совсем чтобы друзья, но знакомые — точно, потому что танцуют рядом.

Когда музыка наконец умолкает, они все кричат и хлопают в ладоши, и силой своей коллективной воли заставляют ди-джея сыграть еще две композиции. По общему мнению, эти две песни были лучшими за весь вечер. Джек радостно соглашается с рыжим, когда тот говорит, что сегодня здесь было «вообще офигенно».

— Слушай, приятель, — говорит рыжий, щурясь на свет, который внезапно включился по всему пространству. — Я знаю ребят, которые все это организовывают, и тут намечается большая гулянка, уже после всего. Вроде как для своих. Не хочешь сходить?

— Только я тут с друзьями, — говорит Джек и показывает большим пальцем себе за спину, на Криса и Стива-механика.

— Так бери и друзей, бери всех. Билеты я тебе дам. А ты их раздай кому хочешь.

Из заднего кармана своих мешковатых штанов он достает толстую пачку билетов, словно гангстер из фильма — деньга. Отсчитывает и дает Джеку шесть штук.

— Если понадобится еще, подходи, не стесняйся. Все равно мне сказали, что надо раздать их все.

Он исчезает в толпе слегка ошалевших клубистов, чтобы распределить оставшиеся билеты среди самых активных, некоторые из которых еще танцуют, как бы и не замечая, что музыка уже не играет.

Узнав о продолжении банкета, Крис заметно оживляется. Он берет два билета и отправляется на поиски сговорчивой дамы, готовой «сняться» в последний момент. Стив-механик говорит Джеку, что Мишель еще здесь, и подводит его туда, где она сидит с Клер. На диванчике у дальней стены.

Клер со Стивом-механиком отходят к столику неподалеку, а Джек остается стоять перед Мишель.

— Молсешь сесть, Джек, — говорит она. — Я на тебя не сержусь.

Джек присаживается рядом с ней. Ногам по-прежнему. хочется дергаться и плясать, но ему удается их сдерживать.

Мишель смеется.

— У тебя так смешно ходит челюсть, — говорит она. — Ты же в полном откате. Видно с первого взгляда. Я сама дура, что не заметила сразу.

— У меня есть билеты. На вечеринку, — говорит Джек. — Хочешь сходить?

Мишель качает головой.

— Я бы с радостью провела с тобой время, Джек. Мне действительно хочется пообщаться с тобой поближе. Но не сейчас. Не когда ты в таком состоянии.

— Со мной все в порядке. Я себя чувствую замечательно.

— Да, Джек, конечно. И ты меня любишь, и секс будет просто волшебным, и ты уверен, что у нас с тобой много общего. Но это вообще ничего не значит. Иди на свою вечеринку, Джек. Увидимся в понедельник. — Она встает, и вытирает рукой мокрый лоб Джека, и целует его. Целует его в лоб, но ее губы такие горячие, и она замирает на пару секунд и только потом отрывается от него и идет к Клер. Джек прикасается к тому месту, где она прикасалась губами к его разгоряченному лбу. Он уверен, что оно светится ярче солнца. Он пытается вспомнить, когда его целовали в последний раз. Вспомнить не получается.

— Домой-то идешь или как? — спрашивает вышибала. Такое хорошее слово: домой. Теперь у Джека есть дом.

Но что еще лучше: сейчас он туда не идет. Он подходит к Стиву-механику, и они вместе идут искать Криса, пока вышибалы окончательно не потеряли терпение.

Такси останавливается у дома, где проходит, как сказано в билетах, «Феерия для друзей». Они по-прежнему только втроем: им не удалось найти никого с работы, с кем можно было бы поделиться такой удачей, или свободных девушек в отсутствии более заманчивых предложений. Похоже, что вечеринка проходит в каком-то частном доме. Дом стоит посреди пышного сада — такой зеленый кусочек предместья посреди города.

Два чернокожих амбала на входе далее не смотрят на их билеты, зато доверительно сообщают, что надо бы внести «взнос на охрану». Они объясняют Стиву-механику, что безопасность — штука дорогостоящая, и настоятельно рекомендуют пожертвовать энную сумму сверх уже выданной.

Крис проводит их по комнатам, причем так стремительно, что Джек даже не успевает ничего рассмотреть. В ванне свалено пиво, и каждый берет себе по банке. Они заходят на кухню, но Крису никак не сидится на месте, он тянет Джека и Стива-механика дальше, предлагает пойти глянуть, что там наверху.

Наверху ничего интересного нет. Спальни либо заперты на замок, либо набиты народом. Все молодые. Похоже, студенты. Все усиленно курят траву. Джеку больше не хочется баловаться с наркотой. Впрочем, его друзей тоже вроде бы не тянет присоединиться к обкуренной молодежи, чему Джек очень рад. На огромной веранде устроили танцплощадку, но танцевать больше не хочется. Электрические разряды в крови, так возбуждавшие Джека в клубе, сменились ленивым, слегка заторможенным удовольствием; тем более что на веранде не протолкнуться.

Аппаратура стоит в столовой, там же рулят ди-джеи. Из столовой есть выход в сад. В ночном воздухе разливаются восхитительные, пьянящие ароматы. Это какая-то совсем не британская ночь. На воздухе хорошо и приятно.

Там тоже есть люди, не так много, как в доме, но все же. Они сидят на траве на лужайке или лежат на разложенных там же ковриках. Белый парень с африканскими дредами ломает деревянные ящики и подкладывает деревяшки в костер.

— Я знаю место, где за такой ящик дают пятерку, — говорит Крис.

Костер разложен внутри опрокинутой набок магазинной тележки, на небольшом возвышении, сложенном из кирпичей. Эта тележка и груда разломанных ящиков смотрятся совершенно не к месту в ухоженном симпатичном саду В дальнем конце лужайки — темные деревья и дощатый забор. Там кто-то стоит отливает. Все остальные расположились вокруг костра. Почти никто не разговаривает, все просто смотрят в огонь.

Джек с Крисом и Стивом-механиком тоже садятся поближе к костру, на свободный участок травы. В голову Джеку приходит забавная мысль, что пиво — как одеяло. Банку уютно держать в руках, а ее содержимое согревает.

— Попробую подкатиться вон к той девчонке, — Крис кивает в сторону прелестного белокурого эльфа, сидящего в одиночестве чуть в сторонке. — Есть у меня одна мысль, как начать разговор…

— Ты же не веришь в волшебные фразы для съема, о, великий мастер, — говорит Стив-механик.

— Это не фраза для съема. Это целый коварный план. Смотрите, мальчики, и учитесь. Смотрите и учитесь.

Крис поднимается и подходит к девушке, скользя по траве, как индеец племени апачей, пробирающийся по вражеским тылам. Он что-то ей говорит, Джек не слышит, что именно, но она улыбается и отвечает, и Крис присаживается рядом с ней.

— Не могу на это смотреть, — говорит Стив-механик. — Пойду возьму еще пива. Тебе принести?

— Принеси, — отвечает Джек.

Таблетка, должно быть, повысила сопротивляемость организма. Джек давно потерял счет кружкам, бутылкам и банкам, выпитым за сегодняшний вечер, но он почему-то не так уж и пьян. Сейчас он гораздо трезвее, чем когда пришел в клуб. Интересно, а сколько времени? Но Стив-механик уже ушел, а больше спросить не у кого.

У Криса вроде бы все в порядке. Он прилег, опираясь на локоть. Девушка слушает его и смеется. Джек немного завидует Крису, что тот так легко сходится с людьми; и гордится, что Крис — его друг.

Из дома выходят два парня, плечом к плечу. Стив-механик уже собирался войти, и ему приходится посторониться, чтобы пропустить этих двоих. Они как будто его и не видят: прут напролом. На обоих — широкие мешковатые джинсы, очко болтается чуть ли не у колеи. Прямо как в тюрьме, где штаны выдают не по размеру, а как придется, ну а ремни носить запрещено. Хотя Джек сомневается, что эти двое знакомы с тюремной жизнью. Одежда не по размеру означает, что ты парень отвязанный и живешь, как тебе хочется, и тебе глубоко фиолетово, что подумают люди.

Они направляются прямиком к Крису и девочке-эльфу, и Джеку это не нравится. Он весь подбирается. Наблюдает. Один из парней, который обрит налысо, что-то говорит девушке, и она качает головой. Потом он говорит что-то Крису, и тот пожимает плечами. Парень пинает Криса по руке, на которую он опирается, и Крис падает на бок.

Джек чувствует, как волоски у него на затылке встают дыбом, а яйца поджимаются к животу.

Крис встает на ноги. Не надо, думает Джек. Не связывайся.

Крис, похоже, услышал его безмолвный призыв. Он вроде бы собирается мирно уйти. А потом бритый парень хватает девушку за руку и пытается поднять ее на ноги. Она визжит. Крис оборачивается. Джек сидит, затаив дыхание. Бритоголовый отпускает девушку и подходит вплотную к Крису. Он что-то кричит. Или это у Джека в ушах шумит кровь.

— Ты че, не понял? Вали отсюда, тебе говорят! — На шее у бритого вздулась вена.

Ну же, Стив, сколько можно ходить за пивом? — думает Джек. Ему только этого и не хватало для полного счастья — ввязаться в драку. Стив, твою мать. Ты скоро?

Крис ничего не говорит этому бритому парню, но и не уходит. Стоит на месте. Джек видит, что они примерно одних габаритов. Девушка отползает подальше. Ладно, думает Джек. Если силы противников равны, тогда и не стоит вмешиваться. Крис вполне справится самостоятельно. Во всяком случае, Джеку так кажется. Хотя, может быть, это лишь видимость, мол, «смотрите, какой я крутой и неслабый». Но не всякий крутой с виду парень обязательно будет крутым на деле.

— Вали отсюда! — орет на него бритый.

— Ладно, бля, ты его предупреждал. — На слове «бля» второй парень с размаху бьет Криса в висок.

Крис даже не понял, что произошло. Он пошатнулся и повалился на землю, как мешок с углем.

Джек оглядывается по сторонам, но Стива-механика не видно, а все остальные, кто есть поблизости, похоже, не собираются вмешиваться.

— Пусть на этом закончится. Пусть все закончится. Но бритоголовый пинает лежащего Криса ногой в живот, а его приятель заносит ногу, чтобы пнуть его в голову.

— Нет!

Джек не бросает друзей в беде. У него в жизни было не так много друзей, и он не будет спокойно смотреть, как какой-то урод пинает его друга ногой в лицо. Джек уже на ногах.

Он бежит, ловко лавируя между народом, развалившимся на траве. Перепрыгивает через парочку спящих хиппи. Приземляется на ноги, бежит дальше.

Джек не из тех, кого называют амбалами. Он худой от природы. Но в тюрьме он усиленно занимался тяжелой атлетикой, так что мышцы у него крепкие, накачанные. Он налетает на бритоголового с разбегу. Парень, не ожидавший удара, падает на траву, прямо на девушку-эльфа.

Джек драться не любит, он вообще человек мирный. Но драться ему приходилось, причем не раз, так что он знает, что надо делать. Второй парень размахивается, и Джек шагает вперед, как бы обходя летящий на него кулак, который чиркает по виску, по касательной, не причиняя особенного вреда. Джек подходит вплотную к этому второму парню, быстро заводит руки ему за шею и сцепляет пальцы в замок.

Джек дерется нечестно, без правил. Он не какой-нибудь отморозок. Не какой-нибудь жестокий урод. Просто драка — жестокая вещь. Драться — это жестоко. Правила придумали те, кому не приходится драться. Джек бьет противника головой, лбом прямо в нос. Раздается противный хруст. Парень пытается дать сдачи, но в таком положении он может бить Джека лишь по затылку Перед глазами у Джека стоит красная пелена. Он не знает, что это: кровь или адреналин. Он опять бьет противника головой. Еще раз, и еще — не давая ему оклематься. Парень пытается вырваться из захвата, но Джек держит крепко. Он бьет и бьет, в то же самое место. Голова болит, шея болит. Но визжит парень, не Джек.

— Джек, оставь его! — Стив-механик кое-как их разнимает. Когда Джек расцепляет руки, парень падает на траву. Все лицо у него в крови. У Джека — тоже.

Второй парень, который бритый, лежит на спине и не шевелится.

— Стив его вырубил банкой «Стеллы», — говорит Крис. Банка валяется на траве, пивная пена тихонько шипит, вытекая наружу. Крис стоит на ногах, держится за живот.

Кто-то смотрит на них. Кто-то смотрит куда угодно, но только не на них. Джек вытирает лицо рукавом. Он весь дрожит, словно дряхлый старик.

— Быстро уходим, — говорит Стив-механик.

Они с Крисом срываются с места и мчатся в дальний конец сада. Джек бежит следом за ними, на автопилоте. Он быстрее их обоих, так что на забор они забираются более-менее одновременно. Он не выдерживает их тяжести, и все трое падают на асфальт. С той стороны. За ними вроде бы никто не гонится, но они все равно продолжают бежать по темным проулкам, пока их чуть не сбивает такси. Водитель смотрит на Джека, на его залитую кровью рубашку, но соглашается взять пассажиров. Довезет за двадцатку. Деньги вперед.

— Это кто ж вас так? — спрашивает водитель, когда они все садятся в машину.

— Да мы еще ладно. Ты бы видел тех, других, — говорит Крис. Они со Стивом-механиком смеются. Да, теперь уже можно смеяться. Теперь они в безопасности.

Джек не смеется. Джек буквально физически ощущает, как рушится весь его мир. Ему уже видятся ворота тюрьмы: они раскрываются перед ним — тянутся к нему, словно длинный липкий лягушачий язык. Который вцепится и не отпустит.

— Эй, ты чего такой грустный? — Крис приобнимает его за плечи. — Ты же самый крутой. Ты герой, парень. Настоящий мужик. Так и буду теперь тебя звать: Мужик. Что, паршиво тебе? Это все отходняк. Завтра будешь как новенький.

— Ага, а сейчас ложись спать, — говорит Стив-механик. — Мы тебя высадим первого, Мужик. Блин, классно повеселились. Давно я так не отрывался.