"Россказни Жана-Мари Кабидулена" - читать интересную книгу автора (Верн Жюль)

Глава XII НА МЕЛИ

Поднявшийся около пяти часов вечера восточный ветер, которым хотел воспользоваться «Рептон», с закатом солнца пошел на убыль и в конце концов стих совсем. Море тоже успокоилось, оно лишь плескалось легкой рябью. Снова спустился туман, висевший уже двое суток над этой частью Тихого океана.

«Святой Енох» наткнулся на риф в тот самый момент, когда экипаж собирался спустить шлюпки на воду. Может быть, с «Рептоном» случилось то же самое, но в отличие от французского судна он получил большую пробоину и пошел ко дну? А «Святой Енох» хоть и не затонул, но тем не менее сидел на мели. И поскольку волны могли поглотить его каждую минуту, то нечего было и думать спускать шлюпки, и пытаться спасти английских моряков.

Капитан Буркар и его спутники от неожиданности сначала растерялись. Каким образом могли они сесть на мель? «Святой Енох», можно сказать, и не почувствовал ветерка, поднявшегося около пяти часов вечера… Быть может, их снесло течением, о существовании которого они не знали и заметить которое было невозможно, и они зацепились килем[165] за риф?

Многие обстоятельства выглядели необъяснимыми, но сейчас было не до этого.

Толчок был не слишком сильный. И хотя руль выдержал два удара килем о риф, на судно обрушилась огромная волна. К счастью, мачты устояли, штаги и ванты выдержали. В трюме воды не было, и, похоже, «Святому Еноху» не грозит участь «Рептона». Возможно, не хватает всего нескольких дюймов воды, и, когда начнется прилив, судно сойдет с мели. Но от удара порвались тросы, удерживающие кита, и течение снесло его в море.

Однако сейчас есть более серьезные поводы для беспокойства, чем потеря сотни бочек жира. «Святой Енох» сидит на мели, и надо искать выход из этого положения.

Боцман Олив предпочел не заговаривать о происшествии с Жаном-Мари Кабидуленом. У того были бы основания ответить: «Ну что ж… это всего лишь начало конца».

Тем временем месье Буркар и старший офицер совещались на юте.

— Так, стало быть, в этой части Тихого Океана встречаются мели?

— Не знаю, что и думать, — ответил месье Буркар, — но совершенно точно, что на картах не указано ни одной мели между Курилами и Алеутскими островами.

Действительно, даже на самых современных картах не значилось ни мелей, ни рифов в той части океана, где 120-й и 160-й меридиан пересекаются с 50-й параллелью. Правда, вот уже более двух суток туман не позволял капитану Буркару определиться. Но, по сделанным девятнадцатого октября наблюдениям, судно находилось более чем в двухстах милях от Алеутского архипелага. Трудно себе представить, что ветер или течение могли отнести «Святой Енох» на большое расстояние.

И тем не менее напороться на риф он мог только у крайней оконечности Алеутских островов.

Спустившись в кают-компанию, месье Буркар разложил на столе карты и принялся их изучать; он уточнил местонахождение судна по компасу, определил расстояние, пройденное за три дня. И если даже допустить, что за это время судно продвинулось на двести миль, то есть до Алеутских островов, все равно рифов тут не было.

— И не может быть, — заметил доктор Фильоль, — разве что произошло изменение рельефа дна и возвышенность образовалась после того, как сделали эти карты?

— Изменение рельефа дна? — переспросил месье Буркар, он как будто не исключал такую возможность.

За отсутствием других объяснений можно было согласиться с подобным предположением. Да и разве не могло произойти медленного или внезапного подъема почвы под воздействием подземных сил, так что в результате образовались риф или мель? Разве мало примеров такого рода теллурических явлений[166] в районах вулканической активности? Ведь они находятся поблизости от вулканического архипелага. Всего два с половиной месяца назад моряки видели пламя над кратером Шишалдина на острове Унимаке.

Хотя эта версия выглядела вполне правдоподобно, большая часть экипажа, как мы это вскоре увидим, ее отвергла.

В конце концов, что бы ни было тому причиной, «Святой Енох» на мели, это, увы, очевидно. Боцман Олив дважды бросал лот с кормы и с носа — глубина не превышала четырех-пяти футов.

Первое, что приказал сделать капитан Буркар, это внимательно осмотреть трюм. Жан-Мари Кабидулен и плотник Ферю удостоверились, что вода нигде не проникла сквозь обшивку и течи нет.

Следовало дождаться утра, чтобы выяснить природу этого неизвестного тихоокеанского рифа, а с началом штормовой погоды «Святому Еноху», может быть, удастся освободиться.

Ночь показалась всем бесконечной. Офицеры не разошлись по своим каютам, матросы не пошли в кубрик. Каждую минуту могло произойти что-нибудь непредвиденное. Иногда ощущалось подергивание киля… А вдруг судну удастся сойти с этого каменистого ложа под воздействием течения. Или может случиться, что оно соскользнет в ту сторону, куда дало крен, и снова окажется на плаву?

Впрочем, капитан Буркар из предосторожности приказал спустить на воду вельботы, загрузив в них как можно больше провизии на случай, если экипаж вынужден будет покинуть судно. Кто знает, не придется ли добираться до ближайшей земли в вельботах? А это должны быть острова Алеутского архипелага, если только в силу каких-нибудь совершенно необъяснимых обстоятельств «Святой Енох» не оказался в другом месте. Впрочем, опрокидываться судно как будто не собиралось, что, однако, вполне могло бы произойти, если бы кит все еще был пришвартован к борту.

Размышляя о том, что может помочь судну сняться с мели, капитан Буркар возлагал надежды на прилив. Приливы в Тихом океане обычно слабые,[167] и капитану это было известно. Но кто знает, может, сняться с мели судну позволит повышение уровня воды даже на несколько дюймов? Тем более что судно врезалось не слишком глубоко, а зацепилось только концом киля.

Прилив начался около одиннадцати часов и к двум часам должен достичь верхней отметки. Капитан и офицеры внимательно следили за приливом, он возвестил о себе легким плеском воды в ночной тишине. Наконец плеск прекратился, море снова успокоилось, но, к сожалению, ничего не переменилось: «Святой Енох» лишь почувствовал несколько толчков, и киль царапнул подводную гряду. Большие приливы в этом месяце маловероятны, а потому шансы сняться с мели во время прилива уменьшались с каждым часом.

С началом же отлива появлялось опасение, что ситуация ухудшится: с отступлением воды судно могло потерять остойчивость[168] и опрокинуться. Лишь к половине пятого утра стало ясно, что этой катастрофы можно не опасаться. Но на всякий случай капитан приказал приготовить упоры к бортам корабля из брам-реев. Устанавливать их, однако, не понадобилось.

Около семи часов туман на востоке окрасился розовым светом. Солнце, поднимавшееся над горизонтом, не смогло его рассеять, и все снасти пропитались влагой.

Само собой разумеется, офицеры на юте и матросы на баке пытались разглядеть сквозь туман место, где застрял «Святой Енох». Пока еще не было возможности обойти вокруг него на шлюпке. Важно точно определить местоположение рифа, его размеры и форму, а также выяснить, образует он сплошной массив или во время отлива из моря выступают лишь отдельные скалы.

Но даже в нескольких метрах от борта ничего не было видно. Не слышалось и плеска воды о выступающие на поверхность скалы. Короче, оставалось только ждать, когда рассеется туман. Как и в предшествующие дни, это могло произойти не раньше полудня. Тогда, если позволят обстоятельства, месье Буркар попытается определить местоположение судна при помощи секстана[169] и хронометра.

Еще раз внимательно осмотрели трюм. Папаша Кабидулен и плотник Ферю, передвинув большое количество бочек, окончательно убедились, что воды в трюме нет. Ни набор корабля, ни обшивка не пострадали от толчка. В общем серьезных повреждений не обнаружили. Но, переставляя бочки, бочар наверняка думал, что их следовало бы поднять на палубу и выбросить за борт, как полные, так и пустые, чтобы облегчить судно.

Время шло, а туман все не рассеивался. Месье Буркар и старший офицер осмотрели территорию в радиусе полукабельтова от судна, но не обнаружили ничего, что могло бы помочь определить местоположение и природу рифа.

Прежде всего необходимо выяснить, есть ли поблизости какой-нибудь берег, куда могли бы пристать вельботы, если судно все-таки придется покинуть. Правда, капитан Буркар полагал, что поблизости не может быть ни континента, ни архипелага. И в ответ на вопросы доктора Фильоля решительно заявил:

— Нет, доктор, нет. Повторяю, несколько дней назад я сделал надежную обсервацию.[170] Только что я снова проверил свои расчеты. Они точны, и мы должны находиться по крайней мере в двухстах милях от оконечности Алеутской гряды.

— Тогда я возвращаюсь к моему объяснению, — ответил доктор Фильоль. — Очевидно, произошел подъем дна и образовался риф. На него и наткнулся «Святой Енох».

— Очень может быть, — сказал месье Буркар, — так как совершенно не могу допустить, что я ошибся в расчетах или что нас отнесло так далеко на север.

Большим невезением было отсутствие даже малейших признаков ветра. Во-первых, при ветре рассеялся бы туман и очистился горизонт, во-вторых, если бы ветер дул с запада, то, поставив паруса, быть может удалось бы снять судно с мели.

— Надо подождать, друзья мои, надо подождать! — повторял капитан Буркар, чувствуя, как нарастают нетерпение и тревога экипажа. — Я рассчитываю, что туман рассеется во второй половине дня и мы сможем разобраться в ситуации. Надеюсь, мы выберемся отсюда без особых потерь.

Но когда матросы видели, как Жан-Мари Кабидулен покачивает своей большой взъерошенной головой, давая этим понять, что не разделяет оптимизма капитана, уверенность их шла на убыль.

Тем временем, чтобы помешать надвигавшейся с востока приливной волне посадить судно на мель еще глубже, месье Буркар, посоветовавшись со старшим офицером, решил завести верп от кормы.

Боцман Олив и двое матросов спустили один из вельботов, чтобы выполнить под руководством лейтенанта Алотта эту требующую осторожности операцию. Вельбот отвалил, а с борта «Святого Еноха» начали травить якорный трос.

Выполняя распоряжение капитана Буркара, лейтенант бросил лот примерно в пятидесяти футах от судна. Он вытравил уже добрых двадцать саженей, но, к его великому удивлению, лот не достал дна. Операцию повторили с этой стороны несколько раз в разных местах — результат был один и тот же: лот нигде не коснулся дна.

В таких условиях бросать якорь бесполезно, он не сможет зацепиться. По всей вероятности, края рифа обрываются отвесно.

Об этом лейтенант, вернувшись на борт, и доложил капитану. Это месье Буркара очень удивило. Он полагал, что риф скорее должен иметь вытянутую форму, ведь судно село на мель плавно, почти не почувствовав толчка, словно скользнуло по поверхности очень пологого гребня.

Пришлось провести замеры глубины вокруг «Святого Еноха», чтобы по возможности определить протяженность рифа и толщину водного слоя над ним. Капитан Буркар, старший офицер, боцман и двое матросов сели в вельбот, взяв с собой лот с тросом длиной в двести саженей. Повторив измерения, сделанные лейтенантом Алоттом, они также убедились, что трос не достигает дна. А следовательно, придется отказаться от мысли завести верп с кормы, что помогло бы освободить судно с помощью шпиля.

— Капитан, — сказал месье Эрто, — а если замерить глубину в нескольких футах от корпуса судна?

— Я тоже об этом думаю, — ответил месье Буркар.

Боцман Олив зацепил шлюпочным крюком за руслени[171] и поставил вельбот так, чтобы он мог двигаться вдоль корпуса на расстоянии не больше пяти-шести футов. Через каждые три метра старший офицер опускал лот. И нигде не достал дна, даже на глубине двухсот саженей.

Стало быть, риф занимал площадь не больше двух саженей. А это значит, что «Святой Енох» напоролся на острие подводного конуса, не обозначенного на картах.

Время шло, и не было никаких признаков того, что туман когда-нибудь рассеется. Месье Буркар решил в момент, когда прилив достигнет высшей точки, попытаться снять судно с мели при помощи вельботов. Они будут тащить судно назад, и приливная волна поможет освободиться из плена.

Операция была хорошо подготовлена. Матросы шести вельботов изо всех сил налегали на весла. Сдвинулось ли судно назад? — не больше чем на фут. Можно считать, что они ничего не добились, и экипаж окончательно утратил надежду снять судно с рифа.

Что же станется со «Святым Енохом» при первом шторме, если ветер не сделает того, что не смогли сделать вельботы? Волны будут колотить его о выступы рифа, и вскоре от судна останутся лишь бесформенные обломки.

А в это время года чудовищные штормы, бушующие в северной части Тихого океана, могли начаться каждую минуту.

После долгих размышлений, посоветовавшись со старшим офицером и боцманом, капитан Буркар решился прибегнуть к последнему средству. Однако реализацию этого плана отложили на несколько часов, — казалось, что пока можно не опасаться перемены погоды. Вышеуказанная операция заключалась в том, чтобы облегчить судно, выбросив часть груза за борт. Освободившись от восьми или девяти сотен бочек жира, оно, быть может, поднимется над поверхностью рифа.

Решили немного подождать в надежде, что туман рассеется во второй половине дня.

Именно по этой причине капитан не торопился с приказом выбрасывать груз за борт. В самом деле, если судну повезет сняться с мели, оно ведь все равно не сможет идти вперед в таком тумане. Большая глубина вокруг рифа еще не гарантировала, что поблизости нет других рифов и что «Святой Енох» не рискует сесть на мель снова. Ведь «Рептон» налетел на риф на расстоянии всего какой-нибудь мили, да так неудачно, что сразу пошел ко дну.

Поскольку подобные соображения приходили в голову всем, то естественно разговор зашел об английском китобойце. А вдруг кому-нибудь из экипажа удалось спастись? Может быть, их вельботы пытаются обнаружить «Святой Енох»?

Капитан Буркар и команда напряженно вслушивались в тишину. Никаких криков слышно не было, и по всей вероятности, ни один из матросов «Рептона» не уцелел в этой чудовищной катастрофе.

Прошло три часа. Начинался отлив, и больше не было надежды, что корабль снимется с мели сам. Впрочем, разница между уровнем прилива и отлива была весьма незначительной. Скорее всего этот риф выступал над поверхностью только во время полнолуния.[172] Месье Эрто заметил, что уровень воды существенно не изменился, если судить по отметкам, сделанным на корпусе судна, и промерный шест все время упирался в шершавое дно на глубине пяти футов.

Таково было положение. Какова будет развязка? Удастся ли «Святому Еноху» продолжить плавание? Или люди будут вынуждены покинуть судно, прежде чем буря разобьет его в щепки? На борту тридцать три человека, и все они могут разместиться в вельботах с запасом пищи на несколько дней… Но каково расстояние до ближайшего берега? А если от берега их отделяют сотни миль?

Месье Буркар решился пожертвовать грузом. Может быть, облегченное на несколько сотен тонн судно во время прилива приподнимется на столько, что экипажу удастся снять его с мели!

Решение принято, и экипаж взялся за дело, проклиная, конечно, несчастный случай, лишавший их того, что заработано за время последней кампании.

Боцман Олив подгонял людей. При помощи талей, закрепленных у обоих люков, бочки поднимали на палубу, а затем бросали в море. Одни сразу же шли на дно, другие при падении разбивались о риф, и их содержимое растекалось по поверхности моря. Вскоре «Святой Енох» был окружен слоем жира, как будто он вылил его за борт, чтобы усмирить бушующие волны. Никогда еще море не было таким спокойным. Никакого движения на поверхности моря, ни вокруг рифа, ни дальше, хотя месье Эрто обнаружил течение, идущее с северо-востока.

Скоро должен начаться прилив. Облегчение судна могло дать результаты только в момент, когда прилив достигнет максимальной высоты. В запасе было еще три часа, и этого достаточно, чтобы завершить работу к нужному моменту. Но терять время нельзя, иначе «Святой Енох» останется на мели до следующей ночи, а уходить от рифа гораздо лучше при свете дня.

Поднять из трюма восемьсот бочек — тяжелая работа, требующая к тому же немало времени. К пяти часам половина работы была сделана. Уровень воды поднялся уже на три или четыре фута, и казалось бы, частично облегченное судно должно это почувствовать. Однако не ощущалось ни малейшего движения.

— Черт бы его побрал… можно подумать, что наш корабль приклеился к этому месту! — сказал боцман Олив.

— И не ты его отклеишь! — пробормотал Жан-Мари Кабидулен.

— Что ты говоришь, старик?

— Ничего!.. — ответил тот, бросая в море пустую бочку.

Надежды на то, что туман рассеется, не осуществились. Ночью он грозил стать еще более плотным. А стало быть, если судно снимется с мели при следующем приливе, капитану Буркару будет очень непросто вывести его из этих опасных мест.

Примерно около шести часов, когда сумерки уже окутывали горизонт, откуда-то с запада послышались крики, и в тумане замелькали огни. Стоявший на баке боцман покинул свой пост и бросился к капитану.

— Капитан… капитан… послушайте. Вон там… похоже…

— Да… зовут! — подтвердил лейтенант Кокбер.

Экипаж охватило волнение.

— Тихо! — приказал капитан Буркар.

И все прислушались. Действительно, откуда-то издали доносились крики. Вне всякого сомнения они были обращены к «Святому Еноху». По знаку капитана Буркара раздался дружный крик:

— Эй, эй… Сюда! Сюда!

Кто это мог быть? Местные жители, прибывшие на лодках с соседнего острова или оставшиеся в живых моряки с «Рептона»? Возможно, их вельботы пытаются пробиться сквозь туман к французскому китобойцу? Это предположение казалось наиболее правдоподобным.

Несколько минут спустя, ориентируясь на крики и выстрелы, два вельбота с «Рептона» с двадцатью тремя моряками на борту, включая капитана Кинга, приблизились к «Святому Еноху».

Несчастные люди изнемогали от усталости и голода. Ведь катастрофа была столь внезапной, что они не смогли взять с собой никакой пищи. Они уже сутки блуждали в тумане, мучимые голодом и жаждой.

Моряков с «Рептона» подняли на борт «Святого Еноха», и месье Буркар принял их весьма любезно, хотя у него имелись серьезные основания быть весьма недовольным их недавним поведением по отношению к французским морякам. Но прежде чем расспрашивать английского капитана об обстоятельствах гибели его судна и рассказывать, в каком положении находится «Святой Енох», месье Буркар приказал накормить и напоить своих новых пассажиров.

Капитана Кинга провели в кают-компанию, а матросы спустились в кубрик.

В экипаже капитана Кинга недоставало тринадцати человек, поглощенных волнами вместе с «Рептоном».