Робинзоны

Если бы Олега впоследствии спросили, где они шли и что видели, он припомнил бы только нескончаемые полоски песка, кое-где проросшего широкими, как гусиные лапы, серебристо-зелеными листьями и острой, колючей травой. Изредка берег приподнимался, и тогда над песчаными обрывами темнел ивняк и возвышались корявые осокори.

Мальчики упрямо шли берегом, чтобы не сбиться с пути.

То там, то здесь пролегали узкие протоптанные тропинки, и Олегу казалось, что они идут по обжитым местам. Но людей не было видно.

Ночь застигла их посреди просторной пойменной долины с редкими стогами сена. Перекусив остатками хлеба, ребята разыскали подходящий стожок, разрыли сено и забрались в душную пахучую пещеру.

Олег долго вертелся и не мог успокоиться: сухие стебли кололи уши, забирались за воротник, ногам было холодно. Олег вертелся до тех пор, пока Юрка не прикрикнул на него. Тогда Олег успокоился, свернулся калачиком и стал думать о доме.

Что сейчас там делается? Небось все переволновались, особенно мама! Ведь он не оставил даже записки. Бестолково получилось: забыл кепку, вышел в одной рубашке, даже куртки не прихватил. «Идиот, — подумал Олег. — Не догадался: днем тепло, а по ночам продрогнешь!..»

Юрка лежал рядом; его дыхание было спокойным и ровным.

...Утро пахнуло туманной холодной сыростью, и Олег, выбравшись из теплой своей пещеры, никак не мог согреться. Юрка исчез, но скоро вернулся и принес две дыни и несколько штук помидоров. Хлеба не было, и они позавтракали дыней. От помидоров Олег отказался: как же их есть без хлеба и без соли?! Откусывая холодную дынную мякоть, Олег невольно подумал о том, что самостоятельный образ жизни получается пока что довольно-таки неказистым.

Туман рассеялся, и выглянувшее солнце окрасило все кругом в золотисто-розовые тона. Вода заблестела, заискрилась. Олег больше не ощущал холода. Унылое однообразие пойменной равнины не позволяло ребятам судить о пройденном расстоянии. Олег предложил Юрке намечать себе в отдалении ориентиры и заранее прикидывать количество шагов. Игра понравилась. Скоро они так набили глаз, что расхождение получалось всего в несколько шагов. Тогда игра стала надоедать. Шагали тяжело, проваливаясь в песок. Юрка предложил наметить последний ориентир и сделать привал. Впереди темнел густой кустарник.

Ребята подбодрились, зашагали веселее. Число шагов до кустарника получилось разное. Начали спорить, но тут же оба смолкли. Рядом с кустарником, прямо на песчаной прогалине, темнела палатка.

Ребята остановились.

— Эй, есть кто? — негромко окликнул Юрка.

Никто не отозвался. Мальчики подошли поближе и снова окликнули хозяев. Ни звука!

Юрка смело подошел к палатке, откинул полог у входа. Олег тоже заглянул внутрь.

В палатке был полумрак. Деревянный настил был застелен ветвями и сеном. Небрежно брошенное на сено одеяло, немытый котелок свидетельствовали о том, что хозяин недавно покинул помещение.

— Рыбак, — задумчиво произнес Юрка. — Наверно, где-нибудь с лодкой. А может быть, снасти проверяет...

— Наверно, — согласился Олег, с любопытством оглядывая незамысловатое хозяйство.

В углу что-то было сложено и прикрыто газетой. Это оказались продукты: мешочек с пшеном, две банки консервов, картошка, полбуханки хлеба, лавровый лист и несколько коробок спичек.

— Не богато, — подвел Юрка итог осмотру, — однако позаимствовать придется. Ты постой здесь, а я проверю, далеко ли ушел хозяин.

Юрка исчез, но скоро вернулся и скомандовал;

— Давай!

— Не надо бы. От города далеко. Может, человек в отпуск порыбачить приехал, — не очень уверенно вступился Олег.

— Вот и пусть рыбку покушает. Мы у него много не возьмем: баночку консервов и хлеб. Пшено и картошку оставим. А спички поделим пополам.

Такое «добросовестное» решение немного успокоило Олега, тем более что надпись на консервной этикетке «Тушеное мясо» вызвала такой бешеный аппетит, что в животе Олега заурчало. Он сам прихватил банку с тушенкой. Было и противно и страшно. Все сразу подчинилось одной мысли: «Надо уходить».

Ребята осторожно двинулись вдоль берега, приглядываясь к следам на песке.

Они выбрались из кустов и свернули в сторону от воды. Привал откладывался. Надо было уйти подальше от палатки. Только сделав порядочный крюк, они снова повернули к Волге.

По-прежнему кругом не было ни души, хотя время от времени попадались огороды.

На одном из них ребята вдруг увидели темное пятно на фоне голубого неба. Издали они не могли разобрать, что именно перед ними. Это мог быть и человек и скотина. Решили подойти ближе. Скоро можно было разобрать, что это, скорее, человек. Но он был странно высок и неподвижен.

— Чучело! — догадался Олег.

Они подошли. Действительно, это было чучело. На высоком шесте укреплена поперечная палка, и на ней, как на вешалке, болталась, развевая полы и покачивая рваными рукавами, старая ватная куртка-полупальто. Темная, грязная вата вылезала из многочисленных дыр и прорех, торчала космами в разные стороны. На верхушке шеста был укреплен клок сена и на него нахлобучена фуражка, похожая на старинный картуз, с переломленным пополам блестящим козырьком.

Чучело было поставлено посреди низких и ровных, словно причесанных, грядок. Должно быть, хозяева любили и берегли свой огород.

Полюбовавшись на чучело, Олег повернулся, чтобы идти дальше. Под ложечкой сосало. Хотелось поскорее открыть консервную банку с тушенкой.

— Постой, — сказал Юрка. — А ну-ка примерь эту модель. — И Юрка потянул пальто за полу.

— Ты что, с ума спятил? Стану я надевать на себя всякую дрянь! — обиделся Олег.

— Чудак! Это все на солнце и на дожде было, и вымылось и высушилось десять раз. Смотри-ка, куртка теплая. А ты вечерами мерзнешь. Кто тебя здесь увидит? А увидят, еще лучше, пожалеют, поесть дадут. А мы жалобную историю расскажем, что сироты, к бабушке пробираемся.

Олег развеселился и, стянув куртку с чучела, надел на себя. От старого ватника пахло землей и пылью, но прогретая солнцем рвань приятно охватила плечи.

— Красота! — сказал Юрка и фальшиво затянул: — Подайте, граждане, на пропитание!..

Олег запахнул полы и, съежившись, сделав плачущее лицо и раскланиваясь перед высокими подсолнухами с оборванными шляпками, подхватил:

— Пожалейте сиротинушку горемычного...

Оба долго хохотали. Юрка сбил с чучела фуражку и нахлобучил ее Олегу чуть не до самого носа.

— Вот, теперь хорош. Пошли дальше, Робинзон!

— Дальше не пойду, — объявил Олег. — Привал!