"Заметки вашего современника. Том 3. 1983-2000 (сокр. вариант)" - читать интересную книгу автора (Голованов Ярослав Кириллович)

Книжка 107 Январь 1987 г. – май 1988 г

Переделкино – Житомир – Переделкино – Ленинград – Переделкино – Коктебель – Переделкино – Ленинград – Переделкино

Со мной на дни 80-летия С.П.Королёва на его родину в Житомир ездили: Виктор Боков, Ив. Ив. Ваганов, Ивановский, Наташа Королёва, Валерий Филип. Кнор, Пётр Ив. Мелешин, Романов, Раушенбах с женой, Севастьянов и др. Директор музея Королёва в Житомире – Ольга Андреевна Розенцвайг.

Торжественное заседание в городском театре. На следующий день нам с Наташей определили ехать выступать на мебельную фабрику. Я понял, что рассказывать мне о Сергее Павловиче глупо, коль скоро со мною его родная дочь. Я рассказывал о перспективах космонавтики вообще.

Наташа выступала до меня. Я понял, что можно так построить своё выступление, что не произнося ни одного слова лжи, поставить всё с ног на голову: «Папа с мамой познакомились в Одессе в стройпрофшколе… Папа увлекался планеризмом… Мама окончила медицинский… Потом я родилась… Потом папу посадили… Потом папа уехал в Германию, и мы с мамой к нему ездили… Потом папа работал в Подлипках под Москвой, строил ракеты и космические корабли…» Всё верно! Ни слова лжи! Но ни слова о разводе, ни слова о неприязни к отцу, которого она знать не хотела все годы отрочества, да и в зрелые годы, настолько, что даже не пригласила отца на собственную свадьбу! Бросала телефонную трубку, когда он ей звонил! В машине после выступлений говорю ей:

— Наташа, ты – единственная дочь Сергея Павловича. Как думаешь, ему было бы приятно слушать твоё выступление? Ну почему ни слова о Нине Ивановне, с которой твой отец прожил дольше, чем с мамой? Словно её вообще не было! Почему нельзя сказать: «После войны семья наша распалась, отец женился во второй раз, мама вышла замуж, меня воспитал отчим, с отцом мы виделись не часто и только в последние годы его жизни…»? Почему так нельзя сказать?…

Наташа в ответ молчала. Я почувствовал, что она очень мною недовольна.

Наталья Сергеевна Королёва

Авиаконструктор Борис Иванович Черановский (1896-1960). Закончил в Киеве художественное училище. В 1918 году задумал самолёт-крыло, в 1921-м проектировал мускулолёт, в 1922-м – БИЧ-1 (Бор. Ив. Черановский) – «летающее крыло». БИЧ-1 в 1923 году был в Коктебеле, но не летал. В 1924 году спроектировал планер БИЧ-2, на котором лётчик Б.Н.Кудрин совершил в Коктебеле 27 полётов. В 1926 году сделал БИЧ-3 – самолёт с тянущим винтом, который, однако, работал ненадёжно, и Кудрин не сумел продержать его в воздухе более 8 минут. Первый в мире полёт бесхвостки состоялся 3 февраля 1926 года. Новую бесхвостку – БИЧ-7А строили в Военно-воздушной академии им. Жуковского. В конце 1928 года Черановский построил лёгкомоторный самолёт БИЧ-20, в 1929-м – планер «Дракон» с параболическим крылом, затем БИЧ-14 – двухмоторный самолёт с экипажем в 5 человек. В период с 1928 по 1933 год Черановский построил множество планеров, отыскивая оптимальный вариант «летающего крыла». На его БИЧ-8, первом в мире самолёте с треугольным в плане крылом, летал Королёв. В феврале 1932 года – августе 1933 года Королёв испытывает мотопланер БИЧ-11. В 1937 году Черановский увлёкся орнитоптерами. В итоге ни один самолёт Черановского не пошёл в серию, хотя 6 его самолётов и 10 планеров летали. Его на всю жизнь заворожила мечта о «летающем крыле», он не видел всех недостатков этой схемы, главнейшим из которых была неустойчивость в полёте.

Не знаю, где он был во время войны, но в 1946–1947 годах Черановский имел в МАИ собственное КБ, где проектировал сверхзвуковой самолёт. Он совершенно не умел, не мог работать в коллективе, был убеждённым индивидуалистом с весьма трудным характером. Умирал в полной бедности, непризнанным и озлоблённым. Королёв и Тихонравов ездили к нему домой, хотели как-то помочь, но он категорически отверг всякую помощь.

Мишин рассказывал, что после посадки Гагарина в корабль, Титов уснул в автобусе. Его разбудили перед самым стартом.

Женька вполне может отметить с друзьями моё столетие, как это сделала вдова Фридриха Цандера.

В интервью «Книжному обозрению» Пикуль12 гордится тем, что он не работает в архивах. Но тогда это чистая компиляция! Я так делал, копаясь в редких книгах, когда писал «Этюды об учёных». Но этюд не роман. «Королёва» без архива, без многих архивов, написать невозможно.

Вечером на дачу зашёл Раушенбах с Верой Михайловной. Очень мило поужинали у горящего камина. Мы с ВМ баловались шотландским виски, а БВ давал интереснейшие характеристики Келдышу, Тихонравову, Челомею13 и другим людям, как легко понять, остро меня интересующим.

Сергей Никитович Хрущев

У Сергея Никитовича Хрущёва. Умный, приятный. Я думал, что он обижен за то, как его задвинули в тёмный угол после смерти отца. Но он на бывшего своего шефа Челомея не в обиде, всё понимает. Более двух часов беседовали о Королёве и др., я уже собрался уходить, как тут выяснилось, что его сосед – некий Геннадий Кузьменко, бывший секретарь горкома партии в Витебске, который был в моей туристической группе, когда мы в 1979 году ездили в Португалию. Затащил к себе. Судя по престижности дома на Олимпийском проспекте и убранству квартиры этот Гена сделал просто головокружительную карьеру, но кто он и что, расспрашивать было лень. У него сидел земляк из Витебского горисполкома. Боже, что он говорил о Шагале! Как он его поносил! Я не большой поклонник Шагала, но ведь глупо отрицать, что это очень интересный художник. Урок дремучего хамства. Мы с Сергеем и его женой Валей только переглядывались…

Валентин Петрович Глушко

Глушко живёт в Доме правительства в огромной квартире с окнами на Кремль. Сидели в его кабинете, где я не обнаружил никаких следов кабинетной работы. От обилия макетов, моделей, сувениров и всякой другой околокосмической белиберды Валентин Петрович был похож на хозяина сувенирной лавки в Хьюстоне. Проговорили три часа. Рассказать правду о Королёве он не то, чтобы не хочет, он не может, как не может, например, в свои 80 лет вспрыгнуть на стул.

Зам. начальника Бутырской тюрьмы майор Александр Владимирович Песецкий обещал мне показать тюрьму, если я добуду разрешение на Петровке, 38 у генерала Богданова. Разрешение я добыл и сегодня меня заперли в той самой камере, где сидел Королёв. Я просидел минут 15–20. Но этого было достаточно, чтобы не понять даже, а телом прочувствовать, что такое тюрьма.