"Наследство" - читать интересную книгу автора (Измайлова Кира)

18

– Ты невовремя.

– Извини, новости… не скверные, но настораживающие.

Ивэйн Хоуэлл внимательно взглянул на брата.

– Что-то случилось?

– Пока нет. Однако Монтроза едва не взяли на ферме его родственников. Он отправился именно туда, как мы и говорили…

– Едва?

– Он увел преследователей от родни, и с тех пор о нем ни слуху, ни духу.

– Пусть так, – нахмурился Ивэйн, – одним рейнджером больше, одним меньше… В чем дело, Рон?

– Те, кто охотился за ним, искали девушку, – проговорил младший Хоуэлл. – Наши люди проследили: слух тянется с постоялого двора в Монто-Лее: Монтроз ночевал там, и не один. В комнате некой девицы по имени Тони Шульц, которая пропала одновременно с его отъездом. А до того, – добавил он, – в эту «Синюю курицу» заходил брат Монтроза с таким сундуком, в котором свободно можно вывезти даже быка так, что никто не заметит!

– Полагаешь, Монтроз решил отправить девушку к себе на ферму?

– Не исключаю. Там есть, кому обороняться, а брать штурмом самую большую ферму в округе не рискнут даже «ящерки», слишком много шума, они на это не пойдут, – Рональд ходил взад-вперед по кабинету.

– Ты знаешь что-то еще, – сказал Ивэйн уверенно.

– Да, – ответил тот. – И мне нужен совет…

– Немедленно отправляй людей, – сказал глава корпорации, выслушав брата. – Мы заигрались. Наши ставки – чушь, рейнджер тоже не стоит ничего, но девушка еще может принести какую-то прибыль, и я не позволю, чтобы ею завладел кто-то иной!..

…Трое суток Мария-Антония провела, как на иголках. Пыткой было возвращаться в комнату и ложиться на ту самую постель, где… Она старалась задерживаться в кухне, помогая Адели: ее дочери только рады были спихнуть домашнюю работу на гостью, – но это мало помогало.

А патриархальный быт затягивал: подъем с рассветом, обильный завтрак, обязательное чтение газет (новости запаздывали дня на три, но Свена это мало волновало), прочие мелочи…

– Это что такое? – нахмурился Йоранссон-старший, разглядывая конверт, выпавший из пакета с газетами. – Это… мать, глянь!

– После завтрака, – отрезала та решительно. – Ну, живо, всё стынет! Чего сидим?

Большая семья выбралась из-за стола даже слишком быстро.

– Что там? – спросила Адель мужа.

– Записка, – ответил тот. – Про Анри. Для неё, – кивнул он на принцессу.

– Читай вслух, – велела женщина.

– Генри Монтроз в наших руках, – прочитал Свен. – Приезжай в Портанс, сними комнату в «Белом зайце». Наш человек придет к тебе. Езжай одна, иначе Монтрозу будет худо. Все, тут больше ничего нет.

– Господи, наградил ты сыночком! – возвела очи горе Адель. – Так… дай сюда!

Она взялась рассматривать письмо, а Мария-Антония встала и придвинула стул к столу.

– Я поеду, – сказала она негромко. – Мне ничто не грозит, а его могут убить. Простите, но если бы я могла взять лошадь…

– Сядь, – приказала фермерша. – И посиди молча! – Она нахмурилась. – Ты уверена, что тебя не тронут?

– Да, – немного покривила душой принцесса. – Я – очень ценная добыча. Я поеду, Адель, так надо, правда… Генри всё время выручал меня, я обязана ему более, чем жизнью!

– Погоди, – велела Адель, хмурясь. Свен сидел молча. – Лошадь мы тебе дадим, это не проблема. И сопровождающих хороших.

– Там сказано, чтобы я явилась одна, иначе…

– Пока я в этом доме хозяйка, – возвысила голос Адель, – одна ты никуда не поедешь! Не учи старую женщину, как дела делаются… Потащишься в одиночку – тут-то тебя и возьмут, по пути еще, а Анри отвернут дурную башку за ненадобностью! Уж до Портанса мои мальчики тебя проводят, раз уж Анри велел за тобой присмотреть, несчастье моё!

И Мария-Антония не рискнула спросить, кто на этот раз оказался несчастьем: она сама или все-таки Генри?

– Передай: явится живым, – напутствовала Адель уезжающую принцессу, – я ему сама шею сверну за его художества! А ты береги себя! Может, свидимся еще…

– Может быть, – одними губами ответила девушка и пришпорила лошадь.

В окружении двоих братьев Генри и пятерых вооруженных работников она чувствовала себя почти как прежде, как раньше, когда с нею выезжали воины и слуги… Только она даже в мыслях бы не посмела поименовать слугами этих людей! Отряд, тем не менее, выглядел более чем внушительно.

Они явились в Портанс даже раньше, чем рассчитывали, нашли свободную комнату в «Белом зайце», как было велено.

– Мы будем внизу, в общем зале, – сказал Эрик, возглавлявший команду. – Если что, если сказать не сможешь, как будешь мимо проходить, вот такой знак сделай…

Он показал, Мария-Антония повторила.

– Это брат научил, – улыбнулся великан. – Ух, и веселая у него жизнь, не то, что у нас, ферма да ферма…

– Ну вот вам и приключение, – мягко улыбнулась девушка. – Надо бы выручить его, но так, чтобы и самим не пострадать. Сможете?

– Знать бы, откуда выручать… – вздохнул Эрик. – Да ладно, куда б вас ни позвали, мы следом, тихо-онько… Вы, главное, не ищите нас, барышня, мы, если что, пособим. Но не покажемся раньше времени.

– Это большое искусство, – кивнула принцесса, и на этом разговор иссяк.

Вести от противника появились лишь на следующее утро: записку передал слабоумный мальчик-полотер, и в ней предписывалось явиться вечером того же дня на постоялый двор на окраине Портанса. Одной, без свиты, которую так опрометчиво, подчеркивал неведомый респондент, взяла с собой девушка.

– Мы приглядим, – кивнул Свен-младший, что-то обмозговав. – Это местечко наши парни знают, незамеченным никто не выйдет. Так что идите, барышня, спокойно, мы рядом будем!

И она отправилась, куда требовали, и заказала на постоялом дворе жареной рыбы, как было велено, и ждала посланца, пока не устала… И он пришел, наконец.

– Так это вы – добыча Монтроза? – спросил хлыщеватый парень, усаживаясь напротив.

– Так это вы – шакалы, подбирающие чужую добычу? – ровно ответила она.

– Зря вы так, сударыня, ведь Монтроз еще жив, – неподдельно огорчился хлыщ. – А стало быть, на шакалов мы никак не тянем. Схватка хищников, побеждает сильнейший… кто же виноват, что ваш провожатый оплошал?

Принцесса молчала, ожидая продолжения.

– Идемте, – сказал мужчина, неожиданно отбросив развязный тон. – Идемте, и, обещаю, Монтроз вернется к мамочке и папочке!

– Это очень двусмысленное обещание, – холодно усмехнулась принцесса, – если учесть, что отец Монтроза давно мертв.

– Хорошо, вернется в семью!

– Живым и здоровым?

– Да вы годитесь в судебные приставы, сударыня, – осклабился хлыщ. – Да, живым и здоровым.

– Как я могу увериться в этом? Вы, как я понимаю, намерены куда-то увезти меня.

– Да, и проверить, та ли вы особа, за которую вы себя выдаете!

– Я – выдаю? – медленно проговорила принцесса, выпрямляясь. Внутри закипала ярость, холодная и чистая, и это не сулило ничего хорошего окружающим. – Не забывайтесь, сударь! Это вы пригласили меня сюда, и то, что я говорю с вами – лишь знак моей доброй воли, не более того!

– Да тут и проверять нечего, – буркнул тот, отводя глаза. Взгляд Марии-Антонии не без труда выдерживал Генри, ну, еще Адель, но к ним она не испытывала такого отвращения.

– Я никуда не поеду, – отрезала она, выдержала паузу, подождала, пока хлыщ задергается, и добавила: – Не рекомендую звать на помощь. Я не отпускала своих сопровождающих.

– Это против договоренности!– пискнул тот.

– Я ни с кем ни о чем не договаривалась, – ответила принцесса. – Но так и быть. Я предамся в руки ваших хозяев, но при одном условии. Я желаю удостовериться – лично! – что Генри Монтроз жив, и что его выпустят на свободу, как только вы заполучите меня.

– Так он примется мстить и вообще… отбить попытается… – буркнул хлыщ.

– Это уж не моя забота. Ну? Вы согласны или нет?

– Согласен, – выдавил он. Видно, хозяева наделили его немалыми полномочиями. – Только уж там никаких… сопровождающих быть не должно! Господа обещают и клянутся, что вам не будет причинено никакого вреда.

– Пусть поклянутся мне лично, – бросила Мария-Антония холодно. – Едем немедленно. Что же вы медлите?

Хлыщ засуетился, а принцесса успела подать наблюдателям знак – следуйте за нами, но тихо. Оружие было у нее при себе, и она не собиралась с ним расставаться. Пусть сперва попробуют ее обыскать!

У ворот постоялого двора ждал экипаж, который помчал ее куда-то в ночь и темень, резко и неприятно пахнувшую.

– Прошу обождать, сударыня, – попросил хлыщ, выпрыгивая из кареты. Раздался какой-то невнятный бубнеж, но риторические экзерсисы нового знакомца Марии-Антонии возымели действо. – Вылазьте. Осторожно, ступенька…

– Где это мы? – спросила она, стараясь не ежиться: по спине отчетливо подирало холодным ветром. Какие-то строения вокруг… найдут ли ее Йоранссоны? И имеет ли она право подвергать их опасности?

– А это склады, сударыня, – просветил хлыщ. – Прошу сюда..

– А чем так мерзко пахнет?

– То керосин, – сообщил он и пояснил, видя, что она не понимает: – Ну, горючая жидкость такая, лампы ей заправляют и всяко такое прочее… Опять же, собака по такой вони след не берет. Милое дело!

– Прелестно, – сухо сказала Мария-Антония. – Я жду. Где Монтроз?

– Сюда вот… – хлыщ подал ей руку, помогая спуститься. Тут воняло еще хуже.

Принцесса задумалась, отчего это ее требование удовлетворили, а не увезли в экипаже подальше. Может, понимали, что за нею следят Йоранссоны и их работники? Или не желали портить с нею отношений? Бог весть… И, главное, кому служит этот человек? Уж не Хоуэллам точно, тем-то зачем похищать собственного наёмника? Впрочем, это уже без разницы, вряд ли один хищник лучше другого…

– Ну, я жду! – поторопила она.

– Да вот же он, – мужчина привернул фитиль в коптящей лампе, и Мария-Антония увидела Генри.

Ему крепко досталось, это уж точно. И приковали его прочно, за обе руки к какой-то металлической трубе, и дышать здесь было нечем – этот самый керосин вонял нестерпимо, даже на полу прилично натекло из какой-то канистры… Собаки бы тут точно поумирали!

– Генри! – окликнула принцесса. – Генри!..

Он открыл глаза – один глаз, вернее, второй заплыл от побоев, – застонал, но не от боли, а от разочарования.

– Дура… – вымолвил он разбитыми губами. – Ну какая же дура, ну я просил же…

– Я тоже просила, – сказала принцесса холодно и повернулась к спутнику. – Отпустите его.

– Но…

– Таков уговор. Отпустите его на моих глазах. Если боитесь, позовите еще охранника или кто там у вас… Ведь есть же человек? Иначе, – принцесса прищурилась, – я не стану работать с вашими хозяевами!

– Сильно захотелось на цепь рядом с этим парнем? – вдруг оживился хлыщ. – Так это не сложно. Чего вам еще, сударыня? Вот он, живой, отпустим, как только, так сразу же… Зачем он нам? А пока пусть сидит, меньше хлопот. Ничего с ним не случится, не бой…

– Я ничего не боюсь, – спокойно сказала Мария-Антония. Она отлично знала, какое действие оказывает на людей ощущение острого клинка в непосредственной близости от их печени. Слава богу, ее не стали обыскивать, забрали лишь саквояж с револьвером, но это все! – Или зови охранника с ключами, или отпирай сам!

– Нет ключей… – просипел мужчина, пытаясь уклониться. Тщетно, принцесса знала, как держать жертву, и каждый рывок лишь приближал несчастного к острию стилета. – У меня нет и у него нету, это старший приковал…

– Чудно, – холодно сказала девушка. – Генри, чем можно взять твои кандалы?

– Ломом, – честно ответил он. – А еще я могу отстрелить цепь между «браслетами», только у меня револьвер отобрали!

– Револьвер найдется, – Мария-Антония кивнула на хлыща. – Ах ты!..

Он попытался вывернуться, да так резво, что девушка едва успела…

…Генри уже не чаял дождаться помощи. Мечтал только об одном: сдохнуть побыстрее и не мучиться, он всегда молил об этом богов, вдруг услышат? Побои – это ерунда, он умел терпеть боль и не сказал больше того, что наверняка уже известно всем заинтересованным. Но на любые вопросы о принцессе он отвечал либо расплывчато донельзя, либо вовсе молчал. И приметы ее давал – не имеющие ничего общего с действительностью! Долго еще будут шерстить всех белокурых, голубоглазых, пышногрудых девиц, имевших неосторожность отправиться в путешествие именно в это время!

А когда перед ним явилась Мария-Антония, Генри сперва подумал, будто у него начались видения. Бывает такое, он слышал, от паров керосина и прочей горючей дряни, некоторые нарочно ими дышат! Но нет, это была она, и один из тюремщиков с нею, а она говорила с ним так, будто имела право распоряжаться всем отсюда и до Южного моря, которое некоторые называют Средиземным, что есть несусветная глупость: до средины обитаемых земель от него еще столько ехать…

Ему все казалось, что это сон. И только когда Мария-Антония перехватила рванувшегося было звать на помощь спутника и… пощекотала его клинком – Генри впервые видел, как она это делает, спокойно и деловито даже, – он вдруг осознал, что это реальность. И рванулся в своих цепях – но куда там, стальные наручники не разогнуть, цепь не оборвать!

– Только в меня не попади, – сказал он Марии-Антонии, когда она взяла наизготовку револьвер своего покойного провожатого.

– Я постараюсь, – спокойно ответила она, а Генри как можно дальше отодвинулся и зажмурился даже. Он сам бы отстрелил цепь, но она была слишком коротка: не выходило вывернуть запястье так, чтобы взять револьвер и угодить по звеньям. – Не шевелись.

Генри задержал дыхание.

Выстрел в замкнутом помещении прозвучал чересчур громко, а еще – Генри сразу почувствовал, рванув руки, – Мария-Антония промазала. Цепь держалась, да еще как, но… Нет, она почти разбила одно звено, пара хороших рывков, и…

– Генри! – услышал он выкрик, обернулся и увидел…

Хватило искры. То ли от самого выстрела, то ли это пуля выбила ее из металла наручников, но искра упала, и керосин загорелся – натекшая из дырявой канистры лужа подернулась лепестками пламени. Пока чуть поодаль от Генри, туда, видно, отлетела эта треклятая искра, но он знал, как быстро горит эта дрянь, и с удвоенной силой рванул наручники. На запястьях наверняка остались кровавые следы, но зато цепь порвалась, и он обернулся к Марии-Антонии…

– Генри!!

Он потерял ровно секунду. И этой секунды хватило горючей жидкости, чтобы полыхнуть, и столб огня поднялся до потолка. Еще немного, пламя доберется до канистр, а тогда… тогда тут начнется ад.

– Тони, беги! – крикнул Генри, прикрывая лицо рукавом от нестерпимого жара. Будь он в куртке – рискнул бы броситься в огонь, а в одной драной рубашке… – Беги!..

Лужа керосина пылала перед ним, как крохотный кусочек ада.

«Лужа, – вспомнил Генри. – Я умру, если не смогу засыпать лужу песком. Теперь ясно… И песка у меня с собой нет, у меня вообще ничего нет! Господи, ну почему так, лучше бы от пули, господи! Я не хочу гореть заживо, я не хочу, чтобы Тони… Тони…»

– Уходи! – выкрикнул он снова, пятясь к стене. Спасения не было. – Уходи, тут же сейчас всё…

Генри плохо видно было сквозь яркий огонь, но ему показалось, будто Мария-Антония рванула какой-то шнурок на шее – верно, болталось там что-то, прочно завязанный кожаный мешочек, а он не спросил, не довелось, – непослушными пальцами дернула завязки, и они поддались так, будто только того и ждали.

Невесомая пыль взлетела в воздух, опустилась в огонь, и языки пламени будто остановились, замерли, только слышался сдержанный гул, готовый прорваться торжествующим ревом в любую секунду.

– Генри, скорее!!

Он не заставил себя упрашивать, одним скачком пролетел замерший огонь в керосиновой луже, схватил Марию-Антонию в охапку и потащил по лестнице вверх, вверх, вверх… Странное безвременье внизу окончилось, снова торжествующе взревел огонь, а Генри только тащил и тащил девушку, и ему все равно было, кто попадается на пути, а потом земля содрогнулась, и в небо выметнуло столб пламени: это взорвались керосиновые склады. Стало светло, как днем, и в этом свете прекрасно были видны черные силуэты, и их было много, слишком много для него одного…

– Не подходите, – Генри едва дышал, но чувствовал спину прижавшейся к нему Марии-Антонии, и ради этого готов был держаться еще сутки. – Убью…

– Братец, то мы! – перекрыл гул пожара бас Свена-младшего. – Мы тут подчистили, скучно было, а еще новые подъехали и брешут, что твои наниматели!

– Монтроз? Генри Монтроз? – раздался чей-то спокойный голос. – Не нужно беспокоиться. Чужих здесь больше нет, опустите оружие и, умоляю, успокойте своих родственников!

Генри почувствовал, как напряглась принцесса, сам присмотрелся и уронил руки.

– Это свои, – сказал он. – Хоуэлл.

– Я думала… – девушка с удивлением рассматривала приближающегося мужчину. – Я думала, он пожилой, а он ведь не старше тебя!

– Хоуэллов много, – пояснил Генри устало. – Это Фредерик. Племянник главы корпорации.

– Точно так, – учтиво склонил голову молодой светловолосый мужчина. Тяжелые, будто сонные веки и упрямый подбородок выдавали его с головой – порода! – Фредерик Хоуэлл к вашим услугам. Сударыня, прошу извинить за опоздание. Вы не пострадали?

– Никоим образом, – и вновь принцесса заговорила этим невыносимо холодным тоном. – Но я попросила бы позаботиться о Генри Монтрозе, который пострадал, защищая меня.

– Мужество вашего провожатого будет вознаграждено, как должно, – заверил Фредерик. – А теперь не изволите ли проследовать с нами? Здесь не место для знатной девицы!

– Пожалуй, – согласилась девушка. А был ли у нее выбор? – Но я прошу все же…

– Хоуэллы не забывают своих обещаний, – склонил тот голову. – Идемте, сударыня, вас ждет карета. Монтроз, – произнес он совсем другим тоном, – завтра в полдень явитесь в обычное место для беседы. Тогда же решится вопрос о вашем гонораре. Вам ясно?

– Яснее некуда. – Генри поднялся с земли, покрутил запястьями. – Кто-нибудь может снять эту дрянь, или мне искать кузнеца?

Карета, уносящая Марию-Антонию, пропала в темноте, и взывать оставалось разве что к головешкам.

«Я выполнил задание, – на душе у Генри было изумительно гнусно. И пусто. – Выполнил так, что лучше не придумаешь. Но Тони… господи, Тони, я же ничего не успел ей сказать!»