"Последние ворота Тьмы" - читать интересную книгу автора (Ефимов Алексей Иванович)

Глава 4: Крадущийся хаос

Лэйми спал так долго, что вся его жизнь, казалось, распалась на две части — до и после. Проснувшись, наконец, он ещё пару минут бездельничал, глядя в потолок. Кровати в Инициативе оказались отменные — большущие (вытягивайся, как хочешь — ни руки, ни ноги не свисали), с мягчайшими матрацами и обшитыми шелком толстыми ватными одеялами, — ласкающим кожу, тяжелыми и мягкими. Спалось под ними замечательно — он, как говорил Охэйо, просто «отпал». Ему даже ничего не приснилось — что было, несомненно, только к лучшему.

Сам Охэйо до сих пор бессовестно дрых, засунув голову под подушку — из-под одеяла виднелись лишь его босые ноги. Лэйми не хотел его будить, но заслышав его возню Аннит проснулся — груда одеял зашевелилась и из-под них показалось заспанное лицо, скрытое падающими на него лохмами. Он отвел их пятерней назад и удивленно посмотрел на Лэйми, словно не узнавая его — да и тот чувствовал себя выпавшим из времени… но уже давно он так не высыпался — казалось, что на целый год вперед.

За окном сияла бездонная небесная синева — утро тут и впрямь оказалось ясное, как им обещали. Лэйми уже отвык от солнца и решил немедленно отправиться на Стену — чтобы посмотреть на свой новый дом. По пути он заглянул в комнату Лэйит. Её дверь была предусмотрительно заперта и пара появилась лишь минут через пять энергичного стука. Они тоже зевали и выглядели так невинно, словно всю ночь только и делали, что видели сны. Предложение Лэйми им понравилось и через полчаса все четверо поднимались по широкой лестнице, вырубленной в камне с внутренней стороны Стены. Лестница была засыпана снегом, ноги скользили, так что приходилось больше подтягиваться руками, но промерзшие железные перила обжигали ладони даже сквозь рукавицы, а разгулявшийся на высоте ветер швырял им в лицо колючий снег.

Оказавшись наверху, Лэйми не мог отдышаться минут пять и лишь потом осмотрелся. День был очень ясный, солнечный и морозный, но других желающих лезть так высоко, чтобы полюбоваться пейзажем, не нашлось и они были тут совершенно одни.

Он подошел к парапету, глядя вниз. Солнце стояло за спиной и под Стеной лежала глубокая тень. Справа земля гигантским уступом обрывалась к похожей на снежное поле реке, распластываясь вдали необозримой равниной. Слева, закрывая добрую треть неба, слепяще-белыми массивами вздымались горы. У Лэйми болели глаза, когда он смотрел на них. Дыхание перехватывало; казалось, эти необозримые, рассеченные темно-синими тенями ущелий громады стоят совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. Острые зазубренные гребни, крутые, неприступные склоны вздымались на непредставимую высоту.

Лэйми не знал, сколько любовался ими. Белые пики на фоне яркой синевы были немыслимо красивы. Казалось преступлением отводить от них взгляд, но в конце концов он просто замерз. Ветер усилился; на небе появились клочья облаков странного, ядовитого, желто-зеленого цвета. Цепляясь за склоны гор они, казалось, оскверняли девственную белизну снега и Лэйми опустил уставшие глаза.

Испятнанный темным кустарником склон у подножия Стены полого скатывался вниз, обрываясь в поросшее лесом ущелье. Крутобокие увалы за ним щетинистыми от сосен волнами убегали вдаль, ныряя в желтовато-зеленую тень под недалекой Сугха: она стояла над горизонтом сплошной стеной, очень ровной, словно обрезанной ножом. Многослойные зеленовато-бурые тучи клубились с устрашающей быстротой, но, тем не менее, оставались на месте. Вот только отрывавшихся от них клочьев становилось всё больше и больше…

Лэйми помотал головой и отвернулся. Они стояли на южном углу Стены. Здесь проходившее между её подножием и речным обрывом шоссе круто поворачивало вправо. Угловатая, серо-голубая ферма моста перемахивала снежную пустоту реки одним громадным прыжком; далеко внизу лежала её ажурная темно-синяя тень. За ним шоссе плавно сбегало вниз по гигантской дамбе и шло к Одинокому Городу, теряясь между пологими холмами. Сейчас эта широкая, голая лента темного асфальта была пуста, по ней струилась лишь текучая снежная пыль — но безжизненность белой пустыни была обманчивой, предательской. Там, вдали, виднелись смутные темные пятна, четко выделяясь на её ослепительном фоне. Они медленно, едва заметно двигались к городу. На дамбе стояла БМП — не проявлявшая, впрочем, никаких признаков жизни — но смутный неровный поток задолго до начала подъема поворачивал вправо, скрываясь в распадке между холмами. Острые глаза Лэйми даже с такого расстояния могли различить крохотные человеческие фигурки. Бывшие человеческие.

Он сжал зубы. Их вел сюда самый могущественный царь в мире — голод и он понимал, что шансов выжить у них нет. Всё кончится быстро, быть может, уже этой ночью. Но верить в это ему не хотелось.

День тянулся бесконечно долго, так как делать им тут было совершенно нечего — разве что бродить по зданию, рассматривая всё подряд и при случае встревая в разговоры. Никто не нуждался в их помощи. Работать тоже было негде — все заводы остались снаружи. В солдаты их не взяли — Инициатива могла выставить несколько тысяч бойцов, но автоматов — и обученных стрелков — у неё было всего две сотни. Добровольцев с самодельными пиками из арматурных прутьев собралось раз в десять больше, но чужаки не попали и в их число. Никто не знал, разумеется, можно ли им доверять. Силы Старого Города были немногим больше — сотни три полицейских и шестьсот ополченцев с охотничьими ружьями. Впрочем, пока их не пытались штурмовать. Огромный Новый Город впитывал тварей, как губка и пылавшие там бои отмечали огромные гривы черного дыма. Возле Инициативы боев не было — обыватели, по всегдашней привычке, пытались отсидеться в домах, пока не становилось слишком поздно. Город распался на десятки тысяч микрокрепостей и, пока твари осаждали эти игрушечные твердыни, обитатели твердынь побольше могли чувствовать себя в безопасности. На несколько дней. Но потом им придется иметь дело со всей ордой, и тогда…

Когда день угас, Лэйит и Наури уединились вновь. Чтобы не слышать доносившихся из-за стены звуков, Лэйми с Охэйо вновь отправились гулять. Выйдя во двор, они поёжились. Солнце уже зашло, скрылось за горными хребтами, и сейчас горы темнели таинственной синевой на фоне зеленоватого неба. Только высочайшие пики ещё пылали алым, отражая солнечный свет — несмотря на то, что внизу были уже сумерки. Лэйми хотелось оказаться там, но это было совершенно невозможно. Он вздохнул и опустил взгляд.

Между горами и городом был занятый брошенными новостройками широкий распадок, а на его дне, между замыкавшим его с юга невысоким увалом и зданием Инициативы — обширное длинное озеро. Прожектора на бетонных мачтах заливали его призрачным голубым светом. Почти все юные ини сейчас были здесь — они катались на коньках или санках, съезжая с высоких берегов. До Лэйми то и дело доносились задорные выкрики и смех.

Он оглянулся. Над озером возвышался двенадцатиэтажный уступчатый массив из гладкого, темно-красного кирпича и Лэйми знал, что видит только жилое ядро Инициативы — ей принадлежало ещё несколько больших заводов. Хребет колоссального здания протянулся почти на полмили. Закатный свет тонул в похожих на ущелья дворах между пересекавшими его поперечными корпусами и огромный дом казался сумрачным. В его больших окнах, как в аквариумах, пронизанных теплым искусственным светом, беззвучно сновали фигурки, одетые весьма легкомысленно, несмотря на царивший снаружи жуткий мороз.

Лэйми вновь обернулся к обрывистым, жестоким склонам гор. Их не трогала вся эта суета: они стояли здесь ещё до появления города и будут стоять, когда его не станет. В глубине их ущелий сгущался мрак; пирамидальные вершины сияли, казалось, уже где-то за небом. Там, наверху, должен был царить космический холод; вечный, неприступный хребет, Ограда Мира.

Но истинная жестокость таилась не в горах, а под ними. Манне была древней страной и её обитатели отчасти сохранили знания Основателей. Приход Сугха не стал для них катастрофой — они давно знали о ней, хотя и не понимали её сущности. Она стремилась именно сюда, где под горами скрывалась брешь в ткани мироздания. Чтобы эти ведущие в мир Мроо Ворота не оказались распахнуты, вокруг них, под землей, в толще скал, построили Ирринай — крепость, позднее ставшую городом. Когда Сугха пришла, желая открыть путь ещё худшему, лучшая, самая активная часть населения ушла туда. Присоединиться к ним — значило избежать Перерождения, выжить. Вот только это было не более чем наивной мечтой. Ворота Ирриная давно были заперты, но Эменнай пока прикрывал щит — какая-то иная Реальность, непохожая на эту, охваченную чумой…

Лэйми помотал головой. Не далее чем в ста метрах отсюда, у основания решетчатой ограды, виднелись шапки часовых, торчавшие из обшитого досками глубокого окопа. Метрах в сорока за ней начиналось темное море низких одноэтажных домов — ни дымка, ни единого проблеска света, лишь вдали трепетали зарницы пожаров, сливаясь в тревожное марево. Но вот обитатели там были — и даже много больше, чем раньше. Сейчас они не показывались, но что будет, когда окончательно стемнеет, когда пойдет снег, когда он превратится в метель? Не этой ночью, конечно, но не позднее, чем через неделю. Когда снаружи выйдет вся пища.

Теоретически, решетчатый забор был непреодолим для одержимых. Но он окружал, наверное, квадратный километр территории — слишком большой периметр, чтобы его можно было охранять. Дюймовой толщины прутья нельзя было раздвинуть — но Лэйми помнил, как один из нелюдей пытался буквально протечь через решетку в Одиноком Городе. Когда Перерождение здесь дойдет до этой стадии, здание Инициативы окажется окружено живым морем, от которого невозможно отбиться. И даже это будет ещё лучший исход — запасов продовольствия у них осталось не больше, чем на месяц. Его не экономили — это не имело смысла. Всё равно, Сугха рано или поздно убьет их.

Лэйми вновь помотал головой, прогоняя мрачные мысли, и поёжился. На нем тоже была круглая меховая шапка и пятнисто-темная тяжелая шуба с поясом, доходившая до щиколоток, но мороз пробивался даже сквозь неё. Он помахал руками, чтобы согреться, и пошел вдоль берега, невольно прикидывая, куда отсюда можно бежать.

На востоке забор упирался в Стену, венчавшую южный склон долины. За ней начинался Старый Город — немногим больше занятого Инициативой участка, но в нем жило более сорока тысяч человек. Земля за темной пропастью отделявшего его рва тоже была покрыта толстым слоем снега, летящего бесконечной поземкой, но возвышавшиеся за ним огромные, зловещего вида здания из темного камня были живыми, с освещенными окнами. Метров через двести к югу к ним вел железный пешеходный мост, но калитка в решетке была заперта, а другая его сторона охранялась караулом. Как всегда в плохие времена, каждый был сам за себя, а по небу всё плыли и плыли буро-зеленые светящиеся облака — слишком яркие для скудного зарева городских огней.

Лэйми проснулся, когда чья-то холодная рука тряхнула его за плечо. Он испуганным рывком сел, потом помотал головой и опомнился, узнав стоявшего у постели Охэйо — хотя свет в комнате не горел и друг казался темным силуэтом.

— Аннит? Что случилось?

Охэйо отступил на шаг, молча поманив его к двери. Лэйми вновь недовольно встряхнул головой, отбросив назад падавшие на глаза волосы, потом встал и потянулся. Одевшись, он посмотрел на часы. Чувства не обманули его — он лег всего сорок минут назад.

— Аннит, какого черта? К чему вся эта таинственность?

Охэйо привалился к стене, скрестив на груди руки и насмешливо посматривая на него.

— Так интереснее. Тебе не кажется?

— Мне лично интереснее спать. И вообще, в чем дело?

— Я отыскал что-то вроде выхода. Не хочешь пойти со мной?..

Они спустились в вестибюль восточного фасада и Лэйми с интересом приник к окну. Оно выходило на Старый Город — за недалеким рвом лежала просторная площадь, окруженная громадными и очень древними зданиями из темного камня — их стены покрывало множество причудливых узоров и украшений, как и высокие чугунные столбы освещавших её тускловатых красно-белых фонарей. Их тревожный свет расплывался в затянувшем всё вокруг морозном тумане — температура снаружи явно ушла далеко за минус сорок. Между запутанным лабиринтом из высоких кустов, окаймлявших дорожки, искрился нетронутый снег. Может быть, ини и могли туда попасть — а толку-то…

— Вот он, — сказал взобравшийся на подокнник Охэйо.

Он протянул руку, указывая, но Лэйми поначалу всё равно ничего не замечал. Между окном и площадью протянулась высокая решетка ограды — и он не сразу понял, что на её фоне темнеет такой же решетчатый мост, точнее, ведущая к нему лестница. Сам мост поднимался над оградой и шел куда-то налево, исчезая из поля зрения.

— Ведет в сторону гор, — ухмыляясь, сказал Охэйо. Его глаза ярко, возбужденно блестели. — Проверим, а?

Лэйми поёжился.

— Ты с ума сошел! У нас уши отвалятся…

Охэйо с силой сжал его руку. Его взгляд стал жестким.

— Мы должны как-то попасть в Ирринай, потому что иначе нам не выжить. Ты хочешь отказаться от этого? Сейчас?

Лэйми не отвел глаз.

— Нет.

— Тогда пошли.

Мост был просто рядом узких бетонных плит, обнесенных трубчатым ограждением, и идти по нему можно было только по одному. Под ним был ров глубиной метров в десять, заросший корявыми деревьями, и их покрытые инеем верхушки торчали по обе стороны моста. Высоко над головой, в морозной дымке, мерцали ледяные звезды. Несмотря на роскошную шубу, Лэйми ёжился — но только отчасти от холода. Они без проблем выбрались наружу — выходы из здания никем не охранялись — но их могли видеть из дюжины мест и что ждет их по возвращении, он не знал.

Слева, всего метрах в пятидесяти, стояло двухэтажное здание детского центра. Оно состояло из множества небольших корпусов, соединенных в шахматном порядке, но ни одно из окон не горело. Светились только окружающие его фонари, протянувшиеся цепочкой несколько ниже моста; их бело-фиолетовое сияние отблескивало на пушистом, нетронутом снегу.

Вдруг откуда-то сзади донесся топот. Лэйми увидел низкую, коренастую, темную фигуру мужчины, бежавшего к боковой двери. Вслед за ним, нелепо переваливаясь, неслась стая Переродившихся — неуклюже, но быстро.

— Неужели он думает, что там ещё остались дети? — удивленно спросил Охэйо.

Лэйми смотрел сверху, из темноты на свет, и ему казалось, что он видит представление в театре, не имеющее ничего общего с реальностью. Мужчина добежал до черной железной двери и, гремя ключами, начал открывать её. К нему стремительно неслись пять или шесть горбатых туш с тупыми зубастыми мордами и непропорционально длинными руками. Сердце Лэйми замерло, он даже не знал финала этой пьесы — успеет мужчина открыть дверь или нет.

Он успел. Но за узким тамбуром оказалась вторая, точно такая же. И вместо того, чтобы закрыть внешнюю дверь, мужчина начал отпирать внутреннюю!

— Закрой дверь, идиот! — заорал Охэйо. Миг спустя к нему присоединился и Лэйми… но Переродившиеся уже были на крыльце. Они ворвались в проем, оттуда послышались невнятные вскрики, шум борьбы… затем раздался надрывный сиплый вопль такой силы, что в окружающих двор домах отозвалось эхо. Затем все стихло, слышалось только урчание и рык тварей. Там, в темноте, продолжалась непонятная возня, но Лэйми уже не смотрел на неё. Он видел страшный финал одной из сотен тысяч творившихся в Эменнае трагедий — и знал, что если выживет, то заставит Мроо заплатить за всё сполна.

Мост оказался неожиданно длинным. Он вел к горам, точно на юг, примыкая к темной громадине недостроенного многоэтажного здания. Они нырнули в бетонную коробку пустой комнаты, потом в почти темный коридор…

Миновав целую анфиладу сумрачных, люто холодных помещений, они вышли к торцу здания там, где оно примыкало к другому, ещё более новому. Здесь единственное окно пустой комнаты примыкало к полу неогражденного ещё этажа. Выбравшись в него, они оказались в обширном, продутом ветром пространстве — здесь были лишь пол и потолок и соединяющие их массивные бетонные опоры. Снизу, справа и слева, падал бело-розовый свет фонарей, но здесь царил полумрак.

Они быстро пошли вперед, обходя бетонные коробки лестничных клеток, с каждым разом поднимаясь всё выше. Дорога оказалась длинная: как прикинул Лэйми, они прошли не меньше километра, не приближаясь к краям, чтобы их не заметили снизу. Никаких следов здесь не было и Охэйо вел его, по сути, наугад. В конце концов они уперлись в монолитную стену с единственной квадратной дырой, похожей, скорее, на нору — она была длиной метра в два, но столь низкая, что пришлось ползти на четвереньках. Проем в её конце ничем не был загорожен и Лэйми замер, оказавшись над пятидесятиметровой пропастью. За черными гребнями низких крыш, бесконечно далеко на западе, ещё догорал золотой закат и его последние отблески лежали на снегу. Какое-то время он молча смотрел на него, дрожа от холода — мороз к ночи стал совершенно зверским.

Здесь был единственный путь — узкая железная лестница, тянувшаяся вдоль стены. Миновав её, они вдруг оказались на самом верху и Лэйми удивленно замер, съежившись — хотя ветер почти стих, холод был жуткий.

Они стояли высоко над круглой, с пологими склонами, долиной, в которой залегла целая галактика золотых и бледно-фиолетовых огней. Над ней простерлось бледно-черное в морозной дымке небо, усыпанное огромными, мохнатыми, стылыми звездами — закат почти уже догорел. На его фоне чернел каркас огромного недостроенного здания, протянувшегося по гребню отрога. А на юге из покатой вершины горы вырастал лес соединенных поперечинами сегментированных колонн, неровно вздымавшихся, казалось, в самое небо. На глазах Лэйми самый верхний из венчавших их ярких зеленовато-белых цилиндров стал вдруг ослепительно-белым — и разлетелся черно-рыже-сизым облаком, осыпаясь каскадами гаснущих бело-золотых искр.

— Защита рушится, — тихо сказал Охэйо. Его глаза сузились и зло блестели. — Дело идет к концу, и быстро.

— А вход в Ирринай? — спросил Лэйми. До него долетел запоздалый гул взрыва — и тут же взорвался ещё один цилиндр, расположенный ниже. Он тоже был размером с небоскреб.

— Где-то мы неправильно свернули, — Охэйо потер ладонью нос и поёжился, глядя на нависавшую на севере огромную, зеленовато-рыжую, светящуюся волну Сугха. — Я замерз, как собака. Пошли назад.

Ночью Лэйми проснулся от резкого, неприятного чувства. Ни одна лампа не горела, но в комнате было слишком светло. Он повернул голову.

Небо за окном тлело неестественным коричнево-зеленым сиянием, исходившим из-за низко нависших туманных туч. Горы исчезли, скрылись, утонули в них.

Лэйми на несколько секунд закрыл глаза. Его сердце вдруг бешено забилось. Он постарался убедить себя, что это всё сон, но напрасно. Итак, Сугха проломила защиту и он, возможно, уже не увидит неба. Никогда больше.

В комнате было очень жарко. Хотя он лежал нагим поверх простыни, его тело блестело от пота, как и тело Лэйит — вчера, утомив Наури или просто разнообразия ради, она пришла к нему. Обычаи Инициативы, где она выросла, не касались интимных отношений — нравы в ней были совершенно свободные, что, собственно, и привлекало в неё молодежь — по крайней мере, в довольно значительной степени. Охэйо не одобрял таких вольностей — сонно ворча, он свернул постель и отправился к Наури. Лэйит же вовсе не казалась усталой и они весьма интересно провели два вчерашних часа, забыв обо всем. Распластанная на животе, она извивалась под ним, увлеченно ёрзала тугой попкой и Лэйми удивленно вскрикнул, когда она подняла его, касаясь постели только ладонями и пальцами расставленных ног и содрогаясь в тугих бесконечных конвульсиях. Сейчас она спала; её рука накрыла его бедро. Он осторожно убрал её и поднялся, босиком прошлепав к окну.

Зрелище было жуткое — снег и тучи, казалось, сплавлялись в гнойном, зловонном сиянии, не дающем теней. Оно то становилось ярче, то пригасало, завораживая своими медленными, незаметными переливами. На западе, над Новым Городом, в небо упирались сотни тонких бледных лучей, рисуя на тучах что-то вроде географической карты. Ничего подобного Лэйми раньше не видел.

За его спиной скрипнула постель — он-таки разбудил девушку. Лэйит прошлепала к нему и уткнулась лбом в холодное стекло, опираясь ладонями о подоконник. Он бездумно накрыл рукой её круглый зад.

— Ну вот и всё, — сказала она. — Снова эти тучи. Выглядит жутко. Как будто за ними что-то движется. Что-то очень большое… и смотрит на меня…

По нагой коже Лэйми пробежал острый ледяной озноб; одновременно его бедро коснулось гладкого бедра девушки. Он бездумно прижался к ней сзади, лаская её грудь. Едва Лэйит молча расставила ступни, он накрыл ладонями выпуклые изгибы её талии и одним резким толчком вошел в неё, двигаясь ритмично и быстро. Лэйит часто задышала, поджимая живот и Лэйми опустил ресницы, не думая ни о чем, кроме своих ощущений