"Место средь павших" - читать интересную книгу автора (Коул Адриан)

ГЛАВА 5 Варгалоу

Брэнног сидел у очага и не отрываясь глядел на тлеющие угли. Рядом с ним на столе стояли остатки завтрака — последней трапезы, которую он разделил с дочерью. Он все еще не мог поверить, что она ушла. Уже начало светать, когда четверо путешественников покинули деревню. Брэнног накормил их и помог собраться в дорогу. Они пошли вдоль гавани в сторону гор. В конце набережной Сайсифер обернулась и помахала отцу рукой. Затем решительно повернулась и скрылась за поворотом, не желая длить агонию прощания. Знала ли она, какую боль причинило ему ее решение, как тяжело ему было признать себя побежденным во второй раз? Когда Брэнног возвращался домой, люди поспешно закрывали окна своих домов, словно не желая быть свидетелями его горя. А потом улица опустела. Путники исчезли, как будто их никогда и не было.

Он уже давно примирился с мыслью о том, что в Зундхевне его дочери не место. Но какие опасности подстерегали ее на пути, который она выбрала? «Может, надо было пойти с ними?» — спрашивал он себя. Но вмешиваться в ее жизнь он не хотел. Она сама избрала дорогу, и он не станет ей мешать. Он встал и принялся собирать тарелки. Небо наконец прояснилось, и день, похоже обещал быть ясным. Однако погода могла и не удержаться, так что надо было брать лодку и отправляться в море. Многие из его соседей уже готовились сделать то же самое. Знакомый шорох юбок раздался у него за спиной. Обернувшись, он увидел Эорну: она принесла дров для очага. По лицу ее было заметно, что она беспокоится за него.

— Ты спал? — спросила она.

— Немного.

Она опустила дрова на пол и привычным движением взяла тарелки из его из рук. Потом поставила их обратно на стол и положила свою ладонь на его руку.

— Брэнног, тебе кажется, что ты остался совсем один. Но это не так, вырвалось вдруг у нее. Он отнял руку:

— Оставь меня.

Девушка вновь сжала его пальцы:

— Не гони меня.

Он разозлился и оттолкнул ее сильнее, чем следовало. Потеряв равновесие, Эорна больно ушиблась о соседний стол.

— Оставь меня! — рявкнул он. — Ты работаешь у меня, я плачу тебе. Прибери здесь. Мне нужно снаряжать лодку. — С этими словами он вышел из комнаты, мрачный как туча. Прикусив губу, она схватила тарелки и скрылась на кухне.

На улице, поостыв на холодном утреннем ветру, он решил, что слишком жестоко обошелся с Эорной. Надо будет поговорить с ней еще раз, помягче. Но сейчас он не нуждался ни в чьей компании.

— В море собираешься?

Обернувшись на голос, он увидел Хенгрома, который шагал в его сторону.

— Угу, — буркнул он, перебрасывая через плечо моток веревки.

— Так, значит, они ушли. И девочка с ними?

— Да. Решила, что это ее долг.

Хенгром внимательно взглянул в измученное лицо товарища:

— Наверняка решение далось ей непросто.

Брэнног понимал, что друг искренне переживает за него.

— Да, нелегко. Как ты думаешь, может, мне не следовало позволять ей уйти?

— Птице место в небе, Брэнног. — Хенгром посмотрел на отвесные горные склоны, высившиеся над деревней. — Их ждут тяжелые испытания. Я почти не спал этой ночью.

— Они просили поблагодарить за мечи, — сказал Брэнног, с трудом выдавив из себя улыбку. Хенгром улыбнулся в ответ:

— Смотри-ка, а погода-то сменилась. Надо постараться и наверстать все, что мы упустили этой зимой. Может, наш чужеземный друг принес нам удачу. Хороший улов нам сейчас не помешает.

«Удачу? — удивился Брэнног. — А может, это его прощальный подарок?» И он вернулся в дом отдать все необходимые распоряжения перед выходом в море. Завершив дела, он поискал Эорну. Она была на кухне вместе с другой девушкой, Харлой. Под каким-то предлогом он отослал вторую девушку прочь, но Эорна продолжала работать молча, не поднимая глаз.

— Эорна, я тебя обидел. Я был расстроен, когда говорил с тобой.

Она посмотрела на него:

— Я понимаю.

— Я не должен был отвергать тебя.

Девушка сделала к нему шаг, но он отвернулся.

— Может быть, когда ты вернешься, — начала она мягко, — я смогу убедить тебя, что ты не одинок. Он замер. Вовсе не это ожидал он услышать.

— Нет. Я понимаю, что ты беспокоишься обо мне, спасибо тебе за это. Но ты напрасно ждешь от меня чего-либо. Я не люблю тебя, Эорна.

Эорна улыбнулась:

— А я и не прошу меня любить.

— Ты должна найти себе другого мужчину, — заторопился он, чувствуя, что, если этот разговор не прекратится, он снова потеряет контроль над собой.

Она смотрела на него, не говоря ни слова.

— Тебе не обязательно продолжать работать здесь, можешь уйти, если хочешь, — предложил он ей.

— Ты меня гонишь? — испугалась она.

— Нет! Оставайся и продолжай работать за еду и жилье, как раньше, больше мне ничего от тебя не нужно. Ничего. Я буду тебе помогать, но, если тебе нужен мужчина, найди другого.

Пристыженная, она опустила глаза:

— Хорошо. Ты дашь мне время найти другую работу где-нибудь в деревне?

— Да, если ты хочешь уйти. Но, повторяю, в этом нет необходимости, можешь оставаться у меня. — С этими словами он вышел, злясь на себя за то, что надумал извиняться. Теперь отношения между ними стали еще более напряженными, чем прежде.

Вскоре Эорна уже наблюдала, как Брэнног сел в лодку и отчалил от берега вместе с другими рыбаками, также выходившими в море на лов. Ни одного мужчины не осталось в деревне. Эорна позволила себе немножко поплакать. Теперь, когда дочь Брэннога больше не стояла у нее на пути, она надеялась заполнить пустоту в его жизни. Но он не испытывал к ней ничего, кроме презрения. Она говорила с ним напрямую, без всяких уловок, отдалась на его милость, а он был так холоден. При воспоминании об этом слезы ее высохли, а сердце ожесточилось. «Ладно. Раз уж ты так хочешь от меня избавиться, — сказала она себе (именно так понимала она его намерения), — я здесь больше не останусь. Но не жди, что я буду молчать, Брэнног. Имя твоей драгоценной доченьки будут склонять так же, как и мое. И так уже все женщины деревни перемывают мне косточки, будучи уверены, что я согреваю твою постель. Но, коль ты не нашел для меня ни доброго слова, ни ласкового взгляда, я уйду». Она отправилась в свою крохотную спаленку и принялась укладывать скудные пожитки.

Рыбацкие лодки быстро вышли на глубокую воду. Море успокоилось, рыба ловилась на славу. Все уже и думать позабыли о визите странного незнакомца, и только Брэнног продолжал размышлять о связи между внезапной переменой погоды и магией. Корбилиан рассказывал, что в Тернанноке люди сами управляли штормами. Тем временем оставшиеся в Зундхевне женщины радостно хлопотали по хозяйству, предвкушая богатый улов, с которым вернутся их отцы и мужья. Между делом они обсуждали события прошлой ночи, сравнивая рассказы своих мужей. Всем казалось, что тяжелые времена подошли к концу.

Их заметил мальчик, который удил рыбу в дальнем конце гавани, где под водой копошились крабы. Узкая тропа (вряд ли кто назвал бы ее дорогой) вела вдоль обрывистого берега от деревни на юг. Ею редко пользовались, и летом она обычно зарастала травой. По ней-то и пробирались, осторожно ступая, несколько десятков лошадей; на них, прямые как палки, сидели всадники, закутанные в потрепанные серые плащи. Низко опущенные капюшоны защищали их лица от ветра. Испуганный и завороженный непривычным зрелищем, мальчик не мог двинуться с места; удочка его упала в воду.

Когда копыта передней лошади зацокали по набережной, мальчика охватил ужас. Он не видел лица всадника, но чувствовал цепкий взгляд, который обшаривал каждый дюйм его тела. Другой верховой скинул капюшон и обратился к нему с вопросом:

— Как называется эта деревня, дитя?

У него было худое, угловатое лицо, с выражением жестким и неумолимым, выдававшим человека, который привык повелевать и наказывать. Взглянув на него, мальчик почувствовал, что уже признан виновным и осужден; ему захотелось спрятаться. Язык его словно прилип к нёбу. Тот, что ехал впереди, по-прежнему смотрел на него, не снимая капюшона. Мальчик почувствовал себя полевой мышью, на которую упала тень ястреба.

— Зундхевн, — выдавил он наконец дрожащим голосом.

— Беги, кролик, — прогудел голос первого всадника. Он был густым и низким, как звон большого колокола, но в нем не чувствовалось угрозы. Беги к своим и скажи, что Избавители прибыли. Теперь вам не грозит никакая опасность.

— Благодарю вас, господин, — пискнул мальчонка и помчался так, что только пятки засверкали, словно он и впрямь был испуганным кроликом.

Второй всадник проводил его угрюмым взглядом, как будто столь поспешное бегство ребенка оскорбило его лучшие чувства.

— Думаешь, они здесь слышали о нас?

— Сомневаюсь. Но тем меньше будет у них причин оказывать нам сопротивление.

— Найдем ли мы отступников?

Человек в капюшоне отрывисто рассмеялся:

— Ты слишком нетерпелив, Джемута. Путь наш дальний, но задача не столь уж трудна. Так что учись владеть собой. Мне хорошо известно твое желание служить нашему делу. Не старайся доказать мне это еще раз. — С этими словами он, не оглядываясь, направил свою лошадь вперед, к примостившимся между бухтой и горой домишкам Зундхевна.

Он уже заметил, что лодок в гавани не было. Где же им еще и быть в такой погожий день, как не в море. Перемена погоды его удивила: совсем недавно он и его люди вынуждены были три дня прятаться в горной пещере от обезумевшего ветра. А сегодня было подозрительно тихо. Тут он остановился и пригляделся к водам бухты. Там что-то плавало. Он указал на предмет рукой. Джемута немедленно спешился и спустился к воде.

— Обломки какие-то, — сообщил он без особого интереса в голосе. Неудивительно, что лодка разбилась в такой шторм.

— Принеси сюда, что сможешь поймать, — приказал командир.

Джемута закатал рукав своего одеяния, обнажив не руку, а серповидной формы клешню, которой и зацепил ближайший обломок. Потом, сверкнув стальной конечностью, протянул находку своему начальнику.

Тот не взял поданный ему кусок дерева и не снял капюшон.

— Это фрагмент лодки, — только и сказал он. Джемута не замедлил напомнить ему о шторме.

— Из какого дерева эта лодка? — спросил старший. Лицо подчиненного омрачилось.

— Я не силен в таких вопросах, господин.

— Конечно. Извини. Я узнал это дерево. Оно было очень темным еще до того, как морская соль пропитала его. Здесь такие деревья не растут. Рыбаки покупают всю необходимую им древесину у лесорубов на южных ярмарках. А это дерево попало сюда с запада, с Золотых Островов. Далеко же эта лодка ушла от своих родных берегов. — Довольный, он снова повернул жеребца в сторону деревни.

Джемута отшвырнул кусок дерева в сторону и сел на коня. Ничто не могло укрыться от взгляда его хозяина, Саймона Варгалоу.

Отряд в молчании подъехал к крайнему дому. Никто не вышел навстречу. Джемута повернулся к третьему всаднику и кивнул. Тот извлек из-под плаща длинную изогнутую трубу, приложил ее к губам и трижды дунул. Эхо заметалось по скалистому берегу. Чайки поднялись со скал и с громкими криками полетели в море. В деревне по-прежнему было тихо и безлюдно.

Затем медленно отворилась дверь, и на пороге показался согбенный старец. Это был Гронен. Щурясь на солнце, он вглядывался в стоявших перед ним конников.

— Что у вас за дело? — обратился он к ним наконец. Предводитель склонил голову и ответил вежливо, но без особой теплоты:

— Я должен задать несколько простых вопросов.

— А кто ты такой? — без церемоний спросил Гронен. За последние дни путешественники ему порядком надоели. Эти походили на солдат. Выправка у них была военная. Тем меньше дел могло быть у них здесь, в такой деревушке, как Зундхевн. Люди Императора? Нет, только не в таком тряпье. И на моряков вроде бы не похожи.

— Мы — Избавители, — отвечал главный. — Мы действуем во имя мира и доброй воли.

— А что вы делаете?

— В основном заботимся о том, чтобы в таких местах, как это, все было спокойно. Зундхевн называется ваша деревня, не так ли?

— Ага. — Гронен уже знал, что они повстречали мальчика.

— Ваши мужчины ушли в море? Есть у вас главный? Гронен не отвечал.

— Может, ты за него, старик? Мы пришли ненадолго. Позволь моим людям напоить коней и отдохнуть здесь, прежде чем мы двинемся дальше. Недавний шторм сильно нас утомил. Еда у нас есть, так что нам ничего от вас не нужно. Кроме воды.

— Конечно, — ответил Гронен. Если их потребности и впрямь ограничивались этим, то отказать было бы невежливо. Но все-таки жаль, что мужчин нет. Фигура в капюшоне внушала ему опасения. Зачем честному человеку прятать лицо? Может, у него была какая-то заразная болезнь?

— Я хочу поговорить с тобой, — продолжал между тем человек в капюшоне. — Позволь войти в твой дом.

— О чем поговорить?

— Несколько простых вопросов. Я служу закону.

— Какому закону?

— Общему закону этого мира. Неписаному закону.

— А кто твой хозяин?

— Все люди. — Всадник спешился. Чем больше он говорил, тем меньше нравились Гронену его слова. Тем не менее он пригласил его в дом. Если уж эти люди пришли сюда не с добром, то они все равно поступят по-своему, не спросив его. В отсутствие рыбаков Зундхевн беззащитен перед ними. Войдя в дом, Гронен знаком пригласил чужеземца сесть. Тот с поклоном принял предложение и снял свой капюшон. Его лицо сильно отличалось от лиц обитателей Зундхевна. Прежде всего обращали на себя внимание глаза, большие, маслянисто-карие, и гладкая смуглая кожа, свидетельствовавшая о том, что ее обладатель привык к солнцу юга, а отнюдь не к суровым северным ветрам. Угольно-черные коротко стриженные волосы открывали резкие черты, еще более заострившиеся в полумраке плохо освещенной комнаты. У него были толстые губы, казавшиеся еще толще из-за приплюснутого носа. Выражение лица в целом было надменное, точно все происходившее вокруг служило ему забавой.

Он попросил воды. Ему принесли.

— Я ничего не слышал о законе, которому ты служишь, — начал Гронен. Но жители Зундхевна не совершили никаких преступлений. Нам не в чем каяться.

— Уверен, что так оно и есть. Однако скажи мне: я узнал из одного источника (быть может, ему и доверять не стоит), что в этих горах поклоняются богам. Как ты думаешь, это правда?

Гронен не ждал такого вопроса и нахмурился:

— Богам? Но ведь их не существует, правда? На этом побережье миль на сто вокруг нет ни одной деревни, где хоть кто-то знает что-нибудь о богах. Но хребет велик, он тянется далеко вдоль берега.

— А тайно никто не молится?

Гронен сухо рассмеялся:

— Взрослым людям некогда заниматься такой ерундой!

— А про силы вы что-нибудь слышали? Необычные силы?

Кровь в жилах Гронена внезапно похолодела.

— О каких еще силах?

— О неестественных силах. Странных происшествиях. Не доходили ли до вас слухи о чужаках, речи которых вызывают смех и презрение?

В комнате стало тихо. «Так вот в чем дело, — подумал Гронен. — Вот что им нужно. Корбилиан. Они пришли за ним, как ищейки по следу. Но зачем? Судя по словам Гайла, люди Императора были рады от него избавиться». Гронен вспомнил принятое рыбаками решение. Сколь бы разумны ни были речи этих Избавителей, Зундхевн ничем им не обязан.

— Я не понимаю. Таких сил не бывает.

— А магия?

— Ты задаешь странные вопросы. Неужели ты проделал такой долгий путь только ради того, чтобы спрашивать о том, чего нет? Прости меня, но где-нибудь в другом месте за разговоры о магии тебе надавали бы по шее.

Чужак рассмеялся:

— Ты прав, старина! Но ты меня не так понял. Я хранитель закона. Когда я нахожу тех, кто поклоняется богам или занимается магией, когда я встречаю этих отступников, я должен действовать. Но я слышал достаточно, и я удовлетворен.

Он медленно поднялся с места и спокойно пошел к двери. Гронен проводил его на улицу. Неужели это все? Вряд ли.

— Море обладает силой, — снова заговорил он. — Последний шторм не давал нам спать несколько ночей.

— По-моему, во время этого шторма в вашей бухте разбился корабль, ответил чужак, снова натягивая капюшон. Старик не мог видеть его лица, но весь его облик излучал какую-то непонятную угрозу. Гронен не ответил. «Так, значит, он и про лодку знает?»

— Я видел обломки, — сообщил Избавитель.

— Ужасное происшествие. Никто не выжил.

— Понятно. Кто-то из ваших?

— Нет. Мы их даже не видели. Они утонули, а сюда только разбитую лодку принесло. Судя по корпусу, лодка откуда-то издалека, с юга.

Избавитель повернулся к нему лицом:

— Как ужасно. Смерть на море. Плохое предзнаменование для рыбацкой деревни. И вы никого не видели?

— Мы, конечно, искали, когда шторм кончился. Но волны были такие, что любого уцелевшего в открытом море разбило бы об эти скалы в лепешку.

— Я уверен, что вы сделали все возможное. — И он повернулся к Джемуте.

— Приказать нашим людям обыскать деревню или будем двигаться дальше, пока погода не испортилась, господин? — спросил тот.

— Поспрашивайте об этой лодке, — последовал негромкий ответ. — Только не напрямую. Они что-то скрывают. Я должен знать, что именно. Будьте похитрее. Эти люди упрямы, как камни.

Джемута понесся по рядам Избавителей, по очереди наставляя каждого из них.

— В Омаре есть места, — вновь обратился Избавитель к Гронену, на этот раз почти дружески, — где люди втайне поклоняются богам и занимаются магией. Порой идолопоклонничество процветает, но святая обязанность Избавителей — находить такие края и прекращать непотребства. Нельзя терпеть лживых богов и магов. Они причина всех возмущений, смут и войн. Вам, обитателям этих суровых земель, трудно даже поверить, что подобное существует. Но я видел все это своими глазами, старик. Я видел отступников и сражался с ними. Только вера в свою правоту да воля моих Избавителей помогали мне.

— Зачем ты пришел сюда?

— Мы всегда на страже, всегда в поиске. Я и не ожидал обнаружить зло в этих горах. Здешние обитатели слишком заняты насущными делами повседневной жизни, которая, судя по тому, что я видел, не из легких. Но неважно. Скоро мы оставим вас в покое. — Он сделал шаг в сторону, словно считал разговор со стариком законченным, но вдруг остановился. — Да, если мы понадобимся, позовите, и мы придем.

Гронен по-прежнему не доверял ему и не верил его словам, но помалкивал. Жители деревни знали, что говорить; тайну Корбилиана никто не выдаст.

В третий раз за утро поднял Брэнног сеть: она еле выдерживала груз живого серебра, и трюм его лодки уже был заполнен доверху. Если у остальных рыбаков дела шли так же хорошо, как и у него, то эту зиму они сумеют пережить. Настроение его заметно улучшилось. Последние дни были полны предзнаменований; возможно, этот улов показывал, что на самом деле все не так плохо, как он ожидал. Ведь он же хотел лучшей жизни для своей дочери, как знать, может, это странствие с Корбилианом поможет ей найти себя. Он заставлял себя верить в это, так же как заставил поверить в то, что чудесный улов был подарком мага. Раз уж он смог подчинить себе море, то, уж конечно, сможет защитить и девушку.

Вскоре после полудня Брэнног начал собираться назад, в Зундхевн. На борту его лодки было больше рыбы, чем ему удалось поймать за весь последний месяц. Рыбина попалась на крючок переброшенной через борт удочки и теперь бешено дергала за леску. Взяв острогу, рыбак перегнулся через борт, подцепил леску и подтянул ее поближе. Потом, изловчившись, ухватил рыбу за жабры, перебросил в лодку, перевернул острогу и прикончил точным ударом рукояти. Брэнног поднял орудие. Кровь стекала по рукояти, капая со стального наконечника. В этот момент страшный призрак из видения Сайсифер вновь встал у него перед глазами, блестя стальной клешней. Взгляд его невольно устремился к горизонту, в сторону Зундхевна. Теперь ему не терпелось вернуться, и вскоре он оказался в компании других лодок, тоже державших путь домой. Улов у всех был отменным, и Брэнног постарался отогнать дурные предчувствия, вызванные видом крови.

Два часа спустя маленькая флотилия достигла родной гавани. Почти вся деревня высыпала встречать рыбаков. Раздались отдельные приветственные выкрики, но до радостного возбуждения прежних дней им было далеко. Брэнног подумал, что люди боятся плохих новостей. Хенгром и другие принялись кричать, сообщая, какой богатый улов они везут. Но даже это не обрадовало стоявших на берегу. Словно какая-то тень накрыла их. Настроение Брэннога снова упало. Где же Гронен? Его нигде не было видно, а ведь он всегда первым ловил причальный конец, несмотря на свой возраст. Поднимаясь по ступеням на причал, Брэнног почувствовал, что оправдались его худшие опасения. Что-то страшное случилось в деревне в их отсутствие.

— Гронен умирает, — сообщили женщины, и он тут же помчался к дому старика. Семья уже собралась вокруг его постели. Сыновей у него не было, но Боргир, молодой племянник, был там, — должно быть, он сошел на берег еще раньше Брэннога. Увидев его, старик протянул руку, словно желая говорить с ним, и родственники расступились, давая ему место у смертного ложа. Брэнног встал рядом со стариком на колени и взял его ладонь в свою. Гронен сильно постарел с прошлой ночи.

— Тебе уже сказали? — прошептал он.

— Только о твоей болезни. Что-то серьезное?

— Мне не дожить до рассвета, — ответил Гронен. — Лучше бы мне было не видеть и нынешнего!

— Мы привезли отличный улов, — подбодрил его Брэнног, уже зная, что старейшина говорит правду. Смерть его была близко.

— Они пришли, — с трудом выдохнул Гронен. — Я им не верил.

— Кто пришел?

Старейшина задыхался, и одна из его дочерей описала Избавителей Брэнногу. У того захватило дух: описание в точности соответствовало вчерашнему видению Сайсифер. Он почти не слушал, когда женщина рассказывала ему, какие вопросы задавали всадники.

— Мы сдержали слово, — Гронен нашел в себе силы продолжать. — Мы ничего не сказали ему об этом Корбилиане и его спутнике. Они нашли обломки их лодки. Но мы продолжали молчать и наверняка обманули бы их…

— Если бы не?..

Гронен сморщился, словно от резкой боли:

— Эорна.

— Что она сделала?

— Сказала им.

Пальцы Брэннога стиснули ладонь старика. Заметив, что тому больно, он ослабил хватку.

— Что она им сказала?

— Про Корбилиана и его путешествие в горы. И про твою дочь.

— Зачем им Корбилиан?

— У него есть сила. Они ищут тех, кто верит в силу и богов. Они называют таких людей отступниками. Они избавляют их от бремени заблуждений, так они это называют!

— Где Эорна? — прорычал Брэнног, оглядываясь по сторонам. Все молчали. Женщины опустили глаза; судя по всему, они знали.

— Они наградили ее за то, что сказала им правду, — еле слышно произнес Гронен. — Их вожак, Варгалоу, разговаривал с нами как с детьми. «Вы плохо поступили, скрыв от меня истину, — сетовал он на нас. — Но все же я буду милостив, ибо страх перед Корбилианом, этим злодеем, толкнул вас на такой шаг. Знайте же: он уже мертв и предан земле. И все, кто пошел с ним, тоже». Так он и сказал, Брэнног: «Все, кто пошел с ним».

— Когда они ушли?

— Несколько часов тому назад. После того, как покончили с Эорной.

Лицо Брэннога потемнело. Почему она предала его? Уж не потому ли, что он отказался от ее любви? Неужели только поэтому нарушила она слово, данное всей деревней, рискнула таким количеством жизней?

— Что они с ней сделали?

— Не мучься, отец, — сказала Урса, старшая из дочерей Гронена. Потом взяла Брэннога за руку и повела к двери. — Это было ужасно. Варгалоу сказал, что кровь принадлежит земле. Он говорил об Омаре как о женщине, породившей все живое. Эорна, сказал он, была запятнана. Как и все мы, потому что не решились убить Корбилиана за его грехи. Поэтому нас надо очистить. Они увели Эорну за пределы деревни. Мы не видели. Потом Избавители вернулись. Они… — Выдержка изменила ей, и женщина, дрожа, поднесла руку к губам.

Брэнног обнял ее за плечи, точно отец:

— Не спеши. Но я должен знать. Нужно рассказать мужчинам.

Урса кивнула:

— Они вернулись. Брэнног… у них нет рук.

Он прикрыл глаза:

— Понимаю. Сталь?

Женщина удивилась. Слезы стояли у нее в глазах, она все еще не могла поверить в происшедшее.

— Да, сталь. Как когти. Они возвращались, когти блестели от крови, они вытирали их прямо у нас на глазах.

— Значит, они ее убили.

— Они сказали, что предали ее земле, чтобы воздать за наши грехи. Когда они ушли, мы нашли место, где они ее зарыли. Гронен распорядился, чтобы никто не подходил близко. Ее нельзя хоронить в море. Она предала нас всех. Ох, Брэнног, что же нам теперь делать?

— Эорна пусть остается там, где она есть. Ее могила будет напоминать жителям Зундхевна о врагах, которые в любой момент могут прийти сюда. Там есть какой-нибудь камень?

— Нет, но найти можно.

— Надо положить плиту.

Гронен умер час спустя, и никому и в голову не приходило списать его кончину на старость. По обычаю деревни, его похоронили в море. Потом под руководством Брэннога над могилой Эорны поставили обещанный камень. Когда все было кончено, Брэнног задержался у могилы девушки. Эмоции обуревали его. Сайсифер грозила настоящая опасность. Эорна была мертва. Он никогда не испытывал к ней никаких чувств, но все равно был опечален ее смертью.

— Кто скажет слово в защиту Эорны? — раздался вдруг истеричный возглас. Вздрогнув от неожиданности, Брэнног поднял голову и увидел напротив себя обрюзгшую женщину. Это была единственная оставшаяся в живых родственница Эорны, ее сестра, неряха Анар. — Ну?

За ее спиной прятался муж, трусоватый человек хлипкого сложения, которого все в деревне презирали.

— Ты должна защитить ее теперь, — ответил Брэнног.

— О? Да неужели? Разве это я кормила ее? Разве в доме моего мужа она жила? Разве он согревал ее постель?

Брэнног вздрогнул, словно от боли. Деревенские неодобрительно зашумели. Анар была не в себе. Возможно, это смерть сестры так подействовала на нее, хотя они никогда не были особенно близки с Эорной.

— Разве не ты был ее мужчиной? — с вызовом крикнула она. — И ты позволишь ей лежать здесь неотмщенной и даже не попытаешься найти ее убийц?

По обычаям Зундхевна, в случае убийства одного из жителей деревни обязанность покарать убийц ложилась на плечи ближайшего родственника, а в случае убийства одного из любовников — на оставшегося в живых. Перед Брэнногом стоял выбор. Он мог опровергнуть обвинение Анар, не погрешив при этом против совести. Поступи он так, никто бы не усомнился и не стал бы требовать, чтобы он отомстил Избавителям. Но никто и не кинулся бы им вслед с намерением отстоять поруганную честь деревни. Если бы Брэнног отправился за ними один с целью защитить Сайсифер, никто из деревенских также не был обязан пойти с ним. Ведь никто же не захотел последовать за Корбилианом. Только Сайсифер сочла своим долгом помочь ему. С другой стороны, если бы Брэнног признал, что был «мужчиной» Эорны, то в качестве ее любовника он имел право требовать помощи соседей в свершении мести. Каждый честный человек без лишних разговоров пошел бы за ним в горы.

Про себя он знал наверняка, что направится за путешественниками, ведь теперь Сайсифер грозила серьезная опасность. Раз уж эти Избавители поклялись уничтожать силу и ее носителей, то понятно, что им нужна жизнь девушки. Как бы ни был могуч Корбилиан, один он мог и не справиться. А его дочь предвидела появление Избавителей. Брэнног был уверен, что ей не избежать встречи с ними. Поэтому ему следовало быть рядом с ней. А как же Эорна? Имел ли он право оставить ее смерть неотмщенной? Отнесись он к ней более благосклонно, пусти в свою постель, и, глядишь, она ничего бы и не рассказала этому Варгалоу, и была бы теперь жива. Но он никогда ее не любил. Она ничего для него не значила, и как бы он ни старался, ни за что не смог бы изменить своего отношения к ней. Может быть, ее предательство и заслуживало наказания, ведь она поставила на карту жизнь целой деревни, но все же мысль об этом возмущала его.

— Да, я был ее любовником, — услышал он вдруг свой голос, и никто из присутствовавших не увидел в этом признании ничего постыдного.

— Долго же ты молчал, — холодно заметила Анар.

— У меня никогда не было причин беседовать с тобой об Эорне, — столь же холодно ответил Брэнног. — Ты сама прекратила всякие отношения с ней много лет тому назад, так какое тебе дело? Как долго еще ты будешь носить траур по сестре, от которой отказалась?

— Если бы мертвые могли слышать, — вмешался один из старейшин, — Эорна бы сейчас плакала. Брэнног выпрямился:

— Ты прав. Стыдно ссориться у свежей могилы. Мне пора собираться в дорогу. Где Хенгром?

— Здесь. — Хенгром сделал шаг вперед, и минуту спустя два друга уже шли по направлению к деревне.

— Хочешь, я пойду с тобой? — предложил Хенгром. — Да и остальные вряд ли откажутся.

Конечно, покидать дом не хотелось никому, но это было делом чести, а не выбора.

Брэнног отрицательно покачал головой, зная, как дорога Хенгрому его семья:

— Я пойду один.

Хенгром запротестовал, но Брэнног ничего не стал слушать.

— Я никого не собираюсь втягивать в это дело. Зундхевн не должен пострадать. Кроме того, я принял решение. Вообще-то я давно надумал, но все не хватало смелости.

— Не понимаю.

— Я ухожу из Зундхевна и больше не вернусь. Свой дом, лодку и припасы оставляю деревне.

— Ты сошел с ума! Опомнись, тебя здесь любят и уважают! Уж не помирать ли ты собрался… Брэнног презрительно фыркнул:

— За этим не надо далеко ходить. Смерть стояла у нас за плечами всю зиму. Нет. Я не думаю о смерти.

— Неужели это из-за Эорны?

— Нет. Я никогда не был ее мужчиной. Но никто в деревне не должен знать об этом. Смотри, не говори никому.

— Ладно, только…

— Я знаю, что этот Варгалоу — человек опасный. Но, застав его врасплох, я даже в одиночку смогу помешать его планам.

— К чему тогда разговоры о том, что ты не вернешься?

— Я чувствую, что так будет, хотя в мои планы входит лишь отомстить за Эорну и быть рядом с дочерью.

— Ей, видно, на роду написано разделить с Корбилианом его странную судьбу. И ты тоже пойдешь с ними?

— Нет, я не собираюсь заступать путь другим, я должен найти свой собственный.

— Это безумие, Брэнног.

— Мне и прежде случалось покидать Зундхевн, друг. В Замерзшей Тропе я нашел любовь и тайну. Появление Корбилиана открыло старые раны. Судьба дочери вызвала во мне недобрые предчувствия.

— Ты просто боишься за нее, вот и все. Брэнног покачал головой:

— Пройдет какой-нибудь год, и в Зундхевне я буду считаться стариком. Привидений не существует, но мертвые не знают покоя. Они все здесь. — И он провел ладонью по лбу.

— Может, и тебе было видение?

— В некотором роде. Останься я дома, и будущее мое как на ладони. Здесь все дни похожи друг на друга. Глядя в другую сторону, я пока не вижу ничего, кроме снега.

— Ха! Может, тебя там ничего и не ждет. Земляная могила, как у Эорны. Но там, наверху, даже моря не слышно. У нее хоть это есть.

Брэнног кинул взгляд на море:

— Его я всегда слышу. — Помолчав, добавил: — Пора собираться. Скоро уходить.