"Никогда не лги" - читать интересную книгу автора (Эфрон Холли)

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

— Значит, ты убила и свою сестру Руфь? — окончательно уверившись, что к ней в дом ворвалась Мелинда, спросила Айви, поднимаясь по лестнице на второй этаж.

— Заткнись, — рявкнула Мелинда. — И пошевеливайся.

Переваливаясь, как утка, со ступеньки на ступеньку, Айви чувствовала, как нож упирается ей в спину, готовый в любой миг вонзиться глубже. А Мелинда так крепко держала ее за волосы, что кожа головы у нее уже ныла и чесалась, отзываясь тупой болью при каждом шаге.

— Мои друзья не оставят меня одну, — предупредила ее Айви. — Если я не отвечу на их звонок…

— Они не станут беспокоиться.

— А в понедельник состоится слушание по поводу освобождения под залог. Если я не буду присутствовать на нем…

— В понедельник? — Мелинда расхохоталась. — К тому времени все давно закончится.

Закончится?

— Давай, шевели ногами. — И Мелинда злобно рванула ее за волосы.

Очередной лестничный пролет. Кроссовки Айви ступили в пыль, усеивающую площадку лестницы, ведущей в мансарду. Дверь оказалась распахнута настежь — в нее был вделан металлический засов, а в косяке прорезано аккуратное отверстие под его язычок. Мелинда отпустила ее волосы, втолкнула в спальню и повалила на кровать.

Айви окинула комнату отчаянным взглядом. Настольная лампа исчезла. С кровати было снято постельное белье. Даже корзину, стоявшую в углу, и ту кто-то благоразумно прибрал. На полу валялась какая-то кучка грязной желтой полотняной материи. Сердце у Айви сбилось с ритма, когда она поняла, что это такое — смирительная рубашка, которую они с Дэвидом обнаружили в плетеном сундуке.

Мелинда подняла и встряхнула ее, держа на вытянутых руках перед собой.

— Нет, ты посмотри, какая прелесть! Подумать только, какие чудесные вещи еще можно отыскать в старых сундуках! Пожалуй, это и впрямь знак свыше. Вроде того лебедя, что я нашла на распродаже у тебя во дворе. Моя мать всегда говорила, что я должна правильно распорядиться деньгами после ее смерти и превратиться из гадкого утенка в прекрасного лебедя.

По-прежнему не выпуская из рук смирительной рубашки, Мелинда приподняла один рукав. Он сужался от плеча к запястью, заканчиваясь широким ремнем.

— Смотри, придется мне ею воспользоваться или нет, зависит только от тебя.

Айви невольно вздрогнула всем телом, Она стояла совершенно неподвижно, зато мозг ее работал с бешеной скоростью, взвешивая и отбрасывая варианты поведения. Она должна выбраться отсюда, и как можно быстрее. Дверь спальни все еще была распахнута настежь, и Айви стала перемещаться к ней по кровати, пока не оказалась на самой краешке.

Мелинда выпустила из рук смирительную рубашку и попятилась, спиной захлопнув дверь, а потом небрежно привалилась к ней.

— Ты не выйдешь отсюда. — Она повелительно указала подбородком в сторону кровати. — Сядь. Отодвинься от края и расслабься.

Айви отодвинулась к стене.

— Почему ты так поступаешь со мной! Что тебе нужно?

— Я уже говорила тебе, — В глазах Мелинды сверкала маниакальная одержимость. — Мне нужен ребенок, которого должен был дать мне Дэвид.

— Должен был дать тебе? Должен был?! — Айви сорвалась на крик. — Да ты вообще…

— Спятила, хочешь сказать? — Мелинда одарила Айни долгим взглядом. — Значит, Дэвид никогда не рассказывал тебе о нас?

О нас? Среди великого множества фотографий, которые Айви видела в спальне Мелинды, не нашлось ни одной, на которой бы та была запечатлена вместе с Дэвидом. Так что это «о нас» существовало только в вымышленном, безумном мире Мелинды. Но от этого для нее самой он не становился менее реальным.

— Ты нравилась Дэвиду, — пустила пробный шар Айви.

— Ага, это он тебе сказал? — Глаза Мелинды расширились, в них заблестела надежда. На мгновение нынешняя версия Мелинды с исправленными зубами и длинными прямыми волосами исчезла, и из нее выглянула прежняя пухленькая девочка с одутловатым лицом, еще косившая гольфы с рюшами до колен в четвертом классе.

Однако очень быстро ее взгляд вновь стал твердым и жестким.

— Ты лжешь. — Мелинда поудобнее перехватила нож и выставила его перед собой. — Ты напрасно считаешь меня полной дурой. Дэвид даже не вспомнил, кто я такая, когда увидел меня на распродаже у вас во дворе. Поначалу не вспомнил, во всяком случае. — Она улыбнулась. — До тех пор пока я не напомнила ему о том, что случилось тогда.

— А что случилось тогда? — Не успели эти слова сорваться с губ Айви, как она уже пожалела о них.

— Можно подумать, ты не знаешь. Как будто это не ты смеялась до упаду — вместе с остальными твоими популярными и всеми любимыми друзьями и подругами.

Популярными и всеми любимыми друзьями и подругами? Айви никогда не питала иллюзий о том, что она принадлежит к заводилам класса, к мнению которых прислушиваются остальные. Но у зависти, как известно, глаза велики, особенно учитывая то, что Мелинда всегда была чужой в любой компании.

— Уже на следующий день после того, как все произошло, все в школе только и говорили об этом. Даже не перешептывались, а говорили в полный голос. Не считая нужным скрывать свои издевательские взгляды и насмешливое хихиканье у меня за спиной. — Мелинда злобно оскалилась. — «Ха, толстая глупая Мелинда Уайт влюбилась во всю футбольную команду сразу». Хотя все было совсем не так. Но это не имело уже никакого значения, потому что все хотели верить тому, о чем говорили. Ты ведь понимаешь, что я имею в виду, верно?

— Я… — Айви растерялась и не знала, что сказать.

Она и вправду помнила какие-то разговоры, но при этом понятия не имела, что Мелинда была той самой девочкой или что кто-то из ее знакомых ребят отметился в этой истории. Это случилось еще до того, как они с Дэвидом стали встречаться, в те давние времена, когда ее скорее похитили бы инопланетяне, чем на нее обратила бы внимание восходящая звезда школьной футбольной команды — куортербек по имени Дэвид Роуз.

— А помнишь, как в том же году они прозвали меня «самой дружелюбной»? — злобно ощерилась Мелинда. — Думали, наверное, что я не пойму, в чем здесь юмор.

Айви помнила, как веселились и перемигивались одноклассники, когда состоялось тайное голосование по этому и впрямь двусмысленному титулу.

— Они думали, если ты одинока, значит, ты вдобавок и непроходимо глупа. — В уголках глаз Мелинды показались слезы, и она опустила нож. Но мгновенная слабость тут же миновала. — Просто никто на них не знал того, что случилось на самом деле.

— И правда так никогда и не выплыла наружу, верно? — заметила Айви. Ее слова жалко прозвучали во враждебной и горькой тишине, вдруг воцарившейся в спальне. — Ты единственная, кто знает все.

Она вдруг поняла, что Мелинда хочет выговориться, ей обязательно нужно рассказать кому-нибудь о том, что случилось, найти слушателя, пусть даже неблагодарного, и Айви вновь стала продвигаться вперед, дюйм за дюймом, пока подошвы ее ног не коснулись пола.

— Ты хочешь знать, что именно твой драгоценный супруг и его дружки сотворили со мной? — Мелинда подняла нож и погрозила им Айви. — Я думаю об этом каждый день каждой недели каждого года. С тех самых пор, понятно тебе? Когда я просыпаюсь по ночам. А мне часто снятся кошмары. Я помню все до мельчайших подробностей. Я до сих пор слышу их, как они спускаются по лестнице, горланя непристойности и улюлюкая. — Мелинда замерла на месте, в глазах у нее появилось отсутствующее выражение, мыслями она наверняка унеслась в прошлое. — Как они важничали и пижонили в своих футбольных куртках! И пришли все сразу, как они всегда делали.

Айви хотелось зажать уши ладонями, воздвигнуть непреодолимый звуковой барьер между собой и этой ненормальной, которая уверовала в собственные фантазии. Это все ложь, ложь, ложь. Иначе и быть не может.

Мелинда устремила блуждающий и рассеянный взор в потолок.

— Арета.[27] Именно ее песню передавала та радиостанция, которую любил слушать мистер Керси. Дэвид взялся подпевать, но не попадал в ноты и ужасно фальшивил. А потом он стал изображать «лунную походку» Майкла Джексона. — Мелинда улыбнулась своим воспоминаниям. — Вот он подходит ко мне и облокачивается о стойку: «Эй, красавица, что заскучала?» — Мелинда смущенно зарделась. — Представляешь, он назвал меня красавицей! И он хочет знать, куда подевались все остальные. Потому что те, кто еще оставался, уже собираются уходить. Он подходит ко мне и спрашивает: «Ну и куда же запропал наш нацист из кегельбана?» Я понимаю, что он просто шутит, но делаю вид, что принимаю его всерьез. Я снимаю трубку телефона и спрашиваю, не хочет ли он позвонить мистеру Керси. А он отвечает, — Мелинда подалась вперед и поднесла руку ко рту, — «Не-а». Как будто он такой крутой, что ему никто не нужен. Я разрешаю им занять пару дорожек. А потом Дэвид возвращается ко мне со своим дружком. Волосы, уложенные пенкой. Темные глаза. Считает себя неотразимым. Даром Божьим. И я вижу, что они уже откупорили бутылки с пивом. Если бы сейчас вошел Керси, его бы хватил апоплексический удар. Его дружок, тот самый писаный красавчик альфонс, проводит языком по губам, что, наверное, должно меня завести не знаю как, и говорит: «Мне нужна… пара. Одиннадцатого размера».[28]

Мелинда подняла руку и пригладила волосы на виске характерным жестом Тео. «А сходство-то поразительное», — машинально отметила про себя Айви.

— И тут я вспоминаю, кто он такой. Это парень — придурок, каких свет не видел. Он из тех кретинов, что садятся за столик у входа в кафе и рассматривают девчонок, ставя им оценки в баллах. Составляют рейтинги, представляешь? Они даже записывают набранные очки на карточки. Но когда иду я, на меня никто не смотрит, как будто меня нет. Вот я им и говорю: «Вы не должны были приносить сюда пиво. Это не разрешается». Его дружок подходит ко мне вплотную, то есть чуть ли не прижимается ко мне, и проводит донышком своей бутылки по моей руке. А потом говорит что-то вроде: «Но ведь ты никому не расскажешь об этом, верно? Ты ведь своя девчонка, нет?» И он предлагает мне выпить. И тут, сама не знаю почему — Мелинда протянула руку и взяла воображаемую бутылку, а глаза ее опять затуманились воспоминаниями, — я беру ее. Пью. А что, неплохо. Мне нравится. Во всяком случае, вкус у пива не настолько плохой, как я ожидала. Я отпиваю еще глоток и отдаю ему бутылку. А потом вдруг замечаю, что остальные ребята почему-то не играют в боулинг. Они смотрят на меня и отпускают сальные шуточки. Один из них поднимает руки вверх и кричит: «СЧЕТ!»

По лицу Мелинды потекли слезы.

— Я чувствую себя полной дурой. А Дэвид мне и говорит: «Не обращай внимания на этих засранцев». Он протягивает мне свое пиво, берет меня за руку и подводит к стулу, на котором обычно сидит судья и записывает набранные очки. Я допиваю сначала его пиво, потом еще одну бутылку. А они играют в боулинг. Сбивают кегли двойным броском. У кого-то шар попросту вылетает с дорожки. Потом полное попадание. И еще одно. — Мелинда говорила мелодичным речитативом, нараспев, и Айви словно наяву видела, как шары для боулинга с грохотом несутся по дорожкам, слышала, как с сухим стуком валятся сбитые кегли. — И они все хлопают меня по плечу или по моей раскрытой ладони. А потом дружок Дэвида приподнимает меня со стула и сует мне в руки шар. Я говорю ему, что не умею играть в боулинг. Ему кажется, что это ужасно смешно: я работаю в кегельбане и не умею играть в боулинг! Он кладет руки мне на бедра, ну будто собирается учить меня. Расстегивает мне рубашку у ворота. А я знаю, что должна велеть ему перестать, но мне нравится, как он прикасается ко мне. Мне становится хорошо. А тут еще по радио Синди Лаупер поет свой знаменитый хит «Девчонки хотят повеселиться». — Мелинда сделала движение, словно собираясь потанцевать под слышную ей одной музыку. — Так оно и есть. Я замечательно развлекаюсь. Прекрасно провожу время. Мне весело и хорошо. И вдруг, прежде чем я успеваю сообразить, что происходит, отовсюду льется пиво. Прямо на меня. Прямо на этого писаного красавчика. А Дэвид стоит вместе с остальными, и они прямо умирают со смеху, а в руках у них пустые бутылки из-под пива. Дружок Дэвида хватает новую бутылку, откупоривает ее и дает мне. Он говорит: «Теперь твоя очередь. Отплати им той же монетой». И я думаю: «Какого черта, почему бы и нет?» Я затыкаю горлышко большим пальцем и встряхиваю бутылку. Несколько раз. Сильно. А потом убираю палец. И пиво ударяет струей. — Мелинда делает широкий жест, обводя комнату рукой с зажатым в ней ножом. — На лице Дэвида написано невероятное изумление, он стоит с таким видом, как будто лягушку проглотил.

Мелинда затряслась от смеха и шагнула в сторону, чтобы не упасть. Она даже выронила нож, но тут же подхватила его, а потом вновь прислонилась к стене, стараясь восстановить дыхание.

— После этого начинается настоящее веселье. Все против всех. Мои волосы липкие от пива, оно капает у меня с ушей, и носа. На сиденьях оранжевых пластиковых стульев стоят маленькие лужицы пива, А потом…

Мелинда оборвала себя на полуслове. Лицо ее превратилось в ничего не выражающую маску. Она глубоко вздохнула и скрестила руки на груди.

— А потом становится тихо. Воцаряется прямо-таки мертвая тишина. Они все смотрят на меня. На мою грудь. Дурацкая желтая нейлоновая сорочка, которую заставляет меня носить мистер Керси, промокла насквозь. Я чувствую, что ко мне сзади подходит Дэвид. Он шепчет мне на ухо, что я выгляжу очень сексуально. Он протягивает руки из-за моей спины и расстегивает верхние пуговицы на сорочке. Его жаркое дыхание щекочет мне шею. Прекрати! — внезапно выкрикнула Мелинда, и эхо ее голоса испуганно заметалось по мансарде. — Он заводит мне руки за спину, и пуговицы сами расстегиваются одна за другой. Парни окружают меня. — Теперь слова хлынули потоком, Мелинда буквально захлебывалась ими. — Лица у них раскраснелись. Они смотрят на меня. Я знаю, что должна прикрыться. Я должна бежать домой, а мистер Керси вместе со своим боулингом может убираться к дьяволу.

Мелинда высунула язык и провела им по губам, словно пробуя пиво на вкус. Сладкое. Горькое.

— Теперь по радио передают Джеймса Брауна, и музыка пульсирует и грохочет так, как будто она звучит внутри меня. Поднимает и несет куда-то. А парни по-прежнему стоят вокруг меня и смотрят. Все до единого. Как если бы я наконец превратилась в кого-то, кто заслуживает очков в рейтинге. — Мелинда выразительно помахала ножом, и пальцы ее побелели от напряжения, когда она пронзила Айви убийственным взором. — И тогда Дэвид увлек меня в тот чулан. Он закрыл за нами дверь, и там стало темно хоть глаз выколи. Он обнимает меня. Трогает в разных местах. На его губах вкус соли и пива, и я помню, что на шее у него висит цепочка. А потом… потом… — По лицу Мелинды промелькнула тень смущения, но тут же исчезла. — А потом он занимался со мной любовью, и мы любили друг друга.

Любили друг друга? Эти слова повисли в воздухе, и Айви растерялась от неожиданности. Растерялась, пожалуй, еще сильнее, чем если бы Мелинда призналась, что ее изнасиловали.

— Потом, уже много позже, я просыпаюсь и обнаруживаю, что лежу одна на полу в чулане. Я открываю дверь. Игровой зал пуст. Все пуговицы у меня на рубашке расстегнуты, а застежка на бюстгальтере сломана. Трусиков на мне нет вообще. Я бегу в дамскую комнату, и меня тошнит. Я смотрю на себя в зеркало. — Мелинда касается пальцами головы. — Волосы у меня слиплись от пива и торчат в разные стороны, как пакля. На груди засохла рвота. Я пытаюсь привести себя в порядок. А потом начинаю мыть полы, добавив в ведро моющее средство с ароматом сосны. Но даже после уборки в игровом зале ужасно воняет пивом и блевотиной. И все время, пока я ползаю по полу на коленях с тряпкой и стараюсь оттереть грязь и рвоту, я плачу. Слезы текут у меня по лицу, я ничего не вижу перед собой и вдобавок ужасно боюсь, что в любую минуту может вернуться мистер Керси. Стоит только ему взглянуть на меня, как он сразу же поймет, что случилось. — Лицо Мелинды исказилось, и из глаз у нее ручьем хлынули слезы. — И тогда все узнают, что я наделала. — Она с вызовом взглянула на Айви, явно ожидая ее реакции.

— Мне очень жаль, — пробормотала Айви. Собственные слова показались ей никчемными и жалкими.

Мелинда презрительно фыркнула.

— Еще бы тебе не было жаль. Но это сейчас. А тогда никто не пожалел меня. Никто! Ни одна живая душа не позвонила мне, чтобы узнать, как я себя чувствую. — Мелинда шмыгнула носом и вытерла слезы тыльной стороной ладони. — А потом оказалось, что я беременна. Но когда я потеряла ребенка, мама сказала, что это Господь покарал меня. Тем временем вы с Дэвидом ходите и воркуете как голубки. Заканчиваете школу. Поступаете в колледж. Прекрасная пара. И дом у вас тоже прекрасный. — Мелинда в бешенстве поджала губы и вперила в Айви яростный взгляд. — Безупречная, прекрасная жизнь, о которой можно только мечтать.

— Почему ты никому не рассказала о том, что случилось? — спросила Айви. — Ты заявила в полицию?

— Мне бы никто не поверил, — упрямо заявила Мелинда. Она вздрогнула всем телом, и взгляд ее вновь стал холодным и жестким. — Точно так же, как сейчас не веришь мне ты. Или бы они сказали мне, что все это ерунда. Хотя не исключено, что для них это действительно была ничего не значащая ерунда.

Но Айви поверила ей сразу же. Она ни минуты не сомневалась в том, что в той оргии участвовал Тео. Особенно если вспомнить его слова о том, что это «старая история», «археология», и уверения, что «не случилось ничего страшного». И это при том, что ему ужасно не хотелось, чтобы кто-то ворошил прошлое.

— Видишь ли, — сказала Айви, — подростки способны на самые глупые и идиотские поступки, особенно когда они пьяны. Они делают вещи, о которых сожалеют впоследствии, быть может, сожалеют всю жизнь.

— Нет, это была не ошибка. Они знали, что делают. Они все спланировали заранее. Наверное, они знали о том, что мистера Керси не будет в кегельбане. Иначе они не стали бы приносить с собой пиво. А куда подевались все остальные завсегдатаи? По вечерам во вторник там всегда было полно народу. Когда я уходила, на дверях висела табличка «Закрыто». Я знаю, что это Дэвид повернул ее той стороной. — Она вновь бросила на Айви вызывающий взгляд, предлагая ей выступить с оправданием.

Но Айви понимала, что сейчас никакие объяснения и опровержения не заставят Мелинду отказаться от того, во что она упрямо верит.

— Я пойду с тобой в полицию, — заявила Айви. — Еще не поздно рассказать им о том, что с тобой сделал Дэвид. Ты не виновата в том, что случилось. И никто не посмеет обвинить тебя в чем-либо.

На лице Мелинды отразилось невероятное изумление.

— Неужели ты полагаешь, что мне не все равно, что обо мне думают другие? Я уже давно перестала волноваться об этом. Для меня это пройденный этап. Теперь мне нужен лишь мой ребенок.

— Пожалуйста, не надо. Прошу тебя. После этого пути назад уже не будет. Тебе придется бежать прочь. И все время оглядываться через плечо.

— И кто же будет меня преследовать? Дэвид? Он сядет в тюрьму за то, что убил меня. Ты? Извини. — Мелинда сделала вид, что испугалась. — Полиция? Если на то пошло, они будут преследовать тебя, а не меня. Потому что все будет выглядеть так, будто это ты сбежала со своим ребенком, не в силах вынести правду. А она заключается в том, что твой муж — убийца.