ЛЮБОВЬ И КРОВЬ

Однажды мои родители сказали: «Хватит! Ты уже взрослый, вот тебе 50 рублей, котлеты в холодильнике, а ключи от квартиры у тебя уже давно есть. Если вдруг что, звони старшей сестре». И уехали на неделю в Сочи. Не ожидавший такого подарка, я немного растерялся и потерял почти половину дня, бродя по пустой квартире. Перебирал варианты, рассматривая полтинник с Лениным. Поел холодных котлет без хлеба, вместо застилания кровати посмотрел передачу «Аэробика» и покурил в гостиной. Исчерпав список запретных удовольствий, я заскучал.

Скучал я, конечно, недолго и решил съездить в свое медучилище, объявить о наличии пустого флета друзьям. Воровато оглядываясь и пригибаясь, как партизан у железной дороги, я пробрался под липами к курилке за угол корпуса. Закончилась шестая пара, и за угол потянулись курцы. Медучилище — это замечательное место. Это практически рай на земле. Это группа из 30 разнокалиберных, на любой вкус девочек и одного-двух пацанов. На все наше заведение ребят было человек тридцать от силы. Но все эти ребята меня не интересовали. Меня интересовал мой лучший друг Артур — мой одногруппник и бабы. Максимально много баб.

Авторитетом в этом женском царстве мы не пользовались, но группа наша, пошушукавшись и покачав сиськами, план в целом одобрила. Вечером собрались. Дамочки наши навезли полный дом еды. Магнитофон был. Некоторые девочки пришли со своими «двигателями», парнями из ГВФа, Речучилища, просто фарцовщиками, подтянулись еще пару моих друзей, все выпили, началось движение. Углы ожили, свет, щелкая за собой выключателями, уходя, гас. Ванна заперлась изнутри и перестала распахиваться перед желающими в нее порыгать. Вскоре к ней присоединился туалет. Кухня оставалась относительно свободной, и я на правах хозяина дома уединился в ней со своей девушкой.

Выключив свет, с трудом удерживая в себе 0,7 алкоголя, я попытался совершить со своей дамой развратные действия. Девушка, будучи хорошо воспитанной девушкой шестнадцати лет, оказала мне резкое сопротивление, сопровождавшееся звонкими хлопками по моему лицу и падением разной кухонной мелочевки на пол. Лучший мой друг Артур, будучи по натуре рыцарем и на правах друга считавший своим долгом охранять меня от «них», попытался войти в кухню. Я в ярости выставил его за дверь, дверью хлопнул и для верности еще ударил в нее рукой. Стоя к двери вполоборота, я хлопнул не локтем, не кулаком, не коленом. Я приложился в стеклянную дверь запястьем правой руки.

Матовое стекло, из которого была сделана середина двери, лопнуло с треском ломаемого сухаря и медленно высыпалось на пол. Я повернул руку глянуть не будет ли там синяка и увидел на своем запястье несколько презрительно кривящихся алых ртов. Помню, я шевельнул пальцами и увидел, как в разрезах ездит туда-сюда белая, толстая, блестящая жила. В следующую секунду вверх ударила струя алой венозной крови.

В крови было все. Потолок, посуда, мебель, девочки, которые прибежали, радостные, что можно наконец применить на практике полученные знания. Промыли, остановили, завязали, перевязали. «Едешь со мной», — безапеляционно говорит мне моя девушка. Конечно, еду! Ни за что не упущу такую возможность. Ехали мы на последнем метро, которое уходило без чего-то час и должно было привезти нас с моей окраины в ее аристократический центр. Сквозь бинты капало красным, поэтому я поверху еще обмотал руку белым вафельным полотенцем. В дороге я начал засыпать, и когда моя будущая жена разбудила меня на нужной станции, полотенце было мокрым насквозь, а правую штанину моих белоснежных из толстого коттона джинсов «Джордаш» носить было больше нельзя. Капая кровью, мы в полвторого ночи зашли к ней домой. Меня положили на диване, но минут через пятнадцать я понял, что кровь останавливаться не собирается и пора навестить врача.

К ближайшей больнице по улице Щорса мы добрались минут через десять. Ноги я переставлял с трудом и мне очень хотелось сесть. В детской лицевой хирургии мне в помощи отказали и направили нас во второй корпус, в торакальную хирургию. Не имея возможности отвертеться (выгнать на улицу обратившегося за помощью тяжелого больного — это уголовное преступление) хирург-пульмонолог совместно со своим коллегой — сосудистым хирургом, всего за два часа заштопали мне руку под местной анестезией. Наложили 38 внешних швов и Бог знает, сколько внутренних. Мужественно все это перенеся, я стал терять сознание только тогда, когда мне в задницу всадили шприц с противостолбнячной сывороткой. Уколов я все же не люблю. На всякий случай сказав фальшивый адрес, мы отбыли. Милицию врач не вызвал, хотя видно было, что хотел — травма криминальная, да и запах алкоголя я распространял сильный.

Лежал я дня три, и дней пять меня покачивало. Швы сняли в поликлинике.

Люди, оставшиеся у меня дома, все тщательно прибрали. Даже мама, вернувшаяся через несколько дней, не сразу заметила бурые брызги по углам. Однако не обнаружив в кухонной двери стекла и обнаружив на моей руке бинт, мама быстренько сложила два плюс два и сухо сказала, что она очень мной разочарована.

Крови я потерял полтора литра. То что меня все же зашили, это неплохо. Потом столько всего интересного было.